"Царь хороший, бояре плохие"
 

http://gdb.rferl.org/6D6DD547-7057-4...24_r1_s_r1.jpg
Согласно исследованиям "Левада-центра", отношение россиян к президенту Владимиру Путину немного поменялось. В ходе проведенного в конце ноября опроса выяснилось, что почти треть россиян – 29 процентов – изменили свое отношение к Путину в худшую сторону. В то же время 55 процентов опрошенных заявили, что их отношение к президенту не изменилось, а 14 процентов сказали, что стали относиться к Путину лучше.

Почти три четверти россиян, по данным опроса, уверены, что Путин "искренне хочет добиться повышения благосостояния населения". 24 процента респондентов верят, что ему это удастся, а 48 процентов переживают, что Путину "помешает бюрократия и отсутствие хорошей команды".

По мнению 28 процентов россиян, Путин "успешно и достойно справляется с решением проблем страны", а 39 процентов опрошенных надеются, что президент сможет справиться с проблемами и в будущем.

Почти треть – 29 процентов респондентов – считают, что Путина некем заменить: "люди не видят, на кого другого они еще могли бы положиться", говорится в опросе.

"Главное достижение Путина – это внешняя политика. Тут практически не остается тех, кто скептически относится или в состоянии как-то рационально оценить успехи и поражения Путина. Очень небольшая часть людей, в основном более образованных и пользующихся другими каналами информации, действительно в состоянии оценить негативные последствия его внешней политики. А большинство считает, что он вернул России авторитет и влияние на мировой сцене. В некоторых группах все-таки экономический кризис заметен, он болезненный, и снижение среднего уровня жизни где-то на 15 процентов – это болезненно, но не радикально, не критично. Поэтому не во всех группах растет раздражение или недовольство по отношению к Путину. Тем более что Путин, еще раз говорю, защищен от ответственности. Это, скорее, волнует самые бедные группы населения, вот среди них негативные оценки действительно немножко растут. А позитивно оценивают деятельность Путина люди более образованные, более благополучные – те, что ближе к власти, бюрократия, чиновники, государственные служащие, категории населения, зависимые от государства".

О том, на чем основана вера россиян во Владимира Путина и что может ее изменить, Радио Свобода рассказал директор "Левада-центра", социолог Лев Гудков. Читайте на нашем сайте.

Президент величия
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/colu...dent-velichiya
Статья опубликована в № 4228 от 20.12.2016 под заголовком: Наше «мы»: Президент величия

Какое место в рейтинге Путина занимает величие державы
19.12.2016

В декабре 2015 г., по данным «Левада-центра», показатель, который принято называть «рейтингом Владимира Путина», был равен 85%, в нынешнем декабре он равен 84%, т. е. стоит на месте. Устойчивость этого показателя вызывает столько же толков и волнений, сколько его реальные или воображаемые колебания.

Рейтинг недвижен, другие публикуемые параметры, касающиеся мнений публики о власти, шевелятся. Частью эти шевеления – обычная подвижность опросных данных, другие изменения – просто техническая ошибка, за которую приходится приносить извинения. Иногда это реальные колебания в общественных настроениях. Понятны эмоции, которые вызывают все эти изгибы кривой. Одним хотелось бы ее движения вверх, другим – вниз. Но все замечают: эти параметры колеблются, а рейтинг стоит. (Чего тут желать – вопрос непростой. Вряд ли хотят его роста даже сторонники Путина, вряд ли знают даже его оппоненты, что будет в стране, если он упадет.)

Но главные недоумения вызывает кажущееся отсутствие связи или даже противоречие между высотой рейтинга и глубиной экономического кризиса. Сообщений людей о том, что их материальное положение ухудшается, было больше, чем сообщений о его улучшении, в прошлом году в 4,5 раза, в этом – чуть менее чем в 4 раза. Соотношение ждавших ухудшения жизни в России и ожидавших ее улучшения было в конце прошлого года 2:1, в конце нынешнего – 3:4. А рейтинг все около 85%.

Наблюдатели из разных углов политического поля верят и не верят. Как это так, люди недовольны своим положением, но довольны своим президентом? Это противоречит и тому, чему кого-то учили по курсу марксизма-ленинизма, и тому, что мы считаем здравым смыслом. Тогда начинают вспоминать либо про известную веру русского мужика в хорошего царя и плохих бояр, либо про времена культа. Но из того, что сообщают опросы «Левада-центра», не выходит ни этот монархический, ни этот сталинский расклад. Дело в том, что рейтинг Путина – про другое. Он про то, что для россиян важнее всего выразить в ситуации опроса (а рейтинг возникает из нее и только из нее, это далее он существует как политический фактор).

Зря думают, что наши респонденты боятся сказать плохо о начальстве. Такого не было и, по крайней мере, пока нет. С готовностью критикуют, в том числе и Путина. Но дело не в том, за что они его готовы критиковать, – этого рейтинг не отражает. Дело в том, что именно в его деятельности они одобряют. А в разговоре с интервьюером они хотят подчеркнуть, что главное для них – то, что при Путине вернулось, как считается, уважение к России в мире. Россия снова есть великая держава, какой был Союз. За что же ее уважают, в чем видится это уважение, как с этим вяжется хор осуждений – это все вопросы менее важные для людей. Так получилось, что, отвечая на вопрос о деятельности президента, люди говорят о том, как важно для них сознание нашего величия. Оно главный противовес и компенсатор чувства, что живем хуже, чем хотели бы. И в этом качестве оно тем нужнее людям, чем огорчительнее ситуация с зарплатами и ценами.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Нет единства насчет единства
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/colu...schet-edinstva
Статья опубликована в № 4218 от 06.12.2016 под заголовком: Наше «мы»: Групповые интересы

Россияне усомнились в монолитности власти
05.12.2016

«Левада-центр» теперь обязан извещать, что решением Минюста он занесен в реестр НКО, выполняющих функцию иностранного агента. Также центр приговорен судом к штрафу в 300 000 руб. за то, что не внес туда себя сам (эти решения «Левада-центр» оспаривает в суде). Стоит ознакомиться с этим реестром, чтобы увидеть, в какой мы компании.

В реестре много правозащитных организаций. Кому они мешают, понятно. Но вот, например, один из последних в списке (где уже почти полтораста позиций), cвердловский областной общественный фонд «Эра здоровья». Указатель «виды политической деятельности» о нем сообщает: «Профилактика ВИЧ/СПИДа среди населения Свердловской области». А ведь вроде бы «к политической деятельности не относится деятельность в области науки, культуры, искусства, здравоохранения, профилактики и охраны здоровья граждан, социального обслуживания, социальной поддержки и защиты граждан, защиты материнства и детства, социальной поддержки инвалидов, пропаганды здорового образа жизни, физической культуры и спорта, защиты растительного и животного мира, благотворительная деятельность» (п. 6 № 179-ФЗ в редакции от 2.06.2016).

Нетрудно вообразить, что в своей Свердловской области этот фонд кому-то чем-то показался неприятен. Но вдруг это хитроумная попытка скомпрометировать Минюст? Развивая эту гипотезу, можно задуматься – как это сделали многие, – с чего это именно «Левада-центр», который с первых дней президентства Владимира Путина исправно сообщает о его феноменально высоком и феноменально устойчивом рейтинге, теперь объявили иноагентом? Будут ли граждане России доверять дальнейшим сообщениям об этом рейтинге? И кому понадобилось ставить таким способом под сомнение авторитет министерства? А может быть, и сам рейтинг? Ведь не Путину же, об одобрении которого в 86% в ноябре сообщал «Левада-центр»? Значит, есть еще кто-то.

Эта мысль до поры не проникала в массовое сознание. Но факты копились. Последним, вероятно, стал арест министра из экономического блока. Россиянам понятна символическая важность акции, из внутрироссийских событий это сочтено ими наиболее значимым. Но чем менее ясны сообщаемые в прессе обстоятельства, тем более ясно, что наверху кто-то с кем-то что-то не поделил.

Во всяком случае, 47% россиян согласились с мнением, что «руководство страны разделено на группы, каждая из которых действует в своих интересах». Противоположное мнение – «руководство страны действует слаженно, преследуя общие интересы» – поддержали 39%. Среди руководящих работников в сплоченность верха верят 36%, не верят 48%. Среди рабочих разница еще резче. Российское общественное мнение в последнее время отличалось монолитностью. А по вопросу, есть ли единство во власти, в обществе единства нет.

Министру вменяют взятку. Россияне, конечно, против коррупции, но они не готовы винить в ней именно правительство. Более половины одобряют его работу и работу его главы. Дело в чем-то и в ком-то другом.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Левада-центр: россияне стали чаще думать о своём благополучии
 

http://ic.pics.livejournal.com/davyd...7_original.jpg
Опубликованы результаты опроса о том, каким наши сограждане видят будущее России.

По данным "Левада-центра", всё больше людей говорят о том, что им неважно, каким будет государственное устройство России в будущем, "важно лишь, насколько хорошо буду жить я и моя семья" — в ходе проведённого в ноябре опроса так высказались 33% респондентов. Для сравнения: в 2015-м так говорили 27%, в 2014-м — 22%.

Одновременно снижается доля тех, кто считает, что у России должно быть особое государственное устройство и "особый путь развития": если в 2014-м и 2015-м так думали соответственно 21% и 24% участников опросов, то в этом году этой точки зрения придерживаются только 16%. Треть опрошенных — 33% — заявляют о том, что Россия должна стать страной "с рыночной экономикой, демократическим устройством, соблюдением прав человека, подобным странам Запада, но со своим собственным укладом".

( Collapse )
Число людей, которые под "особым путём" России понимают экономическое развитие, при котором власти больше заботятся о населении, чем о чиновниках и прочих "хозяевах жизни", заметно выросло — до 29%. В прошлом году в этом вопросе был спад до 20%, а в 2008-2014 годах так считали не менее 30%. Доля тех, кто считает, что одна из основных характеристик "особого пути" — это "несоответствие ценностей и традиций России и Запада", снизилась до 10% (год назад было 20%). Вместе с тем не выросло количество людей, полагающих, что у России тот же путь развития, что и у других стран — 8% (начиная с 2008 года этот показатель ни разу не превысил 10%).

Более чем в полтора раза за полгода — с 41% в мае до 64% в ноябре — выросла доля считающих, что величие государства зависит от благосостояния его граждан. Тех, кто утверждает, что "великая держава" — это прежде всего экономический и промышленный потенциал, тоже стало больше — 58% против 39% полгода назад. У таких критериев, как "героическое прошлое" и "масштабы и просторы страны", сторонников убавилось: если в мае о них вспомнили соответственно 24% и 21%, то в ноябре только 10%. Обратная ситуация с таким параметром, как "военная мощь и ракетно-ядерное оружие": в сентябре 2012-го и ноябре 2014-го его упоминали 44% опрошенных, в ноябре 2016-го — уже свыше 50%.

Если отвлечься от конкретных критериев оценки величия России и взглянуть на обобщённое мнение россиян по этому поводу, то тут картина за последние годы более или менее стабильна: великой державой нашу страну считают 64% участников опроса. В 2015-м этого мнения придерживались 65%, в 2011-м — 47%, а в 1999-м — всего 31%.

Вот как прокомментировал в РБК итоги опроса замглавы "Левада-центра" Алексей Гражданкин: "Нельзя сказать, что респондентов интересует экономика. Скорее они оценивают действия государства по тому, как оно решает их проблемы. Для них важны государственные символы, такие как армия и история, но самым главным остаётся материальное благополучие. Люди воспринимают великую державу больше в экономическом, чем в военно-политическом плане."

Политолог Аббас Галлямов говорит о снижении градуса антизападных настроений и о том, что больше людей стали рассматривать возможность развития России по "западному" типу: "Очевидно, что люди устали от конфронтации и вообще от политики. Долго пребывать в таком взвинченном состоянии, в котором находилось российское общество, невозможно."

Своим мнением об итогах опроса с "Давыдов.Индекс" делится политолог, президент Забайкальской гильдии политологов и социологов Дмитрий Крылов: "Пока какой-то определённой сформированной цели, которая бы объединяла вокруг себя людей, нет. <...> Потому что слишком далеко и малопонятно, во имя кого и чего всё это делается. Тем более что вопрос касается окружающего Россию мира, и тут мы видим, что единения нет. По большому счёту, Россия одинока. И это вызывает большой вопрос — почему? И такая реакция собственных граждан вызвана недоумением с их стороны. Осознание того, что у нас должны быть сторонники, идёт ещё со времён Советского Союза. И сейчас мы видим, что нас никто не поддерживает.

Возникает вопрос, как далеко мы собираемся зайти в поиске собственного пути. Реальных улучшений люди не ощущают. Есть элемент беспокойства, и он начинает играть более важную роль в оценке себя и государства."

Доктор философских наук, профессор Илья Докучаев заостряет внимание на приоритетах, о которых заявляли участники опроса: "Меркантилизм — это весьма распространённая система ценностей, господствующая в развитых странах с середины прошлого века по сей день. Можно говорить о своеобразной прямой пропорции: чем выше уровень жизни, тем выше уровень меркантилизма. Вместе с тем вряд ли следует противопоставлять меркантилизм и патриотизм. Очень многие меркантильные люди считают себя также и патриотами. В России уровень жизни волатилен как курс доллара. Поэтому меркантилизм то возрастает, то падает. А патриотизм и чувство ресентимента выступают своеобразной компенсацией неудач. Я не думаю, что сегодня можно говорить о жертвенности русского человека, скорее об обречённости."

Кандидат исторических наук, политтехнолог Андрей Патралов рассматривает поднятый вопрос в историческом контексте: "Я думал над этим вопросом не только как социолог, но и как гражданин России. И в этом смысле у меня есть одно наблюдение. 20 век расстался с большей частью империй, которые были нормой существования процветающих государств в 18-19 веках. И государства выбрали себе разные пути развития. Например, близко к нам Австро-Венгерская империя разваливалась в несколько этапов. <...> Россия выбрала путь другой. Для значительной части населения казалось не важным или незначительным бытовое процветание. Их грела мысль о принадлежности к великой державе. Если нас не любят, то хотя бы пусть боятся. Это теоретическая подоплёка.

В 2014 году внешнеполитические шаги В.В.Путина для российского государства очень точно попали в тренд и вызвали консолидацию общества. Скептики говорили о том, что скоро "холодильник победит телевизор". И личные интересы будут доминировать и побеждать интересы патриотизма и внешнеполитических ценностей. Мы видим, что прошло достаточно времени, при этом уровень поддержки во время деятельности президента не падал. Что касается замера "Левада-центра", то понятно, что они достаточно добросовестно ведут эту работу, а мы как социологи прекрасно понимаем, что принцип задавания вопроса может помогать респонденту дать ожидаемый исследователями ответ. Поэтому я, конечно, посмотрю, проводятся ли аналогичные измерения ФОМом или ВЦИОМом, и после этого отвечу себе на вопрос, нащупывал ли "Левада-центр" тренд, или это казус отдельного исследования, или это временная седловина."

Ну, как-то так.

Полную версию материала с развёрнутыми комментариями экспертов можно прочитать тут.

Ссылки в тему:
«Левада-центр»: выросло число россиян, предпочитающих благополучие величию страны
В России выросло число предпочитающих личное благополучие величию страны

"Царь хороший, бояре плохие"
 

http://gdb.rferl.org/6D6DD547-7057-4...24_r1_s_r1.jpg
Согласно исследованиям "Левада-центра", отношение россиян к президенту Владимиру Путину немного поменялось. В ходе проведенного в конце ноября опроса выяснилось, что почти треть россиян – 29 процентов – изменили свое отношение к Путину в худшую сторону. В то же время 55 процентов опрошенных заявили, что их отношение к президенту не изменилось, а 14 процентов сказали, что стали относиться к Путину лучше.

Почти три четверти россиян, по данным опроса, уверены, что Путин "искренне хочет добиться повышения благосостояния населения". 24 процента респондентов верят, что ему это удастся, а 48 процентов переживают, что Путину "помешает бюрократия и отсутствие хорошей команды".

По мнению 28 процентов россиян, Путин "успешно и достойно справляется с решением проблем страны", а 39 процентов опрошенных надеются, что президент сможет справиться с проблемами и в будущем.

Почти треть – 29 процентов респондентов – считают, что Путина некем заменить: "люди не видят, на кого другого они еще могли бы положиться", говорится в опросе.

"Главное достижение Путина – это внешняя политика. Тут практически не остается тех, кто скептически относится или в состоянии как-то рационально оценить успехи и поражения Путина. Очень небольшая часть людей, в основном более образованных и пользующихся другими каналами информации, действительно в состоянии оценить негативные последствия его внешней политики. А большинство считает, что он вернул России авторитет и влияние на мировой сцене. В некоторых группах все-таки экономический кризис заметен, он болезненный, и снижение среднего уровня жизни где-то на 15 процентов – это болезненно, но не радикально, не критично. Поэтому не во всех группах растет раздражение или недовольство по отношению к Путину. Тем более что Путин, еще раз говорю, защищен от ответственности. Это, скорее, волнует самые бедные группы населения, вот среди них негативные оценки действительно немножко растут. А позитивно оценивают деятельность Путина люди более образованные, более благополучные – те, что ближе к власти, бюрократия, чиновники, государственные служащие, категории населения, зависимые от государства".

О том, на чем основана вера россиян во Владимира Путина и что может ее изменить, Радио Свобода рассказал директор "Левада-центра", социолог Лев Гудков. Читайте на нашем сайте.

Президент величия
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/colu...dent-velichiya
Статья опубликована в № 4228 от 20.12.2016 под заголовком: Наше «мы»: Президент величия

Какое место в рейтинге Путина занимает величие державы
19.12.2016

В декабре 2015 г., по данным «Левада-центра», показатель, который принято называть «рейтингом Владимира Путина», был равен 85%, в нынешнем декабре он равен 84%, т. е. стоит на месте. Устойчивость этого показателя вызывает столько же толков и волнений, сколько его реальные или воображаемые колебания.

Рейтинг недвижен, другие публикуемые параметры, касающиеся мнений публики о власти, шевелятся. Частью эти шевеления – обычная подвижность опросных данных, другие изменения – просто техническая ошибка, за которую приходится приносить извинения. Иногда это реальные колебания в общественных настроениях. Понятны эмоции, которые вызывают все эти изгибы кривой. Одним хотелось бы ее движения вверх, другим – вниз. Но все замечают: эти параметры колеблются, а рейтинг стоит. (Чего тут желать – вопрос непростой. Вряд ли хотят его роста даже сторонники Путина, вряд ли знают даже его оппоненты, что будет в стране, если он упадет.)

Но главные недоумения вызывает кажущееся отсутствие связи или даже противоречие между высотой рейтинга и глубиной экономического кризиса. Сообщений людей о том, что их материальное положение ухудшается, было больше, чем сообщений о его улучшении, в прошлом году в 4,5 раза, в этом – чуть менее чем в 4 раза. Соотношение ждавших ухудшения жизни в России и ожидавших ее улучшения было в конце прошлого года 2:1, в конце нынешнего – 3:4. А рейтинг все около 85%.

Наблюдатели из разных углов политического поля верят и не верят. Как это так, люди недовольны своим положением, но довольны своим президентом? Это противоречит и тому, чему кого-то учили по курсу марксизма-ленинизма, и тому, что мы считаем здравым смыслом. Тогда начинают вспоминать либо про известную веру русского мужика в хорошего царя и плохих бояр, либо про времена культа. Но из того, что сообщают опросы «Левада-центра», не выходит ни этот монархический, ни этот сталинский расклад. Дело в том, что рейтинг Путина – про другое. Он про то, что для россиян важнее всего выразить в ситуации опроса (а рейтинг возникает из нее и только из нее, это далее он существует как политический фактор).

Зря думают, что наши респонденты боятся сказать плохо о начальстве. Такого не было и, по крайней мере, пока нет. С готовностью критикуют, в том числе и Путина. Но дело не в том, за что они его готовы критиковать, – этого рейтинг не отражает. Дело в том, что именно в его деятельности они одобряют. А в разговоре с интервьюером они хотят подчеркнуть, что главное для них – то, что при Путине вернулось, как считается, уважение к России в мире. Россия снова есть великая держава, какой был Союз. За что же ее уважают, в чем видится это уважение, как с этим вяжется хор осуждений – это все вопросы менее важные для людей. Так получилось, что, отвечая на вопрос о деятельности президента, люди говорят о том, как важно для них сознание нашего величия. Оно главный противовес и компенсатор чувства, что живем хуже, чем хотели бы. И в этом качестве оно тем нужнее людям, чем огорчительнее ситуация с зарплатами и ценами.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Нет единства насчет единства
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/colu...schet-edinstva
Статья опубликована в № 4218 от 06.12.2016 под заголовком: Наше «мы»: Групповые интересы

Россияне усомнились в монолитности власти
05.12.2016

«Левада-центр» теперь обязан извещать, что решением Минюста он занесен в реестр НКО, выполняющих функцию иностранного агента. Также центр приговорен судом к штрафу в 300 000 руб. за то, что не внес туда себя сам (эти решения «Левада-центр» оспаривает в суде). Стоит ознакомиться с этим реестром, чтобы увидеть, в какой мы компании.

В реестре много правозащитных организаций. Кому они мешают, понятно. Но вот, например, один из последних в списке (где уже почти полтораста позиций), cвердловский областной общественный фонд «Эра здоровья». Указатель «виды политической деятельности» о нем сообщает: «Профилактика ВИЧ/СПИДа среди населения Свердловской области». А ведь вроде бы «к политической деятельности не относится деятельность в области науки, культуры, искусства, здравоохранения, профилактики и охраны здоровья граждан, социального обслуживания, социальной поддержки и защиты граждан, защиты материнства и детства, социальной поддержки инвалидов, пропаганды здорового образа жизни, физической культуры и спорта, защиты растительного и животного мира, благотворительная деятельность» (п. 6 № 179-ФЗ в редакции от 2.06.2016).

Нетрудно вообразить, что в своей Свердловской области этот фонд кому-то чем-то показался неприятен. Но вдруг это хитроумная попытка скомпрометировать Минюст? Развивая эту гипотезу, можно задуматься – как это сделали многие, – с чего это именно «Левада-центр», который с первых дней президентства Владимира Путина исправно сообщает о его феноменально высоком и феноменально устойчивом рейтинге, теперь объявили иноагентом? Будут ли граждане России доверять дальнейшим сообщениям об этом рейтинге? И кому понадобилось ставить таким способом под сомнение авторитет министерства? А может быть, и сам рейтинг? Ведь не Путину же, об одобрении которого в 86% в ноябре сообщал «Левада-центр»? Значит, есть еще кто-то.

Эта мысль до поры не проникала в массовое сознание. Но факты копились. Последним, вероятно, стал арест министра из экономического блока. Россиянам понятна символическая важность акции, из внутрироссийских событий это сочтено ими наиболее значимым. Но чем менее ясны сообщаемые в прессе обстоятельства, тем более ясно, что наверху кто-то с кем-то что-то не поделил.

Во всяком случае, 47% россиян согласились с мнением, что «руководство страны разделено на группы, каждая из которых действует в своих интересах». Противоположное мнение – «руководство страны действует слаженно, преследуя общие интересы» – поддержали 39%. Среди руководящих работников в сплоченность верха верят 36%, не верят 48%. Среди рабочих разница еще резче. Российское общественное мнение в последнее время отличалось монолитностью. А по вопросу, есть ли единство во власти, в обществе единства нет.

Министру вменяют взятку. Россияне, конечно, против коррупции, но они не готовы винить в ней именно правительство. Более половины одобряют его работу и работу его главы. Дело в чем-то и в ком-то другом.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

«Это был непростой год»
 

http://www.profile.ru/obsch/item/113...oprosov-levady
21.12.2016 |

Россияне по просьбе социологов подвели итоги уходящего 2016 года
http://www.profile.ru/media/k2/items...780d055_XL.jpg
Фото: shutterstock

Социологи «Левада-центра» узнали мнение россиян об уходящем годе. Соотечественники назвали его более трудным, чем предыдущий, как для страны, так и для себя лично. Кроме того, впервые за 16 лет россияне оценили год как неудачный. По мнению респондентов «Левада-центра», положение дел не изменилось ни в одной из сфер жизни, а в том, что касается справедливого распределения материальных благ и возможности хорошо зарабатывать, — ухудшилось.

Респондентам предложили оценить 2016 год для страны и собственной семьи. Более половины (54%) россиян считают, что уходящий год для России выдался труднее, чем предыдущий. Трети респондентов (34%) он показался таким же, а для 13% он оказался для России легче, чем 2015 г.

Такое соотношение ответов не менялось с 2014 года. С 2010 до 2013 гг. большинство считали каждый уходящий год таким же, как предыдущий, а в 1988-2000 гг. и в кризисные 2008-2009 гг. россияне говорили, что раньше стране было легче, причем абсолютный максимум (88%) пришелся на 1991 год. Более легким, чем предыдущий, для России, по мнению ее жителей, был уходящий год в период 2001-2007 гг.

Лично для себя и своей семьи почти половина россиян (48%) оценили год как более трудный, чем предыдущий. Таким же, как предыдущий, уходящий год был для 36% респондентов; для 16% он был легче. Любопытно, что оценки уходящего года для себя и своей семьи не всегда совпадают с его оценкой для страны. В частности, популярен ответ, что год был точно таким же, как и предыдущий. Так россияне отвечали, например, в 2001-2007 годах, когда каждый уходящий год оценивался как более легкий для страны. Самыми тяжелыми для себя и своей семьи наши соотечественники в свое время посчитали кризисный 1998 год (79%), обогнавший даже 1990-1992 гг. (72-74%).

Впервые с 2000 года россияне оценили уходящий год как неудачный лично для себя: так ответили 40% против 37%. С 2001 по 2015 годы наши соотечественники оценивали год оптимистичнее, хотя разрыв между ответами не так велик, а в последние два года не превышает 3%. Кроме того, довольно велика доля тех, кто затрудняется с ответом – в последние два года их 23%. Кстати, больше всего россиян (52%) удачным назвали уходящий год в 2007 г.

В ответе на вопрос «Как бы вы могли в целом оценить уходящий 2016 год: это был очень хороший, хороший, средний, плохой или очень плохой год?» подавляющее большинство россиян (56-69%) вот уже 13 лет считают уходящий год средним. Россиян, считавших уходящий год плохим, больше всего было в 2004, 2008 (по 19%), 2009 (23%) и максимум — в 2015-2016 (25%) годах; хорошим — в 2006-2007 и 2010-2014 годах. Очень хорошим и очень плохим уходящий год на протяжении всей истории проведения такого опроса считают всего несколько процентов россиян.

Подводя итоги 2016 года, россияне ответили социологам, что положение в области уровня жизни основной части населения изменилось к худшему (60%), а в области работы образовательных учреждений, правоохранительной сферы, СМИ и поликлиник, а также в части возможности высказывать свое мнение, личной безопасности, экологии и межнациональных отношений — не изменилось. Не изменилось и положение дел в отношении возможности влияния простых людей на государственные дела (61%). К худшему, по мнению россиян, изменилась ситуация с возможностью хорошо зарабатывать (54%) и в отношениях со странами Запада и НАТО (51%).

Сферы, где за последние десять лет отмечавших улучшение россиян хотя бы иногда было больше, чем отметивших ухудшение, — это работа СМИ и возможность хорошо зарабатывать (в 2007 году улучшение в этой сфере отметили абсолютное большинство — 39%).

Опросы «Левада-центра» были проведены в декабре 2016 года по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения среди 1600 человек в возрасте от 18 лет в 137 населенных пунктах 48 регионов страны на дому у респондента методом личного интервью.

Левада-центр: что ждут россияне от 2017-го?
 

http://ic.pics.livejournal.com/davyd...447222_900.jpg
«Левада-центр» провел опрос, выяснив, чего россияне ждут от 2017 года и какие они возлагают на него надежды.

Так, большинство жителей страны надеются, что новый год будет лучше предыдущего. Такого мнения в совокупности придерживаются 53% респондентов. Еще 20% уверены, что 2017 год будет не хуже предыдущего, а 18% полагают, что вряд ли сильно что-то изменится. Лишь 4% уверены, что 2017 год будет однозначно хуже 2016-го.

Если сравнивать с показателями прошлого года, то они улучшились. Позитивные надежды год назад выражали только 46% россиян, 22% думали, что будет не хуже, 19% полагали, что ничего не изменится, а пессимистично настроены были 8% респондентов.

Также «Левада-центр» попросил опрошенных спрогнозировать вероятность тех или иных событий. Так, большая часть россиян ждет в новом году громких коррупционных скандалов и отставок министров — 60%. Крупные техногенные катастрофы спрогнозировали 27%, массовые эпидемии — 26%, отставку правительства России — 16%, вооруженный конфликт с какой-то из соседних стран — 21%, обострение ситуации на Северном Кавказе — 22%, массовые столкновения на национальной почве — 17%. С наименьшей вероятностью россияне говорят о возможном госперевороте в стране — его ждут 9%, а войну с США или НАТО предсказывают только 10%.

Исследование проводилось с 9 по 12 декабря среди 1600 жителей России старше 18 лет, проживающие в 137 населенных пунктах 48 регионов страны.

Агентом был, агентом и остался
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/arti...24-bil-agentom
Статья опубликована в № 4248 от 25.01.2017 под заголовком: Социология: Агентом и остался

Социолог об однозначно негативном восприятии обществом зарубежной помощи НКО
24 января 23:25

Для Ведомостей
https://cdn.vedomosti.ru/image/2017/...le_high-5b.jpg
Выражение «иностранный агент» для большинства россиян не связано с законом об НКО, имеет однозначно негативный оттенок и ассоциируется со шпионажем в пользу иностранных разведок
А. Махонин / Ведомости

Закону об иностранных агентах уже почти пять лет. В соответствующем реестре более 150 организаций. Последствия закона постоянно обсуждаются в СМИ, на заседаниях у президента. Однако для большинства населения эта тема является незначительной. О существовании такого закона около 70% респондентов просто не знают. Около 20% россиян слышали о нем, но не имеют ясного представления о сути дела. И только 2–3% населения хорошо (по их собственным оценкам) разбираются в теме (здесь и далее приводятся данные декабрьского опроса «Левада-центра», также включенного в список иностранных агентов, но оспаривающего этот статус в суде). Такая низкая осведомленность может показаться удивительной, только если не знать, что и о некоммерческих организациях в целом более половины россиян ничего не знают. А среди знающих почти половина не в состоянии вспомнить название хотя бы одной.

В те несколько процентов хорошо информированных о законе входят преимущественно наиболее активные и осведомленные граждане, часто придерживающиеся либеральных взглядов. Можно считать, что это и есть та самая либеральная общественность: у этих людей активная гражданская позиция (волонтерство, благотворительность и проч.) сочетается с критическим отношением к власти, а также с регулярным чтением, смотрением и слушанием независимых СМИ. Для этой категории граждан тема является значимой, чего нельзя сказать об остальном населении.

Опросы показывают, что позиция человека в отношении закона определяется прежде всего его политическими взглядами (общие идеологические убеждения, уровень поддержки власти, симпатии к конкретным политикам) и каналами получения информации о происходящем в стране и мире (используются ли преимущественно государственные или независимые источники). Ни возраст, ни образование, ни социальный статус в этом вопросе практически не имеют значения.

Среди тех, кто слышал о законе, больше половины (56%) уверены, что он призван «ограничить негативное влияние Запада на нашу страну», и только четверть (26%) понимают его как «способ давления на независимые общественные организации». Точка зрения условных охранителей доминирует над либеральной позицией. Вполне ожидаемо, что первая точка зрения наиболее выражена среди постоянных зрителей телепередач Киселева, Соловьева и Михалкова: здесь соответствующее соотношение достигает рекордных 69% против 16%. Схожие настроения характерны для коммунистов или сторонников Путина.

Напротив, среди осведомленных людей из аудитории информационных программ независимых телеканалов соотношение охранителей и либералов распадается на почти равные части: 50 на 40%. Среди критически настроенных к президенту или среди сторонников Навального люди с условно либеральными взглядами на закон и вовсе преобладают. Однако даже здесь позицию охранителей в отношении закона разделяет до трети состава. В том, что большинство россиян считают закон об иностранных агентах защитной мерой, есть своя ирония: в способность Запада расшатать ситуацию внутри России сегодня не верит ни население, ни элита. Это неоднократно показывали и наши опросы населения, и опросы элит российской исследовательской группы «Циркон» или американского Гамильтон-колледжа. А раз угрозы нет, нужна ли защита?

О законе знают мало, а вот словосочетание «иностранный агент» оказывается более понятным. Можно констатировать: это выражение имеет для населения исключительно негативную окраску (несмотря на все разъяснения Конституционного суда о том, что в сегодняшних реалиях словосочетание утратило отрицательный контекст советского периода). Об отрицательных ассоциациях, вызываемых словосочетанием, заявляют 60% населения, около 30% заявляют о нейтральных ассоциациях, о положительных (есть и такие) – 3%.

Самая распространенная категория ассоциаций, которые удалось выявить с помощью открытого вопроса, связана со шпионажем: иностранный агент – это «шпион иностранных разведок», «цээрушник», «засланный казачок», «вербовщик», «лазутчик» и т. п. Эти представления разделяет 45% населения. Следующая по распространенности категория ответов связана с образом «врага народа» («врага России», «предателя», «ренегата») – ее разделяет около 7%. Конкретные нейтральные ассоциации с экономической деятельностью смогли назвать 4% респондентов. И лишь для 3% населения иностранный агент – это образ из кинофильмов о Джеймсе Бонде или Штирлице. Даже сама постановка вопроса об иностранных агентах вызывала у некоторых респондентов недовольство и агрессию.

Кроме всего прочего, этот закон ложится на благодатную почву подозрительности населения к западному влиянию, обостренную текущим противостоянием России и Запада. Гранты иностранных фондов (как американских, так и европейских) считаются наиболее токсичным способом финансирования НКО из всех возможных. Считают этот способ приемлемым лишь 27% россиян, противоположного мнения придерживаются 43%.

Под сомнение ставятся не только мотивы иностранных фондов, бизнеса и граждан, которые платят, но и возможность независимого целеполагания российских организаций, которые эти деньги получают (на деле чем больше различных источников финансирования – и российских, и зарубежных, – тем более независимой чувствует себя организация). Поверить в доброе намерение иностранных доноров помочь нашей стране в решении важных социальных проблем готовы лишь 13% россиян (даже среди тех, кто хорошо относится к Западу, и постоянной аудитории независимых СМИ таких не более четверти). Скорее люди готовы приписать иностранным спонсорам желание вместе с деньгами навязать чуждые идеи и ценности или же стремление завербовать шпионов и собрать информацию о стране. Конечно, наиболее популярны такие ответы среди охранителей (в такие мотивы верит каждый второй из них), но и в описанных либеральных группах эти подсказки выбирает не менее трети аудитории.

В российском обществе сложился консенсус о том, что грантополучатели не могут оставаться независимыми от своих зарубежных спонсоров. Это, наверное, самый мощный тезис. С ним согласны 66% россиян (против 17% несогласных). И вот в этом вопросе либеральные группы почти не уступают охранителям (если среди зрителей «Бесогона» указанное соотношение составляет 72% против 14%, то среди аудитории программ независимых каналов – 67% против 24%). Здесь дело не только в пропаганде (иначе мы бы видели более существенные различия между аудиториями государственных и независимых СМИ), но в каких-то более общих представлениях. Говоря простым языком, люди уверены: кто девушку ужинает, тот ее и танцует. Напрасно в недавнем заочном споре с Песковым режиссер Звягинцев полагал, что подобная установка характерна лишь для российского чиновничества. Как видим, под ней готова подписаться подавляющая часть нашего общества.

Подведем итог. Выражение «иностранный агент» для большинства россиян не связано с законом об НКО, имеет однозначно негативный оттенок и ассоциируется со шпионажем в пользу иностранных разведок. За исключением небольшой части граждан с активной гражданской позицией, подавляющее большинство населения о законе не знает. Но если бы знали, то скорее всего поддержали бы, так как большинство не верит ни в бескорыстную помощь иностранных доноров, ни в независимость организаций, которые получают хоть какую-то поддержку из-за рубежа (не важно, идет ли речь о грантах, пожертвованиях частных граждан или оказании услуг иностранным кампаниям). В этих вопросах даже либерально настроенные граждане практически совпадают во взглядах с охранителями. А это значит, что организациям, внесенным в реестр иностранных агентов, вряд ли стоит ждать помощи со стороны общества.

Автор – социолог «Левада-центра»

Расширенная версия. Первоначальный опубликованный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)

Кого защищает закон
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/colu...o-zaschischaet
Статья опубликована в № 4252 от 31.01.2017 под заголовком: Наше «мы»: Кого защищает закон

Половина страны на закон не надеется
31.01.2017

«Левада-центр» в начале этого года спросил граждан, чувствуют ли они себя лично «под защитой закона». Результат таков: 39% выбрали ответ «да», 47% – ответ «нет». Обычно «незащищенными» считаются те или иные меньшинства, а тут выясняется, что в меньшинстве как раз защищенные, а не чувствующие защиты закона – это чуть ли не половина всех жителей страны. Между тем по результатам наших многочисленных исследований можно с уверенностью сказать, что сами наши граждане хотели и хотят жить по закону, но при условии, что закон был бы и равным, и обязательным для всех. В других словах это же можно сформулировать как широкую поддержку идеи демократического правового государства и, напротив, неприятие практики избирательного применения закона.

Характерно, что верят в свою защищенность более всего те, кто лишь недавно достиг возраста гражданской зрелости, кто укрыт от жизни стенами учебных заведений. Среди молодых людей вообще, а среди учащейся молодежи в особенности большинство считают, что они под защитой закона (53 и 64% соответственно). Так говорят и те, кто в основном проводит время в стенах родного дома и потому укрыт более других: это домохозяйки (53%). На грустные размышления о том, кого у нас закон охраняет, а кого – нет, наводит тот факт, что среди самых богатых опрошенных баланс ответов о защищенности/незащищенности 47% к 43%, т. е. они скорее защищены, а среди наиболее бедных – наоборот: 29% чувствуют защиту, а 55% ее не ощущают.
Андрей Бабицкий: Пропасть между законом и правом

Пока что речь шла об относительно небольших частях населения. Но вот самая массовая категория – люди рабочих профессий. Из них 33% ответили, что чувствуют себя под защитой закона, но 55% ответили отрицательно. Нет ощущения достаточной защищенности у другой массовой категории – пенсионеров (38% – «да», 46% – «нет»). Но оказывается, что в предпенсионном возрасте такие ощущения еще острее. Чувствующих защиту – столько же (38%), а ее не ощущающих – более половины (52%).

В том же опросе людей спросили, какую роль играют в нашей жизни те или иные институты, в том числе связанные с созданием и применением законов. Как и всегда, на первом месте оказался президент (его роль назвали «большой» и «очень большой» 92%), на втором – его администрация (для нее этот показатель равен 79%). Известно, что многим первое лицо государства представляется стоящим выше законов. Следом идут Вооруженные силы (73%), ФСБ и прочие спецслужбы (72%). Они в глазах многих россиян потому и «спец-», что им порой позволено не соблюдать закон ради выполнения задания. Прокуратуру вспоминали реже (53%). А роль собственно создателей законов – обеих палат парламента – и правоприменителей – суда, полиции – назвали важной менее половины россиян. Из других опросов известно, что многие к тому же считают их пораженными коррупцией.

Но куда деться? И если что, мы, россияне, обращаемся в полицию, идем в суд. Надеемся, что закон нас защитит. А поскольку уверенности нет, то при возможности стараемся обеспечить это всеми доступными нам средствами.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Два меньшинства
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/colu.../14/677488-dva
Статья опубликована в № 4262 от 14.02.2017 под заголовком: Наше «мы»: Два меньшинства

Что значит быть чуть беднее среднего
13.02.2017

Один из распространенных в социсследованиях способов оценки благосостояния – вопрос о том, что может и чего не может себе позволить ваша семья. За последние годы его результаты давали такую картину. Основная часть россиян (половина или более) определяли свое материальное положение словами «нам хватает денег на питание и одежду, покупка более дорогих вещей, как холодильник или телевизор, вызывает проблемы». Рядом стоят меньшинство в 15–20% тех, кто беднее, и чуть более весомое меньшинство – от одной пятой до трети – тех, кто побогаче. К концу прошлого года размеры этих меньшинств были одинаковы – по 22%. Радоваться этой симметрии не стоит, это был минимум благополучия и максимум неблагополучия, хочется думать, что временный. В январе восстановился обычный для последних лет небольшой перевес (24% против 18%) в пользу семей, что зажиточнее среднего.

Ни бомжей, ни миллионеров представить в выборке не удается. Положение тех и других заслуживает особых исследований, а наши средства дают возможность говорить о положении массовых групп населения. Здесь наибольшую озабоченность вызывает доля тех, кто на краю бедности. Опрос позволяет многое узнать об этой части общества. Две трети здесь составляют женщины. Почти 70% людей в этой группе – в возрасте более 40 лет, а это, по нашим понятиям, уже за перевалом. Треть из них на пенсии. В общем их доход примерно в 1,5 раза ниже среднего по России. В трудном материальном положении здесь оказываются и рабочие (четверть данного сегмента), и служащие (каждый десятый). В четверти таких семей – один-два ребенка. Но другая четверть – одиночки, их в этой группе вдвое больше, чем в среднем по стране. Половина этого контингента проживает в городах среднего размера, треть – в селах, их там существенно больше, чем в среднем по населению, а вот в больших городах этих людей почти вдвое меньше, чем в среднем. Половина бедных имеет среднее специальное и высшее образование. А остальные имеют образование ниже среднего специального.

Тяжело об этом говорить, но в массовом и в чиновничьем сознании все перечисленное – признаки «социально слабого населения». Этих людей принято жалеть, но в общем и целом они считаются стоящими в стороне от основного потока жизни. Их удел – постепенно из этой жизни уходить.
Бедных и зажиточных стало поровну

У них есть два общественно значимых ресурса. Один – то время, которое им надо скоротать до этого ухода. Характерно, что идея «жить как можно дольше» среди них на четверть менее популярна, чем среди тех, кто помоложе и побогаче. Это их время можно тратить на сидение в очередях в поликлинику или в контору ЖКХ. Или на то, чтобы сидеть с внуками. Ресурс второй – их голоса как граждан России. Их считают самым надежным электоратом. Надо, однако, учесть, что их готовность прийти на выборы президента, а также отдать за него свой голос не выше, как у нас считается, а ниже средней. Они меньше всех верят политикам.

Да и вообще, именно в их среде самый низкий (77% при среднем 85%) уровень одобрения деятельности Путина. А самый высокий – у другого меньшинства, богатого (88%).

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Европейские проблемы России
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/colu...roblemi-rossii
Статья опубликована в № 4270 от 28.02.2017 под заголовком: Наше «мы»: Капитуляция Европы

Национализм – это поражение и Европы, и России
27.02.2017

Государства, расположившиеся на землях Европы, за какие-нибудь два века присвоили чуть ли не все остальные обитаемые земли и покорили их жителей. Дары земель увозили к себе, обитателей и убивали, и спасали от болезней, и лишали языка, и наделяли своим, отрешали от их богов и приводили к своему. Какая, видать, сила была у этих колонизаторов, если маленькие страны покоряли земли во много раз более обширные и подчиняли население во много раз более многочисленное. И все это делали «там», вдали от своих домов и городов. Удивимся этой силе. Но тогда еще сильнее будет удивление: как слаба оказалась эта Европа от Атлантики до Урала, едва только началась реакция покоренного некогда ею мира. Едва туземцы, узнавшие от европейцев, как те живут и как вообще надо жить, начали мало-помалу обратное историческое движение, стали наезжать в собственно Европу и в страны европейской культуры, выяснилось, что к этому Европа не готова. Европа, в которой любой капитан или атаман знал, как обращаться с аборигенами, туземцами, инородцами, теперь умами лучших политических лидеров не может решить, что делать с их потомками. В тупике и раздрае общественное мнение, в частности наше.

Начать с того, что нет согласия по самым базовым вопросам: их вообще пускать сюда или нет? Считать их такими же людьми, как мы, или нет? Российская публика разделилась поровну на тех, кто говорит, что «терпимо/нейтрально» относится к трудовым мигрантам с Северного Кавказа, и тех, кто прямо заявляет, что относится к ним «плохо» (к мигрантам из Закавказья и Средней Азии плохое отношение открыто выказывают 34–38%, нейтральное – около половины опрошенных). Иметь и выражать расистские, националистические настроения теперь значит быть в тренде. Среди людей с высшим образованием заявляющих о плохом отношении к мигрантам с Северного Кавказа (напомним, гражданам России) больше, чем среди не столь образованных. Среди богатых их больше, чем среди бедных, в столице – больше, чем в остальной стране.

Это говорит о кризисе нашей культуры как европейской. Те, кто в этот ответственный исторический момент решил дистанцироваться от Европы, с радостью сообщают и о «провале мультикультурализма». Да, этим идеям сейчас приходится туго в Европе. Голоса противников равенства культур и народов все громче. Но взамен универсализма, интернационализма и проч. они могут предложить только шовинизм и расизм. И сторонников у них все больше. Но характерно, что чем их больше, тем чаще вырываются на волю панические мысли, что Европа (или Россия) обречена проиграть Востоку, Азии.

Это вряд ли, но когда в Европе, в том числе и в России как ее части, происходит отказ от идей равноправия всех людей и всех народов, от идей, которые стали нашим высшим духовным достижением, и когда от них отказываются в пользу свойственного родо-племенному сознанию любых аборигенов деления мира на хороших «своих» и плохих «чужих», – это начало капитуляции и Европы, и России. Но не перед гастарбайтерами из Азии, а перед собственной азиатчиной.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

По умолчанию "Левада-центр" о настоящем и будущем
 

Социологи узнали, как россияне оценивают своё нынешнее положение и каким видят его через 5 лет.

В рамках проведённого "Левада-центром" в январе опроса у жителей 48 регионов спросили, как они оценивают своё положение в трёх временных отрезках: сейчас, 5 лет назад, т.е. в 2012 году, и через 5 лет — т.е. каким, как они предполагают, оно будет в 2022-м. Вопросы задавались в формате "Какое место Вы занимали/занимаете/будете занимать", т.е. чем ниже цифра — тем выше оценка своего статуса участником опроса (самый высокий статус — 1-е место, самый низкий — 10-е).

Средняя оценка, данная россиянами своему положению на 2012-й год, составила 5,96. При этом наиболее популярными местами оказались 6-е (25%), 5-е и 7-е (по 17%). Крайние оценки дали сравнительно немногие опрошенные: на 1-2 место себя пятилетней давности поставили по 1%, на 9-10-е — по 3%.

В оценках нынешнего состояния дел пропорции несколько изменились. "Средний балл" оказался ниже, чем в оценке 2012-го — 6,18. При этом лидируют те же места: 6-е (26%), 7-е (16%) и 5-е (14%). В распределении ответов о крайних местах цифры остались почти те же, только на 9-е место себя поставили уже 5% опрошенных.

А вот в будущее наши сограждане смотрят с некоторой долей оптимизма. В ответах о том, какое место они будут занимать в 2022 году, средняя цифра даже превышает показатель 2012-го — 5,81. Доля тех, кто видит себя в "золотой середине", сильно не изменилась: 6-е место — 20%, 5-е и 7-е — по 12%. На крайних местах себя видят: 1-е и 2-е — 2% и 3% соответственно (в двух предыдущих вопросах на каждое место приходилось по 1%), 9-е и 10-е — 4% и 3%.
http://ic.pics.livejournal.com/davyd...7_original.gif
Инфографика

Комментируя результаты опроса, эксперт "Левада-центра" Карина Пипия отмечает, что вопросы сформулированы таким образом, что дают возможность получить только общую оценку, "в целом": "Они выступают общими показателями удовлетворённости и оптимизма, не дифференцирующимися на отдельные сферы. Их нельзя связывать только с экономическим положением, поскольку они детерминируются и с другими составляющими. Такими, например, как удовлетворённость происходящим в стране в целом, действиями властей и гражданской ориентацией."

Результаты опроса анализирует доктор философских наук, профессор Пензенского государственного университета, руководитель центра современной практической философии Андрей Мясников: "Думаю, что результаты опроса вполне адекватны и действительно отражают реальные ожидания россиян. На мой взгляд, небольшой рост оптимистических настроений связан с исходными заниженными жизненными потребностями большинства россиян и их нынешним обеспечением. <...> По поводу оценки будущего могу допустить, что многие россияне стали больше надеяться на собственные силы, на свой разум, а потому и находят уверенность прежде всего в самих себе, а не во внешних обстоятельствах, которые не очень оптимистичны. Растущая автономизация жизни дает внутренний оптимизм: "Будем жить не смотря ни на что!", "Всё равно переживём это лихолетье"."

Кандидат социологических наук, доцент кафедры государственного и муниципального управления Курской Академии государственной службы Наталья Анциферова отмечает, что результаты опроса расходятся с данными других исследований: "Данные опроса "Левада-центра" показывают рост оптимизма россиян и удовлетворённость собственным положением, позитивные ожидания от будущего. <...> Полученные данные резко противоречат результатам опроса исследовательского холдинга "Ромир" о надеждах на экономические успехи в 2017 году. <...> Возникает парадокс, когда экономическую сферу жизни россияне оценивают критически при сохранении общего оптимистического настроя. Напрашивается закономерный вывод, что, отвечая на вопросы "Левада-центра", респонденты ориентировались в первую очередь не на собственное экономическое и социальное самочувствие, а на общее состояние дел в стране, опираясь на общую уверенную риторику и телепропаганду. <...> На результатах сказалась и общая экономическая безграмотность населения. С начала экономических санкций и нарастания кризисных явлений большинство политиков и экономических экспертов убеждали в том, что все экономические кризисы циклические и ожидается, что этот кризис тоже пройдёт. <...> Большую роль играет и информация СМИ об эффективных мерах власти по выводу страны из кризиса.
Таким образом, данные опроса можно охарактеризовать как социальный оптимизм, то есть убеждённость в стабильности развития страны в целом, без акцента на собственное положение, прежде всего экономическое, это во многом является следствием той социальной позиции, которую хочет видеть и которую пытается сформировать власть."

Ну, как-то так.

Полную версию материала с развёрнутыми комментариями экспертов можно прочитать тут.
Повестка, тренды, мнения, эксклюзив. Неформально на Telegram-канале «Давыдов.Индекс».

"Левада-центр" о настроениях
 

Как считают аналитики "Левада-центра", за последний год настроения граждан в отношении государства серьёзно поменялись.

Такой вывод был сделан после обработки результатов очередного социологического опроса. Изменение коснулось распределения взглядов людей на то, как должны строиться взаимоотношения между государством и россиянами: стало заметно больше тех, кто считает, что государство "недодаёт" своим гражданам и вообще ему не так нужна помощь.

Для сравнения были взяты данные аналогичного опросов, прошедших год назад, в марте 2016-го, и в 2006 году. Так, по сравнению с прошлым годом выросли доли тех, кто считает, что "государство даёт немало, но можно требовать и большего" или "государство нам даёт так мало, что мы ему ничем не обязаны": в прошлом году на каждый из этих двух ответов пришлось по 25%, а сейчас — уже по 31%, т.е. совокупная их доля выросла с половины почти до двух третей опрошенных. Для сравнения: в 2006 году такие ответы давали соответственно 15% и 39% респондентов.

Доля участников опроса, настроенных наиболее радикально и считающих, что нужно заставить государство больше удовлетворять потребности граждан, сохранилась на уровне 19% (в 2006-м таких мнений было 27%). В то же время резко сократилось число считающих, что в нынешнем состоянии государства "граждане должны ему помочь, даже идя на жертвы": их стало 11% против 17% прошлой весной. Ещё 4% удовлетворены тем, что им даёт государство, и настаивают на том, что "никто не вправе требовать от него ещё чего-то".

Социологи связывают такую перемену в настроениях с экономическим кризисом и обострением социально-экономических проблем, которые уже не может компенсировать так называемый "крымский консенсус". Директор "Левада-центра" Лев Гудков говорит: "Пока это ещё раздражение, возникшее оттого, что люди из-за кризиса вынуждены на всём экономить и отказываться от привычного потребления на фоне непрерывных коррупционных скандалов. <...> Заканчивается "крымская мобилизация" и, соответственно, консолидация общества вокруг власти. Тренд переломился: патриотическая волна не просто слабеет, она проходит, напряжение в обществе будет усиливаться." По его словам, у людей всё меньше понимания относительно различных действий государства и готовности "нести жертвы ради величия державы", одновременно с этим фиксируется рост обеспокоенности за завтрашний день.

Вместе с тем восприятие результатов опроса представителями политических партий оказалось очень разным. Так, первый замглавы фракции ЕР в Госдуме Андрей Исаев не видит причин драматизировать ситуацию. По его мнению, отмеченные аналитиками колебания настроений — "естественные и закономерные" и носят временный характер: "Социальное самочувствие всегда отстаёт от экономики, для которой худшая ситуация была в прошлом году. Сейчас ситуация в экономике улучшается, а через какое-то время будет улучшаться и в социальной сфере."

В КПРФ, напротив, считают такую динамику настроений показательной. Секретарь ЦК КПРФ по информационно-аналитической работе Сергей Обухов утверждает, что разрыв в мнениях будет только расти: "Это тенденция. Ведь в стране построено потребительское общество, а значит, претензии на фоне кризиса будут нарастать и одновременно будет углубляться отчуждение от государства." Он уверен, что к марту 2018-го, когда должны состояться президентские выборы, протестный настрой "политизируется". На этом фоне, считает Обухов, оппозиционным партиям нужно быть более радикальными. Правда, очертить необходимую степень радикальности он затрудняется, отмечая, что партии "должны быть действительно оппозиционными, иначе общество отторгнет партии вместе с государством".

В какой-то степени верны, наверное, обе точки зрения. С одной стороны, начало весны с экономической точки зрения — действительно период некоторого "провала": после нескольких праздников у людей оказывается меньше свободных денег, чем обычно, и это, безусловно, оказывает влияние на их субъективное восприятия социально-экономической ситуации, что придаёт обозначенной в результатах опроса динамике признак "сезонности". С другой — отрицать наличие экономического кризиса как объективной причины для спада настроений и (что ещё важнее) ожиданий как минимум глупо. Так что можно говорить о "синтетическом" характере колебаний: кризис как объективная и "долгоиграющая" причина наложился на "сезонные" обстоятельства. Но в любом случае тенденция налицо.

О связи результатов опроса с экономическим кризисом рассуждает социолог, заместитель директора "Калининградской мониторинговой группы" Алексей Высоцкий: "Подавляющее большинство респондентов, если говорить об этом социсследовании, по-прежнему уверены, что на улице экономический кризис. Причём это не просто фигура речи, мышление экспертного типа. Это ощущение от личных доходов, от невозможности планировать свою жизнь. И мы понимаем, что идёт четвёртый год кризиса. <...> И сообщения о том, что у нас экономика начала выравниваться, на мой взгляд, пока являются сообщениями. <...> Есть такая великая русская пословица "Не жили богато, не надо начинать". К счастью ли, к сожалению ли, но люди пожили богато. Поэтому какие бы там проценты роста ни показывали великие экономические статистики, понятно, что зарплаты, доходы, путешествия, покупки и прочее на докризисный уровень, который был относительно недавно, вернутся не скоро. <...>
Мы имеем такую диффузию людей, которые консолидировано считали, что "ничего страшного, будем терпеть", но при этом это не те люди, которые сейчас выйдут против власти. Это пока некое раздражение, некая усталость."

Заведующий кафедрой политических наук института гуманитарного образования Челябинского государственного университета Андрей Пасс также говорит об экономических причинах смены настроения россиян: "Мне кажется, что это кризис не столько в экономике, сколько в экономической модели, которая была построена в России в постсоветское время. И я думаю, что он не закончился, что он перманентный. Мы просто прошли наиболее острую стадию. <...> Поэтому надеяться на то, что станет так же, как было в 2007 году, не стоит.
Конечно, что касается протестных настроений, они будут усиливаться, охватывая всё новые и новые слои населения. Я не думаю, что это будет выражаться в повышении политической активности. Нужно будет ещё постараться власть имущим, чтобы понять, какие формы эти протесты могут принять. То, что разговоры ведутся, ни для кого уже не секрет. <...>
Уличные протесты в виде митингов, шествий, себя дискредитировали. Нормальные люди, от которых действительно зависит поддержка правительства, на улицы не пойдут. Но они будут пока ещё какое-то время, как мне думается, фигу в кармане держать. <...> В какой форме они будут предпринимать эти действия, и необходимо выяснить социологам. Причём делать это необходимо уже сейчас."

Политолог, директор Центра исследований легитимности и политического протеста Евгений Венедиктов рассуждает о возможности роста протестной активности: "Есть же пирамида Маслоу, известная всем. <...> Первоочередные задачи — обеспечение таких потребностей, как еда, сон, безопасность. Только после этого идут необходимость быть в рамках социума, обеспечивать свои высшие потребности. <...> Если бы у нас на сегодняшний день не были реализованы самые низменные экономические потребности, то мы бы сегодня не смогли видеть такого протеста, какой увидели 26 марта. Потому что люди бы занимались тем, что обеспечивали бы себя и свою семью куском хлеба. Как только чуть-чуть становится получше с финансовой точки зрения, люди начинают думать о потребностях более высокого характера. Соответственно, совсем голодные люди на массовые акции протеста не пойдут. <...> Когда выдвигаются только политические требования, то, значит, экономическая ситуация немного улучшается."

Ну, как-то так.

Проекция России на Запад
 

http://www.vedomosti.ru/opinion/colu...ektsiya-rossii
Статья опубликована в № 4299 от 11.04.2017 под заголовком: Наше «мы»: Путин и Запад

Боятся – значит уважают, сочувствуют – значит презирают
10.04.2017

Основное достижение Владимира Путина, как считают теперь россияне, состоит в том, что Запад стал уважать Россию. А с чего все начиналось в 2000 г., когда Путин принял дела у Бориса Ельцина?

Проведенный тогда опрос показал, что россияне полагали: основной вид отношения к России на Западе – сочувствие (24%). Но оно для нас противоположно уважению, поэтому об уважении со стороны Запада говорили в 3 раза реже, чем о сочувствии, а про страх, наш аналог уважения, еще реже. Сочувствие оказывалось в глазах наших граждан сродни презрению Запада к нам (21%) или равнодушию (19%). Сами тогдашние россияне к Западу относились или без особых чувств (35%) или в такой же мере (34%) с уважением. То есть получалось, что мы их больше уважаем, чем они нас. Потому, наверное, потом легко было убедить страну, что мы, мол, тогда стояли на коленях перед Западом. Итак, в начале путинского президентства в отношении Запада к нам мы видели больше всего сочувствия и презрения и меньше всего – страха. А в нашем отношении к Западу преобладало как раз уважение либо равнодушие. Страха тоже не было.

Прошли долгие 17 лет, проведен такой же опрос. О сочувствии к нам со стороны Запада больше говорить не приходится (4%). Главные эмоции в наш адрес, приписываемые россиянами Западу, это тревога (22%) и просто страх (21%). А раз больше страха, то и уважения, конечно, стало вдвое больше (15% вместо 8%). Поменялось ли наше отношение к Западу? Да. Главных перемен две: мы перестали его уважать (15% вместо 34%), стали больше презирать (7% вместо 3%). Мы его боимся еще меньше (3% вместо 4%). Наше оружие – равнодушие, наше главное отношение – никакое. Ответ, в котором россияне относятся к Западу без особых чувств, теперь выбирают не 35%, а более 40%. Этим мы себе доказываем, что и без них обойдемся.

Рейтинг Путина поднимался до своих пиковых значений (под 90%) в ситуациях конфликта с Грузией в 2008 г. и с Украиной в 2014 г., когда Путин показывал, что мы слушаться Запада не будем (известное дело, народ соглашается на реальную зависимость от своих, лишь бы не быть в зависимости от чужих, даже символической). Антизападные установки – наряду с представлением о России как великой державе и одобрением деятельности ее главы – стали одной из трех основ конструкции, которая сложилась в массовом сознании после Крыма как итог прошедших путинских лет. Все три были синонимами и поддерживались абсолютным большинством. И сейчас плохо, по их словам, относятся к ЕС 52% и к США – 51%, т. е. тоже большинство. Но в означенной триаде намечается рассогласование. Антизападные настроения проступают сильнее в беднейших слоях, где критика Путина выше (и, соответственно, рейтинг ниже). Обратный пример – среди молодежи рейтинг Путина выше среднего в 1,1 раза (88% при среднем 82%), но и хорошего отношения к США больше в 1,3 раза (48% при среднем 37%). А среди лояльного президенту руководящего слоя хорошее отношение к США ныне вообще является преобладающим (50%).

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Мемория. Юрий Левада
 

http://polit.ru/news/2017/04/24/levada/
24 апреля 2017, 00:01 Мемория

http://polit.ru/media/photolib/2015/...00x450_q85.jpg
Юрий Александрович Левада

24 апреля 1930 года родился Юрий Левада, основоположник теоретической социологии в СССР

Личное дело

Юрий Александрович Левада (1930–2006) родился на Украине, в Виннице. Его матерью была журналистка винницкой областной газеты «Большевистская правда» Наталья Львовна Морейнис, отцом – историк-медиевист Моисей Александрович Коган, профессор, а затем деканом исторического факультета Ленинградского педагогического института.

В середине 1930-х годов мать социолога вышла замуж за начинающего писателя Александра Степановича Леваду, который усыновил ребенка и дал ему свою фамилию.

В годы Великой Отечественной войны семья Левады (к этому времени у него родился брат) была эвакуирована в Тюмень, но школу он с отличием закончил уже на родине. В 1952 окончил философский факультет МГУ, в 1955 — аспирантуру. В конце обучения заинтересовался ситуацией в Китае, где тогда были перевороты, наполовину выучил язык и писал диплом и диссертацию об особенностях китайского общества и китайской революции.

Позже работал в Институте китаеведения, поехал в Китай и там впервые пытался заняться социологическими исследованиями. Когда дальнейшие исследования по Китаю стали невозможны из-за обстоятельств внешнеполитического плана, в 1960 году перешел в Институт философии, где поначалу занимался социологией религии. В 1965 году выпустил книгу «Социальная природа религии», На эту же тему в 1966 году защитил диссертацию на звание доктора философских наук.

В 1968 году секретным постановлением Политбюро за подписью Леонида Брежнева по представлению президента АН СССР Мстислава Келдыша был создан Институт конкретных социальных исследований (ИКСИ) – слова «социология» не должно было даже фигурировать в названии. «Имелось в виду, что в качестве теории уже есть исторический материализм, но конкретными исследованиями заниматься можно», – комментирует создание института специалист по биоэтике Борис Юдин. В ИКСИ Левада заведовал сектором теории и методологии и возглавлял партбюро. По словам Юдина, «сектор с самого начала оказался поперек тенденции, поскольку был сугубо теоретическим».

В те же времена начался регулярный семинар на темы социальные, теоретико-экономические, семиотические, культурологические и исторические. «Это был не некий "теневой" семинар, а вполне обычный, нормальный. Скорее, это была главная форма жизни сектора — еженедельно, иногда и чаще собираться для обсуждения тех или иных проблем. Семинар имел достаточно большой авторитет, потому что у нас бывали практически все, кто считался в те годы наиболее яркими людьми. Скажем, Пятигорский, Аверинцев, Гуревич, Баткин, Иванов, Шляпентох, Щедровицкий...», - вспоминал Левада.

В 1966 был приглашен читать лекции по социологии на факультете журналистики МГУ. (больше таких лекций нигде не читали). «Примерно года четыре я читал там курс лекций собственного изобретения — довольно примитивный, популярный. Так бы, видимо, это и продолжалось, если бы не пришла в голову мысль его издать. Издали в виде двух книжечек с помощью ИКСИ (уже в 1969 году). И очень скоро (тем же летом) это вызвало скандал, собственно, стало формальным началом шума», - рассказывал Юрий Левада. По оценке тогдашнего первого секретаря МГК КПСС Виктора Гришина, лекции Левады «не базируются на основополагающей теории и методологии марксистско-ленинской социологии – историческом и диалектическом материализме. В них отсутствует классовый, партийный подход к раскрытию явлений советской действительности, не освещается роль классов и классовой борьбы как решающей силы развития общества, не нашли должного отражения существенные аспекты идеологической борьбы, отсутствует критика буржуазных социологических теорий». В результате Левада «за идеологические ошибки в лекциях» был лишен звания профессора, а работы сотрудников сектора теории ИКСИ перестали публиковать. В 1972 году Левада покинул ИКСИ, те, кто работал с ним, тоже разошлись в разные места.

После разгрома ИКСИ, Юрий Левада перешел в Центральный экономико-математический институт (ЦЭМИ) Академии наук, где проработал 16 лет, занимаясь социологией экономического развития.

В 1988 году Юрий Левада и ряд сотрудников сектора ИКСИ, членов его семинара пришли на работу в созданный незадолго до этого Всесоюзный центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ), которым руководила Татьяна Заславская. Здесь он руководил отделом теоретических исследований, а в 1992 возглавил организацию. Начиная с 1991 года ВЦИОМ начал регулярные исследования накануне выборов президента, депутатов Госдумы и представителей региональных властей. Результаты этих исследований всякий раз оказывались близки к официальным.

В августе 2003 года Министерство имущественных отношений РФ приняло решение о преобразовании ФГУП ВЦИОМ в ОАО «Всероссийский центр изучения общественного мнения», которое поставило деятельность Центра под контроль государственных структур. В этих условиях все сотрудники ВЦИОМ в полном составе перешли на работу в Аналитическую службу ВЦИОМ (ВЦИОМ-А). Начиная с марта 2004 года компания продолжила работу под новым названием – Аналитический Центр Юрия Левады («Левада-Центр»). Именно из ВЦИОМа Левады вышли многие другие социологические структуры современной России.

Юрий Левада умер в своем рабочем кабинете 16 ноября 2006 года. У него отказало сердце. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Чем знаменит
http://polit.ru/media/photolib/2015/04/23/levada2.jpg
Юрий Левада

Юрий Левада - один из крупнейших социологов России и мира. Он был среди тех, кто создавал советскую социологию в начале 1960-х годов, а потом воссоздавал ее после разгрома 1970-х уже в перестроечные годы. Созданный Левадой ВЦИОМ стал одной из самых авторитетных социологических организаций, к данным которой прислушиваются и политики, и пресса.

«Это был великий человек. Выдающийся социолог, не похожий ни на одного социолога мира, который многое сделал для российского социологического сообщества. Стал его эталоном, с которым так или иначе соотносились все, включая его прямых оппонентов и противников. Он защищал честь России во многих случаях, когда этого не делал никто», – говорит руководитель отдела социокультурных исследований Левада-центра Алексей Левинсон.

По мнению Бориса Юдина, теоретическая социология в СССР началась именно с Юрия Левады; особую роль в ее становлении Юдин приписывает лекциям Левады на журфаке МГУ.

Юрий Левада – автор многочисленных научных статей по теории и методологии социологии, по социологии религии, социальной антропологии, автор первого в СССР курса лекций по социологии (МГУ, 1967-69), книг: «Статьи по социологии»(1993), «Есть мнение»(1990), «Советский простой человек»(1993), «От мнений к пониманию» (2000), «Ищем человека» (2006).

Юрий Левада выступал в клубе Bilingua с публичными лекциями на темы: «Человек советский» и «Что может и чего не может социология».

О чем надо знать

После фактического разгрома ИКСИ созданный Левадой семинар долгое время существовал на полулегальном положении. «Каждые две недели где-нибудь мы собирались, - вспоминал Левада. - Семинар был то узкий (помещался в одной комнате), то вырастал до нескольких сот человек. Тогда происходил какой-нибудь скандал, приходилось менять место. В ЦЭМИ нас то терпели, то боялись. Федоренко как-то сказал: "Один институт из-за вас чуть не разогнали. Пожалуйста, поосторожнее"»

Несмотря на то, что семинар был «для своих» и обычно существовал в «камерном» формате», периодически он собирал до 300 человек: экономистов, историков, техников, даже физиков.

«Я думаю, что мы собирали всех, кто пытался самостоятельно думать, знать положение дел в социальных науках. Были и такие, кто приходил просто из любопытства. Это неизбежно — двери у нас были открыты. А смотрю я на это, как вы говорите, скептически, потому что чего-то оригинального и серьезного создано не было. И весь круг идей — в основном идеи просветительские в области социологии, культурологии. Я думаю, что это было интересно не как открытие, а как движение, как способ общения, организации, вдохновения людей», - так оценивал впоследствии эти семинары сам Юрий Левада.

В разных ипостасях – с периодическими перерывами – семинар просуществовал более 20 лет, собираясь раз в две недели и привлекая самых авторитетных мыслителей своего времени – Александра Пятигорского, Георгия Щедровицкого, Сергея Аверинцева и других.

Прямая речь

О выборе науки: «Если говорить о моем пути в науку, то никакой особой подготовки, никакой школы у меня не было. И я не уверен, что исходные данные что-нибудь освещают. Я провинциал, приехал из Винницы учиться в Московский университет. Приехал с наивной надеждой, что на философском факультете действительно станешь философом».

О начале образования в университете: «В наше время примерно половина набора состояла из демобилизованных из армии. У них был свой стиль, свое отношение к жизни. Это влияло и на меня. Меня восхищали простые прямые парни, прошедшие фронт и где-то увлекшиеся тем, что тогда называли философией марксизма. Это мне долго мешало самостоятельно думать и сомневаться в том, в чем давно сомневались другие».

О задачах социологии: «Когда я стал заниматься этой наукой, у меня было такое представление: наша задача – поставить перед обществом зеркало, чтобы оно в него смотрелось. И я думаю, мы ее по мере возможности исполняли. Когда люди смотрятся в зеркало, они лучше понимают, как они выглядят. Это и есть главная общественная функция социологии».

Социолог Борис Дубин о методологии работы ВЦИОМа: «Руководство Центра, а потом все больше и больше Левада и мы, группа наиболее близких к нему людей, стали вырабатывать модель, в которой соединяются качественные опросы, фокус-группы, маркетинг, большие репрезентативные общенациональные опросы с концептуальной работой и все-таки с анализом, обобщением полученных данных относительно целого ряда вещей. Что за экономические отношения в этой стране, что за политическая культура и как работают основные институты? Каково отношение людей к власти, как выстраиваются повседневные отношения людей друг с другом? Каковы представления о прошлом, какие существуют взгляды и предчувствия относительно будущего? И так далее».

5 фактов о Юрии Леваде

Первой супругой Юрия Левады была однокурсница Раисы Горбачевой по философскому факультету МГУ Лия Русинова. Всего он был женат дважды, в двух разных браках родилось двое сыновей.
В 1986 году вместе с Мерабом Мамардашвили, Роланом Быковым и Роем Медведевым Юрий Левада принял участие в телемосте Москва – Бостон между МГУ имени М. В. Ломоносова и Тафтским университетом по теме «Ядерный век. Культура и бомба». Американскую сторону, в частности, представляли писатели Курт Воннегут и Эдгар Доктороу.
В 2004 году Юрии Леваде была вручена премия «Человек года» в номинации «Аналитика» по версии Rambler.ru.
Перу Юрия Левады принадлежат несколько книг и более 200 статей по проблемам социологии, общественного мнения, теории и методологии социологии, социологии религии, социальной антропологии.

Материалы о Юрии Леваде

Статья о Юрии Леваде в Википедии

Интервью с Юрием Левадой

Официальный сайт «Левада-Центра»

От ВЦИОМа к «Левада-Центру». Беседа с социологом Борисом Дубиным

О молодежи старой и новой
 

https://www.vedomosti.ru/opinion/col...0975-molodezhi
Статья опубликована в № 4326 от 23.05.2017 под заголовком: Наше «мы»: Молодежь старая и новая

Как меняются установки поколений
22.05.2017

Когда мы начинали измерения общественных настроений в конце 1980-х гг., нам довольно скоро открылась схема их распределения в обществе. Люди более молодые демонстрировали надежду и оптимизм, остальные – настроения подавленности и уныния. Более молодые поддерживали и демократический курс, и путь в «европейский дом», и то, что называлось «переходом к рынку». Старшая часть общества считала, что все эти перемены или принесли, или принесут им и вообще всему народу несчастья. Соответственно, молодая общественность тех лет поддерживала демократических лидеров: Горбачева, потом Ельцина. Часть старшая их не поддерживала, хотя громко протестовать в основном не смела. В ходе наших опросов старшие выбирали ответ, говорящий, что лучше бы все вернулось к состоянию до 1985 г. К концу правления каждого из названных лидеров их рейтинги, как многие помнят, сделались очень низкими, но в раскладе по вышеназванным группам сохранялось все то же различие установок: среди молодых одобрение их деятельности было выше, чем среди пожилых.

Прошли годы. Держава привыкла совсем к другому лидеру. Уже не вспоминают, что он был когда-то преемником Ельцина. Он ведет страну иным курсом. И точно не в «европейский дом». К рынку было перешли, но уже идем назад. Дебатов по поводу того, проводить демократические реформы или нет, давно не слышно. Власть на этот счет принимает решения без дебатов. А как же теперь обозначают свои позиции эти две части общества?

Картина такая: молодые 1990-х – нынче уже люди пожилые – стали вторить своим отцам, что было бы лучше, если бы жизнь в России была такой же, как в СССР. Считая, видимо, что и руководство страны того же мнения, они его вполне одобряют. Но еще выше его одобрение среди нынешнего молодого поколения, которое никакого другого руководства и не видело. Они – как и в свое время их отцы – держат рейтинг президента еще выше, чем в среднем (88% против 82%). Может даже возникнуть впечатление, что нынешние молодые люди при опросе вообще стараются показать свою лояльность всем и всему. Например, эти молодые респонденты деятельность правительства одобряют гораздо чаще (57%), чем более старшие (43–46%). Даже деятельность премьера они одобряют большинством в 54% против 43%, тогда как в группе постарше (25–40 лет) все наоборот – одобряют 43%, не одобряют 55%. А среди тех, кому от 40 до 54 лет, критики еще больше: 39% одобряют, не одобряют 60%.

Однако установки молодых совсем не так просты. Распространявшиеся в интернете материалы расследования ФБК они упоминают реже, чем другие группы. Но чаще, чем сами эти материалы, они упоминают «акции протеста против коррупции 26 марта» – и упоминают чаще всех других. Акции ими замечены, но о готовности участвовать в протестных акциях вообще они заявляют пореже, чем остальные. А что они ценят больше, чем старшие? Право выезда за рубеж. И если их спросить, «какой в идеале они хотели бы видеть Россию в будущем», они чаще всего и чаще всех выбирают ответ: «такой, как развитые страны Запада» (49%).

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Стабилизация взгляда
 

https://www.vedomosti.ru/opinion/col...tsiya-vzglyada
Статья опубликована в № 4336 от 06.06.2017 под заголовком: Наше «мы»: Стабилизация взгляда

Все большие группы населения видят президента одинаково
05.06.2017

Классические представления об обществе предполагают, что оно состоит из групп и категорий населения, которые обладают разными интересами, взглядами, позициями. Исследователи общественного мнения сперва выявляют эти различия, а потом сливают их в единый показатель. Этот показатель, считали многие, артефакт, выдумка социологов. Недаром так популярна была шутка про «среднюю температуру по больнице». Она ничья, это общественное мнение тоже не мое и не твое, ничье.

Таким было положение и в нашем обществе, когда социологи приступали к изучению существующих в нем мнений. Сторонники гайдаровских реформ и их противники, те, кто за Ельцина, и те, кто против, это были серьезные общественные силы. Их взгляды и позиции сталкивались не только в отчетах социологов. «Предчувствие гражданской войны» было у многих, и раза два дело дошло до вооруженных столкновений.

Вызывавший бурные чувства Ельцин ушел, подобрав себе на замену того, кто казался публике его полной противоположностью. И публика приняла этот ход с огромным энтузиазмом. Деятельность пришедшего на пост № 1 человека одобрили две трети населения сразу же – еще до того, как им эта деятельность могла стать известна. Это был, по сути дела, антирейтинг Ельцина. Постепенно он перерастал (не уменьшаясь) в крепнущую надежду, что новый лидер будет не такой, как прежний.

Реализованная на треть или меньше программа демократических и рыночных реформ, которая оставалась в наследство от горбачевских и ельцинских времен, стремительно теряла интерес в глазах тех, кто успел получить от нее свободу рук и заработать капиталы. Им захотелось остановить мгновенье, ибо для них оно было прекрасно. Остальные граждане тоже были не прочь притормозить. Нефтяные деньги, усвояемость которых обеспечили начатки реформ, подлечили самые тяжелые травмы от «ограбления народа». Деньги пришли не от разрушенного социализма и не от недостроенного капитализма. Народ предпочел замереть в этом интервале между «измами». Разница во взглядах на эти «измы» сама собой уходила, заменяясь на одобрение лидера, который также старательно дистанцировался от обоих этих начал. В социологических опросах стали сглаживаться отличия одной социально-демографической группы от другой. К сегодняшнему дню разница в уровне одобрения деятельности Владимира Путина на посту президента (в целом 81%) составляет плюс-минус 1 процентный пункт, если сравнивать ответы женской и мужской части общества; плюс-минус 1,5 п. п. между категориями с самым высоким и самым низким уровнем образования; плюс-минус 4 п. п., если речь идет о молодых и пожилых, о горожанах и жителях села. Пресловутая средняя температура по больнице стала показателем самочувствия всех больших групп населения.

Контрастно выглядит только различие в ответах бедных и богатых на вопросы об одобрении первого лица. Самые бедные из опрошенных выражают одобрение на 10 п. п. реже, чем все. А самые богатые поднимают планку одобрения на 7 п. п. выше всех, до уровня 88%. Вот до чего им хорошо.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Самый надежный прогноз
 

rl]https://www.vedomosti.ru/opinion/columns/2017/06/20/695090-nadezhnii-prognoz[/url]
Статья опубликована в № 4345 от 20.06.2017 под заголовком: Наше «мы»: Самый надежный прогноз

Завтра будет как сегодня
20.06.2017

Специалисты по метеопрогнозам говорят, что наиболее надежным является такое предсказание: завтра будет как сегодня. Перемены – это исключения. Наше общественное мнение сегодня тоже живет таким порядком. Не ждать и, главное, не желать перемен – установка большинства. 56%, как и ранее, соглашаются, что «дела в стране в целом идут в правильном направлении». Половина и более ответов про будущее в экономическом положении семьи, страны – все будет так, как сейчас. Среди остальных ответов примерно поровну оптимистических и пессимистических, что лишь подтверждает главный результат. О том же говорит тот факт, что почти поровну тех, кто чувствует и не чувствует уверенности в завтрашнем дне.

Нехорошие симптомы: 19% сообщают об урезании, 16% – о задержках зарплат. Это типично для наших кризисов. И действительно, уже который месяц большинство в три четверти соглашается с формулой: в России сейчас экономический кризис. Но в массовом восприятии это не кризисная, а хроническая ситуация. Из ответов о перспективах ясно, что конца кризиса не видят. «Жить трудно, но можно терпеть» – вот наиболее распространенная реакция (52%).

В части политической то, что «Россия оказалась в международной изоляции», «не беспокоит» две трети опрошенных. 57% убеждены, что санкции Запада продолжатся, но 70% за то, чтобы Россия продолжила свою политику. То есть ни во внутреннем положении, ни во внешней политике изменений не будет. Ну и не надо.

На этом фоне резким контрастом выделяются действия, нарушающие рутину. Вот тысячи людей вышли на улицы сказать, что нет, перемены в стране необходимы. Вот сотни из них затолкали в зарешеченные автобусы. Мол, для вас если и будут перемены, то только к худшему.

А между тем неумолимо приближается заветный 2018 год. Уже сказано, что главное событие этого года должно всем показать: то, что вы видите, это незыблемо, это навсегда. Или хотя бы на шесть лет вперед. Большинство отвечает согласием. 66% хотели бы видеть Владимира Путина на посту президента и после истечения его нынешнего срока в 2018 г. (таких людей даже больше, чем тех, кто сегодня выразил намерение проголосовать за него на выборах. Дело не в выборах, вероятно, полагают они). Есть еще 14% не давших ответ, и есть 20% определенно не желающих такой перспективы. Их больше всего среди самых бедных (и меньше всего среди самых богатых), среди потерявших работу, что понятно. Но более всего таких среди предпринимателей, и в их среде наиболее высоки ожидания, что вот-вот появится лидер, который сможет заменить нынешнего президента на его посту. У мелкого и среднего бизнеса (а это их ответы) свои претензии к власти, это повлияло на их мнение. Но вот реакция малых и средних начальников, поднявшихся в путинскую эру: они более всех (73%) хотели бы, чтобы он не уходил. Но среди них же выше, чем в большинстве остальных групп населения, ожидания, что еще до 2018 г. может появиться лидер, который займет президентское место. Опрос не позволяет узнать, опасения это или надежды.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

«Наше «мы»: Молодость и вечность
 

https://www.vedomosti.ru/newspaper/a...ost-i-vechnost
Статья опубликована в № 3491 от 10.12.2013 под заголовком: «Наше «мы»: Молодость и вечность

10 декабря 2013 00:00

Ведомости

Если спросить наших сограждан, чего они ждут в плане благосостояния, найдутся немногие, кто верит в перемены к лучшему, и несколько более тех, кто ожидают, что их дела будут хуже. Но основная доля ответит, что никаких перемен не ждет. При этом те же самые люди уверены, что их общественное положение за пять лет повысилось, и верят, что оно будет повышаться и далее. В народе этот общественный рост связывают не с доходом, а с неким природным жизненным ресурсом. Он дается в молодости и далее расходуется в течение так называемого активного возраста. Потому наиболее быстрого продвижения по общественной лестнице ожидают те, кому сейчас еще нет 25. Они надеются, что через пять лет их общественное положение будет выше нынешнего на 10 условных ступеней. Но те, кому сейчас уже 25-40 лет, ожидают подняться лишь на четыре ступени. Дальше статусный рост резко замедляется, потом переходит в отрицательный. Люди в возрасте 40-54 верят, что поднимутся разве на одну ступень. А 55 лет - это рубеж, после которого люди ждут только снижения своего общественного положения.

В профессиональных группах главное, от чего зависит продвижение, - это не возраст, а деньги и власть. Если вы бизнесмен, то за пять прошлых лет вы поднялись на три ступеньки, а за будущие пять собираетесь вырасти на восемь, итого 11 ступеней роста за 10 лет. Но если вы на руководящей должности, то вы выросли за пятилетие на семь, а ожидает вас рост еще на шесть. Итого 13, ведь быть начальником в наше время лучше, чем заниматься бизнесом. Других социальных лифтов просто не видать. Ходить в специалистах или служащих - значит за пять лет реально подняться на 2-4 ступеньки и ждать того же на будущую пятилетку. Рабочие сдвигов в своем положении вообще не отмечают, но надеются еще подняться ступеньки на две. Что до пенсионеров, накопленный ими опыт, знание жизни в отличие от молодости в статус не конвертируются. Их положение в обществе стало ниже на семь ступеней за последние пять лет, они уверены, что снизится еще на пять в предстоящие.

То, что названо словами «общественное положение», вещь для людей экзистенциально важная. Опрос показал, что с описанными ожиданиями социальной мобильности прямо совпадает воля к жизни. Среди самых молодых жить как можно дольше хотела бы треть, а 40% вообще готовы жить вечно. Чем старше люди, чем меньше их ожидаемая вертикальная мобильность, тем слабее эти желания. В возрасте от поздней молодости до поздней зрелости лишь четверть желали бы жить подольше, примерно пятая часть - вечно. После 55 такие желания встречаются вполовину реже. Раз некуда двигаться, незачем жить.

Все это показал опрос «Левада-центра» в ноябре (репрезентативная выборка по РФ 1600 человек 18 лет и старше). Чтобы не заканчивать на грустном, вот анекдот: некий начальник сообщил подчиненным, что собирается жить вечно. И добавил для скептиков: заметьте, пока получается!

Чего россияне хотят от власти
 

https://www.vedomosti.ru/politics/ar...269-edinorossi
Статья опубликована в № 4355 от 04.07.2017 под заголовком: Наказы президенту

Чтобы было, «как сейчас»
04.07.2017

При том устройстве политической системы, которое мы имеем, опросы общественного мнения выполняют помимо иных своих функций такую важную, как обращение общества к власти. В июне опрос «Левада-центра» показал, чего люди ждут от будущего президента во внутренней и внешней политике.

Абсолютное большинство россиян – за сохранение в неизменности нынешней политической ситуации. Две трети хотели бы видеть президентом по-прежнему Владимира Путина, и от него (либо от другого лица на этом посту – за это 18%) ожидают сохранения такой линии, «как сейчас», во внешней политике – 56%, во внутренней – 42%.

Такова главная воля почти в каждой из обследованных социально-демографических групп. Но в каждой есть и иные требования к политике будущего руководителя страны.

Вот численно наиболее крупные категории: пенсионеры, рабочие, специалисты. Среди них за более либеральную внутреннюю политику соответственно 10, 12, 14% и примерно столько же – 11, 13 и 13% – за снижение конфронтации с Западом в политике внешней. Важно мнение групп статистически менее крупных, но более динамичных. Так, среди населения больших городов доля сторонников более либеральной внутренней политики в полтора раза выше средней – 18%. Она такова и среди руководящих работников, и еще выше в бизнес-сообществе. Еще больше в этих группах сторонников смягчения в отношениях с Западом, в 1,5 и 2 раза выше среднего. Надо понимать, что это мнение людей с позицией твердой и самостоятельной. В беседе с интервьюером они отдают себе отчет в том, что выражаемая ими вслух позиция не совпадает с нынешним курсом, и это их не останавливает. Можно видеть в них оппонентов режима. Но можно понимать, что они важный ресурс власти для ухода от стагнации внутренней и изоляции внешней. Они первыми поддержат президента, если курс будет скорректирован в предлагаемую ими сторону.

В целом по стране с ожиданиями либерализации внутренней политики и смягчения внешней выступают соответственно 12 и 13%. Более многочисленны сторонники противоположной ориентации. За более жесткую конфронтацию с Западом выступают 19% всего взрослого населения. Что могла бы им дать такая внешняя политика? Только психологическую компенсацию их тяготам в жизни внутренней. Опрос показывает, что грозить Западу нашей жесткостью более всего хотят те, кто от этого Запада всего дальше и у кого возможностей вообще кому-то грозить всего меньше – это люди с самым низким доходом и образованием, чья невеселая старость проходит в глубинке России.

Ждали бы от будущего президента более жесткой линии во внутренней политике 34%. Здесь проявилась та же печальная закономерность: чем люди старше и беднее, тем к большей жесткости они хотели бы склонить власть. Они хотят, чтобы она наказала плохих других, из-за которых их жизнь так тяжела, и, конечно, не думают, что эта жесткость обратится против них самих. Увы, если будет жестко, то всем.-

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Перераспределение оптимистов
 

https://www.vedomosti.ru/opinion/col...nie-optimistov
Статья опубликована в № 4375 от 01.08.2017 под заголовком: Наше «мы»: Плохое сегодня

Почему тяжелые времена никак не заканчиваются
01.08.2017

Людям свойственно жаловаться на то, какие настали времена. Им свойственно надеяться, что худшее уже позади, им свойственно бояться, что завтра будет хуже, чем сегодня. Все эти чувства есть у людей всегда. А различие времен – в соотношении этих чувств. Раз в несколько месяцев мы спрашиваем россиян: «Как вы думаете, мы переживаем сейчас самые тяжелые времена, или они уже позади, или еще впереди?» Точкой отсчета можно взять предпоследний год ельцинского правления. Тогда практически никто (1%!) не думал, что худшее позади, три четверти населения ждали, что жизнь будет еще тяжелее.

Прошло 10 лет, кончался второй срок второго президента. Но желающих сказать, что тяжелые времена миновали, по-прежнему единицы (6%), а почти 60% продолжают думать, что худшее впереди.

Вот момент присоединения Крыма, воистину момент «великого перелома» в нашей жизни. Сразу после этого события у 29% появилось ощущение, что всё! – плохие времена кончились. Но 22% считали, что это «теперь», а треть (34%) продолжала ждать их в будущем.

Прошло три года, и оказалось, что эти пророчества начали сбываться. В январе нынешнего года главным ответом стало утверждение, что самые тяжелые времена – это те, которые мы переживаем сейчас (т. е. нынешней зимой). В целом так отвечало относительное большинство в 41%. Понятно, что среди безработных таких ответов было больше, но среди рабочих их было еще больше. В средних по размеру городах это было мнение абсолютного большинства. Ответов о том, что самое худшее позади или впереди, было 23 и 26% соответственно, т. е. пессимистов было чуть больше. Только в среде предпринимателей и студентов оптимисты преобладали, но и там главным было мнение, что мы переживали тогда самые худшие времена.

Настало лето, по сравнению с зимой стало много теплее и светлее, депрессивные настроения начали уходить. Ответ, что нынешние времена самые тяжелые, продолжает доминировать, но уже не с такой силой (34%). Ситуация меняется, и максимум озабоченности теперь проявляют жители не средних, а крупнейших городов. Люди надеются, что худшее позади, чуть чаще, чем ждут плохого (28 и 25% соответственно). Неудивительно, что богатых больше в первой категории, а бедных – во второй. В авангарде оптимистов полярные группы: те, кто не облечен никакой властью и минимально зависит от нее, – студенты и домохозяйки, с одной стороны, и те, кто в эту власть наиболее включен и является ее частью, – начальники. Наибольшую боязнь, что со временем будет еще хуже, чем теперь, проявляют только самые бедные, и в основном в деревнях.

Сегодняшний расклад ответов про самое тяжелое – оптимистических (оно позади), скептических (это сейчас) и пессимистических (это еще будет) – почти равномерный. Среди мужчин это соотношение 29:29:31%. По-другому сказать – а нам все равно! Прошлое, будущее и настоящее похожи, времена теряют свою определенность. Это защита от времени, это способ привыкания к кризису, это так называемая пассивная адаптация.

Автор – руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра»

Каждый третий россиянин считает, что ""Единая Россия" - партия жуликов и воров"
 

https://www.vedomosti.ru/politics/ar...dinaya_rossiya
Среди тех, кто пользуется интернетом, соотношение по этому вопросу примерно такое же, как и среди всех россиян, отмечает "Левада-центр"
05 мая 2011 19:27

Ведомости
https://cdn.vdmsti.ru/image/2015/14/...ormal-1iqs.jpg
М.Стулов

Почти каждый третий россиянин согласен с мнением, что "Единая Россия" - партия жуликов и воров", свидетельствуют данные опроса "Левада-центра", проведенного 15-18 апреля 2011 г. (статистическая погрешность не превышает 3,4%).

На вопрос "Вы согласны или не согласны с мнением, что "Единая Россия" - это партия воров и жуликов?" утвердительно ответили 31% респондентов (8% ответили «определенно да», 23% - "скорее да"). Однако почти половина опрошенных (45%) этого мнения не разделяет (30% ответили "скорее нет", 15% - "определенно нет"). Затруднились с ответом 23% опрошенных.

"Среди тех, кто пользуется интернетом, соотношение по этому вопросу примерно такое же, как и среди всех россиян; а среди тех, кто целенаправленно ищет в сети информацию политической тематики и следит за новостями, доля несогласных с суждением даже несколько ниже, что не подтверждает гипотезу о том, что интернет-аудитория разделяет этот лозунг в большей мере", - отмечает "Левада-центр".

Выражение "Единая Россия" - партия жуликов и воров" приобрело большую популярность в интернет-среде с подачи блогера Алексея Навального. Оно родилось в начале февраля из ответа Навального в эфире радиостанции "Финам-ФМ" на вопрос об отношении к «Единой России». "К партии "Единая Россия" я отношусь плохо. "Единая Россия" - это партия жуликов и воров", - заявил он. Позже в своем блоге юрист Навальный в ответ на угрозы судебного преследования уточнял, что это заявление является его «оценочным суждением».

У нынешнего общества нет представления о будущем
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=31920
19 ДЕКАБРЯ 2017

ТАСС

Люди хотят одно, власть предлагает другое, и люди покорно или пассивно принимают все как есть, а образ будущего просто исчез.

Замечательный российский социолог, руководитель Левада-Центра Лев Гудков получил в этом году Премию Егора Гайдара в номинации «За действия, способствующие формированию гражданского общества». В интервью, которое Лев Гудков дал по этому поводу, ученый поделился своими наблюдениями и мыслями о ситуации в стране. Они, мягко говоря, не радуют. Мы приводим ниже наиболее интересные и актуальные высказывания Льва Гудкова.

О массовом сознании

Откуда человек может получить представление, скажем, о планах американских империалистов по развалу СССР или о политике нашего руководства? Из средств массовой информации, из школьных представлений, из выступлений политиков и еще из каких-то ситуативных источников, которые создают базу для его дальнейшей ориентации. Это не его собственные представления, это представления, с самого начала заданные либо определенными группами, к которым принадлежит человек, либо институтами, которые он не в состоянии контролировать. Поэтому то, что мы изучаем, — это сила коллективных представлений. Это иллюзия, что массовый человек в состоянии что-то представить, проанализировать и разобраться. Конечно, специалисты — другое дело, у них другие источники, другие способы получения информации, средства осмысления, техника анализа, взвешивания, критической работы с фактами и прочего. А массовое сознание — это всегда коллективные стереотипные представления.

О пропаганде

Наш человек, как и массовый человек в других странах, все-таки обладает некоторой свободой выбора или отношения к тем или иным каналам информации, поэтому возникает проблема оценки достоверности получаемых сведений и доверия к ним. В этом смысле всегда есть некоторый люфт. Наши люди весьма скептически относятся к информации о положении дел внутри страны, если это касается повседневных проблем, цен, инфляции, заявлений о борьбе с коррупцией и прочего, — то есть того, что люди могут проверить на собственном опыте. А точнее, в отношении чего они могут использовать опыт и представления, сложившиеся в малых группах, в которые они включены. С другой стороны, что наш массовый человек может сказать о Сирии? Ничего. Его мнение напрямую зависит от той конструкции реальности, которую ему навязывают, задают федеральные каналы ТВ. Большинство населения у нас живет в селах и малых городах, где существуют один-два источника информации о внешнеполитических событиях. Конструкции «фактов», отдаленных от непосредственных проблем человека, могут либо усваиваться некритически, то есть просто внушаться, либо отчуждаться, не приниматься во внимание в зависимости от установок человека. Это тоже очень важный момент, потому что альтернативные интерпретации, скажем, происходящего в Сирии большой частью населения просто отвергаются, не рассматриваются — «я не хочу этого слушать».

О самоцензуре

Это не укладывается в его картину реальности. Пропаганда ведь — это не просто информация о каких-то событиях. Каждое такое сообщение имеет довольно сложный состав: оно включает разделение на «своих» (собственно людей, добрых, миролюбивых, открытых, нравственных и т.п.) и «чужих» (представляющих угрозу для «нас»), чувство гордости за нашу армию, самую мощную в мире, за страну, победившую фашистов, а потому обладающую моральным правом указывать другим странам, что хорошо, а что плохо для них, при этом включается и «большое длительное время», и все спящие подспудные значения прошлого и т.п.

Такого рода «информация» производит очень значимую селекцию представлений о реальности, внушая обывателю сознание своего превосходства над другими, своей особости, исключительности, что формирует иммунитет против ненужных сомнений и влияний. И свои представления он менять, конечно, не хочет. По очень разным причинам. С одной стороны, у него существует свой набор иллюзий и ожиданий. С другой стороны, существует подспудный страх, самоцензура, и некоторые вещи он просто табуирует и не воспринимает, блокирует их. Это все входит, условно говоря, в коллективное подсознание, и это тоже определяет и выбор источника желаемой информации, и выбор авторитета, если авторитеты есть, и подчинение мнению большинства. Поэтому массовое сознание принципиально противоречиво, стереотипно, а в нашем случае еще и обладает тем, что Оруэлл называл двоемыслием — одновременным сохранением значимости совершенно противоположных установок. Но если распутывать, то мы видим, что каждый из этих несовместимых, с точки зрения специалиста или человека образованного, компонентов просто отвечает на разные нормативные ожидания или требования со стороны окружающих. Все это осталось нам в наследие от Советского Союза и опыта коллективного приспособления к репрессивному государству.

О конформизме и коррупции

В принципе, массовый конформизм или авторитарная личность, готовая одновременно к насилию и к подчинению, к принятию готовых мнений и не склонная к рефлексии, описана на американском и на немецком материале философами, социальными психологами из Франкфуртской школы. Но наш советский человек не сводится только к этому аспекту авторитарной личности. Тут важна не столько готовность к подчинению и к демонстрации самых грубых идеологических представлений, сколько лукавость, гибкость и оппортунизм, умение уживаться с любой властью. Следствием этого становится очень узкий радиус доверия — доверие только к очень близким людям и, напротив, недоверие к внешним институтам, очень широкие масштабы коррумпированности, потому что это, собственно, механизм взаимосвязи власти и населения. Причем коррупцию не надо рассматривать только как исходящую от власти — коррумпированы обе стороны, и такое положение всех устраивает, потому что это как масло в моторе, без него система не работает. Частично, конечно, это идет из времен крепостничества, но в советское время это приобрело совершенно другие масштабы. Все-таки в царской России были определенные зоны взаимодействия с чиновниками, соответственно, проблемы коррупции как социального механизма среди членов одного сословия не возникало.

Советский режим резко интенсифицировал процессы ломки старой социальной структуры, в советское время возникло «массовое общество», удерживаемое средствами тотальной регламентации и тотального же насилия. Именно в этой атмосфере сложились эти формы «неформальных» взаимных соглашений, допусков, сочетаний директивной государственной экономики и личного хозяйства, плановых и неплановых ресурсов, постоянного корректирования плана, неучтенных запасов, торговли с заднего хода и много прочего, что и создало эту многообразную систему приспособления и взаимной манипуляции.

О примитивности власти

Безусловно, решающую здесь роль играют структуры власти — примитивные, архаические, все время апеллирующие к представлениям предыдущей или позавчерашней эпохи и в этом смысле блокирующие структурно-функциональную дифференциацию общества, подавляющие автономизацию отдельных групп, а значит, образование более сложных систем обмена и коммуникации. Другими словами, препятствующие развитию страны, подавляющие его внутренний рост. Потому что современное общество представляет собой агломерат или агрегат автономных, а значит, функциональных образований, без которого не может быть развития. Наша ситуация отличается тем, что власть монополизирует право представлять коллективные ценности, коллективные интересы и, соответственно, использует инструменты насилия, чтобы себя легитимировать. Такая тотальная, патерналистская власть всегда примитивнее, чем общество в целом, и она сохраняет и воспроизводит себя, подавляя разнообразие и упрощая всю систему отношений.

После распада советской системы действительно возникло некоторое многообразие, и человек себя повел себя по-другому — не только в науке, но и в бизнесе, и в общественной жизни появилась масса форм, разнообразных медиа, дискуссий и прочего. Ну а потом, по мере укрепления вертикали власти, все это многообразие стягивалось, упрощалось, и общество как таковое, если брать его многообразие, сжималось, скукоживалось как шагреневая кожа. Это, безусловно, патологический процесс, такое реверсивное движение, проявляющееся на самых разных уровнях.

Об однородности общества

Один испанский дипломат как-то сказал мне: «Какая у вас странная страна! Я проехал от Калининграда до Владивостока, все говорят на одном языке, в театре одни и те же пьесы, в газетах и на телевидении одни и те же темы. У нас — региональное разнообразие, разные языки, разные группы, это все варится, дискутирует, бурлит, а у вас все однотонное». И это факт. У нас региональные различия важнее, чем социально-групповые, чем различия по доходам или по образованию, по ценностным установкам. А после установления монополии на средства массовой информации прежние фиксированные различия между группами — в зависимости от образования, возраста и прочего — совсем стерлись. Сегодня нет различий между профессором и крестьянином.

О русском национализме

Была такая идея у Юрия Левады, что тот человек, который сформировался в советское время, прошел через мясорубку войн, коллективизации, репрессий, научился жить с этой властью (или выживать), в силу демографических причин уходит. А раз он уходит, то сама система испытывает чрезвычайно сильное напряжение, потому что, как тогда казалось, молодежь обладает другими установками и она не готова вступать с властью в такие же отношения договора, как в советское время. Иначе говоря, появился массовый протест, новые запросы. И мы тогда, в перестройку, это фиксировали на пересечении трех главных характеристик — молодые, образованные, жители новых городов. Именно они показывали вектор изменения — в сторону европеизации. Но потом мы увидели, как после кризиса народ потянулся к гарантированным доходам, к требованию государственного регулирования цен, к цензуре в СМИ, к контролю… Короче, дайте нам как у всех, пусть это будет немного, но у всех одинаково, и владейте нами. Вот эта ответная реакция на кризис была для нас неожиданной и, можно сказать, разочаровывающей. Откровенно говоря, она повергла в депрессию. Реакция фрустрации, массовое разочарование в реформах, депрессия потянули за собой подъем и выход на поверхность компенсаторного низового русского национализма, тогда как на момент распада СССР ксенофобия была на очень низком уровне, ниже даже, чем в Европе, особенно в сравнении с такими странами, как Польша, Австрия, Венгрия, Чехия. Потом начали проявляться ощущения, что конкретно разные люди потеряли в результате реформ, несмотря на текущий рост доходов и потребления. Поразительно, что 55-58% до сих пор считают, что они — в смысле их семьи — в результате всех изменений проиграли. Они потеряли чувство принадлежности к великой державе, которая компенсировала убожество и зависимость маленького человека. Соответственно, это символизировалось выходом фигуры Сталина, неспособностью к рационализации прошлого, желанием табуировать все, что связано с насилием и репрессиями. Причем это желание закрыться и вытеснить происходящее даже сильнее в тех группах или социальных средах, которые в советское время пострадали сильнее.

Об образе будущего

У нынешнего общества нет представления о будущем. В 90-х годах, особенно в первой половине, оно было. Пусть даже абсолютно иллюзорное представление, ожидание наступления «потребительского чуда». Это совершенно понятная вещь. Страна погрузилась в очень тяжелую фазу мазохистского переживания своей коллективной несостоятельности, краха СССР, «мы хуже всех», «мы пример миру, как не надо жить» и т.п. А как ориентир будущего воспринимались разные западные модели — демократии, рыночной экономики. В целом это было что-то такое смутное социал-демократическое, отдаленно напоминающее шведский социализм, не коммунизм и не либеральный капитализм, а скорее несколько трансформированные или реформированные представления о социализме.

Сильная роль государства, но только справедливого государства, заботящегося о народе, распределяющего все блага, поддерживающего порядок, свободы, при этом защищающего человека и прочее. Но определенно были прозападные настроения. Сейчас они полностью исчезли, потому что подавлена политическая сфера и, соответственно, стерилизованы механизмы общественного целеполагания, постановка новых целей, дискуссии вокруг них. Принятие решений стало исключительно закрытым — власть просто предлагает даже не решения, а некоторые готовые лозунги, потому что никто не спрашивает, нужна ли модернизация армии вместо развития здравоохранения. Люди хотят одно, власть предлагает другое. Люди покорно или пассивно принимают все как есть, а образ будущего просто исчез. Под будущим понимается либо бесконечное повторение настоящего, либо нереализованные иллюзии и надежды позавчерашнего дня, то есть происходит перенос того, чего ждали в советском прошлом, на будущее. В этом смысле мы сами закладываем консервацию нынешнего положения. Само общество, я не говорю уже о власти, сужает пространство возможного.

Об интеллектуальном сообществе

Я из того поколения, которое все время оказывается на завершающей фазе какого-то периода. Я кончал школу, когда закончилась хрущевская оттепель, университет — когда была раздавлена Пражская весна, защитил диссертацию — начался андроповский застой. Поэтому мне было трудно воодушевиться и принять горбачевскую перестройку. Несмотря на все убеждения и доводы Юрия Левады, что начался новый этап, внутренне я очень сопротивлялся, тяжело было еще раз убедиться, что все твои представления пронизаны иллюзиями и необоснованными надеждами. (У меня поэтому сохраняется «презумпция виновности» государства, как это назвал украинский политолог, профессор Михаил Минаков, недоверие к «токсичному» тоталитарному и посттоталитарному государству, а значит — к возможностям трансформации такого режима в правовую и демократическую систему правления. Только «общество граждан», имеющих «мужество пользоваться своим разумом», в состоянии произвести реальные изменения. Но потом мы всей командой все-таки включились в дело — исследовали процессы социальной трансформации: что происходит с обществом, выходящим из тоталитаризма, какие факторы подталкивают его к выходу, что, вообще говоря, заставляет такие режимы меняться и что, напротив, препятствует изменениям. Сейчас, конечно, на результаты опросов смотришь иногда с ужасом, иногда с депрессией, иногда с отвращением.

Но социолог как врач: когда все время сталкиваешься с человеческими проблемами, наступает не то чтобы глухота, но ощущение рутинности. Зачем нужен социолог? Как и врач, он нужен затем, чтобы видеть болезнь и понимать ее причины. Вот мы начали с общественного мнения. Проблема ведь не в достоверности данных, не в различиях фиксации общественных настроений, потому что в строгом смысле все службы показывают одни и те же тренды и колебания. Вне зависимости от формулировок вопроса. Анализ и интерпретации — разные. Но наше сравнительно образованное общество оказывается не готово к пониманию того, что происходит. И не просто не готово к пониманию, а сопротивляется тем выводам, которые мы делаем, просто не хочет этого слышать. «Не говорите нам неприятное». Больше всего мне это напоминает «Обыкновенное чудо», где король вспоминает своего деда по материнской линии, который так боялся неприятностей, что застывал при каждом известии, и даже когда душили его любимую жену, он стоял рядом и говорил: «Потерпи немножко, может быть, все еще обойдется». Люди категорически не хотят осознавать то, что вступает в противоречие с их идентичностью, их самосознанием и их иллюзиями. И это беда. Неспособность к пониманию, неразвитость социального воображения и безрезультативность любых попыток гражданского просвещения — это, мне кажется, самая главная беда нашего интеллектуального сообщества сегодня.

Оригинал статьи

Фото: 26.11.2017. Германия, Кёльн. Директор “Левада-центра” Лев Гудков. Hermann Wöstmann/DPA/TAS

8,052

Рейтинги власти: что говорят россияне
 

https://davydov-index.livejournal.com/3345598.html

31 августа, 16:01
"Левада-центр" опубликовал свежие данные, касающиеся одобрения россиянами институтов власти в стране. Рейтинг Владимир Путина растет, Дмитрия Медведева — снижается.

Согласно результатам исследования, уровень одобрения деятельности президента России составил 70%. За месяц этот показатель вырос на 3 п.п. Число тех, кто деятельность Путина не одобряет, снизилось с 32% до 30%. Впрочем, в последние несколько месяцев его показатели стали существенно ниже, чем в начале года. Пик популярности Владимира Путина пришелся на апрель, когда его деятельность одобряли 82% опрошенных. Свежие данные не учитывают влияние последнего телеобращения президента к народу.

К деятельности Дмитрия Медведева с одобрением относятся лишь 28% россиян. С июля 2018 года рейтинги упали на 3 п.п. Кроме того, на 2 п.п. увеличилось число тех, кто относится к главе правительства отрицательно. Показатели популярности премьер-министра снижаются на протяжении всего календарного года. Исключение стали первые послевыборные дни (23-27 марта).

Также снижается уровень одобрения всех институтов власти в России в целом. В августе лишь треть россиян одобряла деятельность кабинета министров (в июле — 37%). Противоположной точки зрения придерживаются две трети респондентов (в июле — 62%).

Что касается одобрения деятельности Госдумы, то, по данным за август, положительную оценку ей дали 30% россиян (в июле — 33%). Обратной точки зрения придерживаются 68% респондентов (в июле — 65%).

Не особо радуют россиян и главы российских регионов, отмечает "Левада-центр". Хотя здесь показатели одобрения все же оказались выше, чем у федеральных органов власти. Позитивно воспринимали деятельность губернаторов в августе 52% опрошенных (55% в июле), негативно — 47% (43% в июле). Лучше всего в этом году к главам регионов россияне относились в январе (58%) и сразу же после президентских выборов (59%).

Помимо этого "Левада-центр" спросил россиян, как, на их взгляд, идут дела в стране: движутся ли они в правильном направлении или путь выбран неверный. Голоса опрошенных здесь разделились почти поровну — 45% против 43% соответственно. В июле это же соотношение было 48% против 40%. Увереннее всего россияне чувствовали себя 23-27 марта, когда пропорция голосов составляла 63% к 23%.

Опрос проводился 23-30 августа 2018 года по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения. В нем принимали участие 1600 человек в возрасте от 18 лет и старше в 136 населенных пунктах, 52 субъектах РФ. Исследование проводилось на дому у респондентов методом личного интервью. Распределение ответов приводится в процентах от общего числа опрошенных вместе с данными предыдущих опросов, отмечают авторы исследования.

Накануне, 30 августа, российский Forbes впервые опубликовал рейтинг 100 самых влиятельных россиян. Первое место президент России Владимир Путин занял "автоматически", отмечалось в пояснении к публикации: это место российскому лидеру досталось потому, что ранее он занял второе место в рейтинге самых влиятельных людей мира по версии американского Forbes. В Кремле назвали этот рейтинг странным.

Результаты опроса комментирует кандидат социологических наук, заместитель директора Уральского института управления — филиала РАНХиГС Алексей Ручкин: "Данный опрос демонстрирует, на мой взгляд, вполне реальную картину отношения населения к институтам власти. В целом мы можем констатировать спад одобрения деятельности различных властных структур, начиная с президента и закачивая губернаторами регионов. Данное неприятие (а в отдельных случаях — отторжение) предлагаемых и проводимых реформ связано с реализацией непопулярных мер со стороны государства, в первую очередь это пенсионная реформа. С другой стороны, это достаточно стандартная ситуация, когда после выборов главы государства и назначения нового правительства принимаются непопулярные среди граждан решения, чтобы к следующим выборам они основательно подзабылись и можно было вновь выдвигать кандидатуры на очередные выборы.
До конца года рейтинг власти несколько скорректируется с учетом телеобращения Владимира Путина, но, как мне кажется, несущественно, в пределах 5% по президенту и 2-3% по правительству. В целом, например, по председателю правительства РФ и правительству мы видим устойчивое снижение показателей в течение последних 2-3 лет в силу снижения качества жизни населения. У Государственной Думы, как мы можем наблюдать, высокого уровня одобрения деятельности никогда и не было. <...>
Обобщая сказанное, можно констатировать следующий факт: население не чувствует конкретных шагов правительства России по стабилизации ситуации в стране, слышит лишь о "дырах" в бюджете, проблемах выплат, не понимая причины. <...> Ожидать поддержки и высоких рейтингов в этих условиях было бы странно."

Кандидат философских наук, доцент кафедры философии, истории и политологии Брянского государственного университета Владимир Горбачев связывает отношение россиян к власти и динамику его колебаний с двумя основными факторами: "На мой взгляд, общественное сознание россиян, включая его политическую составляющую, в последние 20-25 лет, с момента наступления либеральных реформ, движется в плоскости, которая находится между двумя полюсами. С одной стороны, в общественном сознании наших граждан достаточно глубоко сидит патерналистский комплекс (установка на опеку со стороны государства, на "доброго царя"), которая связывается сегодня с фигурой действующего президента. Пока президентом страны будет Путин, эта установка будет действовать достаточно надежно и выдавать на-гора те показатели, которые приводит "Левада-центр". Другой полюс связан с рациональным мышлением россиян. Рациональное мышление формируется под воздействием конкретных жизненных обстоятельств. <...> Мы видим сегодня достаточно причудливую ситуацию "качелей", которую зафиксировал "Левада-центр". Эти "качели" связаны с хаотичным движением общественного сознания между полюсами, с одной стороны, с патерналистской установкой (надеждой на то, что выступит президент и любая сложная ситуация, в частности, пенсионная реформа, "разрулится"), а с другой стороны есть правительство, которое "придумало ужасную реформу".
Что дальше? Общественное сознание по-прежнему будет двигаться между этими полюсами и соответственно ситуация "качелей" сохранится. Во что это выльется в сентябре этого года — посмотрим."

Кандидат исторических наук, политический консультант Андрей Патралов (Вологда) называет главным индикатором уровня доверия людей к власти результаты предстоящих региональных выборов: "Ответ на вопрос, как изменится отношение населения к институтам власти, в полной мере будет дан 10 сентября, когда в десятках регионов пройдут выборы. <...> Я не прогнозирую больших персональных потерь "Единой России", особенно на губернаторском уровне. А вот что касается уровня доверия к партии власти во время выборов в заксобрания — здесь, я думаю, ожидается проседание. <...> Именно на выборах население выразит свое отношение и к институтам власти, и к отдельным персонам. Одним словом, предстоящие выборы станут главным индикатором отношения народа к власти. Я думаю, что рейтинг Путина выдержит испытание на прочность, а вот правительство и "Единая Россия" могут понести потери."

Ну, как-то так.

Полную версию материала с развёрнутыми комментариями экспертов можно прочитать тут.
Повестка, тренды, мнения, эксклюзив. Неформально на Telegram-канале "Давыдов.Индекс".

2 3

Россияне рассказали, хотели ли бы они видеть Владимира Путина на президентском посту после 2024 года и чего они ждут от нового срока главы государства
 

https://davydov-index.livejournal.com/3302792.html
Согласно данным "Левада-центра", 51% опрошенных россиян хотят видеть Владимира Путина президентом России и после окончания его четвертого срока. Правда, за последний год эта цифра серьезно снизилась. Так, в мае 2017 года Путина главой государства сверх срока хотели видеть 66% опрошенных, в августе того же года их было 67%.

Правда, до нынешнего опроса речь шла о том, хотели бы россияне видеть Владимира Путина президентом России после 2018 года. Если сравнить показатели с 2012 годом, когда начался его третий президентский срок, то можно заметить, что тогда жаждущих продолжения президентской карьеры Путина было существенно меньше — только 34%. Существенно цифры выросли к ноябрю 2014 года, когда уровень поддержки президента вырос до 58%.

При этом россияне верят, что за новый президентский срок Владимира Путина произойдут существенные изменения в жизни страны. Так, 54% ожидают, что произойдет нормализация отношений с Западом, 40% — что произойдет рост уровня жизни, 39% — что снимут санкции (44% — не ожидают), 27% — что снизится уровень коррупции (57% — не ожидают). В то же время 30% считают, что в этот же период произойдет усиление протестных настроений.

Кроме того, аналитики установили, что число тех, кто выступает за полномасштабные перемены в России, за год увеличилось с 42% до 57%. В числе требуемых изменений опрошенные назвали повышение уровня жизни и зарплаты (22%), решение социальных проблем (10%), борьбу с безработицей (9%), повышение пенсии (8%), борьбу с коррупцией (8%). По 7% участников опроса считают необходимыми смену власти, снижение тарифов ЖКХ, развитие экономики, а также предприятий и промышленности. При этом 30% опрошенных россиян убеждены, что изменения в составе правительства не приведут к разрешению имеющихся проблем. На их решение надеются менее четверти (24%) респондентов.

Опрос был проведен 24-30 мая по репрезентативной всероссийской выборке среди городского и сельского населения объемом 1600 человек в возрасте от 18 лет и старше в 136 населенных пунктах, 52 субъектах РФ. Исследование проводилось методом личного интервью на дому у респондентов.

Нынешний срок для Путина четвертый. Согласно Конституции президент не может занимать должность три срока подряд. После победы на выборах Путин, отвечая на вопрос о планах провести реформу Конституции для перераспределения полномочий между ветвями власти, говорил, что пока никаких реформ не планирует, напоминает РБК.

В мае президент ответил на вопрос, оставит ли он свой пост после истечения полномочий в 2024 году: "Сейчас у меня второй срок подряд — не более двух сроков подряд", — сказал Путин.

С предложением внести поправку в Конституцию, разрешающую президенту занимать пост три срока подряд, выступали депутаты парламента Чечни. 18 мая они внесли соответствующий законопроект в Госдуму.

Результаты опроса комментирует кандидат социологических наук, заместитель директора Уральского института управления- филиал РАНХиГС Алексей Ручкин: "По итогам имеющегося опроса самый логичный вывод заключается в том, что население страны не видит альтернативного лидера на политическом пространстве России. Его просто нет, поскольку, с одной стороны, это поле сознательно структурировано действующей политической элитой, с другой — медийное пространство концентрирует внимание лишь на одной политической фигуре. <...> Но можно констатировать и тот факт, что произошло резкое снижение (на 16%) количества желающих и дальше работать под началом Владимира Путина (в глобальном смысле). Это можно обусловить тремя факторами: отсутствие радикальных перемен в действующей власти на федеральном уровне, сохранение одиозных фигур, принятие непопулярных решений (повышение пенсионного возраста, резкий рост цен, особенно на горюче-смазочные материалы).
Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что необходимо отходить от глобальных проектов, прорывных программ на мировом либо макрорегиональном пространстве и сосредоточиться на внутриполитических и экономических проблемах. Население после резкого скачка национального сознания и идентичности усиленно надеется на стабилизацию уровня жизни, которое было обещано в предвыборной гонке."

Старший преподаватель кафедры социологии Забайкальского государственного университета Анастасия Терентьева отмечает, что в связи с последними решениями правительства мнение общества может измениться: "Хочется отметить, что данные опроса неактуальны, так как он проводился перед объявлением повышения пенсионного возраста в связи с проводимой пенсионной реформой. Подобный опрос интересно посмотреть в динамике, каким образом население отреагирует на изменения в стране."

Кандидат философских наук, публицист Рустем Вахитов увидел в опросе подтверждение того, что власть теряет доверие россиян: "Несмотря на раздающиеся заявления о росте доверия к президенту, все ровно наоборот. Всего за год уровень доверия к президенту упал на 16%, а количество тех, кто не хочет, чтобы президентом был Путин, увеличилось на 9%. Это, конечно, не результат времен "Болотной революции", когда большинство политизированной общественности — 40% населения против 34% — ждало кадровых изменений на самом верху, но это сильное падение доверия к верховной власти к России.
При этом 54% опрошенных надеялись на улучшение отношений с Западом, 45% на рост уровня жизни, и лишь 30% предполагали, что будут расти протестные настроения. <...>
Прошло совсем немного времени, но теперь уже очевидно, что правы оказались именно те 30%, что предрекали массовые протесты. Улучшения отношений с Западом не принес даже ЧМ по футболу, судя по тому, как он освещается в западной прессе, а говорить о росте благосостояния людям, многим из которых теперь грозит не дожить до пенсии, "подарив" свои пенсионные накопления государству, полагаю, просто абсурдно."

Ну, как-то так.

Полную версию материала с развёрнутыми комментариями экспертов можно прочитать тут.
Повестка, тренды, мнения, эксклюзив. Неформально на Telegram-канале "Давыдов.Индекс".

Лев Гудков: «Недоверие к институтам власти очень велико»
 

https://volnodum.livejournal.com/2726007.html
Sep. 6th, 2018 at 7:09 PM

Социологи «Левады» прокомментировали рост тревожных настроений россиян.

Согласно регулярному опросу о проблемах общества, в этому году главное беспокойство респондентов назвали рост цен (72% опрошенных), обнищание населения (52%), а также рост безработицы (48%). Эти три показателя значительно выросли в сравнении с августом 2017 года (61, 45 и 33 процента соответственно). А вот коррупцию одной из главных проблем назвало лишь 33% россиян, причем этот показатель не менялся с прошлого года. Корреспондент «Новой» обратилась к специалистам «Левады» за пояснениями.

The Village
Лев Гудков
Директор «Левада-центра»
— Мы фиксируем рост тревожности как общий вывод из роста обеспокоенности всеми проблемами сразу. Повысилась обеспокоенность прежде всего экономическими проблемами — ростом цен, обнищанием населения, угрозой безработицы.

Одновременно это раздражение, связанное с утратой представления о том, как страна будет развиваться и что ждет людей в ближайшем будущем, потому что заверения и декларации руководства страны не очень убеждают. Люди надеются, что власть выполнит хотя бы часть своих обещаний, но опыт им подсказывает, что это вряд ли состоится в полном объеме. Поэтому недоверие к институтам власти очень велико, и это отражается на росте беспокойства.

Действия руководства страны — прежде всего объявленная пенсионная реформа — вызывают очень сильное раздражение, недовольство, сопротивление, поскольку люди полагают, что руководство страны пытается решить свои проблемы за их счёт. Сюда же относится проведение внешней политики за счёт более жесткого контроля над доходами населения.

Если проще сказать, государство лезет в карман к гражданам, покушаясь на то, что, по мнению людей, принадлежит именно им, поскольку это заработано ими.

Это вызывает ощущение острой несправедливости — дело даже не в экономическом эффекте, а именно в нарушении общественного контракта.

Читайте также




Вместе с пенсиями умрут и льготы? Прозрения доктора экономических наук Владислава Иноземцева
Рейтинг президента Путина все же сохраняется: он действительно понизился, но всё-таки 65-70% — это очень высокий уровень доверия. А вот рейтинги правительства, его председателя Медведева, депутатов Госдумы действительно снизились, они находятся в зоне устойчивого недоверия и недовольства.

53% граждан, заявляющих, что они готовы протестовать — это самый высокий показатель за 2000-е годы. То есть, за 20 лет.

Но я бы назвал это «декларации о намерениях», это не реальная готовность выйти на улицу. Потому что реально нет такой организации или партии, которая могла бы провести такие митинги или демонстрации протеста. Нет такой партии, которой люди могли бы это доверить. Против оппозиции ведется систематическая борьба: активистов Навального постоянно арестовывают, митинги оппозиции запрещают и разгоняют. Люди это достаточно трезво оценивают.

В информационном поле проблемы, которые действительно беспокоят людей, практически не обсуждаются, а если обсуждаются, то только в тональности «как эффективно и правильно действует руководство нашей страны». Тут речь скорее идет о политической рекламе и пропаганде, чем о политических дискуссиях о вопросах, которые реально беспокоят людей. Люди не видят тех каналов, тех механизмов, посредством которых они могли бы выдвигать свои требования руководству страны. Поэтому уровень недовольства носит аморфный характер.

Коррупция — хронически нерешаемая проблема, уровень обеспокоенности ею никак не меняется с 1998 года, когда было 32%. В прошлом году было 33%, в этом столько же процентов россиян назвали коррупцию острой проблемой. Ну а, например, рост беспокойства по поводу безработицы вырос с прошлого года в полтора раза — с 33% до 48%. Недоступность многих видов медицинского обслуживания выросла с 26% до 31%. Рост платности, недоступности качественного образования (а это проблема важна для определенных категорий населения — для родителей, в первую очередь) — с 12% до 18%, то есть тоже в полтора раза. Иначе говоря, не все проблемы в одинаковой степени волнуют все группы населения, но обеспокоенность действительно характерна для всех групп.

Economy Times
Марина Красильникова
Руководитель отдела уровня жизни «Левада-центра»
— Результаты этого опроса лишь подтверждают те тенденции, которые мы увидели уже летом этого года, когда возросла общая тревожность населения относительно будущих перспектив развития страны, относительно собственных возможностей для комфортной жизни. Возросли опасения роста цен, роста безработицы — всё это связано с целым рядом причин, начиная с неустойчивого, слабого роста экономики и заканчивая законодательными инициативами правительства по повышению пенсионного возраста.

При этом пока рано говорить о высокой вероятности роста реального протеста. Уровень протестных настроений действительно несколько повысился, но дистанция от декларативной готовности выйти на протест до реального проведения таких акций очень велика. В значительной мере эта дистанция зависит не только от того уровня недовольства, которое действительно очень широко разлито в обществе, но и от возможности организовать это недовольство в какие-то конкретные протестные действия — то есть от наличия лидеров, которые могли бы сформулировать лозунги, привлекательные для достаточных масс людей, которые пошли бы за этими лозунгами, пошли с этими требованиями на улицы. Ощущается явный дефицит оппозиционных лидеров, которые могли бы возглавить подобные протестные акции.

Что касается коррупции — каждый третий опрошенный обозначил эту проблему как наиболее актуальную для современного состояния общества, и это много.

Если посмотреть на два десятка других проблем, то можно увидеть, что они набрали куда меньше процентов. К тому же проблемы, связанные с личным материальным положением семей, всегда были на первом месте, и в этом смысле структура проблем, которые тревожат общество, не меняется в последние годы.

Число людей, назвавших рост цен главной проблемой, выросло с 61% до 72%. Но одновременно выросло среднее число проблем, которые люди вообще называли. Если год назад люди, глядя на этот список проблем, в среднем называли 4 проблемы, то в нынешнем августе люди в среднем называли 5 проблем, и это, собственно говоря, одно из свидетельств того, что в обществе растет общий уровень тревожности и напряженности.

Россияне все меньше доверяют начальству и все больше боятся войны
 

https://volnodum.livejournal.com/2918213.html
Dec. 26th, 2018 at 10:41 AM

В этом году социологи фиксируют не просто коррекцию прежних трендов в общественном сознании, но и по многим важным направлениям практически их слом. О том, что происходит с российским обществом, как изменилась в уходящем году средняя температура по нашей общероссийской больнице, мы накануне Нового года побеседовали с директором Левада-центра Львом Гудковым. И вот к каким выводам мы пришли.

Можно зафиксировать сочетание двух главных тенденций года. Первая — это попытка власти удержать великодержавный настрой населения. Через продолжение и усиление пропаганды государственного патриотизма, конфронтации с Западом, милитаризма, особого пути России, культа национальных традиций и консервативных духовных ценностей.

С другой стороны — рост в обществе социального раздражения, недовольства и тревожного ощущения неопределенности будущего. На чем держалась популярность режима все эти годы? На надеждах, что власть обеспечит высокий уровень благосостояния и продолжение роста доходов при одновременном восстановлении Россией статуса великой державы, дающего чувство гордости за принадлежность к ней и компенсирующего ощущение зависимости маленького человека от властного произвола, чувство незащищенности и материального неблагополучия. Теперь эти надежды исчезают.

Эта вторая линия чрезвычайно важна. Первые признаки ее появления обнаружились уже к концу 2017 года. Потом, в феврале, когда началась президентская избирательная кампания, индексы социальных настроений временно поползли вверх. Но это обычный эффект электоральной мобилизации, когда идет пропагандистская накачка, когда по ТВ демонстрируют, как все вокруг хорошо и правильно, что без Путина все развалится, что он у нас единственная скрепа и гарант стабильности и благополучия. В этот раз временное повышение индексов социальных настроений было менее значительным, чем раньше, во всех предыдущих кампаниях.

После мартовских выборов, с апреля началось снижение популярности всех властных институтов, а в мае показатели доверия, одобрения и поддержки рухнули. Была объявлена пенсионная реформа, которая вызвала резкое недовольство населения.

В июне 90% россиян высказывались против пенсионной реформы

(одобряли их лишь 7-8%). Реформа стала катализатором массового раздражения, собрав накопленное за последние годы недовольство ухудшением жизни. В первую очередь, оно связано с падением реальных доходов за четыре года «крымской мобилизации» (по разным подсчетам от 11 до 14%). Снижение было медленным, постепенным, а потому не вызывало резких реакций, пока не была объявлена пенсионная реформа. Граждане почувствовали на себе рост налогов, акцизов, стагнацию в экономике и, соответственно, угрозу безработицы, задержек выплаты зарплаты и так далее, помня о прежних кризисах 90-х годов или о провале 2008-2009 года. Причем, если в Москве и в крупных городах рост стоимости жизни не так заметен, то в провинции он чрезвычайно ощутим. И в этом еще одно отличие нынешнего года от предыдущих — недовольство концентрировалось преимущественно в провинции, причем, в том числе, среди рабочих, которые раньше были пассивны.

И самое интересное, что совершенно неожиданно после объявления о пенсионной реформе резко ослабла чувствительность населения к антизападной пропаганде. В какой-то момент, к августу, когда президент подписал законопроект о пенсионной реформе, антиамериканские установки, на чем, собственно, пропаганда держится все четыре послекрымских года, настолько ослабли, что восстановился обычный уровень соотношения симпатий и антипатий к американцам. Он вышел не просто на докрымский, а даже на более ранний уровень середины 2000-х годов. То есть,

42% жителей России внезапно почувствовали некоторый позитив в отношении американцев




Инфографика: Вероника Цоцко / «Новая»

Исчезновение ощущения стабильности
У россиян значительно ослабло чувство стабильности, на котором многие годы держался режим. («Стабильность» в данном случае означает веру не неизменность сложившегося порядка, а в то, что жизнь дальше будет все лучше и лучше). Патриотическая эйфория, вызванная кампанией «Крымнаш», подняла, как и во время войны с Грузией, индексы одобрения власти до максимума, но одновременно породила страх (чем будем платить за это), диффузную разлитую тревогу и утрату определенности будущего.

Если весной 2014 года в обществе преобладала уверенность и гордость за Россию, то в последующие годы эта картина перевернулась. Тогда соотношение уверенных в своем завтрашнем дне и встревоженных, готовых к разного рода неприятностям и потрясениям, составляло 52% к 40%. В дальнейшем доля «уверенных» опустилась и колебалась в пределах 38-44%, а испытывающих хроническое чувство неуверенности и беспокойства поднялась до 50-56%. Несмотря на явное торжество национального духа, в своей обычной, повседневной жизни большинство россиян (62-64%) испытывали и испытывают хроническое состояние депрессии, усталости, растерянности, страха, обиды, ощущение хронической нужды.

По мнению 39% опрошенных в ноябре 2018 года, материальное положение их семей за последний год ухудшилось, а улучшилось лишь у 9%, у остальных не изменилось. Общий семейный доход (в среднем по России) сегодня (при двух работающих взрослых!) составляет чуть более 40 тыс. рублей (в глазах людей — это граница прожиточного минимума). При этом у примерно половины семей он ниже 30 тыс. (у пенсионеров — 26 тысяч с небольшим), у 28% — от 30 до 50 тыс. рублей, у 11% — от 50 до 70 тыс.рублей; у такого же числа семей — свыше 70 тысяч рублей (последняя группа представлена главным образом чиновниками и предпринимателями). Такая картинка очень отличается от тех, что рисуют наши высшие чиновники.

Разрыв между тем, что люди реально имеют, и тем, что они считают необходимым, чтобы жить, по их представлениям, «нормально», составляет двукратные величины (сегодня эта «норма» должна была бы соответствовать общему доходу семьи в 82-85 тыс. рублей). Нереализуемые ожидания и составляют постоянный фон массового раздражения.




Инфографика: Вероника Цоцко / «Новая»

Горизонт планирования
Горизонт планирования сузился, что естественно, когда падают доходы. У 70% населения, несмотря на «жирные 2000-е годы», не было возможности делать сбережения, эти люди живут от зарплаты до зарплаты. А последние годы заставляют людей быть еще более умеренными в своем потреблении, экономить, отказываться от «лишнего», или влезать в долговую яму, набирая потребительские кредиты. Какое может быть планирование, когда жизнь вся построена таким образом, что люди думают не о том, чтобы жить лучше, а чтобы хуже не стало?

Готовность к протестам
Оборотной стороной недовольства стала высокая готовность к протестам — то, чего мы много лет не фиксировали. Причем, как с экономическими, так и с политическими требованиями.

В июле-августе готовы были протестовать конкретно именно против пенсионной реформы 53%. Обычно говорят, что готовы принять участие в каких-либо акциях протеста против падение уровня жизни или в демонстрациях с политическими требованиями и лозунгами от 8 до 15%, в последние месяцы — от 23 до 30%.

Но еще более важно, что изменился состав людей, готовых к протестам. Если в 2011-2012 году на улицу выходил в основном образованный и активный слой населения (так называемый «креативный класс»), то сейчас круг готовых к протестам расширился — это и рабочие, и служащие, и в широком смысле бюджетники. 90% населения не приняли предложенный вариант пенсионной реформы. Люди считают, что у них отняли их кровные, ими заработанные в течение трудовой деятельности деньги, что пенсия — это не «подарок» к старости заботливого государства, а их собственные сбережения. Нарушен принцип справедливости, что в нашем обществе вызывает наибольшее негодование.

Слом механизма разделения ответственности между президентом и правительством
Обычно за положение дел внутри страны ответственность возлагалась на правительство, лично на Медведева, депутатов Думы. Деятельность премьера и этих институтов оценивается в последние годы однозначно негативно. Раньше работали такие ножницы: президент отвечает за авторитет России, за внешнюю политику, за борьбу с терроризмом, за безопасность, а за экономику и социальную политику отвечает правительство, премьер Медведев, депутаты Думы. Теперь этот механизм начал ломаться, конструкция «добрый царь и плохие бояре» стала размываться, по авторитету Путина был нанесен удар. В марте и апреле деятельность Путина одобряли 80-82%, не одобряли — 17-19%. А начиная с июля по настоящее время негативно оценивали его деятельность уже 30-33%, одобряли — 66%.

За год доверие к нему снизилось с 59-60% до 39%.

70 с лишним процентов опрошенных считали, что Путин не должен подписывать законопроект о повышении пенсионного возраста. Но когда мы спросили: «А как поступит Путин?», мнения разделились почти пополам: 37% считали, что он подпишет законопроект, а 30 с небольшим процентов считали, что он его отклонит. Поэтому когда Путин законопроект подписал, резко возросла его персональная ответственность за то, что раньше его, вроде, не касалось.

Падение авторитета силовых министров
Падение рейтинга президента потянуло за собой и падение популярности министров, отвечающих за проведение внешней и военной политики, которые являются прерогативой президента. Рейтинги доверия Лаврову и Шойгу за год упали на те же 15-17 процентных пунктов, что и поддержка Путина. И все это, несмотря на постоянную пропаганду наших действий в Сирии, отражения «украинской провокации» в Керченском проливе, высокой эффективности наших войск и вооружений и происков США и НАТО. Эффект от этой пропаганды снижается именно на фоне недовольства внутренней социальной политикой.

Личная ответственность Путина
Резко увеличилось количество людей, считающих Путина лично ответственным за все проблемы в стране, включая рост цен, стоимости жизни и т.п. Если еще недавно (в 2015-2017 годах) таких было порядка 40-43%, то сейчас их доля выросла до 61%.

Недовольство в отношении него заметно усилилось. Основные причины этого — экономическая политика, связь с крупным бизнесом, опора в основном на силовиков (не только ФСБ и правоохранительные органы, но и военно-промышленный комплекс, армию) и защита их интересов. Это оборачивается попустительством бюрократическому произволу, безуспешной борьбой с коррупцией или даже подозрениями в связях с такого рода кланами или группировками. Другими словами, слабеет базовое представление о нем как о политике, который должен заботиться о народе, но не делает этого, не отвечает их ожиданиям и надеждам. А люди ждут резкого увеличения социальных расходов, проведения более эффективной политики в области медицины, образования, развития социальной инфраструктуры. Казенные деньги, по мнению людей, слишком непропорционально тратятся на войну, вооружение и чиновников.

Международная изоляция и санкции



Инфографика: Вероника Цоцко / «Новая»

В 2017 году обеспокоенность международной изоляцией проявляло 29% населения, а в нынешнем 2018 году их стало уже 43%. Примерно такая же картина встревоженности последствиями российской политики и вызванной ими западными санкциями: 28% в 2017 году и 43% в году нынешнем.

Первоначально (весна-лето 2014 года) большинство населения считало, что санкции направлены только против путинского окружения, узкого круга российской элиты, ответственной за Крым, а потому особо на них не реагировало. Пропаганда развернула их трактовку как выражение традиционной западной русофобии, политики, направленной против всего российского народа, средство унизить, ослабить возрождающуюся Россию. Поэтому введение санкций было воспринято сначала с недоумением, затем — либо с возмущением, либо скептически (нас, дескать этим не проймешь). В массовом сознании не возникало причинно-следственной связи между позициями ведущих стран, заявивших о правовой и моральной неприемлемости российской политики по отношению к Украине или войны в Сирии, и последствиями для российской экономики, а значит — и для жизни обычных людей. И только с течением времени воздействие санкций стало ощущаться через снижение деловой активности, через экономическую стагнацию и в целом проблемы в экономике. Во-первых, сами санкции все более ужесточаются. А во-вторых, они рассчитаны на длительное воздействие, их негативное воздействие накапливается, аккумулируется.

Ответные контрсанкции, в практическом плане оказались гораздо более ощутимыми, но они вызвали негативную реакцию только у сравнительно узкого круга, в основном населения крупнейших городов, у более обеспеченных слоев, способных потреблять более дорогие и более качественные товары. Основная масса населения, располагая низкими доходами, сидит главным образом на более дешевых отечественных или собственных продуктах.

Одновременно сейчас наблюдается любопытный эффект. Вся эта патриотическая эйфория — «Крым наш» и «вставание с колен» — привела, с одной стороны, к росту коллективных самооценок, гордости, патриотического самоуважения, даже некоторой спеси, а с другой — к нарастанию безотчетной тревоги, смутному пониманию, что растущая конфронтация между Россией и США, Россией и НАТО, может обернуться реальной большой войной. Массовый травматический опыт афганской, чеченских и даже Великой Отечественной войн, говорит людям, что амбиции властей или корпоративные интересы отдельных групп (генералитета, националистов, пропагандисткой клаки) могут обернуться национальной трагедией, как это было не раз в нашей истории. Нынешний режим, теряющий чувство реальности, может в конце концов заиграться и словесная война перерасти в настоящую катастрофу. Это тревожное состояние не проходит, оно не контролируемое, его невозможно нейтрализовать никакой пропагандой — так работает коллективное подсознание. После стресса от пенсионной реформы эти подпочвенные настроения резко поднялись, и сейчас 79% не просто надеются на то, что конфронтации как-то само собой спадет, но считают, что нужно налаживать нормальные отношения с Западом. А до этого таких было где-то около 45-50%. Причем, в большей степени на это надеются молодые люди.

Молодежь
Молодежь, которая до недавнего времени была самой пропутинской группой, сегодня становится более критичной к действующей власти, в особенности люди 25-35 лет, уже более зрелые и ответственные, вынужденные соотносить идеологические лозунги и практические вопросы повседневной жизни.

Эта категория (но не самых молодых) отличаются особенно низким уровнем поддержки Путина — 58%.

Для сравнения: среди людей пенсионного возраста таких 80%. Не одобряющих его деятельность, соответственно, 41% молодых и 19% пожилых). Хотя и среди молодежи сохраняются (особенно в провинции) представления о русофобии, о заговоре Запада, но они существуют как бы отдельно от интересов и реальной жизни молодежи. Молодежь в целом отличается гораздо более высокой симпатией и интересом к Западу, к современной культуре, моде, чем другие возрастные категории. Так, например, «положительно» относятся к США 51% опрошенных в возрасте 18-24 года, негативно — 39% (а среди людей старше 65 лет — 21% и 65%). К ЕС, соответственно, позитивно относятся 59% против 33% (у пожилых респондентов картина обратная: 58% воспринимают ЕС негативно, и лишь 28% — положительно). Позитивные установки к Украине отмечаются у 40% молодых (негативные — у 50%), а из пенсионеров к бывшей братской республике «хорошо» относятся лишь 29%, а 60% — «плохо» и «очень плохо».

На молодежь антизападная пропаганда оказывает гораздо меньшее воздействие, поскольку телевизор она смотрит выборочно, и, конечно, сказывается более критическое информационное влияние интернета и социальных сетей.

Страхи, тревоги, тревожащие проблемы
Сильно выросли страхи. Какого рода? На первом месте стоит тревога за близких, за детей. Об этом говорят почти все опрошенные — почти 80%. Это даже не столько артикулированный страх, сколько отражение постоянного беспокойства за тех, кто тебе особо дорог. Это косвенный способ выразить, на чем сосредоточены твои интересы, заботы и главные приоритеты в жизни.

А вот второй фактор тревожности, показатели которой в этом году очень поднялись, —

это страх большой, мировой войны (очень боятся ее 57%),

он оттеснил прежние социальные страхи перед преступниками, публичными оскорблениями и унижением, собственными болезнями, беспомощностью и старостью.

Поднялись также страхи перед произволом властей, перед полицейщиной (51%) и возвратом к массовым репрессиям (40%), несколько отодвинув даже экономические тревоги — боязнь безработицы (32%) и обнищания (45%).

Большая часть этих социальных страхов носит фоновый, неопределенный характер, будучи психологическим выражением того, что обстоятельства жизни не зависят от человека, что ты — не хозяин своей жизни. В этом смысле очень показателен такой индикатор общей тревожности, диффузной неуверенности, как повышение страха перед эпидемиями, стихийными бедствиями, СПИДом. Если все более-менее хорошо, то преобладают личные страхи: мысли о смерти, о конечности бытия, страх перед болезнями и т.п. В ситуации же общей тревожности индивидуальные страхи уступают место неконтролируемым факторам, над которыми ты не властен. Такая вот социальная психиатрия.

Эпоха стабильности в России закончилась
 

https://newsland.com/user/4296647981...chilas/4761765
12:37 29.09.2015 в рубрике

Общество
Социолог Лев Гудков о болезнях и проблемах российского общества.

В Международном обществе «Мемориал» состоялась лекция директора Аналитического центра Юрия Левады («Левада-центра») Льва Гудкова, в которой он рассказал о последних тенденциях общественных настроений в России и о текущем состоянии российского социума. «Лента.ру» записала основные тезисы его доклада.

Недавние социологические исследования показывают, что, несмотря на заметное снижение уровня жизни и отчетливые признаки надвигающегося экономического кризиса, большая часть населения России пока продолжает поддерживать действующий политический режим. Тем не менее настроение общества заметно меняется, псевдопатриотическая эйфория последних полутора лет прошла свой пик и постепенно сходит на нет.

Битва телевизора с холодильником

Сейчас в России сложилась уникальная ситуация — осознание большинством ее граждан тяжелой экономической ситуации, которая и дальше будет негативно сказываться на их частной жизни, непостижимым образом сочетается с высоким уровнем поддержки власти и гордостью за внешнеполитические успехи страны. Для патерналистского сознания, свойственного нашим согражданам, это нехарактерно — обычно любые изменения в экономике напрямую влияли на рейтинги первых лиц государства. Если говорить образно, то в умах россиян телевизор пока побеждает холодильник.

Объяснять этот феномен только воздействием официальной пропаганды было бы неразумно, поскольку ресурс доверия населения к ней близок к исчерпанию. Дело в том, что одновременно с этим снижается и протестный потенциал. Наиболее сильны протестные настроения в обществе были после экономического кризиса 1998 года, после монетизации льгот в 2005 году и после кризиса 2008-2009 годов. По сравнению с ними протестная волна 2011-2012 годов была гораздо слабее, поскольку в основном затронула жителей крупных городов.


Граффити в Симферополе, Крым Фото: Павел Ребров / Reuters

Украинский кризис, присоединение Крыма к России и война в Донбассе похоронили идею о среднем классе как о потенциальном носителе протестных настроений и локомотиве дальнейшего развития России. Никакого среднего класса в стране теперь нет — он раскололся на две неравные части. Значительная его часть после аннексии Крыма в марте 2014 года поддержала Путина, что и обеспечило ему небывалый прирост рейтинга со стабильных 64 процентов до рекордных 87 процентов. Либеральная часть российского общества осталась в меньшинстве и сократилась до 8-12 процентов. Поэтому сейчас в России потенциал общественной консолидации и протестной солидарности чрезвычайно низкий. Все надежды на то, что развитие рыночной экономики повлечет за собой формирование прогрессивного среднего класса с его запросами на общественно-политические изменения, потерпели крах.

Фантомные боли российского общества

Дальнейшее развитие событий в стране сейчас прогнозировать трудно. Ясно, что эпоха стабильности закончилась, и ситуация в России становится неопределенной и труднопредсказуемой. Мнения экспертов расходятся: одни ждут катастрофу и скорый крах нынешнего политического режима, другие уверены в долгой и медленной деградации государства и его институтов. Но для объяснения полной картины происходящего нужны более широкие рамки.



Лев Гудков Фото: Александр Миридонов / «Коммерсантъ»

Во-первых, ужесточение внутренней политики с применением репрессивных методов подавления гражданского общества, антизападная и антиукраинская риторика стали ответной реакцией власти на протестное движение 2011-2012 годов, требовавшего честных выборов и расширения гражданских прав и свобод.

Во-вторых, псевдопатриотический восторг последних полутора лет во многом связан с кризисом советской идентичности и травмой, полученной от распада СССР. Приходится признать, что эти факторы не только сохранились в современной России, но и продолжили себя воспроизводить. Этим можно объяснить ностальгию по утраченной «великой державе», поскольку причастность к ней и ее успехам на международной арене в советском и постсоветском сознании компенсирует неустроенность и убогость частной жизни.

В-третьих, в марте 2014 года потерпела крах идеология догоняющего развития России, болезненно отражавшаяся в глубинных пластах массового сознания и порождавшая у обывателей комплекс неполноценности. Всплеск воинственного патриотизма в общественных настроениях стал зеркальным отражением этого комплекса и обратной стороной столь популярного прежде садомазохистского самобичевания («отсталая страна», «Верхняя Вольта с ракетами», «совок»). Социологические опросы показывают, что с марта 2014 года уровень самоуважения российских граждан поднялся в полтора раза. При этом посткрымская эйфория и высокий рейтинг Путина причудливым образом сочетаются у населения с пониманием того, что нынешняя власть представляет собой причудливую иерархию коррупционно-мафиозных кланов.



Фото: Юрий Мартьянов / «Коммерсантъ»

В-четвертых — и это самое главное — нынешнюю общественно-политическую ситуацию нужно объяснять с помощью концепции тоталитаризма. В постсоветской России без каких-либо серьезных изменений сохранилось немало базовых тоталитарных институтов, доставшихся ей по наследству от Советского Союза. К ним относится сама структура власти и ее главные опоры — армия, полиция, спецслужбы, судебно-следственная и пенитенциарная системы, а также система образования. Все изменения за последнюю четверть века проходили только в тех сферах, которые не были связаны с воспроизводством коллективных символов и представлений — в экономике, технологии, коммуникации, массовом потреблении и культуре. Такой перекос, связанный с неравномерным развитием социальных институтов, закономерным образом порождает в обществе сильное напряжение.

Унылое насилие

Неудивительно, что система опирается, прежде всего, на недореформированные тоталитарные институты советского прошлого — силовиков, бюджетников и государственную бюрократию, а также контролируемые ею околовластные финансово-промышленные группы. Сейчас основой всех общественных отношений стало насилие (в социологическом смысле этого слова), то есть отказ власти определенным группам населения в их правах и социальной дееспособности. При этом структура общества деградирует и упрощается до аморфного безмолвного большинства, лишенного механизмов выражения своих интересов и составляющего ресурс власти, которой принадлежит вся полнота коллективных ценностей и представлений.

В современной России воспроизводится устаревшее и упрощенное понимание социальных процессов, характерное для тоталитарных обществ. Это порождает огромную подспудную неудовлетворенность и агрессию во всех слоях общества, распадающегося на множество мелких групп с крайне низким уровнем взаимного доверия. Люди не могут договориться и доверяют только близким, друзьям, соседям и (гораздо реже) коллегам по работе.

В последние годы это диффузное напряжение усилилось в результате резкого социального расслоения. Децильный коэффициент, характеризующий соотношение в доходах десяти процентов самых бедных и самых богатых слоев населения, по данным Росстата составляет 16 пунктов, а по независимым оценкам — 27. Одному проценту населения сейчас принадлежит 76 процентов всех финансовых активов страны. Неудивительно, что по социальному неравенству Россия занимает первое место в мире.

Результатом этого ощущения несправедливости социального порядка стало нарастание аномии — проявления апатии и уныния, фрустрации и распада социальных связей, конфликта нормы и ценности, а также роста суицидальных настроений. В нынешней России сложилась парадоксальная ситуация, поскольку показатели аномии ниже всего в Москве и других крупных городах и больше в депрессивной и нищей глубинке.

«У людей нет образа будущего»

Аномия и прочие нарушения социального порядка, наблюдаемые в современной России, стали следствием сохранения в ней тоталитарных советских институтов и их конфликта с новыми общественными явлениями, возникшими после 1991 года. Опора на насилие и другие рецидивы тоталитаризма, которые отчетливо проявляются в последние годы, имеют ту же природу.



Участники митинга оппозиции на Болотной площади в Москве, 2013 год Фото: Владимир Астапкович / РИА Новости

Современному российскому обществу свойственен чрезвычайно низкий горизонт планирования (для 70 процентов населения — 3-5 месяцев) и отсутствие какого-либо целостного образа будущего. Население предпочитает пассивно адаптироваться к постепенно ухудшающимся условиям жизни, стремясь выжить в новых обстоятельствах.

Нынешняя российская аномия может сильно повлиять и на будущее России, поскольку вовсе не очевидно, что после выхода из системного кризиса в стране к власти придут сторонники демократических преобразований. Наши социологические исследования показывают, что общественная фрустрация и всеобщее озлобление сейчас направлены не столько на власть, сколько на противостоящие ей прогрессивные политические силы. Это тем более удивительно, поскольку оппозиционные программы и лозунги во многом понятны и близки большинству населения России.

Источник: lenta.ru

«Оскорбление общественной нравственности»
 

https://polit.ru/article/2019/07/31/levinson/
31 июля 2019, 19:16 Мосгордума Москва выборы акции протеста
АЛЕКСЕЙ ЛЕВИНСОН
«Оскорбление общественной нравственности»
ОМОН в центре москвы 27 июля 2019 гОМОН в центре москвы 27 июля 2019 г
Рупор Москвы
О причинах и возможных последствиях массовых простестов в Москве корреспондентке «Полит.ру» Ане Гольдман рассказал социолог, руководитель отдела социокультурных исследований «Левада-центра» и профессор НИУ ВШЭ Алексей Левинсон.


Алексей Левинсон
Прошлые выборы в Мосгордуму прошли спокойно, хотя претензии к организации тоже были. Почему в этом году недопуск оппозиционных кандидатов вызвал массовые протесты?

Выборы в Мосгордуму стали только поводом для того, чтобы люди вышли на улицу. И это повод морального характера, власть нарушила нормы, соблюдение которых общество считает обязательным и возлагает на власть обязанность их соблюдать. Можно сказать, что поводом выйти на улицу стало — в широком смысле слова — оскорбление общественной нравственности. Все началось с недопуска независимых кандидатов на выборы, а дальше стали всплывать все претензии к власти, которые накопились за долгое время. Выборы стали своего рода запалом.

В 2011 году к демонстрациям белых ленточек присоединились представители правящей элиты, на митингах выступали, например, олигарх Михаил Прохоров и бывший министр финансов Алексей Кудрин. Есть ли вероятность, что представители элиты поддержат протестующих и на этот раз?

Не думаю. В прошлый раз представителям элиты очень здорово дали по мозгам, некоторые поплатились своими должностями, пострадали даже Владислав Сурков и патриарх Кирилл, поэтому я думаю, что сейчас элита будет себя вести крайне осторожно. Впрочем, если протестное движение развернется и станет гораздо более масштабным, чем сейчас, возможно кто-то из представителей властной элиты осмелеет. Однако пока мне не кажется, что на это стоит рассчитывать.

В прошлые и позапрошлые выходные на демонстрации протеста выходило по 20-30 тысяч человек. Как вы оцениваете потенциал расширения протеста?

Я бы не взялся говорить о точных цифрах. Думаю, что все будет очень сильно зависеть от того, насколько жестко будут реагировать власти. Впрочем, жесткая реакция не гарантирует полного подавления протеста. Возможно протесты станут более локальными, как это было в случае со «Стратегией-31» — движением в защиту свободы собраний. Однако не исключено, что ответом на репрессии станет более широкая волна народного гнева, как это было в 2011 году, тогда начнется эскалация. В любом случае мне не кажется, что сейчас власти готовы отступать и идти на попятный.

Готовы ли протестующие отказаться от своих требований?

Я не думаю, что отдельные задержания и аресты окажут сильное влияние на настроение протестующих, в особенности если они не будут иметь серьезных последствий.

В 2012 году после жесткого подавления демонстрации 6 мая, за которым последовали аресты и суды, протестное движение белоленточников постепенно сошло на нет. Не будет ли повторения этого сценария в этом году после того, как в прошлую субботу задержали почти 1400 демонстрантов, многим из которых присудили серьезные штрафы?

Я не думаю, что движение белоленточников свели на нет задержания и посадки. Весной 2012 года протестное движение выдохлось само собой. После инаугурации президента не было новой повестки. Протест постепенно потерял предмет и превратился в митинги ради митингов, а значит его потенциал был обречен.

То, что происходит сейчас, это тоже протест ради протеста?

Нет. Я совершенно с этим не согласен. Я не хочу вторить властям и говорить, что люди бузят просто потому, что им больше заняться нечем. Я не хочу обесценивать нынешнее протестное движение. Просто пока протестующие еще недостаточно четко артикулируют свои претензии к власти. У людей наболело, а значит, они выходят на улицы не просто так.

Стоит ли ожидать, что протестующие более четко заявят о своих требованиях в ближайшем будущем?

Думаю, да. Другого выхода просто нет.

Россияне вернулись к докрымским настроениям
 

https://www.vedomosti.ru/politics/ar...10/10/783366-k
11 октября 2018, 00:16 / Общество

Так считают исследователи, предсказавшие протесты 2011–2012 годов
Елена Мухаметшина
Поскольку россияне все больше надеются на себя, появилась тенденция отчуждения от власти /Андрей Гордеев / Ведомости

В России происходит смена настроений в массовом сознании – это продолжение негативных настроений, которые были отложены в 2014 г. Катализатором этого процесса стало повышение пенсионного возраста. Об этом говорится в докладе Комитета гражданских инициатив, подготовленном политологом Михаилом Дмитриевым, экспертами Сергеем Белановским и Анастасией Никольской. Именно эти эксперты предсказали массовые протесты 2011–2012 гг. Исследование основывается на беседах с участниками 10 фокус-групп, психологических тестах, анализе социальных сетей, а также опросах «Левада-центра». Оно проводилось до объявления о пенсионной реформе, однако авторы учли ее влияние.

Изменения в массовом сознании эксперты делят на ситуационные, которые инициированы через СМИ и часто носят кратковременный характер, и те, которые появляются в результате межличностного общения и носят более фундаментальный характер. По мнению авторов доклада, сейчас второй источник изменений будет усиливаться и может начать самостоятельно формировать общественно-политическую повестку, с которой придется считаться официальным СМИ, поскольку их влияние будет снижаться.

Согласно исследованию, у россиян усилился запрос на справедливость, который вытеснил надежды на сильного лидера. Понятие справедливости выстраивается вокруг таких психологических якорей, как пенсионный возраст, бесплатный доступ к здравоохранению и образованию, неодобрительное отношение к мигрантам, при этом надежды на государство слабеют. Кроме того, россияне говорят о необходимости быстрых и решительных перемен, они готовы идти на риск. Это в сочетании с растущим стремлением граждан к самообъединению может усилить склонность к протестам и политической активности. Долгосрочное влияние на эту тенденцию окажет пенсионная реформа.
Ранее по теме: Россияне относятся к США так же плохо, как американцы – к России

Поскольку россияне все больше надеются на себя, появилась тенденция отчуждения от власти. Если это стремление получит целеполагающие ориентиры, то может привести к возникновению серьезных общественных движений популистского толка, как на Западе, считают эксперты. Однако протестная сила популистских движений в России будет ограничиваться их фрагментацией и ситуативностью повестки, поэтому не «выстрелили» и протесты против пенсионной реформы.

Спрос на популистскую риторику, которая касается справедливости, будет возрастать, однако вероятность массовых движений с лидерами общероссийского масштаба низка, говорит один из авторов исследования – Дмитриев: «Главная причина – фрагментированность тех сообществ, которые представляют ядро протеста. Они не способны к масштабному объединению в силу того, что такие люди не особо интересуются целостными концепциями, ради которых можно было выступать с общественными инициативами, они действуют ситуативно, несистемно и локально. Кроме того, для таких людей участие в движениях – это средство самовыражения, что порождает межличностную конкуренцию». Такие движения в меньшей степени формируются вокруг каких-то идеологий, они скорее стимулируются ценностями, говорит Дмитриев: «Если что-то не соответствует твоим установкам на справедливость, это вызывает протест. Типичный пример – повышение пенсионного возраста. Тут реакция не рациональная, а эмоциональная». При этом перемены, которые не совпадают с фундаментальными ценностями, – это не те перемены, которыми интересуется общество, сказал Дмитриев: «Запрос на изменения как раз связан с неприкосновенностью якорных ценностей, среди них и незыблемость пенсионного возраста. Люди готовы к таким быстрым переменам, как решение удвоить пенсии, не повышая при этом налоги. И это не смешно. Например, в Италии избиратели проголосовали за две партии, которые предлагали нечто подобное, так ведет себя популистское сознание и в России, мы видим признаки таких же поведенческих установок».

Отмеченные в исследовании тренды нельзя назвать неожиданными или новыми, считает руководитель ИСЭПИ Дмитрий Бадовский: «Затухание политических механизмов «крымского консенсуса» и попадание России в зону развивающейся во всем мире популистской антиэлитной волны было зафиксировано многими экспертами, в том числе и по итогам прошедших региональных выборов. Массовый запрос на справедливость во всех исследованиях устойчив, он направлен на социальные права – достойная зарплата и пенсии, доступные и качественные здравоохранение и образование». Поэтому если предлагаемые государством реформы затрагивают именно «зону восприятия справедливости», то происходит перенос негативных ожиданий и вообще снижение ожиданий от государственных новаций в целом, что одновременно компенсируется ростом ценности самоорганизации и взаимопомощи, говорит эксперт. Однако самоорганизация работает прежде всего на локальном уровне и на уровне близкого социального окружения, согласен Бадовский: «Их масштабирование на общенациональный политический уровень неочевидно и не происходит автоматически. Многое зависит также от того, как работает с настроениями популизма партийно-политическая система. Важно и то, что само государство очень активно работает с ценностями взаимопомощи и самоорганизации через волонтерские и добровольческие движения».-