*3363. Постъюбилейное
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28862
27 ОКТЯБРЯ 2015,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1445895107.jpg
На прошлой неделе я посетил мероприятие – 25 лет «Демократической России». О нем писали. Не так что бы очень много, но исчерпывающе. Разбирали уроки и ошибки движения. Почему при таком славном стартапе такой печальный финал. И практически здесь уже не осталось белых пятен. Всем понятно, что движение вручило ключи от власти номенклатуре и «сильным профессионалам», а номенклатура и «сильные профессионалы» кинули движение. Однако я хочу сказать о другом. Вот я сидел в зале Международного университета, предоставившего крышу, скажем так, все-таки откровенным противникам нового авторитаризма, клубу противников Путина, и понял: да ведь это же месседж! Месседж об отсутствии девяностопроцентного путинского единства. И все остальное мне тоже стало казаться какими-то знаками и месседжами.

К сожалению, в СМИ я не обнаружил потом ни одного репортажа о том, как юбилей, собственно, прошел. А их было бы интересно почитать ради проявления политических позиций редакций. Между тем, как и полагается на торжественном собрании типичных «старых большевиков», там было три стандартных обязательных части — «как у людей». Официальная, культурная и фуршет. С одним лишь маленьким отличием, что занимались не славо-словием, а, скорее, позоро-словием в отношении текущего политического момента.

Лейтмотив официальной части такой: хотя нас втоптали в грязь и сверху полили разным дерьмом — ну, об этом постоянно пишут все последние пятнадцать лет, — нашего славного прошлого у нас не отнять. Мы навечно вошли в Историю. Что является безусловной и святой правдой.

Как правдой, по-видимому, является и вторая часть тезиса, что «втоптали» и «сверху полили». Но ведь значимость юбилея-2015 не в этой банальной констатации поражения и обид, а — я вас удивлю! — в констатации того непреложного факта, что произошедшее в 1989-1991 годах, ПРОИЗОШЛО.

И как бы теперь ни старались неогосударственники, неосталинисты и неоконсерваторы всех мастей переписать историю под почитание начальства, они обречены наталкиваться на эту неприятную для них главу, плавно переходящую в последующую главу о «крупнейшей катастрофе ХХ века». Чего-то придумывать, выкручиваться, обставлять враками про «лихие девяностые»… При этом мы, «старые большевики», хотя и немножко уже на пенсии, немножко уже в маразме, все равно остаемся для них живыми неудобными свидетелями того, «как это было на самом деле». Как вечный маятник русской истории снова качнулся от обобщенного Ивана Грозного к обобщенному демократическому идеалу. И сегодняшний юбилей «сбитых летчиков» (обратным ходом маятника) в Международном университете тому наглядное доказательство. Та колдобина, на которой спотыкается путинский тарантас.

Хотя почему «сбитых лётчиков»? Вот я написал «сбитых летчиков», а ведь это далеко не так. Кого-то действительно сбили. Кого-то переехали танком пропаганды. Но Лев Пономарев действует, а Сванидзе или Нечаев, например, отнюдь не «сбитые летчики». Они по-прежнему вписаны в Систему, востребованы, хотя при этом не скрывают ни своего лагеря, ни своих симпатий и антипатий. И ведь что-то удерживает Систему от тотальной зачистки в отношении них. Это хорошо. Потому что говорит нам о том, что Система — не бетонная стена, не Дарт Вейдер с дубинкой, а дуршлаг со множеством дырок. Жидкий студень или компот. Это важно помнить, когда однажды ночью вас снова схватит за горло черная рука пессимизма и нервного расстройства.

А потом, как водится, были культурная часть и фуршет.

Расскажу…

Культурную, как и полагается, делали профессиональные артисты. Конечно, не Алла Пугачева с Киркоровым. Не ансамбль песни и пляски театра Советской армии. И, метафорически говоря, не «Бонни М» в Лужниках. Но все равно хорошие и уважаемые артисты, без которых даже и российское официальное искусство будет неполным. Шендерович, Ефремов, Филиппенко…

И если с Шендеровичем все уже давно ясно. На нем печать некуда ставить оппозиционности, да еще существует поверье, что на его выступлениях регулярно сами собой отключается свет и прорывается канализация, то без почтивших мероприятие своим присутствием Ефремова и Филиппенко официоз не обходится. Они — вполне востребованные Системой артисты с коммерциализированной харизмой.

Так, однажды в аэропорту, отправляясь в короткую эмиграцию, я увидел огромный, чрезвычайно оптимистичный плакат-рекламу, на котором Ефремов рекламировал какой-то, что характерно, роуминг. Нет слов, как меня это тогда порадовало. Как будто неожиданно встретил хорошего друга или как будто в окно неожиданно заглянуло солнце. А ведь таким образом в нашем обществе работает некая подпольная система солидарности и взаимовыручки. Возможно, она и при Сталине точно таким же образом работала.

Нет, конечно, никто в конторе не объяснит ситуацию так: «Дорогой Миша! Мы тебя подпишем на рекламу, потому что ты хорош в «Гражданине поэте», потому что тебя любит оппозиция и мы хотим тебя поддержать». Такое объяснение неприятно бы контрастировало с 90-процентной поддержкой гражданина президента. Однако менеджеры, составляющие бизнес-план продаж для своего руководства, я предполагаю, не преминули отметить, что люди, которым теоретически может потребоваться роуминг, наверняка с большей симпатией отнесутся к физиономии Ефремова на рекламе, нежели к Шойгу в военной форме и на бомбардировщике и с тем же предложением роуминга. Отчасти отношения Ефремова и Власти, таким образом, похожи на дуалистические отношения предыдущей Власти с Пастернаком, Булгаковым, Галичем, Высоцким… То есть и хочется их всех как-то призвать к порядку, приструнить, но хочется еще ими как-то гордиться, как хорошим автомобилем. А автомобиль должен ездить.

А в заключение был фуршет.

Казалось бы, чего об этом можно сказать? Ну, фуршет как фуршет. Но не так важно здесь количество и качество бутербродов, марки водки, вина и т.д., сколько наличие неизвестных мне саввморозовых, которые это оплатили. Следовательно, совершили достаточно смелый гражданский поступок в своем общественном позиционировании. Это важно отметить.

Следовательно, я делаю вывод, оказывается, есть в нашем обществе потребность позиционироваться так, а не иначе. Одно лишь меня беспокоит в этой истории: раз уж нам пришлось сыграть роль нравственного символа, откликнуться на потребность общества в маяках, то нужно перестать быть одними лишь свадебными «старыми большевиками», подождать с выходом на пенсию и как-то активней, будучи этими самыми маяками, перенаправлять трафик к желательному демократическому будущему. Dixi!

На фото: Москва. Митинг на Манежной площади, организованный движением "Демократическая Россия" и альтернативным профсоюзным объединением "Соцпроф". На снимке: митинг на Манежной площади. Фото Андрея Соловьева /Фотохроника ТАСС/

Содержаие темы:
01 страница
01. Сергей Митрофанов. Постъюбилейное
02. Открытое письмо Пьеру Ришару
03. Дело движется к откровенной диктатуре
04. Немцов превращается в марш, коалиция демократов – в тыкву
05. Про демократию и Дракона
06. Почему неверна политика размена Крыма сегодня на демократические свободы завтра
07. Страх и ужас новой перестройки
08. Удастся ли прорвать «санкционную блокаду» во Франции?
09. Трагедия лоялизма: патриот у патриота национальную идею украл
10.
02 страница

Открытое письмо Пьеру Ришару
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28964
19 НОЯБРЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1447935174.jpg
ТАСС

Дорогой Пьер!
Вы, наверно, знаете, как мы любим французское кино. Положа руку на сердце, мы его любим даже больше, чем французы. Понимаете, во Франции все французы немножко уже объелись французским, это понятно. И толерантный еврокиноман смотрит кино с одинаковой благожелательностью — что отечественное, что финское, что монгольское. А для нас герои и героини французского кино 70-80-х годов — особые, по-прежнему почти твои родственники, члены семьи.

Делон — воплощение роковой обаятельности. Бельмондо — авантюризма. Всякие «фантомасы» и «анжелики» — неотъемлемая часть национальной русской культуры. Во всяком случае, они не менее популярны, чем «Война и мир», являясь неиссякаемым источником цитат, шуток и аллюзий. И конечно, Вы, Пьер, воплощение юмора, маленький человек в тисках жизненных обстоятельств.

Но и французские киношники всегда платили нам той же монетой. Они — частые гости России, участники всех фестивалей. Да и где ещё можно так погреться в лучах славы на старости лет, как не в России. Даже во времена коммунистической самоизоляции мы принимали Жерара Филиппа, Ива Монтана, Марину Влади, которая, кстати, вышла замуж за нашего гения бардовской песни Владимира Высоцкого. А сегодня просто некуда деться от Депардье.

Вот и Вы, Пьер, решил привезти свой спектакль в Крым. О том нам сообщила министр Крыма Арина Новосельская. Показ якобы состоится 10-11 февраля, «если ничего не помешает». Так вот, странное дело, хотелось бы… чтоб помешало.

Вы спросите: почему?

Нет, не потому, что не хочется видеть лично Вас, Пьер, на русской земле. Очень хочется! Вы самый желанный гость со времен моего детства. И не для того, чтобы жители Крыма чего-то лишились для них важного, как бы культурного деликатеса, а мы, в метрополии, по этому поводу бы злорадствовали. Благодаря интернету и видеопиратам доступ к культуре у всех приблизительно одинаков. Крымчане — не голодающие в Африке, и там не пустыня.

Но не хочется, Пьер, чтобы лично Вы влезали в это темное дело с «исторической принадлежностью Крыма» к какому-либо государству и своей репутацией помогали залакировать очень непростую, замаранную кровью ситуацию. Потому что может получиться так, что ситуация все равно не залакируется, а «залакируется» как раз репутация. Как это вышло с тем же несчастным Депардье. Вас же не для того приглашают, чтобы просто спектакль посмотреть.

Известен парадокс — Вы о нем, конечно, лучше меня знаете, — когда образы, созданные большими актерами, в конце концов начинают олицетворять и самих актеров, прирастают к их личностям. Тогда и последних мы тоже начинаем видеть умными, мужественными или сатиричными, как Вас. Однако один поступок, совершенный таким актером по недомыслию — не с тем подружился, не так выразился, развлекал олигарха, как кур в ощип, влез в политическую кампанию, — может в один момент разрушить и все созданное им ранее, посеять недоверие к любимым киногероям. Поверьте, никакие гонорары не стоят такого финала. Не может Ваш Франсуа Перрен быть на подтанцовках у российского Пьера Рамбалю-Коше. Лучше уж надеть на лицо маску философского раздумья — «с одной стороны, с другой стороны» — и ни во что не вмешиваться. Или же ответить приглашающей стороне: хотел поехать, но не смог, все ж восемьдесят лет… Так будет и для репутации безопасней, и ни с кем не поссоритесь.

Чтобы Вам было понятно, Пьер, ситуация схожа с тем, что приключилось однажды с Лионом Фейхтвангером. Хорошим писателем, гуманистом, автором великолепнейших романов, артистом в литературе.

Он поехал в СССР по приглашению Сталина, и тот навешал ему лапши на уши по полной программе. Впечатления о своей поездке Фейхтвангер выразил в книжке «Москва 1937», честно описав увиденное им из окна гостиницы «Метрополь», ну, и то, что ему показали кремлевские агенты. А в это время в Москве разворачивался небывалый в истории планеты террор, который Фейхтвангер честно «не заметил». Позже об этой книге напишут лишь как о «печально известной», а за Фейхтвангером закрепится репутация наивного человека. Однако Сталин расплатится с Фейхтвангером изданием в СССР его сочинений. А можно ведь по этой технологии поехать и к Гитлеру, и к Бен Ладену, и везде быть наивным.

Конечно, сегодня у нас не 1937 год, а 2015-й, и Путин не Сталин, и из окна Вашей предполагаемой гостиницы вы, опять же, увидите немало искренне радостных лиц, особенно среди тех, кому удалось под шумок прихватить что-то чужое или кому частным образом удалось реализовать свои личные планы или идеологические фантазмы. Но правда в том, что это не все люди Земли, и реальность такова, что неумное и поспешное присоединение Крыма к России обернулось болью для пятидесяти миллионов украинцев и тяжелым экономическим бременем для ста сорока миллионов россиян, даже если они этого и не признают. Трагедией испорченного будущего, которую кремлевские пропагандисты успешно выдают за величайший в мире успех и реализованные ожидания многих поколений истинных русских.

А ведь там, где «реализованы эти ожидания», кроме всего прочего происходят не метафорические, а поистине сталинские политические процессы. В частности, над режиссёром Олегом Сенцовым и украинской летчицей Надеждой Савченко. Играть европейскую комедию досужей публике, когда судьи с кочанными головами кому-то в двух шагах от вас выписывают по двадцать лет лагерей — не очень смешно, согласитесь.

Дорогой Пьер, я далек от того, чтобы спорить с Вами о Крыме. Есть и другие мнения. Тут и у вашего президента по этому вопросу семь пятниц на неделе. Однако роль европейской интеллигенции в оправдании или осуждении тоталитарного зла чрезвычайно велика, деликатна, и эта роль важнее, чем роль в спектакле. Никакая совместная борьба с ИГИЛом не оправдает отступление от норм открытого общества и послабление отдельным диктаторам, только потому, что они вместе с вами сражаются против «сукиных сынов Востока».

Все очень быстро меняется в этом мире. Нынешнее состояние конфронтации России и Европы по принципиальным вопросам прав человека и демократии, надеюсь, тоже не вечно. Когда начнется новая «разрядка», а она обязательно начнется, поскольку симптомы ее приближения как бы уже налицо, будет и много совместных культурных проектов. Вот тогда и приезжайте в Москву, Киев, Крым, куда угодно. А сегодня лучше переждать...

С уважением и любовью зрителя,
Ваш Серж Митрофанов

Фото: Россия. Москва. 3 октября 1913 года. Французский актер Пьер Ришар во время пресс-конференции, посвященной презентации вин его производства Domaine de l’Eveque. Фото ИТАР-ТАСС/Юрий Машков

Дело движется к откровенной диктатуре
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29297
11 ФЕВРАЛЯ 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1455149515.jpg
ТАСС

Хотел писать о новых откровениях по поводу необходимости национальной идеи. Но раздумал, тема эта не очень интересная. Прямо скажем, избитая двумя веками непрестанных бесплодных разговоров. Не зря же никакой головной боли по поводу национальной идеи никогда не было ни во Франции, ни в Англии, ни, не побоюсь этого слова, в ЮАР. Ее ищут исключительно в России — не могут найти. Ну, разве что еще в Германии довольно интенсивно искали в период заболевания гитлеризмом.

Казалось бы, всем вменяемым людям на планете давно понятно, что люди живут для блага своего сообщества и для собственного блага внутри него. А частное и общее они соединяют сложной функцией культуры и морали. Неизвестно, можно ли это назвать идеей, но те, кто дорос до государства-нации, могут с полным основанием говорить о национальном благе и национальном интересе.

Для исторической России загвоздка уже была в слове «благо». Тем более когда оно частное. В России «благо» всегда было в огромном дефиците, за ним надо стоять в очередях, его распределяли по карточкам, а понятия «частного блага» попросту не существовало. Ни крестьяне, ни бояре, ни служивые никогда не имели такого своего частного пространства, в котором были бы полностью или в какой-то значительной степени изолированы от деспотической верховной власти, контролировавшей распределение благ. Оттого и «частное благо», как его здесь специфично понимают, проистекало в основном из монаршей милости, кормления с должности, и вне верховной санкции никем никогда не рассматривалось. Ни в эпоху царей, ни в эпоху генсеков, ни в эпоху русских президентов. При том что понятие частного блага никогда не включало в себя понятие частной свободы.

Это просто поразительно! В западной культуре «свобода» всегда была самодостаточной ценностью, стоящей на первом месте — выше здоровья и достатка. За нее умирали, за нее шли на крест. А в России над свободой смеялись, считая ее блажью, особенно когда есть проблемы поважней — с кровом над головой и витаминами. Даже в постсоветские времена «свободу» оговаривали условием: сначала, мол, обеспечим право на жизнь и здоровье, а потом уже финтифлюшки вроде каких-то прав человека. Поразительно и то, что оппозиция в России тоже никогда осознанно не билась за свободу, а только за власть и проистекающие из нее преференции для своих. Самая распространенная народная претензия к 1991 году: мы избавились от коммунистического ярма, как вы (Запад) хотели, а нам за это не заплатили, кинули, поимели, не назначили пожизненный пенсион…

Еще когда в России отменили крепостное право, сей великий акт — такое впечатление — рассматривали скорее как модернизацию в духе «как у людей». Чтоб особенно не выделяться в ряду цивилизованных стран. Ни верхи, ни сами освобожденные не рассматривали сей великий акт в духовном измерении. Элита не сильно озаботилась освобождением личности, а освобождаемая личность, как всегда, осталась недовольна, что вместе с освобождением автоматически не пришел достаток. Царя-освободителя, как известно, вскоре за это убили, а следующая большая революция и вовсе была уже не за свободу, а за большой передел и диктатуру.

Вот эта революция начала XX века — не за свободу, а против парламента, против Учредительного собрания, против лживого буржуазного права — сильно покалечила сознание наших людей. Даже через 100 лет эти калеки постоянно ищут такую национальную идею, чтоб в ней не было конкретики про общее благо (в конвертируемой валюте) и не было бы про свободу. Дырки заполняются бла-бла-бла единственно возможным — патриотизмом. Почему? «Потому что у нас нет и не может быть никакой другой объединяющей идеи».

Никакой другой, кроме принудительной любви к достаточно свинскому архаичному состоянию общества и всеобщей безответственности на фоне опасного, дикого и преступного сумасбродства очередной верхней Банды. А кто считает иначе — те помоечные псы, как заметил недавно один недалекий сенатор.

Про русский патриотизм, таким образом, понятно все. Давно. И нам, и классикам. Важнее феномен отказа от свободы — как на уровне современной российской политики, так и на уровне современного российского массового сознания. Он отчего? Допустим, вы не считаете свободу такой уж важной? ОК! Но чем она вам помешала?

Писательница и киновед Диляра Тасбулатова, работающая ныне в стиле Зощенко, написала на этот раз не смешную, а страшную миниатюру. Про то, как решила она как-то поддержать продавщиц соседнего обувного магазина, а те, как видно, из приезжих. И посетовала при них на кризис, на проблемы с наймом жилья и курс рубля… Пожалела, в общем. А те, недолго думая, возьми да и предложи сдать ее в полицию как антироссийского агитатора.

Диля — автор смелый, ходила в тюрьмы, зекам помогать. Но тут она испугалась. Нет, не двух тупых долбежек, а бытового «патриотического» энтузиазма. Ей показалось, что среда сдвигает створки, заглатывая нормального человека. Не говоря уже о том, что эпизод почти дословно повторил одну из серий советской фильмы «Рожденная революцией». В ней, помнится, чекисты прямо во дворе (естественно, без суда и следствия — фильм-то ведь был про правоту чекизма) расстреляли вражеских пропагандистов. А народ, до этого момента внимательно и молча слушавший критику советской власти, тут же выразил глубочайшее одобрение. Он, народ, видите ли, и сам бы так поступил, без чекистов, но хотел сначала убедиться, как далеко зайдут агитаторы в очернении.

Россиянин и Свобода. В свое время многое нам прояснил кейс глупого креслоблюстителя по прозвищу Димон. Он единственный кто в последнее двадцатилетие официально заговорил о свободе как о самодостаточной ценности («свобода лучше, чем несвобода), но, как выяснилось, лишь для того, чтобы Банда, которая его поставила, строила рожки у него за спиной, обсмеяла и эту максиму. Важно, однако, не то, что Димон не мог и даже не собирался ради этой свободы идти на крест, но и то, что обращался он в пустоту. Пародия свободы еще дальше отодвинула российское общество от либеральных целей развития, сотворив в поле зрения лишь имперские миражи.

Тем не менее, свобода, даже в самых жалких и локальных проявлениях, для российского режима не только не ценность, а страшная опасность. Сегодня у Банды не выдерживают нервы, дело движется к развязке или к откровенной диктатуре. Они сами не верят в патриотизм на фоне усугубляющейся нищеты и изоляции страны. Предложения типа совета доселе неизвестного нам Е. Туника — свернуть декорации демократии, пока ситуация с экономикой не улучшится (то есть навсегда), — пока что кажутся экзотикой и пиаром очередного выскочки. Но их обсуждают. Их обсуждают так, как будто больше нечего обсуждать.

Фото ТАСС/ Максим Шеметов

Немцов превращается в марш, коалиция демократов – в тыкву
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29393
3 МАРТА 2016,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1456963684.jpg
ТАСС

Выходили год назад, выходили вчера, выйдем завтра. Немцов превращается в марш. В принципе это счастливая судьба для политика – стать иконой протестного поколения. Однако Боря на это бы сказал: «Не смешите, я не псих! Лучше я буду живым, чем убитым». Но получилось, как мы видим, иначе, и никакое счастье политтехнолога не уравновесит горечь потери.

Оттого Москва выходит самой большой колонной. Мятежный город, более мятежный, чем Петербург или Новгород. Или Воронеж — там вообще активистов забросали яйцами и мукой и облили зеленкой веселые, добрые люди. Что они хотели этим сказать? Что человеческая жизнь в России — мука?

В Москве, однако, такой номер не пройдет. Тут тысячи и тысячи людей, и видно, что Дума в очередной раз села в грязную вонючую лужу, отказавшись почтить память любимца городского класса. Впрочем, Москве это обязательно припомнят, снесут торговые палатки, придут с акцизами и водосчетчиками, везде навтыкают платных парковок, повысят собираемость налогов и выгонят НКО с зарубежными грантами. Цари ведь тоже не сильно любили Москву. «Хотел бы я, чтоб у Москвы была только одна шея — и я смог ее отрезать одним ударом!» — думает иной русский Калигула.

Честен автор в оголтело фашистской газете «Завтра». «Где же наш марш по случаю «Крымнаша», — размышляет он, как бы удивляясь, что при 80% поддержке Путина по зову сердца выходят почему-то лишь сторонники Немцова. — Почему мы не вышли на улицы? Быть может, потому что другие у нас марши. Маршируя, наш народ освобождает земли, покоряет столицы, меняет лик Земли».

То есть надо понимать его так, что все «правильные люди» теперь исключительно на бомбежках, отрывают руки и ноги у детей Сирии, захватывают крымы, готовятся к штурму Прибалтики, меняют лик Земли, одним словом, — вот и нет никого на Москву.

Москва же не скрывает своего недовольства. Однако это недовольство глухое. Не введет никого в заблуждение радикальный призыв на листе A4. По большому счету нам действительно почти не удается вывести массы для мирных гражданских требований. Не потому что массы согласны, а потому что требования все равно не выполняются. Ни по выборам, ни по сиротам, ни по концу войны, ни по «Путин уходи!». Российская власть ни в какую не понимает «мирное». Она понимает только силу.

Дальнобойщиков на мощных фурах или «Pussy Riot» в разноцветных балаклавах. Если кто-то кинет пластиковую бутылку или оцарапает палец полиционера, это она отлично поймет и скривится. Несчастного, конечно, разыщут, схватят, упрячут в кутузку. И через год, и через пять ничто не будет забыто. Но что-то в сознании правителей щелкнет: сейчас они палец поцарапают, а завтра… На Зимний пойдут?

Поэтому москвичи всегда под конвоем. Поэтому Москва идет тихо, мирно и молча. Немцов превращается в ежегодный зимне-весенний марш. В традицию. В жизнь после смерти. Но он, этот марш, не про будущее. Не про политическое требование, которое не выполняется, а про горечь минувшего и ясность настоящего. Всего лишь про трезвую оценку «банды жуликов и воров». С таким можно ходитьтут хоть целую вечность.

Совсем не странно, что все меньше вокруг знакомых лиц. Двадцать лет демократическо-авторитарного «тяни-толкай» перемололи многих. Кто заболел, кто уехал, кто просто устал. Подрастают, конечно, новые, но от рождения с разочарованием в душе. И таким образом этот марш становится маршем о том, что всем всё понятно, но что делать дальше, не ясно. Марш не проекта, а понимания, что проекта нет. Рукописные грозные плакаты – обманка.

В эти дни кто-то поднял веки Явлинскому…

И Григорий Алексеевич, прервав многовековое затворничество (в масштабах истинной скорости времени), сказал. Как всегда, взвешенно, емко, красиво и верно. Именно про отсутствие проекта и про то, что тупик. Более взвешенно, емко, красиво и верно, чем обычно твердит на публику вся его верная партия под управлением невесть откуда взявшейся Слабуновой.

И тому есть свое объяснение. Дело в том, что партия «Яблоко» все еще имеет уникальную возможность поучаствовать в грядущих выборах, выступить как бы «системно» и получить от Кесаря, олицетворяющего Систему, финансирование. Следовательно, «Яблоку» придется наступить на горло собственной социал-демократической песне, и какой-то период вести себя пай-мальчиком, политично и политкорректно.

В частности, вот, по Крыму. Ясно, что федеральная партия должна выдвигаться, в том числе и от Крыма как от субъекта федерации. А как выдвигаться, если ты заявляешь, что Крым – ни в какую не субъект федерации? Абсурд! Поэтому была придумана хитрая, хотя и никого не обманывающая идеологема. Мы, мол, были против аншлюса и от своих слов не окажемся. Но что сделано – то сделано. А теперь мы, как реалисты, как пай-мальчик, готовы вступить в длительный процесс урегулирования. Провести международную конференцию, а если потребуется, то и повторный референдум. А там как-нибудь все и уладится.

Сам Григорий Алексеевич, конечно, такие глупости не говорит. Глупости – только по части рядовых его партии. Он же прекрасно понимает, что у такого гипотетического референдума нет вопроса для референдирования. Поскольку ни в Украине, ни в России перепланировка границ по решению отдельно взятой «деревни» не предусмотрена. Тогда о чем такой референдум?

Но все это не очень волнует ни Явлинского, ни «Яблоко», да и вообще никого в России. Ни о том разговор. «Яблоку» нужно поучаствовать в выборах, а Григорию Алексеевичу побороться в качестве кандидата в президенты. Ибо, как он сам заявил: «Мы не доделаем – следующие доделают. Но мы должны сделать свою часть работы».

Причем, я уверен, Явлинский и вправду был бы отличным президентом, а «Яблоко» — лучшей партией в нашем парламенте, если бы прошла. Которая проголосовала бы за возврат политики здравого смысла, а это очень просто – перестать конфликтовать с Западом. Но только всем известно, что обычным путем этого никогда не случится. Никогда Григория Явлинского Система не сделает президентом, а «Яблоко» никогда не получит сколько-нибудь значительное число голос в легальном представительном органе. Тогда в чем заключается «своя часть работы»?

Этот вопрос больше чем Явлинский, больше чем ПАРНАС и даже больше чем объединение или разъединение демократов и либералов. Он вообще корневой. Шанс на изменения в стране путем ближайших выборов призрачен, и все это прекрасно понимают. А это значит, что тупик и провал останутся на прежнем месте, независимо от того, объединятся головные конторы либералов и демократов или не объединятся. Тогда, может быть, лучше параллельно обсудить, а что же тогда не призрачно?

Ибо, как заметил тот же Явлинский, разговаривать с избирателями «надо честно, открыто, профессионально, но самое главное – с любовью к ним».

Фото: Dmitry Savostianov \ZUMA\TASS

Про демократию и Дракона
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29411
9 МАРТА 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1457481313.jpg
ТАСС

Признаться, я тоже попался на этот призыв к демократам объединиться. И даже подписал соответствующее обращение. Получилось ровно так, как обрисовал Игорь Яковенко: разбуди либерала словом «демократы…», и он тут же прибавит: «…должны объединиться». Однако потом, секунды через две, когда я проснулся и протер глаза, я понял всю нереалистичность такой организационной структуры. Впрочем, совсем не это я хотел бы обсудить — с этим как раз все ясно, — а вопрос, вытекающий из самого факта приближающихся выборов. В Думу, если я ничего не путаю.

Вот мы любим ругать работников коммунальных служб. За то, что как зима, так снег для них новость и стихийное бедствие. Однако с демократическими партийцами, оказывается, та же история. Каждые новые выборы они воспринимают как свалившуюся на них неожиданность, если не сказать — неприятность. Уж вроде и пошли им навстречу, растянули циклы, прибавили везде по году, чтобы можно было загодя подготовиться, а им все равно — неожиданность.

На этот раз опять: осталось всего полгода и только сейчас пошли обсуждения. Объединяться или не объединяться в единый офис? Кого выдвигать, с какими лозунгами идти, выступить ли единым фронтом или по отдельности? Что делать с Крымом в плане предвыборной агитации, бутерброд он или не бутерброд?

Рассматривают различные тактики, выражают надежду, что если удастся (!) осуществить гражданский контроль на избирательных участках, то очень даже может получиться запихнуть во власть сравнительно большой отряд демократически мыслящих людей. Но никто почему-то даже в голову не берет, как будет выглядеть наш мир после выборов, если все сложится по-задуманному, то есть в самом оптимистическом варианте. Почему-то это никого не волнует.

А ведь если все сложится по-задуманному, в самом оптимистическом варианте, то в Думу действительно удастся протащить мощную демократическую фракцию — человек десять, пристроив их к депутатской зарплате. И они действительно получат трибуну для обличения авторитарной власти. Точно такую же, как, например, уже есть у Дмитрия Гудкова. Или, скажем, даже у самого Григория Явлинского в Законодательном собрании Санкт-Петербурга. (Если честно, то я об этом вспомнил, только когда стал писать эту статью.) Может быть, даже ее получит Шлосберг, хотя лично я думаю, что не получит, но допустим, что получит. Как написал мне один мой корреспондент, «Шлосберг на трибуне Думы — это уже для них довольно страшно». И вот страшный Шлосберг что-то будет иногда комментировать в течение последующих пяти лет, если, конечно, кто-то попросит у него комментарий. Это будет огромный прорыв в гласность. А между тем, я думаю, ни у кого не возникает сомнений, что положение России и положение в России, которое мы сегодня характеризуем как «тупик и провал», останется совершенно без изменений.

Иными словами, даже при самом благоприятном стечении обстоятельств мы обречены следующие пять лет жить в «тупике и провале», при парламенте, который на 80% состоит из «сбесившегося принтера».

Однако не будем такими уж отмороженными нигилистами. Фракция из десяти демократов — это все-таки хорошая стартовая площадка для кампании кандидата в президенты в избирательной гонке 2017 года. И, очевидно, такой кандидат появится. Явлинский обещал им быть, и он им, скорее всего, станет. Скорее всего это даже где-то согласовано наверху. Тем более что Путину неприлично все время соревноваться со своими охранником, поваром и шофером. Хочется побоксировать и с приличным человеком.

Драка будет яркой, если кто-то ее увидит в 6.30 утра по одному из федеральных каналов. Явлинский будет, безусловно, умнее, остроумнее, но Путин зато пообещает, что при нем будут платить пенсии и расти оборонная мощь, тем более что бюджет у него в левом кармане пиджака. И похлопает по левому карману. Причем Путин это, конечно, скажет не Явлинскому в лицо, а в очередной своей многочасовой пресс-конференции. Побежденный, но не сломленный Явлинский уйдет в 6.30 утра с гордо поднятой головой, записав в своей политической биографии: «Кандидат в президенты 2017 года». Путин продлит свои полномочия до 2024 года.

Не все будут от этого в отчаяньи.

Как «метко» заметил лоялистский автор Петр Акопов (я его цитирую, потому что у него очень своеобразный взгляд из зазеркалья, да и газета называется «Взгляд»): «И это на самом деле важно и хорошо не для него, а для всех нас, потому что если бы Путин думал о переизбрании, то он был бы таким же беспринципным и осознающим свою беспомощность перед лицом действительно важных проблем политиком, как большинство наблюдаемых нами на Западе “первых лиц”. А так он может ”просто” руководить государством — и никто не будет отвлекать ”судьбоносными выборами” ни его, ни русский народ от действительно важной работы по обустройству России. По крайней мере, до 2024 года».

Иными словами, если верить Акопову, народ с надеждой ждет пролонгирования «тупика и провала» до 2024 года, если, конечно, там еще будет теплиться какая-то жизнь. Вот какой нас ожидает сценарий при самом благоприятном исходе.

А при неблагоприятном?

При неблагоприятном мы должны, наверное, обратить внимание на эволюцию нашего Дракона. В 1991 году он пригласил танки ГКЧП в Москву, но это был слабенький дракон, престарелый, ничего у него не получилось. В 1993-м эти танки стреляли уже по-настоящему, настоящими патронами — по парламенту, каким бы тот ни казался плохим, и начался номенклатурный реванш, новый Дракон вылупился из яйца.

В 1996 году ребенок-Дракон опробовал метод подсчёта голосов, по которому у «банка власти» всегда преимущества и лишнее очко. В 1999-м умный студент-Дракон свел олигархию и спецслужбы для тихого, неявного госпереворота. От 2000-го до 2008-го медленно матереющий Дракон подгребал к себе все демократические права, разобрался с прессой. В 2008-м немножко дал слабину, затаился и предпринял хитрую, лживую рокировку, посеяв несбыточные надежды. В 2012-м наш Дракон вернул все назад, организовав политические процессы по образцу 1937 года. В 2014-м окрепший, мускулистый специалист-Дракон полез вовне, разрушил экономику двух стран, убил несколько тысяч человек, поставил заслон перед евровыбором. Дракон 2015 года уже опирался на все самое плохое, что есть в нашем народе — ксенофобию, русский фашизм, мечты о сильной руке и такой оголтелый сталинизм, какого, наверное, не было во все годы постсталинского коммунистического режима, бытовое оправдание коррупции как неотъемлемой части успеха. Появились и новые темы, новые основы единства — любовь к атомной бомбе и общественная санкция на бомбежки чужих территорий.

У нас нет «теории Дракона», даже в виде гипотезы. Что с ним станет? Он превратится в супер-Дракона или сдохнет от нехватки витаминов? Можно только поблагодарить Дмитрия Орешкина за то, что он, один из немногих, предпринял попытку теоретизирования. Однако после слов «Сегодня ясно, что вторая (репрессивная) составляющая в стратегии Кремля усиливается и будет доминировать в течение ближайших месяцев и лет» стало страшно. Как пережить эти «несколько лет»? И, наоборот, перестало быть понятным, чем же мы занимаемся, играя в выборы, ведь это тоже вид сотрудничества.

Фото: Россия. Москва. Здание Государственной Думы РФ. Валерий Шарифулин/ТАСС

Почему неверна политика размена Крыма сегодня на демократические свободы завтра
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29463
21 МАРТА 2016,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1458538044.jpg
ТАСС

Вот мы и дожили до славной годовщины — присоединения Крыма, про которую один самарский сайт выдал новость с таким заголовком: «Самарцы, отмечающие годовщину присоединения Крыма, побегут на лыжах». Очевидно, что с точно таким же успехом крымскую весну можно было бы отмечать и рекордами в других состязаниях — беге в мешках или поедании килограммов мороженого. От этого присоединение Крыма, случившееся два года назад, не перестанет быть ловушкой.

Ловушкой, в которую, собственно, попали все. Не только правительства двух некогда прекрасно взаимодействующих стран — России и Украины, — теперь старательно разрушающие в этом конфликте свои экономики. Не только Европа и США, которые вынуждены реагировать на агрессию России, объявлять экономические санкции и этим, так или иначе, наносить вред в том числе и себе. Но также и праведная, гордо стоящая в стороне либеральная оппозиция. Для нее абсурд заключается в том, что политкорректная «правильная линия» соблюдения международных норм и постъялтинского международного консенсуса, которую приходится отстаивать в силу оппозиционного статуса, вступает в противоречие с «мнением 95% россиян». Что, как говорится, и требовалось доказать: видите, оппозиция работает против побед Отечества и своего народа! Уколоть этим упустит мало какой лояльный режиму активист.

Попытки вырваться из абсурда порождают еще больший абсурд. Украинофил, как он сам себя позиционирует, Владимир Пастухов выступил на страницах портала «Открытой России» с многословными рассуждениями, доказывающими необходимость обмена Крыма на унитарность оставшейся части Украины. Что, возможно, и выглядит оптимальным сценарием — ведь лучше спасти часть, чем погубить целое. Если бы не следующие три обстоятельства.

1. Данайцы могут приходить и вовсе без даров. Иными словами, Россия может забрать Крым (а уж и забрала) и не выполнить слабо артикулированные обязательства по «обмену». То есть продолжать скрытно поддерживать сепаратистов на Донбассе, вкладывать средства в противников официального Киева и препятствовать интеграции оставшейся Украины в Европу, пока экономические неурядицы не столкнут Украину обратно в типичный посткоммунистический авторитаризм, с которым российская олигархия уж прекрасно сумеет договориться.

2. Подобный размен, если бы даже он каким-то образом все же состоялся, никак не сделает ситуацию юридической несправедливости справедливой. И это последнее напрочь лишает «русского европейца» возможности ему следовать. Если, конечно, «бремя правды и бремя справедливости» для него не пустой звук. Не только по причине какого-то партийного ригоризма, но и из самых утилитарных соображений. Дело в том, что разрушение этики, моральных оснований поступков российского гражданина очевидно отодвигаетперезагрузку режима. Есть риск, что получится в духе высказываний незабвенного Черномырдина: какую партию тут ни создавай, все равно КПСС получается.

Именно поэтому компромиссный тезис Владимира Пастухова (очевидно, проистекающий из платформы идущего на выборы Григория Явлинского, да и любого идущего на выборы 2016 года демократа) о том, что «судьбу Крыма должны в окончательном виде решить живущие там люди, но только не под дулом российских автоматов», — абсолютно нелеп. В России никак не конституированы достаточно компетентные гражданские сообщества по принципу «живущие там люди», и потому никаких особых прав они не имеют и иметь не должны. Очевидно, что сначала в России должны появиться «права человека и гражданина», причем для всех, и культура ими пользоваться, а уж только потом возможность эти права «качать».

3. Главный же камень преткновения в политике размена — неуемность крымнашистов. Они никак, видимо, не могут остановиться на достигнутом. Идеология атаки на либеральные ценности и выбор «евроотступников» толкает их дальше — в пике новых агрессий. Что не в последнюю очередь проистекает из внутренних методичек, поскольку одна и та же идеологема аутентично повторяется во множестве публикаций.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1458538057.jpg
ТАСС

«И дело не просто в ностальгии по большой стране и социальному строю — люди понимают, что произошло неправильное, нехорошее дело. Понимают, что тогда рухнула не «искусственная конструкция», а их страна, понимают, что нужно исправлять ошибки…» («Взгляд»). «Возвращение Крыма — начало собирания русских земель» («Свободная пресса»). «Как и у всякой собственности, у Крыма есть владелец. Посыл о том, что собственник — украинское государство — ложный посыл. Настоящие владельцы — жители полуострова" («Свободная пресса»). «Выбор, сделанный ими два года назад, сомнению не подлежит. Россия воссоединилась с людьми, а не с территорией. Те же, кто в XXI веке мыслит реваншистскими принципами «территорий», неизбежно обречен на поражение» («Взгляд»).

А вот про отношениях с Западом в связи с крымским вопросом. Тут картина такая: есть «свои», на которых Россия опирается, пятая колонна западных антилибералов, а есть «чужие» — правительства, которые должны быть, по-видимому, свергнуты.

«Все, кто симпатизирует и поддерживает Россию в западных странах, встретили новость о присоединении Крыма с восторгом и восхищением» («Известия», автор — немецкий политик»). «США и их союзники по НАТО обвиняют Россию в следовании ее национальным интересам» и противостоят России со времен Фултонской речи Черчилля («Известия», Сергей Нарышкин, председатель Государственной думы РФ).

Спикер, кстати, впадает в забавное противоречие. Он не делает различий между сталинским СССР и путинской Россией — за что ему отдельное спасибо, а ялтинские соглашения, установившие нерушимость границ в Европе, не рассматривает в связи с чудесной рисовкой границ в Крыму, которую, однако, трактует как «крупнейшее событие современной истории».
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1458538070.jpg
ТАСС

Иными словами, крымнашисты подают кейс присоединения Крыма как часть эдакой масштабной «операции Барбаросса». То есть наступления неототалитарной России на демократический Запад, его крупнейшее геополитическое поражение. Цель — возврат утерянных земель, что на практике может означать что угодно: и захват Прибалтики, и инспирированные госперевороты в Украине и Грузии, и создание пророссийской клиентуры в Западной Европе. В сумме же это все делает невозможным какой-либо компромисс по крымскому вопросу даже во имя мирной эволюции путинского режима. Потому что компромисс с «планом Барбаросса» невозможен. «План Барбаросса» можно только провалить. Не хочу быть излишне пафосным, но это наш гражданский долг.

Фото: 1. Россия. Мурманск. 18 марта 2016. Участница митинга, посвященного второй годовщине присоединения Крыма и Севастополя к России. Лев Федосеев/ТАСС
2. Россия. Москва. 18 марта 2016. Участники митинга-концерта "Мы вместе", посвященного годовщине воссоединения Крыма с Россией, на Васильевском спуске. Сергей Бобылев/ТАСС
3. Россия. Москва. 18 марта 2016. Участники митинга-концерта "Мы вместе", посвященного годовщине воссоединения Крыма с Россией, во время шествия у Кремлевской набережной. Вячеслав Прокофьев/ТАСС

Страх и ужас новой перестройки
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29603
25 АПРЕЛЯ 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1461613931.jpg

Если ждать трубного гласа, то он, конечно, раздастся из экономики. Все произойдет через нее, поскольку она в России странная. Вообще трудно представить себя какую-то иную такую же цивилизацию, которая бы почти не производила востребованного рынками товара, и даже не пыталась это делать, и имела бы одновременно с этим столь обширный и алчный, жрущий-пьющий и постоянно расширяющийся премиальный класс. По потребительским претензиям Россия – вполне себе современная страна с грамотным населением. По массовому производству необходимого – суперархаична.

В девяностые годы, к которым тоже есть претензии, в страну хотя бы приходили иностранные сборочные производства (автомобильная промышленность) да торговые сети, соединяющие Россию с центрами цивилизации и задающие определенные стандарты. Казалось бы, встраивайся в цепочки, постепенно осваивай комплектующие, находи свое место в мире, прибавь сюда нехитрую и отчасти ворованную электронику (китайцы же могут, мы что ль хуже?), и все будет в порядке. Однако благодаря мудрому руководству национального лидера, его извечных распальцовок, желания видеть Америку на посылках, в последующие нулевые почему-то этот перспективный тренд прервался. Значимо продавая лишь нефть и газ, продавец нашей славной кооперативной лавочки под названием «Россия» нахамил всем потенциальным покупателям, и те потихоньку тронулись искать, где может быть и получится чуть подороже, но без хамства. И скоро повезут газ танкерами из Америки в Европу. Понятно, что затонуть после этого нашему «Титанику» помешает лишь то, что он слишком большой.

Россия – большая, это ее пока спасает. Пока-то вода заполнит ее трюмы. Пока-то доберется до моторного отсека и электрогенераторов. Пока-то люди поймут, что они проели свое будущее. Зато потом дело, видимо, пойдет и быстрей, и неотвратимей. В образовавшуюся воронку затянет многое и многих, кто сегодня испытывает ничем не объяснимый оптимизм оттого, что якобы «достигли дна и скоро начнется подъем», свято верит, что «эта дутая Америка провалится». Восемьдесят два процента вообще пребывают в ничем не мотивированном счастье, будто им с утра до вечера вкалывают наркотик.

Им карточки скоро введут, да уже и тонтонмакутские учения прошли – на случай народного возмущения по поводу завышенных платежек, а они все равно испытывают счастье! Но счастье это неровное, неспокойное, как тяжелый сон. Его поколебать может одно неосторожно обороненное слово.

И слово это сказано. Вот двинули нам всем знакомого Кудрина на высокопоставленную экспертную должность, а он пообещал программу написать (только ведь пообещал!), и сразу пришли к бандерлогам страх и ужас новой перестройки. «Титаник» тут как-то судорожно дёрнулся, как будто котел взорвался, и кажется, под воду пошел несколько быстрее.

Чего же такого Кудрин сказал?

Пока имеется лишь один внятный документ – авторский текст в «Слоне». Неприятность, однако, в том, что «Слон» выкладывает свои тексты платно, по подписке, делая публичным лишь завлекательное начало. А концовку погружает в молочный туман. Отчего мне, советскому пенсионеру, у которого после покупки молока не остается лишних денег, она, увы, недоступна. И я бы так никогда и не узнал, что ужасного готовят стране реформаторы, если бы не верные друзья. Как в старину моей молодости, они нелегально скопировали Кудрина через копирку да и прислали мне шестую слабо читаемую копию по e-maii.

Оказалось, главное, что сказал Кудрин, - что перемены назрели. И все отпали.

То есть они, перемены, зрели-зрели потихонечку. Никто про них не думал. И когда прессу придушили. И когда выборы превратились в циничный спектакль, как при Сталине. И когда подавили несогласных на Болотной. И когда затеяли жуткую свару с третью славянского мира – Украиной, отчего от России отшатнулись последние восточно-европейские страны. Тогда перемены еще не назрели. Но вот наконец, когда все просуммировалось, то дозрели. И Кудрин на все это сообщает совершенно революционное: «Я думаю, что мы давно готовы к отдельным реформам».

Единственная проблема, впрочем, только в том, как начать и чем кончить, и что сделать в середине. И ещё, что Кудрин – друг Путина, а тот жалеет, что они не часто встречаются и не имеют возможности поговорить по душам. При этом все кругом, конечно, понимают, а Кудрин (надо думать) в первую очередь, что реформы, к которым мы давно готовы, а до этого и привнесенные «трудности развития», упираются именно в Первое лицо и систему авторитарного контроля. С таким лицом и с таким контролем, который осуществляют путинские силовики, невозможно ничего. Ни первый «коммунистический» вариант (развитие инфраструктуры силами отечественного госкапитала, которому бюджет предоставит инфляционное дотирование, которое в свою очередь добьет доходы населения). Ни второй – гослиберальный, развитие инфраструктуры силами зарубежного капитала, который просто не пустят сюда при сложившемся "крымнаше". Да тот и сам не пойдет – не дурак. Так что - опасаются все маломальски независимые наблюдатели и читатели, - придется дожидаться, пока окончательно снесет крышку.

Но Кудрин – не будь настоящим другом – не может удержаться, чтобы не дать Другу последний дельный совет. Нет, не такой, чтобы самоликвидироваться. Такой совет системный либерал системообразующему лицу дать никак не может. А вот возглавить движение за ликвидацию собственноручно построенной системы – в этом что-то есть. Это действительно добрый совет. Это действительно может сработать. Так собственно и Ленин поступил, объявляя НЭП. Правда, потом сразу же и умер.

Этот абзац, в котором завуалированно сказано такое, достоин, чтобы повторить его полностью: «Я вижу, что в этих преобразованиях роль политической системы, политических лидеров, политики, политических движений выше, чем мудрого и хорошего плана, который подготовят экономисты. Они скажут: «Да, чтобы выйти на высокие темпы роста, чтобы быть успешной модернизированной страной, нужно это». Он упрется, безусловно, просто как в стену, в ограничения политического характера. Не мы будем выбирать, а вот эти политические движения между собой будут выяснять, что сегодня будем делать – печатать деньги, чтобы выдать зарплату, или повышать свою эффективность и производительность. Поэтому на краткосрочных этапах роль политического лидера, политики выше зачастую, чем культуры. А в конечном счете все-таки я думаю, что наш менталитет, культура будут давать о себе знать. Я думаю, в России есть серьезные основания для успешных преобразований».

Неизвестно, остались ли в России серьезные основания для успешных преобразований, но что-то подсказывает, что друг Путин на них никогда не пойдет.

Фото: Михаил Метцель/ТАСС

Удастся ли прорвать «санкционную блокаду» во Франции?
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29630
30 АПРЕЛЯ 2016,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1462013222.jpg
ТАСС

Голосование в нижней палате парламента Франции по вопросу об отмене санкций, несомненно, вызвало прилив энтузиазма в «блокадной России». И для этого энтузиазма есть определенные основания. Дело в том, что Франция — традиционно левая страна, с массовым движением за экономические права наемных работников и одновременно с хорошо развитым государственническим инстинктом. При этом многие французы воспринимают Россию исключительно через призму риторики российских политических акторов. Либеральная оппозиция России им не близка по духу, хотя они к ней и прислушиваются, а вот в государственнических высказываниях Путина они часто находят созвучные им идеи, которые подкупают своим «решительным подходом». Хотя и нельзя сказать, что они целиком доверяют российской политической системе и верят во все то, что говорится.

Тем не менее, многие социалистически настроенные французы искренне убеждены, что и Россия — потенциально левая страна, только она об этом еще не знает. А Путин вот-вот да и повернёт к строительству социализма. Атмосферу лояльности России подогревает ставшая весьма популярной Марин Ле Пен — на волне неприязни «правых» к мигрантам, отбирающим у честных французов хлеб. А также депутат от французских граждан, проживающих за границей, бывший министр транспорта Тьерри Мариани. Он и стал инициатором вышеупомянутого голосования, а до этого самолично посетил Крым «с целью убедиться в добровольности его присоединения к России».

Но это все, как говорится, плюсы. А теперь минусы.

Депутаты национального собрания вроде бы одобрили резолюцию Тьерри Мариани, но в количестве 55 депутатов из 101 присутствующего в зале, а вообще в Национальной ассамблее заседает 577 человек. То есть это явно такая ситуация, когда меньшинство просто воспользовалось неявкой депутатов — обычно такие резолюции так и проходят. Во-вторых, резолюция носит чисто рекомендательный характер. Депутаты рекомендуют правительству возвратиться к теме отмены санкций, но правительство — вы будет смеяться — никогда и не отказывалось это делать. По версии правительства и Евросоюза в целом, санкции будут немедленно отменены, как только будут выполнены Минские соглашения. А они, как известно, не могут быть выполнены до тех пор, пока государственная граница в этом регионе не перейдет под контроль Украины. Рассчитывать, что Франция и ЕС загодя пойдут против политики США, чей президент только что призвал Европу к единству, вряд ли стоит.

Однако главный минус, в общем-то, не в этом, а в том, что не следует питать особых надежд на то, что отмена санкций, если она даже и случится в скором времени, так уж оздоровит экономику России. При том валютном диспаритете, который образовался в начале 2016 года, товары из Европы все равно не будут доступны большинству российских покупателей, и им волей-неволей придется покупать российские суррогаты от фирмы «Каждый день». Единственно, чему могла бы помочь отмена санкций — это доступ к «дешевым» западным кредитам для госмонополий. Но в сложившихся экономических обстоятельствах такой доступ не оздоровит экономику, а скорее ее еще больше обескровит, хотя и составит, наверное, капитал ряду каких-нибудь финансистов. Но нам-то от этого какая радость?

Фото: Christophe Ena/АР/ТАСС

Трагедия лоялизма: патриот у патриота национальную идею украл
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29674
16 МАЯ 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1463379416.jpg
ТАСС

Новости бывают и не только такие, от которых хоть вой. Но и которые вызывают умеренный оптимизм. Веру в будущее и в то, что у нас все когда-нибудь наладится. К последним, несомненно, относится новость о скандале в благородном семействе патриотов и консерваторов, поскольку сигнализирует о том, что распад «нового тоталитаризма» может начаться в самом сердце товарищеского лоялизма, когда его, как говорится, никто не ждал.

Один из зампредов нашего, прости господи, парламента, известный политик Ж. подал в суд на золотое перо лоялистской интеллектуальной мысли, обвиняя последнее в диффамации. Притом что, наверное, никакой диффамации не было, ей просто неоткуда взяться. А случился, скажем так, кейс обоюдной принципиальности и самого серьезного отношения к своим прямым обязанностям и статусу. В эфире радиостанции «Русской службы новостей» доцент кафедры истории русской философии философского факультета МГУ Б. Межуев, по совместительству бывший идеолог медиахолдинга News Media Арама Габрелянова, отбивая атаку вышеупомянутого зампреда на коллег по философскому цеху, в проброс назвал докторскую диссертацию по философии политика… липовой. А зампред Ж., который до этого напал на университетских философов в связи с казусом студентки Карауловой, — её-де воспитывали-воспитывали да довоспитывались до ИГИЛа, — понятно, с этим не согласился. Обиделся и потребовал с холдинга, а так же непосредственно с «диффаматора» по миллиону рублей.

Конечно, с нашей стороны логично было бы предположить, что они это все не всерьез. Что всерьез нельзя рассуждать ни о философе Ж., ни об обязанности кафедры философии воспитывать патриотизм. Что Б. Межуев, зампред нашей Думы и издатель Габрелянов попросту договорились между собой совершить на публике некий пиар за государственный счет. И что, состоись такой суд, он тоже был бы не вполне всерьез. Тем более что и адвокат политика Ж., некто Дюпин, уже подчеркнул: сумма вторична, Ж. явно не собирается на Межуеве обогатиться, а первичны — именно опровержение и принесение извинений.

Логично было бы так же предположить, что начнут они торг с двух миллионов, а кончат вполне себе вегетариански – символическим рублем. И что все останутся очень довольны. Суд – минутами релаксации и хорошего настроения. СМИ – полосканием не напряжной, хотя и вроде бы политической коллизии. Теряющий былую харизму Акелла Ж. — что выиграет очередное дело, запишет это себе в актив и практически бесплатно напомнит о себе народу. Габрелянов — покажет, что он своего работника не сдает даже по причине очевидно рискованных комментариев. (Признаем все-таки, что не в рамках государственнической этики говорить об известном государственном деятеле, что у него диссертация липовая, даже если по гамбургскому счету она действительно липовая.) А наш философ и публицист подкрепит в цеху философов и публицистов свою репутацию независимого от властей философа и публициста. Ибо не потому пришел он к лоялизму и консерватизму, что это было выгодно, обеспечивало работой и немалой зарплатой. А потому что его лоялизм явился плодом неусыпных размышлений о природе русского государства, которые да не дадим мы подвергнуть сомнениям сюжетами об успехах в философии государственного политика Ж.

По этому поводу, кстати, ярко написал о Б. Межуеве его приятель, другой известинский публицист и политолог С. Смагин. Он (Б. Межуев) истинный, написал Смагин, а не «защитите нас от этой проклятой Конституции…» В отличие, надо понимать, от далеко не истинного вождя одной из четырех главных системных думских партий.

И все бы было в этом дутом конфликте совсем благостно, если бы не обреченность действующих лиц двигаться по траекториям, обеспечивающим прямо-таки катастрофическое столкновение. Если Б. Межуев в конце концов еще мог бы как-то сослаться на то, что ляпнул он сгоряча, имея в виду исключительно недостаточную фундированность докторской диссертации политика Ж, и на то, что право имеет на личное мнение. То самое, проклятое, конституционное, тем более что и сам — известный философ. То политик Ж. и российский суд, самый справедливый суд в мире, явно не смогут, даже если бы захотели, удовлетвориться одними только хиханьками и хаханьками и комической интерпретацией научного вклада Ж. в отечественную философию.

Потому что по своему официальному статусу политик Ж. — парламентарий где-то уровня конгрессмена Эдварда Кеннеди. Все об этом почему-то забывают. Его слово (в прямом смысле этого слова) — на вес золота. Ордена имеет немаленькие — и за заслуги перед Отечеством, и Александра Невского, да и другие… Например, медаль Столыпина за вклад в социально-экономическое развитие страны, хотя никакого социально-экономического развития страны тут никогда не проглядывалось. И памятник ему в полный рост при жизни соорудил придворный скульптор Церетели. Только представить себе, что такой великий человек опустился до липовой диссертации по философии и что истинной философии там ноль – это значит, очень многое еще идентифицировать как липовое.

И высокий консилиум ученых, утвердивших защиту научного труда. И ордена за заслуги перед Отечеством. И сами эти заслуги. И таланты придворного скульптора. И этот, прости господи, как бы парламент, где заседают философы. Что в сумме будет штукой действительно посильнее «Фауста» Гете.

А с другой стороны, разве ж не получилась у нас уже трагедия уровня «Моцарта и Сальери»? Потому что липовая или не липовая философия философа Ж., но в своих выводах она ничем абсолютно не отличается от истинной, как заметил товарищ Смагин, философии уважаемого философа Б. Межуева. Как бы последний ни презирал вклад в науку философа Ж.

То до чего дошел Сальери-Межуев исключительно своим упорным трудом, чтением, изучением материала и анализом, сопоставлением научных концепций, Моцарту Ж., похоже, было навеяно музыкой высших сфер, далось без труда и даже, по-моему, вовсе без чтения. И про упадок западной демократии, и про опасность «оранжевой революции», и про войну за мир, и про вставание России с колен, и про сволочей-русских либералов, и про гибель Америки их выводы, как ни странно, абсолютно идентичны. А под фразой Б. Межуева (я ее специально выписал и повесил над кроватью) о том, что «имидж Путина был поднят на новую высоту», спокойно мог бы подписаться и философ Ж.

И трагедия, таким образом, получается в том, что либо никакой липы нет, никогда не было, и значит, уважаемый в своем кругу лоялистских философов философ Б. Межуев во всем абсолютно неправ, должен пасть на колени перед политиком Ж., признав приоритет деспотичной власти над независимым интеллектом. Либо же вышеупомянутая липа все же есть, всегда была, но значит, липа и все остальное, что они оба исповедовали и продолжают исповедовать на протяжении жизни.

Осознать это, вынести это осознание на публику – окончательно затопить наш идеологический Титаник. Однако в этом как раз и проглядывается оптимизм.

Фото: Станислав Красильников/ТАСС

По лестнице, ведущей вниз
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29718
27 МАЯ 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1464261261.jpg
ТАСС

Русский либерализм (хотя и говорят, что такового в природе не существует) назначили третьим лишним в споре левого и правого коммунизма, когда стороны продолжают выискивать у противника «либеральные» черты исключительно в качестве обвинений в национальном предательстве. При том, что в этом непрекращающемся обвинительном дискурсе по-прежнему актуален следующий вопрос. Были ли более либеральны (преступны) коммунисты-интернационалисты, читающие немца Маркса, или империалист Сталин, который физически уничтожил всех кровавых большевиков-ленинцев и фактически создал такой тупиковый режим бюрократического владения и распоряжения всем в стране, из которого оказалось возможной лишь модернизации в виде легализации коммунистической олигархии с превращением последней в крупных капиталистов?

Эта мысль владела Львом Троцким. Он считал, что Сталин инициировал буржуазное перерождение большевизма. Наоборот, когда Советская армия вступила в Польшу и оккупанты национализировали «в пользу народа» польские частные предприятия — он как бы дал Сталину шанс на полевение, испытал прилив энтузиазма. Однако Сталин шансом не воспользовался, протянутую руку не пожал, наоборот подослал к знаменитому и всемирному «леваку» убийцу с ледорубом. Впрочем, и современные социалисты, желающие начать строительство социализма сначала, то есть на этот раз как бы правильно (Удальцов, Лимонов, наверное, Бузгалин, различные научные семинары «левых»), очевидно, по-прежнему разделяют заблуждение Троцкого. Они мечтают разъединить социалистическую идею и ее практическое воплощение в чудовищных репрессиях тридцатых годов и концлагерях, не понимая, что первая ступень обязательно выводит на орбиту вторую. Социализм, который они продолжают мысленно проектировать после Ленина и Троцкого, обязательно должен был привести к всевластию бюрократии, а та, в свою очередь, по древней русской традиции посадить себе на шею тирана. Тот же Троцкий в своей программной работе «Преданная революция» наивно писал: да, мол, мы же тоже были жестоки, но мы-то были жестоки исключительно к врагам народа, а к народу мы были добры… Не то что этот изверг Сталин, который жесток, собственно, к самому народу. Но кто такой «народ»? Где он кончается и где начинается?

С другой стороны, современные сталинисты, чувствующие историческую преемственность путинизма со сталинизмом, не прочь подчеркнуть: если Сталин и был жесток, то уничтожал он исключительно коммунистических упырей, вроде Тухачевского, Ежова, Ягоды, и тех самых левых коммунистов, практически красных кхмеров, вроде Каменева, Зиновьева и Троцкого, которые ввергли Россию в кровавый эксперимент. Если Сталин после себя оставил ГУЛАГ, так ведь и прирастил Империю, нацелил на решение народнохозяйственных задач. А еще он восстановил многие старые порядки — привел в Кремль на банкет казаков в старорежимном обличье с золотыми и серебряными аксельбантами, одел постовых в форму, очень похожую на жандармскую, и в общем-то ограниченно разрешил личную собственность. Есть даже такая легенда, что он подготавливал монархическую реставрацию. В отличие, скажем, от Хрущева, который в этом плане снова закручивал гайки, подсаливая систему ленинским социализмом. Ну, а кроме всего прочено, все это Сталин проделывал ради будущего величия и победы в Мировой войне (линия рассуждений Д. Хмельницкого). То есть шел на оправданные жертвы.

Получается в итоге, что левые коммунисты и социалисты — сторонники «русских либералов» в том, что касается оценки и неприятия сталинского периода. Вместе они осуждают репрессии. Но противники в части строительство того общественного здания, в котором в результате бюрократического обобществления собственности обязательно появится почетное место для будущего диктатора.

Наоборот, правые путинисты — сторонники «либералов» в том, что не дают социалистам реализовать свою социалистическую идею в полной мере, ставят заслон левому или радикально националистическому повороту. Так Удальцов, Развозжаев неслучайно идут в тюрьму. Как и другие рядовые нацболы, анархисты, радикалы-националисты, они тоже массово заполняют собой тюремные камеры. Говорят даже, что власть расправляется с левыми решительнее, чем с «прозападными либералами», что якобы свидетельствует об исторической правоте первых и оторванности вторых. Но она по-прежнему непримиримый противник «либералов», когда речь заходит о демократии, правах человека, выборах, европейском выборе и т.п. «Либералы» же для обоих — это такой неразумный ребенок, которого все они ставят в угол, поучают и назначают ответственным за грехи противоположной стороны.

Впрочем, это статья не о «русских либералах», трагедия которых в том, что, во-первых, они русские, а во-вторых, плоть от плоти тоталитарной среды. А, скорее, о нынешнем периоде и его социуме¸ который, очевидно, черпает все свои идеи из сталинизма, даже не произнося одиозного имени.

Как и при Сталине, у нас сейчас доминируют имперские цели, а широкими народными слоями приветствуется приращивание России, во всяком случае, землями бывшего СССР. Крым — показателен, но ведь реально облизываемся и на Донбасс. Его бы точно давно бы съели, если бы на практике он не оказался таким разрушенным и невкусным. По поводу гипотетического возврата Курил президент срывает аплодисменты высказыванием, что нет, не вернем, а еще, возможно, и прикупим японской землицы — к тем бескрайним неотапливаемым, неухоженным и по сути ненужным российским просторам, которые имеются в наличии. На днях появились опасения, что Россия рулит волнениями в Казахстане. Опасения Прибалтики тоже вполне обоснованы. Растет эмиграция русских в Прибалтику, но что если завтра и они заразятся имперским вирусом?

Как и при Сталине, повсюду признаки реставрации. Казаки — снова на службе у тайной полиции, нападают на оппозиционеров. На корпоративных шабашах они под микрофон клянутся в верности царю Путину. Государственный прокурор Поклонская выходит на майскую демонстрацию с иконой царя Николая II, рассказывая сказки о святости императора. Большой стиль все чаще прорывается в государственнические мероприятия. Сервильный журналист Максим Соколов пишет, что, объяви партия власти завтра монархию, вряд ли «либералы» что-то смогут этому противопоставить. «Если народ придет к мысли о необходимости монархического правления и если Земский собор изберет царя — оба события не являются абсолютно невероятными», — говорит он. А глава одного их институтов РАН А. Агеев на полном серьезе предлагаетпредоставить избирательное право 27 млн погибших в ВОВ, а теперь, якобы, объединенных в «Бессмертный полк» под управлением «Единой России». Понятно, что это он так обращает на себя внимание и посылает сигнал, что его институт к разработке нужных стратегий готов. Но ведь и правда, в этом случае «мертвые души» в этом случае проголосуют как надо — и за Земский собор, и за черта лысого, и тут будет не 86%, поддерживающих монарха-диктатора, а все 300. Это вполне творческое, хотя и несколько прямолинейное развитие сталинской идеи блока партийных и беспартийных и несменяемости Генерального управляющего. Но сталинизм — не догма и не обязательно связан с именем, это состояние общественной души. Нет сомнения, что опыт Таджикистана, конституционно закрепившего право «Основателя мира и национального единства» безгранично оставаться на троне и передавать это право по наследству, тоже будет тщательно изучен в соответствующих инстанциях российской администрации и признан передовым.

Это лестница, идущая только вниз, и новый семнадцатый год Россия собирается встретить со слабым либеральным сектором (отчасти из-за деградации и конформизма образованного класса) и мощными авторитарными тенденциями справа и слева.

Фото: Россия. Москва. 1 мая 2016. Участники шествия КПРФ в День международной солидарности трудящихся. Михаил Джапаридзе/ТАСС

Надежды и огорчения «третьей оттепели»
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27285
16 МАРТА 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1426514783.jpg
ТАСС

Таинственное исчезновение президента России во второй декаде марта вызвало шквал пересудов о вероятности так называемой «третьей оттепели», которая теоретически могла бы последовать за скоропостижной ротацией лидера. Первая, как известно, действительно последовала сразу же после смерти Сталина с восшествием на престол Никиты Хрущева, а вторая – после смерти Андропова с восшествием на престол Михаила Горбачева. В обоих случаях, таким образом, происходили события, которые впоследствии при определенной их систематизации могли бы трактоваться как объективный закон эволюции административно-командной системы. Жесткого тоталитарного лидера в СССР непременно меняет относительный либерал, а после относительного либерала обязательно приходит тот, кто снова «подмораживает» ситуацию. Брежнев после Хрущева, Путин после Горбачева и Ельцина. В народе этот закон в облегченной редакции еще иногда интерпретируют как закон обязательной смены лысого правителя на волосатого, а волосатого — на лысого.

Казалось бы, однако, что такого правила, такого закона, такого фенологического наблюдения, чтобы «оттепели» в России обязательно происходили после «заморозков», а «заморозки» — после «оттепелей», быть попросту не может. Что это какая-то фантазия, фантастика, чушь, не достойная пера классиков политологии. Однако – если вникнуть — в подобной периодизации могут прятаться достаточно глубокие основания.

Так нетрудно видеть, например, что такие административные системы, которые с неизбежностью складываются в СССР и пост-СССР, совершенно лишены внутренней интенции исправлять накапливающиеся ошибки и выходить на «правильную» дорогу. Особенно после того как на «неправильную» их завел тот или иной «эффективный менеджер». Лидеры, практически доведшие империю до катастрофы (Сталин, который напоследок чуть не устроил Третью мировую войну, или Брежнев, у которого закончились репчатый лук и колбаса), были обречены неуклонно следовать своей линии поведения только потому, что окружение не давало свернуть им в сторону, продолжая славословить несмотря ни что. Давать ордена, восторгаться фиктивными успехами правления и имитировать народную любовь на уровне 99,9%. В этих обстоятельствах только физическая смерть и преемник могли как-то исправить ситуацию. Но, к сожалению, и политику преемника корректировали потом точно таким же образом. Со смертью Ленина загнулся и НЭП, а без Хрущева потерялась мотивация разоблачать культ личности Сталина.

В нашем случае тоже существует вероятность, что с неизбежной сменой (не обязательно завтра) Путина на более либерального заместителя произойдет разворот от Мюнхенской речи и той разрушительной деятельности, которую ведет в последнее время коллективный жириновский Государственной думы.

Но есть и сомнения – их хорошо выразил, например, московский либеральный философ Кирилл Мартынов в статье «Новой газеты» «Путин жив, вы умерли». Его тезис восходит к логике и поэтики шварцевского «Дракона». По его мнению, бесполезно надеяться на перемены, коль Путин (Дракон) живет в каждом из нас. Истребите его сначала в себе, и только тогда у вас появится хоть какая-то надежда.

«Если вы думаете, — пишет Мартынов, — что такая победа (упаси бог, кончина вождя. –С.М.) будет чего-то стоить, то Путин жив, он добился всего, о чем мог мечтать. Путин никогда не умрет, потому что будете жить вы, радующиеся его смерти. Потому что вы и есть Путин».

Позже в полемике на страницах «Фейсбука» он привел, как ему показалось, и другие ограничения для «Отттепели-3». В чем может быть проявлена «оттепель», на которую надеетесь вы? — спрашивал он, имея в виду (как я его понял) то, что для такой «оттепели» исчерпана энергетика.

У нас нет больше Сталина, чтобы скинуть его с постамента. Нет миллионов политических репрессированных, чтобы вернуть их в социальную жизнь, обогатив ее лагерным опытом. И мы не можем затеять реабилитацию, энергетики которой хватило с перерывами от 1953-го до 1991 года. Нет спецхранов, которые можно открыть. И нет той готовности к Перестройке, которая вдруг прорезалась у номенклатуры конца восьмидесятых годов. Поскольку только с «оттепелью» того периода она получила уникальную возможность конвертировать статусы иерархии в реальные благосостояния… Напротив, сегодня у номенклатуры уже есть достаточно высокий уровень жизни, которого она может лишиться, попробуй вы радикально демократизировать общественные отношения, а собственности, которую можно было бы перераспределить в пользу «перебежчиков на сторону демократии», практически не осталось.

И, тем не менее, признавая все эти аргументы во многом справедливыми и даже соглашаясь с тем, что надежды на «оттепель» — это в каком-то смысле возвращение к каменному веку советской власти (так считает Виталий Портников), «Оттепель-3» пока что остается единственным реалистичным вариантом сценария перемен. В условиях, когда у гражданского общества не хватает ни сил, ни мужества, чтобы оказать организованное давление на свою политическую номенклатуру, но уже есть некое подпольное консенсусное представление о порочности происходящего в стране, ключом ко всему становится смена первого лица. А тот в свою очередь по логике удержания власти оказывается перед необходимостью подвергнуть критике предыдущего лидера. Между революцией и мало к чему обязывающей «оттепелью» политический класс, безусловно, выберет «оттепель».

Причем, для реализации плана «Оттепели-3» ему, сменщику, совсем не нужна будет массовая поддержка и миллионные демонстрации, как было в период «Оттепели-2». Достаточен пул модераторов медиа, свои «яковлевы и коротичи», которые коренным образом и в считанные минуты развернули бы госпропаганду в обратную сторону. От войны к миру. От конфронтации с Западом на сотрудничество с Западом. От зажима площадок общественного мнения — к их развитию. Затем «по плану работ» он объявил бы дискуссию (какой может быть вред от дискуссии?) о путях выхода из экономического застоя, вовлекая в нее как экономистов, так и широкий круг активистов, новых «неформалов». Особенно важно через суды послать сигнал на оздоровление правосудия, резко прекратив производства по одиозным делам. Что, собственно, уже произошло — в случае с Давыдовой. Но остаются Навальный, есть Савченко, какие-то оштрафованные блогеры, бесконечное «Болотное дело». И это, кстати, очень легко и дешево делается и решается посредством рекомендаций и разъяснений Верховного суда.

В России часто бывает так, что осознание негатива политического строя опережает готовность сопротивляться ему. У нас нет мощного профсоюза типа «Солидарности», нет единого фронта демократических сил и нет постоянно действующего Круглого стола, на котором обсуждались бы перспективы страны. Вряд ли в обозримом будущем мы всем этим обзаведемся. Но «Оттепель-3», которую все так ждут, могла бы открыть окно возможностей, которыми надо успеть воспользоваться, пока не придет новый державный «подмораживатель». Если, конечно, со «старым» что-то случится…

Фотография ТАСС

По лестнице, ведущей вниз
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29718
27 МАЯ 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1464261261.jpg
ТАСС

Русский либерализм (хотя и говорят, что такового в природе не существует) назначили третьим лишним в споре левого и правого коммунизма, когда стороны продолжают выискивать у противника «либеральные» черты исключительно в качестве обвинений в национальном предательстве. При том, что в этом непрекращающемся обвинительном дискурсе по-прежнему актуален следующий вопрос. Были ли более либеральны (преступны) коммунисты-интернационалисты, читающие немца Маркса, или империалист Сталин, который физически уничтожил всех кровавых большевиков-ленинцев и фактически создал такой тупиковый режим бюрократического владения и распоряжения всем в стране, из которого оказалось возможной лишь модернизации в виде легализации коммунистической олигархии с превращением последней в крупных капиталистов?

Эта мысль владела Львом Троцким. Он считал, что Сталин инициировал буржуазное перерождение большевизма. Наоборот, когда Советская армия вступила в Польшу и оккупанты национализировали «в пользу народа» польские частные предприятия — он как бы дал Сталину шанс на полевение, испытал прилив энтузиазма. Однако Сталин шансом не воспользовался, протянутую руку не пожал, наоборот подослал к знаменитому и всемирному «леваку» убийцу с ледорубом. Впрочем, и современные социалисты, желающие начать строительство социализма сначала, то есть на этот раз как бы правильно (Удальцов, Лимонов, наверное, Бузгалин, различные научные семинары «левых»), очевидно, по-прежнему разделяют заблуждение Троцкого. Они мечтают разъединить социалистическую идею и ее практическое воплощение в чудовищных репрессиях тридцатых годов и концлагерях, не понимая, что первая ступень обязательно выводит на орбиту вторую. Социализм, который они продолжают мысленно проектировать после Ленина и Троцкого, обязательно должен был привести к всевластию бюрократии, а та, в свою очередь, по древней русской традиции посадить себе на шею тирана. Тот же Троцкий в своей программной работе «Преданная революция» наивно писал: да, мол, мы же тоже были жестоки, но мы-то были жестоки исключительно к врагам народа, а к народу мы были добры… Не то что этот изверг Сталин, который жесток, собственно, к самому народу. Но кто такой «народ»? Где он кончается и где начинается?

С другой стороны, современные сталинисты, чувствующие историческую преемственность путинизма со сталинизмом, не прочь подчеркнуть: если Сталин и был жесток, то уничтожал он исключительно коммунистических упырей, вроде Тухачевского, Ежова, Ягоды, и тех самых левых коммунистов, практически красных кхмеров, вроде Каменева, Зиновьева и Троцкого, которые ввергли Россию в кровавый эксперимент. Если Сталин после себя оставил ГУЛАГ, так ведь и прирастил Империю, нацелил на решение народнохозяйственных задач. А еще он восстановил многие старые порядки — привел в Кремль на банкет казаков в старорежимном обличье с золотыми и серебряными аксельбантами, одел постовых в форму, очень похожую на жандармскую, и в общем-то ограниченно разрешил личную собственность. Есть даже такая легенда, что он подготавливал монархическую реставрацию. В отличие, скажем, от Хрущева, который в этом плане снова закручивал гайки, подсаливая систему ленинским социализмом. Ну, а кроме всего прочено, все это Сталин проделывал ради будущего величия и победы в Мировой войне (линия рассуждений Д. Хмельницкого). То есть шел на оправданные жертвы.

Получается в итоге, что левые коммунисты и социалисты — сторонники «русских либералов» в том, что касается оценки и неприятия сталинского периода. Вместе они осуждают репрессии. Но противники в части строительство того общественного здания, в котором в результате бюрократического обобществления собственности обязательно появится почетное место для будущего диктатора.

Наоборот, правые путинисты — сторонники «либералов» в том, что не дают социалистам реализовать свою социалистическую идею в полной мере, ставят заслон левому или радикально националистическому повороту. Так Удальцов, Развозжаев неслучайно идут в тюрьму. Как и другие рядовые нацболы, анархисты, радикалы-националисты, они тоже массово заполняют собой тюремные камеры. Говорят даже, что власть расправляется с левыми решительнее, чем с «прозападными либералами», что якобы свидетельствует об исторической правоте первых и оторванности вторых. Но она по-прежнему непримиримый противник «либералов», когда речь заходит о демократии, правах человека, выборах, европейском выборе и т.п. «Либералы» же для обоих — это такой неразумный ребенок, которого все они ставят в угол, поучают и назначают ответственным за грехи противоположной стороны.

Впрочем, это статья не о «русских либералах», трагедия которых в том, что, во-первых, они русские, а во-вторых, плоть от плоти тоталитарной среды. А, скорее, о нынешнем периоде и его социуме¸ который, очевидно, черпает все свои идеи из сталинизма, даже не произнося одиозного имени.

Как и при Сталине, у нас сейчас доминируют имперские цели, а широкими народными слоями приветствуется приращивание России, во всяком случае, землями бывшего СССР. Крым — показателен, но ведь реально облизываемся и на Донбасс. Его бы точно давно бы съели, если бы на практике он не оказался таким разрушенным и невкусным. По поводу гипотетического возврата Курил президент срывает аплодисменты высказыванием, что нет, не вернем, а еще, возможно, и прикупим японской землицы — к тем бескрайним неотапливаемым, неухоженным и по сути ненужным российским просторам, которые имеются в наличии. На днях появились опасения, что Россия рулит волнениями в Казахстане. Опасения Прибалтики тоже вполне обоснованы. Растет эмиграция русских в Прибалтику, но что если завтра и они заразятся имперским вирусом?

Как и при Сталине, повсюду признаки реставрации. Казаки — снова на службе у тайной полиции, нападают на оппозиционеров. На корпоративных шабашах они под микрофон клянутся в верности царю Путину. Государственный прокурор Поклонская выходит на майскую демонстрацию с иконой царя Николая II, рассказывая сказки о святости императора. Большой стиль все чаще прорывается в государственнические мероприятия. Сервильный журналист Максим Соколов пишет, что, объяви партия власти завтра монархию, вряд ли «либералы» что-то смогут этому противопоставить. «Если народ придет к мысли о необходимости монархического правления и если Земский собор изберет царя — оба события не являются абсолютно невероятными», — говорит он. А глава одного их институтов РАН А. Агеев на полном серьезе предлагаетпредоставить избирательное право 27 млн погибших в ВОВ, а теперь, якобы, объединенных в «Бессмертный полк» под управлением «Единой России». Понятно, что это он так обращает на себя внимание и посылает сигнал, что его институт к разработке нужных стратегий готов. Но ведь и правда, в этом случае «мертвые души» в этом случае проголосуют как надо — и за Земский собор, и за черта лысого, и тут будет не 86%, поддерживающих монарха-диктатора, а все 300. Это вполне творческое, хотя и несколько прямолинейное развитие сталинской идеи блока партийных и беспартийных и несменяемости Генерального управляющего. Но сталинизм — не догма и не обязательно связан с именем, это состояние общественной души. Нет сомнения, что опыт Таджикистана, конституционно закрепившего право «Основателя мира и национального единства» безгранично оставаться на троне и передавать это право по наследству, тоже будет тщательно изучен в соответствующих инстанциях российской администрации и признан передовым.

Это лестница, идущая только вниз, и новый семнадцатый год Россия собирается встретить со слабым либеральным сектором (отчасти из-за деградации и конформизма образованного класса) и мощными авторитарными тенденциями справа и слева.

Фото: Россия. Москва. 1 мая 2016. Участники шествия КПРФ в День международной солидарности трудящихся. Михаил Джапаридзе/ТАСС

Товарищ Марк. Или как это делалось
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29815
16 ИЮНЯ 2016,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1466085073.jpg
С товарищем Марком более-менее близко я познакомился в Bercy Village, что в Париже. Хотя до этого мы встречались с ним в одном безобразном ток-шоу вурдалаков у Гордона и Толстого. Там Марк позиционировал себя как враждебный России представитель Евросоюза. То есть как бы одновременно дружественный мне (шутка). Теперь же (речь идет о январе этого года) он спустился по ступенькам в длинном черном гэбэшном пальто (как в Париже, в общем-то, не носят), поблескивая золотыми часами, на которых, впрочем, можно было разглядеть вульгарно напоминающий о себе герб Российского государства. И вдруг, чем меня совершенно потряс, объявил себя… членом партии «Единая Россия». Вот те раз!

О часах, тем не менее, придется рассказать особо. Марк просил меня не писать, что они золотые. «Почему?» — «Потому что они не золотые». И вправду, Марк прикупил их в Думе именно за герб, благодаря которому, как ему показалось, он приобрел некую печать принадлежности к российской элите. Однако «золото» его отнюдь не золотых часов одновременно с этим преобразовалось в его сознании в принцип честного следования факту, о чем он повторил раз десять. Так что и мы честно заметим: нет, часы не золотые. Но с гербом. Но купленные в Думе. И выглядят, как золотые.

Когда бармен принес нам по второму бокалу пива (за счет, естественно, Марка, он бизнесмен), мой визави конфиденциально поделился со мной безумным планом (в который я ни на секунду не поверил, о чем сразу же сообщил ему) — покорить политический Олимп посредством участия в праймериз «Единой России». Ради этого он собирался бросить гуляние по Елисейским полям, уже в феврале вернуться в Россию и окунуться в тяжелейший марафон с партийными демагогами. Нет нужды прибавлять, что мы тут же договорились сверить потом прогнозы и результаты…

И вот результаты налицо.

Совсем по Аверченко. Он вышел на бой с открытым забралом, и еще неделю его ноги торчали из придорожной канавы. Система пожевала Марка, да и выплюнула, признав невкусным. Хотя, на первый взгляд, он сделал все правильно, как по инструкции «Сделай сам». Он вложил собственные средства. Организовал немалый, а может быть, даже и самый большой штаб — из 12 человек. Сфотографировался в обнимку со всеми партийными бонзами как лепший их кореш. Посадил дерево. Напечатал листовки. Общался с потенциальными избирателями, что называется, непосредственно — от дома к дому, от квартиры к квартире, вникая в их проблемы. И шел со сверхрадикальным и сверхлояльным режиму лозунгом, который должен был, по его мнению, понравиться записным путеноидам, они должны были от этого лозунга тащиться: «Путину – чрезвычайные полномочия!».

И, тем не менее, ничего у него не получилось. Как так?

Мы пьем горькую, и Марк обещает выдать секреты и разоблачить избирательную кампанию «Единой России». Понятно: он очень обижен и расстроен. В фейсбуке он так прямо и написал: «Я, Байр Марк Михайлович, участвовал в предварительном голосовании по 204 Перовскому избирательному Округу. Я и моя команда провели большую работу, помимо запланированных встреч и дебатов мы провели в Округе более 1000 встреч во дворах и на улицах. Я один обработал более 30 тысяч квартир, опустив в почтовые ящики календари и агитационный материал… Я уверен, что победил на предварительных выборах, а мне присвоили 9 место из 11 возможных. Основной мой соперник был С. Железняк, и кроме нас, никто никакую работу не проводил. Понятно, почему мне присвоили 9 место, чтобы я не смог участвовать в выборах от другой партии и не был никому интересен. Все это было бы невозможно в правовом государстве, партия "Единая Россия" не является партией в классическом ее понимании, это встроенная во власть структура, которая напрямую подчиняется исполнительной власти…»

Встроенная структура… Вот ведь, а мужики-то и не знали…

—Послушай, Марк, — говорю я ему. — Мы люди темные. Я одного не понимаю… Вот эти ваши «праймериз», оговаривались они какими-то вербальными правилами? Чтоб жестко, «праймериз» — это то-то и то-то… делается так-то… чтоб это было напечатано на бумаге. Раз побеждаешь в какой-то внятной процедуре, то, извольте, тебя включают в партийный список.

Марк, однако, не вполне вразумителен. Такие правила, по его словам, были, да. Только их никто не видел. Было личное указание Путина и Медведева, чтоб все было по-честному. Это Марк сам слышал на каком-то партийном форуме. Но на практике голосовать мог кто угодно, где угодно и по нескольку раз. И все это, безусловно, походило не на «праймериз», а скорее на соцопрос, проводимый к тому же заинтересованными в определенном результате опросчиками.

При этом население единороссовской «Зарницей», видимо, особо не интересовалось, а местные администрации, естественно, тянули того единоросса, которого им указали сверху, препятствуя рядовым партийцам даже ходить по подъездам, срывали их материалы. Но даже и в этих обстоятельствах конечная судьба избирательных «бюллетеней» не вполне прояснена. По словам Марка, подсчет походил на секретную операцию, председатели комиссий от рядовых участников «праймериз» скрывались, бюллетени в мешках отправились в вышестоящие партийные структуры…

В личном общении (не афишируя имен) Марку говорили, что вроде бы с голосованием все у него складывалось вполне удачно. Они даже отметили это у себя в штабе. Во всяком случае, не девятое место, а второе. Или даже, может быть, Марк побеждал. Однако на финише Железняк («Почему не Пан Ги Мун? Он же у вас почти как Суслов») обернулся единственным фаворитом, даже ничего для этого не предпринимая. Причем, рассказывая об этом, Марк, сам того не ведая, почти слово в слово повторил Маркеса.

Вот этот эпизод из «Ста лет одиночества»:

«Выборы прошли спокойно. В воскресенье, в восемь часов утра, на площади была установлена деревянная урна под охраной шести солдат. Голосование было совершенно свободным, в чем Аурелиано мог убедиться сам — почти весь день он простоял рядом с тестем, следя, чтобы никто не проголосовал больше одного раза. В четыре часа дня барабанная дробь возвестила о конце голосования, и дон Аполинар Москоте опечатал урну ярлыком со своей подписью. Вечером, сидя за партией в домино с Аурелиано, он приказал сержанту сорвать ярлык и подсчитать голоса. Розовых бумажек было почти столько же, сколько голубых, но сержант оставил только десять розовых и пополнил недостачу голубыми. Потом урну опечатали новым ярлыком, а на следующий день чуть свет отвезли в главный город провинции».

—Да, но с другой стороны, у тебя был совершенно пугающий лозунг. Вся власть Путину. При всем уважении и помня о Париже, даже твой конкурент Железняк и тот выглядел более демократичным. С человеческим лицом. Может быть, ты всех просто перепугал и люди подумали, зачем нам такой радикал-отморозок?

Марк не соглашается.

—Знаешь, почему мне это в голову пришло… У нас ведь то тот министр виноват, то этот министр виноват, а Путин как бы ни при чем. Вот в чем проблема. Путин парит в небесах и лишь раз в год дает установку. Моя мысль: так пускай берет себе чрезвычайные полномочия и чрезвычайно за все отвечает. Я — за народ и именно это имел в виду, когда вписывал лозунг в свои пропагандистские материалы.

—ХитрО. У нас уже был один такой, который брал себе чрезвычайные полномочия. Его звали Иосиф Сталин. И все это мне сильно напоминает размышления старых большевиков в тридцатых, когда их сажали. Давайте, говорили они, больше запишем знакомых во врагов народа, тогда ОНИ ТАМ поймут, что система сошла с ума.

Подумав, Марк легко соглашается. Вообще его легко убедить, он взглядов вполне европейских. Но этот неожиданный консенсус уже ничего не меняет. Ведь праймериз-то прошли и железняки зарезервировали себе все места…

Фотография автора

Надежды и огорчения «третьей оттепели»
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27285
16 МАРТА 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1426514783.jpg
ТАСС

Таинственное исчезновение президента России во второй декаде марта вызвало шквал пересудов о вероятности так называемой «третьей оттепели», которая теоретически могла бы последовать за скоропостижной ротацией лидера. Первая, как известно, действительно последовала сразу же после смерти Сталина с восшествием на престол Никиты Хрущева, а вторая – после смерти Андропова с восшествием на престол Михаила Горбачева. В обоих случаях, таким образом, происходили события, которые впоследствии при определенной их систематизации могли бы трактоваться как объективный закон эволюции административно-командной системы. Жесткого тоталитарного лидера в СССР непременно меняет относительный либерал, а после относительного либерала обязательно приходит тот, кто снова «подмораживает» ситуацию. Брежнев после Хрущева, Путин после Горбачева и Ельцина. В народе этот закон в облегченной редакции еще иногда интерпретируют как закон обязательной смены лысого правителя на волосатого, а волосатого — на лысого.

Казалось бы, однако, что такого правила, такого закона, такого фенологического наблюдения, чтобы «оттепели» в России обязательно происходили после «заморозков», а «заморозки» — после «оттепелей», быть попросту не может. Что это какая-то фантазия, фантастика, чушь, не достойная пера классиков политологии. Однако – если вникнуть — в подобной периодизации могут прятаться достаточно глубокие основания.

Так нетрудно видеть, например, что такие административные системы, которые с неизбежностью складываются в СССР и пост-СССР, совершенно лишены внутренней интенции исправлять накапливающиеся ошибки и выходить на «правильную» дорогу. Особенно после того как на «неправильную» их завел тот или иной «эффективный менеджер». Лидеры, практически доведшие империю до катастрофы (Сталин, который напоследок чуть не устроил Третью мировую войну, или Брежнев, у которого закончились репчатый лук и колбаса), были обречены неуклонно следовать своей линии поведения только потому, что окружение не давало свернуть им в сторону, продолжая славословить несмотря ни что. Давать ордена, восторгаться фиктивными успехами правления и имитировать народную любовь на уровне 99,9%. В этих обстоятельствах только физическая смерть и преемник могли как-то исправить ситуацию. Но, к сожалению, и политику преемника корректировали потом точно таким же образом. Со смертью Ленина загнулся и НЭП, а без Хрущева потерялась мотивация разоблачать культ личности Сталина.

В нашем случае тоже существует вероятность, что с неизбежной сменой (не обязательно завтра) Путина на более либерального заместителя произойдет разворот от Мюнхенской речи и той разрушительной деятельности, которую ведет в последнее время коллективный жириновский Государственной думы.

Но есть и сомнения – их хорошо выразил, например, московский либеральный философ Кирилл Мартынов в статье «Новой газеты» «Путин жив, вы умерли». Его тезис восходит к логике и поэтики шварцевского «Дракона». По его мнению, бесполезно надеяться на перемены, коль Путин (Дракон) живет в каждом из нас. Истребите его сначала в себе, и только тогда у вас появится хоть какая-то надежда.

«Если вы думаете, — пишет Мартынов, — что такая победа (упаси бог, кончина вождя. –С.М.) будет чего-то стоить, то Путин жив, он добился всего, о чем мог мечтать. Путин никогда не умрет, потому что будете жить вы, радующиеся его смерти. Потому что вы и есть Путин».

Позже в полемике на страницах «Фейсбука» он привел, как ему показалось, и другие ограничения для «Отттепели-3». В чем может быть проявлена «оттепель», на которую надеетесь вы? — спрашивал он, имея в виду (как я его понял) то, что для такой «оттепели» исчерпана энергетика.

У нас нет больше Сталина, чтобы скинуть его с постамента. Нет миллионов политических репрессированных, чтобы вернуть их в социальную жизнь, обогатив ее лагерным опытом. И мы не можем затеять реабилитацию, энергетики которой хватило с перерывами от 1953-го до 1991 года. Нет спецхранов, которые можно открыть. И нет той готовности к Перестройке, которая вдруг прорезалась у номенклатуры конца восьмидесятых годов. Поскольку только с «оттепелью» того периода она получила уникальную возможность конвертировать статусы иерархии в реальные благосостояния… Напротив, сегодня у номенклатуры уже есть достаточно высокий уровень жизни, которого она может лишиться, попробуй вы радикально демократизировать общественные отношения, а собственности, которую можно было бы перераспределить в пользу «перебежчиков на сторону демократии», практически не осталось.

И, тем не менее, признавая все эти аргументы во многом справедливыми и даже соглашаясь с тем, что надежды на «оттепель» — это в каком-то смысле возвращение к каменному веку советской власти (так считает Виталий Портников), «Оттепель-3» пока что остается единственным реалистичным вариантом сценария перемен. В условиях, когда у гражданского общества не хватает ни сил, ни мужества, чтобы оказать организованное давление на свою политическую номенклатуру, но уже есть некое подпольное консенсусное представление о порочности происходящего в стране, ключом ко всему становится смена первого лица. А тот в свою очередь по логике удержания власти оказывается перед необходимостью подвергнуть критике предыдущего лидера. Между революцией и мало к чему обязывающей «оттепелью» политический класс, безусловно, выберет «оттепель».

Причем, для реализации плана «Оттепели-3» ему, сменщику, совсем не нужна будет массовая поддержка и миллионные демонстрации, как было в период «Оттепели-2». Достаточен пул модераторов медиа, свои «яковлевы и коротичи», которые коренным образом и в считанные минуты развернули бы госпропаганду в обратную сторону. От войны к миру. От конфронтации с Западом на сотрудничество с Западом. От зажима площадок общественного мнения — к их развитию. Затем «по плану работ» он объявил бы дискуссию (какой может быть вред от дискуссии?) о путях выхода из экономического застоя, вовлекая в нее как экономистов, так и широкий круг активистов, новых «неформалов». Особенно важно через суды послать сигнал на оздоровление правосудия, резко прекратив производства по одиозным делам. Что, собственно, уже произошло — в случае с Давыдовой. Но остаются Навальный, есть Савченко, какие-то оштрафованные блогеры, бесконечное «Болотное дело». И это, кстати, очень легко и дешево делается и решается посредством рекомендаций и разъяснений Верховного суда.

В России часто бывает так, что осознание негатива политического строя опережает готовность сопротивляться ему. У нас нет мощного профсоюза типа «Солидарности», нет единого фронта демократических сил и нет постоянно действующего Круглого стола, на котором обсуждались бы перспективы страны. Вряд ли в обозримом будущем мы всем этим обзаведемся. Но «Оттепель-3», которую все так ждут, могла бы открыть окно возможностей, которыми надо успеть воспользоваться, пока не придет новый державный «подмораживатель». Если, конечно, со «старым» что-то случится…

Фотография ТАСС

Фолловеры Сталина
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27444
8 АПРЕЛЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1428308286.jpg
ТАСС

Якобы «все больше россиян поддерживает сталинские репрессии» — с таким сенсационном анонсом легли комментарии на ленту к последнему опросу «Левада-центра». Хотя, если по чести, прямого вопроса там не было. Да и вряд кто в здравом уме, обладающий хоть капелькой совести, хотел бы сдружиться с кем-нибудь вроде Пол Пота на фоне гекатомб. Но факт остается фактом, все больше россиян действительно вполне доброжелательно относится к историческому генсеку. Они готовы ставить ему памятники, открывать музеи его имени и превозносить за стратегическое руководство во время войны. Их – неофитов-поклонников, или «последователей» (слово пришло на ум из кровавого триллера «The Following», который смотреть не советую, но очень похожи), пока, слава Богу, не большинство. Меньшинство. Однако они выступают сплоченной и чрезвычайно активной, если не сказать озлобленной группой. Что видно, по крайней мере, по огромному количеству комментариев, которые они оставляют после каждой статьи на эту тему.

То они предлагают «аффтору убиться апстену» за его неприятие всяческой диктатуры. То повеситься в бессильной злобе, потому что «скоро, де, мы переименуем город Волгоград обратно». А мифологическому дракону по имени Сталин они советуют поскорее разобраться с расхитителями и бюрократами. С «пятой колонной». С Украиной. А заодно и с еврейской мафией – ну, это у нас традиционно. Как же без этого?

При этом, впрочем, не будем обольщаться – никто из фолловеров, естественно, не желает отдать своих дочерей и сыновей верным сподвижникам Сталина – Ягоде, Ежову и Берии – на растерзание. Непредставимо для них так же и то, чтобы вышеперечисленные товарищи, материализовавшись по их недвусмысленно выраженному пожеланию, пришли бы, например, к фолловеру ночью в дом, как это бывало в приснопамятные тридцатые, разобраться, что там и как. Поклоняются они не реальному Сталину – невысокому, не чисто говорящему по-русски грузину с высыхающей рукой, а другому, киношному. Мудрому, в белом кителе, весьма остроумно пугающему иного интеллигентишку по телефону: «С вами щас будет говорить товарищ Сталин». Я и сам, признаться, люблю этот образ в искусстве, от которого нашему поколению уж точно никуда не деться.

Взять, к примеру, такой известный антисоветский английский фильм «Красный монарх» («Red Monarch, 1983). Ах, и там Сталин хорош, эдакий плут из плутовского сюжета. Как он волком глядит на портрет Ленина, который даже и после смерти отъедает у него народную любовь?

Похоже? Похоже. Смешно? Смешно.

Или Сталин Василия Аксенова в его лучшем, я считаю, романе «Москва-ква-ква»… Сцена: зима, вьюга, мажорный писатель Смельчаков из знаменитой высотки на Котельнической набережной пьет коньяк «Арарат», чокаясь по телефону с самим товарищем Сталиным. «Это говно», – говорит ему ночной товарищ Сталин. – Через полчаса тебе привезут ящик «Греми». Ладно, пей пока это говно «Арарат», а потом перейдешь на «Греми». И они разговаривают о «кровавой собаке Тито».

Это тоже лубок, мечты советских элит об интиме с властью. А ведь самого Аксенова отнюдь не назовешь сталинистом, отец и мать были арестованы в 37-м, детство провел в детдоме. После 18 лет лагерей(!) мать, Евгения Гинзбург, напишет книгу воспоминаний «Крутой маршрут». Но Сталин засел в голове – то кошмаром, а то волшебной сказкой. И если б такой существовал, вполне мог бы быть прообразом Воланда.

Да, есть и такая версия. Я ее, естественно, не придерживаюсь, поскольку это очень плоская трактовка. Но если представить себе Сталина как персонификацию рока русской истории, не знающей добра, но иногда совершающей справедливое возмездие (расстрел великого множества бесов революции, подельников и подхалимов), то Воланд… сгодится!

Иными словами, Сталин с нами. Он наше все. И с нами пусть уходит. Но тянуть его в будущее, к детям в виде памятников и демонстрации иррациональной любви к насилию – что может быть бессмысленней и вредней. Ибо что они этим хотят сказать? Что они страшно ему благодарны? За что? Кто ад прошел, тот не благодарит. Не поблагодарят жертвы Голодомора. Не поблагодарят «миллионы жертв произвола тоталитарного государства» – это фраза не моя, а из закона России N 1761-1 от 18 октября 1991 года. Не поблагодарят ссыльные кулаки (сегодня мы бы их назвали фермерами). Крестьяне, всю жизнь проведшие в нищете и без паспортов. А кто ад не прошел, тот вряд ли что понимает. Для них это лубок.

Или им так нравится настоящее, что они готовы кланяться в ноги давно истлевшим вождям, которые их сюда привели? Никогда не поверю. Иначе бы они не просили «аффтора убиться апстену». Не воевали бы с Украиной – одной из значимых частей СССР. И не призывали бы топор на головы олигархов. В нашем настоящем фолловерам Сталина тоже не очень уютно.

Важнее другое. На что именно они соглашаются, когда спорят о Сталине? На то, что есть такие идеи, ради которых не грех убить миллионы, чтобы другие миллионы жили и радовались? Или что есть такая «справедливость» начальника, которая выше правды, выше гуманности, выше законов и выше суда? Что подсиживание коллег, вплоть до доноса и отправки в застенок, – нормальная практика и нормальная мораль?

Не знаю. Вот ходит клюнутый в голову внук Джугашвили и пишет доносы. По формальному основанию: не осудили, вишь, в Нюрнберге расстрел десятков тысяч польских офицеров в Катыне. Следовательно, все, кто считает это преступлением против человечности и личным преступлением Сталина, без санкции которого такое не могло быть возможным, сами преступники по статье 354.1 УК РФ «Реабилитация нацизма». И заслуживают… двушечки-трешечки.

Написал на историка Фельдмана. Потом написал на историка Жаркова. Работает, как пишущая машинка. Значит, преступники, по его мнению, не те, кто расстреливал людей десятками тысяч без суда и следствия. Не наши современники, которые считают это правильным, оправданным или не бывшим, не существовавшим и т.д. А историки, публицисты, кто об этом иногда напоминает… Поразительно!

Хотя мы на самом деле должны быть благодарны Джугашвили-младшему. За то, что он, сам фолловер – квинтэссенция фолловерства, открыл другим фолловерам истинную перспективу их неосталинизма. Показал и всем нам остальным. Без внятной юридической и моральной оценки («ну, хоть оправдайте его что ли тогда, не мучайте, а я – на вокзал!») нашего политического прошлого вперед двигаться никак нельзя.

Фото ТАСС/ Антон Новодережкин

История одного Призрака
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27551
23 АПРЕЛЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1429759679.jpg
ТАСС

Недавно в ВШЭ в рамках очередного раунда Международной конференции «Пути России» обсуждали такую, не побоимся этого слова, свежую тему как… «холодная война». Сказали много правильного и много же ожидаемого. Отметили, как она возникла, когда… Как это плохо, что сегодня есть нечто похожее на нее… И, кажется, нашлись еще и такие, кто ни в какую «холодную войну-2» не верил. Да кто-то еще, наверное, по традиции продолжал размышлять, можно ли в ней России победить, улучшая, например, имидж страны. Но в последнем я лично не уверен, все-таки люди были более-менее адекватные все.

И хотя сказано было практически все, что в таких случаях принято говорить, несколько мыслей вдогонку высказать все же можно. Во-первых, о терминологии. Принято считать, что то, что у нас называется «холодной войной», началось с возникновения термина. А именно, когда Черчилль сказал некую речь в городишке Фултон. А точнее – когда первый секретарь посольства США в СССР Джорджа Кеннан послал в верха антисоветскую докладную записку. Так написано во всех учебниках. А кончилась она, следовательно, когда Кеннан уволился, Черчилль умер, а СССР распался. И таким образом, явление получило четко обозначенные теоретические рамки – с 1946-й по 1991 год. Что, например, дало основания министру Лаврову перед слушателями дипакадемии заявить: объективных предпосылок для новой «холодной войны» на данный момент, то есть на момент 2015 года, не существует. Хотя ожесточение западных стран почему-то все-таки зашкаливает.

Так вот этот посыл, очевидно, верен лишь отчасти. Понятно, что не термин ведет за собой, а люди, придумывающие термины. На самом деле «холодная война» России с Западом началась гораздо раньше, чем в 1946 году. В 1917-м – это наверняка, а, может быть, и еще раньше, в Средние века, когда Россию начали посещать путешественники с Запада и оставлять потом свои дорожные впечатления, а их в России запрещали для чтения. Это война мировоззрений, а конкретнее – разных отношений к свободе личности, не кончается до сих пор с перерывами на потепления и разрядку, а иногда и на «горячие» столкновения.

Парадоксально, но самое мощное идеологическое оружие двадцатого века для нас, очевидно, выковал не соотечественник, а немец Маркс. В своем знаменитомманифесте Коммунистической партии он предложил критично настроенной публике образ-метафору призрака (коммунизма), который бродит по Европе (о России тогда речь не шла) и везде, где проходит, поднимает радикально настроенный пролетариат на борьбу со своими правительствами. Безусловно, призрак этот был чисто немецкий, порожденный революциями во Франции и Германии, тем не менее, в России он очень даже пришелся ко двору. Отчасти, наверное, из-за такой симпатичной идеи, что Запад буржуазно греховен, а ждет его пролетарский апокалипсис.

Позже, как утверждают товарищи евромарксисты, они-то сами дистанцировались от своих радикалов. Слово «диктатура» снесли на помойку, дабы не пугать интеллигенцию. Но тут случился переворот в России, и несколько поутихший было немецкий призрак окончательно перешел на работу в ВЧК-ГПУ.

И вот с этого момента и по 1991 год он, действительно, потерял свою изначальную национальную идентичность, совершенно обрусел и осоветился. А в качестве совслужащего принялся на новой Родине крепить дисциплину, а идеологическую смуту сеять везде за границей. В Европе, в Америке, в странах Азии и Африки. В 1963 году в вузах СССР был даже введен новый учебный предмет по изучению «товарища призрака» – «Научный коммунизм». Я хоть и учился тогда исключительно физике и математике, но его тоже сдавал, получив в 1977 году отметку «отлично». Не потому что зубрил, а потому что аудитория была оформлена огромными плакатами с цитатами, и, если скосить глаза, то тут же находился ответ на любой вопрос.

Но главное опять же не в этом. А в том, что за 70 лет работы в советских идеологических органах «призрак» воспитал несколько поколений жрецов, уверенных в мессианстве СССР-России относительно неразумного Запада, которого надо наставлять на путь истинный, а если не получится, то и наказать. И другого они ничего не умели. Вопрос: куда это все делось, когда коммунистическая идеология перестала быть единственно научной и правильной, а компартия СССР разбежалась, оставив после себя жалкое подобие?

Мой тезис: не делось никуда. Наш призрак поступил точно так же, как и вся остальная советская номенклатура. Он то ли сжег свой партийный билет, то ли положил на дно какого-то ящика вместе с полуботинками, оделся в тройку с галстуком и переквалифицировался в путинского спеца. Политолога, политэкономиста, идеолога и геополитика... Однако оставил за собой все прежние приемы и ужимки.

Прежний призрак вдохновлялся образом бога Маркса, этот – по недолгому размышлению – стал вдохновляться просто богом. Но каким-то, если честно, непонятным. То ли всемирным Яхве, то ли православным Иван Ивановичем. Во всяком случае, опять же «истинным», которого на Западе нет. Прежний «призрак» настаивал на победе пролетариата под руководством вождей из Кремля. А в ведении нынешнего пролетариата практически не осталось. Ну, так оно и ничего, победят «вежливые люди» в форме без знаков различия. Прежний «призрак» предрекал наступление коммунизма, где каждый будет работать по надобности (сформулированной очередным «эффективным менеджером»), а получать по четко нормированным потребностям. «Нынешний» вопрос потребностей тщательно обходит. Не в потребностях дело. Но делает упор на особом пути, абстрактном русском «добре», патриотизме и столь же абстрактной русской справедливости, которая, как утверждается, будет столь же вкусна народам мира, как и коммунизм ранее. В общем, морок тот же, но в новой обложке. А основания его в идеологической машине Ленина-Сталина, вышедшей из массового употребления, но так и не демонтированной до конца.

Впрочем, последняя, очевидно, тоже не вечная. Откалывающиеся от бывшей советской империи страны последовательно проводят декоммунизацию. Хотя, казалось бы, а причем здесь она? Разве коммунистическая символика, которой и так не очень много осталось в России, может кому-то помешать? Разве памятники, как пел Александр Галич, ходят в реальности по ночам, чтобы их так сразу и крушить? Что они типа вам сделали? И не запоздало ли осуждение советского тоталитаризма, когда кругом фирмы, биржи и акции?

Оказывается, не запоздало. Вместе с антуражем тоталитарного прошлого слетает маскировка и с современных идеологических краснобаев. Вот, скажем, Никонов, раздувался бы от собственной значимости в тени своего знаменитого деда, если бы гласен был общественный вердикт, что его дед вообще-то первостатейный мерзавец и убийца, подельник Риббентропа? Так же спокойно вербовали бы «воинов-интернационалистов» на Донбасс современные нацболы, если бы классический большевизм был бескомпромиссно осужден? Да и стала бы Россия продавать ракеты Ирану («Госдепартамент, израильский и саудовский МИДы в ужасе от этого пасхального яичка, снесенного двуглавым орлом», – как написала с восторгом газета «Известия»), если бы в этом явственно чувствовалась преемственность советской политики сговора с самыми отвратительными режимами, лишь бы насолить свободному миру? Очевидно, что нет. Декоммунизация – это явно не застревание в прошлом, а вполне возможно – единственный вариант выхода на новую повестку.

Фото ТАСС/ EPA

За сислибов обидно
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29835
23 ИЮНЯ 2016 г.

Либерализм в российской политической культуре в основном представлен Анатолием Чубайсом. Его яро ненавидят коммунисты. Его грозил взорвать полковник Квачков — за что сел на 13 лет (потом ему скостили срок до 8-ми). И, в общем, Анатолий Чубайс действительно олицетворяет все плохое, что видится в либерализме сторонникам дирижизма. А именно, безграничную веру в «рынок все наладит» и «институты». Равно как в биржи, акции и спекуляции, а также в принцип «выживает предприимчивый, а остальные плачут».

Чубайса обвиняют во многом, и не все в этих обвинениях так уж беспочвенно. В 1993 году Чубайс действительно стоял за силовое разрешение вопроса с тогдашним Верховным Советом, который иногда называют парламентом, но который парламентом безусловно не был. Это линия политического поведения защитила нас от «преждевременного Путина», но одновременно с этим пустила историю страны по сомнительному руслу. В 96-м году он лично приложил усилия — как законные, так и незаконные, — чтобы коммунисты не вернулись во власть. После чего пресловутая «коробка из-под ксерокса» стала нарицательным образом. Кто-то по этому поводу продолжает скрежетать зубами, а кто-то и памятник готов воздвигнуть, но правда и то, что мошенничать в политике после этого стало модно. Кроме того, Чубайса часто называют главным устроителем залоговых аукционов, в результате которых разная вкусная госсобственность перешла в руки коммерческих банков, а затем олигархов. Хотя как раз вот эти обвинения, по-видимому, не вполне справедливы, поскольку залоговые аукционы все-таки были плодом коллективных действий, а не одного лишь Анатолия Чубайса. Кроме того, иного способа достаточно мирно и быстро перевести неповоротливую советскую экономику на активные капиталистические рельсы вроде бы и не проглядывалось.

Так или иначе, Чубайс предстает перед нами в качестве отца нынешней политической системы — со всеми ее достоинствами и недостатками, и в этом качестве может, по крайне мере, рассчитывать на наше понимание. При том что справедливо и следующее рассуждение: раз силы тоталитаризма и авторитаризма считают лично Чубайса последним форпостом либерализма, то не должны ли мы костьми лечь, защищая этот форпост?

Прикол, однако, заключается в том, что либерального в Чубайсе — лишь звонкая фраза. Все это время Чубайс был на госслужбе. А та самая искомая «свобода личности» (краеугольный камень либерализма) и «госслужба», тем более госслужба в России, — понятия сильно расходящиеся. И те поучения, которые Чубайс читал своим менее удачливым в материальном плане сторонникам по либеральному лагерю на протяжении карьеры менеджера высшего звена, тоже вряд ли можно считать удовлетворительными. Положа руку на сердце, русскому либерализму, наверное, больше помогло бы, если бы «потрясающе прозрачные, чистые и честные» выборы 1996 года, как их сегодня характеризует Чубайс, все же были уже тогда разобраны на предмет различных системных ошибок, если не сказать преступлений — чтобы сие больше никогда не повторялось. Тем более, чтобы они не повторились в 2011-2012 годах, закончившись национальной катастрофой.

Его любимый мем про «либеральную империю» — это империализм, к которому по недоразумению приплюсовались слова либерального корня. Да и свободнорыночного в госкорпорациях, которыми его поставили управлять новые русские цари — царь Борис и царь Володя, — тоже можно разглядеть с превеликим трудом. Не очень хорошо и то, что, собственно, вот эти хитрые и на все идущие ради одним им ведомой цели сислибы привели в Кремль с черного хода человечка, который, вместо того чтобы выполнить либеральные обещания, решил восстанавливать Советский Союз со всеми советскими прелестями. Да и не то плохо, что привели — все ошибаются, с кем не бывает, а то, что с черного хода и никто после этого не сделал себе сипуку от стыда. Наоборот, жили не тужили, ходили на работу как ни чем не бывало, получая от «человечка» немалую при этом зарплату.

«Нам очень необходимо понять, — говорит Чубайс корреспондентам Business FM , — не в дискуссии с Зюгановым или Жириновским, это неинтересно, а в дискуссии с самими собой, что мы сделали неправильно, что в наших фундаментальных ценностях не срабатывало и не срабатывает в России. Я считаю, что нам удалось привнести или принести в Россию либерализм, но нам не удалось создать российский либерализм. Наш либерализм по-настоящему российским не стал, и это очень глубокая вещь, которая касается самых основополагающих ценностей либеральных, которые имеют приложение к истории, к экономике, к пропаганде, к политике, к правам человека, демократии и так далее. Мне это кажется очень важным вопросом, который никто пока ни в каком виде не сформулировал».

Хочется ответить: Толя, но кто ж мешает этот вопрос самому же и сформулировать? Берешь и формулируешь. Очень просто. Тем более что все слова из словарика известны. Но ясно и другое: что лояльность милитаристическому паханату — это не фундаментальная ценность, вас кто-то обманул. А если что-то «не срабатывает», как ты справедливо замечаешь, то не срабатывают, прежде всего, политические права и свободы. Потому что вы сами никакие не либералы, а ваш амбивалентный «российский государственный либерализм» одинаково отвратителен как коммунистам, так и антикоммунистам. Хотя и по разным причинам.

Да и сама эта навязчиво повторяющаяся идея — кроить и шить исключительно «сарафанный русский либерализм» в обстоятельствах, когда его тут отродясь не существовало — по меньшей мере, странно. Ведь в реальности нам известен лишь один — западный либерализм, с которым поставленный вашими общими усилиями «человечек» усиленно борется. Чуть ли ни Третью мировую затевает, а вы молчите.

Однако именно эта инвектива без ответа как раз не остается.

«Если ты занимаешься этой страной, тогда будь добр исходить из того, что есть вещи, которые поважнее, чем ты и твоя идеология, и это народ этой страны», — продолжает удивлять нас сегодняшний Чубайс. Типа получается у него, что он хоть и индивидуал, но за народ, который в базовом своем, посконном восприятии жизни всегда прав, и правильный сислиб это должен учитывать.

Иными словами, если народ захочет Крым, Новороссию, Сталина, побить геев православным крестом, выбить англичанину зуб на чемпионате по футболу, восстановить престол и смеющимися искандерами закошмарить США, то лучше ему в этом не мешать. Такая логика, и даже не знаешь, что на нее возразить.

Да и нужно ли возражать? Не пустое ли это дело — возражать? Ведь когда-нибудь маятник качнется в другую сторону, начнётся новая перестройка, и народ разберется в том, кто его друзья, а кто его враги. И тогда мы снова вспомним про сислибов, которые в это непростое время, практически в подполье, хранили заветы Карла Поппера.

Нам снова придется на них опереться — как на специалистов в своей области, хотя прежней теплоты между нами, конечно, уже не будет.

Фото: Кирилл Кухмарь/ТАСС

Право ночного волка
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27649
5 МАЯ 2015,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1430568617.jpg
ТАСС

Выдержал короткий спор со своим гуманитарным другом. Он киношник и иногда мыслит, исходя из высокого. «Ну, нельзя, — говорит, — так делать, как сделал Касьянов. Я все понимаю. И то, что персоны из его списка совсем не журналисты. И то, что ведут они интенсивную деструктивную работу на ниве оболванивания масс. Но ехать со списком в Госдеп США и жаловаться — это тоже недопустимо. Почему? Потому что тем самым вы опровергаете собственный лозунг свободы слова. Свобода слова должна быть абсолютной». «Даже если вышеназванные персонажи являются ее абсолютными владельцами и распорядителями на родине?» — переспрашиваю я. «Даже если это так», — отвечает мой кинематографист, которому последние десять лет не дали снять ни одного фильма, даром что он лауреат и прочее, и прочее…

Очевидно, что это его мнение восходит к знаменитому вольтеровскому «Ваше мнение мне глубоко враждебно, но я отдам жизнь за ваше право его высказать…».

Бог его знает, где Франсуа-Мари Аруэ Вольтер это сказал и по какому поводу, но надо заметить, что знаменитый сатирик все-таки никогда не жил в таких обществах, где глубоко враждебные его философии оппоненты действительно бы намеревались отобрать его жизнь. Наоборот, он олицетворял всемогущее общественное мнение просвещенного Запада. За его спиной стоял образованный класс, который в конце концов защитил его и от клерикалов, и от монарха. И умер он в своей постели, и был помещен потом в Пантеон.

Другое дело — Россия. В ней никогда не было Вольтера. И никто из российских властителей дум никогда не настаивал на равном вольтеровскому утверждении. Ну а кроме того хотелось бы посмотреть, согласился бы Вольтер отдать свою жизнь, например, за право товарища Сталина иметь мнение, что классовая борьба постоянно обостряется и что по этому поводу надо убить несколько миллионов человек? Или за право Путина иметь мнение, что есть вещи поважнее, чем благополучие вверенной ему на выборах территории. Вследствие чего, скажем, вполне допустимо спалить в ядерном пожаре за Крым не только ненавистных пиндосов, но заодно и все прогрессивное человечество, включая чернокожих борцов за независимость в Африке, вышеупомянутых фигурантов из списка Касьянова и, да, еще и вожделенный Крым в придачу.

Если проводить аналогии, то это все равно что бороться за права сумасшедшего программиста-мизантропа, сочиняющего такой компьютерный вирус, который угробит все компьютеры на Земле. Хотелось бы потолковать об этом варианте с Вольтером.

Да и с другой стороны посмотреть. Если это, как утверждается, донос Госдепу, то о чем? О том лишь, что данные персонажи считают свою родину лучшим местом на Земле и им нож по сердцу пребывание на ненавистном Западе, который они считают врагом. Во всяком случае, так они утверждают на каждом углу, а мы взяли, да и поверили им. Пошли навстречу и оградили от опасного контакта.

Та же, по сути, проблема с поклонением памяти павших, которое пытается организовать известный байкерский клуб «Ночные волки». По идее, мы, либералы, на каждом шагу должны отстаивать право мирных граждан на перемещение через границы. Следовательно, и право упакованных в кожу мотоциклистов, которые вполне могли бы напомнить нам эсэсовцев (если бы не православные кресты и георгиевские ленточки), проехаться по местам боевой русской славы в Европе.

Ан нет, что-то есть в этом не то. Какая-то фальшь. Во-первых, это право пока не императивное, а все-таки рекомендательное, проектное, целеполагательное. Но пока еще, к сожалению, существуют границы и визы. Во-вторых, с тех пор как Россия решила стать «островом Россия» с растопыренными во все стороны ядерными ракетами, между нами и Европой образовался целый океан взаимонепонимания. И организованное посещение Европы байкеровским клубом, который особо выделяет и любит Путин и который, надо думать, он давно нашпиговал своей агентурой, если вообще не сделал крышей известной Конторы, мягко говоря, сильно похоже на провокацию.

Хотя почему «похоже»? Провокация и есть! Ибо что должен означать проезд сквозь Европу колонны кожаных крымнашистов? Для павших семьдесят лет назад бойцов — ничего. Для ветеранов, по-моему, тоже. Зато не имеющим никакого отношения к победе над фашистами байкерам — море удовольствия. Если пропустят, то, пожалуйте, вот вам картинка: мы делаем с Европой все что хотим. Как предки наши брали Берлин, так и мы, потомки, его тоже возьмем. А всякие польские пограничники нам не указ. Но есть и существенное различие. Предки-то брали фашистский Берлин, спасая мир от фашизма, а мы возьмем отвратительно демократический Берлин, «спасая» его от «европейских ценностей».

А если не пропустят, то и это будет хорошо. Можно катить на Европу баллоны за нарушение прав человека и байкера. Перемежая их недвусмысленными угрозами. В газете «Свободная пресса» такой великолепно искренний в своем кругу автор, как Анна Шафран, эти чаяния выражает: «Надо так щелкнуть Европу (и, прежде всего, Польшу) в ответ, чтобы вспомнили 1945 год». «…Тем более, что многие люди на Западе начинают сомневаться в „европейских ценностях“, переключаясь на имперские. То есть, на наши ценности, российские».

Возможно, «анны шафран» огорчатся, но европейских суверенитетов пока никто, к счастью, тоже не отменял. Если кожаные имперские люди (хотелось бы знать, где они пошили такие клевые куртки и на какие средства приобрели свои мотоциклы, на которых бороздят пространства в рабочее время) хотят щелкнуть Европу по носу, а Европа, допустим, не хочет, чтобы ей щелкали по носу, она имеет полное право этого не позволять. Вследствие чего возникает дипломатический инцидент, а МИДу РФ приходится валять дурака и делать вид, что оно-де что-то не понимает и «по-прежнему ожидает исчерпывающих объяснений в связи с необоснованными и вызывающими действиями» той или иной европейской страны, которая просто, как мы видим, защищается от имперских притязаний.

Конечно, по-вольтеровски вроде бы надо отдать жизнь за право нынешних политкомиссаров беспрепятственно калечить сознание россиян. Или за право «ночных волков» изображать щелканье европейских демократий по носу. Но хотелось бы расстаться со своей жизнью как-то более концептуально…

Фото: Россия. Орел. 28 апреля 2015. Лидер мотоклуба "Ночные волки" Александр "Хирург" Залдостанов во время мотопробега с эстафетой "Огонь памяти - огонь единства" по маршруту Москва-Тула-Орел. Артем Геодакян/ТАСС

Россия Тома Роба Смита
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27686
15 МАЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1431603214.jpg
Скандал вокруг фильма «Ребенок 44», якобы искажающего нашу историю, который ни в какую нельзя было смотреть накануне Дня победы, чтобы не оскорбить память ветеранов (хотя где фильм, а где память и где сами ветераны?), вынудил обратиться к первоисточнику – роману Тома Роба Смита. Сам фильм, безусловно, может оказаться хуже или лучше романа, его мы по понятным причинами так пока еще и не увидели, но, во всяком случае, он будет крутиться вокруг заявленного сюжета и образного ряда. Есть ли там что-то оскорбляющее нашу память?

Однако прежде чем ответить на этот вопрос, следует задуматься: а что такое вообще искажение в кино или литературе? Разве мы никогда не ловили себя на мысли, что западное кино, берясь за русскую тему, никак не может найти баланс достоверности, отчего мы крепли в убеждении, что русская тема (как и «загадочная русская душа») вообще не по зубам никаким западникам.

Казалось бы, в «Москве на Гудзоне» (1984) играл аж Савелий Крамаров, но разве Володя Иванов в исполнении Робина Уильямса – это русский? Он и ходит не так, и думает не так, и белье, наверное, меняет каждый день. Или взять «Доктора Живаго» (1965) в исполнении Омара Шарифа. Все хорошо в этом фильме — лес, зима, паровоз, но почему Омар Шариф приезжает в деревню и поселяется в сказочном тереме? Определенное попадание в русскую тему произошло в «Парке Горького» (1983), просто отличный милиционер получился из Уильяма Херта, но сам Парк Горького — явно не Парк Горького.

С другой стороны, а как мы изображали Запад — по Марку Твену, О’Генри? Какие вестерны настругали в ГДР про благородных индейцев и алчных белых, где за всех американцев отдувался один Дин Рид? Сильно ли похож был наш Жженов на сенатора Старка («Вся королевская рать, 1971 г.), а Клайпеда, где снимали, – на Америку? То есть нет ли тут тоже каких-то искажений?

До сих пор помню телевизионную пьеску про прыгающих с Эмпайр-Стейт-Билдинг бедняков, которых циничный фотограф-репортер распознавал по начищенным до блеска ботинкам. А потом и сам начистил ботинки… Ее я смотрел в том детстве, когда я еще не знал, что тоже стану «циничным журналистом», а советский мир – миром постсоветского чистогана.

Кажется, что иной западный роман про старую Россию (что-нибудь из эпохи Петра, Екатерины или Александра) все-таки более адекватен, чем западное кино о России последнего столетия. Хотя этот эффект, возможно, достигнут лишь потому, что «старая Россия» одинаково отстоит от нас всех, и мы можем примириться на консенсусном мифе.

Другое дело, когда иностранец берется описывать обозримое русское прошлое, которое еще болит, как это сделал молодой англичанин (ему всего лишь 36 лет) Том Роб Смит в «Ребенке 44», экранизация которого сегодня запрещена к прокату. Мединские-стариковы встали на дыбы: искажение, провокация, клевета! Хотя давайте все-таки влезем в шкуру амбициозного англичанина, которому надо многое объяснить про Россию. То, что по правде не поддается никакому объяснению.

Так Том Роб Смит взял true story Андрея Чикатило и волей романиста перенес ее в сталинские и постсталинские пятидесятые. Имеет право! А главным героем вывел майора КГБ. И собственно, ему при этом нужно было связать следующие нити мотивов.

Первое: природу покорности советских людей перед лицом политического террора. Второе: почему многие советские люди, фронтовики, рвались работать в КГБ в то время, когда вряд ли кому было неизвестно, что карьерный рост и ротация кадров там осуществлялась через доносы и расстрелы? Третье: как мог появиться в СССР монстр, вроде Чикатило, и каковы были его внутренние позывы?

При этом Том Роб Смит, конечно, не социолог-исследователь, не праведник, одержимый истиной, а обычный коммерческий писатель, идущий за успехом. И прежде всего он хотел, чтобы его книги были интересны массовому читателю и хорошо продавались. Поэтому технологически он попробовал сделать из данного сюжета что-то вроде современного сериала наподобие «24 часов», когда плохие и хорошие герои в короткие промежутки времени меняются статусами, вдруг обнаруживается брат, возникает и гибнет любовь, сослуживец оказывается предателем, диссидент — стукачем и т.д. Он сам признался, что технологию «24 часов» он брал за основу и, конечно, многое прочитал по теме – и Энн Аппельбаум, и Конквеста, и Солженицына. Наверняка читал и Замятина «Мы», откуда взял сюрреалистическую атмосферу тотального контроля.

На первый вопрос он ответил так. Люди потому не сопротивлялись террору, что страшно боялись, отчего находились в постоянной депрессии и апатии. Так вот это, конечно, не так. Это «искажение истории». Я помню детство в пятидесятых в весьма разнообразной палитре красок. Люди часто смеялись, шутили, и это по-своему было еще более зловеще, чем если бы их принуждали, потому что обнаруживало степень добровольного соучастия, нравственной слепоты. Они НЕ ЗАМЕЧАЛИ противоестественности происходящего, как не замечают многое из противоестественного и сегодня.

Второй вопрос Том Роб Смит решил следующим образом. Фронтовики потому работали в репрессивных органах, что у них не было иного выбора. Кто был подсажен на кокаин, а кто был одурманен пропагандой, опять же все боялись. Как в фантастической антиутопии, они якобы все были загипнотизированы тиранами. Так вот это тоже не совсем так. Современный англичанин явно недооценивает степень сотрудничества и искренней вовлеченности в тоталитарный проект. Для того чтобы быть советским человеком, кокаин был вовсе не обязателен.

Он совершенно справедливо вывел главной чертой Чикатило (и это, видимо, взбесило мединских-стариков) его детскую травму, полученную во время Голодомора как иллюстрацию идеи, что преступления режима и через поколения порождают монстров. Истинная правда, такой мотив действительно присутствовал в истории настоящего Чикатило. Я занимался этой темой в свое время, хотя ей и не придавалось столь решающего значения. Но вряд ли далекий Голодомор или детские травмы были первопричиной извращенной морали и мотивов, например, «демократических» омоновцев, участвовавших в разгоне демонстрации 6 мая 2012 года, а затем помогавших фальсифицировать судебные протестыв. Иные люди – дерьмо, просто потому что дерьмо, и это что-то от почвы, местного воздуха и воды… Вот где загадка!

Еще Тому Робу Смиту нужно было как-то объяснить, почему Чикатило ловили и никак не могли поймать, и привнести драматический конфликт в само расследование. Это конфликт он построил на утверждении, что советская социальная теория отрицала наличие маньяков как таковых, и всякий, кто начинал ловить маньяка, сам становился угрозой идеологии, то есть преступником. Именно поэтому в романе ловят вовсе не Чикатило, а «Джека Бауэра» — офицера, который расследует это дело. Этот тезис Смита тоже безусловное преувеличение. Наличие страшных преступников советской доктриной не отрицалось. Все гораздо прозаичней. Чикатило не могли поймать, потому что предпочитали хорошие показатели в отчетности, именно поэтому поймали и перебили массу непричемных людей, душевнобольных. Но в прессе о маньяках действительно никогда не говорили до появления в семидесятых первого официального маньяка по кличке «Мосгаз», о их существовании попросту не знали долгое время. Так что этот мотив — сокрытие природы социального негатива — каким-то образом мог присутствовать, хотя и не в такой острой, как в романе, форме.

«Ребенок 44» — это некая версия нашего прошлого глазами логичного западного человека, чем и интересна, и которая, конечно, не всегда совпадает с Россией в наших ощущениях. Но иногда полезно поглядеть на себя со стороны. Тем более что Россия абсурдна по-прежнему, а запрет кино — часть этого старого абсурда.

Политический случай в РГГУ
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27783
26 МАЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1432615479.jpg
ТАСС

Очень простой на первый взгляд случай в РГГУ, связанный с изгнанием из аудитории политического начетчика и провокатора Н. Старикова, в обсуждении интеллигенции перестал казаться таким уж простым. Казалось бы, само возникновение феномена студенческого протеста, практически незаметного в политической жизни России, должно было бы нас только обрадовать, хотя бы как свидетельство выхождения России из комы. Но тут же раздался и упрек: а как же со свободой слова? Если какие-то студенты изгоняют какого-то Старикова «только» за то, что ему де нравится Сталин и он поддерживает аннексию Крыма, то есть несет свою долю ответственности за международную изоляцию России, то что помешает тому же Антимайдану, который, кстати, вышеупомянутый Стариков и возглавляет, прийти в аудитории и изгнать преподавателей либеральных взглядов, стоящих за прекращение войны на Украине?

Наиболее ярко эту претензию выразил известинский философ Б. Межуев у себя в «Фейсбуке».

«Я не поклонник жалоб в СК — все-таки донос есть донос, — написал он. — Но если могла возникнуть демонстрация с лозунгом "Ватникам здесь не место", если вообще мог возникнуть прецедент подобной акции, то если РГГУ не предпримет надлежащих действий под давлением либеральной общественности, то тогда этот самый Антимайдан, который я пока не понимаю, зачем вообще существует, просто обязан срывать лекцию любого преподавателя любого вуза, занимающего проукраинскую позицию с лозунгом "Укропам тут не место". Если вы перенесли гражданскую войну на территорию Москвы и аплодируете ему, не жалуйтесь. Повторяю, сейчас еще есть время одуматься, отделаться выговорами и предупреждениями».

Однако одуматься, «отделаться» выговорами и предупреждениями, очевидно, не получится. Инцидент получил огласку. Либеральная общественность аплодировала студентам, а консервативная выбирала им кару. Любое действие ректора в этих обстоятельствах теперь просто обязано получить в общественном мнении соответствующий маркер. Можно предположить, для того и устроили чёс одиозного Старикова по университетам с «лекциями», чтобы никого не оставить в стороне. Так уже выяснилось, что он спокойно смог «прочитать» свою лекцию в МГУ и в РУДН, а в РГГУ, как мы видим, дело кончилось грандиозным скандалом. А в МГИМО от греха подальше его попросту не пустили. Зачем детям влиятельных родителей рисковать репутацией? Или Стариков там не по чину?

Можно понять администрации попавшихся на провокацию высших учебных заведений. Как они рассуждали… Наверняка, за Стариковым КТО-ТО стоит из АП. Есть вероятность, что таким образом вообще проверяют вузы на лояльность. Лояльные получат преференции, а нелояльных ждут кадровые чистки. Ибо чем ужаснее такой комиссар (а есть еще аналогичные персонажи, вроде Дугина и Кургиняна), тем труднее удержаться в границах политкорректности. Ректор РГГУ Пивовар вот явно дает слабину. Мероприятие, на котором подвергают коррозии демократические основы конституционного строя, он объявил состоявшимся к чести вуза. Если кто и срывал, то не наши студенты, а какие-то пришлые — отмахивается он. Наши же все слушали и оценили результат положительно.

В свою очередь В. Садовничий, ректор МГУ им. Ломоносова, крутится, как уж на сковородке, вспоминая к месту или не к месту князя Трубецкого, якобы не пустившего студентов на баррикады в 1905 году. Получается, что он, Садовничий, тоже сейчас, как Трубецкой, спасает студентов от «расстрела». Или, по крайней мере, от плохих характеристик. Для таких, как Стариков, сообщает нам Садовничий, существует паллиативный формат «лекции» – дебаты в «общественном клубе», вот пусть там и вещает, никому не мешая. Чувствуется огромное желание, чтобы и овцы были целы, и волки сыты.

Так все-таки прилично ли гнать из аудиторий фашистов и мракобесов, если скатывающееся к фашизму государство намерено их привечать?

Непростой вопрос. В немалой степени относится к совести, в том числе и к совести ректората. И вспоминается Германия 30-х годов. Да и СССР в тех же тридцатых. Поэтому, на мой взгляд, нужно. Пока это можно. И даже с учетом всех тех критик, что якобы страдает свобода слова и академические правила хорошего тона. Их на самом деле перевешивает один, но очень мощный аргумент. Вышеназванные господа (или товарищи) лекторы-комиссары тянут нашу страну в ад и весьма в этом уже преуспели. А у последней черты не до политеса. При том, что лишь отдельные алармисты считают, что гражданскую войну порождают споры в аудиториях. В реальной жизни она начинается далеко вовне, выходя из власти и экономики, а в аудитории приходит потому, что там обычно собирается сверхчуткая к наступающей грозе молодежь. Защищенная к тому же академическим уставом, оттого и позволяющая себе время от времени сказать в глаза нелицеприятную правду.

Да и что там в аудитории могло бы случиться такого ужасного?

«Один из участников даже вскочил на скамейку», — как в тех же «Известиях» в ужасе написал консервативный автор В. Милитарев. Вот, собственно, и всё. Зовите Следственный комитет разбираться! Ни Тяньаньмэня вам, ни Казанского университета с Владимиром Ильичом. А в это время на площади соберется стотысячный Антимайдан коммунальных работников, подъехавших за государственный счет на государственных автобусах. Да еще убьют сотню-другую на необъявленной войне сами знаете где. Таким образом, всегда есть, что положить на чашу весов.

Фото ТАСС/ Артем Геодакян

Несколько слов по текущему моменту
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29875
4 ИЮЛЯ 2016 г.

Не буду оригинален, если тоже напишу про закон и деятельность депутата Яровой. Хотя добавить что-то более емкое к распространенной оценке типа «она совсем с катушек съехала» вряд ли возможно. Однако возможно и, наверно, полезно обсудить, чего же нам теперь делать с сумасшедшей депутатшей, которая, насмотревшись, не иначе, параноидального американского сериала «Personofinterest», собралась построить что-то вроде супермозга за наш счет и за всеми нами следить. Что, на самом деле, плохо не тем, что скорее всего эта затея окажется напрасной, потому что «нехорошие люди» вполне в состоянии в системе Яровой не регистрироваться, а общаться старым дедовским способом, записочками, используя шифр «теща просила пирогов привезти». А то, что стараниями таких борцов с терроризмом, как Яровая, народ скоро по миру пойдет, так что и террористы ему больше не понадобятся.

«Конгресс интеллигенции» постановил: писать! Писать нашему султану, чтобы султан, значит, отвлекся от метания молний в сторону НАТО и запугивания пограничных стран, а обратил свой взор вниз, на нужды подданных. Поэтому Конгресс принципиально, без экивоков, но страстно заявил: «Обращаемся к Вам как гаранту прав человека в России с просьбой…» И далее по тексту — чтобы тот ни в коем случае не подписывал злосчастный пакет поправок, способствующий не столько общественной безопасности, сколько установлению режима тотальной и бессмысленной слежки. Но других — я знаю — такое обращение выбесило. Причем сразу же, самой первой строчкой.

Какой же он, к черту, гарант прав человека в России? — возмутились они. Если и гарант, то скорее прямо противоположного, чтобы этих прав тут вообще никогда не выросло. А обращения такого рода означают лишь одно: принесение присяги на верность и признание права порки. Эта позиция рассерженной аудитории тоже понятна и тоже должна быть учтена.

Конечно, лучше было бы, если бы Конгресс или кто-то еще взял на себя смелость написать много радикальней: а ну-ка быстренько там прекратите с ума сходить, иначе мы выведем на улицы три миллиона человек! Даешь свободный интернет и низкие тарифы на сотовую связь! Однако, что греха таить, это невозможно и нет этих трех миллионов. Обращение к султану — политический компромисс. Вернее, паллиатив. Вернее, эдакие переговоры о Брестском мире, про который товарищ Ленин говорил, что он есть страшно необходимая передышка пусть даже и в несколько дней, но за которые необходимо подтянуть отряды и приготовиться к мировой революции. Поэтому я тоже, скрепя сердце, это обращение подписал. И если кому-то доставит удовольствие, чтобы я еще и упал ниц головой в нечистоты, то не возражаю. Вопрос лишь в том, откуда подойдут свежие отряды и каким образом начнется, говоря фигурально, мировая революция.

Вот это нам необходимо обсудить. И я думаю, что пришла пора создавать в дополнение к созданному что-то вроде «комитетов общего действия» самого широкого профиля. Поясню…

На самом деле у нас хватает организаций, которые берут на себя дерзость и обязательство вступать в радиоактивное взаимодействие с неототалитарной властью. Многие при этом работают не просто хорошо, а очень хорошо. Центр «Сова» борется с фашизмом, анализирует на этот предмет законодательные новации. Профсоюз журналистов Яковенко неустанно разоблачает медийную пропаганду, а если точнее — бесстыдное наглое вранье. «Комитет 29» мониторит судебные кейсы, помогая по возможности пострадавшим. Конгресс интеллигенции падает ниц перед султаном, чтобы снять напряженность. Все это очень важно и полезно. Но у них у всех есть один недостаток — они работают на полупрофессиональной, а то и профессиональной основе. Многие остальные — читатели, потенциальные активисты самых республиканских убеждений — остаются за бортом этой деятельности. А тем временем что-то важное из злобы дня попросту не попадает в сферу внимания статусных организаций, потому что оказывается на стыке интересов, и нет такого диспетчера, который бы это важное распределял, как по машинам скорой помощи.

При этом СМИ — за что им отдельное спасибо — если все-таки и сообщают о «тревожном», то ни в коем случае не пытаются выступить в качестве ментора, организатора или алармиста. Им это запрещено по их же собственной производственной модели. Да и надо чтить Уголовный кодекс, который все, что не нравится султану Путину, объявляет возбуждением ненависти к социальной группе его янычаров. Поэтому СМИ сообщают нейтрально и работают себе дальше. Типа вот судили в Перми чувака за перепост — и ха-ха-ха, а вN-ске кран упал. Читателю, конечно, понятно, что раз такое произошло в Перми, то пермские правоохранители, наверное, опасные идиоты и вредители. Однако, как реагировать, будет ли какое развитие этого сюжета, они не знают, а газета не сообщает.

А реагировать надо вот как: очевидно, должны быть еще такие организации, сообщества, институты общественного мнения, которые держали бы в руке серебряный колокольчик и звонили в него всякий раз, когда зло наступает — в какой бы сфере это ни происходило. Чем больше колокольчиков — тем лучше. И ставили бы нашей власти отметки, двойки и тройки, какую бы бурную деятельность та ни развивала. Баррикада— это хорошо, но она не обязательно вершина сопротивления, к которой надо стремиться всеми способами. До баррикады еще можно попробовать «давление авторитетами». Но такое давление надо научиться создавать, как научиться и создавать общественные авторитеты.

Иными словами, не проходите мимо. Если где-то какие-то граждане у нас вдруг начинают испытывать по жаре необъяснимое воодушевление, оттого что якобы на Дальнем Востоке строится аэродром подскока к США, чтобы нанести превентивный ядерный удар, то, очевидно, нужно, чтобы сразу же нашлись и другие граждане, здоровые, которые не только бы брезгливо отворачивались, а срочно звонили в такой колокольчик. И отряжали проверяющих на предмет разобраться, кто покусал первых и откуда идет массовое заражение бешенством. Как-то так…

***

Еще несколько слов по поводу этого странного случая осуждения некоего В. Лузгина в Перми по причине, что перепечатанное им сообщение (пост), даже не его авторства, якобы противоречит тексту Нюрнбергского приговора, который ни разу тут ни для кого не является настольной книгой. А ведь действительно в Нюрнбергском приговоре никто не додумался осудить СССР, например, за расстрел польских офицеров в Катыни, поскольку не все на тот момент было расследовано, да и не дипломатично, наверно, было подкидывать такую кнопку союзнику, с которым выиграл Вторую мировую войну. Но означает ли это, что теперь (по закону все той же Яровой) запрещено говорит о Катыни, ровно как и о зверствах во время битвы на Куликовым поле, оценки которой тоже не давались в Нюрнберге?

По приговору Лузгину получается, что все, что в Нюрнберге не оценивалось положительно, подлежит по сегодняшним российским законам какой-то юридической санкции, что, мягко говоря, похоже на бред. Отчасти так же и от того, что это нарушает наш российский суверенитет и суверенитет граждан России, которые должны теперь жить как бы под пятой каких-то непонятных «нюрнбергских», что вообще даже и почище пяты ЕС с Европарламентом. Но я соотнесусь только с одной, как мне показалось, плодотворной мыслью, которую высказал Антон Орех. Как и все, он сильно поиронизировал насчет приговора, а в конце подал идею, которую, к сожалению, не развил. «И мне кажется, что такие приговоры сами по себе потворствуют фашизму», — написал он.

Потворствуют или не потворствуют, если разбираться объективно, еще неизвестно. Но Ореху я верю. Раз он написал, что потворствуют, значит, люди считают, что потворствуют, и это тема — сигнал для прокуратуры. Пусть не отмахивается, проверяет, арестовывает, сажает, искореняет, невзирая на должности, депутатскую неприкосновенность и мантии. Кто с законом Яровой пришел, должен сам же от него и пострадать, хоть бы даже и сама Яровая. И пусть таковой будет наша, хотя и несколько ужасная на данный момент справедливость.

Фото: Россия. Москва. 30 июня 2016. Председатель комитета Госдумы РФ по безопасности и противодействию коррупции Ирина Яровая на совещании послов и постоянных представителей РФ в иностранных государствах. Анна Исакова/пресс-служба Госдумы РФ/ТАСС

Вот встретили вы молодого сталиниста…
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27858
4 ИЮНЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1433413051.jpg
ТАСС

Благодаря Константину Морозову и его постоянно действующему семинару «Левые в России», что проходит под эгидой «Мемориала», имел удовольствие наблюдать настоящего молодого сталиниста. Само по себе это никакое, конечно, не чудо. Встретить сталиниста сегодня проще простого — плюнешь в окно и обязательно попадешь в сталиниста. Достаточно удивительно в образе сталиниста встретить блестящего молодого человека, к тому же преподавателя в современном колледже.

Кейс обескураживал еще и тем, что заставил вспомнить фильм моей молодости «Меморандум Квиллера», который снимался в середине шестидесятых, когда в медиа эксплуатировалась фобия нацистского возрождения в Германии. В нем британского агента послали в Берлин разоблачать нацистское подполье. Поскольку жанр обязывал, Квиллер, конечно, всех разоблачил, но когда с чувством выполненного долга собрался возвращаться в родную Великобританию, вдруг обнаружил, что нацисты спокойненько работают на преподавательских позициях. И следовательно, через некоторое время — ориентировочно лет через 10-15 — подготовятся к реваншу. Квиллера это очень расстроило. Точно так же, как, наверно, может расстроить сегодня и нас.

Хотя с Германией, как мы видим, ничего такого страшного не случилось. Зато похожий сценарий удивительным образом реализовался в современной России. Одно из самых первых публичных выступлений президента Путина, пятнадцать лет назад сменившего либерального царя Бориса, было выступление на Съезде учителей. Для молодого президента оно было «пробой пера» и вербовкой сторонников, а восторженной публике поначалу показалось симптомом поворота нашей власти к современным приоритетам развития. Однако за полтора десятилетия именно в этой сфере, и безусловно с подачи г-на президента, произошли поразительные свершения. Ученые историки путинского призыва принялись дружно разоблачать буржуазные либеральные мифы, раздувая ностальгию по СССР, и проложили такую столбовую дорогу исторических трактовок, сойдя с которой вы рискуете угодить прямиком в околоток. А кроме того, как мы видим, молодые сталинисты, весьма пригожие лицом, расплодились и принялись образовывать в этом духе детей. Пятнадцать путинских лет, и вы, как говорится, с трудом узнаете свою страну!

Их формула четкая и, похоже, одобренная: Сталин — эффективный руководитель, оболганный Хрущевым и в годы перестройки. Молодец уж в том, что уничтожил революционную шваль. Стабилизировал государство и заставил новую бюрократию служить народу под страхом справедливого наказания. Начал первую демократизацию… Тезис подтверждают сканы из Интернета подозрительного происхождения с изображением избирательных бюллетеней якобы планировавшихся в то время выборов на альтернативной основе, но так «почему-то» и не проведенных. И реабилитировал неправедно арестованных при Ежове. (Что верно, то верно — достаточно почитать «Факультет ненужных вещей» Юрия Домбровского, которого самого арестовывали четыре (!) раза, но, конечно, и отпускали тоже.)

Кроме того, молодые неосталинисты обычно ставят под сомнение астрономические цифры репрессированных в тридцатые годы, называя их фантастическими, и соглашаются лишь с более умеренным подсчетом, приравнивающим, по их мнению, сталинский СССР ко всяким другим империями «в это сложное время».

Смеясь над Солженицыным, они высказывают и такое досужее мнение, что демократическая перестройка для России вышла даже еще более кровавой, чем какие-либо сталинские репрессии, отчего о сталинских репрессиях вроде и говорить как-то неудобно. В «жертвы» демократизации они записывают вообще всех умерших в «проклятые девяностые», а также и всех неродившихся детей, которые могли бы, по их мнению, родиться, не объяви Горбачев гласность. Получаются, таким образом, миллионы, если не миллиарды «жертв перестройки» в противовес каким-то жалким жертвам ГУЛАГа.

Относительно последних настоящий подкованный неосталинист обязательно потребует от вас документ, заверенный, надо думать, палачом на пенсии. Но раз вы не ходите на дебаты с амбарными книгами, то и вряд ли в состоянии с ходу, по первому требованию, представить архивную справку. Да и существует ли такая справка? Сколько, например, крестьян, покромсал на Тамбовщине один только Тухачевский? Бог весть. А суд над КПСС, как известно, не состоялся, и никаких, таким образом, «закрепленных» в массовом сознании данных попросту не существует.

Об этом всём, может быть, вообще не стоило бы опять говорить, отнеся данный спор к разряду «толочь воду в ступе». Или к извечному народному спорту — поиски «исторически виноватого». Если бы неосталинизм не подпитывался текущей повесткой. Был бы Сталин чисто историческим персонажем, вряд ли он так уж «свербел» у нашего современника. Особенно у того, кто родился после 1953 года.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1433413040.jpg
ТАСС

Идейного наследия Сталин не оставил. За исключением разве что тезиса об обострении классовой борьбы. (А разве ж она не обостряется? Глядите, Крым — наш, а Запад-то как недоволен!) А главное, что идти за Сталиным — некуда, даже если бы очень хотелось. «Плана Сталина» в отличие от «Плана Путина» нет. Отсюда не такой уж парадоксальной начинает казаться мысль Виктора Суворова, что возможно «страшный Сталин», да и «мудрый Сталин», впрочем, тоже, это в каком-то смысле фальсификат, с помощью которого заинтересованные лица списывают все преступления «коллективного руководства» на одного человека. Хотя в этих преступлениях до Сталина в равной степени были замешаны Ленин с соратниками. Они придумали концлагеря и расстрелы заложников. А после Сталина тоже еще много чего натворили, включая угрозу спалить весь мир дотла в ядерном апокалипсисе (Карибский кризис при Хрущеве) и разгром либеральных движений в странах «дружественного социализма».

И, если честно, продолжают творить по сей день. Хоть формально и не большевики уже, и ездят на «лексусах», и называются депутатами. О них коллега Сатаров справедливо написал: «Как бы вы назвали небольшую организованную группу людей, которые, неожиданно объявившись, на протяжении многих лет, сначала конспирируясь, а потом почти открыто творили в нашей стране нечто несусветное?». Но используя при этом все те же чисто большевистские приемы.

Политической лжи — «мы-де не воюем на Украине».

Циничного умалчивания правды о преступлениях режим — имеется в виду недавний закон о засекречивании военных потерь в мирное время. Я ничего тут не напутал?

По-ленински относятся к праву вообще: «нежелательные» для режима граждане и организации этого права лишаются, выталкиваются за границу, когда речь заходит о корпоративно понимаемой целесообразности и обороне. Не правда ли, очень похоже на чистку России от интеллигенции в 1922 году?

В начале статьи я как бы удивился: как может молодой неосталинист вписаться в современный контекст, не чувствуя морального дискомфорта? Но выясняется, что очень даже может, поскольку неосталинизм может быть как со Сталиным, так и вовсе без Сталина. Что же касается непосредственного героя этого текста, то он знает: если даже в каких-то аспектах официальная риторика поменяется — ничего! Значок ГТО (зачеркнуто) «Единой России» все равно будет гореть на груди у него.

Фото: 1. Россия. Москва. 1 мая. Участники первомайской демонстрации КПРФ в центре столицы. Фото ТАСС/ Максим Шеметов
2. Россия. Ярославль. 8 сентября. Рекламный щит на одной из улиц города во время выборов депутатов областной Думы. Фото ТАСС/ Владимир Смирнов

Не трогайте Рашкина!
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27909
15 ИЮНЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1434187643.jpg
ТАСС

Говорят: «Не трогайте Рашкина!». Ведь он не для того пугает публику своими законопроектами, что надеется из России сделать комнату ужаса, а из ареопага несменных российских руководителей — салон мадам Тюссо. А чтобы напитаться вашей ошеломленностью. Как шар от борта, оттолкнуться от вашей критики. И обрести популярность крутой кинозвезды.

Собственно, популярность отрицательную. Но и то ведь неплохо. Человек с отрицательной популярностью дорогого стоит, он как бы прошел тест на лояльность. С таким бэкграундом, как у Рашкина, он уже никогда не сдастся гнилым либералам. Никогда не станет «пятой колонной». Он — сертифицированный «наш», в смысле «их», до мозга костей. Ему можно поручать самые ответственные задания.

Говорят: «Не трогайте Рашкина, просто пройдите мимо. Он тролль!».

Но как же не трогать? Как же пройти? Тогда надо многих кого не трогать. Не трогать Кургиняна, разжигателя войн. Только потому, что раскричится, слюной оплюёт. Не трогать Лимонова, вечно идущего в крестовый поход против западной демократии. Только потому, что очередную колонку в газете «Известия» тиснет. Не трогать «Известия», которые эти колонки ставят с радостью выпущенных на волю бесов. Не трогать телевизионного беса всея страны — Соловьева. И получится, что, куда ни ткни — одни бесы и деваться от них уже некуда, а войны идут и бесы пишут законы.

Совсем не член правящей корпорации, а как бы представитель коммунистической оппозиции — той самой, что за «Всю власть несуществующим Советам» — за свою не такую уж яркую и долгую карьеру депутат-коммунист Рашкин много чего успел. Навредить. В четырнадцатом году через него правящая корпорация, относительно которой он якобы находится в оппозиции, инициировала так называемую кампанию национализации… элиты. Звучало заковыристо. Да и само по себе могло быть неплохо. Если под этим понимать обращение к проблемам нации. Но под национализацией, тем более «национализацией людей» (а элита, какая бы она ни была, это прежде всего люди), в России всегда понимают однозначно крепостное право, национализацию раба, пусть даже и в каком-нибудь осовремененном варианте с депутатской зарплатой.

И вот предложение прошло — спешно «национализированной элите» в массе своей затруднили доступ к зарубежным счетам и активам. Ну а та уж, в свою очередь, отчасти из стадной мстительности, озаботилась, чтобы затруднить этот доступ и всем остальным. Конечно, это еще не железный занавес, но почти сбылась мечта русский царей предреволюционного девятнадцатого века: «Все ваши европейские либеральные начинания разобьются о наши границы…». Иными словами, коммунист Рашкин почти воплотил мечту русских царей.

Не успокоившись на достигнутом, коммунист Рашкин вложил свой голос в кампанию по изгнанию из России нежелательных организаций. Для кого нежелательных — не очень понятно, да и юридического в этой кампании, конечно, не было ни капельки. Одна химически чистая инквизиция. При том что «нежелательность» — это вообще не норма, а хотелка. В основном не очень хороших людей.

Как «иностранного агента» изгнали их страны чуть ли не единственный реально поддерживающий науку фонд «Династия», который вроде бы никогда иностранной организацией не был, добрались до ненавистного Сороса, о котором те же «Известия» написали с подкупающей, доходящей до наглости искренностью.

Пусть не Сорос поджег ИНИОН, поэтично резюмировал в этой газете «поэт Караулов». Пусть не Сорос застраивает «Архангельское». Пусть не Сорос разгоняет театры. Пусть не Сорос разрушает российское образование. Но… «перерезать пути снабжения неприятеля — дело нужное». Вуаля! И перерезали.

Затем под аплодисменты патриотической клаки (перерезать, так перерезать!) зачем-то перерезали пути экс-президенту американской торговой палаты в РФ сэру Скотту Блэклину. Ну, не надо нам торговать с США. А история такая. Друг Клинтона, сэр Блэклин взял себе деловую визу (следовательно, эту визу ему дали, документы проверили, и документы эти были в порядке), по которой он мог вести в России какую угодно бизнес-деятельность. Покупать, продавать, заключать договора и входить своим капиталом в состав акционерных обществ… Наверно, и участвовать в собраниях акционерных обществ… Но на свою беду решил прочитать бесплатную лекцию в Нижегородском университете имени Лобачевского в рамках российско-американской программы повышения предпринимательского потенциала российских университетов.

Казалось бы, всё по теме. Бизнесмен рассказывает о бизнесе. Где, спрашивается, посягательство на российский суверенитет? Но угодил наш Блэклин тем же днем в спецприемник за нарушение миграционного законодательства. Вместе с бомжами. В телерепортаже Рен ТВ туманно намекнули, что, может быть, он, сэр Блэклин, шпион. Просочился как бизнесмен, а сам пошел готовить среди нижегородских студентов оранжевую революцию, и не очень логично связали с Фондом Сороса. Сдобрили комментарием вышеупомянутого Рашкина, как главного эксперта по «нежелательности».

Не будем, однако, спорить с Рашкиным, мы понятия не имеем, хороший или плохой человек этот сэр Блэклин. Фамилия подозрительная, с оттенком черного. Допускаю даже, что в частной жизни сэр Блэклин пьет горькую и бьет жену (хотя по фотографии не похоже) и действительно каким-то боком связан с Фондом Сороса. Но если бы он на лекции вдруг стал призывать нижегородских студентов скинуть Путина, неужели бы не нашлось распознавшего провокацию комсорга (или кто там теперь вместо них?), который бы встал и дал отпор другу Клинтона и тем самым прекратил провокацию силой веры в правильный курс? Прилично ли тащить экс-президента Торговой палаты в спецприемник и рассказывать странные вещи про Россию? Типа что там для выступления на публике нужны особые лекционные визы и полицейские разрешения, а для прогулки — прогулочные визы, а чтоб обменяться опытом — особая виза для обменивающихся опытом. Как будто Россия — это не Россия, а какая-то сумасшедшая пиратская Сомали с ежедневно меняющимися правилами.

Последнее законодательное изобретение Рашкина тоже ужасно. Давать 10 лет за сравнение нацистской Германии и сталинской СССР. Хотя будем и тут справедливы. В комментарии ошеломленных публицистов либерального толка, по-видимому, вкралась неточность. Не за «сравнение» (которое заключается в том, что объект А сравнивается с объектом Б на предмет выяснения, больше он, меньше или равен объекту Б), не за сравнительный анализ как жанр, а только за «приравнивание».

А так же и за утверждение, что объект Б. в чем-то превосходит объект А.

Дословно: «Депутаты фракции КПРФ в Государственной думе Валерий Рашкин и Сергей Обухов предложили внести изменения в Уголовный кодекс России, дополнив статью 354.1 запретом на приравнивание политических режимов СССР и нацистской Германии, а также на утверждение превосходства последнего».

То есть утверждение, что нацистская Германия в чем-то превосходит СССР, например, по количеству убийств политических противников — оно неправильное, получите 10 лет без права переписки. А утверждение, что сталинский СССР в этом смысле почище вашей нацистской Германии — оно нормальное, идите мимо. Сам Рашкин в эфире… сравнил оба режима. И выяснил, что нацизм изначально плохой, человеконенавистнический, а коммунизм однозначно хороший, человеколюбивый. Ну а то, что хороший человеколюбивый коммунизм убил больше людей, чем плохой человеконенавистнический нацизм, так это досадное недоразумение, не будем об этом говорить.

Конечно, эта последняя законодательная новация Рашкина и Ко вряд ли получит положительную экспертную оценку юристов. Слишком парадоксальна она в правоприменении. Ведь судьям тоже придется проводить сравнения. Но не для того ведь делается. Пока что виден вполне утилитарный расчет: пробить общественное мнение в направлении относительного примирения с репрессивными сроками за высказывания той или иной антирежимной позиции. И это, конечно, не только от коммунистов идет, коммунисты тут лишь на подхвате.

Фото: Россия. Москва. 7 ноября. Первый секретарь московского городского комитета КПРФ Валерий Рашкин во время шествия, организованного КПРФ в честь 97-летия Октябрьской революции. Сергей Фадеичев/ТАСС

При добреньком фашизме
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=27975
23 ИЮНЯ 2015,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1435055218.jpg
ТАСС

Никто не был защищен от доноса соседа. Всякий, если он подозревался в либеральных убеждениях, считался врагом народа. То и дело исчезали целые семьи.
Анри Труайя (из книги «Максим Горький»)

В середине июня вышла статья недавно эмигрировавшего экономиста Сергея Гуриева. О возможном развитии ситуации в нашей стране и о той реакции Запада, которая могла бы быть адекватной. Статья, на самом деле, очень простая, короткая, если не сказать лапидарная. С тем обычным набором мыслей, которыми делятся любые два случайно оказавшиеся на кухне собеседника в России, если они начинают рассуждать о политике. Однако не сегодня и не мною замечено, что для того, чтобы быть в России услышанным, надо, во-первых, отъехать от нее на значительное расстояние. И 28 мая 2013 года, опасаясь быть привлеченным по делу ЮКОСа, Гуриев резко подал в отставку с поста ректора РЭШ, купив себе билет на самолет во Францию в один конец. А во-вторых, нужно иметь международный статус. Ныне Гуриев — профессор в школе политических наук, что многократно усиливает всё им произносимое.

Но прежде чем перейти к разбору корпуса идей Гуриева, попробуем очертить круг проблем, который волнует вышеупомянутых российских кухонных интеллектуалов.

Самый главный вопрос вообще-то такой. Где мы находимся по отношению к линии развития цивилизации? Причем, не будем лицемерить, в основном по отношению к западной цивилизации, не ИГИЛа же! Иными словами, куда нас завела «управляемая демократия», пришедшая на смену «лихим девяностым»?

Консенсусного ответа на этот вопрос пока нет. Официальная пропаганда кормит традиционализмом и консерватизмом, густо замешанными на вульгарных представлениях о национальном суверенитете, противопоставляя тем самым Россию природно враждебному окружению. По непонятной причине оно якобы вечно желает России вредить. Само по себе это было бы еще как-то понятно, если бы Россия продолжала оставаться оплотом коммунистического СССР. Тогда действительно считалось, что одно из полушарий обязательно должно похоронить другое и утвердить свою, как кому-то мнилось, прогрессивную политическую модель. С этой целью — похоронить Америку — Никита Хрущёв, в частности, и доставлял ракеты на Кубу, поближе к объекту похорон. Однако теперь, когда похоронную команду саму похоронили и новая Россия стала откровенно жить на западные кредиты, использовать западные технологии и комплектующие во всех сферах своей деятельности, а свое преуспеяние накрепко завязала на продажу «врагам» природного нефтегаза, внятно обосновать мессианскую доктрину кремлевских вождей стало невозможно.

Вернее, невозможно иначе чем как обманом широких масс, поскольку за доктриной кроется желание предотвратить какую бы то ни было ротацию внутри политической системы.

Эту модель любые два политических собеседника на кухнях Москвы и Питера обычно градируют по шкале от просвещённого авторитаризма до диктатуры и фашизма. Самая мягкая оценка — путинский авторитаризм, корректирующий издержки недодемократии и олигархии. Самая жесткая — фашизм, диктатура, и Путин в ней позиционируется как диктатор. При этом мы, наверное, должны быть благодарны таким харизматическим фигурам, как, например, Володя Яковлев, создатель газеты «Коммерсантъ», за то, что они в своих блогах с превеликим спокойствием характеризуют Путина как диктатора. Тем самым они помогают пробить собеседникам моральный барьер, до сих пор не позволявший решаться на жесткую экспертизу.

Проблема с этой характеристикой, однако, заключается в том, что в обычной жизни мы с фашизмом и диктатурой практически не сталкиваемся. В частной жизни россияне смеются, отдыхают, пьют пиво и ходят в «Макдоналдс», почти как все нормальные люди планеты. Более того, государство ведет непримиримую войну с фашизмом, понимая под ним исключительно германский вариант, более чем 70 лет назад прекративший свое существование. С этой целью в уголовном порядке запрещаются изображения свастики и нацистские приветствия, даже если они делаются в шутку или из актерства или являются подражанием советскому разведчику Штирлицу. Одна девушка была оштрафована за то, что поместила у себя в блоге реальную фотографию своего двора во время немецкой оккупации, потому что на фотографии добровольный цензор разглядел фашистское знамя. Трое молодых людей в Калининграде получили год тюрьмы за вывешивание http://nvrus.org/25297-za-nemeckiy-f...svobodili.html над гаражом немецкого флага, хотя он не был фашистским, но поступок все равно оскорбил чьи-то антифашистские чувства.

С другой стороны, известный экономист и бывший советник Путина Андрей Илларионов в свое время нашел множество схожих черт политики Кремля и руководства Третьего рейха, которые мы здесь приводить не будем. Главное же, что официальное руководство Кремля снова наращивает гонку вооружений и пропагандирует превосходство российской политической и экономической системы над системами демократических стран Запада, несмотря даже на то, что первая находится в глубочайшем кризисе, а вторые держат на своих плечах все достижения мировой цивилизации. Министерство обороны заказывает научно-исследовательскую работу по изучению роли армии в обществе и феномена «цветных революций», чтобы не допустить повторения в России событий… 1991-го, когда, собственно, коммунистический тоталитаризм был сменен демократией и было учреждено государство с данным Министерством обороны. Возникла теория какой-то особой российской справедливости, позволяющей не обращать внимания на формальное право и фундаментальные права человека. В СМИ поддерживаются и финансируются самые сумасшедшие и аморальные публицисты, духовные дети Геббельса, видящие фашизм везде, особенно в Украине и США, но не под собственным носом. Или в отклонениях от православной доктрины.

Так, председатель Синодального отдела по взаимодействию Церкви и общества Московского патриархата Чаплин не стесняется заявить: «Секуляризм хуже фашизма». Другой представитель церкви говорит, что «слава Богу, мирное время кончилось». «Если в России останется последний русский, он должен будет расставить по границам автоматические пулемёты и расстреливать каждого, кто будет пытаться через них пройти, чтобы поживиться», — пишет православный патриот Холмогоров, обосновывая изоляцию России от мира. Прекрасны стихи в «Литературной газете»:

«Я стою на трибуне парада,/Как соратник, а не ротозей./Справа – красной гробницы громада./ Слева – славы имперской музей./ Эта площадь хранит отпечатки/ Победительных майских шагов,/ И вослед им гремит по брусчатке /Поступь праздничных сводных полков./Их движение неудержимо./ Содрогаются стёкла окрест./ И во славу российского Крыма /Марш «Славянки» играет оркестр./ Мимо с предупредительным гулом /Проплывает родная броня,/И своим мироточащим дулом/Танк новейший глядит на меня./ Промелькнули в нижайшем полёте/ Истребители./ Головы вжав,/ Перешёптываются в заботе/ Атташе надоевших держав».

Когда Путин объявляет о сорока новых межконтинентальных ядерных ракетах, направленных на «надоевшие державы», автор «Взгляда» Петр Акопов сервильно переводит стрелки, объясняя, что «мифом о „русской угрозе“ США прикрывают собственные цели в Европе».

Безусловно, все это очень похоже на классический фашизм, но, к счастью, пока он поразил лишь верхние этажи политической системы с эпицентром «около Кремля». Народ слишком устал и равнодушен, чтобы включаться в фашистские оргия, поэтому это пока такой добренький фашизм, который не реализовался в концлагерях и массовых репрессиях. Репрессии очень выборочны и в основном ударяют по «надоевшим критикам режима». Что, впрочем, не гарантирует нас от эволюции — как от окончательного заражения фашизмом всей системы, так и от падения обратно в ситуацию, когда исчезали целые семьи, заподозренные в либеральной заразе. Во всяком случае, огромное число пользователей фейсбука, этого передового отряда нашего общества, не стесняется заявлять, что будут таким сценарием страшно довольны. Все это, конечно, не может внушать оптимизм.

И тут мы снова возвращаемся к статье Гуриева, который совершенно справедливо замечает, что независимо от того, что мы думаем о будущем, оно наступит. И придет момент, когда этот деградировавший режим «добренького фашизма» с дезориентированным населением должен будет уйти хотя бы в связи со своей фатальной неэффективностью. При этом совершенно неясно, что придет ему на смену и насколько трагическими окажутся обстоятельства ухода. Гуриева тревожит, что лидеры Запада не слишком озабочены такими вопросами, посему надо самим начинать думать над «планом Маршалла», который, конечно, не будет буквально каким-то экономическим планом, калькой с оригинального плана Маршалла 1948–1951 годов, а, скорее, программой первоочередных действий на случай непредсказуемого развития событий. Невозможно в третий раз потерять Россию, огорчается он.

С Гуриевым спешит не согласиться другой статусной либерал — Сергей Алексашенко, резонно замечая, что путинский консенсус, основанный на монополизме власти и выгод от распределения доходов нефтегазового комплекса, практически непреодолим. Альянс выгодополучателей обессмыслит любого Маршалла. Меньше всего российской экономике сейчас нужна финансовая помощь извне. Главные препятствия на пути экономического роста — это демография и отсутствие институциональных реформ. Но могут ли США здесь чем-то помочь?

На первый взгляд это спор об экспертной оценке, но это не спор об экспертной оценке. И не о росте — какой, к черту, рост? И вообще это не спор. На самом деле все думают лишь о том, сама выйдет Россия из ловушки истории или ее придется выводить какой-то силой извне.

Ну-ка, кто верит, что сама?

Фото ЕРА/ТАСС

Легенды о «Системе РФ», или Философия бездействия
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28210
23 ИЮЛЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1437636084.jpg
ТАСС

Протягивая свою новую книжку «Система РФ. Источники российского стратегического поведения. Метод Gejrge F. Kennan», Глеб Олегович Павловский присовокупил: «Рецензии приветствуются. В том числе и разгромные». Ну как не пойти навстречу старому товарищу?

Итак, начинаю…

Если попытаться выработать линию несогласия — нет, конечно, не с ГОПом как с нетипичным представителем, а скорее с российской политологией вообще, — то она, в основном, относится к заключенной там философии… бездействия. Или, сказать по-другому, философии сожительства со злом, но так, чтобы не потерять самоуважения. Один молодой политолог мне даже написал в фейсбуке, что в темные времена он предпочел бы оставаться Швейком. То есть не Гашеком, мерзнувшим в окопах и огребшим неприятности по полной программе за сотрудничество за большевиками, а неуязвимым хитрым дурачком, на которого заземляется негатив эпохи. Но что меня по-настоящему во всем этом бесит, так это манера «вопрос России» постоянно превращать в лабиринт со множеством зеркал, из которого нет выхода для «комиссованного по слабоумию» Швейка. Тогда как для человека XIX, а то и XX века наличие очевидного мерзавца на вершине власти диктовало однозначные правила поведения: публичное несогласие, демонстрации протеста, листовки и, на худой конец, бомбы. Живое общество сопротивляется, если ему отрывают ручки и ножки. Скинуть мерзавца превращалось в осязаемую и практическую цель. Что будет потом — разберёмся! Рыцарский принцип: делай что должно, и будь что будет. И что характерно — иногда получалось!

Изнутри, хотя и очень нескоро, ведь удалось же очеловечить фашистские и репрессивные режимы в Испании и Аргентине. Изнутри сгнили коммунистические диктатуры в Восточной Европе. Опасный диктатор Пиночет сменил опасного прокоммуниста Альенде. Но и сам дожил до суда либералов. Политический космос менялся, но главное — его возможно менять и прогресс существует. С этой идеей жили многие поколения в направлении к Западу. Чего не скажешь, казалось, о политическом космосе материковой России и нынешней национальной идее. Сегодня общепринятым местом стало то, что революции 17-го и 1991 года лишь качнули маятник модернизации, чтобы затем он снова вернулся назад — к многовековой традиции российской империи. Причем обратный ход оказывался заведомо и дальше, и дольше.

Почему так, что за заданность? — это вопрос настоящей политологии. «Вопрос системы РФ», как сказал бы Глеб Олегович. Или лучше «Системы Р», без «Ф», потому что «федерация» в Российской империи лишь номинальна.

Пожалуй, исследовательское обращение к теме — каким образом это все функционирует так, а не иначе, отчего «нигилистическая воля (в отличие от Сталина не ведающая, против чего обращен ее нигилизм) почти не встречает возражений в стране»… Иными словами, почему «национальная дурость» не встречает сопротивления образованного класса — это самое ценное и сильное в текстах Павловского.

Но, к слову сказать, Ричард Пайпс дал на этот вопрос очень простой и до вульгарности внятный ответ, напрашивающийся вследствие своей простоты на иронию. А это все потому, написал в свое время Пайпс, что в России не было частной собственности, как на Западе, и оттого не было феодальной вольницы. Не было феодальной вольницы — не произошло генезиса свободного человека. Не произошло генезиса свободного человека, и «хомо россияниус» не пришел к безусловной необходимости конституции и права — они для него всегда являлись лишь элементами декорации по типу «все как у людей». Оттого он всегда был готов от них отказаться ради вещей поважнее. Ради еды или вот хотя бы ради того же «суверенитета».

Но нас же не устраивает такой простой и ясный ответ. Да если бы и устраивал, что с того? Мы все равно не смогли бы открутить историю назад и задним числом раздать земли и вырастить русских феодалов с хартией вольностей. Отсоединить многовековую историю от современного этапа мы тоже вряд ли сумеем, хотя именно к этому и призывают де-факто российские западники.

Вместо этого маститый политолог обычно сообщает начинающему диссиденту: а ничего у тебя, брат, не получится. Ты скинешь ненавистного N, а N всего лишь венчает собой пирамиду, покоящуюся на плато русской культуры, традициях, вере и тому подобном. Пирамида, даже если без головы, сама достроит себя до вершины, и все вернется на прежние рельсы.

Что касается Павловского, то он, по-видимому, мыслит себя в этой пирамиде консультантом сторон, выбрав стратегическую высоту «над схваткой». Отчего иногда и сбивается в советах — какой же из сторон он желает победы? Западу, чтобы тот удовлетворился своим преимуществом, но не довел до войны. Или России, чтобы та достойно ответила Западу, но при этом не развалилась?

Его упования на «метод Кеннана» (в подзаголовке) не только не случайны, но обнаруживают недюжинный и амбивалентный в политологии потенциал. Ведь, выведя идеологические основания холодной войны с СССР, Кеннан так же — если подумать — дал и прекрасный рецепт ее купирования. Достаточно Советам снять галочки западных претензий по списку. Уверить в миролюбии. На всех углах отрицать экспансию, а если что — перейти на невиданное в истории гибридное вмешательство. И настаивать со всех трибун на возможности возвращения к мирному сосуществованию.

Историческая и культурная природа режима при этом ускользнет, как кролик из шляпы опытного фокусника. Хельсинкские соглашения. Разрядка. Участие в евроатлантической антитеррористической операции. В конце концов, разве не вместе мы сражались на полях Второй мировой? И если уж Сталин не был для Запада помехой, отчего должен быть особой помехой Путин?

Применить «метод Кеннана» сегодня — это значит произвести сепарацию политики РФ на технологии и людей с тем, чтобы снова проставить галочки и, как опытный скульптор, убрать все лишнее. Возможно ли, что Минские соглашения и «операция преемник», который наконец-то устроит Запад, снова обнулят ситуацию? И тогда новый Медведев… Козлов, Петухов, Зайцев, Сурков… обнадежат нас тем, что свобода несомненно лучше, чем несвобода.

«2012-2014 были годами Putin’s moment, — несколько загадочно пишет Павловский во вставке, прокладывая путь к следующей главе. — В 2015-ом настал мировой Kennan’s moment: державы, люди и силы должны выработать стратегию нового мира либо попытаться навязать свою прежнюю остальным. Последнее означало бы войну. Есть ли в России или в остальном мире потенциал для мирного варианта? Неизвестно. Моя ставка — на систему РФ».

Но почему, почему он ставит на «систему РФ»? — я рву на себе волосы от столь неожиданной фразы. Может, он делает ставку на некий «русский парадокс», один раз уже прекрасно проявившийся, когда генсек отменил КПСС? А может, они там, на околокремлевских орбитах, и вправду уверились, что «система РФ» — это такая управленческая машина демократии нового типа, устойчивая, будто танк Т-34? В иных буйных постдарвинистских фантазиях «система РФ» неумолимо приходит на смену открытому обществу и становится знаменем «нигилистической воли» всех «пророссийских» сил в мире, особенно тех, кто не хочет платить по долгам, но хочет менять правила во время игры и опрокидывать стол всякий раз, когда игра складывается не в их пользу.

Ведь по сути это глобальное искушение мегахулиганством, отчего зарубежными адептами Путина нередко становятся левые философы и стареющие западные кинозвезды, если их ранее не прихлопнули наркотики и алкоголь.

Восхищение Путиным сродни восхищению красотой зла. А зло любит толпу. По Павловскому: «Чтобы воплотиться, тирания большинства должна обрести себя имя. И она выбрала имя: Путин».

А что же реальный человек — Путин, не псевдоним? А он как бы и ни при чем. Может продолжать спокойно работать. А потом доживать дни на острове, под пальмой попивая холодный абсент. 89% поддерживающих пирамидальную власть в РФ — это еще одно «ноу-хау» «системы РФ», которая, будучи эсэсэсэром, не знала социологии и не искала себе демократических оправданий. В них, в этих процентах, как террорист в зеленке, растворяется ее демиург, удачно переложивши ответственность на «мандат большинства». Тем самым — в чем и хитрость — обессмысливая себя в качестве мишени для оппозиции.

Но это все враки, думаю я, человек из ХХ века: мишени остались прежними.

Фото ТАСС/ Валерий Шарифулин

О хавке и Кафке
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28349
10 АВГУСТА 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1439139172.jpg
ТАСС

Не думал, что придется писать на эту тему. Не потому что она не важна, а потому что есть вещи и нормы как бы общепринятые, очевидные, о которых дискутировать — выглядеть дураком. Не будешь же дискутировать всерьез на тему, можно ли пИсать с балкона на прохожих? И чтоб вас при этом кто-нибудь пытливо допрашивал: «А вот приведите мне аргументы, почему суверенной личности, члену Народного фронта, ветерану труда и орденоносцу, нельзя писать с балкона на прохожих!».

Нельзя, потому что проехали. Потому что военный коммунизм давно закончился. Потому что уровень культуры не позволяет. Но вот почему-то все равно возникла оживленная дискуссия, есть ли политическая необходимость в уничтожении евроеды в России? Как будто само по себе такое уничтожение, проводимое с особым кривлянием и анонсированием, не кажется чем-то бредово-фашистским.

Ведь понятно же, что публичное раздавливание, допустим, импортных сыров с помощью некоего специально вызванного для этой цели асфальтового катка с последующим сжиганием образовавшейся массы в грязной яме для России, пережившей в прошлых поколениях жуткий голод и возведший на героический пьедестал подвиг блокадных ленинградцев, выглядит не просто кощунством, а суперкощунством. И не только потому, что не отдали пенсионерам, в больницы, в детские дома или на Донбасс (есть и такие предложения), а унас только что пенсионерка умерла в магазине, пойманная с поличным за пачку масла. А потому что это выглядит как сознательная пощечина всему человечеству: согласно докладу ООН, число голодающих на Земле перевалило за миллиард и продолжает расти. Где-то миллиард голодающих, а здесь, глядите, катком давят сыр пармезан. Достоевщина какая-то получается, типа я — Наполеон и право имею.

Не удивительно, что общество, в том числе и традиционные попутчики сильной власти — националисты, без особого восторга восприняло явление коллективного Раскольникова: Раскольников плохо кончил, а это в планы просвещенного национализма никак не входит. Националист-интеллектуал Костя Крылов даже предположил, что, нанося удар по еде внутри страны, Кремль, таким образом, старается ужаснуть внутреннюю оппозицию — своей способностью переступать всяческие барьеры нормальности и моральные табу. Вряд ли это можно считать положительной характеристикой.

Крылов пишет: «Ожидаемая сознательная реакция — бухтенье, а вот подсознательная реакция — ужас и покорность».

Главный редактор весьма патриотичной «Свободной прессы» Сергей Шаргунов в эфире тоже осторожно дистанцируется от явно психопатической «линии партии»: «Ну, Ир, меня коробит предложение сжигать еду. Меня лично коробит».

Следовательно, очередное безумное решение кремлёвского мечтателя раскалывает даже традиционную базу поддержки империалистически ориентированного руководства.

Но находятся которые поддерживают и обосновывают. Как будто после «закона подлецов», запретившего усыновлять больных сирот, им ничего не страшно. В своей аргументации они идут напролом. Россия с Западом в войне (что за война такая, откуда взялась, кто на кого напал?) и потому наносит врагу болезненный удар — отказывается от продуктов питания «врага». Зачем? А чтобы причинить максимальный вред европейскому фермеру, производителю и трейдеру. Те, по идее, должны восстать на свои правительства и способствовать изменению политики в отношении специфического круга лиц в российском руководстве. В частности, признать неожиданное изменение границ в Европе и забыть — если уж совсем цинично — про сбитый малазийский «Боинг», на котором находились пассажиры из 14 стран. Но попутно Россия, конечно, вредит и собственным трейдерам, собственному населению и собственному капиталу. Причем вредит наверняка больше, чем европейским трейдерам, фермерам и производителям. Однако святое дело (какое? Политическое уничтожение государства Украины?) требует жертв.

«В ситуации, когда против России ведут экономическую войну, мы не видим другого выхода, как поддерживать свою сторону в этой войне. У каждого есть своя сторона, у кого-то мечта, чтобы Россия перестала существовать, а они получили свой кусочек сыра, у меня задача ровно противоположная — чтобы моя страна была сильной во всех смыслах этого слова», — пишет некий Эльдар Муртазин, ведущий, кстати, аналитик Mobile Research Group, торгующей мобильными телефонами. Оппозицию власти (тех, кого коробит от самого факта продуктового эмбарго, а заодно от цензуры, изымания книг из библиотек под надуманными предлогами и т.д.) он приравнивает к полицаям, пошедшим служить в оккупационную армию врага.

«И каждый раз, когда люди начинают писать или говорить, что их лишили пармезана или чего-то этакого, я невольно понимаю, откуда взялось столько полицаев на войне — им тоже не хватало еды и они с радостью (ну, или с печалью и грустью) пытали и мучили, убивали людей одной с ними крови», — так заканчивает он свою чудесную статью.

У кого совести побольше и кто поумнее, от такой политической декларации отходит. Такие люди пытаются не столько обосновать несомненно темное (в том числе и интеллектуально темное) решение Кремля, сколько затушевать его бред. Понимая, что реальная Европа ни в коей мере не ведет войну с российским населением и никак не ограничивает его доступ к европейским продуктам, культурным ценностям да и вообще к чему-либо и, более того, даже никак и не представлена на театре украинской трагедии, они подают «казнь продуктов» как чистый перформанс. Чувствительный лишь для элиты, где только и потребляют злосчастные хамон и пармезан, без которых нормальный россиянин,как правило, обходится.

Это, конечно, тоже безобразная, а зачастую и хамская ложь. На самом деле игра в эмбарго бьет по всему населению, а по распределению последствий — она больше всего затрагивает нижние слои, а не верхние. Потому что по цепочке растут цены. Все больше каких-то заменителей и фальсификатов, вредящих здоровью. Теряются ориентиры качества жизни. И именно здесь происходит весь этот абсурд, когда водитель, уподобляясь Чипполино, спасает от уничтожения помидоры. Не о пармезане идет речь, а о том, как минимизировать потери в искусственно вызванном лихолетье.

Главное зло ведь в том, что вся это кампанейщина и хунвейбиновщина запугивают простых людей и основательно развращают людей государственных. Последние идут на все большие безумства — вот возникла идея уголовного преследования за поедание деликатесов — и публичные демонстрации своей лояльности, которые, если честно, лучше бы смотрелись при откровенной фашистской диктатуре. Журналист Олег Кашин не без блеска добавляет сюда еще и паранойи, предполагая совсем уж страшное, но, по-видимому, возможное в этом мире абсурда. Под видом сжигания сыров вообще-то сжигают трупы погибших на необъявленной войне. Тут уж неизвестно, о чем мечтать и о чем тревожиться — пусть уж лучше горит пармезан.

Слов нет, без пармезана и хамона, если речь только о них, действительно можно обойтись. Хотя и непонятно зачем. Ведь пармезан — это обычный сыр, в отличие от «сырного продукта», который совсем не сыр, а хамон — обычный, хотя и очень качественный бекон. В России, бывало, мы едали и просто еду. Неразличимого свойства. «Бродило в горшке», как писали Стругацкие в одной из своих лучших повестей «Улитка на склоне». И не умерли, да. И ГЭС построили, и вырыли платоновский котлован. Но только вот зачем нам теперь вместе с этим бродилом и «лес», и Ионеско, и Платонов, и Кафка в одном флаконе?

— А может быть, у тебя, Молчун, есть какая-нибудь еда, может быть, ты ее спрятал, а? Ведь многие прячут... Так если ты спрятал, то доставай скорее, я есть хочу, мне без еды нельзя, я всю жизнь ем, привык уже... А то Навы теперь у тебя нет, Хвоста тоже деревом убило... Вот у кого еды всегда было много — у Хвоста! Я у него горшка по три сразу съедал, хотя она всегда у него была недоброженная, скверная, потому его, наверное, деревом и убило... Говорил я ему: нельзя такую еду есть...

Фото: Россия. Белгородская область. 6 августа 2015. Уничтожение импортного сыра на полигоне. С 29 июля 2015 года вступил в силу закон, предусматривающий уничтожение сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, которые ввезены из стран, поддержавших антироссийские экономические санкции. Пресс-служба Россельхознадзора/ТАСС

Свеча на ветру
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28414
19 АВГУСТА 2015,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1439883541.jpg
ТАСС

Традиционные колонки о трех днях в августе 1991 года сродни зажиганию свечи на студеном ветру. Уже и нынешнее поколение тридцатипятилетних знает об августе лишь то, что позволено знать. А мы все пытаемся каким-то образом донести до молодежи информацию о том совершенно уникальном общественном консенсусе, не позволившем тогдашним генералам резко развернуть страну в сторону приснопамятной эстетики сталинского Политбюро.

Проблема, однако, в том, что резко – не удалось, а плавно – вполне удалось. Трехдневный спринт ГКЧП закончился дрожащими руками политических импотентов и препровождением их в «Матросскую тишину». Пятнадцатилетний же марафон ведет дело к тому, что наши генералы, бюрократы и олигархи бегут как новенькие, а на финише лишь как будто напитываются соками.

Режим, самоидентифицировавший себя потом как путинизм, 19 августа 1991 года как-то всем показался «невозможным кошмаром» и был остановлен буквально за два последующих дня. То же самое, получившееся в результате постепенного откусывания кусочков свободы, на полном серьезе обзывается сегодня «светлым настоящим». Поэтому сегодня мало вспоминать о «героическом августе», важнее понять культурные основания и логику тренда, нацеленного на добровольный демонтаж демократии и выстраивание практически единоличной диктатуры.

Когда задаешься таким вопрос, то оказывается, что кто-то уже думал над ответом. Друг прислал ссылку на старую статью. Еще в 2011 году – на пике протестных волнений, вызванных манипуляциями на выборах, – историк и публицист Ирина Павлова писала, что у нас нет никаких поводов надеяться, что теперь режим устыдится и мрак развеется сам собой.

Режим явно извлек уроки из исторического прошлого. Причем, надо думать, из августа 1991 года тоже. Теперь он платит непомерно много, по сравнению с другими тратами наемных работникам, «силам правопорядка», а те готовы за эти деньги и давать любые ложные показания в судах, и проломить голову любому протестующему «оранжисту». Режим установил более жесткую цензуру в СМИ, чем даже в коммунистический период 1985-1991 годов. Неконституционная (но кто на это обращает внимание?), она работает неформально. В основном, по принципу «правда – за свой счет, за зарплату – лишь пропаганда». Хотя немало помогает ей и дубинка в виде соответствующих статей Уголовного кодекса.

Но главное, что режим рекрутировал огромное количество добровольных помощников, получившихся в результате очень простого жизненного отбора: вот тебе дверь, за которой у тебя все будет в порядке, а вот тебе дверь, за которой ты будешь считать копейки, чтобы оплатить квартиру, доставшуюся еще с советских времён. Ну, а чтобы совесть не мучила, на «круглых столах», семинарах, «стратегиях» умными людьми на зарплате была обкатана теория России как осажденной крепости, отбивающейся от сил зла в борьбе за абстрактную русскую справедливость. Отныне каждый подкупленный мерзавец может надуваться гордостью, что он рыцарь в сверкающих доспехах, вышедший на бой с Обамой и Гейропой за некие нравственные ценности.

Только очень наивный человек может продолжать верить, что весь последующий «гражданский активизм» – с погромщиком Энтео в Манеже, плакатами, клеймящими «пятую колонну», публицистами консервативного крыла, бурным храмостроительством, ярым антиамериканизмом, неожиданным государственническим прозрением Лимонова и добровольцами Донбасса, провожаемыми под «Амурские волны» на фронт в Новороссию, – это спонтанное проявление патриотического чувства. Все это делается. Так делалось вчера, когда изгоняли Троцкого и песочили тунеядца Бродского. Так, видимо, будет делаться и завтра.

Ну, а вот что делать все еще нормальным людям, снова угодившим в капкан недружественной политической системы? Не будем скрывать, очень многие сильно задумались сегодня над этой проблемой и решают ее всяк по-разному в зависимости от темперамента, возраста, личного потенциала, мужества и нравственного кредо.

Напрашиваются три основных варианта поведения: «забить» на все, бороться и – свалить. Причем, выбравших первый вариант больше, чем второй и третий. Число вторых – уменьшается от года к году, третьих – от года к году увеличивается. Еще, правда, образовалась группка фантастических оптимистов, которые отчего-то решили, что мрак и маразм уже достигли такой густоты, что вот-вот, буквально завтра, рванет, и начнется химическая реакция нейтрализации. С этой верой можно ждать, хотя каким образом «начнётся» и с чего они взяли, что у российского маразма есть качественный порог – не очень понятно. Тем не менее, вся современная отечественная публицистика крутится сегодня в этом проблемном поле.

Одна из последних значительных статей на эту тему, судя по перепечаткам в «Фейсбуке», принадлежит обозревателю «Новой газеты» Алексею Поликовскому. По сути, вся она – ответ на вопрос, почему в России не получается сопротивление. Почему нет массовых профсоюзов. Почему нет иных партий, кроме как организованных кремлевской Администрацией. Почему нет миллионных демонстраций за права человека, а полиция с Кремлем уже на ушах стоит, когда набирается двадцать тысяч.

Потому что… завет сломался.

Собственно, и раньше, размышляет с примерами из истории А. Поликовский, в России все было очень нехорошо. Деспотия царей и царских чиновников сменилась деспотией вождей и коммунистических чиновников. Та в свою очередь вышла на траекторию деспотии «национального лидера» и его чиновников. Иными словами, в России вообще нет опыта, кроме как опыт августа 1991-го, чтобы сопротивление удалось. Но раньше хоть была интеллигенция, которая считала, что она все равно обязана противостоять деспотии, даже без особой надежды на успех. Эту переходящую из поколения в поколение культуру безнадежного сопротивления Поликовский назвал… «заветом», который, по его мнению, длился-длился, но наконец источился, и настал момент, когда он был естественным образом сторонами расторгнут. Дело в том, что современное общество уже не хочет «отдавать годы и силы на то, чтобы биться с абсурдом», ибо бессмысленно гибнуть на баррикадах и устилать историю России своим трупами, когда проще и логичнее дистанцироваться, строить свою цивилизацию за границей русской уникальности.

Поликовскому в другом издании вторит писатель В. Сорокин:

«Опять же, люди не чувствуют, что впереди их ждет благополучный мир. Надо быть идиотом, чтобы не ощущать всю серьезность положения, в которое попала Россия после Крыма. Я слышу от молодых людей постоянно: "У меня нет здесь будущего". Разговоры об эмиграции стали общим местом. Общество начинает трясти от плохих предчувствий. За что постсоветский человек может себя ненавидеть? За то, что так и не сумел стать свободным, изменить принцип власти. Власть как была вампиром, так им и осталась».

Оставим за скобками плохие предчувствия и уверенность, что когда-то вменяемый завет тут существовал. Вера в такой завет, пусть даже и расторгнутый, – всего лишь способ не сойти с ума. Важнее все-таки понять, что мы можем СРОЧНО предложить реального тем, кто по ряду причин не может «забить» и не может дистанцироваться от абсурда, когда его страна явственно поехала в тартарары.

Фото: Москва. Август 1991 года. Баррикады у здания Верховного Совета РСФСР. Андрей Соловьев /ТАСС.

Враг народа Андрей Пионтковский
 

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w...iy/#more-10258
Июль 12, 2016 XTC

Mitrofanov_SergeiИз провала во времени к нам просочился или, вернее, телепортировался отряд красноармейцев ГПУ-НКВД. Сдернутые с полей гражданской войны, продразверстки, подавления Кронштадтского мятежа и разгрома банды Антонова, они пришли за… Пионтковским. Пионтковского, правда, не застали. Колумнист, не будь дураком, заблаговременно сдернулся сам в другую сторону. Оттого красноармейцы терлись у входа редакции «Эха Москвы», сворачивали самокрутки из старых газет и мрачно наблюдали, как уполномоченный в кожанке перетрясал белье и носки Венедиктова.

Однако, говоря по чести, никто и не собирался здесь встречаться с самим Пионтковским. Ведь встретишься — придется расстрелять. И его, и Венедиктова. Которых, конечно же, ни капельки не жалко, но как на это посмотрит временной портал, какая произойдет физика пространств? Не возникнет ли эффект бабочки, но в другую сторону, утягивая обратно в военный коммунизм ХХ века и откомандированных красноармейцев (те сейчас зависли у буржуазного автомата с кофе), и сегодняшнюю Думу, напринимавшую законы а-ля Феликс Эдмундович, и депутатшу Яровую, неустанно камлающую с духами основателей ГУЛАГа.
Андрей Пионтковский

Право, известному владельцу квартир на Котельнической набережной совсем не улыбается оказаться под началом героического Павки Корчагина, чтобы месить грязь на железной дороге. Да и Яровая вряд будет в восторге, если ее, как Землячку, на которую она сильно похожа, несмотря на подтяжки лица, пошлют топить оппозиционеров на барже.

Поэтому стороны друг друга не застали к обоюдному удовольствию. Двадцатый век с двадцать первым пока не встретились. Враг народа Пионтковский снова всех спас, отбежав на безопасное расстояние.

Впрочем, вы понимаете, что и это не совсем конец игры. Двадцатый век возвращается не потому, что его здесь все очень ждут или сильно тоскуют по товарищу Сталину (Путина вполне достаточно), и не потому, что нужно угробить отдельно взятого Пионтковского, а потому, что XXI век не берет на себя ответственности наступить в России. Задерживается на входе.

И основная игра случится вскоре, на выборах формально нового, а на самом деле прежнего, пахнущего портянками. Партия чекистских зомби снова выставит своих кандидатов. А противостоять им будет разве что Элла Панфилова в единственном числе да пара богатырей из «Яблока» и ПАРНАСа. Кто победит? — я в честном затруднении».

Ведь зомби безмозглые, а демократы и либералы мозговитые. Однако первые могут выесть мозг у вторых, а вторые не могут, и это обстоятельство до сих пор предопределяло многие процессы в истории российских реформ. Что-то подсказывает, что снова победят зомби, а таким, как Пионтковский, некуда будет возвращаться.

Споры титанов о диванах
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=29967
26 ИЮЛЯ 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1469510715.jpg
ТАСС

Хочу вмешаться в спор титанов. Два моих любимых титана — Рыклин и Яковенко — поспорили о том, стоит ли вставать с дивана и идти на будущие думские выборы. Хотя на самом деле здесь столкнулись несколько иные позиции. И вопрос дебатируется тоже иной: можно ли с помощью каких-то легальных действий и выборных процедур произвести переформатирование нынешней политической системы в сторону реальной либерализации с человеческим лицом?

И, знаете, позиция Рыклина мне показалось более… или, вернее, менее сказочной что ли. Уважаемому Игорю Яковенко на этот раз немножко отказала логика. Особенно, когда он начал уговаривать себя, что «та же директриса московской, питерской или красноярской школы тысячу раз подумает, прежде чем «тупо переписывать протокол», когда выборы находятся под жестким контролем прессы, партийных и беспартийных наблюдателей». Ибо подумать-то она подумает, но, скорее всего, лишь о том, каково это остаться без работы в стагнирующей экономике с растущими платежами за всё. Не говоря уже и о утопичности «жесткого контроля».

То есть по Яковенко получается, что есть некий предел цинизма политической системы РФ, который можно преодолеть совместными солидарными действиями. И ничего, что это никому до сих пор не удавалось, бог его знает, может, он действительно где-то есть и когда-нибудь у нас это получится.

Хотя надо сказать, что и Александр Рыклин, написав все вроде бы совершенно правильно — делать нам на этих выборах нечего — потом вдруг пустился в достаточно длинные рассуждения про «Яблоко». Из чего иной читатель мог бы и заключить, что будь социал-демократическое «Яблоко» не таким интриганским, каким оно де-факто является, и что, наоборот, не будь гипотетической сделки «Яблока» с Кремлем с целью оставить фирму «Яблоко» представительствовать на витрине российской демократии, то можно и даже нужно было бы идти за него голосовать.

Конечно, в этом случае мы неправильно могли понять Рыклина. Потому что мысль его была не в том, чтобы перевоспитывать «Яблоко» и что при каких-то условиях возможно участие, а в том, что трупу (политической системе) никакие яблочки уже не помогут, ни хорошие, ни подмоченные. Но… тут ноги сами бы повели нас к избирательному участку, а пытливый ум принялся бы искать бреши в неототалитаризме.

«А что если мы за этих проголосуем, этих зачеркнем или же пойдем да бюллетень испортим? Какой будет эффект? Вот-то они попляшут!» На взвешивание этих шансов как раз и ушли бы последующие полтора месяца.

Увы, игра элиты идет совсем не за то, чтобы победить либеральное общество в честной, получестной или же даже совсем нечестной схватке. Итоги схватки, собственно, от выборов никак не зависят. И в этом ключе — «победить-проиграть» или же исполнить хитрый финт — проблема никогда не стояла. Ибо полковник Аурелиано Буэндина, говоря фигурально, всегда может взять ящик с розовыми бумажками и, наплевав на «честную директрису московской, питерской или красноярской школы», заменить его на ящик с голубыми бумажками. И ничего ему за это не будет, никакая Панфилова не остановит. А директриса пусть идет себе лесом. Страна слишком большая — за всем и за всеми тут не углядишь.

Игра направлена на то, чтобы создать иллюзию соревнования. Ведь там, где есть хоть какое-то соревнование, там призы. А где призы, там просыпается алчность, и неустойчивых начинают манить миражи допуска ко власти. Стоит только на это повестись, и все примутся яростно работать локтями, забыв о реалиях. Тут-то выборы и приобретут видимость законных. Что и требовалось доказать.

А между тем, абсолютно ни у кого нет сомнений, что кардинального поворота ни при каких условиях и результатах в 2016-м не произойдёт. Вот как страна двигалась в тупик, так она и продолжит туда двигаться. Не будет ни левого (социалистического) поворота, ни правого (либерально-капиталистического). Будут пенсии мизерными, медицина платной, а высшее образование все более недоступным. Будет злобное НАТО подбираться к границам, и все этого страшно бояться. Нищета и богатство на полюсах. На одном — собачек будут возить частными самолетами, на другом — кушать или же уже не кушать «Доширак».

Для иллюстрации. Только что глава отнюдь не коммерческого, бюджетного и как бы правительственного ведомства почему-то просубