|
ДЕЛО БРАТЬЕВ СТАРОСТИНЫХ
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/...=page&num=4513
...Сезон 1941 года запечатлелся в памяти, поскольку это был сезон крупных пертрубаций в спортивном календаре. Профсоюзы вдруг решили выставить две сборные команды, ликвидировав целый ряд своих клубов. Взамен родились сборные ВЦСПС-1 и ВЦСПС-2. Руководство, видимо, хотело за счет такого ударного тандема выдержать конкуренцию с «Динамо» и «Спартаком», забыв известную истину: в футболе скоропалительные или волевые решения не могут принести пользу. Главная ставка делалась на первую команду, во главе которой стоял популярный в Москве тренер Матвей Иосифович Голь-дин. Он сформировал неплохую сборную, но времени для «притирки» игроков у него не хватило. Вторая команда с тренером Константином Павловичем Квашниным создавалась как вспомогательная. К концу первого круга ВЦСПС-2 находилась где-то в середине таблицы, а ВЦСПС-1 плелась в хвосте. До сих пор помню жаркие, неутихающие споры вокруг профсоюзной новинки. Одни говорили, что в клубном первенстве какие бы то ни было сборные участвовать не вправе. Другие утверждали, что новшество оправдает себя, так как обещает более острую борьбу в чемпионате. И никто не предполагал, сколь ничтожна значимость так горячо .обсуждаемых футбольных проблем на фоне надвигавшлхся грозных событий... 21 июня 1941 года «Спартак» прибыл в Ленинград на календарную игру с местной «Красной Зарей». Это была неплохая команда, но и мы были, что называется, на ходу и, безусловно, рассчитывали на победу. Словом, в день матча, 22 июня, проснулся я в бодрящем волнении, которое неизменно возникает у меня от предвкушения встречи с футболом. И вдруг телефонный звонок. Звонил школьный друг Андрея Сергей Ломакин, игрок сборной Ленинграда по - 59 - футболу и по хоккею. Он служил в гражданской противовоздушной обороне Ленинграда. — Я на казарменном положении,— коротко сообщил Сергей.— Война! ...Из-за боязни налетов фашистской авиации зрителей на стадион не пустили. Целый час мы просидели в раздевалке ставшего сразу чужим и холодным стадиона. Никто не мог точно сказать, состоится ли матч. Наконец выяснилось: игру отменили, и мы сразу бросились на вокзал, чтобы первым же поездом выехать в Москву. Глядя на возбужденных, мечущихся по перрону людей, я впервые в жизни почувствовал, что это за мучительное душевное состояние — растерянность перед еще неосознанной, непонятной, но уже ставшей реальностью бедой. Единственное желание, которое владело мной во время сумбурных разговоров в специально, казалось, ползущем с черепашьей скоростью поезде Ленинград — Москва,— как можно быстрей добраться домой. Перед спортивными обществами были поставлены задачи военного времени. Рядом с Тарасовкой, в Подлипках, находилось несколько заводов, выпускавших продукцию военного профиля. Мне удалось добиться согласия городских властей, чтобы нашу команду почти в полном составе зачислили на завод. Кроме того, по согласованию с Мосгорвоенкоматом были сразу организованы группы подготовки призывников по лыжам, плаванию, борьбе, боксу... В повседневной текучке не хотелось думать о худшем, гнал от себя сомнения, которые приходили вместе со сводками Совинформбюро. Но в глазах людей, собиравшихся вокруг раковин репродукторов, все чаще и чаще читался вопрос: что будет с Москвой? Серьезность обстановки я, пожалуй, полностью осознал, когда мне как человеку, числящемуся по своей должности в ранге «ответственного» работника, выдали пистолет «Вальтер». Началась эвакуация заводов и учреждений. По решению Государственного комитета обороны в далекий Ташкент отправили группу столичных спортсменов и их семей. Старостины остались в Москве. Дни пролетали в череде нескончаемых забот, приходилось постоянно что-то «утрясать» и согласовывать. Я колесил по городу, безуспешно пытаясь оказаться сразу в нескольких местах. А ночью, как и многие, дежурил на крышах, наловчившись под руководством нашего - 60 - дворника Пахомыча тушить вражеские «зажигалки». Пахомыч легко расправлялся с ними, словно с брошенными окурками. Однажды бомба угодила в соседний дом. Я увидел, как взрывной волной выбило окна в нашей квартире. Бросился туда и, вбежав, застал такую картину: в столовой за обеденным столом сидят бледные, испуганные сестры и мать, а перед ними лежит рухнувшая огромная старинная люстра. Лишь после этого мне удалось уговорить маму, которая не хотела без нас уезжать из Москвы, перебраться вместе с сестрами и детьми хотя бы к себе на родину — деревню Погост. Закончилась страшная зима 1941/42 года. И хотя никто тогда, конечно, не мог знать, сколько продлится война, мне казалось, что худшие времена позади. Я не предполагал, что для меня такие времена только наступают. Их еще предстояло пережить... Много раз пытался вспомнить что-либо примечательное в тот день, то, что выделило бы его в памяти, но нет, все было как обычно. Утром по дороге из дома в «Спартак» прикорнул в автомобиле — эта выработанная по необходимости привычка помогала хоть как-то компенсировать систематическое недосыпание. Может быть, поэтому до меня не сразу дошел смысл того, что сказал Петр, шофер: — Николай Петрович, что-то нас подозрительно сопровождает одна и та же машина. Я непонимающе посмотрел на Петра, потом обернулся и через заднее стекло различил в едущем за нами автомобиле двух мрачных субъектов в одинаковых фетровых шляпах. Резко изменив маршрут, мы долго плутали по городу, но когда, наконец, подъехали к конторе «Спартака», то через полминуты увидели, как туда же медленно подкатили наши «знакомые» и остановились чуть поодаль, на противоположной стороне Спартаковского переулка. В молодости я был горяч. Подобная назойливость показалась мне оскорбительной. Быстро подойдя к сопровождавшей нас машине, я рванул переднюю дверцу и почти прокричал на ухо тому, кто сидел за рулем: — Скажите своему начальнику, что, если ему надо что-нибудь узнать, он может пригласить меня к себе, а не заставлять вас гоняться за мной по всему городу. Они явно не ожидали такого, а поскольку, видимо, ни- - 61 - каких инструкций на этот счет не имели, то растерялись и, не промолвив ни слова, укатили. Ни назавтра, ни через день я слежки не обнаружил. Эмоции улеглись, нужно было собраться с мыслями. Не скажу, что я запаниковал, но и отмахиваться, делать вид, что ничего тревожного не произошло, было бы наивно и глупо. Не те стояли времена. Уже не первый год повсюду внезапно исчезали люди. Поразмыслив, позвонил второму секретарю Московского горкома партии Павлюкову: — Владимир Константинович, за мной следят. — Что это вы вдруг выдумали? Наверное, просто устали, вот и мерещится всякая чушь. — Боюсь, это не чушь. Вы же знаете, с пустяками я к вам обращаться не могу. — Хорошо, не беспокойтесь, я разберусь. На душе полегчало. По своей наивности я не понимал, что ни Павлюков, ни кто-либо другой в предписанном ходе вещей ничего уже изменить не могли. Примерно через год на допросе начальник следственного отдела НКВД Есаулов как бы невзначай обронил: «Знаете, Старостин, почему ваше дело ведет Центр, а не Москва? Там бы ему хода не дали. Больно уж у вас заступников много». Стало ясно, что Павлюков сдержал слово и, действительно, попытался разобраться в происходившем. Очевидно, его заступничество только подлило масла в огонь. 20 марта 1942 года мне удалось вернуться с работы раньше обычного. Назавтра предстоял трудный день. Он таким и оказался. Причем начался гораздо раньше и совсем не так, как я рассчитывал. ...Проснулся от яркого света, ударившего в глаза. Два направленных в лицо луча от фонарей, две вытянутые руки с пистолетами и низкий грубый голос: — Где оружие? Все выглядело довольно комично. Мне казалось, я еще не проснулся и вижу дурной сон. Крик «встать!» мгновенно вернул меня к реальности. — Зачем же так шуметь? Вы разбудите детей. Револьвер в ящике письменного стола. Там же и разрешение на его хранение. — Одевайтесь! Вот ордер на ваш арест. Забрав револьвер, «гости» явно почувствовали себя спокойнее. Их предупредили, что они идут брать опас- - 62 - ного террориста Старостина, и бравые «чекисты» всерьез опасались вооруженного сопротивления. Обычно я очень чутко сплю и поэтому не мог взять в толк, как посторонние люди ночью бесшумно проникли в квартиру. Дверь закрывалась на цепочку, ее можно было открыть только изнутри, а звонок я бы непременно услышал. Что за чертовщина? Все разъяснилось несколько минут спустя. Когда меня уводили, жившая у нас домработница, очень скромная провинциальная женщина, бывшая монашка, всегда такая приветливая со мной, даже не вышла попрощаться. Это она абсолютно точно знала час, когда сбросить цепочку и открыть дверь. Монашка-осведомитель? Удивительно! Впрочем, в моей жизни наступало время, когда надо было отвыкать чему-либо удивляться. Не разрешив взять с собой никаких вещей, меня вывели на родную Спиридоньевку. Последнее, что я успел увидеть, пока заталкивали в машину,— два испуганно светящихся окна на фоне, как тогда показалось, совершенно мертвого дома. Ровно через десять минут я очутился на Лубянке. Стараюсь вспомнить свое состояние в те минуты. Удивление, недоумение, шок? Пожалуй, нет. Страх? Как ни странно, его не было. Точнее всего — тревожное любопытство. Я понимал: случилось что-то, что круто изменило мою жизнь. Быть может, на многие годы. Кому не довелось жить тогда, вряд ли меня поймет, а те, кто помнит вторую половину тридцатых, думаю, согласится, что всех уравнивало общее предчувствие несчастья — ожидание ареста. Неожиданным мог быть час и день, вернее, ночь, но не сам факт. Горькая участь не минула и спортсменов. Действительность опрокинула наши наивные рассуждения о том, что Берия — в прошлом футболист — «своих» не тронет. История со слежкой в зловещей череде лет была для меня не первым звонком. Я уже рассказывал об инциденте после возвращения с рабочей Олимпиады в 1937 году, об арестах среди спортсменов, о том, как меня не выпустили в Болгарию... Эти штрихи лишь дополняли и без того очевидную ситуацию. Не было никаких оснований надеяться, что к «Спартаку» будет проявлено великодушие. Может, прозвучит нескромно, но братья Старостины олицетворяли собой успехи и необычайную популяр- - 63 - ность «Спартака», которые столь болезненно воспринимались почетным председателем «Динамо». Берия не любил, когда ему кто-нибудь своим существованием на свободе напоминал о неудачах. Конечно, к 1942 году мои опасения заметно ослабели, но, как оказалось, я в очередной раз выдавал желаемое за действительное. Судьбе было угодно, чтобы меня неотступно преследовала зловещая тень Берия. Странным было другое: почему меня не арестовали гораздо раньше? Я и не предполагал, что мое затянувшееся пребывание на свободе очень скоро получит неожиданное объяснение. Оно стоит того, чтобы нарушить хронологию надвигавшихся событий. На одном из допросов следователь, видимо, решив сразу сбить меня с толку, спросил: — Вы знаете Молотова? — Его знает вся страна. — Не валяйте дурака, вы лично с ним знакомы? — Лично с ним не знаком, хотя мы виделись на приемах в Кремле, куда приглашались ведущие спортсмены. — Кто в таком случае мог ходатайствовать за вас перед ним? — Не понимаю, о чем идет речь. — Почему он не подписал ордер на ваш арест в 1939 году? — Думаю, на этот вопрос может ответить только сам Вячеслав Михайлович. — Молчать! Потом в своем «деле» я читал показания Косарева, которые он якобы дал во время следствия. Стало ясно, на краю какой пропасти я находился. Признавая себя виновным, он «сознался» в том, что считал возможным, если понадобится, приступить к террору против руководителей партии и правительства, для чего организовал среди спортсменов боевую группу во главе с Николаем Старостиным. Расчет был безошибочным — к тому времени Косарев был расстрелян, а показания человека, которого нет в живых,— тяжелейшая улика, ее очень сложно опровергнуть. Затевалось «спартаковское» дело с заранее предрешенной концовкой. Оставалось соблюсти формальность. Однако случилось непредвиденное: Молотов не подписал ордер на арест. Воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь. - 64 - Моя дочь Женя училась в 175-й школе. Там же в классе на год старше училась Светлана Сталина, а на год младше — Светлана Молотова. Первая держалась обособленно, вторая же была общительной, и они с Женей какое-то время дружили, о чем знала жена Молотова Жемчужная, каждый день приезжавшая за дочерью в школу после уроков. Может быть, учитывая это, и дрогнула рука Молотова, когда на зеленое сукно его стола лег ордер на арест с выведенной в нем фамилией Старостин. Так «связи» моей дочери подарили мне три лишних года свободы. Редчайший случай: Берия не удалось осуществить задуманное. У меня есть основания полагать, что если бы он смог «взять» нас в 1939 году (я уже говорил, что тогда мы ждали ареста каждый день), с братьями Старостиными все было бы решено одним ударом. В 1942-м было не до футбола, и, честно говоря, я начал думать, что опасность миновала. Забыв, что у логики беззакония есть своя железная логика. То, что не сделал Председатель Совнаркома Молотов, тремя годами позже сделал секретарь ЦК. Маленков. ...После тщательнейшего обыска меня запихнули в узкий темный бокс. Часа через два дверь открылась и молодой охранник с напускной свирепостью сказал: — Старостин Андрей, выходи! Я удивленно на него посмотрел и ответил: — Старостин, но не Андрей. Парень растерялся. Наверное, с его стороны это был явный прокол — до определенной поры мне не полагалось знать о судьбе братьев. Я понял, что Андрей где-то рядом. Его и Петра арестовали в ту же ночь, что и меня. Чуть позже взяли мужей наших сестер — Петра Попова и Павла Тикстона, близких друзей нашей семьи —спартаковцев Евгения Архангельского и Станислава Леуту. А вскоре один из конвоиров, нарушая все инструкции, шепнул мне: «Александра привезли». Брат в чине майора служил в действующей армии, и, видимо, на его доставку и прочие формальности ушло какое-то время. С этого момента все участники мифического «дела Старостиных» оказались в сборе. Меня вели бесконечными мрачными коридорами внутренней тюрьмы Лубянки. К утру я очутился в одиночке, которая теперь должна была осуществлять гарантированное мне Конституцией право на жилище. - 65 - Осмотревшись, с трудом различил на стене камеры нацарапанную неровным почерком фразу. Впоследствии я встречал ее во многих тюрьмах и пересылках. Ее стирали, закрашивали, уничтожали, но она вновь и вновь возникала. Фраза-крик, фраза-пароль, фраза-надежда, состоявшая из четырех слов: «Федот, не верь следователю». Это была одна из неписаных заповедей того мира, в котором мне предстояло просуществовать ближайшие двенадцать лет. Но годы «стажировки» были впереди. До сорока лет я знал другие заповеди и законы — спортивные, во всем их многообразии, красоте и противоречии. А в «университете сталинского права» выглядел наивным новичком, студентом-несмышленышем. Тянулись дни, а меня никуда не вызывали. Иногда казалось, что обо мне просто забыли. Или, успокаивал я себя, наоборот, вспомнили и вот сейчас там, наверху, разбираются, и скоро мое заточение кончится. На самом деле все обстояло гораздо проще: шла обычная многократно испытанная в этих стенах психологическая обработка — меня пытались сломать неизвестностью. Человеку свойственно стремление к определенности. Гнетущее камерное одиночество необычайно изматывает, через неделю — другую начинают сдавать нервы. Я стал с нетерпением ждать, когда же, наконец, вызовут, когда что-то прояснится, когда узнаю главное — за что? Должен сказать, что доставка «адресата» на допрос обставлялась на редкость мрачным церемониалом. Вас сопровождают два человекоподобных субъекта. Конвой идет и мерно постукивает ключами о пряжку ремня, предупреждая таким образом о своем приближении. Если вдруг в ответ раздается аналогичный звук — немедленно ставят лицом к стене, чтобы не дать увидеть, кто и в каком виде возвращается с допроса. (Почти за два года пребывания на Лубянке я лишь считанное число раз наталкивался на «коллег»-арестантов, но разглядеть никого не удавалось.) Поначалу все это производило на меня гнетущее впечатление. Но постепенно я научился использовать мрачный ритуал с пользой для себя. Его однообразность помогала собраться с мыслями перед допросом, взять себя в руки, как говорят в футболе, настроиться на игру. Еще больше меня поразило то, как четко здесь был поставлен «учет». Когда приводили на допрос, конвоир от- - 66 - давал следователю пропуск-сопроводительную на заключенного. Тот расписывался и ставил время. Когда нужно было отправить допрашиваемого обратно в камеру, он поднимал трубку телефона и называл номер своего кабинета: «Это 595-й, зайдите». Появлялся конвоир, второй ждал в коридоре. В той же бумажке ставилось время, когда заканчивался допрос. Внизу надзиратель регистрировал час возвращения в камеру и расписывался в получении ее обитателя. Я до сих пор не могу понять, зачем велась вся эта командировочная бухгалтерия «прибыл — убыл». Скорее всего, в том заключался парадокс тотального произвола: само ведомство поминутно фиксировало творящееся в нем беззаконие. Однако пора вернуться к моменту, когда я первый раз переступил порог кабинета следователя. Передо мной сидел рыжеватый, высокого роста человек лет тридцати пяти, в военной форме, в накинутой на плечи шинели. Его бледное с длинным носом и бесцветными глазами лицо не вызвало у меня никакой симпатии. — Старостин Николай Петрович? — Да. — Вы знаете, почему здесь находитесь? — Не знаю. — Но вы думали об этом? — Думал. — И что же вы надумали? — Не могу уяснить себе причину ареста. Считаю, это какое-то недоразумение. — Разве вы не знаете, что сюда по недоразумению никто не попадает? — Но ведь бывают же исключения? — Вы путаете: для врагов народа бывает не исключение, а исключительная мера. На столь «оптимистичной» ноте закончилось первое короткое знакомство с капитаном Рассыпнинским, которому было поручено вести наше дело. Объявили воздушную тревогу. По инструкции все работники обязаны были спускаться в бомбоубежище. Инструкция — не закон, а потому здесь она соблюдалась неукоснительно. Мой первый допрос оказался и самым коротким. Убирая в сейф какие-то бумаги, Рассыпнинский, торопясь, бросил: — Советую вам к следующему разу вспомнить то, что нас интересует. - 67 - Я ответил, что вряд ли у меня что-то получится. — Ничего, ничего, получится, если жить захотите,— закончил он с ухмылкой и вызвал конвой. Несколько следующих допросов проходили в том же духе. Рассыпнинский сидел, листал толстую папку бумаг, создавалось впечатление, будто он читал какие-то материалы обо мне. Затем следовал вопрос: — Ну, вы надумали? — А что я должен надумать? — Если вы человек по-настоящему советский, то вы должны осознать, в чем ваша вина, и все сами рассказать. Это ваш долг. Объяснять ему, что у нас разное представление о долге, у меня не было никакого желания. Подобная игра в кошки-мышки продолжалась месяца два. Она не была такой бессмысленной, как могло показаться на первый взгляд. Как я потом понял, следствие «работало» и с остальными участниками нашего дела и ждало, кто первый не выдержит и даст показания, которые можно будет использовать против остальных. Я готовил себя к худшему. Наши взаимные антипатии с Рассыпнинским переросли в плохо скрываемую враждебность. Теперь мы уже ежедневно часами сидели молча друг против друга. Наконец, в одну из ночей привычный ритуал был нарушен: меня повели на допрос по другому маршруту. Вошли в большой светлый кабинет; окна плотно зашторены тяжелыми гардинами, зеленая лампа на огромном столе. За столом сидел вполне, как мне показалось, добродушного вида человек. Представился: — Начальник следственного отдела полковник Есаулов. — Заключенный Ста... Останавливающий жест рукой: мол, знаю, знаю, не надо тюремных формальностей. Никаких грозных взглядов, свирепости, криков. Спокойная, размеренная речь: — Вы же понимаете — идет война, с политическими особого времени возиться нет. Судьбу таких, как вы, на любой стадии следствия может решить коллегия.— И совсем уж мимоходом, словно между прочим: — Я смотрел ваше дело, у вас прекрасная семья, ее судьба тоже зависит от вашего раскаяния. Будет печально, если она вас не дождется... Идите и подумайте о ней. Я помял, что период «светских» бесед подошел к концу. В средние века великий инквизитор Игнатий Лойола - 68 - прославился тем, что изобрел пытку, которая не оставляла следов, но доводила людей до сумасшествия,— им не давали спать. Не думаю, что в ведомстве Берия кто-нибудь читал или знал о существовании зловещего испанца, но уверен, что Лойола не дерзнул бы мечтать о столь широком внедрении своего изобретения и таком количестве способных учеников и последователей. Я уже говорил, что во внутренней тюрьме умели обставлять любое беззаконие на редкость законными предписаниями. Заключенным объявлялось, что спать в камерах с 7 утра до 10 вечера строго запрещается. За нарушение режима дня — карцер. Вполне лояльный, между прочим, распорядок. Но около девяти лязгает замок, и вас забирают на допрос. Ночь вы проводите у следователя. Под утро, без четверти семь отправляют в камеру. А иногда и того хуже: возвращают назад чуть раньше обычного, дают раздеться и лечь. Но как только, закрыв глаза, вы проваливаетесь в тяжелое забытье, распахивается дверь и надзиратель с криком: «Не спать! В карцер захотел?» — пинком сбрасывает вас с кровати на пол и пристегивает ее к стене. Едва вы присели на привернутый к полу табурет и хоть на секунду закрыли глаза — стук в дверь: «Спать днем запрещено. Будешь спать, когда наступит отбой». Близится долгожданный час отбоя. И все повторяется в деталях. Кроме того, в камере постоянно горит свет, окно забито деревянным щитом, вы уже не ориентируетесь во времени. Ночь ото дня можно отличить лишь по допросам. Через пять-шесть суток полностью теряешь ощущение действительности. Плохо соображая, что происходит вокруг, в горячечном, полубредовом состоянии многие стойкие, мужественные люди за обещанную возможность выспаться наговаривали на себя чудовищные вещи, подписывали самые невероятные показания. Иногда на этом средневековом конвейере случались сбои: слишком большой порцией бессонницы людей доводили до безумия еще до того, как они начинали говорить. Но такое бывало у неопытных или слишком рьяных работников, рвущихся к очередной звездочке. Судя по по всему, Рассыпнинский был тертый в подобных делах следователь. Хоть и не блистал умом, но твердо знал, чего хотел. К тому же к его услугам был тюремный доктор, - 69 - который следил за тем, чтобы не допустить преждевременного умопомешательства. Бежали недели. Сеансы бессонницы длительностью до десяти суток, полуголодное существование и развившийся от полного истощения фурункулез стали подрывать мое, как мне казалось, железное здоровье. Что-то сделалось с вестибулярным аппаратом: походка перестала быть твердой, кружилась голова. На очередной визит к Есаулову я шел гораздо дольше обычного. Он был не менее добродушен, чем вначале. Нарушив правила местного этикета, я заговорил первым: — Извините, сегодня вряд ли смогу быть вам полезен. Я с трудом соображаю. Мне очень долго не давали спать. Он укоризненно посмотрел на сидящего в углу Рас-сыпнинского и сказал: — Я сейчас, прямо при вас позвоню начальнику тюрьмы, вот только подпишите добровольное признание, я позвоню, и вам разрешат спать даже днем. — Вы когда-нибудь были на футболе? — Конечно. — Тогда вы неважный болельщик. Вы могли заметить, что упорство в игре — фамильная черта Старостиных. Я и не предполагал в нем такую проворность. Он резко выпрыгнул из-за стола, и я через секунду увидел перед собой воспаленные красные глаза и перекошенный, брызгающий слюной рот: — Это политическая тюрьма, а не футбольное поле. Здесь с вами никто не играет. Собранные материалы дела относятся к разряду очень тяжелых. Но я в последний раз хотел проверить вашу порядочность и вашу совесть. Я хотел знать, можно ли вам верить. Столь же внезапно, как взорвался, он успокоился, уселся за стол, расстегнул верхнюю пуговицу полковничьего кителя и продолжил: — Ну, коль вы так упорно (это слово было произнесено с ухмылкой) отказываетесь от показаний, которые бы облегчили вашу вину, мы сами начнем предъявлять вам обвинения.— И, спокойно придвинув к себе папку в кожаном переплете, принялся подписывать какие-то бумаги. Потом поднял голову и, как бы удивившись, что я все еще в кабинете, приказал Рассыпнинскому: — Увести. Но тут же добавил: — Кстати, о фамильном упорстве. Я надеялся, что именно вы, как старший, первым проявите благоразумие и покажете пример братьям. - 70 - На следующем допросе Рассыпнинский выложил главный козырь: — Вы обвиняетесь в преступной деятельности под руководством врага народа Косарева. Вы хорошо знали Косарева? — Насколько позволяли несколько лет совместной работы в спорте. — Ваши отношения были дружескими? — Он постоянно оказывал «Спартаку» поддержку в решении организационных и хозяйственных вопросов. — Какие вы получали от него задания? — Какие задания? Обыграть басков, выиграть первенство Союза, побеждать в международных встречах. — Не прикидывайтесь простачком, речь идет о политических заданиях. Доказано, что Косарев примыкал к оппозиционной группировке. Нам известно, что вы вместе с братьями должны были во время парада осуществить террористический акт против членов Политбюро и лично товарища Сталина. Как вы собирались это сделать? — Что за нелепость? Какого парада? — Парада на Красной площади в 1937 году. Забыли? Вот фотография, которую мы нашли в вашем доме при обыске. На ней отлично видно, что машина, оформленная футбольной бутсой, шла буквально в десяти метрах от Мавзолея. Из нее очень удобно было осуществить ваши зловещие замыслы. Это тягчайшая улика. Что скажете? Я молчал. Потому что вдруг очень ясно осознал: несмотря на всю смехотворность и абсурдность обвинения, оно, учитывая ситуацию и общий настрой следствия, становилось смертельно серьезным. Как-то неприятно засосало под ложечкой. Я должен был что-то вспомнить. Какой-нибудь факт, который бы на корню исключал не только нашу вину — с этим бы никто не стал считаться, а саму возможность совершить то, в чем нас обвиняют. И я вспомнил. Но для этого мне потребовалось за несколько минут вновь прожить тот мирный праздничный день лета 1937-го. Я смотрел на фотографию, и она словно ожила у меня перед глазами. Ну конечно же, вот то, что мне нужно. Мы же еще тогда шутили, что в «Спартаке» появились два новобранца... — Ну что, будете сознаваться? — Рассыпнинский торжествовал. Я опять посмотрел на снимок. — Во-первых, меня нет на фотографии, потому что - 71 - я иду впереди, метрах в тридцати от машины. Во-вторых, все три брата здесь как на ладони, причем в спортивной форме, в трусах и в майках. Согласитесь, в такой одежде не очень удобно прятать оружие. Как я и ожидал, все сказанное не произвело никакого впечатления. — А в-третьих,— чуть выждав, сказал я,— в бутсе сидели два ваших сотрудника. Я думаю, можно легко установить их фамилии. Судя по всему, ответ попал в цель. Рассыпнинский был в замешательстве. Очевидно, он не очень утруждал себя, прорабатывая версию, тактику и план допроса. Все, что я сказал, он мог запросто узнать у любого участника парада. Настаивать дальше на возможности совершения террористического акта в присутствии сотрудников НКВД значило бы ставить под сомнение бдительность и профессионализм его родного ведомства. — Хорошо, отложим на сегодня политику. Займемся более земными делами. Расскажите мне, куда вы дели вагон мануфактуры? Теперь уже я был совершенно сбит с толку. — Какой вагон мануфактуры? — У нас есть сведения, что в первые месяцы войны из Иванова в адрес «Спартака» отгрузили вагон с мануфактурой. Он исчез. — В первый раз слышу. Надо спросить у тех, кто занимался этим вагоном. — Не прикидывайтесь. Без вас такая пропажа не могла состояться. Вы знаете, что такое мародерство? — О мародерстве знаю, а о вагоне нет. Суета вокруг вагона продолжалась недели две. Потом эта тема постепенно ушла из обвинительных формулировок. Я понял, что вагон обнаружили. Впоследствии я узнал, что в неразберихе начала войны его отправили на какую-то другую станцию и потом доставляли в Москву кружным путем. Нелепая возня с мануфактурой имела вполне определенную цель. По Москве распускали слухи, что Старостины расхищали народное добро, а значит, арестованы за дело и нечего о них сожалеть. И вдруг меня оставили в покое: перестали вызывать на допросы, дали отоспаться. Я не мог понять, что происходит. Через какое-то время охватило беспокойство. Мне стало казаться, что, ничего толком не добившись от меня, они взялись за братьев. - 72 - Я был столь же прав, сколь и наивен. За них действительно взялись, но намного раньше. Андрея и Александра пытали бессонницей, а младшего и, пожалуй, самого дерзкого из нас — Петра — ко всему прочему с первых же допросов начали регулярно избивать. Чему я был обязан двумя неделями передышки? Это выяснилось довольно скоро. Не получив желаемых результатов по «терроризму» и «мародерству», мои мучители вынуждены были срочно искать дополнительные улики. Поступали они просто: вызывали штатных сотрудников городского совета общества «Спартак» и из бесед с ними набирали, после соответствующей обработки, необходимый материал. Так возникло новое обвинение — в пропаганде буржуазного спорта. Суть этой нелепицы заключалась в следующем. Как-то на одном из совещаний в моем кабинете спорили о том, почему на соревнования по легкой атлетике не удается привлечь публику. Я придерживался мнения, что причина в неумелой организации: слишком велики интервалы между видами программы, сплошь и рядом не соблюдается регламент. И как пример привел международные соревнования по легкой атлетике в Финляндии, на которых мне довелось побывать. Стадион битком. На 16.00 назначен финал бега на 400 метров. Один из фаворитов — известный советский бегун спартаковец Борис Громов. Время стартовать, а Борис, задержавшись в раздевалке, появляется на дорожке, когда остальные финалисты уже на старте. Он издали машет судье рукой — мол, вот он я, подождите. Судья все видит, но на часах ровно 16.00— грохочет стартовый выстрел, и бегуны проносятся мимо опешившего Громова. Закончил я свой рассказ тем, что если бы мы так же динамично и четко научились проводить соревнования, то и проблема зрителей была бы решена. Рассыпнинский поведал мне эту историю на допросе почти слово в слово. Оказалось, это были показания Зденека Зикмунда — нашего теннисиста и хоккеиста, неоднократного чемпиона СССР. Зденека я хорошо знал. Одно время он даже жил у меня дома, после того как его отца — ректора Института физкультуры — репрессировали в конце 30-х годов и он погиб в заключении. Уверен: честный Зденек вспомнил ту историю из лучших побуждений, желая показать следователю, что я заботился о развитии советского спорта. - 73 - У Рассыпнинского была своя точка зрения. В протоколе допроса появилась запись: публично хвалил буржуазный спорт и тем самым пытался протащить к нам нравы капиталистического мира. Здесь же мне припомнили и те 80 рублей, которые «Спартак» в качестве стипендии выплачивал своим спортсменам общесоюзного значения. То, что это делалось по разрешению правительства, осталось без внимания. Я уже говорил, что плохо разбирался в хитростях сталинской юриспруденции, но одно чрезвычайно радостное открытие для себя сделал: даже мне, дилетанту, было заметно, как мучилось с нами, со всеми братьями, следствие. Начав с обвинения в терроризме, оно скатилось до обвинений в хищении вагона мануфактуры и в конце концов вынуждено было опуститься до явной нелепицы о пропаганде нравов буржуазного спорта. За время, проведенное в одиночке внутренней тюрьмы Лубянки, я так и не смог привыкнуть к мысли, что любая нелепица в этом ведомстве тянула минимум на десять лет. |
С кубком. 1958 год
|
А.Ильин, А.Исаев, А.Масленкин, И.Нетто, М.Огоньков, С.Сальников, Н.Симонян, Б.Татушин
http://rusfootballteam.ucoz.ru/_bl/0/51333657.jpg
8 спартаковцев в составе сборной СССР завоевали почетное звание олимпийских чемпионов 1956 года, в Мельбурне: А.Ильин, А.Исаев, А.Масленкин, И.Нетто, М.Огоньков, С.Сальников, Н.Симонян, Б.Татушин. |
Алексей Парамонов
http://rusfootballteam.ucoz.ru/_bl/0/24978734.jpg
Алексей Парамонов, заслуженный мастер спорта по футболу. Олимпийский чемпион 1956 г. Чемпион СССР 1952, 1953, 1956, 1958 годов. |
В 1958 году футбольный "Спартак" сделал золотой дубль, выиграв чемпионат и кубок СССР
http://rusfootballteam.ucoz.ru/_bl/0/62052374.jpg
После финала кубка страны: сидят - Иван Мазер, Игорь Нетто (с почетным трофеем), Анатолий Ильин, Никита Симонян (начальник команды), Анатолий Исаев, Анатолий Солдатов, Виктор Чистяков, Анатолий Масленкин, Валентин Ивакин, Сергей Сальников, Виктор Соколов (старший тренер). |
Сергей Сальников, Анатолий Исаев, Никита Симонян
http://rusfootballteam.ucoz.ru/_bl/0/41873343.jpg
Сергей Сальников, заслуженный мастер спорта по футболу. Олимпийский чемпион 1956 года. В составе «Спартака» чемпион СССР 1956, 1958 годов Анатолий Исаев, заслуженный мастер спорта по футболу. Олимпийский чемпион 1956 года. Чемпион СССР 1956, 1958 годов. Обладатель Кубка СССР 1958 года. Нападающий. Заслуженный тренер России. Никита Симонян, заслуженный мастер спорта по футболу. Олимпийский чемпион 1956 года. Чемпион СССР 1952, 1953, 1956, 1958 годов. Обладатель Кубка СССР 1950, 1958 годов. |
Анатолий Масленкин, Михаил Огоньков
http://rusfootballteam.ucoz.ru/_bl/0/72646863.jpg
Анатолий Масленкин - заслуженный мастер спорта по футболу. Олимпийский чемпион 1956 года. Обладатель Кубка (чемпион) Европы 1960 года. Чемпион СССР 1956, 1958, 1962 годов Михаил Огоньков - заслуженный мастер спорта по футболу. Олимпийский чемпион 1956 года. Чемпион СССР 1956 года. |
Матч по футболу между командами "Спартак” Москва - "Васко-да Гама” Бразилия, стадион Лужники, Москва, 14.07.1957
|
1952 год
|
В атаке Николай Старостин
|
«История народной команды в стране рабочих». Американский писатель – о «Спартаке»
http://www.sports.ru/tribuna/blogs/d...da/759783.html
Блог «ДаДаНетДа» начинает публиковать книгу американского историка Боба Эдельмана, вероятно, лучшую историческую книгу о московском «Спартаке». https://pbs.twimg.com/media/B-wei8CWsAAz2IK.jpg В год 80-летия футбольного клуба «Спартак» мы начинаем публикацию перевода книги американского историка Роберта Эдельмана «Московский Спартак: история народной команды в стране рабочих». Это очень длинная и веселая книга – надеемся, вы поможете нам её перевести. Я долго злился на Боба Эдельмана. Он ведь сделал мою работу — написал лучшую историческую книгу о московском «Спартаке». И что теперь — выкупить весь тираж? Ответить ему книжкой про каких-нибудь «Ред Сокс»? Выдать все его идеи за свои (я попробовал)? Никто до него не говорил о «Спартаке», о советском футболе, спорте как об общественном явлении с такой самоуверенностью, вовлеченностью и отстранением. Он ведь не местный. В нашей традиции всегда было принято как-то выделять футбол из прочей внешней жизни, держаться за него как за «островок справедливости» (как называл это Лев Филатов), не вмешивать спорт в политику. Поле вроде ровное, мяч вроде круглый, значит не всё ещё потеряно. Эдельману, как внешнему наблюдателю, наше футбольное поле нужно, чтобы рассказать нам сложную и противоречивую историю о нас самих. http://ecx.images-amazon.com/images/...4,203,200_.jpg ПРОЛОГ Сейчас, почти 50 лет спустя, я осознаю, что занимался «Спартаком» с 1965 года. Тем летом я впервые приехал в СССР изучать русский язык в МГУ. Война во Вьетнаме только разгоралась, и я, как и многие другие выпускники, был далёк от любви к империалистической политике США. Я не был первым, кто прибыл в Москву, чтобы увидеть как работает «будущее». И, хотя, изучая русскую историю предыдущие три года, знал, что у СССР есть свои трудности, я все же надеялся в конце концов обнаружить на месте нечто позитивное. В конце первого месяца пребывания, нашу группу повели на стадион им. Ленина, где проходил кубковый финал того года, «Спартак» против минского «Динамо». Не сказал бы, что моё знакомство со «Спартаком» было любовью с первого взгляда. Опыт получился хаотическим и пугающим, не в меру ретивая милиция избивала пьяных и буйных болельщиков. О походе в туалет в перерыве я лучше промолчу. К вечеру того дня, я был вполне убежден в том, что большевистская революция была большой ошибкой. Советские футбольные болельщики были не слишком удачной рекламой того, что потом стало называться «развитым социализмом». Я вернулся в 1970-м, уже студентом магистратуры, чтобы провести академический год в МГУ, занимаясь диссертацией о русской дореволюционной политике. Жизнь и работа в СССР были далеко не самым простым опытом. Со временем я осознал, что для моего душевного здоровья мне стоит почаще отвлекаться на те же вещи, что помогали мне бороться со стрессом в Америке — то есть, на спорт. Я завел дружбу с несколькими московскими студентами, которые были рады брать меня с собой на футбол. Примерно через 10 игр, я задался вопросом, почему одной из команд в тех матчах, на которые мы ходили, всегда был «Спартак». Также меня удивляло, что единственным видом спорта, который волновал моих друзей, был футбол. «Может как-нибудь сходим на спортивную гимнастику?». Они усадили меня рядом и стали объяснять. Футбол был «народной игрой», а «Спартак» «народной командой». «Всем наплевать на Олимпийские виды спорта». Они также рассказали, что все здесь ненавидят органы госбезопасности, которые спонсируют «Динамо». «Спартак» же олицетворял сопротивление. Более того, они сказали, что основателей «Спартака» отправил в ГУЛАГ «сам Сталин». Противостояние «Спартак» – «Динамо» было главным во всем советском спорте. На глобальном уровне, оно было столь же богато политическими смыслами, что и схватка испанских гигантов «Реала» и «Барселоны», Old Firm «Селтика» из Глазго против «Рейнджерс» или дерби «Бока Хуниорс» и «Ривер Плейт» в Буэнос-Айресе. Для меня, любителя спорта и левака-критика советского режима, это было даже слишком прекрасно. Я мог болеть за «Спартак» и тем самым отстаивать свои политические убеждения. Как я понял гораздо позднее, это всё же было слишком хорошо, чтобы быть полной правдой. Таким образом, подзаголовок моей книги – «история народной команды в стране рабочих» – следует считать ироническим, а не героическим. За годы работы над различными аспектами русской имперской истории, я никогда не упускал шанса сходить на «Спартак». Я всегда мог поговорить с москвичами, окружавшими меня на трибунах, и неизменно выслушивал одну из версий той истории, что рассказали мне мои друзья. Похожие разговоры на многочисленных советских кухнях подтверждали мнение о «Спартаке» как о некоей благоразумной форме сопротивления. Это, впрочем, не означало, что мои друзья-соккерати были готовы преломить хлеб или нажарить тостов с Сахаровым и Солженицыным. Они не были диссидентами. Хотя и не были полностью удовлетворены тем миром, в котором жили. Они не собирались свергать коммунистический режим. Скорее, «Спартак» давал им безопасный путь выражения их сложных и часто противоречивых внутренних устремлений. Тогда же в Москве я стал заниматься тем, что делают спортивные фанаты по всему миру. Каждый день я старался читать самую популярную газету в СССР, «Советский спорт». В 1975-м я купил маленький телевизор в валютном магазине и тайком поставил его в своей комнате в университетском общежитии. Я старался смотреть как можно больше матчей, попутно совершенствуя свой русский язык. Через некоторое время я уже мог обсуждать с московскими таксистами лучшие моменты прошедших игр. У меня появились общие интересы и тема для беседы с большинством советских мужчин. В авторитарной системе завоевать доверие незнакомца бывает непросто, но футбол помогал наладить связь, которая затем могла перерасти в дружбу. Это обеспечило мне доступ в те части советского общества, которые изначально не были доступны большинству зарубежных исследователей, чьи контакты были более ли менее ограничены кругом интеллектуалов. А за несколькими знаменательными исключениями, славная русская интеллигенция была равнодушна к спорту. Глубоко погружённые в духовную жизнь, по большей части это были люди, не проявлявшие большого интереса к жизни тела. Десятилетиями западные ученые брали пример со своих советских коллег. Спорт никогда не был для них научной темой. В этом отношении я ничем не отличался от остальных. Мне никогда не приходило в голову, что я могу сделать что-нибудь со своим «исследованием» по советскому спорту. Написать книгу на эту тему было кратчайшей дорогой на обочину академической жизни. Но вот в 1986-м году Стэнфордский университет решил санкционировать научные занятия спортом и организовать международную конференцию. Я был приглашён выступить с докладом, просто потому, что был специалистом, изучающим Россию и, одновременно, фрилансером Associated Press на матчах НБА. В то время в США никто, кроме меня, серьезно этим не занимался. Это было начало Перестройки, и я решил написать о тогдашней спортивной жизни, используя «Советский спорт» и новые доступные телевизионные передачи, которые я получал через Колумбийский университет и RAND-институт в Санта-Монике. После того, как я послал им доклад, я продолжил собирать материал, во многом потому, что делать это было весело. Я мог вставлять кассету в видеомагнитофон, открывать пиво, располагаться поудобнее и «работать». Ещё через пару лет, я прочитал лекцию в университете Мичигана, где несколько коллег стали убеждать меня, в том, что об этом нужно написать книгу. После некоторых сомнений, я решил продолжать, придя к заключению, что моя работа должна быть скорее исторической, нежели просто комментарием к современным событиям. Я закончил то исследование в 1990-м году, поработав в библиотеке «Советского спорта». В самом конце советской эпохи использовать нужные архивы было все еще невозможно. Другой столь же важной проблемой было то, что совсем не все, с кем я делал интервью, были готовы говорить со мной открыто. Опубликованная в 1993 году, моя книга рассказывала о целом ряде спортивных дисциплин («Серьезная забава: история зрелищного спорта в СССР»). Впоследствии я продолжал заниматься своей темой, хотя и не собирался больше писать книг о спорте. Однако к 1999-м году многое изменилось. История спорта и, в особенности, история футбола превратились в цветущую поляну. Изучение советской истории развернулось с новой силой после открытия части архивов в 1991-м году. Были заданы новые вопросы, ответы на которые очень часто было трудно отыскать в привычных местах. Многим стало ясно, что мы должны обратить внимание на новые источники, на новые темы. Особенности советского опыта превратили спорт в особенно богатый источник свежей информации и идей. За 10 лет, предшествующих моему проекту, несколько авторов, большинство из которых британцы (но совсем не все — академические ученые), написали свои книги о европейских футбольных командах – «Глазго Рейнджерс», «Барселоне», мадридском «Реале», «Вест Хэме», ростокской «Ганзе» и многих других. Эти работы предлагают нам те призмы, сквозь которые можно осмыслить как крупные общества, в которых существуют эти клубы, так и те пути, через которые эти общества оказывают влияние на жизнь футбольных клубов. Мне кажется, что «Спартак» может сделать то же самое для нашего понимания советской истории. |
Николай Старостин
|
"Спартак" - обладатель Кубка СССР 1939 года
http://www.smsport.ru/image/football/spartak/920.jpg
Справа налево: Андрей Старостин, Владислав Жмельков, Виктор Семёнов. |
СТАРОСТИНЫ (Николай, Александр, Андрей, Петр)
|
Алексей Парамонов
http://www.spartakmoskva.ru/userfile...paramonov0.jpg
Николай Старостин поражался универсализму Парамонова: «Не знаю ни одного футболиста, кто мог бы столь же уверенно действовать на любой из десяти позиций». |
Александр Старостин выводит команду на второй тайм матча с киевским «Динамо» (18.10.1936)
|
Братья Старостины
http://bmsi.ru/media/bmsi_sourceimag...f-6a410e1c3744
Братья здорово играли в хоккей с мячом. Слева направо: Андрей, Николай, Александр |
В атаке Андрей Старостин
http://spartakfanat.ru/gallery/history/1937-02.jpg
В атаке Андрей Старостин. «Спартак» — сборная Басконии (08.07.1937) |
НИКОЛАЙ ДЕМЕНТЬЕВ
http://spartak.com/thefiles/2015news...mentiev100.jpg
НОВОСТИ - 100 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ НИКОЛАЯ ДЕМЕНТЬЕВА |
В этот день, 23 января
http://fanat1k.ru/today-view-0123.php
Родились: 1979 год: http://fanat1k.ru/e107_images/stats/player/156.jpg Люк Зоа 3 матча 1925 год: http://fanat1k.ru/e107_images/stats/player/42.jpg Виктор Белов 23 матча, 1 гол 1927 год: http://fanat1k.ru/e107_images/stats/player/419.jpg 7 матчей, 1 гол Владимир Руднев Футбольные события: 1993. «Спартак» выиграл международный турнир по футболу в зале в Дортмунде, победив в финале «Дуйсбург» — 3:2, благодаря голам Виктора Онопко и Андрея Пятницкого (дважды), причём победный мяч спартаковцы забили за 4 секунды до конца матча. 1999. В стартовом матче Кубка чемпионов Содружества «Спартак» победил «Днепр-Трансмаш» из Могилёва — 3:0. Отличились Дмитрий Хлестов, Андрей Тихонов (с пенальти) и Егор Титов. 2000. В матче Кубка чемпионов Содружества «Спартак» победил кишинёвский «Зимбру» — 3:1. Первый мяч забил Василий Баранов, во втором тайме дважды отличился Егор Титов. 2001. В матче Кубка чемпионов Содружества «Спартак» победил душанбинский «Варзоб» — 4:1. Два мяча забил Маркао, по одному — Жафар Ирисметов и Егор Титов. 2002. В четвертьфинале Кубка чемпионов Содружества «Спартак» победил кутаисское «Торпедо» — 3:1. Отличились Эдуард Цихмейструк, Дмитрий Парфёнов (с пенальти) и Дмитрий Сычёв. 2015. Дублёры "Спартака" в товарищеском матче победили сборную Сингапура U-23 со счётом 3:1. Голы: 1:0 Глоба (Лялюшкин) (4). 1:1 Шафик Гани (42, с пенальти). 2:1 Пантелеев (49, штрафной). 3:1 Пантелеев (Бакаев) (89). |
В атаке Андрей Старостин
http://spartakfanat.ru/gallery/history/1937-02.jpg
«Спартак» — сборная Басконии (08.07.1937) |
СОКОЛОВ Алексей
http://fanat1k.ru/hall-of-fame/Sokolov.Alexei.02.jpg
СОКОЛОВ Алексей |
Команда МКС
|
Спартак, Николай Старостин, Андрей Старостин
|
Ульяновская команда Динамо, которую тренировал легендарный Николай Петрович Старостин
http://fcwu-statistic.ucoz.ru/_si/1/19344270.jpg
Фото: Ульяновская команда Динамо, которую тренировал легендарный Николай Петрович Старостин, будучи в ссылке в Ульяновске с осени 1950 по май 1951 годов. |
Физкультурный парад. Спартаковцы — победители грозных басков
|
06.07.36. Спартаковцы демонстрируют свое мастерство на Красной площади
|
Иван Артемьев
http://s018.radikal.ru/i524/1508/c9/6cbc3e7ccc40.jpg
19 августа 1895 года – родился старший из пяти братьев Артемьевых – Иван, стоявший у истоков создания двух популярнейших столичных клубов – «Спартака» и « ... |
Калинин вручает орден Александру Старостину
http://spartak70.ru/images/uploaded_...r20/ist-37.jpg
Кавалером ордена Ленина стал Николай Старостин, ордена Трудового Красного Знамени — Александр Старостин. Орден «Знак Почета» был вручен Андрею Старостину, ... |
Братья Старостины на стадионе
http://nemaloknig.info/picimg/70/705...0512/i_039.jpg
Слева направо — Александр, Николай, Андрей. |
Николай Старостин в зрительном зале вместе с семьей
http://nemaloknig.info/picimg/70/705...0512/i_034.jpg
Рядом с ним — дочь Евгения, четвертая справа — супруга Антонина, пятая справа — дочь Елена. |
23 января в Истории «Спартака»
http://fratria.ru/news/2015/01/23/history_spartak_23/
23.01.2015, 00:01 © Фратрия.ру 2011 год. Товарищеский матч «Спартак» — «Рапид» (Вена, Австрия) — 0:1 (0:0). 2010 год. Товарищеский матч «Спартак» — «Хазар-Ленкорань» (Азербайджан) — 3:1 (1:0). Голы: Прудников, 30 — 1:0. Ходырев, 55 — 2:0. Веллитон, 90+3 — 3:1. 2002 год. Кубок Содружества 2002 1/4 финала. «Спартак» — «Торпедо» (Кутаиси, Грузия) — 3:1 (2:1). Голы: Цихмейструк, 6 — 1:0. Парфенов, 16 — 2:0. Сычев, 83 — 3:1. 2001 год. Кубок Содружества 2001 3 тур. «Спартак» — «Варзоб» (Душанбе, Таджикистан) — 4:1 (1:1). Голы: Маркао, 21 — 1:1. Ирисметов, 53 — 2:1. Титов, 75 — 3:1. Маркао, 79 — 4:1. 2000 год. Кубок Содружества 2000 2 тур. «Зимбру» (Кишинев, Молдавия) — «Спартак» — 1:3 (1:1). Голы: Баранов, 16 — 0:1. Титов, 49 — 1:2. Титов, 86 — 1:3. 1999 год. Кубок Содружества 1999 1 тур. «Спартак» — «Днепр-Трансмаш» (Могилев, Белоруссия) — 3:0 (1:0). Голы: Хлестов, 18 — 1:0. Тихонов, 63 — 2:0. Титов, 83 — 3:0. 1993 год. II Cup der Unternehmens gruppe HFH-Finhenraf 3 тур.«Бохум» (Бохум, ФРГ) — «Спартак» — 1:3. Голы: Мамедов, 9 — 1:1. Мамедов, 16 — 1:2. Пятницкий, 17 — 1:3. Полуфинал. «Ваттеншайд-09» (Ваттеншайд, ФРГ) — «Спартак» — 0:3. Голы: В.Бесчастных, 11 — 0:1. Радченко, 17 — 0:2. В.Бесчастных, 23 — 0:3. Финал. «Дуйсбург» (Дуйсбург, ФРГ) — «Спартак» — 2:3. Голы: Онопко, 8 — 1:1. Пятницкий, 17 — 1:2. Пятницкий, 24 — 2:3. 1989 год. Товарищеский матч «Спартак» — «Ротор» (Волгоград) — 2:0 (2:0). Голы: Пасулько, 9 — 1:0. Черенков, 44 — 2:0. 1986 год. Зимнее первенство РС ДСО «Спартак» памяти Ал.П.Старостина 1 тур. «Спартак» — «Спартак» (Семипалатинск) — 6:0. Голы: ?. 1983 год. Зимнее первенство РС ДСО «Спартак» памяти Ал.П.Старостина 2 тур. «Спартак» — «Амур» (Благовещенск) — 4:1. Голы: Родионов — 2, Гесс, Черенков. 1982 год. Международный турнир на приз «Недели» Финал. «Спартак» — «Славия» (Прага, ЧССР) — 2:4 (0:2). Голы: Калашников, 73 — 1:2. Калашников, 89 — 2:4. |
«Боление за «Спартак» стало способом выразить недовольство властями». Американский писатель – о «Спартаке», часть 2
http://www.sports.ru/tribuna/blogs/d...da/763072.html
Блог «ДаДаНетДа» продолжает переводить, вероятно, лучшую историческую книгу о московском «Спартаке». http://rus-biography.ru/downloadsIma...-biography.jpg Во второй части спартаковской истории советского общества Роберт Эдельман рассуждает об особенностях выбора любимой команды в СССР и возможных политических последствиях такого выбора. ВСТУПЛЕНИЕ 30 сентября 1939-го игроки самой популярной советской футбольной команды – московского «Спартака», готовились выйти на поле стадиона «Динамо», где должен был пройти кубковый полуфинал сезона. Команда шла на первом месте в национальном чемпионате, ее соперником был ближайший конкурент — тбилисское «Динамо», гордость Грузии и любимая команда Лаврентия Берии – могущественного и опасного главы тайной политической полиции, НКВД. Внешне зрелище ничем не отличалась от тысяч других таких же матчей. И в то же время игра не была похожа ни на что другое, что могло бы случиться в истории самого популярного в мире вида спорта. «Спартак» уже обыграл «Динамо» (Тбилиси) в полуфинале, 8 сентября – 1:0. Единственный забитый мяч вызвал споры. «Динамо» подало протест, который был быстро отклонён Государственным Советом по физической культуре. Еще четыре дня спустя «Спартак» выиграл финал. Капитан, Владимир Степанов, получил в свои руки кубок, команда прошла традиционный круг почета. Возобновились матчи национального чемпионата. «Спартак» успел сыграть ещё две игры, когда ЦК партии аннулировал решение спортивного руководства, отменил результат полуфинала и предписал командам переиграть его. Спартаковские лидеры обратились к своим друзьям в высоких инстанциях, но это не помогло. В первый и, очевидно, в последний раз в истории, полуфинал переигрывался после того как финал уже был разыгран, а турнир закончился. Очевидно, Берия все же добился своего. Как и многие другие области советской жизни, спорт и политика были тесно связаны между собой. Следуя этой логике, в книге небольшая часть истории используется для того, чтобы ответить на большой вопрос. Маленькая часть истории связана с московским «Спартаком». Большой вопрос формулируется так: «Что обычные советские люди думали о той системе, в которой они жили?» Ответ как будто бы неуловим. Десятилетиями западные ученые, журналисты и другие внешние наблюдатели предпринимали слабые попытки как-то обнаружить точку зрения населения. В защиту этих исследователей, надо сказать, что найти хоть что-нибудь было действительно непросто. В демократических системах общественное мнение проявляется в результатах выборов, соцопросах, свободе печати. Понятное дело, что ни один из этих источников не был доступен человеку, изучающему историю СССР. Когда советскому руководству необходимо было узнать, что о нём думает собственное население, оно полагалось на отчеты тайной полиции. Зарубежные исследователи не могли посмотреть на эти бумаги вплоть до распада СССР. Более того, даже когда они стали доступны, насколько по ним можно судить об общественных настроениях? Ведь если врагов нет, то зачем существовать тайной полиции? Чтобы доказать свою необходимость, госбезопасность всегда должна была находить (а вероятно иногда и изобретать) какой-нибудь беспорядок. Коммунизм не давал советским гражданам особенной свободы выбора, но спорт был одной из немногих областей жизни, в которой простые люди могли иметь свое собственное мнение. Они были свободны болеть за свою любимую команду и почитать своих собственных героев. У государства никогда не было возможности принуждать болельщиков к поддержке какой-либо команды — особенно если речь шла о футболе, самой популярной игре в стране. «Свои» команды были у фабрик, профсоюзов, студентов, милиции, армии. Выбирая, за кого болеть, футбольные болельщики (абсолютное большинство из которых были мужчинами), субъективным образом выражали вполне объективные вещи — определяли для себя, кто они такие, что думают и как относятся к окружающему их миру. Эти вещи касались вопросов их идентичности, и их политических предпочтений. http://s5o.ru/storage/simple/ru/edt/...c3a5f9545e.jpg Выбор «за кого болеть» создавал болельщицкие группы, которые были видны внутри и около стадионов и в других публичных местах (на улице, во дворе), но, вместе с тем, решение поддерживать тот или иной клуб было и личным, частным делом (можно было болеть и на кухне, около радио, а позже — у экрана телевизора). Выбор любимого клуба был одним из многих маленьких шагов, при помощи которых человек конструировал самого себя. Как это принято во всем остальном мире, советские болельщики редко меняли свои предпочтения. Еще с середины 30-х «Спартак» и его группа поддержки использовали спорт для выражения своей позиции в различной среде, в том числе и внутри партии. В начале 90-х, вскоре после развала СССР, советский антрополог Левон Абрамян объяснял сущность этого выбора британскому журналисту Саймону Куперу: «В коммунистической стране... команда, за которую ты болеешь, подразумевала сообщество, к которому ты принадлежишь... Возможно, это была единственная возможность в жизни самому выбрать себе такое сообщество, и иметь возможность вести себя в нем так, как тебе хочется. Быть болельщиком... означало быть среди других, и быть свободным». В правление Сталина и Хрущева «Спартак», в большей степени чем любая другая советская команда, воплощал в себе чувства и настроения своих болельщиков. Он не всегда был лучшей, но, определенно, всегда — самой популярной советской спортивной командой. «Спартак», больше чем любая другая из «гражданских» команд в советской лиге, давал возможность своей группе поддержки возможность дистанцироваться от ненавистных «силовых структур» (милиции и армии), у которых были свои спортивные общества. По словам одного безымянного советского гуманитария, «Спартак» оставлял своим болельщикам «маленький способ сказать «нет»» всему, что их окружало. Боление за «Спартак» стало одним из способов выразить своё недовольство официальными властями. Это, впрочем, не означает, что это недовольство когда-либо вырастало до уровня массовой поддержки идеи «смены власти», или, что не было других, не политических причин болеть за «Спартак». Короткий ответ на большой вопрос о том, что же думали о своем политическом строе советские граждане, таким образом становится раздражающе неопределенным. Мечтой коммунистических лидеров в СССР всегда было доминировать во всех областях человеческой жизни, но футбол всегда был той областью, в которой власть обладала только очень ограниченным контролем. Один британский журналист как-то назвал эту игру «ненадежным инструментом» в руках диктаторов. Разумеется, всё это никак не оправдывает советскую версию коммунизма. Многие жители Советского Союза, выражая свое недовольство властью, могли дойти и до насилия — однако, как нам демонстрирует история «Спартака», иногда они сопротивлялись власти значительно менее явным и ожидаемым образом. Нечто похожее происходило и при других авторитарных режимах. Во франкистской Испании, где каталонская «Барселона» стала символом региональной автономии (как и «Атлетик» из Бильбао в стране басков). В Аргентине при военном управлении генералов критики режима как правило поддерживали «Бока Хуниорс» в противовес «Ривер Плейт». |
24 января в Истории «Спартака»
http://fratria.ru/news/2015/01/24/ya...orii_spartaka/
24.01.2015, 00:01 © Фратрия.ру Участие в турнирах: 2009 год. Товарищеский матч.«Спартак» — «Черноморец» (Одесса, Украина) — 2:2 (1:2). Голы: Баженов, 35 — 1:2. Прудников, 47 — 2:2 2008 год. Кубок «Первого канала». 1 тур. «Спартак» — «Динамо» (Киев, Украина) — 0:3 (0:1) 2007 год. Товарищеский матч. «Спартак» — «Левски» (Болгария) — 1:1 (1:0). Гол: Павлюченко, 19 — 1:0 2001 год. Кубок Содружества 2001. Второй этап. 1 тур. «Спартак» — «Копетдаг» (Ашхабад, Туркмения) — 2:0 (1:0). Голы: Робсон, 30 — 1:0. Ирисметов, 61 — 2:0 1999 год. Кубок Содружества 1999. 2 тур. «Динамо» (Тбилиси, Грузия) — «Спартак» — 1:4 (1:2). Голы: Тихонов, 3 — 0:1. Юран, 44 — 1:2. Безродный, 67 — 1:3. Робсон, 90 — 1:4 1998 год. Кубок Содружества 1998. 1 тур. «Спартак» — «Динамо» (Минск, Белоруссия) — 8:1 (4:1). Голы: Канищев, 15 — 1:1. Горлукович, 21 — 2:1.Канищев, 28 — 3:1. Ромащенко, 39 — 4:1. Кечинов, 56 — 5:1. Канищев, 65 — 6:1. Титов, 69 — 7:1. Канищев, 85 — 8:1 1994 год. Турнир на призы цска. 1 тур. «Спартак» — «Торпедо» (Москва) — 1:2 (1:1). Гол: Онопко, 28 — 1:1. 1981 год. Международный турнир на приз «Недели». 1 тур. «Спартак» — МТК (Будапешт, Венгрия) — 3:0 (2:0). Голы: Калашников, 1 — 1:0. Калашников, 37 — 2:0. Родионов, 58 — 3:0. 1980 год. Международный турнир на приз «Недели». 1 тур. «Спартак» — «Пахтакор» (Ташкент) — 1:0 (1:0). Гол: Черенков, 39 — 1:0. В этот день родились: 1943 год. КОРОЛЕВ Анатолий Федорович, главный тренер дубля «Спартака» в июне 2000 — июне 2001 года. 1945 год. ПРОСКУРИН Владимир Григорьевич, игрок «Спартака» в 1970 году. Провел за «Спартак» 8 матчей, забил 4 мяча. 1956 год. САМОХИН Виктор Сергеевич, игрок «Спартака» в 1973-1981 годах. Провёл за «Спартак» 224 матча, забил 3 мяча. Чемпион СССР (1979). Тренер «Спартака» в 1996–2002 годах. 1987 год. МАЙДАНА Кристиан, игрок «Спартака» в 2008-2010 годах. Провел за «Спартак» 46 матчей, забил 3 мяча. |
В этот день, 24 января:
http://fanat1k.ru/today-view-0124.php
Футбольные события: 1956. Родился Виктор Сергеевич Самохин, футболист «Спартака» в 1973–1981 годах. Провёл за «Спартак» 224 матча, забил 3 мяча. Чемпион СССР 1979 года. С 1996 по 2002 год работал тренером в «Спартаке». 1981. В матче турнира на приз еженедельника «Неделя» «Спартак» победил МТК из Будапешта — 3:0. Два мяча на счету Александра Калашникова, третий забил Сергей Родионов. 1987. В матче турнира на призы памяти Александра Старостина «Спартак» победил немецкий «Карл Цейсс» — 5:0. Отличились Сергей Родионов (дважды), Фёдор Черенков, Олег Кужлев и Бабкен Меликян. 1987. Родился Кристиан Майдана, футболист «Спартака» с 2008 по январь 2009 года и с августа 2009 года. Провел за «Спартак» 34 матча, забил 3 мяча. 1998. В стартовом матче Кубка чемпионов Содружества «Спартак» победил минское «Динамо» — 8:1. Отличились Анатолий Канищев (четырежды), Сергей Горлукович, Мирослав Ромащенко (с пенальти), Валерий Кечинов и Егор Титов. 1999. В матче Кубка чемпионов Содружества «Спартак» победил тбилисское «Динамо» — 4:1. Мячи забивали Андрей Тихонов, Сергей Юран, Артём Безродный и Луис Робсон. 2001. В матче Кубка чемпионов Содружества «Спартак» победил туркменский «Копетдаг» — 2:0. Луис Робсон забил мяч на 30-й минуте, а Жафар Ирисметов — на 60-й. Родились: 1956 год: http://fanat1k.ru/e107_images/stats/player/436.jpg Виктор Самохин 224 матча, 3 гола 1991 год: http://fanat1k.ru/e107_images/stats/player/608.jpg Зе Луиш 15 матчей, 5 голов 1945 год: http://fanat1k.ru/e107_images/stats/player/388.jpg 8 матчей, 4 гола Владимир Проскурин 1987 год: http://fanat1k.ru/e107_images/stats/player/275.jpg 46 матчей, 3 гола Кристиан Майдана |
Жизнь братьев Старостиных
http://www.vedomosti.ru/lifestyle/ar...ev_starostinyh
Как создавался футбольный клуб «Спартак», подробно описывается в новой биографии из серии ЖЗЛ http://cdn.vedomosti.ru/image/2015/1...normal-llp.jpg 11.05.2012 Ведомости.Пятница Издательство «Молодая гвардия» выпустило книгу о братьях Старостиных – четырех футболистах (Николае, Александре, Андрее и Петре), с которыми связано возникновение общества «Спартак» в 1930-е годы и многие ключевые события в советском спорте вплоть до последнего десятилетия прошлого века. Появление этого издания совпадает с 90-летием «Спартака», по крайней мере футбольный клуб официально празднует в этом году юбилей. Правда, о том, сколько в действительности лет команде – 21-кратному чемпиону страны, идут ожесточенные споры. Точно известно одно: добровольное спортивное общество «Спартак», созданное усилиями братьев Старостиных, получило свое название в апреле 1935 года и сразу стало одним из сильнейших и популярных в стране. Старостины родились в семье егеря – и, наверное, оттуда в них практическая хватка, приемы строгого мужика, выражаясь словами Толстого. Поэтому созданный ими «Спартак» сразу встал, насколько это было возможно, на профессиональную основу и уже через пару лет удостоился осуждающих заголовков в советской прессе вроде «О насаждении буржуазных нравов». Старшего из братьев, Николая, возглавившего клуб, называли «специалистом по живому импорту», обвиняя в переманивании лучших спортсменов из других обществ, соблазнении «стипендиями, квартирами, денежными премиями». Тогда, во второй половине 1930-х, обвинения были сняты, но через несколько лет стали основанием для ареста. Авторы биографии Борис Духон и Георгий Морозов честно сделали свою работу: несмотря на нескрываемую симпатию к клубу, они внимательно вглядываются и в неоднозначные моменты биографии героев. Братья Старостины, все четверо, были арестованы в 1942 году и прошли лагеря. По красивой версии Николая, это была давняя месть Берии: еще в молодости тот уступил ему на футбольном поле, а спустя годы «Спартак» стал раз за разом обыгрывать курируемое главой НКВД «Динамо». Однако, судя по опубликованным в книге архивам, Берия никогда не играл в футбол, да и обвинение было основано на вполне реальных хозяйственных злоупотреблениях в военной Москве, а политические пункты «подверстаны» для верности. На протяжении всего повествования, подробно останавливающегося на каждом шаге братьев, не раз повторяется ключевое, по мнению авторов, слово – семья: «Принадлежность к огромной семье постепенно распространялась не только на спортсменов, но и на болельщиков. И это было куда важнее, чем выигранные медали и кубки». Как это часто бывает, семейное дело не пережило столкновения с большим бизнесом. На похороны последнего из братьев, Николая Старостина, в 1996 году футбольная команда не пришла. Не захотела менять график заграничных тренировочных сборов. Духон Б., Морозов Г. Братья Старостины. – М.: Молодая гвардия, 2012 |
Спартаку-90 лет
|
На стадионе «Спартака» уселись братья Старостины
|
Андрей Старостин ...
|
1936 год: постановочный матч двух "Спартаков" на Красной Площади
http://img.istpravda.com.ua/images/d...0redsqudl6.jpg
1936 год: постановочный матч двух "Спартаков" на Красной Площади во время физкультурного парада - большая номенклатурная победа главы комсомола Александра .. |
| Текущее время: 07:54. Часовой пояс GMT +4. |
Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2025, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot