| Страница 1 из 5 | 1 | 2 | 3 | > | Последняя » |
|
|
*3152. Аристотель и Перипатетики
http://www.krugosvet.ru/enc/gumanita...YA_SHKOLA.html
ПЕРИПАТЕТИЧЕСКАЯ ШКОЛА, Перипат, или Ликей – философская школа Аристотеля, основанная им в 334 в Афинах. Термин «перипатетик» происходит от слова peripatos – «крытая галерея», служившая местом для занятий. Здание галереи и прилегающая земля были приобретены в собственность для школы Теофрастом, другом и учеником Аристотеля (Теофраст был афинским гражданином, а Аристотель, будучи уроженцем Стагиры, не имел права приобретать частную собственность в Афинах). Название «Ликей» (Lykeion) является топонимом – так называлась занимаемая школой местность, издревле посвященная Аполлону Ликийскому. http://www.philosophydic.ru/peripatetiki https://www.krugosvet.ru/enc/gumanit...YA_SHKOLA.html https://filslov.ru/342-peripatetiki.html http://www.cyclopedia.ru/93/192/2677132.html Хронологически различают два больших периода в существовании школы: 1) 4–1 вв. до н.э.; 2) 1 в. до н.э. – 3 вв. н.э. Первый период связан с историей существования школы во времена Аристотеля и Теофраста и последующим упадком школьной жизни, связанным во многом с утратой школой аристотелевской библиотеки; второй период связан с возрождением аристотелизма, изданием корпуса аристотелевских сочинений и становлением комментаторской традиции. Схолархи Перипатетической школы 1-го периода: Аристотель (334–322); Теофраст (322–286); Стратон из Лампсака (286–268); далее школу возглавляли последовательно Ликон из Троады; Аристон с Кеоса, Критолай, Диодор из Тира и Эримней. Непосредственными учениками Аристотеля были Теофраст и Евдем, Гераклид Понтийский (связанный также с Древней Академией), Дикеарх и Аристоксен; к ним близок по возрасту Деметрий Фалерский; к 4–3 вв. относятся Хамелеон из Гераклеи, Клеарх из Сол, Фаний из Эреса и Праксифан; к 3 в. – Иероним из Родоса; ок. 200 – Гермипп, 2 в. – Сотион. Фрагменты утраченных сочинений перипатетиков 4–2 вв. (кроме Теофраста) изданы Ф.Верли: Die Schule des Aristoteles. Texte und Komm., hrsg. V. F. Wehrli, Bd. 1–10, Basel – Stuttg., 1967–1969; Suppl., Bd. 1–2, 1974–1978. Во времена Аристотеля и Теофраста в Ликее занимались систематической разработкой всех областей знания, в особенности естественными науками, историей различных наук, разрабатывали различные кодифицирующие и упорядочивающие методики. Занятия разделялись на утренние и вечерние. Утреннее время было отведено для занятий с учениками, проводившими в школе иногда не один год; тексты лекций, читавшихся Аристотелем на этих занятиях, получили название «эзотерических», т.е. предназначенных для внутреннего (греч. eso – внутри, esoteron, более внутренний) круга слушателей; они не были предназначены для того, чтобы издаваться в письменном виде (для публикации); вечером же читались лекции для широкой публики, и эти тексты Аристотель готовил к публикации, литературно обрабатывал. Они получили наименование «экзотерических» (от ekso-, вне), к ним относились в основном диалоги, а также протрептик (введение и увещевание заниматься философией). Большинство перипатетиков 3–2 вв. занимались историческими биографиями, литературоведением и популярной этикой – феномен, который объясняют обычно судьбой библиотеки Аристотеля. Согласно Страбону, Теофраст завещал ее вместе со своими книгами своему ученику Нелею из Скепсиса; наследники же Нелея, не будучи сколько-нибудь заинтересованы философией, свалили ее в подвал, где она пролежала около 200 лет, пострадав от сырости и моли; в течение всего этого времени перипатетики имели в своем распоряжении только опубликованные научно-популярные («экзотерические») диалоги. В 1 в. до н.э. свитки купил библиофил Апелликон и привез их в Афины. После смерти Апелликона полководец Сулла, в качестве военной добычи в 86 до н.э., вывез их в Рим, откуда впоследствии они попали к Андронику Родосскому и были изданы ок. 45 н.э. Издание Андроника составляют т.н. «эзотерические» сочинения, оно лежит в основе современных изданий. Традиция называет Андроника 11-м схолархом Перипатетической школы. С его схолархата удобно начать отсчет принципиально нового периода существования школы, связанный с новым прочтением и комментированием сочинений Аристотеля. Первые комментарии к Категориям написал сам Андроник. Наиболее значительные авторы периода: Аристон Александрийский, Боэт Сидонский, Ксенарх, Аспасий, Александр из Дамаска, Аристокл, Сосиген, Аристотель из Митилены, Александр Афродисийский. Сочинения большинства из них, за исключением Аспасия и Александра Афродисийского, сохранились, кроме фрагментов и косвенных свидетельств. Вершина аристотелизма первых веков н.э. – Александр Афродисийский. Перипатетики к концу 2 в. успели прокомментировать почти весь корпус аристотелевских сочинений, одними из последних появились комментарии к Метафизике и О душе. Дальнейшая судьба перипатетической культуры мысли и комментария связана с ее востребованностью в неоплатонизме (см. также СИМПЛИКИЙ). Содержание темы 01 страница #01. Мария Солопова. Аристотель и Перипатетики #02. Peoples.ru. Ἀριστοτέλης #03. Δημόκριτος. Краткая биография -(384-322 до н. э.) Аристотеля #04-06. Википедия. Аристотель #07-09. Ἀριστοτέλης. Высказывания, цитаты и афоризмы #10. Михаил Ломоносов. Жизнь Аристотеля 02 страница #11. Михаил Ломоносов. Сочинения Аристотеля #12. Михаил Ломоносов. Философия Аристотеля. Общее введение #13. Михаил Ломоносов. Логика Аристотеля #14. Михаил Ломоносов. Метафизика Аристотеля #15. Михаил Ломоносов. Физика Аристотеля. Её общая точка зрения и основные понятия #16. Михаил Ломоносов. Мироздание и его части #17. Михаил Ломоносов. Живые существа #18. Михаил Ломоносов. Человек #19. Михаил Ломоносов. Этика Аристотеля #20. Михаил Ломоносов. Политика Аристотеля 03 страница #21. Михаил Ломоносов. Риторика и учение об искусстве. Отношение Аристотеля к религии #22. Михаил Ломоносов. Перипатетическая школа #23. Encyclopedia Channel. Аристотель. Энциклопедия #24. 365 дней. Великие философы. Аристотель #25. Δημόκριτος. Аристотель - Афинская школа #26. Елена Павлова. Философия Аристотеля #27. Елена Павлова. Социальные взгляды Аристотеля #28. Юрий Аммосов. Аристотель: как один человек научил весь мир мыслить #29. Википедия. Боэт Сидонский (перипатетик) #30. Δημόκριτος. Введение в послеаристотелевскую философию 4 страница #31. Filosof.historic.ru. Аристотель #32. Grandars.ru. Философия Аристотеля #33. Русская историческая библиотека. Аристотель #34. Русская историческая библиотека. Аристотель (384–322 до Р. X.) #35. Реале Дж. , Антисери Д. ЧАСТЬ ПЯТАЯ АРИСТОТЕЛЬ ПЕРВАЯ СИСТЕМАТИЗАЦИЯ ЗНАНИЯ #36. Реале Дж. , Антисери Д. 4. ПСИХОЛОГИЯ 4.1. Душа и ее трехчастность #37. Елена Анатольевна Соболева. Философия. Аристотель #38. Русская историческая библиотека. Философия Платона и Аристотеля #39. Русская историческая библиотека. Платон и Аристотель – сравнение #40. Русская историческая библиотека. Критика Платона Аристотелем 05 страница #41. Русская историческая библиотека. Жизнь Аристотеля #42. Русская историческая библиотека. Ликей Аристотеля #43. Русская историческая библиотека. Философия Аристотеля – кратко #44. Русская историческая библиотека. Сочинения Аристотеля #45. Русская историческая библиотека. Труды Аристотеля #46. Русская историческая библиотека. Логика Аристотеля #47. Русская историческая библиотека. Логика Аристотеля – кратко #48. Русская историческая библиотека. Учение Аристотеля о познании #49. Русская историческая библиотека. Законы логики Аристотеля #50. Русская историческая библиотека. Категории Аристотеля 06 страница #51. Русская историческая библиотека. Силлогизм Аристотеля #52. Русская историческая библиотека. Метафизика Аристотеля – кратко #53. Русская историческая библиотека. Четыре причины Аристотеля #54. Русская историческая библиотека. Сущность у Аристотеля #55. Русская историческая библиотека. Аристотель о материи и форме #56. Davydov_index. Спустя 20 лет раскопок археологи нашли могилу Аристотеля! #57. Русская историческая библиотека. Аристотель о движении #58. Русская историческая библиотека. Критика метафизики Аристотеля #59. Русская историческая библиотека. Физика Аристотеля #60. Русская историческая библиотека. Физика Аристотеля – кратко 07 страница #61. Русская историческая библиотека. Учение Аристотеля о душе #62. Русская историческая библиотека. Этика Аристотеля – кратко #63. Русская историческая библиотека. Учение Аристотеля о государстве #64. Русская историческая библиотека. Аристотель «Политика» – краткое содержание #65. Русская историческая библиотека. Аристотель «Поэтика» – анализ #66. Русская историческая библиотека. Аристотель «Риторика» – краткое содержание #67. Украинский юридический портал. Политическое и правовое учение Аристотеля #68. Newsru.com. В Греции в память об Аристотеле собрались философы со всего мира #69. Новая философская энциклопедия. АРИСТОТЕЛЬ #70. Новая философская энциклопедия. ПЕРИПАТЕТИЧЕСКАЯ ШКОЛА 08 страница #71. Новая философская энциклопедия. ТЕОФРАСТ #72. Новая философская энциклопедия. ДИКЕАРХ #73. Новая философская энциклопедия. ЕВДЕМ #74. Новая философская энциклопедия. АРИСТОКСЕН #75. Новая философская энциклопедия. АНДРОНИК РОДОССКИЙ #76. Filosof.historic.ru. Академия при Аристотеле #77. Great_philosophers. Аристотель #78. Filosof.historic.ru. Философские школы в IV-III вв. до н.э. Аристотель и перипатетики #79. Открытая реальность. Аристотель #80. Filosof.historic.ru. Толкователи Аристотеля 09 страница #81. Новая философская энциклопедия. АДРАСТ АФРОДИСИЙСКИЙ #82 Новая философская энциклопедия. АЛЕКСАНДР АФРОДИСИЙСКИЙ #83. Новая философская энциклопедия. АЛЕКСАНДР из Дамаска #84. Новая философская энциклопедия. АЛЕКСАНДР ИЗ ЭГ (’Αλέξανδρος ὁ Αἰγαῖος) #85. Новая философская энциклопедия. АНДРОНИК РОДОССКИЙ #86. Новая философская энциклопедия. АНСЕЛЬМ (Anselmus) Бесатский #87. Новая философская энциклопедия. АНТИСФЕН (Ἀντισθένης) #88. Новая философская энциклопедия. АРИСТОКЛ (Ἀριστοκλῆς) #89. Новая философская энциклопедия. АРИСТОКСЕН (Ἀριστόξενος) #90. Новая философская энциклопедия. АРИСТОН (Ἀρίστων) из Александрии ( 10 страница #91. Новая философская энциклопедия. АРИСТОН (Ἀρίστων) с Кеоса #92. АРИСТОТЕЛЬ #93. АРИСТОТЕЛЬ ИЗ МИТИЛЕНЫ #94. Andrii Baumeister Античная философия. Лекция 13. Философия Аристотеля #95. Andrii Baumeister Античная философия. Лекция 14. Философия Аристотеля. Завершение #96. Новая философская энциклопедия. АСПАСИЙ #97. Елена Павлова Философия Аристотеля. Ч. I. Критика идей Платона и гносеологические взгляды #98. Новая философская энциклопедия. KCEHAPX 11 страница #101. Первый образовательный телеканал. История человечества. Передача 1.69. Аристотель #102. Filosof.at.ua. Симпликий #103. Filosof.at.ua. Стратон #104. Filosof.at.ua. Феофраст #105. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #106. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #107. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #108. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #109. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #110. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля 12 страница #111. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #112. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #113. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #114. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #115. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #116. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #117. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #118. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #119. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля #120. Ἀριστοτέλης. Афоризмы Apистотеля |
Перипатетики
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F...B8%D0%BA%D0%B8
Материал из Википедии — свободной энциклопедии Перипате́тики (от др.-греч. περιπατέω — прогуливаться, прохаживаться) — ученики и последователи Аристотеля, его философская школа. Название школы возникло из-за привычки Аристотеля прогуливаться с учениками во время чтения лекций. Другое название школы — Лике́й (др.-греч. Λύκειον; в средневековом или традиционном латинском произношении — Лице́й) — по названию расположенного вблизи от гимнасия, где преподавал Аристотель, храма Аполлона Ликейского, в восточной части древних Афин. Основана в 335/4 г. до н. э.[1] В средневековье перипатетиками называли схоластов. Начиная с 9-го века перипатетизм был воспринят и получил развитие в работах арабоязычных мыслителей. Содержание 1 Наиболее известные перипатетики 2 См. также 3 Примечания 4 Ссылки Наиболее известные перипатетики Аристотель Теофраст Эвдем Аристоксен Тарентский Дикеарх Стратон Афиней Механик Адраст Афродисийский Александр Афродисийский Боэт Сидонский Фаний Эресский Иероним Родосский Критолай См. также Греческая философия Примечания ↑ Лебедев А. В. Перипатетическая школа // Новая философская энциклопедия / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Стёпин, заместители предс.: А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин, уч. секр. А. П. Огурцов. — 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9. Ссылки Статья «Перипатетическая школа» в Новой философской энциклопедии на сайте ИФ РАН. |
Ἀριστοτέλης
http://www.peoples.ru/science/philosophy/aristotel/
Аристотель Гражданство: Греция Биография Аристотелем было возведено величественное здание теоретического и практического учения, которое пережило яростные нападки приверженцев иных взглядов и периоды полного забвения и равнодушия. Сайт: Энциклопедия РОЛ АРИСТОТЕЛЬ (ок. 384–322 до н.э.), древнегреческий философ и педагог, родился в Стагире в 384 или 383 до н.э., умер в Халкиде в 322 до н.э. Почти двадцать лет Аристотель учился в Академии Платона и, по-видимому, какое-то время там преподавал. Покинув Академию, Аристотель стал воспитателем Александра Македонского. Как основатель Ликея в Афинах, продолжавшего свою деятельность многие столетия после его смерти, Аристотель внес существенный вклад в античную систему образования. Он задумал и организовал широкомасштабные естественнонаучные изыскания, которые финансировал Александр. Эти исследования привели ко многим фундаментальным открытиям, однако величайшие достижения Аристотеля относятся к области философии. Жизнь Аристотеля. Отец Аристотеля Никомах был врачом города Стагиры, а также придворным медиком Аминты III, царя соседней Македонии. Рано оставшись без родителей, юноша воспитывался в Атарнее у Проксена, своего родственника. В возрасте восемнадцати лет он отправился в Афины и поступил в Академию Платона, где оставался около двадцати лет, вплоть до смерти Платона ок. 347 до н.э. За это время Аристотель изучил философию Платона, а также ее сократические и досократические источники и многие другие дисциплины. По-видимому, Аристотель преподавал в Академии риторику и другие предметы. В этот период в защиту платоновского учения им были написаны несколько диалогов популярного характера. Возможно, к этому же времени относятся работы по логике, Физика и некоторые разделы трактата О душе. Широко распространенная легенда о серьезных трениях и даже открытом разрыве между Аристотелем и Платоном еще при его жизни не имеет под собой оснований. Даже после смерти Платона Аристотель продолжал считать себя платоником. В Никомаховой этике, написанной гораздо позже, в зрелый период творчества, имеется трогательный экскурс, в котором чувство благодарности наставнику, приобщившему нас к философии, уподобляется благодарности, которую мы должны испытывать в отношении богов и родителей. Однако ок. 348–347 до н.э. преемником Платона в Академии стал Спевсипп. Многие члены Академии, и среди них Аристотель, были недовольны этим решением. Вместе со своим другом Ксенократом он оставил Академию, войдя в небольшой кружок платоников, собранный Гермием, правителем Асса, небольшого города в Малой Азии. Вначале здесь, а позднее в Митилене на о. Лесбос Аристотель посвятил себя преподавательской и исследовательской деятельности. Критикуя Спевсиппа, Аристотель занялся выработкой такой интерпретации учения Платона, которая, как ему казалось, ближе к философии учителя, а также лучше согласуется с действительностью. К этому времени их отношения с Гермием сделались более тесными, и под его влиянием Аристотель, следуя принципиальной ориентации платонизма на практику, увязал свою философию с политикой. Гермий был союзником македонского царя Филиппа II, отца Александра, так что, возможно, именно благодаря Гермию Аристотель в 343 или 342 до н.э. получил приглашение занять должность наставника юного наследника престола, которому было тогда 13 лет. Аристотель принял предложение и переехал в столицу Македонии Пеллу. О личных отношениях двух великих людей известно мало. Судя по сообщениям, которыми мы располагаем, Аристотель понимал необходимость политического объединения мелких греческих полисов, но стремление Александра к мировому господству ему не нравилось. Когда в 336 до н.э. Александр взошел на престол, Аристотель возвратился на родину, в Стагиру, а год спустя вернулся в Афины. Хотя Аристотель продолжал считать себя платоником, характер его мышления и идеи оказались теперь иными, что вступало в прямое противоречие со взглядами преемников Платона в Академии и некоторыми положениями учения самого Платона. Этот критический подход выразился в диалоге О философии, а также в ранних разделах работ, которые дошли до нас под условными названиями Метафизика, Этика и Политика. Чувствуя свое идейное расхождение с господствующим в Академии учением, Аристотель предпочел основать в северо-восточном предместье Афин новую школу – Ликей. Целью Ликея, как и целью Академии, было не только преподавание, но и самостоятельные исследования. Здесь Аристотель собрал вокруг себя группу одаренных учеников и помощников. Совместная деятельность оказалась в высшей степени плодотворной. Аристотель и его ученики сделали множество существенных наблюдений и открытий, которые оставили заметный след в истории многих наук и послужили фундаментом для дальнейших исследований. В этом им помогали образцы и данные, собранные в дальних походах Александра. Однако глава школы уделял все большее внимание фундаментальным философским проблемам. Большая часть из дошедших до нас философских произведений Аристотеля написана в этот период. После внезапной смерти Александра в 323 до н.э. по Афинам и другим городам Греции прокатилась волна антимакедонских выступлений. Положение Аристотеля было поставлено под угрозу из-за его дружбы с Филиппом и Александром, а также недвусмысленно выражавшихся им политических убеждений, которые приходили в противоречие с патриотическим энтузиазмом городов-государств. Под угрозой преследований Аристотель покинул город, чтобы, как он говорил, не дать афинянам совершить преступление против философии во второй раз (первым была казнь Сократа). Он переехал в Халкиду на острове Эвбея, где находилось доставшееся ему от матери имение, где, после непродолжительной болезни, умер в 322 до н.э. Сочинения Аристотеля. Произведения Аристотеля распадаются на две группы. Во-первых, имеются популярные, или экзотерические, работы, большинство которых, вероятно, создавалось в форме диалога и предназначалось для широкой публики. В основном они были написаны еще во время пребывания в Академии. Ныне эти работы сохранились в виде фрагментов, цитируемых позднейшими авторами, но даже их названия указывают на теснейшее родство с платонизмом: Эвдем, или о душе; диалог О справедливости; Политик; Софист; Менексен; Пир. Кроме того, в античности был широко известен Протрептик (греч. «побуждение»), внушавший читателю стремление заняться философией. Он был написан в подражание некоторым местам платоновского Эвтидема и послужил образцом для цицероновского Гортензия, который, как сообщает в своей Исповеди св. Августин, пробудил его духовно и, обратив к философии, изменил всю его жизнь. Сохранились также немногочисленные фрагменты популярного трактата О философии, написанного позднее, в Ассе, т.е. во второй период творчества Аристотеля. Все эти произведения написаны простым языком и тщательно отделаны с точки зрения стиля. В античности они пользовались большой популярностью и закрепили за Аристотелем репутацию писателя-платоника, пишущего красноречиво и живо. Такая оценка Аристотеля практически недоступна нашему пониманию. Дело в том, что его произведения, оказавшиеся в нашем распоряжении, имеют совершенно иной характер, поскольку для всеобщего чтения они не предназначались. Эти сочинения должны были прослушивать ученики и помощники Аристотеля, первоначально небольшой их кружок в Ассе, а впоследствии – более многочисленная группа в афинском Ликее. Исторической наукой, и прежде всего исследованиями В.Йегера, выяснено, что эти труды, в той форме, в какой они дошли до нас, нельзя считать философскими или научными «трудами» в современном смысле. Разумеется, окончательно установить, как возникали эти тексты, невозможно, однако наиболее вероятной представляется следующая гипотеза. Аристотель регулярно читал своим ученикам и помощникам лекции по самым разнообразным предметам, причем эти курсы зачастую повторялись из года в год. По-видимому, Аристотель имел обыкновение составлять письменный вариант лекции и читал его подготовленной аудитории, нередко экспромтом комментируя текст. Эти письменные лекции имели хождение в школе и использовались для индивидуальных занятий. То, чем мы теперь располагаем как цельным произведением на конкретную тему, представляет собой скорее свод из многих лекций на эту тему, нередко охватывающий значительный временной промежуток. Позднейшие издатели компоновали из этих вариантов единые трактаты. В некоторых случаях вполне можно предположить, что «единый» текст является соединением различных конспектов или представляет собой оригинальную аристотелевскую лекцию, прокомментированную и изданную его учениками. Наконец, первоначальные тексты, вероятно, сильно пострадали в эпоху гражданских войн в Риме и уцелели лишь благодаря случайности. Вследствие этого реконструкция первоначального текста, за которую принялись позднейшие античные издатели, оказалась трудной задачей, ей сопутствовало много ошибок и недоразумений. Тем не менее скрупулезные философские исследования позволили восстановить основы учения Аристотеля и принципиальный ход развития его мысли. По темам сочинения делятся на четыре основные группы. Во-первых, это труды по логике, обычно собирательно именуемые Органон. Сюда входят Категории; Об истолковании; Первая аналитика и Вторая аналитика; Топика. Во-вторых, Аристотелю принадлежат естественнонаучные труды. Здесь наиболее важны работы О возникновении и уничтожении; О небе; Физика; История животных; О частях животных и посвященный человеческой природе трактат О душе. Трактата о растениях Аристотель не написал, но соответствующий труд составил его ученик Теофраст. В-третьих, мы располагаем сводом текстов под названием Метафизика, представляющим собой цикл лекций, составленных Аристотелем в поздний период развития его мысли – в Ассе и в заключительный период в Афинах. В-четвертых, имеются труды по этике и политике, куда причисляют также Поэтику и Риторику. Наиболее важны сочиненная во второй период Эвдемова этика, относящаяся к последнему афинскому периоду Никомахова этика, состоящая из множества написанных в разные периоды лекций Политика, Риторика и сохранившаяся частично Поэтика. Огромный труд Аристотеля о государственном устройстве различных городов-государств полностью утрачен, чудом найден почти полный текст входившей в него Афинской политии. Утрачены и несколько трактатов на исторические темы. Философия Аристотеля. Аристотель нигде не говорит, что логика является частью собственно философии. Он воспринимает ее скорее в качестве методологического инструмента всех наук и философии, а не самостоятельного философского учения. Поэтому весьма возможно, что позднейшее понятие о логике как «орудии» (греч. «органон»), хотя сам Аристотель ее так не называл, соответствует его собственным представлениям. Понятно, что логика должна предшествовать философии. Саму философию Аристотель делит на две части – теоретическую, которая стремится к достижению истины, независимой от чьего-либо желания, и практическую, занятую умом и человеческими устремлениями, которые совместными усилиями стараются уяснить суть человеческого блага и его достигнуть. В свою очередь теоретическая философия делится на три части: исследование изменяющегося бытия (физика и естествознание, включая науку о человеке); исследование бытия абстрактных математических объектов (различные разделы математики); первая философия, исследование бытия как такового (то, что мы называем метафизикой). Специальных работ Аристотеля о числе и фигуре не сохранилось, и ниже мы рассмотрим четыре аспекта его учения: логику, т.е. методы рационального мышления; физику, т.е. теоретическое исследование изменяющегося бытия; первую философию; наконец – практическую философию. Аристотелевская логика изучает: 1) основные виды бытия, которые подпадают под отдельные понятия и определения; 2) соединения и разделения этих видов бытия, которые выражаются в суждении; 3) способы, которыми ум при посредстве рассуждений может перейти от истины известной к истине неизвестной. Согласно Аристотелю, мышление – это не конструирование или создание умом некой новой сущности, но скорее уподобление в акте мышления чему-то, находящемуся вовне. Понятие есть отождествление ума с каким-то видом бытия, а суждение – выражение соединения таких видов бытия в действительности. Наконец, к верным заключениям науку направляют правила вывода, законы противоречия и исключенного третьего, поскольку этим принципам подчиняется все бытие. Основные виды бытия и соответствующие им роды понятий перечислены в Категориях и Топике. Всего их десять: 1) сущность, например, «человек» или «лошадь»; 2) количество, например, «в три метра длиной»; 3) качество, например, «белый»; 4) отношение, например, «больше»; 5) место, например, «в Ликее», 6) время, например, «вчера»; 7) состояние, например, «ходьба»; 8) обладание, например, «быть вооруженным»; 9) действие, например, «рубить» или «жечь» и 10) претерпевание, например, «быть разрубаемым» или «быть сжигаемым». Впрочем, во Второй Аналитике и других произведениях «состояние» и «обладание» отсутствуют, и число категорий сокращается до восьми. Вещи вне ума реально существуют именно как сущности, количества, качества, отношения и т.д. В перечисленных здесь основных понятиях каждый из видов бытия постигается именно таким, какой он есть, однако в абстракции или отвлечении от прочих, с которыми необходимо связан в природе. Поэтому само по себе ни одно понятие не является истинным или ложным. Оно есть просто некий взятый в абстракции вид бытия, существующего отдельно от ума. Истинными или ложными могут быть только высказывания или суждения, а не изолированные понятия. Для связи или разделения двух категориальных понятий суждение использует логическую структуру субъекта и предиката. Если данные виды бытия действительно связаны или разделены именно таким образом, высказывание истинно, если же нет, оно ложно. Поскольку законы противоречия и исключенного третьего распространяются на все существующее, любые два вида бытия должны быть либо связаны, либо не связаны друг с другом, и по отношению к любому данному субъекту любой данный предикат должен истинно утверждаться либо истинно отрицаться. Наука как таковая универсальна, но возникает она через индукцию, отправляющуюся от данных чувственного восприятия индивидуальной сущности и ее индивидуальных свойств. В опыте мы иногда воспринимаем связь двух видов бытия, но не можем усмотреть никакой необходимости этой связи. Суждение, выражающее такую случайную связь в общей форме – не более чем вероятная истина. Диалектические методы, с помощью которых такие вероятные суждения можно распространить на другие области, подвергнуть критике или защитить, рассматриваются в Топике. Наука в строгом смысле слова не имеет с этим ничего общего. Речь о ней идет во Второй аналитике. Как только определенные субъекты и предикаты, полученные из опыта путем индукции, отчетливо постигнуты, ум способен заметить, что они необходимо связаны друг с другом. Это относится, например, к закону противоречия, который утверждает, что данная вещь не может в одно и то же время и в одном и том же отношении существовать и не существовать. Как только мы отчетливо постигаем бытие и небытие, мы видим, что они с необходимостью взаимно исключают друг друга. Так что предпосылки науки в строгом смысле слова самоочевидны и не нуждаются в доказательствах. Первым шагом в обосновании всякой истинной науки является обнаружение таких необходимых связей, которые не являются просто случайными и выражаются в необходимых суждениях. Далее из этих очевидных принципов с помощью силлогистического рассуждения может быть выведено последующее знание. Этот процесс описан и разобран в Первой аналитике. Дедукция, или вывод, есть способ, с помощью которого ум переходит от уже известного к неизвестному. Это возможно лишь благодаря обнаружению некоего среднего термина. Допустим, мы хотим доказать, что x есть z, что не самоочевидно. Единственный способ это сделать – выявить две посылки, x есть y и y есть z, о которых уже известно, что они либо самоочевидны, либо могут быть выведены из самоочевидных посылок. Мы сможем вывести нужное заключение, если будем располагать двумя такими посылками, в том числе решающим средним термином y. Так, если нам известно, что Сократ человек, а все люди смертны, мы можем доказать, что Сократ смертен, используя средний термин «человек». Ум не успокаивается, пока не убеждается, что те или иные вещи необходимы в том смысле, что не могут быть иными. Поэтому цель всякой науки – приобретение такого необходимого знания. Первый шаг – тщательное индуктивное исследование окружающих нас смутных объектов опыта и ясное понимание и определение интересующих нас видов бытия. Следующий шаг – обнаружение необходимых связей между этими сущностями. Заключительная стадия – дедукция новых истин. Если мы обнаруживаем лишь случайные связи, их, разумеется, также можно утверждать и подвергать процедуре дедуктивного вывода. Однако они дадут лишь вероятные заключения, ибо в таких заключениях будет не больше силы, чем в посылках, из которых они выведены. В основе науки – обнаружение очевидных, не нуждающихся в доказательстве посылок. Философия природы. Всему миру природы свойственна бесконечная текучесть или изменчивость, и натурфилософия Аристотеля берет за основу анализ процесса изменения. Каждое изменение нарушает непрерывность. Оно начинается с отсутствия чего-то, приобретаемого в процессе изменения. Так, строительство дома начинается с чего-то бесформенного, а завершается упорядоченной структурой, или формой. Так что изначальная лишенность и конечная форма необходимо присутствуют в любом изменении. Однако изменение также и непрерывно, поскольку нечто никогда не возникает из ничего. Чтобы объяснить непрерывность, Аристотель вопреки Платону утверждает необходимость признать существование третьего момента, лежащего в основе перехода от лишенности к форме. Он называет его субстратом (греч. «гипокейменон»), материей. В случае возведения дома материей является дерево и прочий строительный материал. В случае изготовления статуи это – бронза, которая наличествует здесь вначале в состоянии лишенности, а затем сохраняется как основа законченной формы. Аристотель различает четыре типа изменений. Наиболее фундаментальное – то, при котором возникает новая сущность, способная к самостоятельному существованию. Это может произойти лишь в результате разрушения некой предшествовавшей сущности. В основе такого изменения лежит одна чистая потенция материи. Однако любая материальная сущность, как только она возникла, обретает способность к дальнейшим изменениям своих атрибутов или акциденций. Эти акциденциальные изменения распадаются на три типа: 1) по количеству, 2) по качеству, 3) по месту. Последний принимает участие во всех прочих видах изменения. Всякое преобразование измеряется также временем, т.е. числом изменения. Такая временная мера требует присутствия ума, который способен помнить прошлое, предвидеть будущее, разделять соответствующие интервалы времени на отрезки и сравнивать их друг с другом. У всякой природной сущности, возникшей в результате процессов изменения, имеются две внутренне присущие ей причины, от которых с необходимостью зависит ее существование в природе. Это – исходная материя (как бронза, из которой сделана статуя), из которой эта природная сущность возникла, и та специфическая форма или структура, которая делает ее именно того рода бытием, каким она является (как форма законченной статуи). В дополнение к этим внутренним причинам, материи и форме, должна иметься еще некая внешняя, действующая причина (например, действия скульптора), которая придает материи форму. Наконец, должна иметься конечная цель (идея статуи в уме скульптора), которая направляет действующую причину (причины) в каком-то вполне определенном направлении. Изменение есть актуализация того, что пребывает в потенции; поэтому ничто движущееся не может двигать само себя. Всякое подвижное бытие нуждается в некой внешней действующей причине, которой объясняется его происхождение и дальнейшее существование. Это верно применительно ко всей физической Вселенной, которая, как полагал Аристотель, пребывает в вечном движении. Чтобы объяснить это движение, необходимо признать существование первого, неподвижного двигателя (перводвигателя), не подверженного изменению. Когда необходимые следствия двух или более независимых друг от друга причин сходятся в одной и той же материи, происходят случайные и непредсказуемые события, однако событиям в природе в основном присуща упорядоченность, что и делает возможным естествознание. Порядок и гармония, пронизывающие почти весь мир природы, также приводят к заключению о существовании неизменной и разумной первопричины. Естественно, что в своих астрономических воззрениях Аристотель находился под влиянием современной ему науки. Он полагал, что Земля является центром Вселенной. Движение планет объясняется вращением окружающих Землю сфер. Внешняя сфера – сфера неподвижных звезд. Она обращается, непосредственно восходя к неподвижной первопричине, которая, будучи лишена всякой материальной потенциальности и несовершенства, полностью нематериальна и недвижима. Даже небесные тела движутся, обнаруживая этим свою материальность, но они состоят из более чистой материи, чем та, что имеется в подлунном мире. В подлунном же мире мы обнаруживаем материальные сущности различных уровней. Во-первых, это основные элементы и их сочетания, образующие царство неживого. Ими движут исключительно внешние причины. Далее идут живые организмы, сначала растения, имеющие органически дифференцированные части, способные воздействовать друг на друга. Таким образом, растения не просто увеличиваются и порождаются внешними причинами, но растут и размножаются самостоятельно. Животные обладают теми же растительными функциями, но они наделены также органами чувств, позволяющими им принимать во внимание вещи окружающего мира, стремясь к тому, что способствует их деятельности, и избегая всего вредоносного. Сложные организмы строятся на основе простых и, возможно, возникают из них в результате постепенных изменений, однако по этому вопросу Аристотель не высказывается сколько-нибудь определенно. Высшее земное существо – человек, и трактат О душе целиком посвящен исследованию его природы. Аристотель недвусмысленно заявляет, что человек – материальное существо, несомненно являющееся частью природы. Как и во всех природных объектах, в человеке имеется материальный субстрат, из которого он возникает (человеческое тело), и определенная форма или структура, одушевляющая это тело (человеческая душа). Как и в случае любого другого природного объекта, данная форма и данная материя не просто наложились друг на друга, но представляют собой составные части единого индивидуума, каждая из которых существует благодаря другой. Так, золото перстня и его кольцевая форма – это не две разные вещи, но одно золотое кольцо. Подобно этому человеческая душа и человеческое тело – две существенные, внутренне необходимые причины единого природного существа, человека. Человеческая душа, т.е. форма человека, состоит из трех соединенных частей. Во-первых, в ней имеется растительная часть, которая позволяет человеку питаться, расти и размножаться. Животная составляющая позволяет ему ощущать, стремиться к чувственным объектам и передвигаться с места на место подобно другим животным. Наконец, первые две части увенчивает разумная часть – вершина человеческой природы, благодаря которой человек обладает теми замечательными и особыми свойствами, которые отличают его от всех остальных животных. Каждая часть, чтобы начать действовать, по необходимости развивает сущностные акциденции, или способности. Так, в ведении растительной души находятся различные органы и способности питания, роста и размножения; животная душа отвечает за органы и способности ощущения и передвижения; разумная же душа заведует нематериальными умственными способностями и разумным выбором, или волей. Познание следует отличать от деятельности. Оно не включает построения чего-то нового, но скорее представляет собой постижение с помощью ноэзиса (разумной способности) чего-то уже существующего в физическом мире, причем именно таким, как оно есть. Формы существуют в физическом смысле в индивидуальной материи, привязывающей их к определенному месту и времени. Именно таким образом человеческая форма существует в материи всякого индивидуального человеческого тела. Однако благодаря своим познавательным способностям человеческое существо может постичь формы вещей без их материи. Это значит, что человек, отличаясь от прочих вещей в материальном смысле, может ноэтически, умственно соединяться с ними нематериальным способом, стать микрокосмом, отражающим природу всех вещей в умственном зеркале внутри своего бренного существа. Ощущение ограничено определенным, конечным рядом форм и постигает их лишь во взаимном смешении, происходящем в ходе конкретного физического взаимодействия. Но ум не знает подобных ограничений, он способен постичь какую угодно форму и освободить ее сущность от всего, с чем она соединена в чувственном опыте. Однако этот акт рационального постижения, или абстрагирования, не может быть выполнен без предварительной деятельности ощущения и воображения. Когда воображение вызывает к жизни некий конкретный чувственный опыт, деятельный разум может озарить этот опыт своим светом и выявить некую наличествующую в нем природу, освобождая опыт от всего, что не относится к его сущностной природе. Разум может высветить и все прочие реальные элементы вещи, запечатлев в воспринимающем разуме, которым обладает всякий человек, ее чистый, абстрактный образ. Затем, посредством суждений, которые соединяют эти природы соответственно тому, как они соединены в действительности, разум может выстроить сложное понятие всей сущности в целом, воспроизводя ее точно такой, какая она есть. Эта способность разума не только позволяет приобрести в результате теоретическое понимание всех вещей, но и влияет на человеческие устремления, помогая человеку усовершенствовать свою природу через деятельность. И в самом деле, без разумного руководства устремлениями человеческая природа вообще не способна к совершенствованию. Изучение этого процесса совершенствования относится к области практической философии. Первая философия. Первая философия – это изучение первопричин вещей. Наиболее фундаментальная реальность – само бытие, конкретными определениями которого являются все остальные вещи. Все категории – это ограниченные виды бытия, и потому Аристотель определяет первую философию как изучение бытия как такового. Физическая наука рассматривает вещи, поскольку они воспринимаются чувствами и изменяются, но для бытия такие ограничения неприемлемы. Математическая наука рассматривает вещи с точки зрения количества, но бытие не обязательно является количественным, и потому первая философия не замыкается ни на одном таком ограниченном объекте. Она рассматривает вещи, поскольку они есть. Поэтому ее ведению подлежат все вообще вещи, будь то меняющиеся или неизменные, количественные или не связанные с количеством. Только исходя из этого мы можем придти к максимально ясному пониманию наиболее фундаментальной структуры мира. Последователи Платона утверждали (иногда это делал и сам Платон), что изначальные причины всех вещей находятся в неких идеях, или абстрактных сущностях, существующих отдельно от изменчивых вещей природного мира. Аристотель подвергает это воззрение обстоятельной критике и в конце концов его отвергает, задаваясь вопросом, почему должен существовать мир такого рода. Это было бы лишь никчемным удвоением мира индивидуальных сущностей, представление же, что такие обособленные универсалии известны науке, приводит к скептицизму, поскольку в таком случае наука не будет знать индивидуальных объектов этого мира, а их-то нам и следует знать. Вследствие этого, а также по некоторым другим основаниям Аристотель отвергает платоническое воззрение, будто в дополнение к единичным людям или единичным домам имеется человек как таковой и дом как таковой, существующие отдельно от своих частных случаев. Но эта критика не сводится к чистому отрицанию. Аристотель, как и Платон, продолжает отстаивать существование формальных структур. Однако вместо того, чтобы наполнять свой собственный обособленный мир, они материально существуют, по Аристотелю, в тех единичных вещах, которые определяют. Форма, или сущность, вещи обитает в самой вещи как ее внутренняя природа, которая выводит вещь из ее потенции в определенное актуальное состояние. То, что существует, основание реального существования, есть поэтому не абстрактная сущность, а индивидуальная субстанция, например это конкретное дерево или этот конкретный человек. Такая субстанция является главным предметом рассмотрения в трактате Метафизика, книги VII, VIII и IX. Индивидуум, или первичная субстанция, представляет собой единое целое, состоящее из материи и формы, причем каждая из них вносит свой собственный вклад в эту индивидуальную целостность. Материя действует в качестве субстрата, дающего вещи место в текучей природе. Форма определяет и актуализирует материю, делая ее объектом определенного рода. В абстрактном постижении разумом форма оказывается определением, или сущностью, субстанции и может быть сделана предикатом первичной субстанции. Все остальные категории, такие, как место, время, действие, количество, качество и отношение, принадлежат первичной субстанции как ее акциденции. Они не могут существовать сами по себе, но лишь в поддерживающей их субстанции. Слово «бытие» имеет много значений. Есть бытие, которым обладают вещи в качестве предстоящих уму объектов. Есть бытие, которым вещи обладают в силу своего существования в природе, но это бытие, в свою очередь, имеет свои разновидности, и важнее всего здесь потенциальное бытие в противопоставлении актуальному бытию. Прежде чем вещь обретает актуальное существование, она существует как потенциальность в ее, вещи, разнообразных причинах. Эта «сила» (греч. «дюнамис»), или способность существовать, не есть ничто, это – неполное или незавершенное состояние, потенция. Даже когда причины приводят к появлению в мире некой материальной сущности, она пребывает все еще в незавершенном, или несовершенном состоянии, в потенции. Однако определяющая эту сущность формальная причина заставляет ее стремиться к полному завершению и осуществлению. Любая природа стремится к совершенствованию и ищет совершенства. Любая, за исключением высшей природы неподвижного движителя, Бога. XII книга Метафизики посвящена анализу этой первопричины всего конечного существования. Перводвигатель космоса должен быть всецело актуализированным и лишенным всякой потенции, иначе оказалось бы, что его актуализировало что-то ему предшествовавшее. Поскольку изменение является актуализацией потенции, перводвигатель должен быть неизменным, вечным и лишенным материи, которая есть своего рода потенция. Поэтому такое нематериальное бытие должно быть умом, созерцающим собственное совершенство и не зависящим от посторонних предметов, которые бы делались объектами его размышления. Не стремясь ни к какой цели вне самого себя, оно поддерживает вечную деятельность внутри себя и потому способно служить высшей целью, к которой стремятся все несовершенные существа. Это полностью деятельное и совершенное бытие – вершина и ключевой момент аристотелевской метафизики. Несовершенные предметы мира обладают реальным существованием лишь в той мере, в какой они, каждый в соответствии со своей ограниченностью, причастны этому совершенству. Практическая философия. Теоретическая философия и наука стремятся к истине ради нее самой. Практическая философия стремится к истине с тем, чтобы дать направление человеческой деятельности. Последняя может быть трех видов: 1) транзитивная деятельность, выходящая за пределы деятеля и обращенная на некий внешний объект, который она преобразует или совершенствует; 2) имманентная деятельность человеческого индивидуума, с помощью которой он стремится усовершенствовать самого себя; и 3) имманентная деятельность, в которой человеческие индивидуумы сотрудничают друг с другом, чтобы самосовершенствоваться в рамках человеческого сообщества. Каждому из этих видов деятельности Аристотель посвятил специальные трактаты. Риторика – это искусство воздействовать на других людей с помощью речей и рассуждений, порождая в них верования и убеждения. Риторика Аристотеля посвящена этому искусству, которое, по сути, является частью Политики. Определяя то, что мы бы назвали «изящными искусствами», как подражание, Аристотель следует Платону. Однако целью искусства не является копирование некой индивидуальной реальности; скорее оно открывает в этой реальности универсальные и сущностные моменты, по возможности подчиняя этой цели все случайное. В то же время художник – не ученый, его цель не просто открыть истину, но еще и доставить зрителю особое удовольствие от постижения истины в подходящем материальном образе, сделав это с целью очищения чувств, прежде всего – жалости и страха, с тем чтобы наделить зрителя мощным орудием, служащим его нравственному воспитанию. Эти предметы обсуждаются в Поэтике Аристотеля, важные разделы которой утрачены. Все прочие искусства подчинены деятельности, поскольку их произведения создаются не ради них самих, но лишь для использования в реальной жизни, определение надлежащего направления которой является задачей индивидуальной этики. К этой теме Аристотель первоначально обращается в Эвдемовой этике, а более основательный и подробный разбор содержится в Никомаховой этике. Как и любая материальная субстанция, отдельный человек наделен сложной природой, изначально нацеленной на то, чтобы достичь полноты и совершенства. Однако, в отличие от других материальных субстанций, в природе человека не заложены непреложные тенденции, которые бы автоматически вели его к цели. Вместо них человеческая природа наделена разумностью, которая способна верно определить конечную цель и направить к ней человека. Отдельное человеческое существо должно самостоятельно пользоваться разумом и приучать свои разнообразные устремления подчиняться разуму. Человек может это сделать, потому что природа наделила его средствами самостоятельно обнаруживать свою цель и свободно направляться к ней. Собирательное название этой цели, как с большей или меньшей отчетливостью сознают все люди, – это счастье. Счастье представляет собой полную реализацию всех составляющих человеческой природы на всем протяжении человеческой жизни. Такая жизнь потребует, в качестве орудий деятельности, определенных материальных вещей, но в еще большей степени она потребует, чтобы все наши первичные побуждения реагировать и действовать умерялись направляющим воздействием ума, который должен пронизывать наше поведение во всех его моментах. Наконец, эта жизнь будет включать удовольствие как венец всей деятельности, хорошей или плохой, но прежде всего к удовольствию ведет разумная или благая деятельность, согласная с человеческой природой. Для достижения счастья важнее всего овладеть основными нравственными добродетелями, и этому посвящена большая часть Никомаховой этики. Нравственная добродетель – это разумная привычка или твердое намерение желать и действовать в соответствии со здравым смыслом. Если не приобретать такие разумные привычки на всех этапах жизни, здравые поступки станут редкой удачей. Первый толчок к приобретению подобных привычек должен прийти извне. Так, родители могут начать с того, чтобы наказывать ребенка за эгоистическое поведение и вознаграждать великодушие. Однако ребенок не выучится подлинному великодушию, пока не поймет, почему данный поступок должен быть совершен, пока он не будет совершать его ради него самого и пока, наконец, он не начнет извлекать из совершения такого поступка удовольствие. Лишь тогда ум настолько освоит эту область поведения, что разумный поступок, не нуждаясь в поддержке извне, будет спонтанно возникать изнутри самого человеческого характера. Нравственное воспитание нельзя считать завершенным до тех пор, пока такого рода «вразумлению» не подвергнутся все естественные виды реакций и действий. Наши пассивные реакции разделяются на три группы. Во-первых, они вызываются нашими собственными внутренними состояниями. Так, все мы по природе склонны стремиться к тому, что доставляет нам удовольствие. Эту реакцию нужно умерять и ослаблять посредством размышления и анализа, пока не будет достигнута добродетель умеренности. Кроме того, мы по природе склонны противостоять тому, что препятствует и мешает нашей деятельности, и склонность эту следует поощрять и усиливать, пока мужество не войдет в привычку. Во-вторых, внешние предметы возбуждают в нас стремление завладеть ими или их сохранить; эту склонность следует ослаблять разумной добродетелью щедрости. Так же возбуждающе на нас действуют похвала или осуждение со стороны других людей, и эту склонность нужно еще более пробуждать и усиливать, пока мы не приобретем не только уважение окружающих, но и самоуважение, что гораздо сложнее. Наконец, всех нас затрагивают чувства, которые испытывают к нам другие люди, а также поступки, которые они совершают по отношению к нам, и эти общественные наклонности должны быть проникнуты разумом и очищены, чтобы стать добродетелью дружелюбия. После того как пассивные реакции, или страсти, окажутся под контролем разума, мы можем вступить в жизнь общества, где будем обращаться с другими людьми так, чтобы каждому, включая самих себя, дать именно то, чего требует ум. Это добродетель справедливости, которая направляет всю общественную деятельность, нашу и других людей, к общему благу, не делая никаких неразумных исключений и не ища для себя привилегий. Деятельность двух индивидуумов, которые справедливо обращаются друг с другом, может, если их многое связывает, в дальнейшем увенчаться дружбой, величайшим природным благом, которым может обладать человек; ибо когда твои мысли и дела – это также мысли и дела друга, твое мышление обогащается, а силы возрастают. Человек любит друга как самого себя, причем не ради какого-то особого блага, которое может ему доставить друг, и не ради удовольствия, которое можно от него получить, но ради самого этого человека и содержащейся в нем подлинной добродетели. Сдерживая свои страсти с помощью разума и добродетелей умеренности, мужества, щедрости, самоуважения и дружбы, подчинив свое общественное поведение добродетели справедливости, а также пользуясь достаточными внешними средствами для деятельности и успехом в приобретении друзей, можно прожить счастливую жизнь. Однако главное в достижении счастья – чистое мышление и созерцание. Лишь им дано постигнуть истинную цель человеческой жизни и вытекающий отсюда способ поведения, ибо без отчетливого уяснения природы истинной цели мы достигнем тем худшего результата, чем с большей ловкостью и рвением возьмемся за дело. Поэтому разумные добродетели созерцания и молитвы лежат в основе всех других. Они менее всего нуждаются в материальной поддержке, всякий человек в состоянии их придерживаться вполне последовательно и независимо от чего бы то ни было. Эти добродетели увенчиваются чистейшими удовольствиями и обладают наибольшей внутренней ценностью. Они являются выражением того, что в наибольшей степени отличает нашу человеческую природу и в то же время является ее наиболее ценной, божественной стороной. Человек по своей природе – политическое животное, для приближения к высшему доступному для него совершенству он нуждается в сотрудничестве с другими людьми. Счастливой жизни можно достичь лишь вместе с другими людьми, в ходе совместной, взаимодополняющей деятельности, направленной на общее благо. Это общее благо как целое следует предпочесть индивидуальному благу, которое является его частью. Политика должна стоять выше индивидуальной морали. Собственная цель политики – достижение состояния счастья, а значит, и добродетельного поведения всех граждан. Постановка во главу угла военных завоеваний или приобретения материальных благ основана на неверном понимании человеческой природы. Экономика, искусство приобретения и производства материальных благ, имеет в жизни свое законное подчиненное место, но ее никогда не следует делать самоцелью или придавать ей слишком большое значение; погоня за благами, превосходящими разумные потребности, есть ошибка. Извращением является, к примеру, ростовщичество, которое ничего не производит. Помимо идеального государства, рассматриваемого Аристотелем в VIII и X книгах Политики, им выделяются шесть основных типов политической организации: монархия, аристократия, полития и три их извращения – тирания, олигархия и демократия. Монархия, правление одного человека, выделяющегося добродетелью, и аристократия, правление многих, наделенных высокой добродетелью, являются, там где они существуют, здравыми формами правления, только встречаются они редко. С другой стороны, нередки смешение аристократии с олигархией (правлением богачей) и олигархии с демократией. Такого рода компромиссные, смешанные формы общественного устройства можно считать относительно здравыми. Тирания, худшее из общественных извращений, возникает, когда царь, которому следует править во имя общего блага, использует власть для достижения своей личной выгоды. Чистая олигархия представляет собой другой пример эгоистической, односторонней формы правления, где властители используют свое положение для дальнейшего обогащения. Олигархи, поскольку они всех превосходят богатством, уверены в своем превосходстве и в иных, более существенных отношениях, что ведет их к ошибкам и краху. При демократии все граждане в равной мере свободны. Из этого демократы заключают, что они равны во всех прочих отношениях; но это неверно и ведет к неразумию и беспорядку. Однако из трех односторонних и искаженных форм правления – тирании, олигархии, демократии – последняя в меньшей степени извращена и опасна. В таких дурных государствах невозможно быть хорошим человеком и хорошим гражданином одновременно. В здоровом государстве, будь то монархия, аристократия или полития, можно быть хорошим и полезным гражданином, не будучи хорошим человеком, поскольку ключевая роль в политике принадлежит меньшинству. Однако в идеальном государстве сообщество граждан осуществляет правление над самим собой, а для этого нужно, чтобы все обладали не только особыми гражданскими добродетелями, но и добродетелями общечеловеческими. Это требует создания более совершенной системы образования для всех граждан, способной воспитать в них умственные и нравственные добродетели. Конечной целью политики должно быть приближение к этому идеальному общественному устройству, позволяющему всем гражданам участвовать в правлении закона и разума. Однако в рамках тех искаженных форм, которые реально имеются в истории человечества, политик должен стремиться к тому, чтобы избегать крайних извращений, рассудительно смешивая олигархию с демократией и достигая таким образом относительной стабильности, когда мир и порядок делают возможным дальнейшее воспитание граждан и прогресс общества. Риторика – орудие политического искусства, и потому трактат Аристотеля Риторика следует поместить в один ряд с Политикой. Риторика – искусство убеждения, которое принимает две различные формы. В одном случае от слушателя ничего не требуется, кроме склонности к теории, и потому речь должна носить аргументированный характер. Во втором случае речь обращена к слушателю, от которого мы хотели бы добиться принятия какого-то решения. Такая практическая речь разделяется, в свою очередь, на две разновидности: во-первых, можно выделить судебную речь о каком-либо прошлом событии, подлежащем рассмотрению в суде; во-вторых – политическую речь о делах будущих. В той или иной конкретной ситуации требуются свои правила и методы риторического искусства. Мышление Аристотеля направлялось острым ощущением реальности, существующей независимо от людских мнений и желаний, и глубокой верой в способность человеческого ума, должным образом примененного, познать эту реальность такой, какая она есть. Вместе эти два убеждения породили в нем беспримерную готовность следовать эмпирическим фактам, куда бы они ни вели, и незаурядное умение проникать в лежащую за ними сущностную структуру. Аристотелем было возведено величественное здание теоретического и практического учения, которое пережило яростные нападки приверженцев иных взглядов и периоды полного забвения и равнодушия. |
Краткая биография -(384-322 до н. э.) Аристотеля
http://www.wisdoms.ru/avt/b11.html
знаменитого древнегреческого ученого, философа, основателя перипатетической школы, одного из любимых учеников Платона, воспитателя Александра Македонского - нередко называют Стагиритом, ведь в 322 до н. э. он появился на свет именно в городе Стагир, греческой колонии в Халкиде. Ему довелось родиться в семье людей, имеющих благородное происхождение. Отец Аристотеля был потомственным лекарем, служил при царском дворе врачом, и именно от него сын узнавал азы философии и искусства врачевания. Детские годы Аристотеля проходили при дворе, он был хорошо знаком со своим ровесником, сыном царя Аминты III - Филиппом, который спустя годы сам стал правителем и отцом Александра Македонского. В 369 году до н. э. Аристотель стал круглым сиротой. Заботу о подростке взял на себя его родственник Проксен. Опекун поощрял любознательность воспитанника, содействовал его образованию, не жалел денег на покупку книг, которые по тем временам были очень дорогим удовольствием - благо, оставшееся от родителей состояние это позволяло. Ум юноши пленяли дошедшие до их местности рассказы о мудрецах Платоне и Сократе, и юный Аристотель усердно занимался, чтобы, попав в Афины, не прослыть невеждой. В 367 или 366 году до н. э. Аристотель прибыл в Афины, но, к своему великому разочарованию, не застал там Платона: тот на три года отбыл на Сицилию. Молодой философ даром времени не терял, а погрузился в изучение его трудов, попутно знакомясь и с другими направлениями. Возможно, именно это обстоятельство повлияло на формирование воззрений, отличных от взглядов наставника. Пребывание в Академии Платона продлилось почти два десятка лет. Аристотель оказался учеником на редкость талантливым, наставник высоко ценил его умственные достоинства, хотя репутация его подопечного была неоднозначной и не совсем соответствовала представлению афинян об истинных философах. Аристотель не лишал себя земных удовольствий, не терпел ограничений, и Платон говаривал, что его необходимо «держать в узде». Аристотель был для него одним из любимых учеников, из тех, в кого вкладывают душу; между ними существовали дружеские отношения. В адрес Аристотеля звучало множество обвинений в черной неблагодарности. Однако, полемизируя с другом-наставником, он всегда высказывался о Платоне исключительно уважительно. О глубоком почтении может свидетельствовать и тот факт, что, имея сформированную, цельную систему воззрений, а значит, и предпосылки для открытия собственной школы, Аристотель не сделал этого при жизни Платона, ограничиваясь преподаванием риторики. Примерно в 347 г. до н. э. великий наставник умер, и место главы Академии занял его племянник, наследник имущества Спевсип. Оказавшись в числе недовольных, Аристотель покинул Афины и отправился в Малую Азию, город Ассос: его пригласил туда погостить тиран Гермий, также ученик Платоновской Академии. В 345 г. до н. э. Гермий, активно выступавший против персидского ига, был предан и убит, и Аристотелю пришлось спешно покинуть покинуть Ассос. Вместе с ним спасалась и молоденькая родственница Гермия - Пифиада, на которой он вскоре женился. Прибежище они нашли на острове Лесбос, в городе Митилена: туда пара попала благодаря помощнику и другу философа. Именно там Аристотеля застало событие, с которого в его биографии начался новый этап - македонский царь Филипп предложил ему стать наставником, воспитателем сына Александра, тогда 13-летнего подростка. Аристотель выполнял эту миссию приблизительно в период с 343 - 340 г. до н. э., и его влияние на образ мыслей, характер человека, прославившегося на весь мир, было огромным. Александру Македонскому приписывают следующее высказывание: «Я чту Аристотеля наравне со своим отцом, так как если отцу я обязан жизнью, то Аристотелю - тем, что дает ей цену». После того как молодой царь вступил на престол, его бывший наставник пробыл рядом с ним несколько лет. Есть версии, что философ был его спутником в первых далеких походах. В 335 г. до н. э. 50-летний Аристотель, оставив с Александром Каллисфена – племянника, философа, отправился в Афины, где основал Ликей - собственную школу. Название «перипатетическая» она получила от слова «перипатос», что означало крытую галерею вокруг двора или же прогулку. Таким образом, оно характеризовало либо место занятий, либо манеру наставника излагать информацию, прогуливаясь взад-вперед. С утра с ним занимался науками узкий круг посвященных, а после обеда внимать философу могли все желающие, новички. Ликейский период является крайне важным этапом биографии Аристотеля: именно тогда была написана большая часть трудов, результатом исследований становились открытия, во многом определившие развитие мировой науки. Погруженный в мир науки, Аристотель был очень далек от политики, но в 323 г. до н. э., после смерти Александра Македонского, по стране прокатилась волна антимакедонских репрессий, и над философом сгустились тучи. Найдя достаточно формальный повод, ему предъявили обвинение в кощунстве, неуважении к богам. Понимая, что предстоящий суд не будет объективным, Аристотель в 322 г. до н. э. оставляет Ликей и отбывает с группой учеников в Халкиду. Остров Эвбей становится его последним пристанищем: наследственная болезнь желудка прервала жизнь 62-летнего философа. Наиболее известными его трудами считаются «Метафизика», «Физика», «Политика», «Поэтика» и др. – наследие Аристотеля Стагирита очень обширно. Его причисляют к самым влиятельным диалектикам древнего мира, считают основоположником формальной логики. Философская система Аристотеля затрагивала самые разные аспекты развития человечества, во многом повлияла на дальнейшее развитие научного мышления; созданный им понятийный аппарат не утратил актуальности до сих пор. Источник: http://www.wisdoms.ru/avt/b11.html |
Аристотель
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%...B5%D0%BB%D1%8C
Материал из Википедии — свободной энциклопедии Аристотель Ἀριστοτέλης http://upload.wikimedia.org/wikipedi...les_Louvre.jpg Скульптура головы Аристотеля — копия работы Лисиппа, Лувр. Дата рождения: 384 до н. э. Место рождения: Стагир, полуостров Халкидики Дата смерти: 322 до н. э. Место смерти: Халкида, остров Эвбея Школа/традиция: Перипатетики Направление: Западная философия Период: Античная философия Основные интересы: этика, политика, метафизика, науки о жизни, логика, экономика Значительные идеи: катарсис, причина, силлогистика, хрематистика Оказавшие влияние: Платон, Евдокс Книдский Аристо́тель (др.-греч. Ἀριστοτέλης; 384 до н. э., Стагира, Фракия — 322 до н. э., Халкида, остров Эвбея) — древнегреческий философ. Ученик Платона. С 343 до н. э. — воспитатель Александра Македонского. В 335/4 г. до н. э.[1] основал Ликей (др.-греч. Λύκειο Лицей, или перипатетическую школу). Натуралист классического периода. Наиболее влиятельный из диалектиков древности; основоположник формальной логики. Создал понятийный аппарат, который до сих пор пронизывает философский лексикон и сам стиль научного мышления. Аристотель был первым мыслителем, создавшим всестороннюю систему философии, охватившую все сферы человеческого развития: социологию, философию, политику, логику, физику. Его взгляды на онтологию имели серьёзное влияние на последующее развитие человеческой мысли. Метафизическое учение Аристотеля было принято Фомой Аквинским и развито схоластическим методом. Содержание 1 Биография 2 Философское учение Аристотеля 2.1 Учение о четырёх причинах 2.2 Акт и потенция 2.3 Категории философии 2.4 История философии 2.5 Бог как перводвигатель, как абсолютное начало всех начал 2.6 Идея души 2.7 Теория познания и логика 2.8 Этические взгляды 2.8.1 Учение о добродетелях 2.9 Внутренний конфликт 2.10 Человек 2.11 Космология Аристотеля 2.12 Учение о государстве 2.13 Политик и политика 2.14 Формы государственного правления 3 Сочинения 4 Аристотелев корпус 5 Рецепция 5.1 Внешность и привычки 5.2 Издания 5.3 Переводчики Аристотеля на русский язык 5.4 Память 6 См. также 7 Примечания 8 Литература 8.1 Тексты 8.2 Переводы 8.2.1 Русские 8.2.2 Английские 8.2.3 Другие 8.3 Исследования 9 Ссылки Биография http://upload.wikimedia.org/wikipedi...9dettaglio.JPG Платон и Аристотель (изображены наоборот), XV в., Лука Делла Роббиа Аристотель родился в Стагире (поэтому получил прозвание Стагирит[2]), греческой колонии в Халкидиках, недалеко от Афонской горы, в 384 г. до нашей эры. Отца Аристотеля звали Никомах, он был врачом при дворе Аминты III, царя Македонского. Никомах происходил из семьи потомственных лекарей, в которой врачебное искусство передавалось из поколения в поколение. Отец был первым наставником Аристотеля. Уже в детстве Аристотель познакомился с Филиппом, будущим отцом Александра Македонского, что сыграло не последнюю роль в его будущем назначении воспитателем Александра. Юношеские годы Аристотеля пришлись на время начала расцвета Македонии. Аристотель получил греческое образование и был носителем этого языка, он симпатизировал демократическому образу правления, но в то же время он был подданным македонского правителя. Это противоречие сыграет определённую роль в его судьбе. В 369 году до н. э. Аристотель лишился родителей. Опекуном юного философа стал Проксен (впоследствии Аристотель тепло отзывался о нём, а когда Проксен умер, усыновил его сына Никанора). Аристотель наследовал от отца значительные средства, это дало ему возможность продолжать образование под руководством Проксена. Книги тогда были очень дороги, но Проксен покупал ему даже самые редкие. Таким образом, Аристотель в юности пристрастился к чтению. Под руководством своего опекуна Аристотель изучал растения и животных, что в будущем развилось в отдельную работу «О возникновении животных». В 367 году до н. э. Аристотель поселился в Афинах, где стал философом в Академии Платона, в которой состоял двадцать лет, до самой смерти Платона. В 347 г. до н. э. Аристотель женился на Пифиаде, приёмной дочери Гермия, тирана Ассоса в Троаде. У Аристотеля и Пифиады была дочь Пифиада. В 345 г. до н. э. Гермий выступает против персов, за что был свергнут ими и казнён. Аристотель вынужден уехать в Митилины. В 343 году до н. э. по приглашению македонского царя Аристотель занял место воспитателя царского сына Александра, будущего знаменитого полководца. В 335 г. до н. э. Аристотель вернулся в Афины, где основал свою философскую школу Ликей (известную также под названием перипатетической). После смерти Александра Македонского Аристотель вынужден был покинуть Афины (с ростом там освободительного движения против македонского господства). Год спустя он умер. Философское учение Аристотеля http://upload.wikimedia.org/wikipedi...ps_Inv8575.jpg Бюст Аристотеля, римская копия оригинала Лисиппа. Аристотель разделяет науки на теоретические, цель которых — знание ради знания, практические и «поэтические» (творческие). К теоретическим наукам относятся физика, математика и «первая философия» (она же — теологическая философия, она же позднее была названа метафизикой). К практическим наукам — этика и политика (она же — наука о государстве)[3][4]. Одним из центральных учений «первой философии» Аристотеля является учение о четырёх причинах, или первоначалах. Учение о четырёх причинах В «Метафизике» и других трудах Аристотель развивает учение о причинах и первоначалах всего сущего. Причины эти таковы: Материя (греч. ΰλη, греч. ὑποκείμενον) — «то, из чего». Многообразие вещей, существующих объективно; материя вечна, несотворима и неуничтожима; она не может возникнуть из ничего, увеличиться или уменьшиться в своём количестве; она инертна и пассивна. Бесформенная материя представляет собой небытие. Первично оформленная материя выражена в виде пяти первоэлементов (стихий): воздух, вода, земля, огонь и эфир (небесная субстанция). Форма (греч. μορφή, греч. тò τί ἧν εἶναι) — «то, что». Сущность, стимул, цель, а также причина становления многообразных вещей из однообразной материи. Создает формы разнообразных вещей из материи Бог (или ум-перводвигатель). Аристотель подходит к идее единичного бытия вещи, явления: оно представляет собою слияние материи и формы. Действующая, или производящая причина (греч. τὸ διὰ τί) — «то, откуда». Характеризует момент времени, с которого начинается существование вещи. Началом всех начал является Бог. Существует причинная зависимость явления сущего: есть действующая причина — это энергийная сила, порождающая нечто в покое универсального взаимодействия явлений сущего, не только материи и формы, акта и потенции, но и порождающей энергии-причины, имеющей наряду с действующим началом и целевой смысл. Цель, или конечная причина (греч. τὸ οὖ ἕνεκα) — «то, ради чего». У каждой вещи есть своя частная цель. Высшей целью является Благо. Акт и потенция Своим анализом потенции и акта Аристотель ввёл в философию принцип развития, что явилось ответом на апорию элейцев, по которой сущее может возникнуть либо из сущего, либо из не-сущего. Аристотель же говорил, что и то и другое невозможно, во-первых — потому что сущее уже существует, а во-вторых — нечто не может возникнуть из ничего, а значит возникновение и становление вообще невозможно. Акт и потенция (действительность и возможность): акт — деятельное осуществление чего-либо; потенция — сила, способная к такому осуществлению. Категории философии Категории — это наиболее общие и фундаментальные понятия философии, выражающие существенные, всеобщие свойства и отношения явлений действительности и познания. Категории образовались как результат обобщения исторического развития познания. Аристотель разработал иерархическую систему категорий, в которой основной была «сущность», или «субстанция», а остальные считались её признаками. Он создал классификацию свойств бытия, всесторонне определяющих субъект — 9 предикатов. На первом месте стоит категория сущности с выделением первой сущности — индивидуального бытия, и второй сущности — бытия видов и родов. Другие категории раскрывают свойства и состояния бытия: количество, качество, отношение, место, время, обладание, положение, действие, страдание. Стремясь к упрощению категориальной системы, Аристотель затем признавал среди основных девяти категорий только три — время, место, положение (или сущность, состояние, отношение). С Аристотеля начинают складываться основные концепции пространства и времени: субстанциональная — рассматривает пространство и время как самостоятельные сущности, первоначала мира. реляционная — (от лат. Relativus – относительный). Согласно этой концепции пространство и время – не самостоятельные сущности, а системы отношений, образуемые взаимодействующими материальными объектами. Категории пространства и времени выступают как «метод» и число движения, то есть как последовательность реальных и мысленных событий и состояний, а значит органически связаны с принципом развития. Конкретное воплощение Красоты как принципа мирового устройства Аристотель видел в Идее или Уме. Аристотель создал иерархию уровней всего сущего (от материи как возможности к образованию единичных форм бытия и далее): неорганические образования (неорганический мир). мир растений и живых существ. мир различных видов животных. человек. История философии Аристотель утверждал, что философия появляется на основе «эпистемы» — знаний, выходящих за рамки чувств, навыков и опыта. Так эмпирические знания в области исчисления, здоровья человека, природных свойств предметов явились не только зачатками наук, но и теоретическими предпосылками возникновения философии. Аристотель выводит философию из зачатков наук. Философия — это система научных знаний. Бог как перводвигатель, как абсолютное начало всех начал По утверждению Аристотеля, мировое движение есть цельный процесс: все его моменты взаимно обусловлены, что предполагает наличие и единого двигателя. Далее, исходя из понятия причинности, он приходит к понятию о первой причине. А это т. н. космологическое доказательство бытия Бога. Бог есть первая причина движения, начало всех начал, так как не может быть бесконечный ряд причин или безначальный. Есть причина, сама себя обусловливающая: причина всех причин. Абсолютное начало всякого движения — божество как общемировая сверхчувственная субстанция. Аристотель обосновал бытие божества усмотрением принципа благоустройства Космоса. По Аристотелю, божество служит предметом высшего и наиболее совершенного познания, так как всё знание направлено на форму и сущность, а Бог есть чистая форма и первая сущность. Идея души Аристотель считал, что душа, обладающая целостностью, есть не что иное, как неотделимый от тела его организующий принцип, источник и способ регуляции организма, его объективно наблюдаемого поведения. Душа — это энтелехия тела. Душа неотделима от тела, но сама имматериальна, нетелесна. То, благодаря чему мы живём, ощущаем и размышляем, — это душа. «Душа есть причина как то, откуда движение, как цель и как сущность одушевленных тел.» Таким образом, душа есть некий смысл и форма, а не материя, не субстрат. Телу присуще жизненное состояние, образующее его упорядоченность и гармонию. Это и есть душа, то есть отражение актуальной действительности всемирного и вечного Ума. Аристотель дал анализ различных частей души: памяти, эмоций, перехода от ощущений к общему восприятию, а от него — к обобщённому представлению; от мнения через понятие к знаниям, а от непосредственно ощущаемого желания — к разумной воле. «Душа различает и познаёт сущее, но она сама много «времени проводит в ошибках». «Добиться о душе чего-нибудь достоверного во всех отношениях, безусловно, труднее всего.»[5] Теория познания и логика Познание у Аристотеля имеет своим предметом бытие. Основа опыта — в ощущениях, памяти и привычке. Любое знание начинается с ощущений: оно есть то, что способно принимать форму чувственно воспринимаемых предметов без их материи; разум же усматривает общее в единичном. Однако с помощью одних только ощущений и восприятий приобрести научное знание нельзя, потому что все вещи имеют изменчивый и переходящий характер. Формами истинно научного знания являются понятия, постигающие сущность вещи. Детально и глубоко разобрав теорию познания, Аристотель создал труд по логике, который сохраняет своё непреходящее значение и поныне. Здесь он разработал теорию мышления и его формы, понятия, суждения и умозаключения. Аристотель является и основоположником логики. Задача познания состоит в восхождении от простого чувственного восприятия к вершинам абстракции. Научное знание есть знание наиболее достоверное, логически доказуемое и необходимое. В учении о познании и его видах Аристотель различал «диалектическое» и «аподиктическое» познание. Область первого — «мнение», получаемое из опыта, второго — достоверное знание. Хотя мнение и может получить весьма высокую степень вероятности по своему содержанию, опыт не является, по Аристотелю, последней инстанцией достоверности знания, ибо высшие принципы знания созерцаются умом непосредственно. Отправным пунктом познания являются ощущения, получаемые в результате воздействия внешнего мира на органы чувств, без ощущений нет знаний. Отстаивая это теоретико-познавательное основное положение, «Аристотель вплотную подходит к материализму». Ощущения Аристотель правильно считал надежными, достоверными свидетельствами о вещах, но оговариваясь добавлял, что сами по себе ощущения обуславливают лишь первую и самую низшую ступень познания, а на высшую ступень человек поднимается благодаря обобщению в мышлении общественной практики. Цель науки Аристотель видел в полном определении предмета, достигаемом только путем соединения дедукции и индукции: 1) знание о каждом отдельном свойстве должно быть приобретено из опыта; 2) убеждение в том, что это свойство — существенное, должно быть доказано умозаключением особой логической формы — категорическим силлогизмом. Исследование категорического силлогизма, осуществленное Аристотелем в «Аналитике», стало наряду с учением о доказательстве центральной частью его логического учения. Основной принцип силлогизма выражает связь между родом, видом и единичной вещью. Эти три термина понимались Аристотелем как отражение связи между следствием, причиной и носителем причины. Система научных знаний не может быть сведена к единой системе понятий, ибо не существует такого понятия, которое могло бы быть предикатом всех других понятий: поэтому для Аристотеля оказалось необходимым указать все высшие роды, а именно категории, к которым сводятся остальные роды сущего. Размышляя над категориями и оперируя ими в анализе философских проблем, Аристотель рассматривал и операции ума и его логику, и, в том числе, логику высказываний. Разрабатывал Аристотель и проблемы диалога, углубившие идеи Сократа. Он сформулировал логические законы: закон тождества — понятие должно употребляться в одном и том же значении в ходе рассуждений; закон противоречия — «не противоречь сам себе»; закон исключенного третьего — «А или не-А истинно, третьего не дано». Аристотель разрабатывал учение о силлогизмах, в котором рассматриваются всевозможные виды умозаключений в процессе рассуждений. Этические взгляды Для обозначения совокупности добродетелей характера человека как особой предметной области знания и для выделения самого этого знания науки Аристотель ввёл термин «этика». Отталкиваясь от слова «этос» (др. греч. ethos) Аристотель образовал прилагательное «этический» для того, чтобы обозначить особый класс человеческих качеств, названных им этическими добродетелями. Этические добродетели являются свойствами характера темперамента человека, их также называют душевными качествами. Учение о добродетелях Аристотель делит все добродетели на нравственные, или этические, и мыслительные, или разумные, или дианоэтические. Этические добродетели представляют собой середину между крайностями — избытком и недостатком — и включают в себя: кротость, мужество, умеренность, щедрость, величавость, великодушие, честолюбие, ровность, правдивость, любезность, дружелюбие, справедливость, практическая мудрость, справедливое негодование. Относительно нравственной добродетели Аристотель утверждает, что она есть «способность поступать наилучшим образом во всём, что касается удовольствий и страданий, а порочность — это её противоположность». Нравственные, или этические, добродетели (добродетели характера) рождаются из привычек-нравов: человек действует, приобретает опыт, и на основе этого формируются черты его характера. Разумные добродетели (добродетели ума) развиваются в человеке благодаря обучению[9]. Добродетель — это внутренний порядок или склад души; порядок обретается человеком в сознательном и целенаправленном усилии. Аристотель, как и Платон, делил душу на три силы: разумную (логическую), страстную (фумоейдическую) и желающую (епифумическую). Каждую из сил души Аристотель наделяет свойственной ей добродетелью: логическую — разумностью; страстную — кротостью и мужеством; желающую — воздержностью и целомудрием. В целом душа, по Аристотелю, имеет следующие добродетели: справедливость, благородство и великодушие[10] Внутренний конфликт Каждая ситуация выбора сопряжена с конфликтом. Однако выбор нередко переживается гораздо мягче — как выбор между различного рода благами (зная добродетель, можно вести порочную жизнь). Аристотель постарался показать возможность разрешения этого нравственного затруднения. Слово «знать» употребляется в двух значениях: 1) «знает» говорят о том, кто только обладает знанием; 2) о том, кто применяет знание на практике. Далее Аристотель уточнял, что, строго говоря, обладающим знанием следует считать лишь того, кто может применять его. Так, если человек знает одно, а поступает по-другому, значит не знает, значит он обладает не знанием, а мнением и ему следует добиться истинного знания, выдерживающего испытание в практической деятельности. Добродетельность как разумность обретается человеком в процессе уяснения собственной двойственности и разрешения внутреннего конфликта (по крайней мере, насколько это в силах самого человека). Человек Для Аристотеля человек — это прежде всего общественное или политическое существо («политическое животное»), одарённое речью и способное к осознанию таких понятий как добро и зло, справедливость и несправедливость, то есть обладающее нравственными качествами. В «Никомаховой этике» Аристотель отмечал, что «человек по природе существо общественное», а в «Политике» — существо политическое. Он также выдвинул положение, что человек рождается политическим существом и несёт в себе инстинктивное стремление к совместной жизни. Врождённое неравенство способностей — причина объединения людей в группы, отсюда же различие функций и места людей в обществе. В человеке есть два начала: биологическое и общественное. Уже с момента своего рождения человек не остаётся наедине с самим собой; он приобщается ко всем свершениям прошлого и настоящего, к мыслям и чувствам всего человечества. Жизнь человека вне общества невозможна. Космология Аристотеля Аристотель вслед за Евдоксом учил, что Земля, являющаяся центром Вселенной, шарообразна. Доказательство шарообразности Земли Аристотель видел в характере лунных затмений, при которых тень, бросаемая Землёй на Луну, имеет по краям округловатую форму, что может быть только при условии шарообразности Земли. Ссылаясь на утверждения ряда античных математиков, Аристотель считал окружность Земли равной 400 тыс. стадий. Аристотель кроме того первым доказал шарообразность и Луны на основе изучения её фаз. Его сочинение «Метеорология» явилось одной из первых работ по физической географии. Влияние геоцентрической космологии Аристотеля сохранилось вплоть до Коперника. Аристотель руководствовался планетарной теорией Евдокса Книдского, но приписал планетарным сферам реальное физическое существование: Вселенная состоит из ряда концентрических сфер, движущихся с различными скоростями и приводимых в движение крайней сферой неподвижных звёзд. Шарообразны и небесный свод и все небесные светила. Однако доказывал эту мысль Аристотель неправильно, исходя из телеологической идеалистической концепции. Шарообразность небесных светил Аристотель выводил из того ложного взгляда, что т. н. «сфера» является наиболее совершенной формой. Идеализм Аристотеля получает в его учении о мирах окончательное оформление: «Подлунный мир», то есть область между орбитой Луны и центром Земли, есть область беспорядочных неравномерных движений, а все тела в этой области состоят из четырёх низших элементов: земли, воды, воздуха и огня. Земля как наиболее тяжёлый элемент занимает центральное место. Над ней последовательно располагаются оболочки воды, воздуха и огня. «Надлунный мир», то есть область между орбитой Луны и крайней сферой неподвижных звёзд, есть область вечноравномерных движений, а сами звёзды состоят из пятого, совершеннейшего элемента — эфира. Эфир (пятый элемент или quinta essentia) входит в состав звёзд и неба. Это божественный, нетленный и совершенно непохожий на другие четыре элемента. Звёзды, по Аристотелю, неподвижно укреплены на небе и обращаются вместе с ним, а «блуждающиеся светила» (планеты) движутся по семи концентрическим кругам. Причиной небесного движения является Бог. Учение о государстве Аристотель подверг критике учение Платона о совершенном государстве и предпочитал говорить о таком политическом устройстве, которое может иметь у себя большинство государств. Он считал, что предлагаемая Платоном общность имущества, жён и детей приведёт к уничтожению государства. Аристотель был убеждённым защитником прав индивида, частной собственности и моногамной семьи, а также сторонником рабства. Осуществив грандиозное обобщение социального и политического опыта эллинов, Аристотель разработал оригинальное социально-политическое учение. При исследовании социально-политической жизни он исходил из принципа: «Как и всюду, наилучший способ теоретического построения состоит в рассмотрении первичного образования предметов». Таким «образованием» он считал естественное стремление людей к совместной жизни и к политическому общению. По Аристотелю, человек — политическое существо, то есть социальное, и он несёт в себе инстинктивное стремление к «совместному сожительству». Первым результатом социальной жизни Аристотель считал образование семьи — муж и жена, родители и дети… Потребность во взаимном обмене привела к общению семей и селений. Так возникло государство. Государство создаётся не ради того, чтобы жить вообще, а жить, преимущественно, счастливо. Согласно Аристотелю государство возникает только тогда, когда создаётся общение ради благой жизни между семьями и родами, ради совершенной и достаточной для жизни самой себя. Природа государства стоит «впереди» семьи и индивида. Так совершенство гражданина обусловливается качествами общества, которому он принадлежит — кто желает создать совершенных людей, должен создать совершенных граждан, а кто хочет создать совершенных граждан, должен создать совершенное государство. Отождествив общество с государством, Аристотель был вынужден заняться поисками целей, интересов и характера деятельности людей от их имущественного положения и использовал этот критерий при характеристике различных слоёв общества. Он выделял три главных слоя граждан: очень зажиточные, средние, крайне неимущие. По мысли Аристотеля, бедные и богатые «оказываются в государстве элементами, диаметрально противоположными друг другу, что в зависимости от перевеса того или иного из элемента устанавливается и соответствующая форма государственного строя». Будучи сторонником рабовладельческой системы, Аристотель тесно связывал рабство с вопросом собственности: в самой сути вещей коренится порядок, в силу которого уже с момента рождения некоторые существа предназначены к подчинению, другие же — к властвованию. Это общий закон природы и ему подчинены и одушевлённые существа. По Аристотелю, кто по природе принадлежит не самому себе, а другому и при этом всё-таки человек, тот по своей природе раб. Наилучшее государство — это такое общество, которое достигается через посредство среднего элемента (то есть «среднего» элемента между рабовладельцами и рабами), и те государства имеют наилучший строй, где средний элемент представлен в большем числе, где он имеет большее значение сравнительно с обоими крайними элементами. Аристотель отмечал, что, когда в государстве много лиц лишено политических прав, когда в нём много бедняков, тогда в таком государстве неизбежно бывают враждебно настроенные элементы. Основным общим правилом, по идее Аристотеля, должно служить следующее: ни одному гражданину не следует давать возможности чрезмерно увеличивать свою политическую силу сверх надлежащей меры[11]. Политик и политика Аристотель, опираясь на результаты платоновской политической философии, выделил специальное научное изучение определённой области общественных отношений в самостоятельную науку о политике. Согласно Аристотелю, люди могут жить только в обществе, в условиях политической системы, так как «человек по природе своей существо политическое». Чтобы правильно устроить общественную жизнь, людям необходима политика. Политика — наука, знание о том, как наилучшим образом организовать совместную жизнь людей в государстве. Политика представляет собой искусство и умение государственного управления. Сущность политики раскрывается через её цель, которая, по мнению Аристотеля, заключается в том, чтобы придать гражданам высокие нравственные качества, сделать их людьми, поступающими справедливо. То есть цель политики — справедливое (общее) благо. Достичь этой цели нелегко. Политик должен учитывать, что люди обладают не только добродетелями, но и пороками. Поэтому задачей политики является не воспитание нравственно совершенных людей, а воспитание добродетелей в гражданах. Добродетель гражданина состоит в умении исполнять свой гражданский долг и в способности повиноваться властям и законам. Поэтому политик должен искать наилучшего, то есть наиболее отвечающего указанной цели государственного устройства. Государство — продукт естественного развития, но и одновременно высшая форма общения. Человек по природе своей есть существо политическое и в государстве (политическом общении) завершается процесс этой политической природы человека. |
Формы государственного правления
В зависимости от целей, которые ставят перед собой правители государства, Аристотель различал правильные и неправильные государственные устройства: Правильный строй — строй, при котором преследуется общее благо, независимо от того, правит ли один, немногие или многие: Монархия (греч. monarchia — единовластие) — форма правления, при которой вся верховная власть принадлежит монарху. Аристократия (греч. aristokratia — власть лучших) — форма государственного правления, при которой верховная власть принадлежит по наследству родовой знати, привилегированному сословию. Власть немногих, но более чем одного. Полития — Аристотель считал эту форму наилучшей. Она встречается крайне «редко и у немногих». В частности, обсуждая возможность установления политии в современной ему Греции, Аристотель пришёл к выводу, что такая возможность невелика. В политии правит большинство в интересах общей пользы. Полития — «средняя» форма государства, и «средний» элемент здесь доминирует во всём: в нравах — умеренность, в имуществе — средний достаток, во властвовании — средний слой. «Государство, состоящее из средних людей, будет иметь и наилучший государственный строй». Неправильный строй — строй, при котором преследуются частные цели правителей: Тирания — монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя. Олигархия — соблюдает выгоды состоятельных граждан. Строй, при котором власть находится в руках людей богатых и благородного происхождения и образующих меньшинство. Демократия — выгоды неимущих, среди неправильных форм государства Аристотель отдавал предпочтение именно ей, считая её наиболее сносной. Демократией следует считать такой строй, когда свободнорожденные и неимущие, составляя большинство, имеют верховную власть в своих руках. Цитата:
При любом государственном строе общим правилом должно служить следующее: ни одному гражданину не следует давать возможность чрезмерно увеличивать свою политическую силу сверх надлежащей меры. Аристотель советовал наблюдать за правящими лицами, чтобы они не превращали государственную должность в источник личного обогащения. Отступление от права означает отход от цивилизованных форм правления к деспотическому насилию и вырождению закона в средство деспотизма. «Не может быть делом закона властвование не только по праву, но и вопреки праву: стремление же к насильственному подчинению, конечно противоречит идее права». Главное в государстве — гражданин, то есть тот, кто участвует в суде и управлении, несёт военную службу и выполняет жреческие функции. Рабы исключались из политической общности, хотя должны были составлять, по мнению Аристотеля, большую часть населения. Аристотель предпринял гигантское по масштабам исследование «конституции» — политического устройства 158 государств (из них сохранилось только одно — «Афинская полития»). Сочинения https://upload.wikimedia.org/wikiped...by_Raphael.jpg Аристотель кисти Рафаэля Многочисленные сочинения Аристотеля охватывают почти всю область доступного тогда знания, которое в его трудах получило более глубокое философское обоснование, было приведено в строгий, систематический порядок, и его эмпирический базис значительно вырос. Некоторые из этих сочинений не были выпущены им самим при жизни, а многие другие подложно ему приписаны впоследствии. Но даже некоторые места тех сочинений, которые бесспорно принадлежат ему, можно поставить под сомнение, и уже древние старались объяснить себе эту неполноту и отрывочность превратностями судьбы рукописей Аристотеля. По преданию, сохранившемуся у Страбона и Плутарха, Аристотель завещал свои сочинения Феофрасту, от которого они перешли к Нелию из Скепсиса. Наследники Нелия спрятали драгоценные рукописи от жадности пергамских царей в погреб, где они сильно пострадали от сырости и плесени. В I веке до н. э. они были проданы за высокую цену богачу и любителю книг Апелликону в самом жалком состоянии, и он постарался восстановить пострадавшие места рукописей своими собственными прибавками, но не всегда удачно. Впоследствии, при Сулле, они попали в числе прочей добычи в Рим, где Тиранниан и Андроник Родосский издали их в их нынешнем виде. По мнению некоторых исследователей, этот рассказ может быть верен только относительно очень небольшого числа второстепенных сочинений Аристотеля. Из сочинений Аристотеля до нас не дошли написанные в общедоступной форме (экзотерические), например, «Диалоги», хотя принятое древними различие между экзотерическими и эзотерическими сочинениями не было так строго проведено самим Аристотелем и во всяком случае не означало различия по содержанию. Дошедшие до нас сочинения Аристотеля далеко не одинаковы по своим литературным достоинствам: в одном и том же сочинении одни разделы производят впечатление основательно обработанных и подготовленных для обнародования текстов, другие — более или менее подробных набросков. Наконец, есть и такие, которые заставляют предполагать, что они были только заметками учителя для предстоящих лекций, а некоторые места, как, возможно, его «Эвдемова этика», по-видимому, обязаны своим происхождением запискам слушателей или, по крайней мере, переработаны по этим запискам. В пятой книге «Historia animalium» Аристотель упомянул о своём «Учении о растениях», которое сохранилось только в небольшом числе фрагментов. Эти фрагменты были собраны и изданы в 1838 году немецким ботаником Х. Виммером[de]. Из них можно видеть, что Аристотель признавал существование двух царств в окружающем мире: неодушевленную и живую природу. Растения он относил к одушевлённой, живой природе. По Аристотелю, растения обладают низшей ступенью развития души по сравнению с животными и человеком. Аристотель отмечал в природе растений и животных некоторые общие свойства. Он писал, например, что в отношении некоторых обитателей моря трудно решить, растения это или животные[12]. Аристотелев корпус В «Аристотелев корпус» (лат. Corpus Aristotelicum) по традиции включают труды, излагающие учение Аристотеля, но не принадлежащее самому Аристотелю. Далее сочинения, принадлежность которых Аристотелю считается сомнительной, помечены знаком *. Сочинения, которые по общему признанию исследователей Аристотелю не принадлежат, помечены знаком **. Логика (Органон) Категории / Κατηγοριῶν / Categoriae Об истолковании / Περὶ ἑρμηνείας / De interpretatione Первая аналитика / ἀναλυτικά πρότερα / Analytica priora Вторая аналитика / ἀναλυτικά ὑστερα / Analytica posteriora Топика / Τοπικῶν / Topica О софистических опровержениях / Περὶ τῶν σοφιστικῶν ἐλέγχων / De sophisticis elenchis О природе Физика / Φυσικὴ ἀκρόασις / Physica О небе / Περὶ οὐρανοῦ / De caelo О возникновении и уничтожении / Περὶ γενέσεως καὶ φθορᾶς / De generatione et corruptione Метеорологика / Τα μετεωρολογικά / Meteorologica О душе / Περὶ ψυχῆς / De anima Parva naturalia («Малые сочинения о природе», цикл из 7 небольших трудов) О восприятии и воспринимаемом, др. перевод — О чувственном восприятии / Περὶ αἰσθήσεως καὶ αἰσθητῶν / De sensu et sensibilibus О памяти и воспоминании / Περὶ μνήμης καὶ ἀναμνήσεως / De memoria et reminiscentia О сне и бодрствовании / Περὶ ὗπνου καὶ ὶγρηγορήσεως / De somno et vigilia О сновидении / Περὶ ἐνυπνίου / De insomniis О толковании сновидений / Περὶ τῆς καθ΄ ὕπνον μαντικῆς / De divinatione per somnum О долготе и краткости жизни / Περὶ μακροβιότητος καὶ βραχυβιότητος / De longitudine et brevitate vitae О юности и старости, о жизни и смерти и о дыхании / Περὶ νεότητος καὶ γήρως καὶ ζωῆς καὶ θανάτου / De juventute et senectute, de vita et morte et de respiratione История животных / Περὶ τὰ ζὼα ἱστορίαι / Historia animalium О частях животных / Περὶ ζῴων μορίων / De partibus animalium О движении животных / Περὶ ζῴων κινήσεως / De motu animalium О способах передвижения животных / Περὶ ζῴων πορείας / De incessu animalium О возникновении животных / Περὶ ζῴων γενέσεως / De generatione animalium О космосе / Περὶ κόσμου / De mundo ** О дыхании / Περὶ πνεύματος / De spiritu ** О цветах / Περὶ χρωμάτων / De coloribus ** О слышимом / Περὶ ἀκουστῶν / De audibilibus ** Физиогномика / Φυσιογνωμικά / Physiognomonica ** О растениях / Περὶ φυτών / De plantis ** О чудесных слухах / Περὶ θαυμάσιων ἀκουσμάτων / De mirabilibus auscultationibus ** Механика / Μηχανικά / Mechanica ** Проблемы / Προβλήματα / Problemata ** О неделимых линиях / Περὶ ατόμων γραμμών / De lineis insecabilibus ** О направлениях и названиях ветров / Ἀνέμων θέσεις καὶ προσηγορίαι / Ventorum situs et cognomina ** О Ксенофане, Зеноне, Горгии / Περὶ Ξενοφάνους, περὶ Ζήνωνος, περὶ Γοργίου / De Xenophane, de Zenone, de Gorgia ** Метафизика Метафизика / Μετὰ τὰ φυσικά / Metaphysica Этика и политика Никомахова этика / Ἠθικὰ Νικομάχεια / Ethica Nicomachea Большая этика / Ἠθικὰ μεγάλα / Magna moralia * Евдемова этика / Ἠθικὰ Εὐδήμεια / Ethica Eudemia * О добродетелях и пороках / Περὶ Ἀρετῶν καὶ κακιῶν / De virtutibus et vitiis libellus Политика / Πολιτικά /Politica Экономика / Οἰκονομικά / Oeconomica * Афинская полития / Ἀθηναίων πολιτεία / Риторика и поэтика Риторика / Ῥητορικὴ τέχνη / Ars rhetorica Риторика к Александру / Ῥητορικὴ πρὸς Ἀλέξανδρον / Rhetorica ad Alexandrum ** Поэтика / Περὶ ποιητικῆς / Ars poetica Рецепция Внешность и привычки По мнению греческих биографов, Аристотель страдал дефектами речи, был «коротконогий, с маленькими глазами, носил нарядную одежду и подстриженную бороду»[13]. По Элиану, Платон не одобрял ни образа жизни Аристотеля, ни его манеру одеваться: он носил пышную одежду и нарядную обувь, подстригал бороду и рисовался множеством перстней на руках. «И какая-то насмешка была на его лице, неуместная болтливость также свидетельствовала о его характере»[14]. Старинные русские источники вторят позднеантичной рецепции, описывая Аристотеля так: Образ же имел возраста своего средний. Глава его не велика, голос его тонок, очи малы, ноги тонки. А ходил в разноцветном и хорошем одеянии. А перстней и чепей золотых охочь был носити... а умывался в судне маслом древяным теплым — Сказание о еллинском философе и премудром Аристотеле[15] Здесь же рассказывается о том, как Аристотель, чтобы не спать слишком долго, ложился с бронзовым шаром в руке, который, падая в металлический таз, будил философа. Издания Первое полное издание на латинском языке с комментариями арабского философа Аверроэса появилось в 1489 году в Венеции, а первое греческое издание сделано Альдом Мануцием (5 т., Венеция, 1495-98). За этим последовало новое издание, пересмотренное Эразмом Роттердамским (Базель, 1531), потом другое, пересмотренное Сильбургом (Франкф., 1584) и многие другие. В конце XVIII века Буле сделал новое греческое и латинское издание (5 т., Цвейбрюк. и Страсб., 1791—1800). В XIX ст. иждивениями Берлинской академии приготовлено пятитомное полное издание сочинений, комментариев, схолий и фрагментов (Берл., 1831-71), которое послужило пособием и для французского издания Дидо в Париже (5 т., 1848-74). Переводчики Аристотеля на русский язык Алымова, Елена Валентиновна Аппельрот, Владимир Германович Брагинская, Нина Владимировна Воден А. М. Гаспаров, Михаил Леонович Гарнцев, Михаил Анатольевич[источник не указан 629 дней] Жебелёв, Сергей Александрович Захаров В. И. Иткин М. И. Казанский А. П. Карпов, Владимир Порфирьевич Касторский М. Н. Кубицкий, Александр Владиславович Ланге, Николай Николаевич Лебедев Андрей Валентинович Лосев, Алексей Фёдорович Миллер, Татьяна Адольфовна Новосадский, Николай Иванович Ордынский Б. И. Первов, Павел Дмитриевич Платонова, Надежда Николаевна Попов П. С. Радлов, Эрнест Леопольдович Розанов, Василий Васильевич Скворцов Н. Снегирёв В. Солопова, Мария Анатольевна Фохт, Борис Александрович Цыбенко, Олег Павлович Память В честь Аристотеля названы: Университет Аристотеля в Салониках; Площадь Аристотеля в Салониках; растение Аристотелия; кратер на Луне; астероид (англ. 6123 Aristoteles). См. также Мера (философия) Примечания ↑ Лебедев А. В. Перипатетическая школа // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Стёпин. — 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9. ↑ БСЭ, второе издание, т. 3. стр. 7. М., 1950 г. Лебедев А. В. «Аристотель» // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Стёпин. — 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9. ↑ Классификация наук Аристотелем по В. Ф. Асмусу Аристотель. О душе // Сочинения. — М.: Мысль, 1976. — Т. 1. — С. 371 — 448. ↑ Аристотель. Евдемова этика. 1220a5. Аристотель. Никомахова этика. 1103a. ↑ См.: Аристотель. Никомахова Этика. 1107a26-1108b6. Аристотель. Евдемова этика. 1220b38-1221a12 ↑ Никомахова этика. 1104b25-30. ↑ Никомахова этика. 1103a14-20. ↑ Ioannis Stobaei. Florilegium. Vol. 1. Lipsiae, 1838, p. 5 ↑ Философия: учебник / А. Г. Спиркин. — 2-е изд. М.: Гардарики, 2010. — 66 С. ↑ Базилевская Н. А., Белоконь И. П., Щербакова А. А. Краткая история ботаники / Отв. ред. проф. Л. В. Кудряшов; ТР. МОИП. Т. XXXI. Отд. биол. Секц. ботаники. — М.: Наука, 1968. — С. 13. — 310 с. ↑ Диоген Лаэртский. V, 1, 2. ↑ Aelianus. Variae historiae III, 19. ↑ Цит. по: Сперанский М.Н. Из истории отреченных книг. IV. «Аристотелевы врата» и «Тайная тайных». СПб., 1908, с.240. Литература Тексты Стандартное издание (Берлинское): Vol. I (1831) Vol. II (1831) Vol. III (1831) Латинские тексты. Vol. IV (1836) Схолии к Аристотелю. Vol. V (1870) Фрагменты. Дополнение к схолиям. Указатель. Переводы Русские здесь указаны только последние русские переводы, более подробно см. в статьях об отдельных произведениях Аристотель. Сочинения. В 4 т. (Серия «Философское наследие»). М.: Мысль, 1975—1983. Т. 1. / Ред. и вступ. ст. В. Ф. Асмуса. 1975. 552 стр. 220000 экз. Метафизика. / Пер. А. В. Кубицкого в переработке М. И. Иткина. О душе. / Пер. П. С. Попова в переработке М. И. Иткина. Т. 2. / Ред. и вступ. ст. З. Н. Микеладзе. 1978. 688 стр. 220000 экз. Категории. / Пер. А. В. Кубицкого в переработке З. Н. Микеладзе. Об истолковании. / Пер. Э. Л. Радлова в переработке З. Н. Микеладзе. Первая аналитика. / Пер. Б. А. Фохта. Вторая аналитика. / Пер. Б. А. Фохта. Топика. / Пер. М. И. Иткина. О софистических опровержениях. / Пер. М. И. Иткина. Т. 3. / Ред и вступ. ст. И. Д. Рожанского. 1981. 616 стр. 220000 экз. Физика. / Пер. В. П. Карпова. О небе. / Пер. А. В. Лебедева. О возникновении и уничтожении. / Пер. Т. А. Миллер. Метеорологика. / Пер. Н. В. Брагинской. Т. 4. / Ред. и вступ. ст. А. И. Доватура, Ф. Х. Кессиди. 1983. 832 стр. 80000 экз. Никомахова этика. / Пер. Н. В. Брагинской. Большая этика. / Пер. Т. А. Миллер. Политика. / Пер. С. А. Жебелева под ред. А. И. Доватура. Поэтика. / Пер. М. Л. Гаспарова. Аристотель. Аналитики, Первая и Вторая (недоступная ссылка с 12-05-2013 (383 дня)). / Пер. Б. А. Фохт. М., 1952. Аристотель. Афинская полития. / Пер. С. И. Радцига. М.-Л.: Соцэкгиз, 1936. 198 стр. 10000 экз. переизд.: М., Гос. публ. ист. б-ка России, 2003. 229 с. 500 экз. Аристотель. О частях животных. / Пер. В. П. Карпова. (Серия «Классики биологии и медицины»). М.: Биомедгиз, 1937. 220 стр. Аристотель. О возникновении животных. / Пер. В. П. Карпова. (Серия «Классики естествознания»). М.-Л.: Издательство АН СССР, 1940. 252 стр. 3000 экз. Аристотель. История животных. / Пер. В. П. Карпова. Под ред. Б. А. Старостина. М.: РГГУ, 1996. 528 стр. Аристотель. Риторика (пер. О.П. Цыбенко). Поэтика. Изд. 2, переработанное. М.: Лабиринт, 2007. 256 стр. ISBN 5-87604-040-1. Аристотель. Протрептик. О чувственном восприятии. О памяти. / Пер. Е. В. Алымовой. СПб.: Издательство СПбГУ, 2004. 184 стр. Аристотель. Евдемова этика. / Пер. Т. В. Васильевой (кн. 3, 7), Т. А. Миллер (кн. 1, 2, 8), М. А. Солоповой (кн. 4-6). Изд. подг. М. А. Солопова. (Серия «Философская классика: впервые на русском»). М.: ИФ РАН, 2005. 448 стр. 500 экз. Аристотель. О памяти и припоминании. / Пер. С. В. Месяц. // Космос и душа. М., 2005. С. 407—419. Аристотель. О сновидениях. / Пер. О. А. Чулкова. // Академия. Вып. 6. СПб., 2005. С. 423—432. Аристотель. О предсказаниях во сне / Пер. М. А. Солоповой // Интеллектуальные традиции античности и средних веков (Исследования и переводы). М.: Кругъ, 2010. С.169-175. Аристотелев корпус. О неделимых линиях. / Пер. А. И. Щетникова. // ΣΧΟΛΗ, 1, 2007, c. 248—258. Аристотелев корпус. Музыкальные проблемы. / Пер. А. И. Щетникова. // ΣΧΟΛΗ, 6, 2012, c. 87-97. Аристотелев корпус. Механические проблемы. / Пер. А. И. Щетникова. // ΣΧΟΛΗ, 6, 2012, c. 405—433. Псевдо-Аристотель [Феофраст?]. Экономика. / Пер. и прим. Г. А. Тароняна. // Вестник древней истории. 1969. № 3. Псевдо-Аристотель. Рассказы о диковинах. / Пер. и прим. Н. А. Поздняковой. // Вестник древней истории. 1987. № 3-4. Псевдо-Аристотель. О мире. / Пер. И. М. Маханькова. // Античность в контексте современности. Вопросы классической филологии X. М., 1990. С. 150—168. Английские The works of Aristotle (Oxford), под редакцией У. Д. Росса: Vol. I. Категории. Об истолковании. Первая аналитика. Вторая аналитика. Топика. О софистических опровержениях. Vol. II. Физика. О небе. О возникновении и уничтожении. Vol. III. Метеорологика. О мире. О душе. Parva naturalia. О дыхании. Vol. IV. История животных. Vol. V. Труды о животных: О частях животных. О движении животных. О происхождении животных. Vol. VI. Opuscula: О цветах. О слышимом. Физиогномика. О растениях. Об удивительных слухах. Механика. О неделимых линиях. О ветрах. О Мелиссе, Ксенофане и Горгии. Vol. VII. Проблемы. Vol. VIII. Метафизика. Vol. IX. Никомахова этика. Большая этика. Евдемова этика Vol. X. Политика. Экономика. Афинская полития. Vol. XI. Риторика. Риторика к Александру. Поэтика. Vol. XII. Фрагменты. В серии «Loeb classical library» сочинения изданы в 23 томах: Т. 1. № 325. Категории. Об истолковании. Первая аналитика. Т. 2. № 391. Вторая аналитика. Топика. Т. 3. № 400. О софистических опровержениях. О возникновении и уничтожении. О мире. Т. 4-5. № 228, 255. Физика. Т. 6. № 338. О небе. Т. 7. № 397. Метеорологика. Т. 8. № 288. О душе. Parva naturalia. О дыхании. Т. 9-11. № 437—439. История животных. Т. 12. № 323. Части животных. Движение животных. Развитие животных. Т. 13. № 366. Происхождение животных. Т. 14. № 307. Малые труды: О цветах. О слышимом. Физиогномика. О растениях. Об удивительных слухах. Механические проблемы. О неделимых линиях. Положения и имена ветров. О Мелиссе, Ксенофане, Горгии. Т. 15. № 316. Проблемы, книги I—XXI. Т.16. № 317. Проблемы, книги XXII-XXXVIII. Риторика к Александру. Т. 17. № 271. Метафизика, книги I—IX. Т. 18. № 287. Метафизика, книги X—XIV. Экономика. Большая этика. Т. 19. № 73. Никомахова этика. Т. 20. № 285. Афинская полития. Евдемова этика. Добродетели и пороки. Т. 21. № 264. Политика. Т. 22. № 193. Риторика. Т. 23. № 199. Поэтика. О возвышенном (Псевдо-Лонгин). О стиле. Другие Библиография: 32 тома сочинений Аристотеля (не полное собрание), изданных в серии «Collection Budé». Исследования Обобщающие труды: Александров Г. Ф. Аристотель (философские и социально-политические взгляды). — М., 1940. Зубов В. П. Аристотель: Человек. Наука. Судьба наследия. («Научно-биографическая серия»). — М.: Изд-во АН. 1963. — 368 стр. — 25 000 экз. переизд.: М.: Эдиториал УРСС, 2000; 2009. Чанышев А. Н. Аристотель. — М.: Мысль, 1981. — 200 с. — (Мыслители прошлого). — 80 000 экз. 2-е изд., доп. — М.: Мысль, 1987. — 224 стр. — 70 000 экз. Лосев А. Ф., Тахо-Годи А. А. Аристотель: Жизнь и смысл. (Серия «Люди. Время. Идеи»). М.: — Дет. лит., 1982. 286 стр. 75000 экз. переиздания: Платон. Аристотель. (Серия «Жизнь замечательных людей»). — М.: Молодая гвардия, 1993; 2005. Фохт Б. А. Lexicon Aristotelicum (Пособие для изучения Аристотеля как в подлиннике, так и в русском переводе). Краткий лексикон важнейших философских терминов, встречающихся в произведениях Аристотеля. Публ. и предисл. М. А. Солоповой // Историко-философский ежегодник-97. — М.: Наука, 1999. С. 39-74. Орлов Е. В. Философский язык Аристотеля: Монография / отв. ред. В. П. Горан; Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние, Ин-т философии и права. — Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2011. — 317 с. ISBN 978-5-7692-1174-4. Метафизика: Корсунский И. Н. Учение Аристотеля и его школы (перипатетической) о боге. Харьков, 1891. 193 стр. Лосев А. Ф. Критика платонизма у Аристотеля. (Перевод и комментарий XIII и XIV книги «Метафизика» Аристотеля). М.: Издание автора, 1929. 204 стр. переизд. в кн.: М., 1993. Авраамова М. А. Учение Аристотеля о сущности. М.: Изд-во МГУ, 1970. 68 стр. 7000 экз. Джохадзе Д. В. Диалектика Аристотеля. М.: Наука, 1971. 264 стр. 8000 экз. Визгин В. П. Генезис и структура квалитативизма Аристотеля. М.: Наука, 1982. 429 стр. 5000 экз. Адельшин Г. М. Дискуссия по проблеме «формы форм» Аристотеля: от Гегеля до наших дней // Историко-философский ежегодник 1990. М.: Наука, Орлов Е. В. Кафолическое в теоретической философии Аристотеля. Новосибирск, Наука, 1996. 219 стр. ISBN 5-02-031070-0 Севальников А. Ю. Онтология Аристотеля и квантовая реальность. // Полигнозис. М., 1998. № 4. С.27-43. Физика: Варламова М. Н. Есть ли сила без материи? О бесконечной силе в «Физике» Аристотеля. // «ΕΙΝΑΙ: Проблемы философии и теологии» № 1 (001), СПб, 2012. Гайденко П. П. Понятие времени в античной философии (Аристотель, Плотин, Августин) // Время, истина, субстанция: от античной рациональности к средневековой. — М., 1991.— С. 1-18. Черняков А. Г. Онтология времени: Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля и Хайдеггера. СПб.: Высш. религиоз.-филос. шк. (ВРФШ), 2001. 458 стр. ISBN 5-900291-21-9 Кенисарин А. М., Нысанбаев А. Н. Становление историко-философских идей в учениях Аристотеля и аль-Фараби // Вопросы философии.- М., 2005.- № 7.- С. 136—145. Лупандин И. В. Аристотелевская космология и Фома Аквинский // Вопросы истории естествознания и техники. 1989. № 2. С.64-73. Логика: Бобров Е. А. Логика Аристотеля (Исторический и критический этюд). Варшава, 1906. Лукасевич Я. Аристотелевская силлогистика с точки зрения современной формальной логики. М., 1959. — 311 стр. Ахманов А. С. Логическое учение Аристотеля. М., 1953. М.: Соцэкгиз, 1960. 314 стр. 6000 экз. М.: УРСС, 2002. Орлов Р. М. Развитие логических воззрений Аристотеля // Философские науки. 1964. № 3. Гладыревская В. А. Некоторые вопросы реконструкции аристотелевской силлогистики Я. Лукасевичем. М., 1977. Луканин Р. К. Диалектика аристотелевской «Топики» // Философские науки. 1971. № 6. Луканин Р. К. «Органон» Аристотеля. М.: Наука, 1984. 303 стр. 8600 экз. Бочаров В. А. Аристотель и традиционная логика: Анализ силлогистических теорий. М.: Изд-во МГУ, 1984. 133 стр. 6200 экз. Орлов Е. В. Аристотелевский эссенциализм и проблема «формулировки проблем». // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер.: Философия и право. − 2004. — Т. 2, вып. 1. — С. 161—169. Орлов Е. В. Аристотель об основаниях классификации // Философия науки. − 2006. — № 2. — С. 3-31. Орлов Е. В. Аналитика Аристотеля // ΣΧΟΛΗ. Философское антиковедение и классическая традиция. — 2008. — Т. II. Вып. 1. — С. 21-49. Политика: Покровский М. М. Этюды по Афинской политии Аристотеля. М., 1893. 122 стр. Бузескул В. П. Афинская полития Аристотеля, как источник для истории государственного строя Афин до конца 5 в. (Дисс.). Харьков, 1895. 484 стр. Кечекьян С. Ф. Учение Аристотеля о государстве и праве. М.-Л., Изд-во АН, 1947. 222 стр. Доватур А. И. Политика и Политии Аристотеля. М.-Л.: Наука, 1965. 390 стр. 4000 экз. Канарш Г. Ю. Этические основания политики в современном аристотелианстве // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 2. — С. 145-152. Этика: Бронзов А. А. Аристотель и Фома Аквинат в отношении к их учению о нравственности. СПб., 1884. 591 стр. Jiyuan Yu The Ethics of Confucius and Aristotle: Mirrors of Virtue, Routledge, 2007, 276pp., ISBN 978-0-415-95647-5. Психология: Брентано Ф. Психология Аристотеля в свете его учения о nous pohtikoj. / перевод и комментарии И. В. Макаровой // Историко-философский ежегодник’2002. Научное издание. — М.: «Наука», 2003. — с. 308—340. Мееровский Б. В., Бирюков Б. В. Ф. Брентано — историк философии Аристотеля. // Историко-философский ежегодник 1991. М., 1991. С. 146—152. Макарова И. В. Франц Брентано и его «Психология Аристотеля» // Историко-философский ежегодник’2002. Научное издание. — Москва, «Наука», 2003, с. 304—308. Макарова И. В. Франц Брентано о роли деятельного ума в психологии Аристотеля. // «Вопросы философии». № 10, 2002. М., 2002. Казанский А. П. Учение Аристотеля о значении опыта при познании. Одесса, 1891. 10+420 стр. Педагогика: Педагогические воззрения Платона и Аристотеля. / Пер. С. В. Меликовой и С. А. Жебелева. Вст. статья Ф. Ф. Зелинского. Пг.: Тип. акц. об-ва «Слово», 1916. Поэтика и эстетика: Захаров В. И. Поэтика Аристотеля. (Лит.-критич.очерк). Варшава, 1885. 157 стр. Лосев А. Ф. История античной эстетики. [Т. 4.] Аристотель и поздняя классика. М.: Искусство, 1975. 776 стр. Воронина Л. А. Основные эстетические категории Аристотеля. (Материал по спецкурсу). М.: Высшая школа, 1975. 126 стр. 15000 экз. Ханин Д. М. Искусство как деятельность в эстетике Аристотеля. М.: Наука, 1986. 173 стр. 9800 экз. Позднев М. М. Психология искусства. Учение Аристотеля. М.-СПб.: Русский фонд содействия образованию и науке. 2010.- 816 с. Естественные науки: Варламова М. Н. О проблеме единства и множества в аристотелевском учении о душе// «ΕΙΝΑΙ: Проблемы философии и теологии» № 2 (002), СПб, 2012. Карпов В. П. Натурфилософия Аристотеля и её значение в настоящее время. М., 1911. 172 стр. Абдуллаев М. С. Аристотель и аристотелизм в истории анатомии. Баку, Азернешр, 1988. 292 стр. 2000 экз. Старостин Б. А. Аристотелевская «История животных» как памятник естественно-научной и гуманитарной мысли. // Аристотель. История животных. / Пер. В. П. Карпова; под ред. и с прим. Б. А. Старостина. -М.: Изд. центр РГГУ, 1996. Ссылки Глухов А. А., Михайлов П. Б., Шичалин Ю. А. Аристотель // Православная энциклопедия. Том III. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2001. — С. 242-257. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-008-0 Аристотель // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. Аристотелева философия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. Аристотелево колесо // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907. [ Аристотель] — статья из Большой советской энциклопедии (2-е издание) Аристотель — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание) (Проверено 18 апреля 2009) Аристотель в библиотеке Максима Мошкова Сборник афоризмов и цитат Аристотеля Аристотель. «Политика» Аристотель. Поэтика. Труды Аристотеля в библиотеке Гумер Ряд сочинений в оригинале и английском переводе Библиография по «Поэтике» Аристотеля История животных О частях животных Классификация наук Аристотеля |
Высказывания, цитаты и афоризмы
http://www.wisdoms.ru/pavt/p11.html
• Учителя, которым дети обязаны воспитанием, почтеннее, чем родители: одни дарят нам только жизнь, а другие — добрую жизнь. • Хвалить людей в лицо — признак лести. • Жизнь требует движения. • Излишество в удовольствиях — это распущенность, и она заслуживает осуждения. • Всего приятнее для нас те слова, которые дают нам какое-нибудь знание. • Каждому человеку свойственно ошибаться, но никому, кроме глупца, несвойственно упорствовать в ошибке. • Все знают, что смерть неизбежна, но так как она не близка, то никто о ней не думает. • Все льстецы — прихвостни. • Высшей истинностью обладает то, что является причиной следствий, в свою очередь истинных. • Гнев есть зверообразная страсть по расположению духа, способная часто повторяться, жестокая и непреклонная по силе, служащая причиною убийств, союзница несчастия, пособница вреда и бесчестия. • Благодарность быстро стареет. • Более подходит нравственно хорошему человеку выказать свою честность. • Властвует над страстями не тот, кто совсем воздерживается от них, но тот, кто пользуется ими так, как управляют кораблем или конем, то есть направляют их туда, куда нужно и полезно. • Воспитание — в счастье украшение, а в несчастье — прибежище. • Наслаждаться общением — главный признак дружбы. • Начало есть более чем половина всего. • Деяние есть живое единство теории и практики. • Достоинство речи — быть ясной и не быть низкой. • Друг всем — ничей друг. • Друг — это одна душа, живущая в двух телах. • Дружба довольствуется возможным, не требуя должного. • Дружба не только неоценима, но и прекрасна; мы восхваляем того, кто любит своих друзей, и иметь много друзей кажется чем-то прекрасным, а некоторым кажется, что быть хорошим человеком и другом — одно и то же. • Дружба — самое необходимое для жизни, так как никто не пожелает себе жизни без друзей, даже если б имел все остальные блага. • Есть люди столь скупые, как если бы они собирались жить вечно, и столь расточительные, как если бы собирались умереть завтра. • Женщины, предающиеся пьянству, рожают детей, похожих в этом отношении на своих матерей. • Из привычки так или иначе сквернословить развивается и склонность к совершению дурных поступков. • Историк и поэт отличаются друг от друга не речью — рифмованной или нерифмованной; их отличает то, что один говорит о случившемся, другой же о том, что могло бы случиться. Поэтому в поэзии больше философского, серьезного, чем в истории, ибо она показывает общее, тогда как история — только единичное. |
http://www.wisdoms.ru/pavt/p11_1.html
• Каждый может разозлиться — это легко; но разозлиться на того, на кого нужно, и настолько, насколько нужно, и тогда, когда нужно, и по той причине, по которой нужно, и так, как нужно, — это дано не каждому. • Каждый человек должен преимущественно браться за то, что для него возможно и что для него пристойно. • Когда гнев или какой-либо иной подобного рода аффект овладевает индивидом, решение последнего неминуемо становится негодным. • Комедия имеет намерение отображать людей худших, а трагедия — лучших, чем существующие. • Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед. • Кто спрашивает, почему нам приятно водиться с красивыми людьми, тот слеп. • Лучше в совершенстве выполнить небольшую часть дела, чем сделать плохо в десять раз более. • Любить — значит желать другому того, что считаешь за благо, и желать притом не ради себя, но ради того, кого любишь, и стараться по возможности доставить ему это благо. • Между человеком образованным и необразованным такая же разница, как между живым и мертвым. • Многое может случиться меж чашей вина и устами. • Мудрость — это самая точная из наук. • Мужественным называется тот, кто безбоязненно идет навстречу прекрасной смерти. • Мужество — добродетель, в силу которой люди в опасностях совершают прекрасные дела. • Музыка способна оказывать известное воздействие на этическую сторону души; и раз музыка обладает такими свойствами, то, очевидно, она должна быть включена в число предметов воспитания молодежи. • Назначение человека — в разумной деятельности. • Невежда удивляется, что вещи таковы, каковы они суть, и такое удивление есть начало знания; мудрец, наоборот, удивился бы, если бы вещи были иными, а не таковыми, какими он их знает. • Не для того мы рассуждаем, чтобы знать, что такое добродетель, а для того, чтобы стать хорошими людьми. • Не любит тот, кто не любит всегда. • Не следует страшиться ни бедности, ни болезней, ни вообще того, что бывает не от порочности и не зависит от самого человека. • Никто лучше мужественного не перенесет страшное. • Ничто не истощает и не разрушает человека, как продолжительное физическое бездействие. • Нравственный человек много делает ради своих друзей и ради отечества, даже если бы ему при этом пришлось потерять жизнь. • О, друзья мои! Нет на свете друзей! • Остроумен тот, кто шутит со вкусом. • Ошибаться можно различно, верно поступать можно лишь одним путем, поэтому-то первое легко, а второе трудно; легко промахнуться, трудно попасть в цель. • Преступление нуждается лишь в предлоге. • Привычка находить во всем только смешную сторону — самый верный признак мелкой души, ибо смешное лежит на поверхности. • Природа дала человеку в руки оружие — интеллектуальную моральную силу, но он может пользоваться этим оружием и в обратную сторону, поэтому человек без нравственных устоев оказывается существом и самым нечестивым и диким, низменным в своих половых и вкусовых инстинктах. |
Пусть будет страх — некоторого рода неприятное ощущение или смущение, возникающее из представления о предстоящем зле, которое может погубить нас или причинить нам неприятность: люди ведь боятся не всех зол... но лишь тех, что могут причинить страдание, сильно огорчить или погубить...
• Раб предпочитает раба, господин — господина. • Разумный гонится не за тем, что приятно, а за тем, что избавляет от неприятностей. • Свойство тирана — отталкивать всех, сердце которых гордо и свободно. • Серьезное разрушается смехом, смех — серьезным. • Совершенно очевидно, что из числа полезных в житейском обиходе предметов следует изучать те, которые действительно необходимы, но не все без исключения. • Тот, кто обозревает немногое, легко выносит суждение. • У всякого человека в отдельности и у всех вместе есть, можно сказать, известная цель, стремясь к которой они одно избирают, другого избегают. • У кого есть друзья, у того нет друга. • Ум заключается не только в знании, но и в умении прилагать знание на деле. • Ученикам, чтобы преуспеть, надо догонять тех, кто впереди, и не ждать тех, кто позади. • Хороша книга, если автор в ней высказывает только то, что следует, и так, как следует. • Хорошо рассуждать о добродетели не значит еще быть добродетельным, а быть справедливым в мыслях не значит еще быть справедливым на деле. • Хотя мы и смертны, мы не должны подчиняться тленным вещам, но насколько возможно подниматься до бессмертия и жить согласно с тем, что в нас есть лучшего. • Человек вне общества — или бог, или зверь. • Человек, достигший полного совершенства, выше всех животных; но зато он ниже всех, если он живет без законов и без справедливости. Действительно, нет ничего чудовищнее вооруженной несправедливости. • Человек по своей природе есть существо общественное. • Чересчур блестящий слог делает незаметными как характеры, так и мысли. • Чтобы разбудить совесть негодяя, надо дать ему пощечину. • Шутить надо для того, чтобы совершать серьезные дела. • Шутка есть ослабление напряжения, поскольку она — отдых. • Это долг — ради спасения истины отказаться даже от дорогого и близкого. • Ясность — главное достоинство речи. 54 |
Жизнь Аристотеля
http://www.bm-info.ru/pages/52.htm
Аристотель родился в 384/3 г. до P. X. (в 1-м году 99-й Олимп.) в Стагире. Его отец Никомах был придворным врачом македонского царя Аминты; после смерти его родителей его воспитывал Проксен из Атарнея. На 18-м году (в 367/6 г. до P. X.) он прибыл в Афины и вступил в школу Платона, к которой он принадлежал вплоть до смерти Платона; и уже это обстоятельство, как и другие удостоверенные факты, опровергает утверждение, будто бесцеремонность и неблагодарность Аристотеля в отношении его учителя привели уже задолго до смерти Платона к разрыву между ними. Но необходимо допустить, что Аристотель во время своего 20-летнего ученичества в Афинах не только изучал, кроме Платона, и доплатоновских философов, но и положил основу своим остальным историческим и естественно-научным знаниям; и если в ряде первых своих сочинений он по форме и содержанию ещё примыкал к Платону, то, однако, уже в них он изложил свои возражения против учения об идеях и своё убеждение в вечности мира. Уже тогда, по-видимому, он выступил против Исократа и основал собственную школу преподавания ораторского искусства. После смерти Платона он вместе с Ксенократом отправился в Атарней в Мизии к правителю этого города, его соученику Гермию, на племяннице (или сестре) которого, Пифиаде, он позднее женился; три года спустя, после гибели Гермия, он переселился в Митилену. Маловероятно, чтобы он оттуда снова вернулся в Афины. В 343/2 г. он последовал приглашению к македонскому двору и взялся за воспитание Александра, который в то время вступал в юношеский возраст (родился в 356/5 г.); и он оставался здесь вплоть до похода Александра в Азию. Благодетельное влияние философа на его гениального ученика и уважение последнего к первому восхваляет Плутарх; благодаря благосклонности Филиппа или Александра, Аристотель добился восстановления своего родного города, разрушенного Филиппом. В 335/4 г. Аристотель вернулся в Афины и основал в Ликее школу, которая получила название перипатетической, — вероятно, не по своему месту, а потому, что Аристотель вёл преподавание, прохаживаясь взад и вперёд. Его преподавание распространялось не только на философию, но и на риторику; с непрерывными лекциями, вероятно, чередовались беседы; научный союз, подобно платоновскому, был вместе с тем кругом друзей и имел периодические совместные трапезы. Будучи сам по себе состоятельным человеком и пользуясь, в случае надобности, поддержкой македонских царей (не говоря здесь о преувеличениях в этом отношении позднейших свидетелей), Аристотель был в состоянии обладать всеми средствами научного исследования, которые были известны его времени; в частности, он был первым учёным, собравшим большую библиотеку. В какой мере он пользовался этими средствами, — об этом свидетельствуют его произведения. Со времени насильственной смерти племянника Аристотеля — Каллисфена, а отношения между Аристотелем и Александром ухудшились; но мнение, будто Аристотель принимал участие в отравлении Александра, есть клевета, да и само это отравление есть только партийное измышление. Напротив, неожиданная смерть македонского царя вовлекла его в серьёзную опасность: с возникновением ламийской войны Аристотель из политической ненависти был обвинён в мнимых преступлениях против религии. Он бежал в Халкиду на Евбее, но уже летом 322 года, через несколько месяцев после смерти Демосфена, умер здесь от желудочной болезни. Его характер, который уже давно пытались очернить его политические и научные противники, сказывается в его произведениях, как безусловно благородный, и нет ни одного достоверного факта, который давал бы нам основание не доверять этому впечатлению. Его научное значение стоит вне всяких сомнений; сочетание в нем чрезвычайно разносторонних знаний с самостоятельностью суждений, глубокой проницательностью, широким умозрением и методическим исследованием создаёт из него явление столь исключительное, что разве только один Лейбниц может быть в этом отношении сопоставлен с ним. |
Сочинения Аристотеля
http://www.bm-info.ru/pages/53.htm
Под именем Аристотеля до нас дошло собрание произведений, которое в существенных своих частях несомненно восходит к изданию учёных сочинений Аристотеля, предпринятому Андроником в 50–60 г. до P. X. Большинство этих произведений и притом важнейшие из них бесспорно подлинны, хотя некоторые из них, по-видимому, содержат позднейшие изменения и добавления. Но наряду с сохранившимися сочинениями, мы знаем ещё о весьма многих потерянных, из которых, впрочем, большинство было, вероятно, подложным; мы знаем об этих произведениях отчасти из цитат позднейших писателей, отчасти из двух дошедших до нас списков сочинений. Более древний из них, который, вероятно, был составлен александрийцем Гермиппом (около 200 г. до P. X.), сообщает, что общее число сочинений Аристотеля равнялось почти 400 книгам; но так как в этом списке отсутствуют существенные сочинения из числа дошедших до нас, то, по-видимому, он содержит лишь те сочинения, которые находились в александрийской библиотеке во время его составления. Более поздний список, дошедший до нас в неполном виде через арабских писателей, был составлен Птолемеем, по предположению — перипатетиком 1-го или 2-го века по P. X.; этот список содержит почти все сочинения нашего собрания и определяет число всех сочинений (вместе с Андроником) в 1000 книг. Наше собрание содержит следующие произведения: 1. Сочинения по логике (которые лишь в византийскую эпоху были соединены под общим названием «Органон»); 3 «Категории», которые, вероятно, искажены, начиная с гл. 9. 11Ь. 7 и к которым позднейший автор присоединил т. н. постпредикаменты (гл. 10–15); («Об истолковании» («о предложениях»), — сочинение, по-видимому, принадлежащее перипатетику 3-го века до P. X.; две «Аналитики», из которых первая обсуждает умозаключения, вторая — доказательства; «Топика», которая имеет предметом «диалектику», т. е. учение о доказательствах вероятности; её последняя (9-я) книга обычно приводится как самостоятельное исследование («О софистических возражениях») 1 — 2. Сочинения по естествознанию: «Физика» 2 в 8 книгах, из которых, впрочем, 7-я книга, хотя и основана на заметках Аристотеля, но, по-видимому, включена в собрание позднее; «О небе» в 4 книгах; «О возникновении и уничтожении» в 2 книгах; «Метеорология» в 4 книгах; подложная книга «О вселенной». Далее, исследования, касающиеся живых существ: три книги "О душе«,3 и примыкающие к ним мелкие исследования, из которых, однако, трактат «О дыхании» должен быть исключён, как принадлежащий более позднему времени; обширные зоологические сочинения — «Описания животных» в 10 книгах (из которых, однако, 7-я, 9-я, 10-я, были написаны, по-видимому, после Аристотеля) и три систематических труда: «О частях животных» в 4 книгах; «О ходе животных»; «О происхождении животных» (в 5 книгах, из которых 5-я, по-видимому, была самостоятельным сочинением), а также подложное исследование о движении животных. Не установлено, написал ли Аристотель задуманное им сочинение о растениях; во всяком случае, дошедшая до нас работа под этим заглавием подложна. «Проблемы» Аристотель написал, но в дошедших до нас 37 книгах «Проблем» остатки Аристотелевых исследований погребены под множеством позднейших добавлений. — Сохранившиеся метафизические сочинения философа ограничиваются «Метафизикой»; по всем признакам, это сочинение есть собрание — сведённое вскоре после смерти Аристотеля — всех найденных посмертных работ Аристотеля, относившихся к «первой философии»; своё нынешнее название это сочинение получило в силу того, что в собрании сочинений Аристотеля, изданном Андроником, оно стояло «после физики». Остов этого сочинения образуют книги 1, 3, 4, 6–9. 10, в которых содержится незаконченная работа Аристотеля о первой философии; в неё должно было также войти особое исследование, заполняющее теперь 5-ю книгу; книга 11, гл. 1–8. 1065 а 26 содержит более ранний набросок, который позднее был расширен в кн. 3, 4, 6, или позднейшее извлечение из этих книг. Книги 13 и 14 первоначально, по-видимому, предназначались для нашего сочинения, но были затем отложены и отчасти включены в кн. 1 гл. 6, 9, 12-я книга есть исследование, написанное отдельно от главного труда, быть может, как конспект для лекций; кн. 2 и кн. 11, начиная с гл. 8. 1065 а 26, по общему признанию, подложны. То же нужно сказать и об упомянутом на стр. 57 сочинении об элейской философии. — 4. Этик у Аристотель изложил в 10 книгах т. н. «Никомаховой этики», изданной, вероятно, его сыном Никомахом и получившей от него своё название; впрочем, в кн. 5–7 встречаются более или менее обширные вставки из т. н. «Евдемовой» этики; учение о государстве он изложил в 8 книгах "Политики«.3 В этом сочинении не только книги 7-я и 8-я по содержанию должны находиться между 3-й и 4-й книгой (куда их и помещают новейшие издатели), но и вообще ей недостаёт многого для полного осуществления её плана; вероятно, её завершению, как и завершению метафизики, помешала смерть философа. Подготовительными работами к «Политике» служили «Политии», в которых были изложены 158 государственных устройств у эллинов и варваров, с присоединением vopijua pap(3apiKa («Обычаи варваров») и «Законы городов»). Судя по найденному на одном египетском папирусе «Афинском государственном устройстве», первое издание Кениона 1891, эти изложения предназначались для широких кругов. Т. н. «Евдемова этика» есть составленная Евдемом обработка Аристотелевой этики; от неё сохранились книги 1–3, 6; очерк, составленный на основании обеих «этик», но главным образом на основании Евдемовой, называется «Большой этикой». Небольшая статья «О добродетелях и заблуждениях» принадлежит к эпохе позднейшего эклектизма. 1-я книга «Экономики», которую Филодем приписывает Феофрасту, во всяком случае написана не Аристотелем; 2-я книга — явственно более позднего происхождения. — Об ораторском искусстве трактуют три книги «Риторики», из которых последняя является самостоятельным, не относящимся сюда исследованием — «Поэтика», которая в её дошедшем до нас виде есть лишь часть сочинения Аристотеля, состоявшего из двух книг. «Риторика к Александру», приписываемая Аристотелю, есть произведение ритора Анаксимена. Все эти сочинения, поскольку они подлинны и поскольку они не предназначались (как, быть может, 12-я книга «Метафизики») для собственного употребления автора, были, по-видимому, учебниками, которые Аристотель записывал для своих учеников или диктовал им или просто сообщал им; об их распространении он не заботился и, быть может, первоначально даже запрещал его. Это вытекает, во-первых, из того, что источники противопоставляют этим сочинениям произведения, «изданные» Аристотелем, и затем, главным образом, из обращения к ученикам в конце «Топики», из многочисленных данных, указывающих на недостаточную обработанность этих сочинений, и наконец, из того обстоятельства, что нередко в сочинениях, о которых можно доказать, что они написаны ранее других, встречаются ссылки на позднейшие работы; эти ссылки, по-видимому, внесены в них много спустя их составления, но перед их изданием. Из потерянных сочинений к учебникам принадлежали, кроме сомнительной работы о растениях, часто цитируемые Аристотелем («Рассечения») и («Астрономические теории»); из многих других упоминаемых сочинений этой группы, быть может, ни одно не было подлинным. Все работы этого класса, по-видимому, были составлены до последнего пребывания Аристотеля в Афинах; часть из них имела форму диалогов; лишь к ним могут относиться слова Цицерона и других писателей, которые восхваляют богатство и красоту стиля Аристотеля и говорят о «золотом потоке его речи». Но и к ним уже давно примешалось много подложного. К диалогам принадлежат: «Евдем», который по форме и содержанию есть подражание Платонову «Федону» и, по-видимому, был составлен вскоре после 352 года до P. X., «Три книги о философии», в которых уже содержалась критика учения об идеях, «Четыре книги о справедливости», «О поэтах»; не выяснено, принадлежал ли сюда и «Протрептик». В числе остальных сочинений более раннего времени имелись: сочинения о благе и об идеях, изложения содержания Платоновых лекций; история риторики; посвящённое Александру исследование о монархии, которое, вероятно, было составлено в Македонии, (записи о драмах), и кроме того, ещё много упоминаемых древними писателями (неизвестно, с каким правом) сочинений, относившихся к поэтам и искусству. Напротив, выдержки из некоторых сочинений Платона, а также работы о пифагорейцах и других философах, поскольку они были подлинны, были, вероятно, лишь заметками для собственного употребления или для пользования в школе. Письма Аристотеля собрал ещё до Андроника Артемон; нельзя определить, сколько из них подлинны; в том, что нам известно из них, встречаются несомненно подложные части и наряду с ними части, которые могут быть подлинными. Кроме того, до нас дошло ещё несколько мелких стихотворений и отрывков стихотворений, в подлинности которых мы не имеем основания сомневаться. Так как все или почти все учебные сочинения Аристотеля были, по-видимому, составлены в последние 12 лет до его смерти, и показывают нам его систему в её зрелой форме без сколько-нибудь существенных различий в содержании и терминологии, то вопрос о порядке их составления имеет мало значения для пользования ими. Но по всей вероятности «Категории», «Топика» и «Аналитики» суть самые ранние произведения нашего собрания; за ними следовала «Физика» и примыкающие к ней произведения, а затем «Этика»; «Политика» и «Метафизика» (за исключением более ранних работ, включённых в последнюю) были, вероятно, начаты, но остались незаконченными, тогда как другие работы, именно «поэтика» и «Риторика» были начаты позднее и закончены. Страбон и Плутарх рассказывают, что сочинения Аристотеля и Феофраста после смерти последнего перешли к Нелею в Скепсисе, были здесь укрыты в погребе, во времена Суллы снова открыты Апелликоном, и что затем Сулла перевёз их в Рим, а Тираннион и Андроник вновь издали; этот рассказ, по-видимому, фактически верен; но если эти писатели предполагают, что в силу этого перипатетикам после Феофраста были известны лишь немногие и главным образом экзотерические сочинения основателя школы, то это утверждение, помимо его внутренней невероятности, опровергается и тем фактом, что можно показать пользование всеми сочинениями Аристотеля, за ничтожными исключениями, и в период между Феофрастом и Андроником, несмотря на скудость литературных памятников об этом периоде. |
Философия Аристотеля. Общее введение
http://www.bm-info.ru/pages/54.htm
Аристотель постоянно причисляет сам себя к Платоновой школе, и как бы резко он ни возражал против многих пунктов учения ее основателя, и главным образом против её средоточия — учения об идеях, все же его философия в целом гораздо глубже и решительнее определяется его зависимостью от Платона, чем его расхождением с ним. Он, правда, более исключительно, чем Платон, ограничивает философию областью науки, и более определённо отличает её от нравственной деятельности; и с другой стороны, он придаёт большее значение опытному знанию в философии. Но и он полагает собственную задачу философии в познании неизменной сущности и последних основ вещей, — в познании общего и необходимого; и эту сущность вещей, эту истинную и первичную реальность, он вместе с Платоном находит в формах, которые образуют содержание наших понятий. Поэтому его философия, как и философия Сократа и Платона, стремится быть наукой о понятиях: единичное должно быть сведено к общим понятиям и объяснено через выведение из общих понятий. Аристотель довёл этот приём как в диалектически-индуктивном, так и в демонстративно-дедуктивном направлении до высшего завершения; он провёл его с научной строгостью, исключив все поэтические и мифологические украшения, которыми он не пренебрегал в своих юношеских произведениях по примеру Платона; он сумел также, в силу точности и краткости своих выражений и изумительной выработанности философской терминологии, достигнуть таких преимуществ в своём изложении, что оно настолько же превосходит в этом отношении изложение Платона, насколько оно уступает последнему, по крайней мере в дошедших до нас сочинениях, в художественном отношении. Но у Аристотеля, который мыслит формы не как самостоятельные, отделённые от вещей существа, а лишь как внутреннюю сущность самих единичных вещей, с философией понятий сочетается такая ясная потребность в широком опытном знании, какая встречается из его предшественников разве только у Демокрита. Он — не только учёный, но и первоклассный наблюдатель, одинаково выдающийся и своим многосторонним историческим знанием, распространяющимся главным образом на прежних философов, и широким знанием природы и тщательным исследованием природы; хотя, само собой разумеется, от него нельзя ждать того, что могло быть достигнуто лишь с помощью научных орудий и методов нашего времени. Указания Аристотеля о разделении философской системы лишь с трудом применимы к содержанию его собственных сочинений. Он различает троякого рода науки: теоретические, практические и поэтические (творческие); первые в свою очередь разделяются на физику, математику и «первую философию» (метафизику), которая называется также теологией; практическую философию он разделяет на этику и политику, но иногда называет её и в целом политикой. Для нас целесообразнее всего положить в основу изложения философии Аристотеля деление на логику, метафизику, физику и этику и лишь в заключение присоединить к этим главным частям некоторые дополнительные указания. |
Логика Аристотеля
http://www.bm-info.ru/pages/55.htm
Аристотель, исходя из основных положений сократо-платоновской философии, создал логику как самостоятельную науку. Он называет её аналитикой, т. е. руководством к искусству исследования, и трактует её как научную методологию. Научное познание в тесном смысле слова состоит, по его мнению, в выведении частного из общего, обусловленного из его причин. Но развитие знания во времени идёт обратным путём. Если душа в своей мыслящей природе имеет способность ко всякому знанию, т. е. потенциально содержит в себе все знание, то все же она лишь постепенно доходит до действительного знания. То, что само по себе более известно и достоверно, не является таковым для нас; мы должны извлекать общие понятия из отдельных наблюдений, постепенно восходить от восприятия через воспоминание к опыту, от опыта к знанию; и в силу этого значения опыта для знания Аристотель решительно защищает истинность чувственного восприятия; он полагает, что чувства, как таковые, никогда нас не обманывают, и что все заблуждения проистекают лишь из ложного сочетания и связывания их данных. Поэтому аристотелевская логика (во второй аналитике) наряду с доказательством рассматривает и индукцию; но тому и другому она предпосылает (в первой аналитике) учение об умозаключении как их общей форме; лишь в связи с учением об умозаключении Аристотель обсуждает понятие и суждение. Умозаключение есть «высказывание, в котором из известных допущений вытекает нечто новое». Эти допущения выражают в посылках, т. е. в предложениях (то и другое Аристотель выражает термином что, предложение же состоит из утвердительного или отрицательного высказывания и, следовательно, составлено из двух понятий — подлежащего и сказуемого (связка причисляется ещё к сказуемому). Но более подробно Аристотель обсуждает понятия лишь по поводу учения об определении понятий и в связи со своими метафизическими исследованиями. Говоря о предложениях или суждениях, он имеет в виду только категорические суждения, которые он делит — пользуясь современной терминологией — по качеству на утвердительные и отрицательные, по количеству — на общие, частные и неопределённые (в сочинении — на общие, частные и единичные), по модальности — на высказывания о бытии, о необходимом бытии и о только возможном бытии. Он различает далее два рода противолежания — противоречащее и противоположное. Он показывает, какие суждения обратимы непосредственно, и какие — только с переменой количества. Он замечает, наконец, что лишь из сочетания понятий в суждения возникает противоположность между истинным и ложным. Но главное содержание этой части его логики образует учение об умозаключении. Аристотель впервые открыл в умозаключении основную форму, в которой движется все развитие мысли, и первый дал его название. Его силлогистика, изложенная в первой аналитике, разделяет категорические умозаключения на три фигуры, из которых вторая и третья черпают доказательную силу в сведения к первой, и исчерпывающе развивает теорию этих умозаключений; условных и разделительных умозаключений он не касается. Из умозаключений составляют доказательства. Задача всякого доказательства есть то выведение обусловленного из его оснований, в котором состоит знание, как таковое. Поэтому предпосылками доказательства должны быть необходимые и общеобязательные положения; и законченное доказательство (законченная наука) имеется лишь там, где подлежащее доказательству положение выведено из его высших предпосылок с помощью всех промежуточных звеньев. Но такое выведение было бы невозможно, если бы предпосылки, из которых оно исходит, в свою очередь должны были бы быть выведены, и т. д. до бесконечности, или если бы между этими предпосылками и тем, что из них должно быть выведено, лежало бы бесконечное число промежуточных звеньев. Поэтому всякое опосредствованное знание предполагает знание непосредственное, которое при ближайшем рассмотрении оказывается двояким. С одной стороны, наиболее общие принципы, из которых исходит доказательство, и с другой стороны, факты, к которым применяются эти принципы, должны быть нам известны без доказательства; и если факты мы непосредственно познаем через восприятие, то по аналогии с этим Аристотель полагает, что в разуме мы имеем способность непосредственного, интуитивного и потому свободного от заблуждений познания высших принципов. Аристотель не исследовал, имеют ли эти принципы только формальный характер или с помощью их познаются понятия с определённым содержанием (вроде понятия Божества); в качестве высшего и наиболее достоверного принципа нашего мышления он устанавливает закон противоречия, для которого он даёт ряд различных, но по существу совпадающих между собой формул, выражающих и логическую, и метафизическую сторону этого закона. Но чтобы и эти убеждения не были лишены научного обоснования, в них место доказательства занимает индукция, которая доводит нас до общего положения тем, что показывает фактическое действие его во всех подчинённых ей единичных случаях. Однако Аристотель не скрывает от себя, что полное наблюдение всего единичного невозможно. Он поэтому старается упростить индуктивный процесс и находит, по примеру Сократа, выход в том, что в основу индукции полагает допущения, относительно которых число или авторитет их защитников внушает вероятность, что они вытекли из действительного опыта, и затем, с помощью диалектического сравнения и проверки этих допущений пытается достигнуть правильных определений. Этот приём он употреблял с редким мастерством и осторожностью, в особенности в «апориях» («затруднениях»), с рассмотрения которых он обычно начинает всякое своё исследование; и если его наблюдения нередко лишены точности и полноты, а его пользования чужими указаниями — той критичности, которой мы привыкли требовать в настоящее время, то все же и в этом отношении он дал все, что по справедливости можно было ожидать при тогдашнем состоянии научного исследования и вспомогательных средств к нему. Отчасти на доказательстве, отчасти на непосредственном знании, уяснённом через индукцию, покоится определение понятий. Если все наши понятия обозначают нечто общее, всегда и с необходимостью присущее вещам известного класса, то понятие в более узком смысле, в котором оно есть предмет определения, обозначает сущность вещей, их форму, независимую от материи, то, что делает вещи таковыми, каковы они суть. Если такое понятие выражает то, что общее многим, различным по виду вещам, то оно есть родовое понятие). Если к роду присоединяется видообразующее отличие, то возникает вид; если вид точнее определяется дальнейшими отличительными признаками и этот процесс продолжается как можно далее, то мы получаем низшие видовые понятия, которые в свою очередь распадаются уже не на виды, а на единичные предметы, и эти низшие понятия выражают сущность каждой вещи. Поэтому определение понятия должно содержать признаки, посредством которых его предмет выводится из родового понятия, не только сполна, но и в надлежащем порядке, соответствующем постепенному переходу от общего к частному: существенным вспомогательным средством при определении понятий является исчерпывающее и логически развивающееся деление. Что подчинено одному и тому же родовому понятию, то тождественно по роду, а что подчинено одному и тому же видовому понятию, тождественно по виду; что далее всего отстоит друг от друга в пределах одного рода, образует противную (контрарную) противоположность, тогда как два понятия стоят между собой в отношении противоречащей противоположности, когда одно из них есть простое отрицание другого (А—не-А)). (Что эта противоположность может иметь место только между суждениями, а не между раздельными понятиями, — это Аристотель упустил из виду, вероятно, потому, что он ещё не уразумел связки, как самостоятельной составной части суждения, наряду с подлежащим и сказуемым). К этим родам противоположности Аристотель присоединяет ещё противоположность между соотносительными понятиями и противоположность между обладанием и лишением. Все наши понятия подходят под один или несколько «главных родов высказывания» или категорий, обозначающих различные точки зрения, с которых можно рассматривать вещи, тогда как сами они не подчинены какому-либо высшему понятию, которое было бы в отношении их общим родовым понятием. Аристотель насчитывает десять таких категорий: субстанцию, количество, качество, отношение, время, место, положение, обладание, действие, страдание. Он уверен в полноте этой совокупности рубрик; но у него нельзя обнаружить определённого принципа для её выведения, и категории «обладания» и «положения» упоминаются только в «Категориях» и «Топике» и пропускаются в позднейших перечислениях. Но и из остальных категорий не все имеют одинаковое значение; важнейшими из них являются четыре первые и среди них — категория субстанции, к которой все остальные категории относятся как производное к первичному. Именно эта категория образует, по Аристотелю, существенный предмет «первой философии» или так называемой метафизики. |
Метафизика Аристотеля
http://www.bm-info.ru/pages/56.htm
Эта наука занимается исследованием высших причин, или исследованием сущего как такового, т. е. того вечного, бестелесного и неподвижного начала, которое есть причина всякого движения и развития в мире; поэтому она — самая обширная и ценная из всех наук. Точнее содержание её распределяется по трём основным вопросам: об отношении между единичным и общим, об отношении между формой и материей, и об отношении между движущим и движимым. 1. Единичное и общее. Если Платон признавал первично и безусловно действительным только идеи или то общее, что образует содержание наших понятий, и если он поэтому описывал идеи как самостоятельные сущности, независимые по своему бытию от единичных вещей, то Аристотель с этим несогласен. В «Метафизике» он подвергает учение об идеях и связанные с ним допущения чрезвычайно тонкой и (несмотря на отдельные несправедливости и недоразумения), в общем, уничтожающей критике. Он приводит против него следующие главные решающие возражения: общее не есть нечто субстанциальное; сущность не может находиться вне тех вещей, сущностью которых она является; идеи лишены движущей силы, вне которой они не могут быть причинами явлений. Он со своей стороны считает возможным признавать лишь единичное реальностью в полном смысле слова или субстанцией. Ведь если это название применимо лишь к тому, что не может быть высказано ни о чем ином и не может быть присуще ничему в качестве акциденции, то таковым является только единичное существо; напротив, все общие понятия выражают только известные качества субстанций, и даже родовые понятия выражают лишь общую сущность известных субстанций. Поэтому и они могут быть названы в косвенном и производном смысле субстанциями (именно вторичными субстанциями, но их нельзя считать чем-либо существующим вне отдельных вещей: они суть не «единое вне многого», а «единое во многом». Впрочем, вместе с тем Аристотель признает, что форме, которая всегда есть нечто общее по сравнению с тем, что составлено из формы и материи, присуща высшая действительность и что общее, будучи предметом науки, само по себе более первично и достоверно; это есть противоречие, последствия которого проходят через всю систему Аристотеля. 2. Хотя наш философ горячо оспаривает обособленное бытие и потусторонность Платоновых идей, однако он отнюдь не хочет пожертвовать руководящей мыслью учения об идеях; напротив, его собственное учение о форме и материи есть не что иное, как попытка выразить эту мысль в более состоятельной теории, чем платоновская. Предметом знания — говорит он вместе с Платоном — может быть только необходимое и неизменное; но все чувственное случайно и изменчиво, оно одинаково может и быть и не быть; лишь нечувственное, мыслимое нами в понятиях, столь же неизменно, как и сами последние. Но ещё важнее для Аристотеля соображение, что всякое изменение предполагает нечто неизменное, и всякое становление — нечто вечное, которое, точнее, имеет двоякий характер: оно есть, с одной стороны, субстрат, который становится чем-либо и в котором совершается изменение, и, с другой стороны, — свойства, в сообщении которых субстрату состоит изменение. Этот субстрат Аристотель называет впервые введённым им для этого термином материи; свойство же он называет термином, употреблявшимся для обозначения Платоновых идей, — «формой». Так как цель становления достигнута, когда материя приняла определённую форму, то форма каждой вещи есть её действительность или действительное, как таковое; и так как, с другой стороны, материя как таковая, хотя ещё и не есть то, чем она станет позднее, но все же должна иметь способность стать таковым, то она есть возможность или возможное. Если представить себе материю вне всякой формы, то мы получаем «первую материю», которая, будучи совершенно неопределённой, может быть также названа (качественно) неограниченной, — общий субстрат для всех определённых материй; этот субстрат, в качестве только возможного, никогда не существует и не существовал сам по себе. Напротив, формы нельзя рассматривать как простые модификации или даже творения одной всеобщей формы; каждая из них, наоборот, в качестве данной определённой формы, вечна и неизменна, подобно платоновским идеям; только они не существуют вне отдельных вещей и, в силу вечности мира, никогда и не существовали независимо от конкретных вещей. Форма есть не только понятие и сущность каждой вещи, но и её конечная цель и сила, осуществляющая эту цель. Правда, эти различные стороны формы часто распределены по различным субъектам, и поэтому Аристотель насчитывает иногда четыре рода причин: материальную, формальную, движущую и конечную; но три последние вида причин по существу, а в отдельных случаях и фактически (как в отношении души к телу или божества к миру) совпадают между собой; первичный характер имеет лишь различие между формой и материей. Это различие проходит повсюду: где что-либо одно> относится к другому, как более законченное, определяющее и действующее, там первое обозначается как форма или действительное, второе — как материя или потенциальное. Но фактически и у Аристотеля материя приобретает значение, выходящее далеко за. пределы простого понятия возможности. Из материи проистекает естественная необходимость или случай, которые ограничивают целесообразную деятельность природы и людей и вторгаются в неё; от свойств материи зависят все несовершенства в мире, и ими определяются столь существенные различия, как различие между небесным и земным, мужским и женским; из противодействия материи форме проистекает то, что природа может лишь постепенно подниматься от низших творений к высшим; и лишь ссылкой на материю Аристотель может объяснить, что низшие видовые понятия разделяются на множество единичных вещей. Нельзя не признать, что в этих утверждениях материя рассматривается как второй принцип, наряду с формой, обладающий собственной силой. И как бы велики ни были преимущества, которые даёт философу для объяснения явлений его учение о форме и материи в связи с введённой им парой понятий «возможности и действительности» и с понятием движения, но все же им вредит неясность, которая возникает из того, что субстанция отождествляется то с единичным существом, то с формой, и что материя понимается то в отвлечённом, то в конкретном смысле. 3. Из отношения между формой и материей вытекает движение, или — что то же самое — изменение, которому подчинено все в мире, что имеет материю. А именно, движение есть не что иное, как реализация возможного как такового. Толчок к этой реализации может дать лишь нечто такое, что уже является тем, чем движимое должно ещё стать в силу своего движения. Поэтому всякое движение предполагает двоякое: движущее и движимое; и даже если существо движет само себя, то все же то и другое должно быть распределено в нем по разным элементам, как напр. в человеке душа и тело. Движущее может быть только актуальным, формой, движимое — только потенциальным, материей. Форма действует на материю тем, что побуждает её двигаться навстречу действительности или оформлению; ибо материя по своей природе (поскольку во всяком задатке лежит потребность в его осуществлении) имеет влечение к форме, как к благому и божественному. Поэтому, где форма и материя соприкасаются, всегда и необходимо возникает движение. И так как не только сама форма и материя, но и отношение между ними, на котором основано движение, должно быть вечным (ибо его возникновение, как и его исчезновение могут быть в свою очередь определены только движением), так как, далее, время и мир, которые немыслимы без движения, также вечны, то движение никогда не могло начаться и никогда не сможет закончиться. Но последняя причина этого вечного движения может находиться лишь в чем-либо неподвижном. Ведь если всякое движение возникает лишь через воздействие двигателя на движимое и, следовательно, предполагает двигателя, отличного от движимого, то, если это движущее само движимо, оно в свою очередь также предполагает иного двигателя, и т. д., пока мы не дойдём до двигателя, который сам уже не движется. Поэтому, если бы не было неподвижного двигателя, то не было бы первого двигателя, и следовательно, не было бы вообще движения, и тем менее — безначального движения. Но если первый двигатель неподвижен, то он должен быть нематериальным, т. е. формой без материи или чистой актуальностью; ведь, где есть материя, есть и возможность иного бытия, переход от потенциального к актуальному, движение; лишь бестелесное неизменно и неподвижно. И так как форма есть совершенное бытие, а материя — несовершенное, то первый двигатель должен быть безусловно совершенным бытием, высшей ступенью бытия. Так как, далее, мир есть единое благоустроенное целое, направленное на одну цель, так как движение мироздания едино и непрерывно, то перводвигатель может быть лишь единым, т. е. самой этой единой целью. Но безусловно бестелесным существом является только дух или мышление. Поэтому последняя причина всего движения лежит в Божестве, как в чистом, совершенном, бесконечном по силе духе.* Деятельность этого духа может состоять только в мышлении, так как всякая иная деятельность (т. е. всякая практическая или творческая деятельность, всякое имеет своей целью нечто, вне её лежащее, что немыслимо в отношении совершенного и самодовлеющего существа; и это мышление никогда не может находиться в состоянии простой потенциальности, а есть непрерывная мыслительная деятельность. Предметом этого мышления может быть только оно само; ибо ценность мышления определяется содержанием мыслимого, а самым ценным и совершенным может быть только сам божественный дух. Таким образом, мышление Бога есть «мышление мышления», и в этом неизменном самосозерцании состоит его блаженство. И на мир Божество действует не тем, что выходит из пределов самого себя и обращает своё мышление и воление на мир, а только одним своим бытием: безусловно совершенное существо, в качестве высшего блага, есть также последняя цель всех вещей; все стремится к нему и движется ему навстречу; от него зависит единый порядок, связь и жизнь мира. Божественной воли, направленной на мир, творческой деятельности или вмешательства Божества в ход вещей Аристотель не допускал. |
Физика Аристотеля. Её общая точка зрения и основные понятия
http://www.bm-info.ru/pages/57.htm
Если «первая философия» имеет дело с неподвижным и бестелесным, то предметом физики является подвижное и телесное и притом то, которое имеет причину своего движения в самом себе. «Природа» (фиск;) есть причина движения и покоя в том, чему первоначально присуще то и другое. Но как мы должны точнее представлять себе эту причину, и как она относится к Божеству, — это остаётся неясным; и как ни привык наш философ говорить о природе как о реальной силе, действующей в мире, его система все же не даёт ему права на это гипостазирование. Под движением Аристотель разумеет всякое вообще изменение, всякую реализацию возможного, и в этом смысле он насчитывает четыре рода движения: субстанциальное движение — возникновение и уничтожение; количественное — рост и уменьшение; качественное — превращение; пространственное движение (фора) — перемена места; иногда, впрочем, он причисляет только три последних вида к движению в тесном смысле, тогда как понятие изменения объемлет все четыре. Все остальные виды изменения обусловлены пространственным движением; и Аристотель исследует точнее, чем кто-либо из его предшественников, понятия, относящиеся непосредственно к этому виду движения. Он показывает, что безграничное может быть дано лишь потенциально, в бесконечной увеличимости чисел и в бесконечной делимости величин, но никак не актуально. Он определяет пространство, которое он, однако, ещё не отличает ясно от места, как границу окружающего тела в отношении окружаемого, и время как счёт движения в отношении прежде и после; и он выводит отсюда, что вне мира не существует ни пространства, ни времени, что пустое пространство немыслимо (это он доказывает весьма подробно в полемике против атомистов), и что время, как и всякое число, предполагает счисляющую душу. Он доказывает — оставляя здесь в стороне многое иное — что пространственное движение, и притом именно круговое движение, есть единственное внутренне связанное и непрерывное движение, которое может быть безначальным и бесконечным. — Однако, пространственное движение и соответствующее ему механическое рассмотрение природы, по убеждению Аристотеля, недостаточно для объяснения явлений. В противоположность механистическому миросозерцанию, он утверждает качественную разнородность веществ и отвергает не только математическое построение элементов, как оно изложено в учении Платона, но и атомистическую теорию; эти возражения Аристотеля были неопровержимы для атомизма в его демокритовской форме и при тогдашнем состоянии естествознания. Полемизируя против других теорий, Аристотель пытается также показать, что вещества и, в частности, элементы могут качественно превращаться друг в друга благодаря тому, что качества одного элемента изменяются под влиянием другого элемента; и это соотношение действия и страдания, как он полагает, возможно лишь там, где два тела отчасти сходны, отчасти отличны друг от друга, т. е. где они противоположны в пределах одного рода. В соответствии с этим Аристотель защищает также против механистических теорий представление, что смешение веществ состоит не в простой пространственной близости частиц, а в образовании нового вещества из смешанных (химическое смешение). Ещё важнее для него принцип, что действия природы вообще нельзя рассматривать как только физическую деятельность, а необходимо уразуметь как обусловленную целью деятельность. Цель всякого становления есть развитие потенциальности в актуальность, внедрение формы в материю. Поэтому из аристотелевского учения о форме и материи, совершенно так же, как из платоновского учения об идеях, следует преобладание телеологического объяснения над чисто физическим. «Природа, — говорит Аристотель, — ничего не делает бесцельно»; «она всегда стремится к лучшему», «она по возможности производит прекраснейшее»; в ней нет ничего излишнего, ничего напрасного и несовершенного; во всех её творениях, даже в мельчайших, есть нечто божественное, и даже отбросы она употребляет как добрый домохозяин, чтобы создать из них что-либо полезное. Что это так, — об этом свидетельствует наблюдение над природой, которое показывает нам, в большом и мельчайшем, изумительную целесообразность в общем устройстве мира и во всех созданиях природы. Сводить же эту целесообразность на общую обусловленную целью деятельность вынуждает нас соображение, что то, что постоянно совершается, не может зависеть от случая; и если природе нельзя, конечно, приписать сознательного размышления, то это лишь доказывает, что она, подобно совершенному художнику, производит целесообразное с той безошибочной уверенностью, которая исключает всякий выбор. Поэтому истинное основание созданий природы лежит в конечных причинах; материальные же причины, напротив, Аристотель вместе с Платоном рассматривает только как условия, как необходимые вспомогательные средства, но не как положительные причины явлений природы. Впрочем, уже выше было отмечено, что, вместе с тем, эти посредствующие причины противодействуют целестремительной деятельности природы, ограничивают её результаты и вынуждают её в земном мире (ибо небесный мир имеет иного рода материю) к постепенному восхождению от менее совершенного к более совершенному. |
Мироздание и его части
http://www.bm-info.ru/pages/58.htm
Из вечности формы и материи следует безначальность и бесконечность движения, а вместе с тем и вечность мироздания, которую наш философ утверждал уже в ранних своих сочинениях; допущение, что мир, хотя и возник, но будет длиться вечно, упускает из виду, что возникновение и уничтожение взаимно обусловливают друг друга, и что лишь то может быть непреходящим, природа чего одинаково исключает и то, и другое. Даже в земном мире только единичные существа возникают и гибнут; напротив, роды безначальны, и потому всегда существовали люди; только последние (как думал уже Платон) время от времени частью истребляются на обширных пространствах земли от опустошительных катастроф, частью впадают опять в первобытное состояние. Это, впервые установленное Аристотелем и глубоко проникающее в его систему учение о вечности мира освобождает Аристотеля от рассмотрения космогонической части физики: ему нужно объяснить не возникновение мира, а только его свойства. Основой этого объяснения служит различение двух неравных половин, из которых состоит мироздание: мира надлунного и мира подлунного, небесного и земного, потустороннего и посюстороннего. Неизменяющаяся природа звёзд и неустанная правильность их движений доказывает — и то же самое Аристотель пытается вывести из общих соображений, — что они уже по своей материи отличаются от преходящих и подверженных постоянным изменениям земных вещей. Звезды состоят из эфира — тела, лишённого противоположностей и неспособного к изменению, кроме пространственного перемещения; из всех движений ему присуще только круговое движение; земные вещи состоят из четырёх элементов, которые находятся в отношении двойной противоположности между собой: противоположности между тяжестью и лёгкостью, которая проистекает из присущего телам прямолинейного движения к естественным для тела местам, и качественной противоположности, которая возникает из различных возможностей комбинаций основных свойств: тёплого и холодного, сухого и влажного (огонь тёпл и сух, воздух тёпл и влажен, вода холодна и влажна, земля холодна и суха). В силу этой противоположности вещества постоянно переходят одно в другое; для веществ, которые дальше отстоят друг от друга (как земля и воздух, вода и огонь) этот переход обусловлен превращением в один из промежуточных элементов. Уже отсюда следует не только единство мира, которое и без того обеспечено единством перводвигателя, но и шарообразная форма его, которую Аристотель сверх того пытается доказать многими физическими и метафизическими аргументами. Посредине мира покоится Земля, которая образует сравнительно незначительную часть всего мироздания и по форме есть также шар; вокруг неё в концентрических шарообразных слоях распределены вода, воздух и огонь (или, вернее, теплород, ибо пламя есть «избыток огня»; затем идут небесные сферы, материал которых тем чище, чем дальше он от Земли. Самая крайняя из этих сфер есть небо неподвижных звёзд («первое небо»), ежедневное обращение которого определено непространственно окружающим его божеством. Движение каждой сферы состоит в безусловно равномерном вращении её вокруг её оси, — как это принимает Аристотель вместе с Платоном и всей тогдашней астрономией и как он это обстоятельно доказывает в отношении первой сферы. Поэтому мы должны (согласно постановке проблемы, ведущей начало от Платона) допустить такое число сфер и приписать им такое движение, какие необходимы, чтобы объяснить фактическое движение семи планет исключительно из равномерных круговых движений. Исходя из этого допущения, Евдокс вычислил, что число сфер, определяющих движение планет, включая семь сфер, на которых укреплены планеты, должно равняться 26; Каллипп насчитал 33 сферы. Аристотель примыкает к этому мнению; но так как по его теории внешние сферы относятся к внутренним, как форма к материи, как движущее к движимому, то каждая сфера должна сообщать движение всем заключённым в неё сферам, подобно тому, как крайняя сфера водит за собой все остальные сферы в своём ежедневном вращении; и поэтому самостоятельное движение каждой планеты было бы нарушено движениями всех окружающих её сфер, если бы против этого не были приняты особые меры. Поэтому Аристотель полагает, что между сферами каждой планеты и сферами ближайшей к ней нижней планеты движутся в направлении, противоположном движению сфер верхней планеты, столько «сводящих назад» сфер, сколько необходимо, чтобы устранить влияние одних сфер на другие. Число их равно, по его вычислению, 22, и прибавляя их к сферам, установленным Каллиппом, он получает в итоге, включая сферу неподвижных звёзд, 56 небесных сфер. Каждая из этих сфер должна, подобно «первому небу», получать движение от вечной и неподвижной, т. е. бестелесной субстанции, от принадлежащего к ней духа; и потому этих духов должно быть столько же, сколько сфер; звезды Аристотель считает, таким образом, одушевлёнными и разумными божественными существами, высоко стоящими над людьми. Однако, своему вычислению сфер и их духов он приписывает лишь значение вероятного вывода. Движение небесных сфер, через трение, в особенности в местах, лежащих под солнцем, в воздухе, вызывает свет и теплоту; это действие, вследствие наклонного положения солнечной орбиты, наступает в различные времена года для каждого места с различной интенсивностью. Результатом этого является круговорот возникновения и уничтожения — это отражение вечного в преходящем, — прилив и отлив веществ и переход элементов друг в друга; а отсюда возникают все атмосферные и земные явления, которые исследуются в «Метеорологии» Аристотеля. |
Живые существа
http://www.bm-info.ru/pages/59.htm
Рассмотрению органической природы Аристотель посвятил значительную часть своей научной деятельности); и хотя он, без сомнения, уже мог при этом использовать некоторые исследования естествоиспытателей и врачей, в особенности Демокрита, но, согласно всем данным, его собственные труды настолько опередили все, созданное его предшественниками, что его можно без колебаний назвать не только выдающимся представителем, но и главным основателем как сравнительной, так и систематической зоологии у греков; 0 если даже работа о растениях не принадлежит ему, то все же его учебная деятельность даёт право считать его также первым основателем научной ботаники. Жизнь состоит в способности самопроизвольного движения. Но всякое движение предполагает двоякое: форму, которая движет, и материю, которая движима. Эта материя есть тело, форма же есть душа живого существа. Поэтому душа, с одной стороны, не есть сама что-либо телесное, и, с другой стороны, не может существовать без тела; поэтому она сама также неподвижна и не есть, как думал Платон, самодвижущееся начало; её связь с телом такова же, какова вообще связь формы с материей. В качестве формы своего тела, она есть, далее, его цель; тело есть лишь орган (орудие) души, устройство которого определяется этим его назначением, и именно в этом состоит понятие органического (впервые введённое, как и соответствующий термин, Аристотелем). Поэтому, если Аристотель определяет душу как первую энтелехию органического тела, то это значит: она есть жизненное начало тела, сила, которая движет им и строит его, как своё орудие; и потому вполне естественно, что обусловленная целью деятельность природы яснее всего проступает именно в живых существах, ибо здесь все с самого начала приспособлено к душе и к исходящим от неё воздействиям. Но если обусловленная целью деятельность вообще может лишь постепенно преодолеть противодействие материи, то и душевная жизнь сама по себе имеет весьма различный характер. Жизнь растений состоит в питании и размножении; у животных к этому присоединяется чувственное ощущение, а у огромного большинства из них — также пространственное передвижение; наконец, у человека ко всему этому присоединяется ещё мышление. Поэтому Аристотель, отчасти примыкая к Платону, принимает три рода душ, которые, когда они соединяются в индивидуальной душе, образуют три части её, и которые относятся между собой так, что высшие не могут встречаться без низших, низшие же возможны без высших. Эти три части суть: питательная или растительная душа, ощущающая или животная душа и разумная или человеческая душа. Прогрессивному развитию душевной жизни соответствует шкала живых существ, которая через последовательные промежуточные звенья простирается от самых несовершенных до самых высших существ; и что весь этот ряд определяется одинаковыми законами, — об этом свидетельствуют многочисленные аналогии, имеющиеся между его различными частями. Низшую ступень занимают растения, которые, ограничиваясь функциями питания и размножения, лишены единого средоточия своей жизни и потому ещё неспособны к ощущению. Впрочем, в дошедших до нас сочинениях Аристотель лишь мимоходом касается растений. Тем более подробно он занимается в них животными; и при этом он ставит своей задачей сочетать с точнейшим знанием единичных фактов понимание их значения для целого и положения в нем. — Тело животных составлено из однородных веществ, которые в свою очередь суть смесь элементарных веществ; среди них особое значение имеет мясо, как место ощущения (нервы были открыты лишь после Аристотеля). Непосредственным носителем души служит источник жизненной теплоты — пневма, — тело, родственное эфиру и переходящее в дитя через семя отца; главным седалищем жизненной теплоты является центральный орган, которым у кровеносных животных служит сердце; в сердце из питательных веществ, доставляемых ему жилами (различие между артериями и венами ещё неизвестно Аристотелю), вываривается кровь, которая частью служит для питания тела, частью также содействует образованию некоторых представлений. Происхождение животных имеет различные формы, которые философ подверг тщательному исследованию; наряду с половым зарождением, он принимает и самозарождение, даже у некоторых видов рыб и насекомых. Первую форму зарождения он считает, однако, более совершенной. При ней мужская сторона относится к женской, как форма к материи; исключительно от первой исходит душа ребёнка, а от последней — его тело; физиологическое основание этой различной роли состоит, по Аристотелю, в том, что женский организм, вследствие более холодной своей природы, не может до конца выварить кровь, необходимую для образования семенного вещества. Способ, которым развивается организм, состоит, в общем, в переходе от червеобразной формы через яйцевидную форму в соответствующую форму организма. В частностях же встречаются самые существенные различия между животными в отношении их происхождения, как и в отношении их строения, местопребывания, образа жизни и способа передвижения. Аристотель пытается во всех этих отношениях показать допускаемый им постепенный переход от низших форм к высшим; нельзя, конечно, удивляться, что ему не удалось провести без колебаний эту точку зрения или установить на её основе естественную классификацию животного царства. Среди девяти классов животных, которые он обыкновенно насчитывает (живородящие четвероногие, четвероногие, кладущие яйца, птицы, рыбы, киты, мягкотелые, мягкочерепокожие, насекомые) выступает, в качестве главной противоположности, противоположность между обладающими кровью и бескровными животными, о которой Аристотель сам замечает, что она совпадает с различием между позвоночными и беспозвоночными. |
Человек
http://www.bm-info.ru/pages/60.htm
От всех других живых существ человек отличается разумом, который соединяется у него с животной душой; и строение его тела, а также и его низшие душевные деятельности соответствуют тому более высокому назначению, которое они получают в силу этой связи. В строении тела это обнаруживается в вертикальном положении человека и в пропорциональности его фигуры; человек обладает наибольшим количеством крови, и кровь его — самая чистая; он обладает также наибольшим мозгом и наивысшей жизненной теплотой; орудия речи и руки суть наиболее ценные его органы. Среди чувственных деятельностей души восприятие есть изменение, которое производится воспринимаемым предметом в душе через посредство тела и которое состоит в том, что воспринимающему сообщается форма воспринимаемого. Но отдельные чувства, как таковые, сообщают нам только те качества вещей, к которым они специально относятся; и то, что они высказывают об этом («восприятие единичного», всегда истинно. Общие же качества вещей, о которых мы узнаем через все чувства — единство и множество, величину и форму, время, покой и движение — мы познаем не через отдельные чувства, а через общее чувство, в котором соединяются образы, созданные в органах чувства; и точно так же только с помощью общего чувства мы можем сравнивать различать восприятия отдельных чувств, относить доставляемые нам образы к предметам и сознавать отношение восприятия к нам самим. Орган этого общего чувства есть сердце; среда, через которую до него доходят движения органов чувства, есть, по-видимому, пневма. Когда движение сохраняется в органе чувства дольше восприятия, передаётся в центральный орган и вызывает в нем повторение чувственного образа, то возникает воображаемое представление, что означает также и способность воображения); и это представление, подобно всем показаниям общего чувства, может быть не только истинным, но и ложным. Если воображаемое представление познаётся как копия прежнего восприятия (причём, впрочем, опять-таки нередко возможно заблуждение), то мы называем его воспоминанием; сознательно вызываемое воспоминание есть вспоминание. Поэтому местопребыванием памяти является также общее чувство. Обусловленное пищеварением изменение в центральном органе есть причина сна; угасание жизненной теплоты в нем причиняет смерть. Внутренние движения в органах чувства или также движения, обусловленные внешними впечатлениями, доходя до центрального органа, вызывают сны, которые поэтому при случае могут служить показаниями какого-либо явления, не замеченного наяву. Если воспринимаемое берётся с точки зрения блага или зла, то возникает удовольствие или неудовольствие (которые поэтому всегда содержат суждения оценки), и из них — стремление, которое может быть или желанием, или отвращением. Эти состояния также исходят из средоточия ощущения. Аристотель не проводит ещё более точного разграничения между чувствованием и стремлением, и если он вместе с Платоном противопоставляет друг другу как чисто чувственную и более благородную форму неразумного стремления, то он все же не определил точнее понятие бирос; он разумеет под ним гнев, мужество и аффективную сторону сознания. Но все эти функции, как таковые, принадлежат только животной душе. Лишь в человеке к последней присоединяется разум или мыслительная сила. Тогда как животная душа возникает и уничтожается вместе с телом, формой которого она является, разум не возникает и не уничтожается; он вступает извне в зародыш души, переходящий от отца к ребёнку, не имеет телесного органа, не доступен страданию и изменению и не затрагивается гибелью тела. Однако, в качестве разума человеческого индивида, в своей связи с отдельной душой, он все же отражает на себе изменения её состояний. В единичном существе способность к мышлению предшествует действительному мышлению; его дух подобен пустой доске, на которой только само мышление (но это значит: не чувственное восприятие, а созерцание объектов мысли, пишет определённое содержание; и человеческое мышление всегда сопровождается чувственными образами. Поэтому Аристотель различает двоякий разум: разум, который все производит, и разум, который способен стать всем; деятельный, и страдательный разум. Последний возникает и гибнет вместе с телом, первый — вечен. Но так как наше мышление, в качестве индивидуального процесса, осуществляется лишь через взаимодействие того и другого, то у нас нет воспоминания о прежнем бытии нашего разума; и точно так же ни одна из деятельностей, которые, согласно Аристотелю, свойственны существам, состоящим из разума и души, не может быть приписана бестелесному духу до и после нынешней жизни. Впрочем, тщетно было бы искать у Аристотеля более точных определений о сущности страдательного разума и о его отношении к деятельному разуму. Мы видим, что он хочет найти в нем соединительное звено для связи между разумом и животной душой; но он не показывает нам, как можно без противоречий объединить различные качества, которые он приписывает этому разуму, и точно так же он даже не ставит вопроса о том, где собственно помещается человеческая личность, как бестелесный разум, лишённый воспоминания и т. п., может вести личную жизнь, как, с другой стороны, самосознание и личное единство жизни, выражением которого оно является, могло возникнуть из соединения разума с животной душой, вечного со смертным, и как существо, состоящее из того и другого, может быть субъектом разума. На соединении разума с низшими душевными силами основаны деятельности духа, в которых человек возвышается над животными. Деятельность чистого разума, как такового, есть то непосредственное овладение высшими истинами, о котором уже упоминалось. От него Аристотель (вместе с Платоном) отличает опосредствованное познавание, которое направлено на не-необходимое; но он не даёт психологических объяснений этим различиям. Когда вожделение определяется разумом, оно становится волей. Аристотель безусловно предполагает свободу воли и доказывает её добровольностью добродетели и общепризнанной вменяемостью наших действий; и поэтому он также утверждает, что последние цели нашего действования — высшие суждения нравственной оценки — определяются состоянием нашей воли, и что правильность наших целей зависит от добродетели. Размышление должно, напротив, устанавливать, какие средства лучше всего пригодны для этих целей. Поскольку разум выполняет это, он называется рассуждающим или практическим разумом, в развитии которой состоит рассудительность. Но Аристотель не даёт более точных исследований о внутренних процессах, через посредство которых осуществляются волевые акты, и о возможности и граница; свободы воли. |
Этика Аристотеля
http://www.bm-info.ru/pages/61.htm
Общей целью всей человеческой деятельности является (как том не сомневался ни один греческий моралист) блаженство; не только оно одно есть то, к чему стремятся не ради чего-либо иногда ради него самого. Но мерило, которым определяются условия блаженства, Аристотель заимствует не из субъективного чувства, а объективного характера жизненной деятельности: «эвдемония» состоит в красоте и совершенстве бытия как такового, и наслаждение, которой отдельный человек получает от этого совершенства, не есть ни последняя цель совершенства, ни его основание и мерило его ценности. Как для каждого живого существа благо состоит в совершенстве его деятельности, так и для человека — как это доказывает Аристотель — благо может состоять лишь в совершенстве присущей ему, как чело веку, своеобразной деятельности. Но такова именно деятельное разума, и потому деятельность разума, соответствующая своей задаче есть добродетель. Поэтому блаженство человека, как таковое, состоит в добродетели. Или, если надо различать два рода разумной деятельности и два ряда добродетелей — теоретические и практические, — то научная или чисто интеллектуальная деятельность образует наиболее ценную составную часть блаженства, практическая же деятельность или этическая добродетель — вторую по важности часть блаженства. К этому, однако, должны присоединиться ещё дальнейшие условия. Для блаженства необходимы зрелость и завершённость жизни ребёнок не может быть блаженным, потому что он ещё не способен к совершенной деятельности. Бедность, болезнь и несчастья нарушают блаженство и лишают деятельность вспомогательны: средств, которые доставляют ей богатство, могущество и влиятельность; обладание детьми, общение с друзьями, здоровье, красота, благородное происхождение ценны сами по себе. Но положительный конституирующий элемент блаженства есть лишь внутренняя год десть, в отношении которой внешние и телесные блага имеют значение лишь отрицательных условий (это отношение подобно отношению в (природе материальных причин к целевым); даже величайшее несчастье не может сделать порядочного человека жалким, хотя и препятствует его эвдемонии. И точно так же и удовольствие не образует самостоятельной составной части высшего блага в том смысле, чтобы оно само могло ;тать целью деятельности. Ибо, хотя оно, в качестве естественного результата всякой совершенной деятельности, и неотделимо от последней, и не заслуживает тех упрёков, которые ему делали Платон а Спевсипп, но все же его ценность всецело определяется ценностью той деятельности, из которой оно возникает; оно есть естественное завершение всякой деятельности, её непосредственный результат: добродетелен лишь тот, кого удовлетворяет выполнение благого и прекрасного без всяких приманок, и кто с радостью жертвует этому удовлетворению всем остальным. Таким образом, блаженство опирается на известные качества и достоинства мышления и воли, на дианоэтические и этические добродетели; и последние (этические добродетели) являются предметом этики. Понятие этической добродетели определяется тремя признаками: она есть направление воли, которое придерживается соответствующей нашей природе середины, согласно разумному определению, которое может дать рассудительный человек. Эти определения сначала доказываются в общей форме, а затем в кн. III, гл. — подробнее исследуется первое из них, в кн. III, 9 — V, 15 — второе, и в кн. VI — третье. 1. Хотя все добродетели опираются на некоторые естественные способности, но добродетелью в подлинном смысле они становятся, лишь когда ими руководит разумение. С другой стороны, этическая добродетель относится к воле: ели Сократ сводил её на знание, то он упускал из виду, что в ней дело идёт не о знании нравственных законов, а об их применении, властвовании разума над аффектами, которое есть дело свободного ношения воли; и потому Аристотель подробно рассматривает понятия, обозначающие различные формы определения воли, как напр. понятия добровольного, умышленного и т. п. Но определение воли становится добродетелью, лишь когда оно есть длительное направление принципиально установленное настроение, как оно возможно только у зрелого человека. 2. По своему содержанию направление воли может быть названо нравственным, когда оно придерживается правильной середины между слишком многим и слишком малым; а в чем заключается эта середина, — это зависит от своеобразия действующего лица, ибо что для одного правильно, может быть для другого слишком многим или малым. Каждая добродетель есть поэтому середина между двумя пороками, из которых, впрочем, то один, то другой более от неё отдалён. Аристотель подробно показывает это на примерах отдельных добродетелей — мужества, самообладания и т. п., — не выводя, однако, эти добродетели из определённого принципа, подобно тому как Платон выводил свои четыре основных добродетели. Подробнее всего он обсуждает среди них главную политическую добродетель — справедливость, которой он посвятил всю пятую книгу своей «Этики» (эта книга служила в течение всей эпохи средних веков основой естественного права). Задачей справедливости он считает правильное распределён преимуществ и невыгод и, смотря по тому, касается ли это публичного или частного права, он различает распределяют и уравнивающую справедливость. Распределяющая добродетель должна разделять сообразно достоинству граждан почести и преимущества, которые государство дарует отдельным лицам; уравнивающая справедливость должна заботиться о том, чтобы, во-первых, выгоды и убытки контрагентов в добровольных договорах уравновешивали друг друга, и чтоб во-вторых, также были уравновешены проступок и наказание; в пе вой действует — как неточно выражается Аристотель — принцип метрической пропорции, в последней — принцип арифметической пропорции. Правом в строгом смысле является право, действующее в отношении «равных», — «политическое» право. Право делится на естественное и положительное; в исправлении последнего первым состоит гуманность. 3. Но кто же должен в каждом данном случае определять, где находится правильная середина? Это, — говорит Аристотель — есть дело рассудительности, которая именно своим отношением к воле отличается от остальных дианоэтических добродетелей, ибо из числа последних одни направлены только на необходимое, как разумы состоящая из того и другого мудрость, другие же, ка искусство, хотя также заняты областью изменчивого, но направлены на творчество, а не на поведение. От добродетелей и пороков в подлинном смысле слова, т. е. о правильных и ложных направлений воли, Аристотель различает ещё состояния, которые возникают не столько из привычного направления воли, сколько из силы или слабости воли в отношении аффектов: с одной стороны, умеренность и выдержку, и, с другой стороны, неумеренность и изнеженность. Он обращается, наконец, к своему замечательному исследованию любви и дружбы, обильному тонкими наблюдениями и меткими соображениями; в этом нравственном отношении обнаруживается, что человек по природе есть общительное существо, что каждый человек родственен каждому и склонен каждому симпатизировать и что общее право соединяет всех. Именно эта черта есть основа семьи и государства. |
Политика Аристотеля
http://www.bm-info.ru/pages/62.htm
В природе человека лежит влечение к общению с подобными ему, и он нуждается в этом общении не только для сохранения, обеспечения и улучшения своего физического существования, но и прежде всего потому, что только в обществе возможно хорошее воспитание и устройство жизни, основанное на праве и законе. Самое совершенное общение, объемлющее все остальные, есть государство. Поэтому цель государства не ограничивается охраной правового состояния, защитой страны от внешних врагов и обеспечением жизни; напротив, у него есть более высокая и широкая задача: блаженство граждан в совершенном жизненном общении; и именно поэтому государство по своей природе предшествует отдельной личности и семье, как и вообще части целого обусловлены последним как целью, которой они служат. И так как добродетель образует самую существенную составную часть блаженства, то Аристотель, как и Платон, признает основной задачей государства воспитание у граждан добродетели; и потому он решительно осуждает те государства, которые, место мирных забот о нравственной и научной культуре, стремятся войнам и завоеваниям. Впрочем, хронологически государству все же предшествуют семьи и общины. Природа прежде всего сводит мужчину и женщину для основания домохозяйства; семьи, расширяясь, превращаются в деревенские общины; соединение многих таких общин приводит к основанию городской общины, которую и Аристотель ещё не отличает от государства. Что касается деревенской общины, то она образует только переходную ступень к государству и растворяется в последнем. Что же касается семьи, то Аристотель метко показывает, что требование Платона принести семью и частную собственность в жертву государственному общению не только во всех отношениях невыполнимо, но и исходит из ложного представления об этом общении; ибо государство не есть единое простое существо, а есть целое, состоящее из многих и разнообразных частей. Он сам исследует брак и другие отношения семейной жизни с нравственным пониманием, которое крайне редко встречается в древности. С другой стороны, он отдаёт дань национальному греческому предрассудку и господствующим общественным условиям, когда делает несостоятельную попытку оправдать рабство; он приводит то соображение, что есть люди, которые способны лишь к физическому труду и потому должны находиться под властью других, и полагает, что таково в общем отношение варваров к эллинам. И то же следует сказать и обо всех его рассуждениях о заработке и имуществе, в которых он допускает, как естественные, только те виды труда, которые направлены на непосредственное удовлетворение потребностей, относясь с недоверием и презрением ко всем денежным заработкам и находя всякую ремесленную деятельность недостойной свободного человека. В своём учении о формах государственного устройства Аристотель не указывает, как это делал Платон в «Государстве», одного устройства, как единственно правильного, и не противопоставляет ему все остальные формы государственного устройства в качестве ложных; напротив, он сознает, что формы государственного устройства должны определяться характером и потребностями народа, для которого они предназначены; и что даже то, что само по себе несовершенно, все же может оказаться лучшим из всего, чего можно достигнуть при данных условиях. Правильность государственного устройства зависит от определения цели государства, и правильные устройства суть те, в которых последней целью государственной жизни служит не преимущество правящих, а общее благо, и все остальные устройства ложны; но форма государственного устройства зависит от распределения политической власти. А это распределение должно зависеть от фактического значения различных классов народа для государственной жизни; ибо государственное устройство лишь тогда жизнеспособно, когда его защитники сильнее его противников, и они лишь тогда справедливо, когда оно даёт гражданам равные политические права, поскольку они неравнозначны между собой. Но важнейшие различия между гражданами касаются их «добродетели» (т. е. их личной годности во всем том, от чего зависит благо государства), их имущества, их благородного или низкого происхождения, их свободы. Правда, Аристотель усваивает традиционное различие форм государственного устройства по числу правящих и, согласно этому, насчитывает вместе с Платоном шесть главных форм государственного устройства: монархию, аристократию, республику (которая называется также тимократией), в качестве правильных форм, и демократию, олигархию и тиранию, в качестве ложных; однако он не упускает заметить, что это различие по числу правящих имеет лишь производное значение: монархия естественно возникает там, где один человек настолько превышает всех остальных по политической годности, что является прирождённым властителем; аристократия возникает там, где такое же преобладающее значение имеет меньшинство, и, наконец, республика возникает там, где все граждане стоят на приблизительно одинаковом уровне личной годности (что, впрочем, по существу бывает лишь в отношении военной доблести). Когда же руководство государством попадает в руки либо большинства неимущих и свободных, либо меньшинства богатых и знатных, либо, наконец, отдельного лица, властвующего насилием, то возникает демократия, олигархия, тирания; и теми же моментами определяется степень участия в государственной власти тех или иных элементов в смешанных формах государственного устройства. Нельзя, однако, не заметить, что Аристотелю не удалось вполне согласовать и без колебаний провести эти различные точки зрения. В основу своего изображения «лучшего государства» Аристотель, как и Платон, кладёт условия греческой городской республики. Это есть греческая республика, потому что Аристотель, вместе с Платоном, находит только у эллинов те качества, которые делают возможным сочетание свободы с государственным порядком. И это есть республика, ибо условия для существования монархии в его смысле он находит разве только в давно прошедшей героической эпохе; Аристотель полагает, что в его время отдельная личность не может уже настолько возвышаться над всеми остальными, чтобы свободный народ добровольно переносил её исключительное господство. Его образцовое государство есть «аристократия», которая по своей основной идее весьма близка к платоновской, хотя в понимании самого Аристотеля значительно уклоняется от последней. Все граждане государства должны иметь право участвовать в государственном управлении и призываться к осуществлению этого права, когда они достигнут определённого возраста. Но гражданами в лучшем государстве должны быть лишь те лица, которые в силу своего положения и образования способны руководить делами государства. Поэтому Аристотель, с одной стороны, требует, как и Платон в «Законах», чтобы вся физическая работа — деятельность земледельческая и промышленная — выполнялась рабами или метэками; и с другой стороны, он вводит государственное воспитание, которое весьма приближается к воспитанию, требуемому Платоном. Впрочем, ни отдел о воспитании, ни вообще изображение лучшего государства не завершены в нашем незаконченном произведении; так напр., совсем не затронут вопрос, в какой мере государство должно заботиться о научном образовании. Наряду со своим образцовым государством, Аристотель также весьма тщательно обсуждает несовершенные формы государства. Он различает разные виды демократии, олигархии и тирании, которые получаются отчасти в результате различных свойств правящих элементов, отчасти в результате того, что особенности каждой такой политической формы могут осуществляться то более умеренно, то более решительно. Он исследует условия, от которых зависит возникновение, сохранение и гибель каждой такой формы государственного устройства, и соответствующие ей учреждённые и способы управления. Он ставит, наконец, вопрос, какое устройство лучше всего подходит большинству государств при обычных условиях и отвечает: это есть такое сочетание олигархических и демократических учреждений, при котором центр тяжести государственной жизни приходится на зажиточное среднее сословие; ибо этим ходу государственной жизни обеспечивается та устойчивость и то соблюдение правильной середины, которые несут в себе вернейший залог длительности такого устройства и лучше всего соответствуют этическим принципам нашего философа. Аристотель называет эту государственную форму республикой («политией»), но не указывает её отношения к одноимённой форме, которую он привёл, не описав её точнее, в числе правильных устройств. К этой форме близка та, которая называется «обычной аристократией». Впрочем, и эту часть «Политики» Аристотеля не доведена до конца. |
Риторика и учение об искусстве. Отношение Аристотеля к религии
http://www.bm-info.ru/pages/63.htm
Некоторого рода среднее положение между «практическими» науками и науками о творчестве занимает риторика. А именно, с одной стороны она определяется как учение об искусстве, а с другой стороны, — как ветвь диалектики и политики или этики, применение диалектики для целей политики. Задача оратора состоит в убеждении слушателей через вероятные основания; задача риторики же — в техническом руководстве к этой деятельности в различных областях, на которые направлена совещательная, судебная и убеждающая речь. Поэтому главный отдел риторики составляет учение об ораторских доказательствах, которому посвящены I и II книги «Риторики»; по сравнению с этим делом, Аристотель приписывает лишь подчинённое и условное значение тому, в чем риторика доселе привыкла, главным образом, искать свою силу — возбуждению гнева или сострадания, изяществу речи, искусности изложения. Из изящных искусств Аристотель, по-видимому, обсуждал в специальных работах только поэзию; и так как его «Поэтика» дошла до нас лишь в неполном виде, то из сочинений нашего философа нельзя извлечь не только законченной эстетической теории, но и законченного учения об искусстве. Основное понятие современной эстетики — понятие красоты — остаётся у Аристотеля столь же неопределённым, как и у Платона, и не различается точнее от блага. Искусство Аристотель, подобно Платону, подводит под понятие подражания; но то, что оно изображает через подражание, есть, согласно Аристотелю, не чувственное явление, а внутренняя сущность вещей, не то, что фактически совершилось, а то, что должно совершаться согласно природе данного предмета: образы искусства суть типы общих законов; и потому поэзия ценнее и ближе стоит к философии, чем история. И именно на этом основано её своеобразное действие. Аристотель различает, прежде всего в отношении музыки, четвероякое употребление искусства: оно может служить для развлечения, для нравственного развития, для интеллектуального удовольствия, сопоставляемая с и для «очищения», и всякое искусство может быть использовано в одном из этих направлений; однако, простое развлечение никогда не может быть последней целью искусства; три же остальные его действия все основаны на том, что художественное произведение на индивидуальном примере выражает и делает наглядным общие законы. Точно так же и катарсис (очищение), т. е. освобождение от вредных душевных движений, нельзя усматривать вместе с Бернайсом и др., только в том, что аффектам даётся возможность разрядиться через проявление при созерцании художественного произведения; художественное очищение, в отличие от иного, может быть обусловлено лишь таким возбуждением душевных движений, при котором последние подчиняются твёрдой мере и закону и с личных переживаний и состояний направляются на то, что общее всем людям. В этом смысле надлежит понимать знаменитое определение трагедии. О религии Аристотель высказывался лишь мимоходом. Его собственная теология есть абстрактный монотеизм, который исключает всякое вмешательство божества в ход мира; и если он и находит в природе и её обусловленной целью деятельности, и ещё яснее — в человеческом духе — нечто божественное, то все же он далёк от мысли сводить какие-либо явления к иным причинам, кроме естественных, и в его системе нет места для сократовской веры в провидение даже в той форме, в которой её усвоил себе Платон. Точно так же у него нет и веры в посмертное воздаяние. Он признает в божестве последнее основание связи, порядка и движения мироздания, но все частные явления в мире должны быть объяснены из чисто естественных причин; он поклоняется божеству, восхищается им и любит его, но не требует от него взаимной любви и особой заботы о себе. В религии своего народа он, конечно, усматривает нечто истинное, как во всяком общераспространённом и давнишнем убеждении; но эта истина заключается только в вере в божество и в божественную природу неба и звёзд; «всё же остальное — мифические придатки», которые философ выводит частью из склонности людей к антропоморфическим представлениям, частью из политического расчёта. Но он хочет, чтобы в государстве сохранялась существующая религия, и он не требует никаких её преобразований, вроде тех, которые считал необходимыми Платон. |
Перипатетическая школа
http://www.bm-info.ru/pages/64.htm
После смерти своего основателя перипатетическая школа получила главу в лице его верного друга, учёного и красноречивого Феофраста из Эреса на Лесбосе (умер в 288/6 г. до P. X. в возрасте 85 лет). Своей долгой и успешной учебной деятельностью и своими многочисленными работами, охватывавшими все области философии. Феофраст много содействовал распространению и укреплению школы; он оставил ей также по завещанию собственную землю. В качестве философа он, правда, в общем всецело стоял на почве аристотелевской системы, но пытался в частностях дополнить и исправить её самостоятельными исследованиями. Вместе с Евдемом он в некоторых отношениях расширил и изменил аристотелевскую логику; главнейшие изменения состояли в отдельном обсуждении учения о предложениях, в сведении различий в модальности суждений на степень субъективной достоверности, в обогащении силлогистики учением о «гипотетических» умозаключениях, к которым, однако, причислялись и разделительные умозаключения. Феофраст находил далее, как свидетельствует отрывок из его метафизического сочинения, некоторые трудности в существенных определениях метафизики Аристотеля, в особенности в учении об обусловленной целью деятельности природы и об отношении перводвигателя к миру; мы не знаем, как он разрешал эти трудности, но во всяком случае из-за них он не хотел отказываться от самих этих учений. Он видоизменил учение Аристотеля о движении и приводил существенные возражения против его определения пространства; однако, в преобладающем большинстве случаев он следует за физикой Аристотеля; в частности, он защищал (против стоика Зенона) учение о вечности мира. Его два сохранившиеся произведения о растениях, которые, впрочем, в своих руководящих идеях всецело примыкают к Аристотелю, сделали из него учителя ботаники для всего периода средних веков. Деятельность человеческого мышления он обозначает, уклоняясь от Аристотеля, как движение души; он подробно отмечал трудности, связанные с различием между страдательным и действенным разумом, но из-за них не отказывался от самого этого различия. Его этику, которую он излагал во многих сочинениях и подробно развивал с большим знанием людей, стоики упрекали в чрезмерной оценке внешних жизненных благ; однако между ним и его учителем в этом отношении существует, в крайнем случае, лишь малозаметное различие в степени. Далее уклоняется он от Аристотеля своим отрицательным отношением к браку, который, по его мнению, мешает научной деятельности, и своим порицанием кровавых жертв и употребления мясной пищи, что он обосновывал на сродстве всех живых существ. Напротив, он следует лишь примеру Аристотеля, когда утверждает, что все люди, а не только члены одного народа, по природе связаны и родственны между собой. Наряду с Феофрастом, наиболее заметным из личных учеников Стагирита является Евдем из Родоса, который также был преподавателем философии, вероятно на своей родине. Он приобрёл большую заслугу в истории науки своими учёными историческими работами. В своих воззрениях он ещё менее уклонялся от своего учителя, чем Феофраст: Симплиций называет его вернейшим учеником Аристотеля. В логике он присоединялся к реформам Феофраста; в своей физике, как свидетельствуют отрывки из неё, он всецело, и нередко дословно, воспроизводил «Физику» Аристотеля. Существенное различие между его этикой (включённой в собрание сочинений Аристотеля) и этикой последнего состоит в том, что он, по примеру Платона, тесно связывал этику с теологией. А именно, он, с одной стороны, выводит склонность к добродетели из божества, и с другой стороны — точнее определяет ка богопознание то созерцание, в котором Аристотель усматривал высшее счастье; ценность всех вещей и поступков измеряется у него их отношением к этому богопознанию. Внутреннее единство всех добродетелей он находит в любви к благому и прекрасному ради них самих. Третий перипатетик, Аристоксен из Тарента, известен дошедшей до нас «Гармоникой» и другими сочинениями по музыке. Перейдя из пифагорейской школы в перипатетическую, этот философ соединял в своих нравственных предписаниях, как и в своей теории музыки, пифагореизм с аристотелизмом. Вместе с некоторыми из младших пифагорейцев он признавал душу гармонией тела и потому отрицал её бессмертие; и в этом отношении к нему примыкал его соученик Дикеарх из Мессины. Последний уклонялся от Аристотеля в том отношении, что отдавал практической жизни преимущество перед теоретической; тогда как его «Триполитик» по существу стоит на почве аристотелевского государственного учения. От Фания и Клеарха до нас дошли лишь немногие, по большей части исторические замечания (от первого также — естественно-исторические); Каллисфен, Леон из Византия и Клит известны нам лишь как историки, Meнон — как врач. То же можно сказать и об учениках Феофраста Деметрии Фалерском, Фуриде, Хамелеоне, Праксифане: все они — скорее учёные и литераторы, чем философы. Тем более значителен Стратон из Лампсака, прозванный «физиком», преемник Феофраста, стоявший в течение 18 лет во главе перипатетической школы в Афинах. Этот проницательный исследователь не только находил нужным исправлять взгляды Аристотеля о отдельным вопросам, но он также выступил против всего дуалистически-спиритуалистического мировоззрения Аристотеля; он отождествлял божество с бессознательно действующей силой природы и вместо аристотелевской телеологии требовал чисто физического объяснения явлений; последние основания явлений природы он усматривал в тепле и холоде и особенно в первом, как деятельном начале. В связи с этим он устранил также в человеке дух, как особую сущность, отличную от животной души, и рассматривал все душевные деятельности, мышление, как и ощущения, как движения одной и той же разумной сущности, которая помещается в голове, в промежутке между бровями, и распространяется отсюда по различным частям тела (по-видимому, вместе с пневмой, которая служит её субстратом). За Стратоном следовал Ликон, который руководил школой в течение 44 лет, до 228/5 г. до P. X.; за ним Аристон из Кеоса, за Аристоном — Критолай из Фаселиды в Ликии, который в 155 году, по-видимому, уже в преклонном возрасте (он дожил до 82 лет) месте с Диогеном и Карнеадом был посланником Афин в Риме; за зим — Диодор из Тира, и за последним (вероятно, около 120 г. до P. X.) — Эримней. Современниками Ликона были Иероним из Родоса и Пританид; в начале второго века жил Формионв Эфесе. Философские труды этих лиц, по-видимому, почти исключительно ограничивались сохранением традиционных учений перипатетической школы, и притом они преимущественно занимались практической философией; лекции Ликона, Аристона, Иеронима и Критолая славились своей блестящей формой. Критолай защищал вечность мира против стоиков, но, с другой стороны, сближался с ними в том отношении, что считал божественный, как и человеческий разум связанным с эфиром, как его субстратом. Существенное уклонение от аристотелевской этики нам известно только в отношении Иеронима: он объявлял высшим благом отсутствие страданий, которое он, однако, резко отличал от положительного удовольствия. Менее значительны уклонения Диодора: хотя он и находил высшее благо в добродетельной и безболезненной жизни, но необходимым условием такой жизни он вместе с Аристотелем считал добродетель. Точно так же неподлинные части нашего собрания сочинений Аристотеля, которые мы можем отнести к третьему веку или, по крайней мере, к эпохе до конца второго века, уклоняются от Аристотеля лишь в деталях, которые имеют мало значения для всей системы в целом. И если в них можно найти лишнее свидетельство тому, что научная жизнь не вымирала в перипатетической школе и после Феофраста и Стратона, то они вместе с тем подтверждают и то, что эта школа умела разве только исправлять и дополнять Аристотеля в частных вопросах, но не могла открыть новых путей для разрешения более общих задач. |
Аристотель. Энциклопедия
|
Великие философы. Аристотель
|
Аристотель - Афинская школа
|
Философия Аристотеля
|
Социальные взгляды Аристотеля
|
Аристотель: как один человек научил весь мир мыслить
https://slon.ru/posts/54179
24 июля, 14:42 Советник руководителя Аналитического центра при Правительстве РФ Что Аристотель (384–322 гг. до н.э.) – величайший из философов, знают, возможно, даже те, кто о нем не знает ничего, кроме имени. Но даже те, кто читал Аристотеля, затрудняются объяснить, чем же он так велик. Самый короткий ответ будет таков: Аристотель создал приемы и методы мышления, которыми мы пользуемся до сих пор. Попробуем разъяснить, что именно это означает и почему почти 2500 лет спустя Аристотель остается незаменим. До Аристотеля греческая философия существовала уже несколько столетий, это была почтенная история со своими традициями. Отсчет классической греческой философии принято вести от Сократа, но еще до Сократа были и Фалес, и Пифагор, и Зенон. Аристотель принадлежал к третьему поколению философов после Сократа, учился у Платона в его Академии (напомним, что Академия не название школы, а место, где Платон собирался с учениками – священная роща, посвященная легендарному герою Академу, общественное место за стенами тогдашних Афин). Но именно Аристотель стал опорным камнем следующих тысячелетий философии, науки и в целом создателем способа понимать вещи. Расцвет греческой философии пришелся на время, когда полисная Греция уже клонилась к закату. Эпоха греко-персидских войн, просвещенного правления Перикла в Афинах осталась в прошлом столетии, Пелопоннесская война Спарты и Афин разорила оба государства. В молодости Аристотеля сильнейшим государством-гегемоном Греции были еще Фивы, но царь Македонии Филипп, при чьем дворе вырос Аристотель, постепенно одолел всех своих соперников-эллинов и собрал силы и ресурсы, которые позволили его наследнику и ученику Аристотеля Александру покорить Персидскую державу и создать на ее месте огромную эллинистическую монархию. Со смертью Александра мир вступил в новую эпоху эллинизма, в котором греческая культура стала мировой. Все правящие династии нескольких будущих столетий были основаны учениками Аристотеля. реклама Аристотель родился в принадлежавшем Македонии греческом городе Стагир (недалеко от горы Афон) – отсюда его алиас «Стагирит», «уроженец Стагира». Его отец Никомах был придворным лекарем царя Аминты Македонского (отца Филиппа Македонского и деда Александра Великого). Аристотель покинул родину в возрасте 18 лет, уехав учиться в Афины. Следующие 20 лет жизни (367–347 гг. до н.э.) он провел в Академии учеником Платона и покинул Афины, когда Платон то ли умер, то ли умирал. Академия перешла по наследству к племяннику Платона, Спевсиппу, который и близко не мог сравниться с дядей, а македонцам стало небезопасно находиться в Афинах. Еще два года Аристотель прожил у друга Гермия, тирана (правителя) города Атарней в Малой Азии, но затем Гермия казнили персы, заподозрив в нем союзника Македонии, и Аристотель после недолгих путешествий осел в 343 году до н.э. в столице Македонии Пелле, неподалеку от родного Стагира, получив приглашение от царя Филиппа стать наставником юного царевича Александра и его друзей – Птолемея (будущего царя Египта) и Кассандра (будущего царя Македонии). В 335 году Александр Великий разорил Фивы и стал новым гегемоном Эллады, а Аристотель вернулся в Афины. Александр продолжит многолетние войны с Персией, создаст империю и умрет, оставив ее своим диадохам, которые разделят ее на новые эллинистические монархии. А Аристотель создает в Афинах свою школу, Ликей (по названию места, посвященного образу Аполлона-волка, «ликос» – «волк»). Изначально ликеисты собирались на лекции под колоннадой (перипатос), в последующие столетия их по созвучию стали называть «перипатетиками» – «гуляющими философами», хотя Аристотель вел занятия не на ходу, а стоя перед аудиторией, сидевшей в тени на ступенях колоннады. В дальнейшем, возможно, Ликей получил новые здания (их фундаменты открыты для посещения с 2009 года), где хранились дары Александра – захваченные им в походах книги, редкие животные и растения, диковины и прочие интересовавшие Аристотеля предметы. Именно в это время, по-видимому, Аристотель и написал основной массив своих сочинений. https://slon.ru/images/photos/aca162...9b0dacc61.jpeg Итальянская рукопись работ Аристотеля с миниатюрами. Художник Джироламо да Кремона, 1483 Далеко не все, что было написано Аристотелем, дошло до нашего времени. Известно, что древние различали «экзотерические» («популярные») и «эзотерические» («для внутреннего пользования школы») сочинения. Но мы не знаем даже, к какой категории относятся дошедшие до нас работы, не говоря уже о том, сколько всего их было. Страбон и Плутарх сообщают, что библиотека рукописей Аристотеля передавалась по наследству и долгое время пролежала в сыром погребе. Через несколько столетий, в 86 году до н.э., римский диктатор Луций Корнелий Сулла, посетив Грецию, потратил много сил на поиск всех уцелевших сочинений Аристотеля, перекупил рукописи у купившего их ранее богача Аполликона и передал свои находки в Рим, где философ Андроник Родосский обработал их, очистил от правок и реконструкций Аполликона и впервые стал издавать Аристотеля в большом числе экземпляров. Очевидно, уже Сулла и Андроник знали, что часть текстов Аристотеля утрачены навсегда. После падения Римской империи много столетий основными переписчиками Аристотеля были не европейцы, а арабы, сирийцы, армяне. Европа много столетий знала Аристотеля по латинским переводам «последнего римлянина» Боэция (нач. VI века). Средневековый «корпус Аристотеля» был собран из текстов, сохранившихся на любых языках, и содержал в себе не только собственные сочинения Аристотеля, но и тексты, которые благодарные потомки приписали его авторитету. Современная наука считает, что тексты «псевдо-Аристотеля» – это отчасти сочинения его школы, отчасти книги, вообще не имеющие отношения к Аристотелю. Но несколько ключевых сочинений Аристотеля – среди них «Органон», «Физика», «Метафизика», «Политика» и «Никомахова этика» – прошли через все времена и оказали на мир неизгладимое влияние. Для современного читателя понимание Аристотеля по большей части тяжелый труд. Термины Аристотеля для него темны. Однако за ними скрыто содержание, которое привычно нам даже не до очевидности, а до непонимания, зачем его вообще понадобилось формулировать. Аристотель продумал принципы создания типологий и классификаций, которые легли в основу наших последующих представлений о мире. Когда мы мыслим – мы, сами того не осознавая, пользуемся техниками и методами Аристотеля. Современному читателю легко дается «Политика» – типология форм правления, созданная Аристотелем, знакомая нам по школьным учебникам и газетам. Пары «монархия – тирания», «аристократия – олигархия» легко ложатся в наше мировоззрение. А вот то, что третья пара, «полития – демократия», у Аристотеля означала не то, что привыкли понимать под демократией мы, изучающих Аристотеля часто ставит в тупик. Мы привыкли считать «демократию» позитивным институтом, а для Аристотеля это власть эгоистической толпы, в то время как «полития» сочетает в себе преимущества и единого руководства, и влияния лучших граждан, и учет интересов всех и каждого без недостатков «тирании», «олигархии» и «демократии». Впрочем, для гибкого ума это и повод задуматься, что же построил современный мир: хорошую Аристотелеву политию или демократию, ведомую властолюбивыми демагогами-эгоистами? Кстати, и термин «демагог» – «ведущий народ», происходит из времен полисной демократии, когда он обозначал популярного политика, способного манипулировать массовой поддержкой в своих интересах. Другие тексты Аристотеля имеют репутацию намного более «темных». Название одного из них, «Метафизика», стало метафорой для «Что-н. непонятное, заумное, чересчур отвлеченное» (Толковый словарь Ожегова, 1949), хотя изначально не было даже термином Аристотеля – так его античный издатель Андроник Родосский назвал четырнадцать сочинений, следовавших за «Физикой» («мета Физика» – др-гр. «после “Физики”»). Но «Метафизика» содержит не темные умствования обо всем и ни о чем, а четко и понятно раскладывает на элементы то, что мы бы сейчас назвали «теорией познания». Аристотель разбирает отличия «опыта», «искусства» и «мудрости», различая их примерно так же, как мы различаем «восприятие», «прикладное знание» и «теоретическую науку». «Опыт», по Аристотелю, состоит из «чувств» и «памяти» и есть и у животных, «искусство» обобщает опыт, а «мудрость» анализирует причины «вещей» (то есть наблюдаемого мира в целом). Опираясь на эти положения, Аристотель обсуждает различные аспекты и спорные вопросы представлений о мироздании. Вот что Аристотель пишет в 13-й главе «Метафизики»: Цитата:
Один из самых влиятельных трудов Аристотеля известен как «Органон». Это тоже термин Андроника Родосского. «Органон» обычно называют первым системным изложением формальной логики, но значение этого труда, а особенно его первой части, «Категорий», намного больше. Собственно, и термин «категория» в значении «интеллектуальная метка-обобщение» был введен именно Аристотелем. «Категории» содержат понятия «сущности», «свойства», «количества», «качества», «отношения» и другие предикаты – базовые понятия рассуждения. Вот типичный отрывок из «Органона»: Цитата:
https://slon.ru/images/photos/b4d5e5...6aa8dda1e.jpeg Франческо Хайес. Аристотель На этом месте наш современник, имеющий опыт изучения компьютерных наук, начнет испытывать смутное чувство узнавания. Действительно, перед нами концепты объектно-ориентированного программирования (ООП). Аристотелевы «сущности», по сути, те же объекты, «первичные сущности» – инстанции, «вторичные» – классы, «связи» стали «методами», «количества» – типы переменных, целочисленные и с плавающей точкой, а «свойства» вообще не переименовывались. Создатели ООП вдохновлялись систематикой Аристотеля, и это не секрет (Rayside D., Campbell G., An Aristotelian Understanding of Object-Oriented Programming. ACM, 2000). Но Аристотель стал основой ООП не из экзотики, а от удобства. Вот еще один современный спор, который не решается без Аристотелевых категорий. Используя большие данные, можно вычислить единичного человека по совокупности его признаков – интересов, действий, характеристик. Но значит ли это, что большие данные тождественны персональным – имени, фамилии, адресу, документам? Нет, поскольку персональные данные указывают на лицо как уникальную единицу, а большие данные ловят пересечение множеств; и пусть в этом подмножестве только один член, но все равно это не единица, а подмножество. Или, говоря словами Стагирита, персональные данные – первичная сущность, а большие данные – вторичная. Влияние Аристотеля на последующие эпохи было колоссальным. «Последний римлянин» Боэций использовал Аристотеля как основу своей педагогики. Исламские средневековые теологи-хакамы считали его Первым Учителем. Средневековые схоласты с X по XIV век считали Аристотеля непререкаемым авторитетом, так же относились к нему и ранние гуманисты. В XV веке Аристотеля уже было принято критиковать – так тесно стало в нем мыслителям, выжавшим все, что можно, из каждого слова Стагирита. В XVI веке Аристотеля уже высмеивали, в XVII веке Фрэнсис Бэкон назвал свое эпохальное сочинение о научном методе «Новый Органон», претендуя на то, что нашел способ наконец-то системно заменить ученость Аристотеля, в XVIII веке Просвещение снова вернулось к Аристотелю уже как к образцу прошлой славы, в XIX веке труды Аристотеля перевели и критически изучили заново, а Дж. Буль создал на базе Аристотеля свою алгебру логики, которая легла в основу всех компьютерных достижений XX и XXI веков. Каждая эпоха находила в Аристотеле что-то свое, но ни одна не смогла забыть его. И даже если захочет – не сможет, потому что сделать это в принципе невозможно. Классификаторы Аристотеля – это структура, незримо пронизывающая всю интеллектуальную активность нашего мира, на которой она держится, как на каркасе. Вспомним, как учат детей в детском саду? «Возьми шарик. Покажи красный кружок. Вставь кубик в дырочку. Как говорит кошечка? Чей это мячик?» Несложно узнать в каждом из этих приемов категории Аристотеля. Аристотель вошел в нашу жизнь, как мука в пирог. Бывает пирог с начинкой и без, бывает печеный, жареный или вареный, бывает из слоеного или дрожжевого теста. Но не бывает пирога без муки. Так же и Аристотель стал для нашей цивилизации ее абсолютным интеллектуальным наполнителем. Аристотеля можно чтить. Аристотеля можно боготворить. Аристотеля можно обличать. Аристотеля можно высмеивать. Аристотеля можно провозгласить устаревшим, безумцем или гением. Нельзя сделать лишь одно – избавиться от Аристотеля. Если те методы мышления, которые он создал, а мы приняли от него и внедрили в каждое наше действие, каждый шаг, каждую мысль, исчезнут, невозможно даже и представить, чем можно было бы их заменить. Как минимум ничем, а как максимум – вместе с ними исчезнем и мы, поскольку перестанем существовать как мыслящие существа. Возможно, то, что открыл Аристотель, для нас мог бы открыть и кто-то другой. Но то, что Аристотель сделал для нас, – сделал именно он. И каким был бы мир без Аристотеля, представить невозможно, потому что делать это придется тоже методами Аристотеля. |
Боэт Сидонский (перипатетик)
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91...82%D0%B8%D0%BA)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии Боэт Βόηθος Дата рождения: ок. 75 г. до н.э. Место рождения: Сайда Дата смерти: ок. 10 г. до н.э. Школа/традиция: перипатетики Боэт Сидонский (др.-греч. Βόηθος; ок. 75 г. до н. э. — ок. 10 г. до н. э.)[1] — греческий философ-перипатетик родом из Сидона, представитель позднего периода перипатетизма. Он был учеником Андроника Родосского,[2] в ранние годы учился в Риме и Афинах. Страбон упоминает Боэта и его брата Диодота в числе знаменитых людей Сидона, называет его своим учителем перипатетической философии.[3] Среди его произведений, все из которых были утрачены, было сочинение о природе души и комментарии к Категориям Аристотеля, которые упоминает Аммоний в аналогичной работе. Боэт Сидонский, согласно Аммонию, считал, что изучение трудов Аристотеля следует начинать с Физики, однако Аммоний полагает, что изучение Аристотеля следует начинать с сочинений о логике. Примечания 1.↑ «Commentators on Aristotle», A. Falcon, Stanford Encyclopedia of Philosophy, August 2005, webpage: UVA-Aristotle. 2.↑ Аммоний Гермий, Комментарии к Категориям"" Аристотеля. 3.↑ Страбон, Geographica, 16.2.24 |
Введение в послеаристотелевскую философию
http://www.bm-info.ru/pages/65.htm
Переворот, который был произведён в жизни греческого народа расцветом македонского могущества и завоеваниями Александра, должен был глубоко повлиять и на греческую науку. В восточных и южных странах грекам открылось необозримое поле деятельности, оттуда притекало множество новых воззрений, возникали новые центры международного общения и культуры, и в сами греческие школы все чаще вступали, в качестве учителей и учеников, эллинизированные представители восточных народов. С другой стороны, старая эллинская родина потеряла свою политическую самостоятельность и политическое значение, стала предметом спора для чужестранцев и ареной их битв; благосостояние и численность населения неудержимо падали; нравственная жизнь, которая давно уже не имела твёрдой опоры в старой народной вере в богов, и которая теперь лишалась поддержки сильной, направленной на великие цели политической деятельности, грозила потонуть в мелких интересах частной жизни, в погоне за наслаждениями и деньгами, в борьбе за ежедневное пропитание. При таких условиях было вполне естественно, что склонность и способность к свободному, чисто научному миропониманию иссякала, что на первый план выступили практические задачи, и что главная ценность философии все более искалась в том, чтобы она давала человеку убежище от жизненных горестей. Тем не менее, в силу склонности греческого народа к умозрению и глубоко укоренившихся со времён Сократа убеждений, для этой цели тоже оказывалась необходимой определённая научная теория. Понятно также, что осуществление указанной нравственной задачи усматривалось в конечном итоге лишь в том, чтобы личность стала независимой от всего внешнего и всецело сосредоточилась на своей внутренней жизни; и даже те направления, которые признавали ценность общественной жизни, требовали этой жизни, в согласии с условиями александрийской и римской эпохи, скорее в космополитическом, чем в политическом смысле. Этому содействовало и то, что уже Платон и Аристотель в их метафизике и этике содействовали отвращению личности от внешнего мира. |
Аристотель
http://filosof.historic.ru/books/ite...96/st024.shtml
Философия Аристотеля является не только определенным обобщением, но, можно сказать, логической переработкой и завершением всей предшествующей греческой философии. Аристотель родился в 384 г. до н. э. в г. Стагире (Македония). Его отец Никомах был придворным лекарем македонского царя Аминта II. В семье Аристотель приобрел определенные знания и глубокий интерес к естествознанию. В 17 лет под влиянием молвы об Академии Платона он покидает Стагиру и уходит в Афины, где становится учеником Платона. В Академии Аристотель в течение почти 20 лет развивает свои творческие способности. Сначала на него заметно влияла философия Платона, в частности учение об идеях. Однако менее чем за десять лет пребывания в Академии он «самоопределяется» и занимает критическую позицию по отношению к философии академиков. Ориентация его собственных философских поисков, несогласие с академической философией в основных вопросах заставили его в конце концов уйти из Академии. Он покидает не только Академию, но и Афины. Сначала он прибывает в Атарней (Малая Азия), но после смерти местного тирана, его друга Гермия, отправляется на остров Лесбос, а оттуда в 343 г. до н. э. по приглашению македонского царя Филиппа II переселяется в македонскую Пеллу, где становится учителем Александра, сына Филиппа. Когда Александр пришел к власти, Аристотель не одобрил его завоевательскую политику, что стало по-водом к постепенному охлаждению отношений между ними. После тридцати лет странствий Аристотель воз-вращается в Афины и основывает -собственную школу в афинском Ликее. Здесь во время прогулок он из-лагал своим ученикам проблемы философии, вопросы естественных и общественных наук. Поэтому шкелу Аристотеля называют иногда перипатетической (пери-патео — прогуливаюсь). Во второй половине IV в. до н. э. в политической жизни Афин соперничали две партии. С одной сторо-ны, «македонская партия», которая прилагала усилия к экономическому и политическому сближению Афин и других греческих городов с постоянно усиливающейся Македонией, и, с другой — «антимакедонская партия», которая ориентировалась на независимость Афин и их новое возвышение, как во времена Перикла. Аристотель, несмотря на его некоторое охлаждение к Алек-сандру, был активным сторонником экономического и политического сближения с Македонией. Поэтому, когда после смерти Александра Македонского (323 до н. э.) в Афинах к власти приходит «антимакедонская партия», он был вынужден покинуть город. Он уходит в Халкиду, на остров Эвбеи, где ведет интенсивную теоретическую работу, но менее чем через год умирает (322 до н. э.). Аристотель является создателем самой обширной научной системы из существовавших в античности. Она опиралась на обширнейший эмпирический материал как из области естествознания, так и из области общественных наук, который систематически собирали и накапливали его ученики. Научная деятельность Аристотеля — это не только вершина античного фи- лософского мышления, она была и большим вкладом практически во все тогда известные научные области: были созданы новые научные направления, он вме с учениками систематизировал науки, определял предмет и методы отдельных наук. Написал более 150 научных трудов и трактатов. В своем большинстве труды Аристотеля сохранились у его учеников и последователей. В эллинистический период, в I в. н. э., они были собраны, классифицированы и изданы последователем Аристотелевой философии Андроником Родосским. Их можно разделить на несколько тематических групп. К первой группе относятся работы, которые излагают наиболее существенные вопросы онтологического характера. Аристотель определяет эту проблематику как первую философию (проте философиа). Андроник Родосский все эти работы объединил в один трактат, который был назван «Метафизика» (название возникло случайно: эти труды в издании произведений Аристотеля следовали сразу за трудами, которые были посвящены вопросам естественных наук, т. е. за физикой). Следующую группу его работ представляют труды, посвященные вопросам философии природы и естественных наук, — «Физика», «О небе», «О возникновении и гибели», «Метеорология», «О возникновении животных» и др. Весьма обширную группу представляют работы, посвященные проблематике обществознания. Сюда относятся этические, политические, эстетические и другие трактаты — «Политика», «Никомахова этика», «Эвдемова этика», «Риторика», «Поэтика» и др. Выдающийся раздел его творчества представляют труды, посвященные логике и методологии, которые объединены под общим названием «Органон» (сюда относятся работы «Категории», «Об объяснении», «Первые аналитики», «Вторые аналитики», «Топики», «О софистических доказательствах»). Аристотель был, видимо, первым, кто глубоко и систематически исследовал все доступные ему работы предшествующих мыслителей. Систематически, хотя и через призму собственных воззрений, он рассматривает философские учения от древнейших мыслителей до своих современников. В этом смысле о нем можно говорить и как об историке философии. Большое внимание он уделяет наиболее существенным вопросам философии, ядром которой он считает онтологию — науку о сущем. Основой всякого бытия Аристотель считает так называемую первую материю 29. Эта первичная материя, однако, не определена (принципиально неопределима) ни одной из категорий, которыми мы определяем реальные (конкретные) состояния сущего Она образует, собственно, «потенциальную» предпосылку существования. И хотя она является основой всякого бытия, ее нельзя отождествлять с бытием и даже нельзя считать простой составной частью конкретного бытия. Наипростейшей определенностью этой первой категории являются, по Аристотелю, четыре элемента — огонь, воздух, вода и земля, с которыми мы встречались уже у досократовских мыслителей. Они представляют определенную промежуточную ступень между первой материей, которая чувственно непостижима, и реально существующим миром, который чувственно воспринимаем. У воспринимаемых чувствами вещей (их изучением занимается физика) можно различить две пары взаимно противоположных свойств — тепло и холод, влажное и сухое. Четыре основных соединения этих свойств, по Аристотелю, характеризуют четыре основных элемента: огонь является соединением теплого и сухого, воздух — теплого и влажного, вода — холодного и влажного, а земля — холодного и сухого. Эти четыре элемента — основа реальных (чувственно воспринимаемых) вещей 31. В то же время Аристотель допускает и возможность замены одного элемента другим, это становится возможным потому, что все элементы являются в принципе (конкретной) модификацией одной и той же первой материи. Конкретные, существующие (чувственно воспринимаемые) вещи являются результатом взаимодействия всевозможных комбинаций этих элементов. В отличие от первой материи они (как конкретное бытие) постижимы и определимы посредством основных категорий. Они суть соединения материи (гиле) и образа, формы (эйдос, морфе). Форма, по Аристотелю, образует из потенциального бытия (первой материи, четырех основных элементов) действительное, реальное бытие. Действительное бытие, таким образом, представляет собой единство материи и формы. Аристотель в этом учении, которое является, собственно, основой всей его философии и проходит через все его рассуждения, по-новому решает проблему отношения единичного и общего — как отношение двух сторон действительности. Этим он преодолевает разрыв между идеальным и реальным миром, столь разительный в системе Платона. При изучении конкретных вещей как реального бытия Аристотель говорит о первых и вторых сущностях. Первую сущность он отождествляет с индивидуальным бытием, с субстратом, с конкретной вещью как таковой. Характеризует ее как «то, в чем сказывается все остальное, в то время как сам он уже не сказывается в другом» 32. Первая сущность, согласно Аристотелю, выступает индивидуальным, неделимым и чувственно познаваемым бытием. От первых сущностей Аристотель отличает вторые сущности (иногда употребляется более адекватный термин — вторичные). Они определенным образом производны от первых сущностей. Вторичные сущности не постигают конкретное индивидуальное бытие, а являются в большей или меньшей степени родовым либо видовым определением. Аристотель характеризует их так: «...вторичными сущностями названы те, в которых, как в видах и родах, содержатся первые сущности» 33. Аристотелево учение о первичных и вторичных сущностях в то же вргмя свидетельствует о критическом отношении автора к сократовско-платоновской концепции идеализма. Если Платон признавал первичным реальным бытием общие и неизменные идеи, то Аристотель подчеркивал приоритет индивидуального, чувственно воспринимаемого. Вторичные сущности, постигающие общее (под влиянием идеалистической традиции понимаемые как неизменные), являются производными по отношению к конкретному, чувственно воспринимаемому бытию. Категории сущности (усиа) Аристотель считал основным средством познаваемости мира. Все другие категории служат для их определения. Эту проблему Аристотель решает с различных точек зрения 34. Об онтологических воззрениях Аристотеля многое говорит и его понимание движения. С движением как категорией мы встречаемся в десятой книге «Метафизики», где она связывается с категориями места, нахождения, активности и пассивности. Ряд мыслей, характеризующих понимание Аристотелем движения, заключены, в частности, и в «Физике». Здесь философ во многом находится под влиянием эмпирических исследований объективно существующей природы. Движение тесно связывается с конкретными формами бытия. Подчеркивается, что «движения помимо вещей не существует» 35. Можно найти также и высказывания, подтверждающие, что Аристотель считал движение вечным, ибо оно «всегда было и во всякое время будет»36. Несколько противоречивы взгляды Аристотеля, ка-сающиеся источника движения. Если Аристотель пола-гает, что, с одной стороны, движение присуще самим вещам и является самодвижением (например, в «Физике») , то, с другой стороны, возможно объяснение источника движения при помощи неподвижного первого двигателя (например, в «Метафизике»). Этот первый двигатель (бог) служит внешней причиной всякого движения, ему же движение не сообщается ниоткуда. Только ему одному движение присуще имманентно. «А так как то, что и движется, и движет, занимает промежуточное положение, то имеется нечто, что движет, не будучи приведено в движение; оно вечно и есть сущность и деятельность» 37. В «Категориях» Аристотель различает шесть видов движения: «возникновение, гибель, увеличение, уменьшение, перемену и изменение места» 38. Движение Аристотель весьма тесно связывал с изменением. В «Физике» он приводит четыре главных вида изменений: относящиеся к сущности, количеству, качеству и месту. В работе говорится и о том, что движение, относящееся к сущности, не может быть признано действительным, потому что в нем нельзя найти «противное». Это свидетельствует о понимании существования движения в связи с наличием противоположностей (см. «Категории»). «Противным движе-нию является просто покой. Противным отдельных движений являются отдельные движения, возникновению — гибель, увеличению — уменьшение, а изменению места — покой на месте. Наибольшая противоположность — это изменение противоположных мест, напри-мер движение вниз — движению вверх и движение вверх — движению вниз» 39. Наиболее общую характеристику движению Аристотель дает следующим обра-зом: реализация, осуществление сущего. Это значит, что движение выступает, собственно, переходом возможности в действительность. Тем самым движение становится практически универсальным свойством сущего. Процесс осуществления, т. е. переход возможности в действительность, тесно связан со взаимоотношением материи и формы. Движение является определенной тенденцией материи (как возможности) к осуществлению, реализации формы (как реальности). В этой концепции еще отражается остаток прежнего понимания действительности — телеологическая интерпретация развития. Шаг вперед по сравнению с предшествующей философией сделал Аристотель в понимании времени и пространства. Этим категориям он уделяет большое внимание как в «Метафизике», так и в «Категориях». Он видит тесную связь между конкретным бытием и временем, подчеркивает взаимосвязь времени и движения. О времени он говорит: «Время, таким образом, есть число движения в отношении к предыдущему и последующему и, принадлежа непрерывному, само непрерывно — это ясно» 40. Пространство Аристотель также связывает с движением тел, признает его субъективное существование, однако понимает его как «особую» необходимую реальность, которая может проявляться в движении тел, существуя независимо от них. В этом смысле понятие пространства у Аристотеля приобретает определенные метафизические черты. Столкновение материалистических и идеалистических подходов проявляется и в Аристотелевой ионцеп-ции причинности. Он различает четыре основных вида причин: материальную, формальную, активную, или воздействующую, и причину конечную, или целевую (кауза финалис). Материальная причина содержится в самой первой материи, в ее характере. В этом смысле она выступает так же, как и потенциальная причина. Формальная причина соединена с формой как активным принципом, который творит из материи (как потенциал бытия) «истинную реальность». Активная, или воздействующая (движущая), причина также соединена с источником движения и с процессом собственно перехода возможности в действительность. Наиболее высоко Аристотель ставит целевую, или конечную, причину, которая объясняет цель и смысл движения. Для понимания и объяснения сущего необходимо познать все виды причин. Однако при этом нельзя сказать, что они имеют одинаковое значение. Понятие формальных причин является более важным, чем познание материальных причин — такой вывод следует из учения Аристотеля о пассивной материи и активной форме. Место, которое он отводит целевой, или конечной, причине — уступка телеологии. Эта причина, собственно, делает возможным познание завершения развития, реализацию цели, которую Аристотель обозначает понятием энтелехия. Хотя в онтологических воззрениях Аристотеля проявляются определенные элементы идеализма и метафизичности (например, в его понимании пространства и времени, конечной причины, принципа целесообразности или понятия энтелехии), его убеждение в реальности внешнего мира, подчеркивание значения первых сущностей и производности вторичных, как и его рассуждения о движении в связи с существованием в нем противоречий, несут в себе зародыши материалистического и диалектического понимания действительности, что отмечалось во многих позднейших материалистических концепциях. Столкновение материалистических и идеалистических тенденций можно найти и в Аристотелевом понимании сознания (души). Аристотель придерживается той точки зрения, что душа присуща всем объектам, принадлежащим к живой природе, т. е. растениям, животным и человеку. В ряде своих работ он приходит даже к таким взглядам: «деятельность души обусловлена состоянием тела», «душа не существует без материи», что подтверждает определенную материалистическую тенденцию. Однако в «Политике» Аристотель говорит, что «одушевленное существо состоит прежде всего из души и тела; душа по своей сути является господствующим принципом, тело — принцип подчиненный» . С подобными мыслями можно встретиться в посвященном вопросам психики трактате «О душе»: «...душа есть причина и начало живого тела... душа есть причина как то, откуда движение, как цель и как сущность одушевленных тел» 42. В этом трактате душа рассматривается как форма, реализация, «первая энтелехия» природного тела 43. Отношение души и тела является в определенном смысле аналогией более общего отношения материи и формы. Душа, по Аристотелю, имеет три различных уровня: вегетативный — душа растений (речь идет здесь, собственно, об определенной способности к жизни), чувственный, преобладающий в душах животных, и разумный, присущий лишь человеку. Разумную душу Аристотель характеризует как ту часть души, которая мыслит и познает. Восприятие, т. е. способность иметь ощущения, характерно для низших ступеней души, однако способность мыслить является привилегией разумной души. Ощущения, согласно его воззрениям, неотделимы от тела (или телесности), но разум, разумная душа не связана телесностью, она вечна. Разуму, наконец, «лучше не быть связанным с телом» 44. Эти противоречивые воззрения Аристотеля весьма часто использовались позже философами-идеалистами. Более однозначно Аристотель высказывается о сущности познания. Он полностью признает первичность материального мира относительно воспринимающего субъекта. Основным и исторически первым уровнем познания он считает чувственное познание. При его посредстве мы познаем конкретное бытие, т. е. то, что он характеризует как первые сущности. При помощи чувственного познания человек, таким образом, овладевает единичным, индивидуальным. Хотя Аристотель считает чувственный уровень основой всего познания, он, однако, большое значение придает познанию общих взаимозависимостей и понятийному постижению общего. Постижение общего является привилегией разума, который, подобно чувствам, черпающим из реальности, черпает из чувственного опыта. Познание представлялось Аристотелю как развивающийся процесс. Оно развивается от простейших (элементарных чувственных) ступеней к предельно абстрактным. Его градация такова: ощущение, представление, опыт, усиленный памятью, искусство, наука, которая представляет вершину. Научное познание, таким образом, в понимании Аристотеля, представляется как вершина всего процесса познания. Его содержанием является познание общего. Так, собственно, возникает определенное диалектическое противоречие между ограниченностью чувственного восприятия познавать только единичное и возможностями научного познания постигать общее. Развитие науки и философии во времена Аристотеля еще не давало возможности соответствующим образом решить это противоречие. Несмотря на это, Аристотель правильно постиг тот факт, что общее можно познать не на основе созерцания или «воспоминания», но лишь посредством познания единичного и что мышление необходимо сопоставлять с практической деятельностью. Чувственное познание Аристотель считал в основе истинным. Ощущение, согласно его представлениям, непосредственно отражает индивидуальное бытие. И лишь когда процесс познания от уровня ощущений и непосредственных восприятий переходит к представлениям, возникают ошибки. Они преодолеваются соединением чувственно воспринимаемого предмета с соответствующим понятием. Это и есть имманентная задача научного познания. Научное познание (эписте-ма), опирающееся на чувственно познаваемую действительность и постигающее посредством абстракции понятие, Аристотель отличает от мнения (докса). Мнение также опирается на чувства. Однако оно представляет совокупность более или менее случайных фактов. Поэтому оно в лучшем случае может относиться лишь к единичному и случайному. Задача же научного познания сводится к постижению необходимого и всеобщего. Научное познание не ограничивается лишь эмпирией. Факт чувственного восприятия есть лишь следствие, при помощи которого постигается общее. Теоретическое познание, мышление является самобытным, однако его необходимо предохранить от пустой спекулятивности. Это ведет Аристотеля к развитию логики и логических концепций. С позитивным развитием теории познания связана и критика Аристотелем Платоновой концепции идей, весьма последовательная для того времени. Аристотель уже одним тем, что отводил важную роль чувственному познанию реального мира в процессе образования общих понятий, полемизирует с Платоном, который в этом вопросе занимал противоположную позицию. Он показывает, что концепция Платона о мире идей не способствует пониманию реального бытия, но скорее, наоборот, его затемняет. Более того, эта теория во многих отношениях спорна с точки зрения логики. Аристотель (в частности, в книге «Метафизика») подробно анализирует все противоречия, которые содержит теория Платона, и доказывает, что суть платоновской теории является в сущности ненаучной и мешает подлинному познанию. В. И. Ленин подчеркивал, что «критика Аристотелем „идей" Платона является критикой идеализма как идеализма вообще» 45. Важное место в наследии Аристотеля занимают труды, посвященные проблемам логики 46. Логику он понимал как орудие познания, точнее, научного познания. Отсюда название трудов Аристотеля, посвященных логике,— «Органон» (органон — орудие). Логическое мышление Аристотеля развивалось в тесной взаимосвязи как с его философскими воззрениями (в частности, в области теории познания), так и с его изучением природы и общества. Оно было вершиной логико-методологических воззрений древней философии и почти 2000 лет определяло дальнейшее развитие логического мышления. Аристотель, собственно, заложил теоретические основы логики как науки. Ему принадлежит заслуга формулирования закона противоречия и закона исключенного третьего. Эти законы долго принадлежали к основным законам логики высказываний. Свое значение они не потеряли и в наше время. Закон противоречия в сущности гласит, что при неизменных условиях невозможно, чтобы были одновременно истинными и некоторое высказывание, и его отрицание. Закон исключенного третьего объясняет тот факт, что из двух взаимно противоположных суждений в данных условиях истинным может быть только одно. Важным вкладом в развитие логического мышления было и создание первой цельной логической теории о категорическом силлогизме 48. Вся Аристотелева теория силлогизма тесно связана с его общефилософскими, и в частности методологическими, воззрениями. Она изложена в основном в работе под названием «Первые аналитики». Огромное значение имели и взгляды Аристотеля по вопросам дефиниций и определения, равно как и взгляды, которые в современных терминах можно определить как касающиеся образования, построения научных систем. В них Аристотель подходит к двум основным принципам. Первый принцип — убеждение, что доказательство может быть доказательством лишь тогда, когда оно реализовано необходимым числом шагов. В каждом научном положении следует исходить из неких очевидных утверждений, которые принимаются без каких-либо (научных) доказательств или обоснований. В случае, когда теория строится дедуктивно, такие очевидно ясные утверждения можно считать аксиомами. И второй принцип, который также тесно связан с теорией категорического силлогизма, свидетельствует о необходимости принимать правила, гарантирующие формальную правильность выводов. Эти два принципа характеризуют не только значение Аристотелевой дедуктивной логики, но и его подход к построению дедуктивной научной теории. Как в философии, логике, так и в трудах из области естествознания Аристотель был противником спекулятивных подходов. Несмотря на это, он в своих космологических воззрениях в значительной степени находился под их йлиянием. Космос, по Аристотелю, так же как и Земли, которая является его центром, имеет форму шара. Он состоит из многих концентрических небесных сфер, в которых движутся отдельные звезды. Ближе всего к Земле находится сфера Луны, дальше идет Солнце и другие планеты, а наиболее удалена от Земли (и ближе всего к первому двигателю) сфера неподвижных звезд. Все, что находится в пространстве от лунной сферы до Земли, наполнено материей, которую Аристотель определяет как «сублу-нарную». Она состоит из уже упомянутых четырех элементов. Все, что находится в пространстве от лунной сферы до Солнца, планет и звезд вплоть до гранил Космоса, наполнено эфиром (этэр), пятым элементом, материей надлунных сфер. Образованные из нее небесные тела являются неизменными и находятся в постоянном кругообразном движении. Земля же изменяется, но 'остается неподвижной. На космические взгляды Аристотеля заметное влияние оказали предшествовавшие ему воззрения и представления. В этой области он не был оригинальным мыслителем. Идеалистический контекст этого учения вместе с телеологической интерпретацией и учением о первом двигателе становится почвой для позднейшей теологической концепции мира. Неотделимой частью творчества Аристотеля являются его воззрения на развитие и организацию общества и учение о государстве, изложенные в трактате «Политика». В методологическом отношении Аристотель и в этой области остается верным своему подходу, т. е. исходит из познания существующей действительности. Прежде чем приступить к формулировке своих взглядов на идеальное государство, он изучил обширный материал, касающийся истории и политического устройства целого ряда греческих полисов. Его социальные представления, и в частности учение о государстве, были, естественно, классово детерминированы. Аристотель был представителем правящего класса древнего общества — класса рабовладельцев. Основным в его социальных взглядах была характеристика человека как общественного существа (зоон политикой). Жизнь в государстве является естественной сущностью человека. Государство Аристотель понимает как развитое сообщество общин, а общину — как развитую семью. Поэтому во многих случаях формы организации семьи он переносит на государство. Аристотель — последовательный защитник рабовладения, которое он считает естественным состоянием организации общества. Он говорит, что некоторые существа с самого рождения предопределены к подчинению, а другие — к господству. Этому естественному состоянию соответствует тот факт, что одни являются рабами, а другие — рабовладельцами. Несмотря на «увековечение» рабства, он осознает начинающиеся кризисные явления рабовладельческого общества. С такой же страстью, с .какой он защищает рабовладельческий строй, он выступает и против чрезмерного богатства, которое, по его мнению, нарушает стабильность общества. Общество свободных людей состоит, по Аристотелю, из трех основных классов граждан. Первый составляют очень богатые, их противоположностью являются крайне бедные, а между ними находится средний класс. Крайне бедные, т. е. свободные ремесленники и работающие за плату, являются гражданами «второй» категории. Большое богатство он считает результатом «противоестественного способа» приобретения состояния. Этот способ, согласно его взглядам, «противен человеческому разуму и государственному устройству». Для благополучного состояния государства особую важность представляют средние слои. Эти слои, как правило, действительно были опорой греческих рабовладельческих государств в эпоху их наибольшего расцвета. В их численном увеличении и усилении Аристотель видит спасение рабовладельческого порядка. Понятия «государство» и «общество» Аристотель по сути отождествлял. Сущность государства он видит в политическом сообществе людей, которые соединились для достижения определенного блага 49. Аристотель различает три хорошие и три дурные формы государства, последние возникают как деформация хороших. Здесь речь идет об определенной классификации изученных им законов. Хорошими он считает монархию, аристократию и политею: Плохими — тиранию (возникающую как деформация монархии), олигархию (деформация аристократии) и демократию (деформация политеи). Основными задачами государства Аристотель считает4 предотвращение чрезмерного накопления имущества граждан, чрезмерного роста политической власти личности и удержание рабов в повиновении. Он отвергает спекулятивное «идеальное государство» Платона. Идеальным он считает такое государство, которое обеспечивает максимально, возможную меру счастливой жизни для наибольшего числа рабовладельцев. Рабов и свободную бедноту он считает политически бесправными. Остальные свободные граждане (состоятельные) обязаны принимать участие в делах государства. Идеал государства, по Аристотелю,— общество, которое опирается на частную собственность на орудия труда, земли и рабов. Здесь речь идет, собственно, об идеализации афинского государства времен Перикла. Понимание Аристотелем устройства общества тесно связано с его воззрением на мораль. Здесь он во многом близок к Платону и Сократу. В отличие от Платона он, однако, обосновывает свои моральные принципы положением человека в реальном обществе и его отношением к государству. Государство, по Аристотелю, требует от гражданина определенных добродетелей, без которых нельзя достичь благосостояния общества. Добродетели Аристотель разделяет на две группы. Первая — дианоэтические (разумные) добродетели. Они относятся прежде всего к интеллектуальной и умственной деятельности. Вторая содержит этические добродетели, относящиеся к характеру человека. Добродетели первой группы возникают преимущественно путем обучения, второй — результат прежде всего привычки. Если речь идет о собственно поведении человека, то Аристотель видит гарантию добродетельной жизни, в частности, - в уклонении от крайностей. Он отвергает чрезмерное обогащение, чрезмерную власть, чрезмерную роскошь и т. д. В то же время он отвергает и идеал чрезмерной бедности, и отречение от материальных благ (как это было у киников). Основу уравновешенной и благополучной жизни он видел в умеренности. Через всю этику Аристотеля, впрочем, как и через всю политику, проходит принцип активной деятельности человека. При этом Аристотель отвергает усилия, направленные на обретение власти и наслаждений. Жизнь, в которой преобладают такие цели, он называет паразитической и характеризует ее как «животную», свидетельствующую о «рабском образе мышления». Достойной свободного гражданина он считает жизнь практическую (т. е. наполненную политической деятельностью) либо теоретическую (наполненную познавательной деятельностью и размышлениями) . Недостаточно знать, что есть добродетель, следует действовать и жить в соответствии с нею. Лишь это обеспечивает удовлетворенность, благость. Оригинальны и весьма плодотворны эстетические мысли Аристотеля. В отличие от Платона Аристотель придает искусству большое значение. Это видно уже из того, что искусство вместе с наукой он относит к высшим ступеням человеческой познавательной деятельности. И Аристотель в своих суждениях об искусстве употребляет понятие «подражание», однако в совершенно ином значении, чем Платон. Искусство не является внешним, поверхностным уподоблением, но отражает существенные взаимосвязи в форме объяснения (изложения) конкретного. Поэтому нередко искусство (в частности, поэзия) бывает более правдивым в изображении действительности, чем, например, история. Важными для понимания Аристотелем искусства являются мысли, касающиеся взаимоотношения содержания и формы произведения. В этом вопросе он опирается на свое решение вопроса об отношении материи и формы, как он его разрабатывал в своей философии. Форма как активный принцип творит из материи (как пассивного принципа, как возможности) действительность. Однако, несмотря на это, Аристотель в вопросах художественного творчества не подчиняет строго содержание форме. Художественность формы оценивается в соответствии с тем, насколько выражение внутренних взаимосвязей, характерных для изображаемой действительности, делает это изображение правдоподобным. Воззрения Аристотеля на искусство по сравнению со взглядами Сократа и Платона содержат значительно больше материалистических элементов. Аристотель исходит из существования окружающего мира. Определенную роль при формировании эстетических представлений сыграла и его в принципе материалистическая ориентация в области теории познания. Творчество Аристотеля является вершиной не только античной философии, но и всего древнего мышления, наиболее обширной и в логическом смысле наиболее разработанной системой познания. К. Маркс и В. И. Ленин характеризовали Аристотеля как крупнейшего ученого и мыслителя древности. Ряд современных специальных наук (этика, эстетика, логика и т. д.) имеет свое начало в его произведениях. Аристотель смог не только упорядочить, но и систематически обобщить достижения познания своего времени. Он дал начало в том или ином смысле большинству последующих философских систем. По своему характеру его творчество было выдающимся вкладом в развитие научных, в частности естественнонаучных, исследований. Содержательность и разработанность философской системы Аристотеля были универсальны. Длительное время его определяли как Философа с большой буквы. |
Философия Аристотеля
http://www.grandars.ru/college/filos...istotelya.html
http://www.grandars.ru/images/1/revi...da52779a4f.jpg Наше представление о древнегреческой философии будет неполным без анализа философского наследия Аристотеля (384 — 322 гг. до н. э.), одного из величайших мыслителей в истории человеческой цивилизации. Аристотель родился в Стагире, именно поэтому его иногда называют Стагиритом. В семнадцатилетнем возрасте Аристотель становится слушателем Платоновской академии и остается там в течение двадцати лет до смерти Платона. Покинув академию, он восемь лет был воспитателем знаменитого царя и полководца Александра Македонского. В 335 — 334 гг. неподалеку от Афин организовал учебное заведение под названием Ликей, где он вместе со своими последователями обучал учеников философии. Характеризуя взгляды Аристотеля, следует сказать, что вначале он находился под сильным влиянием учения Платона, но постепенно освободился от него, затем подвергает его критическому анализу и создает собственное философское учение. Поражает масштаб деятельности древнегреческого мыслителя. Практически не было в тот период науки, которой не коснулся бы Аристотель и в развитие которой он не внес бы свою лепту. Вот название лишь некоторых его работ, по которым можно составить представление о его научных интересах: “Категории”, “Аналитика первая и вторая”, “Физика”, “О небесных явлениях”, “О душе”, “История животных”, “Политика”, “Об искусстве поэзии”, “Метафизика”. В отличие от Платона, рассматривавшего в качестве всего сущего лишь идеи, Аристотель с других позиций трактует соотношение в бытии общего и единичного, реального и логического. Он не противопоставляет и не разделяет их, как это делал Платон, а объединяет. Сущность, а также то, чьей сущностью она является, не могут, согласно Аристотелю, существовать раздельно. Сущность находится в самом предмете, а не вне его и они составляют единое целое. Свое учение Аристотель начинает с выяснения того, какая наука или науки должны изучать бытие. Такой наукой, которая бы, абстрагируясь от отдельных свойств бытия (например, количество, движение), могла бы познать сущность бытия, является философия. В отличие от других наук, которые изучают различные стороны, свойства бытия, философия изучает то, что определяет сущность бытия. Сущность, считает Аристотель, это то, что лежит в основе: в одном смысле — это материя, в другом — понятие и форма, а на третьем месте — то, что состоит из материи и формы. При этом под материей подразумевается нечто неопределенное, которое “само по себе не обозначается ни как определенное по существу, ни как определенное по количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определенно сущее”. По Аристотелю, материя принимает определенность только с помощью формы. Без формы материя выступает лишь как возможность, и только приобретая форму, она превращается в действительность. Сущность — причина не только реально существующего, но и будущего бытия. В рамках этой парадигмы Аристотель определяет четыре причины, детерминирующие бытие: сущность и суть бытия, благодаря чему вещь такова, какова она есть; материя и субстрат — это то, из чего все возникает; движущая причина, означающая принцип движения; достижение поставленной цели и блага как закономерный результат деятельности. Идеи Аристотеля о познании существенным образом переплетаются с его логическим учением и диалектикой и дополняются ими. В области познания Аристотель не только признавал значение диалога, спора, дискуссии в достижении истины, но и выдвинул новые принципы и идеи о познании и, в частности, учение о знании правдоподобном и вероятностном или диалектическом, ведущем к знанию достоверному, или аподиктическому. Согласно Аристотелю, диалектике доступно вероятностное и правдоподобное знание, а истинное знание, построенное на необходимо истинных положениях, присуще только аподиктическому знанию. Разумеется, “аподиктическое” и “диалектическое” не противопоставляются друг другу, они связаны между собой. Диалектические знания, опирающиеся на чувственное восприятие, исходящее из опыта и движущееся в области несовместимых противоположностей, дает только вероятностное знание, т. е. более или менее правдоподобное мнение о предмете исследования. Чтобы придать этому знанию большую степень достоверности, следует сопоставлять различные мнения, суждения, существующие или выдвигаемые по выявлении сущности познаваемого явления. Однако несмотря на все эти приемы получить таким путем достоверное знание невозможно. Истинное знание, согласно Аристотелю, достигается не с помощью чувственного восприятия или путем опыта, а благодаря деятельности ума, который обладает необходимыми способностями для достижения истины. Эти качества ума присущи человеку не от рождения. Они существуют у него потенциально. Чтобы эти способности проявились, необходимо целенаправленно собрать факты, сконцентрировать ум на исследовании сущности этих фактов и лишь тогда станет возможным истинное знание. Поскольку из способностей мыслить, обладая которыми, мы познаем истину, — считает Аристотель — одними всегда постигается истина, а другие ведут также к ошибкам (например, мнение и рассуждение), истину же всегда дают наука и ум, то и никакой другой род (познания), кроме ума, не является более точным, чем наука. К теории познания Аристотеля вплотную примыкает его логика. Хотя логика у Аристотеля по содержанию имеет формальный характер, она является многопрофильной, так как включает в себя учение о бытии и учение об истине и познании. Поиск истины осуществляется через силлогизмы (умозаключения) с использованием индукции и дедукции. Существенным элементом поисков истины выступают десять категорий Аристотеля (сущность, количество, качество, отношение, место, время, положение, состояние, действие, страдание), которые он рассматривает как тесно взаимосвязанные друг с другом, подвижные и текучие. Вот один из примеров, показывающих, как с помощью логического анализа можно познать истину. Из двух силлогизмов: “все люди смертны” и “Сократ есть человек”, можно сделать вывод, что “Сократ смертен”. Нельзя не отметить вклад Аристотеля в классификацию наук. До Аристотеля хотя уже и существовали различные науки, но они были разрознены, отдалены друг от друга, не определена была их направленность. Естественно, это создавало определенные трудности и в их изучении, и в определении их предмета, и в области применения. Аристотель был первым, кто провел как бы инвентаризацию имеющихся наук и определил их направленность. Существовавшие науки он разделил на три группы: теоретические, куда вошли физика, математика и философия; практические или нормативные, в рамках которых политика выступает одной из главнейших; поэтические науки, которые регулируют производство различных предметов. В области социальной философии Аристотель выдвинул также глубокие идеи, что дает основание рассматривать его как мыслителя, стоявшего у истоков наших современных представлений об обществе, государстве, семье, человеке, праве, равенстве. Происхождение общественной жизни, формирование государства Аристотель объясняет не божественными, а земными причинами. Согласно Аристотелю, государство возникает естественным путем для удовлетворения жизненных потребностей, а цель его существования — достижение блага людей. Государство выступает как высшая форма общения между людьми, благодаря чему все другие формы человеческих отношений достигают совершенства и завершения. Естественное происхождение государства объясняется тем, что во всех людей природа вселила стремление к государственному общению, и первый, кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Выясняя сущность человека, закономерности его становления, Аристотель считает, что человек, по природе своей, существо политическое и свое завершение, можно сказать, совершенство он получает в государстве. Природа наделила человека интеллектуальной и моральной силой, которые он может использовать и во благо, и во зло. Если человек обладает нравственными устоями, то он может достигнуть совершенства. Человек, лишенный нравственных устоев, оказывается существом самым нечестивым и диким, низменным в своих половых и вкусовых инстинктах. Касаясь соотношения и соподчиненности триады: государство, семья, индивид, Аристотель считает, что “государство по своей природе предшествует индивиду”, что природа государства стоит впереди природы семьи и индивида, а посему “необходимо, чтобы целое предшествовало части”. Государство, и в этом Аристотель следует за Платоном, представляет собой некое единство составляющих его элементов, правда, не такое централизованное, как у Платона. Форму государственного правления Аристотель характеризует как политическую систему, олицетворяемую верховной властью в государстве. В зависимости от числа властвующих (один, немногие, большинство) определяется форма государства. При этом существуют как правильные, так и неправильные формы правления. Критерием правильных форм правления является их служение общим государственным интересам, неправильных — стремление к личному благу, выгоде. Тремя правильными формами государства выступают монархическое правление (царская власть), аристократия и политика (политика — это правление большинства, объединяющее в себя лучшие стороны аристократии и демократии). Ошибочные, неправильные — тирания, олигархия, демократия. В свою очередь, каждая форма имеет несколько разновидностей. Основную причину возмущения людей, приводящих порой к смене форм правления, в том числе, в результате государственных переворотов, Аристотель видит в отсутствии в государстве равенства. Именно ради достижения равенства осуществляются перевороты и восстания. В вопросе о земле Аристотель считает, что должны существовать две формы собственности на землю: одна предполагает общее пользование землей государством, другая — частное владение гражданами, которые должны на дружественных началах предоставлять выращенные продукты в общее пользование других граждан. Законодательство в государстве — это неотъемлемая часть политики. Законодатели должны это учитывать всегда с тем, чтобы умело и адекватно отражать в законах своеобразие данного государственного строя и тем самым способствовать сохранению и укреплению существующей системы отношений. |
Аристотель
http://rushist.com/index.php/greece-rome/433-aristotle
Аристотель— один из величайших философов Греции, творец самой законченной и всеобъемлющей системы греческой науки, основатель истинного естествознания и глава перипатетической школы; род. 384 до Р. Х. в Стагире, греческой колонии во Фракии, недалеко от Афона. Отсюда имя Стагирита, которое часто давалось Аристотелю. Отец его Никомах и мать Фестида были благородного происхождения. Никомах, придворный врач македонского царя Аминты III, прочил своего сына на ту же должность и, вероятно, сам первоначально обучал мальчика врачебному искусству и философии, которая в то время была нераздельна с медициной. Рано потеряв родителей, он отправился сначала в Атарней, в Малой Азии, а затем, на 18 году — в Афины, где прожил целые 20 лет. Там, под влиянием Платона, лекции которого Аристотель так же усердно слушал, как изучал его сочинения, дух ученика развился так быстро и мощно, что он скоро занял самостоятельное положение относительно своего учителя. Если же позднейшие писатели говорят об открытом раздоре между ними и охотно распространяются о неблагодарности ученика к учителю, то против этого решительно говорит всегда почтительный тон, в котором Аристотель ведет свою полемику против Платонова учения об идеях. Уважение Аристотеля к учителю засвидетельствовано, между прочим, отрывком элегии на смерть Эвдема, где Аристотель говорит о Платоне, что "дурной человек не имеет даже права хвалить его". Весьма естественно, что различие взглядов вело к спорам между двумя мыслителями, но Аристотель постоянно отзывается о Платоне с уважением, а иногда с большою важностью. "Если подобные отношения, — справедливо замечает один историк философии, — можно назвать неблагодарностью, то такую неблагодарность питают все ученики, которые не были рабскими последователями своих учителей". Аристотель http://rushist.com/images/greece/aristotel.jpg Основатель Ликея, Аристотель. Скульптура работы Лисиппа Невероятно также, чтобы еще при жизни Платона Аристотель основал свою собственную философскую школу, враждебную академии Платона. Против этого говорит тот именно факт, что немедленно после смерти Платона (347 до Р. Х.) Аристотель вместе с любимым учеником последнего Ксенофонтом переехал к атарнейскому тирану Гермию. Когда же Гермий изменой попал в руки Артаксеркса и был им убит, Аристотель женился на его племяннице Пифиаде и поселился с нею в Митилене. Отсюда македонский царь Филипп призвал его к своему двору (343) и вверил ему воспитание своего сына, 13-летнего Александра. С каким уменьем Аристотель выполнил свою задачу — об этом свидетельствует благородный дух его воспитанника, величие его политических замыслов и подвигов, щедрость, с которою он покровительствовал наукам и искусствам и, наконец, его стремления связать победу греческой культуры с успехами своего оружия. И если мы примем во внимание, что прямое влияние Аристотеля на Александра могло продолжаться не более трех или четырех лет, что до того и после того молодой наследник был окружен двором, где грубость нравов, придворные интриги, доходившие до заговоров и убийств, и весь строй жизни, чуждый всякой человечности, служили непроницаемым оплотом против всякой живой мысли и свободного проявления человеческих чувств, то мы поймем, до чего животворно и благодетельно было влияние великого философа. Отец и сын достойно наградили заслуги Аристотеля. Филипп восстановил разрушенную Стагиру, жители которой в знак благодарности ежегодно праздновали память Аристотеля (праздник был известен под именем Аристотелии), и много помогал Аристотелю в его естественно-научных исследованиях. С той же целью Александр подарил ему сумму в 800000 талантов (около 2 мил. руб.) и, по рассказу Плиния, отдал в его полное распоряжение несколько тысяч человек для приискания образцов животных, послуживших материалом для его знаменитой "Истории животных". Дружественные отношения Аристотеля к его знаменитому ученику расстроились, по-видимому, после казни Каллисфена, племянника философа, навлекшего на себя гнев царя жестоким порицанием его недостойного поведения и павшего жертвою несправедливо взведенного на него обвинения в покушении на жизнь Александра, в которое недруги Аристотеля постарались замешать и его имя. Еще раньше этого, в 334 г., Аристотель снова переехал в Афины и основал там свою школу в лицее, единственной гимназии, которая оставалась для него свободна, потому что академия была занята Ксенократом, а Киносарг — циниками. Школа его получила название перипатетической, оттого ли, что Аристотель имел привычку во время преподавания ходить взад и вперед (περιπατεϊν), или от тенистых аллей, окружавших место, где он учил. Его чтения были двоякого рода: утро он посвящал строго-научным занятиям в тесном кружке ближайших учеников (эзотерические или акроаматические лекции), а после обеда читал общедоступные лекции для всех, кто желал его слушать (экзотерические лекции). Но с этой тихой и мирной жизнью, отданной науке, он принужден был расстаться благодаря политическим страстям афинян, для которых Аристотель стал подозрителен по своим прежним отношениям к Александру и вообще по своим македонским симпатиям. Партия греческой независимости не могла не воспользоваться смертью Александра, чтобы еще раз поднять знамя восстания против своих повелителей, и она весьма естественно видела опасность для свободы в том уважении, которым Аристотель пользовался среди окружавшей его молодежи. Обвинение в безбожии, вечно повторяемое против людей мысли их противниками, потому что оно доступно невежественной массе и всегда находит себе в нем сочувствие, было предъявлено и против Аристотеля. Понимая, что дело идет не о правом суде, а о партийной ненависти, и что судьба его решена уже заранее, 62-летний Аристотель покинул Афины, чтобы, как он говорил, явно намекая на смерть Сократа, избавить афинян от нового преступления против философии. Он переселился в Халкис на Эвбее, куда за ним последовала толпа учеников и где через несколько месяцев он умер от болезни желудка (322 до Р. Х.), завещав Феофрасту Эрезийскому руководство школою и свою богатую библиотеку. При жизни Аристотель не был любим. Наружность его не отличалась привлекательностью. Он был малого роста, сухощав, близорук и картав; на губах его играла язвительная улыбка; он был холоден и насмешлив. Противники страшились его речи, всегда ловкой и логичной, всегда остроумной, подчас саркастической, что, конечно, доставило ему немало врагов. Нерасположение греков к Аристотелю преследовало его память и после его смерти, и его характер подвергся злостным нападкам и извращениям, главным поводом к которым послужили его отношения к Платону и его царственному питомцу, а также женитьба на племяннице Гермии. Но если от скудных и не всегда беспристрастных биографических сведений мы обратимся к сочинениям Аристотеля, то увидим человека с глубокой, искренней любовью к правде, ясным пониманием действительности со всеми ее реальными отношениями, неутомимым рвением к собиранию фактических знаний и вместе с тем с изумительным даром систематизации и плодотворного распределения материала. По всему складу своего ума и способностей он является трезвым, спокойным мыслителем, чуждым фантастических увлечений Платона. В нем греческая философия совершила свой переход от идеальной восторженности юношеской эпохи к трезвой рассудительности зрелого возраста. Сведения о жизни Аристотеля, переданные нам древними, принадлежат, главным образом, Диогену Лаэрцию, жившему около 6 веков после Аристотеля, и нескольким псевдонимам и анонимам. Ср. Буле, "Vita Aristotelis per annos digesta" в 1 томе издания сочинений Аристотеля (Цвейбр., 1791); Штар, "Aristotelia" (1 т., "Das Leben des A. von Stagira", Галле, 1830); Энгельбрехт, "Ueber die wichtigsten Lebensumstände des A. und sein Verhältniss zu Alexander" (Эйсл., 1845). Многочисленные сочинения Аристотеля обнимают почти всю область доступного тогда знания, которое в его трудах получило более глубокое философское обоснование, приведено было в строгий, систематический порядок и значительно расширилось с эмпирической стороны. Некоторые из этих сочинений не были выпущены им вторично при жизни, а многие другие подложно ему приписаны впоследствии. Но даже те сочинения, которые бесспорно принадлежат ему, отнюдь не во всех своих частях свободны от сомнений, и уже древние старались объяснить себе эту неполноту и отрывочность превратностями судьбы рукописей Аристотеля. Именно, по преданию, сохранившемуся у Страбона и Плутарха, от Феофраста, которому Аристотель завещал свои сочинения, они перешли к Нелию из Скепсиса, наследники которого спрятали драгоценные рукописи от жадности пергамских царей в погреб, где они сильно пострадали от сырости и плесени. В I веке до Р. Х. они проданы были за высокую цену богачу и любителю книг Апелликону в самом жалком состоянии, и он постарался восстановить пострадавшие места рукописей своими собственными прибавками, но не всегда удачно. Впоследствии, при Сулле, они попали в числе прочей добычи в Рим, где Тиранниан и Андроник издали их в том виде, в каком мы имеем их теперь. Этот рассказ если и верен, то разве только относительно весьма немногих и второстепенных сочинений Аристотеля. Первое полное издание на латинском языке с комментариями арабск. философа Аверроэса появилось 1489 в Венеции, а первое греческое издание сделано Альдом Мануцием (5 т., Венеция, 1495—98). За этим последовало новое издание, пересмотренное Эразмом (Базель, 1531), потом другое, пересмотренное Сильбургом (Франкф., 1584) и многие другие. В конце XVIII стол. Буле сделал новое греческое и латинское издание (5 т., Цвейбрюк. и Страсб., 1791—1800). В XIX ст. иждивениями Берлинской академии приготовлено пятитомное полное издание сочинений, комментариев, схолий и фрагментов (Берл., 1831—71), которое послужило пособием и для французского издания Дидо в Париже (5 т., 1848—74). Род дополнения к этому изданию представляет "Aristotelis pseudoepigraphus" (Лейпц., 1863) Розе. Из не дошедших до нас сочинений Аристотеля (ср. Брандис, "De perditis Aristotelis de ideis libris", Бонн, 1823; Эм. Гейц, "Die verlorenen Shriften des A.", Лейпц., 1865) особенно чувствительна утрата тех, которые, по образцу платоновских сочинений, имели в виду обыкновенную публику, а между учеными сочинениями, вообще сохранившимися в необработанном виде, потеря книги о "Государствах", в которой было собрано больше 158 древних государственных уложений, законов, постановлений и т. д. и служившей фактическим дополнением к его уцелевшей "Политике". Ср. Штар, "Die Schicksale der Aristotelischen Schriften" (Лейпц., 1832); Розе, "De Aristotelio librorum ordine et autoritate" (Лейпц., 1854); Бониц, "Aristotelische Studien" (4 т., Вена, 1862—66). Дошедшие до нас сочинения Аристотеля, между которыми, к сожалению, недостает написанных в общедоступной форме, напр. "Диалогов" (хотя принятое древними различие между экзотерическими и эзотерическими сочинениями вовсе не было им так строго проведено и во всяком случае не означало различия по содержанию), носят на себе далеко не одинаковый литературный характер. Даже в одном и том же сочинении одни отделы производят впечатление основательной обработки, приготовленной для обнародования, тогда как другие части представляют только более или менее подробные наброски. Наконец, есть и такие, которые заставляют предполагать, что они были только легкими заметками учителя для предстоявших лекций, а некоторые места, как, напр., его эвдемическая этика, очевидно обязаны своим происхождением запискам слушателей или по крайней мере переработаны по этим запискам. Все его сочинения, согласно принятой в системе Аристотеля классификации, подразделяются на 4 класса, из которых первый содержит сочинения по логике и пропедевтике, второй по метафизике и естествознанию, третий по этике, а четвертый содержит поэтику и риторику. Книги первого класса собраны учениками Аристотеля под названием "Органон"; сюда вошли следующие сочинения: "Категории", заключающие классификацию всего представляемого, "Первая аналитика", обнимающая теорию заключений, "Вторая аналитика", содержащая теорию научного доказательства, "О доказательствах софистов", тесно связанная с предыдущей, и "Топика", рассматривающая вероятнейшие заключения в ненаучной области мнения. Подлинность первой из этих книг сомнительна. Весь "Органон" издан Вайцем (2 т., Ганнов., 1844—46), переведен Целлем (7 т., Штутг., 1836—41); "Категории" изданы Ценкером (Лейпциг, 1846) и Беккером (Берл., 1843), "Категории" и "Аналитики" переведены Кирхманном (Лейпциг, 1876—79). Из сочинений по теоретической философии — "Метафизику или первую философию" издали Швеглер (4 т., Тюбинг., 1847—48), Бониц (2 т., Бонн, 1848—49); "Физику" — Беккер (Берл., 1843) и Прантль (Лейпциг, 1879), в немец. перев. Вейзе (Лейпц., 1829); "Историю животных" с переводом — Ауберт и Виммер (Лейпц., 1860); "Метеорологию" — Иделер (2 т., Берл., 1834); "Три книги о душе" — Тренделенбург (2 изд., Берл., 1877) и Торстрик (Берл., 1862), в перев. Кирхман (Лейпц., 1872). Из сочинений по практической философии — "Никомахову этику" издали Целль (2 т., Гейдельб., 1820), Мишеле (Берл., 1829—35), Беккер (3 изд., Берл., 1861), Рамзауер (Лейпц., 1878); "Политику" Гёттлинг (Йена, 1824), Беккер (Берл., 185б) и Зуземиль (Лейпц., 1872), на немец. яз. Гарве (2 части, Бресл., 1794—1802), Линдау (Ельс, 1843) и Бернейс (Берл., 1872); "Поэтику" издали: Г. Германн (Лейпц., 1802), Вален (Берл., 1874), Христ (Лейпц., 1878); "Риторику" Шпенгель (Лейпц., 1844), оба сочинения вместе — Беккер (Берл., 1859); в нем. пер. первое из них — Зуземиль (2 изд., Лейпц., 1874) и М. Шмидт (Иена, 1865), второе Штар (Штутг., 1862), оба вместе — Кнебель (Штутг., 1840). — На русском языке превосходное изложение философии Аристотеля, в особенности его научных трудов, дает книга П. Л. Лаврова "Очерк истории физико-математических наук". "Этика и политика Аристотеля" у Неволина, в его "Энциклопедии законоведения", т. I. Ср. также Редкин, "Из лекций по истории философии" (С.-Петербург, 1880); Д. Г. Льюис, "История философии в жизнеописаниях" (перевод с последнего английского изд., 2 т., СПб., 1885); Э. Целлера, "Очерк истории греческой философии" (перев. М. Некрасова, СПб., 1886); Ланге, "История Материализма. Древняя философия" (т. I, СПб.); "Поэтика Аристотеля" (пер. В. И. Захарова, Варшава, 1885); Д. Ст. Блеки, "Четыре фазиса нравственности: Сократ, Аристотель, Христианство и утилитаризм" (перев. на русск. яз., Москва, 1878, in 8°); д-ра Альб. Швеглера, "История философии" (перев. с 5-го немец. изд. под ред. П. Д. Юркевича. Вып. I. "Древн. философия", II "Нов. философия" (Москва, 1864); И. Скворцова, "Политика Аристотеля" (перев. с греч. с примечаниями, критическим исследованием и с двумя экскурсами, содержащая в себе учение о праве и воспитании, Москва, 1865); Д. Г. Льюиса, "История философии от начала ее в Греции до наших времен. Древняя философия" (пер. под ред. Спасовича и Неведомского, СПб., 1866). |
Аристотель (384–322 до Р. X.)
http://rushist.com/index.php/greece-...tel-biografiya
Философ и писатель Аристотель, а также родившийся и умерший в один год с ним оратор Демосфен, заключают собою классический период греческой литературы. Аристотель, учёный, который привел в систему все результаты греческого мышления и знания, родился в 384 г. до Р. X. в Стагире (Stageiros или Stageira), – греческой колонии на македонско-халкидском берегу, между Афоном и устьем Стримона. По происхождению из Стагиры Аристотеля часто именуют «Стагиритом». Его отец, Никомах, был врач и принадлежал к семейству Асклепиадов, которое вело свое происхождение от Никомаха, сына Махаона и внука Асклепия, мифического героя врачебного искусства. Мать его, Фестида или Фестиада, происходила из Халкиды на острове Эвбее. У Аристотеля был брат Аримнест и сестра Аримнеста. Таким образом, Аристотель, хотя и родился за пределами Греции, но был чисто греческого происхождения и получил чисто греческое воспитание. Его отец, который также занимался литературою в области естественных наук и медицины, был придворным врачом и другом македонского царя Аминта II, и вместе со своим семейством, вероятно, вскоре после рождения Аристотеля, переселился из Стагиры в Пеллу, македонскую столицу. Таким образом, Аристотель еще мальчиком стал в известные отношения к македонскому двору, что имело важное влияние на его дальнейшую судьбу; царь Филипп, второй сын Аминта, был года на два моложе Аристотеля, и, конечно, познакомился с ним еще в самой ранней молодости. Занятия отца его естественными науками и медициной, вероятно, также привлекли внимание любознательного мальчика к этим предметам, и дали ему случай приобрести в этой области много познаний. http://rushist.com/images/greece/aristotel.jpg Аристотель. Скульптура работы Лисиппа Аристотель рано лишился отца и матери, не достигши еще 17-ти лет; опекуном его был некто Проксен из Атарнея в Мизии, переселившийся в Стагиру. В его доме Аристотель был принят с любовью и получил хорошее воспитание; во всю свою жизнь он сохранял благодарное воспоминание о семействе Проксена, впоследствии усыновил его сына Никанора и женил его на своей дочери Пифиаде. Приезд Аристотеля в Афины и его учёба в Академии Платона В 367 году, когда ему исполнилось 17 лет, Аристотель отправился в Афины, чтобы там дополнить свое научное образование и особенно заняться изучением философии. Он сильно желал слушать уроки Платона, но в то время не застал его в Афинах, так как он тогда во второй раз отправился в Сицилию, и возвратился только в 365 году. В эти годы, до своего знакомства с Платоном, Аристотель, как говорят, расточительной жизнью промотал все отцовское имущество и наконец из нужды решился поступить в наемники; но так как военная служба была ему противна, то он стал добывать себе средства к жизни приготовлением и продажей лечебных средств. Когда же Платон снова открыл свою школу, Аристотель, как рассказывают, сначала тайно слушал его, а затем вскоре совершенно изменил свой характер. Впрочем, все это – совершенно невероятные рассказы, источник которых заключается в ложном известии, сообщенном в одном из писем Эпикура, опровергнутом еще в древности. http://rushist.com/images/greece-2/aristotel-platon.jpg Аристотель и Платон. Скульптор Лукка делла Роббиа Автор фото - Sailko Аристотель оставался в Афинах 20 лет, и, когда Платон возвратился из Сицилии, сделался ревностным его учеником. Только по смерти Платона оставил он Афины (348 г.). Об отношениях его к Платону можно прочитать в биографии Платона, откуда явствует, что рассказы о враждебных действиях, которые позволял себе Аристотель относительно Платона, относятся, по всей вероятности, к области вымышленных преданий о соперничестве и вражде между древними философскими школами. Конечно, между этими двумя философами, столь несходными между собою по направлению ума, могли иногда являться разногласия; конечно, Платон, увидев, что отличнейший из его учеников отступает от основных начал его философии и идет новым, самостоятельным путем, мог с горечью заметить: «Аристотель оттолкнул нас от себя, как жеребенок – свою мать»; но их взаимные отношения все-таки всегда оставались вполне достойными их обоих и не были лишены с одной стороны уважения, а с другой – признательности. Платон признавал в Аристотеле наиболее даровитого из своих учеников, называл его «умом» (νοϋς) своей школы и «читателем», за его неутомимое прилежание. С другой стороны и Аристотель, в одном месте своей «Этики», посвященной Никомаху (I, 4), приводя доказательства против учения Платона об идеях, дает прекрасное свидетельство своей дружбы и почтения к великому учителю. Он говорит: «Может быть, лучше было бы поставить вопрос вообще и определить, насколько это исследование может быть названо сомнительным вследствие того, что люди, с которыми мы находимся в дружеских отношениях, ввели учение об идеях. Однако, лучше и более необходимо для спасения истины оставить личные отношения в стороне, особенно если мы хотим быть философами (друзьями мудрости). Ибо, хотя обе стороны и находятся в дружеских отношениях, то все-таки долг повелевает нам отдать честь истине». Аристотель при жизни своего учителя не основывал философской школы; напротив, в это время он выступил учителем риторики, которую он преподавал в связи с философией и в духе, противоположном методу исократовского красноречия. Говорят, что он часто повторял, пародируя стих в одной трагедии: «Было бы постыдно молчать и предоставить слово Исократу» (Αίσχρόν σιωπάν, Ίσοκράτη δέάν λέγειν). http://rushist.com/images/greece/platon.jpg Учитель Аристотеля, Платон Пребывание у Гермия Около того времени, когда умер Платон (348 г.), Аристотель, как говорят, находился в качестве афинского посла при дворе македонского царя Филиппа. В то время союзный с Афинами город Олинф был захвачен Филиппом и, вместе с другими 32 эллинскими городами в Халкидике, в числе которых была и Стагира, родина Аристотеля, был разрушен до основания; жители же этих городов, не успевшие спастись бегством, были проданы в рабство. Вероятно, афиняне, желая облегчить участь своих северных друзей, обратились с ходатайством о них к победителю, и выбрали для этого Аристотеля, который имел связи с македонским двором и пользовался расположением царя, а потому мог добиться чего-нибудь в пользу несчастных. Когда Аристотель возвратился из этой поездки, Платон уже умер, и главою академической школы сделался его племянник Спевсипп. Может быть, это и было причиною того, что Аристотель уехал из Афин и в сопровождении Ксенократа, одного из выдающихся учеников Платона, отправился в Мизию, в Атарней, к их общему другу Гермию. Впрочем, к этому решению побудили его, по-видимому, другие причины. Очень может быть, что Аристотель, который не был афинским гражданином, а был только метеком, в то время когда Филипп так враждебно относился к афинянам и их друзьям, и когда сам Аристотель ничего не мог сделать для облегчения участи халкидских городов, он был заподозрен афинянами, как друг македонского двора, что навлекло на него вражду и клевету, вследствие чего он и признал необходимым переменить место жительства. Гермий был раб и потом отпущенник некоего Эвбула из города Асса, богатого менялы, который под персидским владычеством сделался тираном области Асса и Атарнея. В то время когда Гермий жил в Афинах и слушал Платона и Аристотеля, он сделался другом Аристотеля и Ксенократа. Когда он возвратился в Асс, Эвбул взял его к себе в соправители; затем Эвбул принял участие в движении тиранов малоазиатских городов, восставших против персидского владычества и был убит, а Гермий сделался его преемником по управлению; тогда-то он и призвал к себе Аристотеля и Ксенократа. Они три года жили в Атарнее в близких дружеских отношениях с этим благородным человеком. Аристотель даже породнился с Гермием, женившись на его племяннице или сестре Пифиаде, которая была также приемной дочерью Гермия. Счастливое сожительство друзей продолжалось однако недолго. Гермий, следуя примеру Эвбула, объявил себя независимым от персидского царя; но родосец Ментор, персидский полководец и сатрап нижней Азии, под видом дружественных переговоров, заманил его к себе и взял в плен, а затем отослал его к царю Артаксерксу Оху, который велел его распять. Сам Аристотель, по-видимому, доверился дружественным уверениям этого лживого человека и советовал своему другу ехать на свидание с Ментором. Впрочем, Аристотелю и Ксенократу удалось избавиться от преследований Ментора; они бежали в Митилену (345 г. до Р. X.). В честь своего любимого и высокоуважаемого друга, жизнь которого окончилась так печально, Аристотель поставил в Дельфах статую и на ней сделал следующую надпись: «Вопреки всякому праву, презирая небесный закон, его убил некогда варвар, царь персидских стрелков, победив его не в открытом поле, не копьем в честном бою, но хитростью и коварством вероломного человека». Еще более важный памятник, чем эта статуя, поставил Аристотель своему другу в следующем стихотворении, которое Атеней называет пэаном: «О доблесть, прекрасная смертным награда За честную жизнь и за труд! Тобою гордится родная Эллада, И славными вечно людей назовут, Которые храбро, бесстрашно умрут. К бессмертной ты цели ведешь; не сравнится С тобою ничто, что дает нам Зевес: Ни знатность, ни злато, ни блага земные, Ни сон, благодатный посланник небес. К тебе всей душою воитель стремится, Терпел и страдал за тебя Геркулес И Леды сыны – Диоскуры младые. Сходили, любовью к тебе пламенея, В дом темный Аида Аякс и Ахилл, И ради тебя гражданин Атарнея, Мой Гермий, прекрасную жизнь загубил. За то возвеличат его в песнопенье Прекрасные Музы Эллады; За верность друзьям, за любовь и мученье Достоин он высшей награды». Аристотель – учитель и воспитатель Александра Македонского Через два года после падения Гермия, в 343 г., Аристотель (которому тогда был уже 41 год) был приглашен царем Филиппом для воспитания и обучения сына его, знаменитого Александра. Говорят, что Филипп, как только родился у него сын, написал Аристотелю следующее письмо: «Знай, что у меня родился сын. Я горячо благодарю богов, но не столько за его рождение, сколько за то, что он родился при жизни твоей; так как я надеюсь, что он, будучи воспитан тобою, будет вполне достоин нас и царского сана». Подлинность этого письма подлежит, однако, сомнению, так как в 356 году, когда родился Александр, Аристотелю было только 28 лет, и он не достиг еще такой славы, чтобы царь мог написать ему письмо, наполненное такими восхвалениями. Впрочем, Филипп, знавший Аристотеля с юных лет, мог уже и в то время быть убежденным в отличных его дарованиях. Александру было 13 лет, когда Аристотель сделался его воспитателем. До тех пор воспитанием его заведовал Леонид, родственник Олимпиады, матери Александра, человек строгий и жестокий; главным же учителем его был один акарнанец, по имени Лисимах, человек ограниченный, но любимый за свою лесть; он всегда называл Александра Ахиллом, Филиппа – Пелеем, а себя – Фиником. Филипп понял, что эти люди не могут быть хорошими учителями и руководителями его сына, и потому поручил его воспитание знаменитейшему философу своего времени; в этом выборе ему не пришлось раскаиваться. Под руководством Аристотеля смелый и сильный дух царственного мальчика стал быстро развиваться; философ умерял пыл и страстность его души и возбуждал в нем серьезные мысли и благородные стремления, уча его презирать обыденные житейские наслаждения и иметь в виду только одну высокую цель – желание наполнить мир славою своих великих подвигов. Одним из важных воспитательных средств было изучение греческой поэзии, в особенности же – Илиады, которая сделалась любимой книгой Александра. Аристотель изготовил для своего питомца особое издание Илиады; можно догадываться, что именно это издание Александр возил с собою впоследствии во всех походах, в богатой шкатулке персидского царя, доставшейся ему после битвы при Иссе. Кроме того, Аристотель познакомил Александра с различными отраслями греческой науки и с приемами философского умозрения; он преподавал ему риторику, этику и политику и внушил ему любовь к занятиям естественными науками. Склонность Александра к медицине, которою он занимался практически, ухаживая во время походов за своими больными друзьями, Плутарх также приписывает влиянию Аристотеля – и, конечно, справедливо. Между учителем и учеником возникли искренние и прочные дружеские отношения, которые несколько охладились только в последние годы жизни их обоих. Александр любил и уважал своего великого учителя, и, по преданию, часто говаривал, что отцу он обязан только жизнью, а учителю – жизнью, вполне достойною человека. http://rushist.com/images/greece/ale...he-great-1.jpg Александр Македонский Сначала Аристотель занимался с молодым царским сыном в македонской столице Пелле; впоследствии Филипп назначил им для пребывания Нимфейон, близ македонского города Миезы, который назывался также и Стримонионом; жители Миезы еще во времена Плутарха показывали прохладные залы Аристотеля с каменными скамьями. Вместе с Александром училось несколько молодых его друзей, в числе которых, может быть, находился и Каллисфен из Олинфа, племянник Аристотеля. В это время Филипп относился к Аристотелю чрезвычайно благосклонно. Для него он снова построил его родной город Стагиру. прежде разрушенный македонянами, и возвратил бежавшим или проданным в рабство гражданам этого города их собственность и права. Для вновь построенного города Аристотель составил новые законы, но не получил за это от своих сограждан никакой благодарности, так как, вместо того, чтобы составить городскую общину, они предпочли жить вразброс, в отдельных деревнях. Для естественнонаучных изысканий и занятий Аристотелю щедро отпускались пособия. Аристотель пробыл в Македонии восемь лет, до 335 г.; но собственно на воспитание и систематическое обучение Александра были употреблены, по-видимому, только первые три годы, так как Филипп, предпринимая поход на Византий, поручил своему 16-летнему сыну должность наместника, так что Александр был занят дедами правления и войною против возмутившихся медян. Но и в это время от ношения его к любимому учителю, конечно, не прерывались совершенно. Основание Аристотелем школы перипатетиков Незадолго перед тем как Александр выступил в поход против персидского царства, в 335 г., Аристотель снова возвратился из Македонии в Афины, где и жил 13 дет, занимаясь преподаванием философии и риторики. Школа Платона, которою заведовал тогда Ксенократ, имела свое пребывание в Академии; Аристотель для своего пребывания выбрал Ликей, – гимназию в восточной части города, близ храма Аполлона Ликийского, построенного Писистратом и расширенного Периклом; от этого храма Ликей и получил свое название. Обширный двор храма в прежнее время служил преимущественно для учений пехоты и конницы; впоследствии там была устроена гимназия, которую украсил оратор Ликург, старший современник Аристотеля. Здесь-то Аристотель стал собирать вокруг себя учеников, и учил обыкновенно, не сидя, а прогуливаясь взад и вперед по аллее, устроенной в гимназии (περίπατος, περιπατεϊν), вследствие чего как он сам, так и его ученики и последователи получили название «перипатетиков», а, его философская школа была названа «перипатетическою». 0 его способе преподавания Геллий (N. А. XX, 5) говорит: «У Аристотеля было, как рассказывают, два метода чтения лекций и научного преподавания. Один метод он называл экзотерическим (έξωτερικός, внешний, назначаемый для большой публики), а другой – акроаматическим (άκροαματικός). Экзотерическими назывались уроки, имевшие целью упражнения в риторике, развитие остроумия в речи, усвоение гражданских и государственных законов; акроаматическими же назывались такие уроки, в которых излагалась более глубокая и основательная философия и целью которых было объяснение явлений природы и диалектические прения. Этим акроаматическим урокам Аристотель посвящал в Ликее утренние часы, и допускал на эти уроки только таких слушателей, которых умственное развитие, научная подготовка, ревность и стремление к знанию были ему известны ранее. Экзотерические же лекции и упражнения происходили в том же Ликее по вечерам, и к участию в них допускались все молодые люди без исключения. Эти занятия философ называл вечерней школой, а те – утренней (δειλινός περίπατος и έωθινός περίπατος). Акроаматическое преподавание называлось также эзотерическим (έσωτερικός), «внутренним», т.е. относящимся до более глубоких философских исследований, и эпоптическим (έποπτικός), «тайным». Лекции были обыкновенно связным, последовательным изложением предмета, а не диалогами. За внешним порядком во время занятий наблюдал особый надзиратель, которого Аристотель, по примеру Ксенократа, назначал на 10 дней. Подобно академикам, и перипатетики также, время от времени, устраивали обеды вскладчину, для которых учитель составил определенные правила; между прочим, предписывалось, чтобы никто не являлся к столу запыленным и, не взяв предварительно ванны. http://rushist.com/images/greece-2/a...-disciples.jpg Аристотель и его ученики. Слева - Александр Македонский и Деметрий Фалерский, справа - Теофраст и Стратон. Фреска Э. Лебедицкого и К. Раля Во время пребывания Аристотеля в Афинах, когда он, но всей вероятности, написал большую часть своих сочинений, умерла его жена Пифиада, оставив ему маленькую дочь того же имени. Вероятно, супруги жили в любви и согласии, так как Аристотель впоследствии ежегодно приносил в честь покойной жертву, и в своем завещании просил, чтобы туда, где он будет похоронен, перевезли также и прах его жены, потому что она сама этого желала. По смерти Пифиады хозяйкою дома сделалась бывшая её рабыня, Герпиллида из Стагиры, и от неё Аристотель имел сына Никомаха. Как видно из завещания Аристотеля, он был очень благодарен этой рабыне за ту заботливость, с какою она за ним ухаживала, и просил позаботиться о ней после его смерти. Племянник Аристотеля Каллисфен Царь Александр, находясь в Азии, продолжал дружеские сношения со своим учителем и весьма щедро помогал неутомимому ученому в его занятиях естественными науками. Существует рассказ, вероятно, преувеличенный, что Александр дал Аристотелю на научные занятия 800 талантов (около полутора миллионов русских дореволюционных рублей), и что, желая узнать природу животных, он поручил Аристотелю написать зоологию и предоставил в его распоряжение несколько тысяч человек в Греции и во всей Азии, которые занимались охотою, птицеловством и рыболовством и разводили зверинцы, стада, пчельники, живорыбные садки и птичники, чтобы Аристотель мог видеть все живые существа. Каллисфен, племянник и ученик Аристотеля, сопровождавший Александра в Азию и кроме истории и философии занимавшийся также естественными науками составлял для своего дяди коллекции и, между прочим, для его астрономических занятий прислал ему из Вавилона астрономические наблюдения халдеев, составленные за 1900 лет до Александра. Упомянутый нами Каллисфен послужил впоследствии поводом к размолвке между великим философом и великим царем. По рекомендации Аристотеля, Александр взял его с собою в Азию, с тем, чтобы он описал его жизнь и подвиги, и из уважения к его дяде относился к нему благосклонно. Но Каллисфен был человек высокомерный, честолюбивый и чрезвычайно мелочный, и думая, что Александр не отличает его сообразно с его достоинствами и заслугами, с неудовольствием удалился от него и начал представлять из себя республиканца и хвалить доброе старое время. Он часто оскорблял Александра своей грубостью и намеренно отказывался преклоняться перед царем, который требовал этого от окружающих его греков и македонян, желая этим внешним отличием возвысить себя над азиатами. Неудовольствие Каллисфена усилилось, наконец, до такой степени, что он принял участие в заговоре, составленном против жизни Александра знатными македонскими юношами, служившими при царе (327 г.). Заговор был открыт, знатные юноши казнены; Каллисфен, не принимавший в этом деле непосредственного участия, был заключен в оковы в ожидании суда. Во время походов его возили в железной клетке, в которой он и умер в Индии, не дождавшись приговора, – умер, вероятно, вследствие дурного с ним обращения. По другим известиям, он был повешен вскоре после обнаружения заговора. Аристотель, зная характер своего племянника, советовал ему или говорить с царем как можно реже, или говорить как можно учтивее, и, получив известие об его отношениях к Александру, предсказал ему его несчастную судьбу гомеровским стихом: «Раннею смертью погибнешь ты, дерзкий, за речи такие». Говорят, что узнав о погибели этого неосторожного человека, он сказал, что его племянник на словах был человек очень дельный, а ума у него не было. Однако, хотя он и не одобрял поведения своего племянника, но, как кажется, рассердился на Александра за его жестокое наказание; с другой стороны и Александр, вследствие своего гнева на Каллисфена, был недоволен Аристотелем. Плутарх в биографии Александра сообщает отрывок из письма его к Антипатру, где говорится об этом заговоре: «Молодых людей македоняне побили камнями, а софиста (Каллисфена) я накажу, равно как и тех, которые прислали его ко мне, и тех, которые принимали в свои города бежавших от меня изменников». Плутарх замечает, что в этом письме Александр намекает именно на Аристотеля. В следующем рассказе Плутарха также обнаруживается недовольство Александра против Аристотеля. В 323 году в Вавилоне явились люди, чтобы жаловаться Александру на Антипатра, оставленного наместником в Европе, и Антипатр послал туда же для защиты своего сына Кассандра. Когда, во время допроса, Кассандр хотел сказать что-то против обвинителей своего отца, Александр не дал ему говорить и сказал: «Что ты будешь говорить? Неужели люди, ничем не оскорбленные, решились бы отправиться в такой дальний путь только для того, чтобы клеветать?» – «Да, отвечал Кассандр, это-то именно и служит признаком их злого намерения, что они явились сюда, где против них нет оправдательных доказательств». Александр рассмеялся и сказал: «Это известные крючки аристотелевской школы, которыми можно пользоваться и за, и против дела. Но горе вам, если будет дознано, что вы оказали этим людям хотя малейшую несправедливость». Плутарх говорит, что враждебных действий против Аристотеля Александр себе не позволял, и что между ними не было открытого разрыва; но прежние близкие, дружеские отношения были уже нарушены. Слухи об участии Аристотеля в убийстве Александра Македонского Через шесть лет после смерти Александра явилась злобная клевета; стали говорить, что царь отравлен по наущению Антипатра, что старший его сын Иолай, бывший у царя виночерпием, дал ему яд. Говорили, что и Аристотель принял участие в этом преступлении, боясь Александра и желая отомстить за смерть своего племянника. Средством для отравления послужила, будто бы, ядовитая вода из источника Стикса в Аркадии, и Аристотель, будто бы, приказал сохранять эту ядовитую жидкость в ослином копыте, так как всякий сосуд из другого материала был бы ею разрушен. Уже из баснословного содержания этого рассказа видно, что это не более, как глупое измышление; но мать Александра, Олимпиада, которая смертельно ненавидела Антипатра и его семейство и для которой, может быть, и сочинена эта басня, жадно схватилась за этот слух, чтобы излить свой гнев на семейство Антипатра и на его приверженцев. Антипатр и Аристотель в это время уже умерли и таким образом избегли её мщения. Отъезд из Афин в Халкиду и смерть Аристотеля И в последние годы своей жизни Аристотель все еще считался у греков другом Александра и сторонником македонской партии. Поэтому когда, по смерти Александра (323), греки под предводительством афинян восстали и начали Ламийскую войну, чтобы свергнуть македонское иго, положение Аристотеля в Афинах сделалось небезопасным. Ученого, отдалившегося от мирских треволнений, в политическом отношении ни в чем нельзя было обвинить; поэтому на него напали с другой стороны: он был привлечен к суду по обвинению в нерелигиозности. Обвинение основывалось на мнениях, высказанных им в некоторых из его сочинений и – что особенно замечательно – на том, что в приведенном нами выше пэане Аристотель воздавал Гермию божеские почести. Представителями обвинения на суде явились Эвримедонт, жрец элевсинских мистерий, и некто Демофил. Хотя Аристотель в своих сочинениях нигде не высказывался против народной религии и знал, что его нельзя обвинить в безбожии и нерелигиозности, однако он не доверял афинянам и их пристрастному суду и бежал (в конце 323 или в начале 322 г.) в Халкиду, на острове Эвбее, где жили родственники его матери и где он мог быть уверен в защите со стороны Македонии. Он писал своему другу Антипатру, что не желает оставаться в Афинах, где, как в гомеровских садах Алкиноя, зреет «смоква на смокве» (σύκον έπί σύκφ) – намек на опасных афинских сикофантов (букв. «указатель смокв»). Аристотель в Халкиде, где у него был дом и сад, вероятно, продолжал свою преподавательскую деятельность. Но через год он уже умер – летом 322 г., год спустя после смерти Александра и незадолго до смерти оратора Демосфена. Он умер от хронического катара желудка, на 63-м году своей жизни. Предание о том, что он выпил яд – просто басня, противоречащая его взгляду на самоубийство. В позднейшее время явилась еще басня, будто он решился на самоубийство оттого, что не мог решить вопроса о причине морских течений в Эврипе, между Эвбеей и материком, или что он с отчаяния, что не может объяснить этого явления, бросился в Эврип. Жители Стагиры, по преданию, перенесли тело Аристотеля в свой город, и чтили своего великого согражданина, как героя. Они учредили в честь его ежегодный праздник, Аристотелейю, при чем приносили ему жертву на жертвеннике, поставленном на его могиле, и назвали один месяц его именем. Рассказывают, что еще Филипп и Олимпиада поставили его статую рядом со своими; но неизвестно, где именно это было. Александр поставил ему в Афинах статую, надпись которой сохранилась до сих пор. Одну статую Аристотеля Павзаний видел в Олимпии. В Дельфах также воздавались философу некоторые, в точности нам неизвестные, почести; но затем они были прекращены, может быть, именно в то время, когда в Афинах обвинили его в безбожии. По этому случаю он писал Антипатру: «Относительно оказываемых мне в Дельфах почестей, которых я теперь лишился, я думаю так, что и не особенно этим огорчаюсь, я не могу совсем не огорчаться». Феофраст, преемник Аристотеля в Ликее Преемника себе в преподавании Аристотель назначил незадолго до своей смерти, в Афинах или в Халкиде. По словам Геллия (N. А. XIII, 5), это произошло следующим образом: «Философ Аристотель, будучи уже около 62 лет отроду, стал подвергаться болезням и уже потерял надежду на долгую жизнь. Тогда явилась к нему толпа его учеников, которые стали настоятельно просить его, чтобы он сам выбрал себе преемника, которого они, после его смерти, могли бы считать достойным руководителем в своих научных занятиях. Но в то время в его школе находилось много превосходных юношa href= К бессмертной ты цели ведешь; не сравнитсяwidth: 350px; margin-top: 30px; margin-right: auto; margin-bottom: 30px; margin-left: auto; border: 1px solid black; padding: 5px;/aей, из которых по своему таланту и знаниям особенно выдавались двое Феофраст и Эвдем, один с острова Лесбоса, а другой из Родоса. Аристотель отвечал, что он исполнит их желание, когда найдет это удобным. Несколько времени спустя, когда к нему собрались те же молодые люди, которые просили его назначить им учителя, он сказал, что вино, которое он теперь пьет, вредно для его здоровья, что оно слишком терпко, и потому надо бы достать какого-нибудь другого вина, родосского или лесбосского. При этом он просил учеников, чтобы они достали ему и того и другого, а он будет пить то, которое ему больше придется по вкусу. Вина были доставлены. Аристотель потребовал сначала родосского и, попробовав его, сказал: «Действительно, крепкое и приятное вино». Затем он попробовал лесбосского и сказал: «Оба вина чрезвычайно хороши, но лесбосское все-таки приятнее». После этого никто уже не сомневался, что этим аллегорическим образом Аристотель выбирал не вино, а преемника себе. Это был Феофраст лесбосский, который и сделался по смерти Аристотеля, главою перипатетической школы. http://rushist.com/images/greece/theophrast.jpg Теофраст (Феофраст). Античный бюст Завещание Аристотеля Вместе с завещанием Платона Диоген Лаэрций сохранил и завещание Аристотеля. Вот оно: «Будем надеяться на все лучшее; но если с Аристотелем что-нибудь случится, то вот каковы его распоряжения. Исполнителем завещания вообще и в подробностях должен быть Антипатр. Покуда не примет на себя этого Никанор (сын Проксена, прежнего опекуна Аристотеля), кроме Аристомена, Тимарха и др., Феофраст, если он того пожелает и если ему будет возможно, должен в качестве опекуна заботиться о моих детях и Герпиллиде и об остающемся после меня имуществе. А когда моя дочь (Пифиада) подрастет, она должна выйти замуж за Никанора. Если же моя дочь умрет – чего не должно случаться и не случится – до брака или после брака, но бездетною, то Никанору предоставляется полномочие распоряжаться воспитанием моего сына и всем прочим по своему усмотрению. Никанор должен заботиться как о моей дочери, так и о моем сыне Никомахе, как отец и брат. Если жё Никанор умрет – чего да не будет – до брака с моей дочерью, или и после брака, но без детей, то все сделанные им распоряжения должны иметь силу. Если затем Феофраст пожелает взять мою дочь к себе в дом, то относительно его имеют силу те же распоряжения, какие сделаны относительно Никанора; в противном же случае опекуны должны посоветоваться с Антипатром и относительно моей дочери и моего сына поступить так, как они признают за лучшее. Опекуны и Никанор должны также, в воспоминание обо мне, заботиться и о Герпиллиде, так как она усердно заботилась обо мне; если же она пожелает снова выйти замуж, то пусть обратит внимание на то, чтобы её выбор не был недостоин нас. Кроме того, что ей было подарено прежде, ей следует выдать из моего имущества один талант серебра, и – если она пожелает – отдать ей трех девушек и служанку, которая теперь у неё, и молодого раба Пиррея. И если она пожелает жить в Халкиде, то ей следует отдать дом в саду, если же в Стагире, то мой отцовский дом. Жилище, выбранное ею для себя, опекуны должны снабдить утварью, какая ими найдена будет приличною и для Герпиллиды достаточною». Затем отпускается на волю несколько рабов и рабынь и делается распоряжение, чтобы никого из малолетней прислуги не продавали, но по достижении совершеннолетия отпустили на волю. Должны быть поставлены статуи Никанора и его родителей, которые он должен заказать; должна быть поставлена также и готовая уже статуя Аримнеста, брата Аристотеля, как памятник ему, ибо он умер бездетным. Доставшаяся Аристотелю от матери статуя Деметры должна быть поставлена в Немее или в каком-либо другом месте. Прах его жены Пифиады должен быть погребен в одном склепе с ним. Никанор, выздоровевший от опасной болезни, должен поставить в Стагире дары, которые Аристотель обещал принести богам за его выздоровление, именно – две каменные статуи, вышиною в 4 локтя каждая, спасителю-Зевсу и спасительнице-Афине. Упомянутая в завещании дочь Аристотеля Пифиада вышла впоследствии замуж за Никанора и по смерти его выходила замуж еще два раза; у неё был сын Аристотель. Сын же Аристотеля Никомах был воспитан Феофрастом и, как говорят, был еще в юности убит на войне. Характер и внешность Аристотеля Аристотель был человек благородного характера; но многочисленные литературные и политические его противники всеми силами старались его очернить. Они представляли его и завзятым интриганом, и искателем чувственных наслаждений, и льстецом, и блюдолизом у Александра Македонского, и т. п. Многое, в чем не было ничего предосудительного, они толковали как признак слабости характера. Так, из того обстоятельства, что в оставшемся после Аристотеля имуществе было найдено много столовой и кухонной посуды, что, конечно, можно было найти во всяком благоустроенном доме, они заключали о его любви к роскоши и гастрономическим наслаждениям. У него был катар желудка, и вследствие этого он иногда клал себе на живот компрессы с теплым маслом, или купался в теплом масле; враги объясняли это его изнеженностью, и прибавляли, что после он еще продавал это масло. http://rushist.com/images/greece-2/aristotel-head.jpg Аристотель, голова статуи работы Лисиппа Аристотель вообще имел слабое тело; но несмотря на то, работал с чрезвычайным прилежанием. Рассказывают, что вечером, во время занятий, он брал в руку медный шар, затем, что если он заснет, то шар упадет в стоящий под ним таз и этим стуком его разбудит. Его изображают малорослым, с тонкими ногами, лысым, с маленькими глазами и насмешливыми чертами лица; но это изображение, конечно, злоумышленно преувеличено. Он говорил очень быстро и немного пришептывал, так что смешивал «р» с «л». Одевался он очень старательно, носил изящную обувь, блистал, как говорится, множеством колец и заботливо подстригал волосы и бороду, что возбудило неудовольствие Платона. В числе сохранившихся от древности изображений Аристотеля наиболее замечательна статуя (в сидячем положении) в palazzo Spada, в Риме. Судьба сочинений Аристотеля после его кончины Богатая библиотека Аристотеля, а также и его сочинения, достались Феофрасту – или по распоряжению самого Аристотеля, или по завещанию рано умершего Никанора, которому Аристотель в своем завещании дал право распоряжаться его имуществом. По рассказу Страбона (р. 608 s.) и Плутарха (Sulla, 26), сочинения Аристотеля имели замечательную судьбу. Феофраст завещал библиотеку Нелею из Скепсиса, ученику Аристотеля и Феофраста, а тот отвез ее в Скепсис и завещал ее своим потомкам, людям необразованным, которые просто свалили книги в ящики и заперли. Заметив, как ревностно пергамские цари (которым принадлежал Скепсис) разыскивают книги для своей библиотеки, они спрятали сочинения Аристотеля в подземный подвал. Впоследствии потомки этой семьи продали попорченные сыростью и червями книги Аристотеля и Феофраста за большие деньги Аппелликону Теосскому, современнику Митридата Великого. Этот Аппелликон, более любитель книг, чем философ, сделал попытку дополнить недостающие места в испорченных книгах; но так как он сделал списки неисправные, то его издание изобиловало ошибками. Старейшие перипатетики после Феофраста, продолжает Страбон, вовсе не имели сочинений Аристотеля, исключая немногих и преимущественно экзотерических; поэтому они не могли философствовать систематически, а только излагали общие положения. С появлением издания Аппелликона, позднейшие перипатетики, конечно, могли философствовать в духе Аристотеля лучше, чем прежние; но, по причине множества ошибок в издании, они были вынуждены многое переделывать и дополнять. Тотчас после смерти Аппелликона, Сулла, завоеватель Афин, забрал его библиотеку и отослал ее в Рим. Здесь грамматик Тираннион, почитатель Аристотеля, занялся изучением рукописей, получив к ним доступ благодаря любезности библиотекаря. В то же время некоторые книгопродавцы, имевшиё дурных переписчиков и не сверявшие списков с оригиналами, выпустили в свет неверно переписанные экземпляры. Атеней сообщает, что царь Птолемей Филадельф купил у Нелея всю его библиотеку и перевез ее в Александрию; но для того чтобы устранить противоречие с предыдущими известиями, мыдолжны предположить, что египетский царь купил библиотеку Нелея за исключением рукописей Аристотеля и Феофраста. Впрочем, как бы мы ни относились к рассказу Страбона, новейшие исследования подтверждают тот факт, что большая часть сочинений Аристотеля была известна ученым еще ранее издания Аппелликона, и что, следовательно, сведения, сообщаемые Страбоном, в этом отношении неверны или преувеличены. Из весьма многочисленных сочинений Аристотеля до нашего времени сохранилась всего четвертая часть. Платон учил, что вне мира чувственного существует особый мир идей; великий ученик его Аристотель признавал, что идея, как сущность явления, должна заключаться в нем самом, и потому отрицал существование одностороннего, самостоятельного мира идей, говоря, что истину следует искать в самых явлениях. Таким образом, область философии сделалась областью эмпирического исследования; Аристотель при своем чрезвычайно проницательном уме, всеобъемлющей эрудиции и удивительном прилежании, подверг философскому исследованию все области знания; он расширил греческую науку и сделал ее более глубокою и систематичною основательными спекулятивными исследованиями, обширным и точным применением опыта. Поэтому он является не только ученым, подвинувшим вперед собственно философию, но и творцом многих новых отделов науки. Так, между прочим, он был основателем грамматики, логики и научной риторики; он первый создал теорию поэзии и философию искусства, и произвел много замечательного в отдельных отраслях естествознания, особенно в зоологии и сравнительной анатомии. Часть своих сочинений Аристотель написал, по примеру Платона, в диалогической форме; но из них до нас дошли только незначительные отрывки. В них Аристотель отличается от своего учителя тем, что главным действующим лицом в разговоре является не Сократ, а сам Аристотель; его разговоры не отличались той драматической живостью и увлекательностью, какую мы видим у Платона. Эти диалоги, писанные Аристотелем, вероятно, еще в молодости, трактуют большею частью о предметах популярных и назначались для таких читателей, которые, не желая особенно углубляться в философию, видели в занятиях ею средство дополнить свое общее образование. В большей части своих сочинений, именно – во всех главных научных трудах, которые назначались для более ограниченного круга читателей и слушателей, он предпочитал последовательное, строго научное изложение, которое более соответствовало его духу и его взгляду на философию. Некоторые сочинения, дошедшие до нас с именем Аристотеля, считаются подложными; иные, очевидно, назначались не для публики – это просто собрания заметок или неоконченные, неотделанные наброски, или, наконец, записные тетради его учеников. Кроме сообщенных нами выше пэана и эпиграммы в честь Гермия, древние приписывали Аристотелю еще несколько стихотворений; но так называемый «Пеплос», – дошедшее до нас собрание довольно значительного числа отдельных двустиший в честь греческих героев, особенно гомеровских, большинство ученых признало не принадлежащим философу Аристотелю. Слог Аристотеля приобретает возвышенность и силу только местами, только там, где выражается какая-нибудь высокая мысль; обыкновенно же он сух и лишен художественной обработки. Но за Аристотелем остается та заслуга, что он первый выработал строго научный язык. |
ЧАСТЬ ПЯТАЯ АРИСТОТЕЛЬ ПЕРВАЯ СИСТЕМАТИЗАЦИЯ ЗНАНИЯ
Цитата:
Глава седьмая Аристотель и перипатетики 1. АРИСТОТЕЛЕВСКИЙ ВОПРОС 1.1. Жизнь Аристотеля Аристотель родился в 384/383 гг. до н. э. в Стагире, на границе с Македонией. Его отец по имени Никомах был врачом на службе у македонского царя Аминта, отца Филиппа. Вместе с семьей молодой Аристотель жил некоторое время вблизи царских чертогов в Пелле, наблюдая придворную жизнь. Восемнадцати лет отроду, став сиротой, в 366/365 г. он прибывает в Афины, чтобы поступить в Платоновскую академию, где он и созрел как самобытный философ, на что понадобилось добрых 20 лет. Он оставался в стенах Академии вплоть до смерти Платона. Определенно, в течение этих лет Аристотель хорошо усвоил платоновские принципы, защищая их и одновременно подвергая критике, пытаясь придать им новое направление. "Земную жизнь пройдя до середины", т. е. в 347 г., в год смерти Платона, наш герой покидает Академию, поскольку Спевсипп придал школе направление, во всем иное, нежели того хотел уже созревший духовный мир Аристотеля. Он оставляет Афины и направляется в Малую Азию. С этого времени он живет в Ассе с другом по Академии Ксенократом, где они с платониками Эрастом и Кориском основывают свою школу под покровительством Гермия, тирана города Атарнео в Азии. В Ассе он остается почти три года и женится на некоей Пифиаде, затем уезжает в Митилену на о.Лесбос (возможно, его склонил к этому Теофраст, родившийся на этом острове; ему было суждено стать последователем Аристотеля). Этот период жизни Аристотеля необычайно важен, ибо им были прочитаны курсы лекций по философии, а в Митилене еще были проведены в творческом союзе с преданным перипатетиком Теофрастом естественнонаучные исследования. С 343/342 г. начинается новый период жизни Стагирита. Его требует ко двору Филипп Македонский и поручает ему воспитание своего наследника Александра, человека, судьбой уготованного перевернуть новую страницу в истории Греции. Мы не так много знаем об отношениях между этими великими людьми, полководцем и философом, коих фортуне угодно было связать. Известно, что Аристотель разделял идею объединения греческих городов под македонским скипетром, но вряд 136 ли он принимал идею эллинизации варваров и приведения их к единому знаменателю с греками. Политический гений его ученика открыл исторические перспективы, настолько новые и дерзкие, что они и не снились учителю в свете философских и политических категорий, которые по сути своей были достаточно консервативными, и даже временами с оттенком ретроградства. При македонском дворе Стагирит оставался до тех пор, пока Александр не взошел на трон. т.е. примерно до 336 г. (возможно, также, что он вернулся в Стагиру раньше, в 340 г., т.к. его ученик был слишком уж занят своими приготовлениями к походам). Наконец, в 335/334 г. Аристотель вернулся в Афины, где снял в наем несколько зданий вблизи храма в честь Аполлона Ликейского, откуда пошло наименование школы - Лицей. А поскольку свои лекции Аристотель читал, прогуливаясь по тропинкам сада, школа стала называться Peripatos - от греч. - прогулка. В Лицее, противопоставлявшем себя на какое-то время Академии, прошли наиболее плодотворные годы Стагирита, годы завершения и систематизации его философских представлений. В 323 г. до н.э. умер Александр, это событие вызвало сильную антимакедонскую реакцию в Афинах, что не могло не затронуть и Аристотеля, учителя великого монарха. Формально ему было предъявлено обвинение в "безбожии", поскольку он сочинил гимн в честь Гермия в выражениях, подобающих лишь богам, но не смертным. Философ был вынужден бежать в Халкиду, где у него было поместье, оставив Теофрасту управление Лицеем. После немногих месяцев ссылки он умер в 322 г. до н.э. 1.2. Сочинения Аристотеля Его сочинения делятся на две группы: "экзотерические", составленные в форме диалога и предназначенные для широкой публики вне школы, и "эзотерические", - продукт творческой активности Аристотеля в период преподавания, предназначенные не для публики, а только для учеников внутри школы. Первая группа сочинений почти полностью утрачена, остались лишь отдельные фрагменты или только название работ. Возможно, одним из первых экзотерических произведений был "Сверчок, или О риторике", где Аристотель защищал платоновскую позицию против позиции Исократа. Последними были "Протрептик и о Философии" ("Увещание" - распространенный жанр сочинений, приглашающих к созерцанию и размышлению). Упоминаются также его ранние работы: "Вокруг Идей", "Вокруг Блага", "Эвдем, или о душе", о коих известно по фрагментам. 137 Напротив, до нас дошло множество работ школы по всей философской проблематике и некоторым разделам естествознания. "Корпус Аристотеликум" открывается "Органоном", в котором собраны позже трактаты по логике: "Категории", "Об истолковании", "Первая аналитика", "Вторая аналитика", "Топика", "О софистических опровержениях". За ними следуют: "Физика", "О небе", "О возникновении и уничтожении", "Метеорологика". Произведения по психологии: "О душе", "Малые труды по естествознанию". Наиболее знаменитое сочинение - "Метафизика" - состоит из 14 книг. Этическое учение представлено в "Никомаховой этике", "Большой этике", "Эвдемовой Этике", "Политике". Биологические труды: "История животных", "О частях животных", "О передвижении животных", "О происхождении животных". Осталось упомянуть "Риторику" и "Поэтику". 1.3. Эволюция творчества и реконструкция аристотелевской мысли Вплоть до начала нашего столетия сочинения Аристотеля прочитывались под знаком унитарной систематики. Однако с 20-х годов нашего века этот метод был осужден как антиисторический, на смену ему пришел метод историко-генетический, цель которого - реконструировать эволюционную параболу творчества философа. Вернер Джегер, основатель этого метода, обозначил эту параболу от начальной позиции принятия платонизма, - к последующей все нараставшей критике трансцендентальных идей Платона, затем к метафизике, основанной на формах, имманентных материи, к достижению, наконец, позиции, если не отказа, то утраты интереса к метафизике, с акцентировкой на эмпирических науках, их точных данных и классификации. Таким образом, духовная история Аристотеля могла бы быть представлена как история разочарования в платонизме и метафизике и поворота к натурализму и эмпиризму. Эта эволюция просматривается как при реконструкции "экзотерических" сочинений, написанных в период пребывания в Академии, так, и еще более, на материале "эзотерических". Начиная с момента преподавания Аристотеля в Ассе, присутствие платонических элементов, поначалу сильных, постепенно убывает. Все же не лишним будет заметить, что его труды, стратифицированные последующими систематизаторами, не только не имеют литературного единства, но и лишены философской и теоретической гомогенности; между ними мы часто обнаруживаем и контрасты, и противоречия. Вместе с тем, уместно говорить о философском единстве аристотелевской мысли в самом основании, чем мы и займемся. 138 1.4. Отношения Аристотеля и Платона Нельзя понять Аристотеля, не уяснив себе его отношений с учителем. Часто последующие эпохи противопоставляли этих двух мыслителей, делая из них разные символы. Но уже античный автор Диоген Лаэрций хорошо понимал, что: "Аристотель был самым гениальным из всех учеников Платона". Точность этого суждения состоит в том, что ученик великого мастера не тот, кто повторяет его путь, но тот, кто продвигает его учение вперед, и в соответствии с духом теории, преодолевает ее. Наиболее существенные расхождения меж ними относятся не к сфере философии, а лежат в плоскости других интересов. В своих эзотерических сочинениях Аристотель купирует мистико-религиозно-эсхатологический элемент, так сильно звучащий в трудах учителя. Как мы уже видели, этот элемент платонизма роднит его с орфизмом, где вера превалирует над логосом. Отказавшись от него, Аристотель, вне сомнения, пошел по пути ригоризации философского дискурса. Вторая черта различия состоит в том, что Платона характеризовали интерес к математическим наукам (в порядке исключения, к медицине) и равнодушие к эмпирическим феноменам как таковым; Аристотель, напротив, имел неутолимый интерес к наукам эмпирическим и совсем скудный - к математике, что и определило его страсть собирательства и классификации феноменов как таковых, чего не было у его учителя. Сократовы ирония и майевтика, основанные исключительно на силе поэтического таланта, придали платоновскому дискурсу открытый характер философствования как вечного поиска вне окончательной позиции. Научный дух и гений Аристотеля, напротив, вели его к органическому синтезу и систематизации, к разведению тем и проблем по их природе, к дифференциации методов, с помощью которых решаются разного рода проблемы. Так что на смену платоновской извивающейся спирали, втягивающей в себя все проблемы, должна была прийти некая стабильная систематизация, где раз навсегда кадр за кадром фиксировалась проблематика философского знания, прокладывались магистрали, по которым впредь будут разрабатываться метафизика, физика, психология, этика, политика, эстетика, логика. 139 2. МЕТАФИЗИКА 2.1. Определение метафизики Аристотель разделял науки на три больших раздела: 1) теоретические науки, т.е. те, которые ведут поиск знания ради него самого; 2) практические науки, которые добиваются знания ради достижения морального совершенствования; 3) науки продуктивные, цель которых - производство определенных объектов. По критерию ценности и достоинства выше других стоят науки теоретические, образованные из метафизики, физики (в т.ч. психологии) и математики. Что же такое метафизика? Известно, что термин "метафизика" (буквально то, что после физики) не аристотелевский. Введен он либо перипатетиками, либо в связи с изданием сочинений Аристотеля Андроником Родосским в I веке до н.э. Сам Аристотель употреблял выражение "первая философия" или "теология" в отличие от второй философии как физики. "Первая философия - это наука о реальности-по-ту-сторону-физической". Собственно аристотелевский смысл этого понятия означает любую попытку человеческой мысли выйти за пределы эмпирического мира, чтобы достигнуть метаэмпирической реальности. Четыре определения дает Аристотель метафизике: а) исследование причин, первых. или высших начал; б) познание "бытия, поскольку оно бытие"; в) знание о субстанции; г) знание о Боге и субстанции сверхчувственной. Аристотель дает разметку силовых линий, по которым развивалась твоя предыдущая спекулятивная мысль от Фалеса до Платона, при этом объединяет их с блеском и виртуозностью в мощный синтез. Однако заметим, что эти четыре определения метафизики находятся в гармонии не только с предшествующей традицией, но и, замечательным образом, между собой. Действительно, кто ищет причины и первопринципы необходимости, должен встретить непременно Бога, ибо он - первоначало по преимуществу. Задаться же вопросом, - что есть бытие, - значит, оказаться перед проблемой, существует ли только чувственно воспринимаемое бытие, или же есть также сверхчувственное, божественное. Вопрос - "Что такое субстанция?" - включает в себя и проблему: "Какие типы субстанции существуют"; т.е. встречный характер этих дефиниций очевиден. Но вот вопрос: а зачем нужна метафизика? Метафизика - наиболее возвышенная из наук, говорит Аристотель; и просто потому, что она не связана с материальными нуждами, она не преследует эмпирические или практические цели. Другие же науки подчинены этим целям, а потому ни одна их них не самоценна и значима лишь постольку, поскольку оправдана эффектами, к которым ведет. Метафизика имеет сама в себе свое тело, и потому эта наука в высшей степени свободна, ибо она самоценна. Все это значит, что метафизика, не связанная с материальными запросами, всё же отвечает на запросы духовные, т.е. такие, которые проявляются, когда удовлетворены физические потребности. Это чистая жажда знания, страсть к истине, удерживающаяся от лжи. Это радикальная необходимость ответствования на "почему", и особенным образом, на "последнее почему". 140 Поэтому, - заключает Аристотель, - "все прочие науки более необходамы людям, но ни одна из них не превзойдет эту" - метафизику. 2.2. Четыре причины После формального уяснения метафизики, мы можем перейти к оценке ее содержания. Итак, метафизика - это исследование первых причин. Каковы они и сколько их? Аристотель полагает, что, поскольку они относятся к миру становления, то могут быть сведены к четырем: 1) причина формальная, 2) причина материальная, 3) причина действующая, 4) причина финальная. Первые две причины есть ничто иное как форма (сущность) и материя, образующие все вещи. Напомним, что причина, по Аристотелю, - это условие и основание. Материя и форма суть достаточные условия для объяснения реальности, если ее рассматривать статически. Данный человек, с этой точки зрения, есть его материя (мясо и кости) и его форма (душа). Но ежели его рассматривать с точки зрения становления, динамически, то мы спросим: "Как он родился?", "Кто его родил?", "Почему он развивается и растет?". Значит, необходимы еще две причины - двигательная (т.е. родители, давшие жизнь человеку) и финальная (т.е. цель, в направлении которой развивается человек). 2.3. Бытие и его смысл Второе определение метафизики, как мы уже видели, дано Аристотелем в онтологическом ключе: бытие как таковое. В этом метафизика не совпадает ни с одной из частных наук: ведь ни одна из них не знает бытия в его универсальности, но, ограничив себя частью его, каждая из них изучает характеристики этой части. Метафизика идет к первопричинам бытия как бытия, к такому "почему", которое дает основание реальности в его тотальности. Так что же такое бытие? Парменид и элеаты понимали бытие как единое в его однозначности и унитарности. Платон пошел значительно дальше, введя понятия "небытия" как отличного, что позволяло оправдать множественность интеллигибельного. Однако Платону не хватало мужества ввести в сферу бытия чувственный мир, он назвал его промежуточным (metaxy) между бытием и небытием. Аристотель реформирует и преодолевает онтологию элеатов. Бытие имеет не одно, но много смыслов. Все, что не есть чистое ничто, по праву входит в сферу бытия, 141 как чувственное, так и умопостигаемое. Но множественность и разнообразность смыслов бытия не ведут к чистой омонимии, одноименности, ибо каждый из них имеет общую связку, т.е. структурно соотнесен с субстанцией. Ведь бытие есть либо субстанция, либо ее аффект, либо активность субстанции, в любом случае, нечто-имеющее-отношение-к-субстанции. Более того, Аристотель ищет некую схему, которая собрала бы все возможные смыслы бытия, группируя их по четырем позициям: 1) бытие как категории (или бытие в себе). 2) бытие как акт и потенция, 3) бытие как акциденция, 4) бытие как истина (небытие как ложь). 1) Категории представляют главную группу значений бытия, или, как говорит Артстотель, высшие роды бытия. Их десять: 1. Субстанция, или сущность. 2. Качество. 3. Количество. 4. Отношение. 5. Действие. 6. Страдание. 7. Место. 8. Время. 9. Иметь. 10. Покоиться. Возьмем последние две в скобки, ибо Аристотель редко их упоминает (возможно, они были введены ради пифагорейской декады). Очевидно, что автономное существование имеет лишь первая из них, остальные, без сомнения, основаны на ней, отсылают к ней. 2) Вторая группа значений бытия - потенции и акта - весьма существенна. Они и в самом деле изначальны, ибо их нельзя определить через другое, но только взаимообразно, через связь их между собой. К примеру, есть громадная разница между слепым и тем, кто будучи зрячим, закрыл глаза. Первый фатально незряч, второй имеет эту способность, но в потенции, и лишь закрыв глаза, актуально. Зерно, росток рассады - это урожай в потенции. Мы увидим позже, насколько существенную роль играет в аристотелевской системе это разделение, посредством его разрешаются любые апории в разных плоскостях. 3) Бытие акциденций - это бытие случайное и непредвиденное, т.е. тип бытия, который не связан с другим бытием существенным образом (чистая случайность, к примеру, что я сижу, или что я бледный): этот тип бытия является таковым "не всегда и не по преимуществу ", но иногда, по случаю. 4) Бытие как истина - это тип бытия, который принадлежит собственно человеческому интеллекту, рассматривающему вещи как соответствующие реальности, либо как не соответствующие ей. Небытие как ложь имеет место тогда, когда разум соединяет с реальностью несоединимое, а разъединяет то, что не подлежит разобщению. Этот последний тип бытия изучает логика. По поводу третьего типа бытия не существует науки, ибо лишь необходимое, а не случайное, может быть его предметом. Первые две группы значений образуют предмет метафизики, в особенности, проблему субстанции: что такое бытие? - какова субстанция? - вот вечный вопрос метафизики. 142 2.4. Проблематика субстанции Аристотель полагает, что теория субстанции включает в себя две главные проблемы: 1) Какие субстанции существуют? Только ли чувственно воспринимаемые субстанции, как утверждают некоторые из философов, или же сверхчувственные, как утверждают другие? 2) Что такое субстанция вообще? Методологически удобнее начать со второго вопроса, двигаясь от того, что нам, людям, более очевидно, к тому, что менее очевидно. Субстанция вообще, полагали натуралисты, состоит из материальных элементов (первоначально). Платоники видели ее в форме. Здравый смысл, как кажется, ищет субстанцию в индивиде и в чем-то конкретном, сделанным из формы и материи одновременно. Кто же прав? По Аристотелю, правы все и никто в том смысле, что каждый из ответов, взятый отдельно, однобок и частичен, напротив, вместе они, будучи согласованы, дают истину. 1) Материя (hyle [218] - гиле, от греч. - лес как строительный материал) есть начало, без сомнения, образующее реальность чувственно воспринимаемую, в этом смысле, она - "субстрат формы" ( дерево - субстрат формы дома, глина - субстрат чаши). Теряя материю, мы теряем весь чувственный мир. Но материя сама по себе - это недетерминированная потенциальность. Стать чем-то определенным и актуализироваться она может, лишь приняв форму. 2) Форма же, напротив, поскольку она определяет, актуализирует, реализует материю, образует "естьность" всякой вещи, т.е. то, что есть ее сущность, а потому - это субстанция в полном смысле слова (которую на латинский переводили так: quod quid est, quod quid erat esse); греч. eidos - форма. Однако это не Платонова форма Гиперура-нии, но внутренне присущая самой вещи форма (форма-в-материи). 3) Эта композиция материи и формы, которую Аристотель называет "synolos" , [238] и есть субстанциональность, объединяющая начало материальное и начало формальное. В "Категориях" мы читаем, что "первая субстанция" - это "synolos", индивид, форма же - "субстанция вторая". Однако в "Метафизике" иначе: "я называю формой суть бытия всякой вещи и ее первую сущность первой субстанцией". Однако это лишь видимое противоречие. С точки зрения эмпирической, мы констатируем как факт, что отдельный, конкретный индивид выступает как субстанция по преимуществу. Но не так с точки зрения сугубо теоретической: ведь именно форма - начало, причина и основание бытия, благодаря которому индивид обусловлен и обустроен. Итак, мы можем сказать, что бытие в наиболее томном значении - это субстанция. Субстанция в несобственном смысле есть материя, во втором смысле - это отдельное, а в третьем смысле - собственном - это форма по преимуществу. Бытие, следовательно, это материя; ступенью выше - отдельное, индивид; а еще выше - форма, которая обнимамает материю и фундирует, дает основание отдельному, т.е. индивиду. 143 2.5. Субстанция, акт, потенция Материя - это "потенция", "потенциальность", в значении способности принять форму: (бронза - потенция статуи). Форма же, напротив, выступает как "акт", или "актуализация" этой способности. Соединение материи и формы есть акт; если мы рассмотрим его со стороны формы, это будет "энтелехия" , со стороны же его материальности - будет смешение потенции и акта. Все вещи материальные, стало быть, более или менее потенциальны. Все же нематериальное суть чистые формы, чистые акты, лишенные потенциальности. Актуальность Аристотель называет "энтелехией", что означает реализацию, совершенность. Душа, поскольку она есть сущность, или форма тела, это акт, или "энтелехия" тела. Бог - это чистая "энтелехия" (так же, как и другие движущие интеллигибельные силы небесных сфер). Акт, по Аристотелю, обладает абсолютным приоритетом и превосходством над потенцией. Последняя, напротив, мыслима лишь как направленная к акту. Форма (акт) - условие, правило, конец и цель потенциальности, акт - это форма бытия субстанции вечной и не сотворенной. 2.6. Сверхчувственная субстанция Здание аристотелевской метафизики завершает понятие сверхчувственной субстанции. Субстанции суть первая реальность, все прочие модусы реальности зависят от них. Как субстанции время и движение неразрушимы. Время не сотворено и не прейдет. Ясно, что протекание во времени предполагает наличие моментов "сначала" и "потом", но время как условие этих моментов вечно. С другой стороны, время - это детерминация движения, следовательно, вечность первого постулирует вечность также и второго. Однако, вопрошает Стагирит, благодаря какому условию существует вечное время и вечное движение? - и отвечает: благодаря наличествованию Первоначала (обоснование чего мы находим в "Физике"). И это Первоначало должно быть 1) вечным и 2) неподвижным: ибо лишь недвижное может быть "абсолютной причиной" подвижного. Все, что 144 подвижно, движется чем-то иным (к примеру, камешек летит от удара трости, трость приведена в движение рукой, рука - человеком). Значит, для объяснения любого движения мы должны прийти к началу, которое по отношению ко всему, что движется, само по себе абсолютно неподвижно, и только поэтому дает движение всему универсуму. В противном случае, мы имеем движение в бесконечности, что немыслимо. 3) Первоначало должно быть напрочь лишенным потенциальности, т.е. быть чистым актом. Ибо, что имеет потенцию, может и не быть в акте, поэтому вечное движение небес предполагает как условие чистый акт. А это все есть "Неподвижный двигатель", т.е. сверхчувственная субстанция, которую мы и искали. Каким же образом Перводвигатель приводит все в движение, сам оставаясь недвижимым? Аристотель иллюстрирует это на примере т.н. "объектов желания и понимания". Объектом наших желаний бывает нечто красивое и доброе, что привлекает и притягивает наши желания сами по себе без какого-либо усилия и движения. Вечный Двигатель выступает не как действующая причина, (по типу той, что ведет скульптора, работающего с мрамором, отца, рождающего сына), но как "Causa finalis", т.е. целевая причина: ведь Бог притягивает, двигая к совершенству. Мир не имеет начала, момента, когда был хаос (или не-космос), не существовало. В противном случае это противоречило бы положению о превосходстве акта над потенцией: ведь тогда сначала должен был быть хаос, т.е. потенция, а уж затем мир, т.е. акт. Однако, по Аристотелю, это абсурдно: ведь если бог вечен, то он извечно притягивал и обустраивал универсум как объект своей любви. А значит, мир всегда был таким, каков он есть. 2.7. Проблемы, связанные со сверхчувственной субстанцией 1) Первоначало, от которого "зависят небо и природа" - это Жизнь. Но какая жизнь? - Та, что возможна для нас лишь на короткое время, - исключительная в своем совершенстве. Это - Жизнь чистой мысли, созерцательной активности. "То, что для нас невозможно, для него, Бога, не невозможно, так как акт его жизни - это наслаждение. Как и для нас ощущения и познания на высшей ступени пробуждают усладу, надежды и воспоминания именно потому, что актуальны, но если в этом счастливом состоянии мы пребываем иногда, Бог остается в нем вечно... И Он есть также жизнь, поскольку активность понимающего разума и есть жизнь, а Он - сама активность. Так мы можем сказать, что Бог - вечно живущий и лучший из лучших". 145 О чем думает Бог? О лучшем и замечательном. Но лучшее - это Бог. Следовательно, он думает о самом себе. Его созерцательная активность - это "мышление о мышлении". Понимание и понимаемое в нем соединяются. Интеллект есть то, что в состоянии собрать понимаемое в субстанцию, это акт обладания мыслимым. Бог, следовательно, вечен, недвижим, он - чистый акт, лишенный потенциальности и материи, духовная жизнь и мышление о мышлении. Будучи таковым, он не имеет величины, частей: он неделим, бесстрастен и неизменен. 2) Эта субстанция одна или же есть другие? Аристотель полагал, что одного Вечного Двигателя недостаточно, чтобы объяснить движение сфер, из которых состоит небо. Между сферой с неподвижно закрепленными на ней звездами и землей расположены еще 55 сфер, имеющих разный момент движения и движущиеся звезды. Все эти сферы приводятся в движение интеллигибельными силами, аналогичными Вечному Двигателю, но расположенными ниже него, иерархически организованными в межзвездном пространстве. Так что же это, форма политеизма? Для Аристотеля, как для Платона и, вообще, всякого грека, божественное означает широкую сферу, в которую под разными именами входят различные виды реальности. Божественное - это Вечный двигатель, сверхчувственные субстанции, двигающие небесами, человеческие души, т.е. божественно все, что вечно и неразрушимо. Впрочем, нельзя отрицать попытку Аристотеля унифицировать здание своей метафизики. В 12-й книге "Метафизики" мы находим торжественную тираду о том, что вещи не хотят быть управляемыми многими началами, подкрепленную стихом Гомера: "правление многих худо, лишь один пусть отдает команды". У Аристотеля монотеизм более желаемый, чем эффективно действующий, ибо он хотел выделить в чистом виде Вечный Двигатель и положил на нижних этажах все прочее, в результате чего он надеялся получить единство мира. С другой стороны, это требование нарушается тем, что 55 субстанций-двигателей равным образом вечны, нематериальны и не зависят от Вечного Двигателя бытийно. Бог Аристотеля не есть создатель этих 55 разумных сфер: вот здесь возникают все трудности. Стагирит оставляет неясными отношения между Богом и этими субстанциями и сферами. Средневековье трансформирует эти субстанции в "ангельские разумные силы", но эта трансформация станет возможной лишь благодаря понятию творения. 3) Каковы отношения субстанций с чувственным миром? Бог мыслит самого себя, но не реальный мир, не отдельно взятого человека, не вещи изменчивые и несовершенные. Такое ограничение в понимании Бога проистекает из того, что Аристотеля заботит не Бог, сотворивший мир, но, скорее, мир, предназначенный для Бога, мир, воспылавший жаждой совершенства. 146 Другая сложность в понимании Бога имеет то же основание: Бог - объект любви, но сам не любит (т.е. любит, но самого себя). Люди как индивиды не суть объекты божественной любви. Бог не развернут в сторону людей, а еще менее, отдельно взятого человека. Всякий из людей, как всякая из вещей разным способом влекутся к Богу, но Бог не может никого из них любить. Другими словами: Бог любим, но он не любовник. Он субъект, но не субъект любви. Для Аристотеля (как и Платона) очевидно, что Бог как Абсолют не может любить кого-либо, если это не он сам. Ведь дано, что любовь - это всегда "желание обладать тем, чего у тебя нет". Для грека неведомо измерение любви как дара безвозмездного и бескорыстного. Более того, Бог не может любить, поскольку он - чистый интеллект и как таковой он бесстрастен, а значит, не любит. 2.8. Платон и Аристотель о сверхчувственном Вооружившись бесчисленными аргументами, Аристотель резко критиковал платоновскую теорию идей, показывая, что, если идеи трансцендентны, отделены от мира вещей, то они не могут быть ни причиной их существования, ни основанием их понимания и постижения. Чтобы избежать такой участи, формы были возвращены в чувственный мир как внутренне ему присущие. Теория синтеза материи и формы была предложена Аристотелем как альтернатива Платону. Однако он и не думал отрицать реальность сверхчувственного, но лишь не соглашался с ее платоновской трактовкой. Идеи, формы суть лишь умопостигаемое обрамление чувственного. Это был безусловный прогресс. Однако в полемическом задоре он чрезмерно развел умопостигаемые формы и чистый разум, или чистый Интеллект. Разные формы рождаются от притяжения мира к Богу, но лишь через несколько столетий станет возможным синтезировать аристотелевскую позицию с платоновской, чтобы получить "ноэтический космос", - мир Идей, присутствующий в мысли Бога. 3. ФИЗИКА И МАТЕМАТИКА 3.1. Характеристики аристотелевской физики "Вторая философия", по Аристотелю, есть физика. Она ведет исследование чувственной субстанции, внутренняя характеристика которой - движение, в отличие от недвижной субстанции - объекта метафизики. Современный читатель может обмануться словом "физика", идентифицируя ее с по-галилеевски понятой природой, т.е. в количественном смысле. Напротив, для Аристотеля физика - это наука о формах и сущностях и, сравнивая ее с физикой наших дней, можно сказать, что это, скорее, онтология, или метафизика чувственно воспринимаемого мира. 147 3.2. Теория движения Нам уже известно, что, начиная с элеатов, отвергнувших движение как иллюзорную видимость, теория движения стала философской проблемой. Движение обоснованным образом было восстановлено в правах плюралистами. Тем не менее, никто из философов, включая Платона, не установил, какова сущность и онтологический статус движения. Элеаты отвергли движение и становление по причине, заложенной в их основании тезисов, которые не допускали даже возможности существования небытия, источника апорий. Аристотель предложил блестящее разрешение этих затруднений. Из метафизики мы знаем, что бытие имеет множество смыслов и значений. Группа этих смыслов задана парой - "бытие как потенция" и "бытие как акт". Относительно бытия-в-действии (акте) бытие-в-потенции выступает как небытие, точнее, как небытие-в-действии. Но ведь ясно, что это небытие относительное, поскольку потенция вполне реальна, поскольку это - реальная способность и эффективная возможность стать действием, т.е. актуализироваться. Ведь движение вообще есть ничто иное, как "актуализация того, что в потенции уже есть" (Аристотель). Стало быть, небытие не есть ничто, но это - форма бытия, которая раскручивается в русле бытия как перехода от потенциального к актуальному. Однако мы находим дальнейшее углубление этой проблемы у Аристотеля в виде онтологической структуры всех возможных форм движения. Подобно тому, как потенция и акт относятся к различным категориям, так движение как переход от потенции к акту, тоже относится к разным категориям 1) субстанции, 2) качества, 3) количества и 4) места. Получаем четыре формы движения: 1) изменение в субстанции есть "возникновение или разрушение", 2) изменение в качестве - "альтерация", превращение, 3) изменение в количестве - "возрастание или убывание", 4) изменение по месту - перемещение, "трансляция". "Изменение" - это термин, подходящий для всех четырех форм, "движение", напротив, применимо лишь к последним трем, особенно, к четвертой. 148 Во всех трех формах предполагается наличие субстрата (бытия потенциального), которое переходит от одного состояния к противоположному. Возникновение = это приятие формы со стороны материи, разрушение - потеря формы. Альтерация - изменение качества; переход от общего к малому и наоборот - это "возрастание и убывание", а от одного пункта к другому - "трансляция". Лишь сложенные из материи и формы существа способны к изменению, ибо лишь материя имеет потенциальность. Таким образом, источник любого движения - гилеоморфные структуры, т.е. образованные из материи и формы. 3.3. Пространство, время, бесконечное Объекты движутся не в небытии, которого не существует, но в некоем "где", т.е. месте. По Аристотелю, есть не просто место, но "место природное", к которому тяготеет всякая вещь, всякий элемент по своей натуре: огонь и воздух тяготеют "вверх", земля и вода - "вниз". Верх и низ не относительные, но суть природные детерминации. Так что же такое место? Место - это граница вместилища тела, поскольку она соприкасается с его содержанием. Впоследствии Аристотель уточняет, что не следует смешивать место с резервуаром, вместилищем вещи. Первое неподвижно, второе, напротив, подвижно. В некотором смысле можно сказать, что место - это неподвижное вместилище, а последнее - подвижное место. "Как сосуд есть перемещаемая емкость, так место есть сосуд неперемещаемый. Ведь, когда одно внутри другого, то двигается вместе с ним, как челнок со всем, что в нем, по глади реки. Место - это, скорее, река как целое, ибо лишь целое недвижно. Значит, место - это первая граница, неподвижно держащая содержимое, (что позднее вылилось в средневековую формулу: "Terminus continentis immobilis primus". Движение небес возможно, в соответствии с таким пониманием пространства, только как круговое, вокруг себя самого. Пустота немыслима. Ибо, если пустота есть место, где ничего нет, то, как следует из предыдущего определения, мы имеем противоречие в терминах. А что же такое время, эта таинственная реальность, которая непрестанно ускользает? Момент, "какие-то части которого уже стали, какие-то готовятся быть, но нет того, что есть сейчас". То, что время тесно связано с движением, приводит к тому, что мы не замечаем самого времени. Движение, по общей характеристике, - это континуальность. В континууме протяженности различимы "сначала" и "потом". Но и время тесно связано с моментами "сначала" и "потом". Отсюда знаменитое определение: "время - это исчисление движения на "сначала" и "потом". 149 Наконец, восприятие "сначала" и "потом", а, значит, исчисление движения, предполагает необходимым образом душу. "Когда мы мыслим движение крайнее как отличное от среднего, а душа подсказывает, что моментов два, т.е. "сначала" и "потом", то мы говорим, что между двумя моментами есть время, поскольку время представляется тем, что определено мгновением, и это остается как основание". Однако, если душа - это духовное исчисляющее начало, а значит, условие различения сосчитанного и числа, то душа же выступает и непременным условием времени, что очевидно из следующего блистательного разрешения апории." Можно сомневаться, существует ли время без существования души. В действительности, если не принять существования нумератора, то и не будет числа. Число есть то, что сосчитано, либо исчисляемое. И если верно, что в природе вещей заключена душа, или интеллект, что именно в душе существует способность нумеровать, то выходит невозможным существование времени без той же души". Эта мысль явственно предвосхищает августинианскую перспективу и его спиритуальные характеристики времени, и это лишь недавно стало предметом внимания. Аристотель отрицает актуальное существование бесконечного. И когда он говорит о бесконечном, то подразумевает именно бесконечное "тело", аргументы против бесконечного в акте суть аргументы против существования бесконечного тела. Бесконечное существует лишь как потенция и в потенции. Бесконечное в потенции - это, например, число, поскольку всегда возможно найти какое угодно большее число, и нет пункта, от которого нельзя было бы идти дальше. Бесконечное в потенции - это пространство, поскольку делимо до бесконечности, ибо результат деления есть величина, которая, в конечном счете, всегда делима. Потенциально бесконечно и время, ибо оно не может существовать иначе, как возрастая без конца. У Аристотеля мы не найдем даже намека на идею о том, что бесконечное может быть нематериальным, именно в силу того, что он связывал бесконечное с категорией "количества", которая имеет смысл лишь для чувственно воспринимаемого. Это объясняет, почему он отчетливо следует за пифагорейской идеей о том, что совершенно - конечное, напротив, бесконечное не совершенно. 3.4. Эфир, или "пятая сущность", и разделение физического мира на мир подлунный и мир небесный Аристотель разделял физическую реальность на две сферы: подлунную и надлунную. Подлунный мир характеризуется всеми формами изменения, среди которых доминируют зарождение и разложение. Для небес характерно "локальное движение", или циркуляция. В небесных и звездных сферах нет места ни рождению, ни гибели, ни изменению, ни возрастанию, ни убыванию. Во все времена люди наблюдали те же небеса, что 150 видим мы, и тот же опыт подсказывает, что они не были рождены, и нерожденные они суть неразрушимы. Различие надлунного мира и подлунного заключено в материи, из которой они образованы. Материя подлунного мира - это потенция контрарностей, противоположностей, данная в четырех элементах (земля, вода, воздух и огонь), которые, вопреки элеатам и Эмпедоклу, Аристотель понимал как взаимообратимые, что и позволило ему обосновать и углубить понимание процессов зарождения и распада. Напротив, материя, из которой образованы небеса, - это эфир, который обладает потенцией перехода из одного пункта в другой, а посему принимает лишь локальное движение. Поэтому к четырем уже известным элементам Аристотель добавляет "пятую сущность", или "пятую субстанцию". Поскольку для четырех первых элементов характерно прямолинейное движение, сверху вниз - для тяжелых элементов, снизу вверх - для легких, для эфира, поскольку он ни легок, ни тяжел, естественным движением следует считать круговое. Эфир никем не порожден, он не подлежит ни росту, ни изменению, ни разрушению, как небеса, из него образованные. Эта теория Аристотеля будет позже воспринята средневековой мыслью, И разделение мира на подлунный и надлунный исчезнет лишь с началом нового времени. Уже говорилось о том, что аристотелевская физика (и большая часть его космологии) - это, по сути, метафизика чувственного, кульминацией которой является обоснование существования неподвижного перводвигателя. Убежденный в том, что "не будь вечного, не было бы становящегося", Стагирит демонстрирует, что и физические исследования подтверждают этот принцип, что свидетельствует о необратимости завоеваний платонизма, его "второй навигации". 3.5. Математика и природа ее объектов Математическим наукам Аристотель не посвящал особого внимания, по сравнению с Платоном, который видел вход в метафизику только через математику, что подтверждает надпись на дверях Академии: "не геометр да не войдет". Как бы то ни было, но особый вклад Аристотеля в математику состоял в том, что он впервые установил онтологический статус ее объектов. Платон и многие платоники понимали числа и математические объекты как идеальные сущности, отдельно существующие от чувственного. Некоторые платоники пытались мифологизировать это представление, соединяя математические объекты и чувственное, удерживая, впрочем, интеллигибельную природу первых. Аристотель отказывается от этих точек зрения, полагая их абсурдными и неприем- 151 лемыми. Мы можем относиться к чувственным вещам, абстрагируясь от прочего, лишь поскольку они - тела в трех измерениях. Затем, рассуждает Аристотель, в процессе абстрагирования мы можем мыслить их в двух измерениях, т.е. как поверхности, затем, - как протяженную линию, и, наконец, как неделимую точку в пространстве, более того, как единицу в чистом виде, без пространственной позиции, и это будет числовая единица. Такова позиция Аристотеля. Математические объекты не есть ни реальные единицы, ни еще менее, - нечто ирреальное. Они существуют потенциально в чувственных вещах, и наш разум умеет их выделить через абстракцию. Они, стало быть, - единицы разума, которые актуально существуют лишь в нашем уме, благодаря его способности к абстракции, а в потенции они существуют в вещах как внутренне им присущие. |
4. ПСИХОЛОГИЯ 4.1. Душа и ее трехчастность
Аристотелевская физика исследует не только физический универсум и его структуру, но также и сущее в нем, т.е. существа неодушевленные, без разума, существа одушевленные и существа, наделенные разумом. Одушевленным существам Стагирит посвящает множество своих трактатов, среди которых особой глубиной и оригинальностью отличается трактат "О душе".
Одушевленные существа отличаются от неодушевленных тем, что они обладают началом, дающим жизнь, и это начало есть душа. Так что же такое - душа? Для ответа на этот вопрос Аристотель воспроизводит свою гилеморфическую метафизику реальности, согласно которой все вещи суть сплав материи и формы, что материя - это потенция, в то время как форма - это entelechia, или акт. Это имеет силу, разумеется, и для живых существ. Живые тела обладают жизнью, но не сама жизнь - тело, оно - лишь материальный субстрат, потенциал, форма и акт которого - душа. Отсюда знаменитое определение души с долгой счастливой судьбой: "Необходимо считать душу субстанцией, формой физического тела, имеющего жизнь в потенции, но субстанция как форма есть энтелехия (акт); душа, следовательно, есть энтелехия таким образом устроенного тела", "душа - первая энтелехия физического тела, имеющего жизнь в потенции". 152 Поскольку феномены жизни, по Аристотелю, предполагают определенные постоянные операции, постольку душа как принцип жизни должна иметь способности, функции и части, ответственные за разные операции и их регулирующие. Поскольку фундаментальные функции и феномены жизни бывают: 1) вегетативного характера, т.е. рождение, питание, рост, 2) чувственно-моторного характера, как ощущение и движение, 3) интеллектуального характера, как познание, установление и выбор, Аристотель вводит разделение на 1) "душу вегетативную", 2) "душу чувственную", 3) "душу рациональную". Растения имеют только душу вегетативную, животные - вегетативную и чувственную, люди - душу вегетативную, чувственную и рациональную. Чтобы обладать рациональной душой, человек должен иметь две другие; животное должно иметь вегетативную душу, чтобы обладать чувственной, но вегетативной душой можно владеть без двух других. 4.2. Вегетативная душа и ее функции Вегетативная душа - наиболее элементарное начало жизни, т.е. начало, которое управляет и регулирует биологическую активность. Объясняя витальные процессы, Аристотель преодолевает натуралистическую трактовку, считая, что причиной роста не являются ни огонь, ни тепло, ни материя вообще, а в лучшем случае, они - со-причины роста. В любом процессе роста и питания присутствует некое правило, несущее пропорции возрастания, что было бы необъяснимым без того, что не есть огонь, и это - душа. И так же обстоит дело с питанием, которое не есть механическая игра между подобными элементами, или, как полагали другие, между противоположными элементами. Питание - это ассимиляция неподобного, что становится возможным благодаря душе и ее теплоте. Наконец, вегетативная душа ответственна за репродукцию, воспроизведение, которое является целью любой формы жизни, конечной во времени. Действительно, любая форма жизни, даже самая элементарная, создана для вечности, а не для смерти. "Операция, - говорит Аристотель, - из всех самая натуральная (для развивающихся живых существ, не имеющих дефектов), - это порождение другого существа, себе равного: животным - животного, растением - растения с целью участия в вечном и божественном... Поскольку живые не могут участвовать в вечном и божественном непрерывно, и, обреченные на неизбежный распад, эти существа не могут оставаться идентичными и едиными, постольку каждый из них участвует в той мере, в какой это возможно для него, один больше, другой меньше, так, что остается не он, но подобный ему, числом не один, но вид один, все тот же". 153 4.3. Чувственная душа, чувственное познание, вожделение и движение Животные, помимо вышеупомянутых функций, обладают также ощущениями, аппетитом (или вожделением) и движением. Необходимо принять конечный принцип, ответственный за эти функции, и это - душа чувственная. Первая функция чувственной души - ощущение, которая из всех трех наиболее важная. Предшественники объясняли ощущение как аффект, страсть, или изменение, которое претерпевает схожее под воздействием схожего; другие (Демокрит и Эмпедокл) объясняли его как действие неподобного, несхожего. Аристотель идет дальше, отталкиваясь от этой гипотезы, и видит ключ в решении этой проблемы в концепции потенции и акта. Логика его такова: мы обладаем способностью ощущать не актуально, но потенциально. Топливо не горит, пока мы его не подожгли. Так и способность чувствовать становится актуальной, когда есть контакт с актуально чувственным объектом. Способность чувствовать потенциально есть то, что присутствует в самом чувстве. Оно страдательно, пока в контакте с неподобным, в совершившемся акте чужое становится своим, а неподобное - подобным. Но, спрашивается, что значит стать узнаваемым, подобным в чувстве? Ясно, что идет речь не о такой ассимиляции, которая имеет место в процессе питания, где ассимилируется материя. В чувстве, напротив, ассимилируется форма. Чувство - это способность принимать чувственные формы без материи, говорит Аристотель, подобно тому, как воск принимает след от кольца, его форму, неважно, из золота оно или из железа. Подобным образом, на чувство действует какое-либо вещество, имеющее тепло, звук, запах, но не в силу своей особенности, а потому, что оно имеет данное качество благодаря форме. Стагирит далее анализирует пять чувств и ощущений, характерные для каждого из них. Когда чувство воспринимает собственный чувственный объект, его ощущение безошибочно. Помимо специфических восприятий, есть и общие, как, например, движение, покой, фигура, величина, которые рассчитаны на прием не одним из пяти чувств, но сразу всеми. Можно, следовательно, говорить о т.н. "здравом смысле", об общем чувстве, которое неспецифично, т.е. действует, собирая восприятия, общие для всех. Несомненно, можно говорить и о "здравом смысле", имея в виду восприятие о восприятии, ощущение об ощущении, но, когда чувство работает в неспецифическом режиме, можно легко впасть в ошибку. Из ощущения рождаются фантазия, продуцирующая образы, память, которая их сохраняет, наконец, опыт, аккумулятор мнемотических фактов. 154 Другие две функции чувственной души - аппетит [38] и движение. Аппетит возникает как следствие ощущения. "Все животные имеют, как минимум, осязание, а, значит, чувствуют удовольствие и боль; стало быть они испытывают желание: действительно, желание - это аппетит к приятному". Движение живых существ происходит из желания. "Способность желать - единственный мотор", ведь желание - это разновидность аппетита. Желание приводит в движение животное в направлении к объекту желания, имеющего при этом чувственное представление. Стало быть, аппетит и движение самым тесным образом зависят от чувства. 4.4. Понимающая душа и рациональное познание Если чувственность не редуцируема к вегетативной жизни и питательному механизму, но содержит в себе некий плюс, то и мысль, а также операции с ней связанные, такие, как рациональный выбор, не сводимы к чувственности, а содержащийся в них плюс можно объяснить только через введение более высокого начала - рациональной души. Интеллектуальный акт аналогичен чувственному, поскольку он состоит в принятии или ассимиляции "интеллигибельных форм", но отличен фундаментальным образом в том, что здесь нет смешения с телом и телесным. "Органы чувств не бывают вне тела, понимание же самостоятельно". Понимание само по себе есть способность и потенция познавать чистые формы, в свою очередь, формы содержатся потенциально в ощущениях и фантазийных образах. Но необходимо, чтобы нечто перевело эту двойную потенциальность в актуальность. Мышление при этом стягивает формы, содержащиеся в образах, актуализируя их в виде культивированного понятия. Проделанная таким образом дифференциация вызвала множество проблем и дискуссий и в эпоху античности, и в средневековье. Отличие "интеллекта актуального" от "интеллекта потенциального" сам Аристотель объясняет так: "действительно, ведь и свет имеет цвета в потенции и цвета в акте. И этот интеллект, отделенный, бесстрастный, несмешанный и чистый по своей сути, есть агент, превосходящий то, на что воздействует... Отделенный (от материи), он есть именно то, что он есть, и только это бессмертно и вечно". Аристотель определенно полагает, что этот активный интеллект - душа, не соглашаясь с античными интерпретаторами, для которых действующим интеллектом был Бог. Верно также, что, по Аристотелю, "интеллект приходит извне и, как таковой, он божественен", в то время как низшие способности души уже потенциально есть в мужском семени, с которым они попадают в новый организм, формирующийся в 155 материнском лоне. Приходя издалека, интеллект остается в душе в течение всей жизни человека. Утверждение о том, что интеллект дан извне, означает, что он несводим к телу по внутренней своей природе, ибо трансцендентен по отношению к чувственному; что в нас есть метаэмпирическое измерение, сверхфизическое и духовное. Это - божественное в нас. Но, если действующий интеллект не есть Бог, он все же отражает божественные черты, прежде всего, абсолютную бесстрастность. "Интеллект, - говорит Аристотель, - есть субстанциональная реальность и не подлежит порче. В самом деле, если бы он разрушался, то слабел бы, как дряхлеют старики. Случается, напротив, тоже, что случается и с органами чувств. Если бы старик обрел здоровые глаза, то видел бы как молодой человек. Старостью мы обязаны не душе, но субъекту, телу, в котором она находится, как это имеет место в случае опьянения или другой болезни. Мыслительная активность ослабевает, когда какая-либо внутренняя часть тела ослабевает или разрушается, но сама по себе она бесстрастна. Рассуждать, любить или ненавидеть суть аффекты не интеллекта, но субъекта, обладающего интеллектом, поскольку он им обладает. Поэтому человек умирающий не помнит и не любит. Помнить и любить - не собственные функции интеллекта, но субстрата, подверженного разрушению, интеллект же - нечто определенно наиболее божественное и невозмутимое". Как и в "Метафизике", Аристотель принял понятие Бога со множеством вытекающих из него апорий. Утверждая, что духовное - в нас, он столкнулся с неразрешимыми затруднениями. Например, индивидуален интеллект или нет? Каким образом он приходит извне? В каком отношении состоит он с нашим я, нашей индивидуальностью? С моральным поведением? Совершенно ли он во власти эсхатологической судьбы? Как и почему он переживает тело? Некоторые их этих вопросов даже не были подняты Аристотелем, и, чтобы получить структурно адекватные ответы, нужно было ввести понятие творения, чуждое Аристотелю, а также античности в целом. 5. ПРАКТИЧЕСКИЕ НАУКИ: ЭТИКА И ПОЛИТИКА 5.1. Высшая цель человека - счастье После теоретических наук следуют науки практические, - относительно человека и его целей как индивида, и как члена общества. В первом смысле это этика, во втором - политика. 156 Начнем с этики. Все поступки человека тяготеют к неким целям как к благу. Поступки и цели между собой субординированы и подчинены некой "последней цели", или "последнему благу", относительно которого все согласны, что это - счастье [151]. Так что же такое счастье? 1) Для многих это удовольствие и наслаждение, но жизнь, растраченная для наслаждений, - рабская жизнь, достойная животного. 2) Для других счастье - это почести (для античного человека это значило почти тоже, что для современного - успех). Однако успех, по большей части, есть нечто внешнее, зависящее от тех, кто его присваивает, признает. 3) Для кого-то счастье состоит в умножении богатства, и это одна из наиболее абсурдных целей, - жизнь вопреки природе, ибо богатство - средство для чего-то другого, и как цель смысла не имеет. Высшее благо и счастье, доступное человеку, - в совершенствовании себя как человека, т.е. в активности, отличающей его от всех прочих существ. Не просто жить, ведь и растения живут; не только чувствовать, ведь и животным открыты чувствования. Активность разума - цель, достойная человека. "Благо человека состоит в активности души, согласной с добродетелью, а коли добродетелей души много, - то в согласии с лучшей и наисовершенной из них. Но, следует добавить, - и в жизни исполненной. Ведь и в самом деле, одна ласточка не делает весны, ни даже дня весны: один день не делает человека блаженным и счастливым". Мы видим здесь подкрепление сократического и платоновского дискурса. Не только каждый из нас - не просто душа, но ее высшая часть: "рациональная душа, вот доминанта и драгоценнейшая часть, в которой всякий себя находит". Ясно, что человек есть прежде всего интеллект. Аристотель, впрочем, с чувством реализма оценивает материальные блага, их полезность и необходимость, присутствие которых хотя и не дает само по себе счастья, но отсутствие которых вполне способно его скомпрометировать. 5.2. Этические добродетели как "правильное средоточие", или "середина между крайностями" Человек - это, главным образом, разум, но не только. В душе "есть нечто, чуждое разуму, что ему противоречит и сопротивляется", но что, тем не менее, в нем участвует. "Вегетативная часть никак не участвует в разуме, в то время как способность желать, аппетиты, так или иначе в нем участвуют, заставляя его слушать себя и подчиняться". В господстве над этой частью души, в умении вписывать вожделения в контуры здравого смысла, и состоит "этическая добродетель", достоинство практического поведения. Этот тип поведения достигается повторением серии выверенных поступков, образующих потом привычку: "...завоюем же добродетель, действуя также, как в прочих искусствах: умения, которые надобно иметь прежде, чем начать делать, мы обре- 157 тем, делая, подобно тому, как зодчим становится тот, кто строит, а музыкантом тот, кто без устали играет". Так добродетели становятся второй оболочкой, или "способом бытия", в котором мы сами создаем себя. Поскольку есть множество природных импульсов, которые разум должен дозировать, контролировать и "темперировать", так есть множество добродетелей, но все они имеют одну существенную характеристику. Импульсы, страсти, чувства всегда тяготеют к излишествам, либо много, либо мало, всегда чрезмерны, в этом смысле, они дефектны. Вторжение разума несет с собой "точную меру", средний путь между крайностями, величественный ритм согласия. Мужество, к примеру, это путь между безрассудством и трусостью, щедрость - точная мера между жадностью и расточительством. Добродетель, стало быть, есть род умеренности, удерживающей нас от, ошибок, к которым влекут страсти, и от проклятий. Путь правды и правоты - средний дуть. И, если ошибаться можно разными способами, то, напротив, действовать по правде можно лишь так, а не иначе. Ясно, что так понятая умеренность не есть посредственность, а есть высшая ценность, поскольку означает победу разума над инстинктами. В этом триумфе - синтез всей мудрости греческого гения, начиная, как мы видели, с гномических поэтов, афоризмов шести мудрецов, и заканчивая учением Платона о "мере". 5.3. Дианоэтическая добродетель и "совершенное счастье" Среди всех добродетелей есть одна, в которой спрессованы все прочие, - это справедливость. Она, как звезда, - и в ночи и на восходе - равно восхищает нас. Лишь по справедливости можно дать меру всем благам, достоинствам и их антиподам. Совершенствование рациональной души - добродетель "дианоэтическая" (греч. "два"+"ноэсис" [235]). Рациональная душа двухаспектна, ибо имеет дело с меняющейся реальностью, с одной стороны, и с неизменными принципами, с другой. Отсюда две дианоэтические добродетели - "phronesis", рассудительность, и "sophid', т.е. мудрость. Рассудительность, или практическая мудрость, заключается в корректном установлении того, что благо, и что зло для человека. Мудрость же как "софия" состоит в познании реальности, которая лежит по ту сторону человека, выше него, и это теоретическая наука, метафизика. Именно, испытывая себя в этой последней, т.е. совершенствуя себя в созерцательной активности, человек способен достичь высшего счастья и коснуться пальцем божественного. Интеллектуальная активность, поскольку она теоретическая, не преследует никакой другой цели, помимо себя, имея наслаждение собственное, состоящее в интен- 158 сификации этой активности, вплоть до самодостаточности. Тщетно советуют нам, говорит Аристотель, поскольку мы смертны, ограничиться тем, что конечно и соразмерно человеку. Напротив, следует измерять себя тем, что бессмертно, делая все доступное, чтобы жить в соответствии с наиболее благородной частью в нас, наименьшей, возможно, по размерам, но наиценнейшей по силе и превосходящей все прочие. Животные непричастны к понятию счастья, ибо они лишены этой способности. Боги в блаженной жизни счастливы постоянно. Лишь человек имеет счастье в той мере, в какой способен достичь подобной активности созерцания. Следовательно, насколько простирается созерцание, настолько простирается и счастье. 5.4. О психологии морального акта Аристотелю принадлежит та заслуга, что он попытался преодолеть интеллектуализм сократовского типа. Как реалист он хорошо понимал, что одно дело - "познавать благо", и другое дело - "действовать, актуализируя благо", Итак, он попытался обнаружить психические процессы, определяющие это моральное действие. В центре его внимания - акт выбора, "prohairesis" [245], который тесно связан с актом установления, принятия решения. Когда мы хотим достичь определенных целей, то сначала устанавливаем, какие и сколько средств должны быть приведены в действие для достижения этих целей, как в прошлом, так и в будущем. Выбирая эти средства в отношении будущего, мы приводим их в действие. Стало быть, по Аристотелю, выбор относится к средствам, а не к целям; значит, последние не суть благие или худые по необходимости. Благими могут быть лишь достигнутые цели, которые являются объектом не выбора, а воления. Но воля всегда желает только блага или, вернее, того, что ей представляется благом. Таким образом, необходимо желать блага истинного, а не кажущегося. В свою очередь, истинное благо признает только добродетельного человека. Как видим, описан круг. Интересно то, чего Аристотель ищет и пока не находит, это - "свободная воля". Он подтверждает, что "добродетельный человек умеет в чем угодно разглядеть благо и добро, поскольку это правило и мера любой вещи". Однако как и почему некто становится добродетельным, неясно. Возможно, поэтому он приходит к утверждению, что если нечто стало порочным, то уже не может не быть таким, даже если в источнике оно порочным не было. Ясно, что в рамках языческой культуры эта проблема была неразрешимой. 159 5.5. Город-государство и гражданин Благо отдельно взятого человека по природе своей то же, что и благо города-государства, только еще более "прекрасно и божественно", ведь из частного оно перерастает в социальное. К последнему греки были особенно чувствительны, ибо понимали индивида в модусе государства, а не государство в модусе индивида. Греческая манера мышления просвечивает и в определении человека как "политического животного". "Тот, кто не может войти и составить часть некоего сообщества, кто не нуждается ни в чем, ни в ком, достаточен самому себе, то, не являясь частью государства, он - либо зверь, либо Бог". Тем не менее Аристотель не считает "гражданами" всех, кто живет в государстве, и без кого государство не могло бы существовать. Чтобы быть гражданином, необходимо принимать участие в управлении, принятии законов, реализующих справедливость. Поэтому ни житель колонии, ни другого завоеванного города, ни ремесленник, ни даже свободные не могут быть гражданами, если они не имеют необходимого свободного времени, чтобы управлять своим государством. Таким образом, число граждан очень ограничено, прочие же лишь удовлетворяют нужды первых. Аристотель подходит здесь под давлением социально-политических структур к теоретизации рабства. Раб, - это "инструмент, предшествующий и определяющий другие инструменты". "Все люди отличаются от себе подобных также, как душа отличается от тела. Человек - тогда животное, когда лучшее из того, что он имеет - это тело, он принадлежит к рабам по природе, а потому лучшая участь его - находиться в подчинении, быть во власти кого-то". Раб по природе - это тот, кто принадлежит другому всесильному в потенции, а потому участвует в разуме только в мере непосредственной чувственности, в то время как другие не имеют даже этого, подчиняясь страстям. Он принадлежит разуму лишь постольку поскольку этого требует непосредственная чувственность, именно поэтому рабов и животных используют для удовлетворения телесных нужд. Поскольку часто рабами становились пленники в войнах греков против греков, то для Аристотеля было важным подчеркнуть, что имеются в виду именно жертвы войн греков против варваров, ибо последние явно ниже греков по природе. Вот такой расовый предрассудок эллинов был данью Аристотеля своей эпохе, несмотря на то, что он противоречил основным установкам его концепции. 160 5.6. Государство и его формы Государство должно иметь различные формы, различные конституции. Конституция - структура, дающая форму, порядок государству. Поскольку власть может исходить: 1) от одного человека, 2) от немногих, 3) от большинства, а также, поскольку тот, кто управляет, управляет в соответствии: 1) с общим благом, или же 2) собственным интересом, то получаем три правильных формы правления: 1а) монархию, 2а) аристократию, За) "политик)" и три неправильные 1б) тиранию, 2б) олигархию, 36) демократию. Под "демократией" Аристотель понимает образ правления, который, пренебрегая общим благом, нездоровым образом потакает интересам нищих, не только в материальном, но и в духовном смысле слова, отсюда новый смысл слова демократия - демагогия, он уточняет, что ошибка состоит в том, что если все равны в свободе, не значит, что все равны во всем прочем. Аристотель утверждает, что, в абстрактном смысле слова, лучше первые две формы правления, но с реалистической точки зрения, принимая людей, какие они есть, полития - лучшая из форм: ибо она воплощает средний путь, путь между олигархией и демократией, т.е. демократии умеренной, где удержаны достоинства олигархии и купированы дефекты демократии. 5.7. Идеальное государство Поскольку цель государства - достижение нравственности, то, очевидно, что Аристотеля заботит увеличение и укрепление добродетелей. Ценности, справедливость, разумность любого государства имеют столько же силы, сколько ее имеет каждый отдельный гражданин. Так Аристотель подтверждает платоновское соотношение между государством и душой. Совершенное государство должно соответствовать по человеческой мерке: т.е. быть ни слишком населенным, ни малонаселенным, как, впрочем, и территория: она должна быть достаточно большой, чтобы удовлетворять материальным нуждам, но не настолько, чтобы тяготить своими размерами. Черты гражданского характера предпочтительны греческого типа, включающие, впрочем, лучшие черты северных и восточных народов. Чтобы лучше использовать энергию молодых и мудрость старших, следует первых готовить для защиты государства, вторых - для богослужений, но и те, и другие участвуют в управлении. Идеал совершенного государства - жизнь в мире и созерцательная активность. Все в жизни разделено на две части, одна, к примеру, тяготеет к заботам и труду, другая - к свободе; одна - к войне, другая - к миру, соответственно действия могут быть либо полезными, либо прекрасными. В выборе целей необходимо предпочитать более высокие цели, опираясь и отталкиваясь от более низких. Имея целью мир, мы готовимся к войне; работая на пределе, не забываем о свободе как о 161 цели; все полезное - для достижения прекрасного. Этим критерием должен руководствоваться законодатель, не путая средства с целями, удерживая правильное соотношение между способностями души и действиями: важно умело работать и искусно вести войну, но еще более важно уметь отдыхать, жить в мире и создавать прекрасное. 6. ЛОГИКА, РИТОРИКА И ПОЭТИКА 6.1. Логика, или "аналитика" В рамках систематизации наук мы не находим у Аристотеля логики как таковой, но внутренним образом она присутствует в любом типе дискурса, не только когда возникает намерение что-либо доказать, быть убедительным. В логике мысль делает явным свой путь: если кто-либо мыслит, он находится в движении: определяет элементы, структуру доказательства, типы и виды его. Отсюда термин "органон", который означает "инструмент", он был введен Александром Афродисийским для обозначения логики в целом (позже он употреблялся для наименования комплекса аристотелевских работ по логике), который хорошо отражает суть дела - набор мыслительных операций, необходимых для проведения любого типа исследования. Необходимо помнить, что смысл современного слова "логика" не совпадает с античным аналогом. Аристотель употребляет термин "аналитика", (от греческого - analysis, т.е. разрешение), означавший метод, с помощью которого мы извлекаем из некоего заключения элементы и предпосылки, а, следовательно, понимаем, как нечто получено, обосновано и оправдано ли. 6.2. Категории и суждения Трактат о категориях изучает элементы логики. Если, к примеру, из предложения "человек бежит" мы опустим связи, то получим элементы: "человек", "бежит". Среди вещей, - говорит Аристотель, - "о которых говорят вне связи, каждая означает либо субстанцию, либо количество, либо качество, либо связь, т.е. определяет где, когда, быть, делать, страдать или иметь". С метафизической точки зрения, категории суть фундаментальные смыслы бытия, "роды бытия", к которым относится любой термин предложения. 162 Категорию Боэций перевел как "предикат", однако латинский термин передает смысл греческого слова лишь частично, порождая при этом множество затруднений, чего не было в оригинальном звучании. В самом деле, первая категория исполняет роль субъекта, и, лишь косвенным образом, предиката. К примеру, выражение "Сократ - человек" предполагает, что Сократ - субстанция, другие категории могут играть роль "высших родов" предикатов. Ясно, что, поскольку первая категория образует бытие, на котором как на основании бытий-ствуют другие, постольку она будет субъектом, а другие категории лишь постольку истинные предикаты, постольку соотносятся с первой, как с субъектом. Изолированные и взятые сами по себе термины предложения ни истинны и ни ложны, и лишь в суждении, выражающем их связь, есть ложь или истина. 6.3. Определение Поскольку категории - это не просто термины разъятого предложения, но роды бытия, поэтому они суть нечто первичное и нередуцируемое, а потому неопределимое именно в силу того, что нет чего-то более общего, прибегнув к которому, можно было бы дать определение. О дефинициях идет речь во "Второй аналитике". Неопределимы не только категории как роды бытия, но и индивиды в силу своей особенности, как антиподы категорий. По поводу них возможно лишь восприятие. Но меж этих двух полюсов бытует гамма понятий и концептов - от более общих до менее общих. Все эти термины, находящиеся между универсальностью категорий и уникальностью индивидов, мы познаем посредством дефиниций (horismos). Что значит определить? Сам Аристотель полагает, что это означает выразить сущность вещей, для чего необходимо найти "ближайший род" и "специфическое отличие". Если, например, мы хотим знать, что такое человек, то в процессе анализа выясняем, что это не просто живое существо (ведь растение - тоже живое), но животное чувствующее, крайним же отличием будет его рациональность. Дефиниция может быть ценной или малоценной, но никогда - ложной или истинной, ибо связь строится по отдельным понятиям. Истинными или ложными могут быть лишь суждения, т.е. блоки концептов, о чем речь впереди. 6.4. Суждения и предложения Объединяя термины, мы получаем суждения. Суждение - это акт утверждения или отрицания, логическая форма которого есть утверждение или пропозиция. 163 Истина и ложь возникают вместе с суждением, утверждением и отрицанием. Истина возникает, если связь между субъектом и предикатом найдена верно, если связано то, что связано в реальности, или, напротив разъединяется, то, что в реальности разъединено. Ложны, по этой логике, суждения, соединяющие или объединяющие нечто, вопреки реальности. Заметим, что речь идет о логическом дискурсе; мольбы, заклинания, декламация - все это за пределами логики. Среди суждений Аристотель выделяет утвердительные, отрицательные, особенные (партикулярные), по модальности - вероятностные и необходимые. 6.5. Силлогизм и его структура Когда мы утверждаем или отрицаем нечто т.е. формулируем, - это не значит, что мы рассуждаем. Размышляем мы только тогда, когда идем от суждения к суждению, отслеживая необходимые связи между ними, т.е. находя одно как предшествующее, другое как вытекающее. Если нет этой связи, нет органической последовательности, то нет и мыслительного процесса, нет дискурса. Силлогизм в точном смысле - это совершенный дискурс, где заключение с необходимостью вытекает из предпосылок. В нем есть три предложения, два из которых - предпосылки, третье - заключение, нечто вроде шарнира-застежки, скрепляющей первые два звена. 6.6. Научный силлогизм, или "демонстрация" Силлогизм как таковой показывает, какова сущность дискурса, какой должна быть структура вывода. "Научный" силлогизм, или демонстративный, отличается тем, что, помимо формальной корректности, он показывает ценность и истинность предпосылок и заключения. Его посылки должны быть не только истинными, но и первичными, т.е. не требующими никаких других демонстраций, ясными, понятными, не нуждающимися в доводах. Пункт наиболее деликатный в аристотелевской теории науки: как мы познаем посылки? Если с помощью следующих силлогизмов, то можно продолжать до бесконечности. А если иначе, то как? 6.7. Непосредственное познание: вывод и интуиция Силлогизм - процесс, по сути, дедуктивный, поскольку из универсальной истины извлекается истина частная. Но как получить истины универсальные? Аристотель говорит об "индукции" и об "интуиции", которые, будучи противоположны по характеру, обе предполагают тот же силлогизм. 164 1) Индукция - процесс движения от частного к общему. И хотя сам Аристотель в "Аналитиках" показывает, как та же индукция может трактоваться силлогистически, он все же признает, что индукция не есть обоснование, а есть отвлеченный процесс, который практика делает возможным. 2) Интуиция есть улавливание интеллектом первоначал. Следовательно, Аристотель, как и Платон, признает интеллектуальную интуицию; в самом деле, возможность "опосредованного" знания структурно предполагает знание "непосредственное". 6.8. Принципы демонстрации и принцип непротиворечия Посылки и принципы демонстрации культивируются как для индукции, так и для интуиции. В этом отношении, каждая наука принимает собственные посылки и принципы, свойственные лишь ей. Сначала устанавливается сфера существования предмета-субъекта, вокруг которого вращаются все определения. Например, арифметика принимает существование числа и множества, геометрия - пространственной величины, каждая из наук характеризует свой предмет через определения. Затем определяется смысл серии терминов, принадлежащих данной науке, и в процессе демонстрации их, мы доказываем, что речь идет о характеристиках ее объекта (четного и нечетного, соразмерного и т.п.). Но, чтобы проделать все это, необходимо использовать определенные аксиомы, т.е. положения интуитивной очевидности, в силу которых возможна демонстрация. Пример такой аксиомы: "если из равных величин вычесть равные, то оставшиеся будут равны". Среди аксиом некоторые будут общими для определенного числа наук (подобно приведенной выше), другие - для всех наук без исключения. Из числа последних - принцип непротиворечия: нельзя утверждать и отрицать об одном субъекте в одно и то же время, в одном и том же отношении два противоречащих друг другу предиката. Другая аксиома того же типа: - принцип исключенного третьего: невозможно, чтобы между двумя противоположными терминами был третий. Эти известные принципы могут быть названы трансцендентальными, ибо обязательны для любой формы мышления. Это безусловные требования любой демонстрации, но сами они не демонстрируемы, т.е. не доказуемы, ибо любая форма доказательства их уже предполагает. В четвертой книге "Метафизики" Аристотель показывает диалектическую попытку "опровержения" принципа непротиворечия. Кто говорит, что он не имеет силы, тот претендует на то, чтобы его утверждение имело смысл, убедительную силу, а значит, исключило бы обратное; выходит, он вынужден применить принцип непротиворечия именно в тот момент, когда он его отрицает. 165 Отсюда понятно, что природа последних истин именно такова: отрицая их, мы вынуждены их использовать, и, следовательно, тем самым, утверждаем их с новой силой. 6.9. Диалектический силлогизм и силлогизм эристический Если научный силлогизм обладает неоспоримыми характеристиками, то диалектический силлогизм (Аристотель анализирует его в "Топиках") включает в себя предпосылки вероятные, т.е. основанные на мнении. Диалектический силлогизм призван развивать у нас способности к дискурсу, он необходим, когда мы полемизируем в широком кругу людей, далеких от науки, а также тогда, когда мы принимаем исходные точки зрения других теорий, пытаясь гармонизировать их со своими, кроме того, помимо дебатов, он важен для принятия первоначал, которые, мы знаем, силлогистически невыводимы, но даны либо индуктивно, либо интуитивно. Наконец, есть силлогизм, посылки которого, очевидным образом, основаны на мнении, согласно которому в реальности дело обстоит иначе; в этом случае мы имеем дело с эристическим силлогизмом. Некоторые силлогизмы лишь создают видимость умозаключения, в действительности же они, благодаря совпадению, приводят к ложному выводу, через паралогизмы, т.е. неверное обоснование. Это так называемые софистические опровержения. Опровержение корректное есть силлогизм, вывод которого противоречит выводу оппонента. Софистический силлогизм, создавая видимость корректности, занят созданием серии трюков, улавливающих несведующих и неискушенных, оболванивая их. 6.10. Некоторые выводы по аристотелевской логике Кант утверждал, что логика Аристотеля родилась уже совершенной. (Он имел в виду логику формальную, хотя, в реальности, эта логика основана на категориальной структуре бытия). После открытия символической логики это суждение не столь очевидно, ибо применение символов в логическом исчислении изменило многое; так что силлогизм уже не есть собственная форма любого умозаключения, как полагал Аристотель. Но, каковы бы ни были возражения, именно его логика сделала возможным появление "Нового Органона" Ф. Бэкона, "Системы логики" Дж. Стюарта Милля, трансцендентальной логики Канта и гегелевской логики бесконечного. Очевидно, что корни западного логического дискурса - в "Органоне" Аристотеля. 166 6.11. Риторика Аристотель, как и Платон, был твердо убежден, что исследовать истину, культивировать знания - это задача философии, с одной стороны, и частных наук, - с другой. Задача же риторики - убеждать, или, точнее, - выяснять средства и методы эффективного убеждения. Риторика - не просто "методология убеждения", но искусство анализа и определения процессов, ведущих к завоеванию умов. Формально риторика - сестра логики, которая индивидуализирует структуры мышления и обоснования, в особенности, она близка диалектике. Последняя, как мы уже знаем, не имея научного фундамента, опирается на мнения, разделяемые всеми или большей частью людей. Так и риторика изучает способы, с помощью которых люди советуют, обвиняют, защищаются, восхваляют, используя как аргументы не первичные посылки, что обязательно для научной демонстрации, но распространенные убеждения. Такой способ называется "энтимемой", он представляет собой силлогизм, идущий от вероятностного и общепринятого мнения к выводу, минуя логические пассажи, дабы слушатель не потерялся. Другой риторический прием - рассуждение от примера, он основывается на том, что интуитивно очевидно. 6.12. Поэтика Какова природа поэтического дискурса и факта? Аристотель имел в своем распоряжении два ключа в решении этого вопроса: 1) понятие "мимесиса", 2) понятие "катарсиса". 1) Малопочтительное отношение Платона к искусству объясняется просто тем, что искусство есть мимесис, т.е. имитация, подражание феноменам, которые, по Платону, сами являются подражанием Идеям, вечным парадигмам. Искусство предстает копией копии, видимостью видимости, где подлинное истончается вплоть до исчезновения. Аристотель решительно не согласен с такой точкой зрения, рассматривая "артистический мимесис" как такую форму активности, которая вновь создает изображаемые объекты в новом измерении. "Цель поэта, - рассуждает Аристотель, - говорить не о том, что уже случилось, но о том, что должно бы случиться с той или иной степенью необходимости. В самом деле, разница между историком и поэтом не в том, что один выражается в прозе, - другой в стихах (сочинение Геродота и в стихах не перестало бы быть историческим). Разница - в том, что первый говорит о бывшем, поэт - о том, что должно быть. Именно поэтому поэзия более благородна и более философична, ибо она трактует об универсальном, история же погружена в частное, неповторяющееся". 167 Пространство артистического подражания - это сфера "возможного" и "подобного", т.е. то, что поднимает артефакты до уровня универсального (символы, фантазмы). 2) Если природа искусства заключена в подражании реальному в пространстве возможного, его цель - в "очищении от страстей". Аристотель ссылается на трагедию, которая, возбуждая в публике сочувствие и ужас, способствует выходу страстей и очищает душу. Аналогичный эффект дает музыка. Что же подразумевал Аристотель под "очищением от страстей"? Некоторые полагают, что речь идет об очищении в моральном смысле, т.е. об элиминации продуктов моральной порчи. Другие интерпретируют "катарсис" как освобождение от страстей в физиологическом смысле слова, как средство обновления эмоциональной сферы. Из немногих текстов Аристотеля на этот счет следует, как представляется, понимание такого освобождения, которое сопутствует искусству, того которое сегодня мы называем "эстетическим наслаждением". Платон осуждал искусство за то, что оно развязывает эмоции, чувства, которые начинают доминировать над рациональным. Аристотель переворачивает логику Платона: искусство не нагружает, но разгружает, расслабляя эмоциональную сферу. А тот тип эмоций, который культивирует подлинное искусство, не только не подавляет рациональную сферу, но, напротив, оздоровляет ее. 7. ЗАКАТ ШКОЛЫ ПЕРИПАТЕТИКОВ ПОСЛЕ СМЕРТИ АРИСТОТЕЛЯ Судьба школы Аристотеля в эллинистическую эпоху, вплоть до христианской, не была счастливой. Его наиболее талантливый ученик и ближайший преемник Теофраст (возглавлял школу с 322 по 284 г. до н.э.) был, безусловно, крупным ученым в своей разносторонности, но, по глубине философского мышления, он не достиг уровня своего великого учителя. Еще менее были способны понять Аристотеля другие его ученики, что собственно, имеет свою точную параллель и в истории платоновской Академии. Теофраст, умирая, всю недвижимость завещал перипатетикам, но библиотеку, содержавшую неопубликованные произведения Аристотеля, оставил на попечение Нелею. Теперь нам известно, что последний отвез ее в Малую Азию, где наследники Нелея прятали бесценные рукописи в подвале, чтобы они не попали в руки царя Атталэ, который собирал библиотеку в Пергамо. Так они оставались в тайнике, пока 168 библиофил по имени Апелликон не обнаружил их и не переправил снова в Афины. В 86г. до н.э. они были конфискованы силой и отправлены в Рим, где грамматику Тиранниону была поручена их транскрипция. Здесь было подготовлено первое систематическое издание этих рукописей Андроником Родосским во второй половине I в. до н.э. Очевидно, что в течение длительного времени школа перипатетиков после смерти Теофрастата игнорировала т.н. "эзотерические" сочинения Аристотеля (материалы лекций), хотя изучение древних каталогов показывает, что отдельные их копии циркулировали, не были безызвестными. Все же два с половиной столетия никто не заговорил о них. Сочинениям же, которые были известны, как экзотерические, явно не хватало теоретической силы и глубины первых. |
Философия. Аристотель
|
Философия Платона и Аристотеля
http://rushist.com/index.php/philoso...-i-aristotelya
Философия Аристотеля вытекает из философии Платона, так же как последняя вытекала из учения Сократа. Правда, Аристотель исследует учения всех предшествовавших философов, как и Платон; он критикует их всех; но в своих взглядах на предшествовавшие учения сходится с Платоном. В некоторых отношениях его система есть совершенный платонизм, в других она существенно противоположна этому учению. http://fanstudio.ru/archive/20160508/SL764SQM.jpg Аристотель и Платон. Скульптор Лукка делла Роббиа Автор фото - Sailko Платон и Аристотель – оба философы умозрительные, исходящие из основных начал Сократа: оба они, несмотря на значительные различия, в сущности, имеют один и тот же взгляд на самую природу знания: в их глазах знание имеет свое начало в разуме, в понятиях, а не в ощущениях. Истинное знание есть логическое знание, которое достигается посредством исследования понятий, их образования и сочетания. Понятиями, идеями постигается действительное в вещах, их неизменная сущность, их конечное основание, всеобщее и необходимое в них. И эта сущность вещей, то, что в них истинно и действительно, заключается в общих началах, в родовых формах или видах, которые составляют содержание наших понятий. Таким образом, мы находим здесь принципиальное согласие. Философия Аристотеля точно так же, как философия Сократа и Платона, является наукой понятия. Все единичное, частное сводится индуктивным путем к всеобщим понятиям. Но вместе с тем, особенности философии Аристотеля объясняются ее противоположностью платонизму. Платон искал познания, истины, красоты в сверхчувственном мире, Аристотель – в изучении мира действительного. Платон противополагает идеи миру явлений, вещей – ложному, призрачному, раздробленному отражению истины. Аристотель, напротив, признает действительность мира явлений. Платон – философ идеала, Аристотель – реалист, философ действительности. Но он реалист не потому, чтобы он отрицал идеал, а потому, что он не противополагает понятия – действительности, идеи – вещам: идеи не противополагаются миру, но осуществляются в нем, наполняют его. «Сущность вещей не может быть отрешена от того, чего она есть сущность», – говорит Аристотель. Вся его полемика против философии Платона основывается на том, что идеи, находящиеся в «умном месте» за пределами действительности, не объясняют вещей, не наполняют их, но лишь удваивают, повторяют их собою. На самом деле, если они – живые силы, то ими должно определяться всякое движение, развитие, жизнь, все действительное. http://fanstudio.ru/archive/20160508/TyVQQTca.jpg Платон Для Аристотеля, как и для Платона, общее предшествует частному, определяет частное (как всякая вещь логически определяется общими признаками и понятиями); но именно поэтому общие формы, соответствующие нашим понятиям, суть живые силы, имеющие полную действительность, а не отвлеченный идеал, который никогда и никоим образом не может осуществиться в действительности. Из этой особенности основных воззрений Аристотеля объясняются и методологические отличия его от Платона. В своем реализме он яснее различает между теоретическим и практическим. Вместе с тем, не полагая непроходимой бездны между действительностью и идеалом, между явлением и понятиями, философия Аристотеля не противополагала опыта умозрению; примирение опыта и умозрения, их гармонический синтез – вот верховный научный принцип Аристотеля. Поэтому диалектика понятий утрачивает для Аристотеля то верховное метафизическое значение, которое она имела при Платоне: то, что подлежит исследованию, объяснению, познанию, что возбуждает в нас изумление, это – действительность. Поэтому философия должна познавать эту действительность и сводить ее к таким началам и принципам, которые на самом деле соответствуют ей. И Аристотель стремится к всестороннему исследованию данных опыта, к изучению явлений, прежде чем восходить к общим началам. В естествознании он отвергает законность априорных, диалектических соображений о природе: он требует естественно-исторического изучения. Диалектика, или наука о понятиях, превращается у Аристотеля в логику. Она не есть метафизическая наука о сущем, как в философии Платона, а наука о формах мышления и познания. Вместе с тем эмпирическое (опытное) знание приобретает для Аристотеля самостоятельную цену. http://fanstudio.ru/archive/20160508/sUb8Nkg3.jpg Философия Аристотеля обыкновенно делится на теоретическую и практическую. Сам Аристотель признавал еще одну часть – поэтику, которая имеет предметом творческую, производящую действительность. Теоретическая философия, в свою очередь, делится на математику, физику и метафизику, практическая – на экономику, этику и политику. Вероятно, это деление установлено не самим Аристотелем, но было принято уже впоследствии в его философской школе. |
Платон и Аристотель – сравнение
http://rushist.com/index.php/philoso...otel-sravnenie
Платон был создателем идеализма, а великий ученик его, Аристотель, основатель перипатетической школы, стал создателем реализма. Понятие «реализм», впрочем, здесь следует трактовать не в смысле «материализма», а, скорее, как позднейший европейский «позитивизм». Аристотель никогда не утверждал, что материя первична по отношению к идее. У него немало высказываний в прямо противоположном смысле. Но основная его тенденция совпадает с позитивизмом: Аристотеля, в отличие от Платона, интересует не столько внутренняя сущность бытия, первооснова мира как таковая, сколько взаимоотношения различных вещей и понятий друг с другом. Подобно позитивистам, он не стремится вглубь, а разлагает на части. Именно поэтому и у Аристотеля, и у позитивистов важнейшей часть философии является не метафизика, а логика. При сравнении Платона с Аристотелем сразу бросается в глаза, что поэтическая душа первого из них восторженно возносилась в невидимую область идей и считала философию средством очистить душу, внушить ей стремление к небу. Критический же ум Аристотеля занимался по преимуществу эмпирическим (опытным) исследованием мира явлений, изучал факты, представляемые природой, шел путем индукции от частного к общему и ставил целью философии знание истины, приобретаемое наукой. Платон считает понятия (идеи) сущностями, отдельными от явлений (вещей), имеющими самобытную реальность; Аристотель сводит идеи из их отдельной области в мир явлений, считает их формами, посредством которых образуются из материи чувственные, действительно существующие предметы. Платон стремится возвыситься над природою и берет содержание своей философии из области сверхчувственного, небесного. Аристотель подвергает своему исследованию природу, землю, предметы, существующие на земле, систематизирует приобретаемые о них сведения и, путем ясных, строго логических выводов и доказательств, формулирует общие законы. По воззрению Платона, истинное бытие принадлежит только общим понятиям; они существуют отдельно от явлений, в особой области, в мире идей. По учению Аристотеля, идеи имеют свое существование в самих явлениях; путем к изучению идей, составляющих сущность явлений, должно служить исследование явлений. Потому эмпирическое исследование, бывшее у Платона лишь маловажным вступлением к умозрительным рассуждениям, служит основою философии Аристотеля. По учению Аристотеля, идея только форма, охватывающая материю, из которой образует она предмет. Идея и явление существуют не отдельно друг от друга, а в сочетании между собою, и цель его исследований – определить идеи, действующие в явлениях. Точка отправления у Платона и у Аристотеля одинакова, но вопрос об отношениях идей к явлениям решается у Аристотеля совершенно не так, как у Платона. То же самое мы видим и в сравнении их подходов к вопросу о сущности философии. И Платон, и Аристотель, следуя Сократу, считают истинное знание отличным от обыкновенных, общераспространённых взглядов необразованной толпы. Оба они считают истинное знание высочайшею целью стремлений человека, важнейшим элементом счастья. Но у Платона добродетель сливается со знанием истины, изучение философии ведет к обладанию не только умственным, но и нравственным совершенством. Аристотель точнее определяет различие между знанием и практическою жизнью; вместе с тем, он ставит философию в тесную связь с опытными знаниями. Таким образом, философия разделяется у Аристотеля на теоретическую и практическую. Задача теоретической философии, по его воззрению, – подводить данные опыта под единство понятия, и выводить из общих истин частные. http://fanstudio.ru/archive/20160509/FX17oFLX.jpg Рафаэль. Афинская школа, 1509. В центре изображены Платон и Аристотель Источник изображения Эти два мыслителя, противоположные друг к другу по своим тенденциям, были представителями двух равно необходимых направлений человеческой мысли, величайшими представителями их в древнем мире. Точки зрения Платона и Аристотеля – два полюса, около которых вращались в следующие времена древности и будут вечно вращаться все исследования истины. Прекрасно охарактеризованы они на великолепной картине Рафаэля «Афинская школа»: Платон изображен на ней поднявшим руку к небу, к царству своих идей, Аристотель – указывающим рукою на землю, область своих исследований. http://fanstudio.ru/archive/20160509/ES6755O0.jpg На фреске Рафаэля «Афинская школа» Платон изображён поднявшим руку к небу... Интересно сравнить и особенности литературного слога двух этих мыслителей. Труды Аристотеля и по форме изложения совершенно не таковы, как диалоги Платона. У Аристотеля нет ни сочетания мысли с мифическими образами фантазии, ни драматической живости разговора; эти особенности, придающие такую неодолимую прелесть трактатам Платона, заменяются у Аристотеля сухостью строго логического исследования и собирания фактов. В своих диалогических сочинениях Аристотель не умел облекать мысли такою дивною поэзиею, таким художественным драматизмом, как Платон. Кажется также, что в разговорах его не было такого лица, которое постоянно служило бы выразителем понятий автора и постоянно играло бы главную роль, как у Платона Сократ. Кажется, что представители разных мнений являлись у Аристотеля мыслителями, одинаково достойными уважения, и что истина разъяснялась у него не исключительно одним лицом, которое дает разговору направление, какое хочет, а свободным обменом мыслей. По крайней мере так это у Цицерона, который говорит, что образцом того был для него Аристотель. Аристотель на фреске Рафаэля http://fanstudio.ru/archive/20160509/332d1Oc1.jpg ... а Аристотель - указывающим рукой на землю Неопределенность и темнота рассуждений Платона, наполовину поэтических, заменяются у Аристотеля ясностью зрело обдуманной мысли, Впрочем, говоря о сухости формы произведений Аристотеля, не надо забывать, что до нас не дошло ни одного из тех его сочинений, которые были написаны в популярной форме. |
Критика Платона Аристотелем
http://rushist.com/index.php/philoso...na-aristotelem
Платон сводит истинные начала и сущность вещей к их форме, к их идеальному умопостигаемому виду, или идее. Аристотель подвергает это учение самой резкой критике. По-видимому, он совершенно отрицал это учение, но на самом деле он никогда не мог совершенно отделаться от него и отверг его гораздо менее, чем хотел. Критика идеологии Платона находится в XIII и XIV книгах «Метафизики» Аристотеля и в 9-й главе I книги ее. Прежде всего, с точки зрения Аристотеля, существующие вне вещей идеи Платона недостаточно доказаны. Доказательства либо слабы, либо противоречивы или, наконец, доказывают больше, чем надо. Если есть идеи всего, то есть идеи отрицания, идеи относительного, гибнущего, так что смерть, уничтожение, отношение также имеют свои идеи. Далее, после некоторых несущественных, иногда даже придирчивых замечаний, быть может, заимствованных у мегарской школы, Аристотель переносит свою критику на основной недостаток платоновского учения об идеях. Идеи Платона не объясняют ни бытия, ни генезиса, или происхождения вещей, идеи не обусловливают собою бытия вещей, потому что они им внутренне не присущи. Они находятся за пределами мира, «в умном месте». Вечные, неподвижные, они могли бы быть причинами скорее покоя и неподвижности, чем началом движения и генезиса. Без действия какой-либо живой силы единичные вещи, причастные идеям, не могли бы возникнуть. Философии Платона, согласно критическому мнению Аристотеля, недостает αἰτία, ὃθεν ἡ ἀρχὴ τῆς μέταβολῆς («причина, откуда начало изменения»), между тем как задача философа именно и заключается в познании видимого мира явлений. По убеждению Аристотеля, столь же мало платоновские идеи способствуют и познанию вещей. Они не могут быть их сущностью, раз они вне их, ибо сущность не может быть вне того, чего она есть сущность. Предполагая для каждой вещи одноименную с ней идею, платоники лишь совершенно бесполезно удвояют предметы. Содержание идей совершенно равно содержанию тех эмпирических вещей, коих они суть идеи: они только тем и отличаются, что они вечны, а вещи скоропреходящи. Платоновские понятия вроде «лошадь в себе», «человек в себе» суть лишь αἰθητὰ ἀίδία – апофеоза чувственных вещей, перенесение их в область вечного бытия; это – нечто вроде греческих богов, бессмертных богочеловеков. На таких основаниях Аристотель критикует учение Платона о том, что умопостигаемая сущность вещей имеет бытие, отличное от единичных чувственных предметов. Критика, по-видимому, сильная и сокрушительная; но затем оказывается, что Аристотель дает одной рукой то, что разрушает другой. По мнению Аристотеля, Платон справедливо признает реальность общего, универсального. Аристотель совершенно сходится с ним в этом отношении. Без допущения εἴδη, т.е. общих видовых и родовых начал или идей, определяющих собою все вещи, их нельзя было бы понимать. Если бы не было ничего общего, ничего «единого о многом» (ἕν κατά πολλῶν), то не было бы знания: ибо знание направляется на общее и не может охватывать совокупности вещей в отдельности. Если бы не было ничего общего, объемлющего частное, то возможно было бы только ощущение, а не знание, не понятие. Далее, не было бы ничего вечного и неподвижного. Не было бы различий: ибо все различия вещей определяются их свойствами, а свойства суть нечто общее; не было бы родов и видов, которые суть нечто действительное. Стало быть, делает вывод Аристотель, есть нечто «единое во многом»: есть универсальные родовые понятия, относящиеся ко многим единичным предметам, имеющие реальное бытие, действительное основание. Аристотелевская критика Платона сводится в основном к тому, что эти понятия не следует разделять от вещей: «единое во многом», ἕν κατὰ πολλῶν, не следует превращать в ἕν παρά τὰ πολλά («единое отдельно от многого»), как это делает Платон с идеями. По Аристотелю, немыслимо, чтобы сущность была вне того, чего она есть сущность. Нет человека вне людей; но вид (εἰδος) – внутренне присущ вещам (ἐνυπάρχει), как та форма (μορφὴ), которая делает каждую вещь тем, что она есть. Итак, спрашивает Аристотель, что же есть сущность? Она не есть отвлеченное понятие, не есть что-либо общее. То, что присуще многому, что сказывается во многом, не есть вещь или сущность. Сущность (οὐσία) есть лишь индивидуальное существо, не человечество, а человек. Следовательно, говорит Аристотель, сущность есть то, что не может сказываться о каком-либо другом подлежащем, но то реальное подлежащее, о котором все сказывается. Но тут-то и возникает самая большая трудность. Если существуют только единичные вещи, то как можно их познавать или правильно мыслить в наших общих понятиях? Ведь знание направляется не на единичное, а на общее. На вопрос: «чем является эта вещь» – я по необходимости даю общее определение. Аристотель следующим образом решает этот вопрос: сущность вещи в самой ее индивидуальности определяется общим видом или формой, которая в ней воплощается. Сущность вещи есть данная форма в данной материи, сочетание материи и формы; сущность вещи есть внутренне присущая ей видовая форма (Аристотель. Метафизика. VII, II, 25). Здесь миросозерцание Аристотеля резко отличается от платоновского: подобно Платону он признает общие начала, но видит их как реализацию лишь в единичных вещах. Однако в своей критике Платона Аристотель не становится на сторону киников, утверждающих, что общие начала суть лишь наши субъективные понятия, – слова, которым в действительности ничто не соответствует; он признает, что общие начала, общие формы существуют, но не отдельно от вещей, а в самих вещах, в самой конкретной действительности. Поэтому Аристотель допускает возможность познания лишь в форме общих понятий и ставит задачей научного исследования раскрытие общих законов в индивидуальных явлениях. Так он учит во всем: недаром он является творцом сравнительной анатомии: он старается открыть единство форм в разнообразии индивидуумов. По материалам книги выдающегося русского философа С. Трубецкого «История древней философии» |
| Текущее время: 06:10. Часовой пояс GMT +4. |
|
Powered by vBulletin® Version 3.8.4
Copyright ©2000 - 2025, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot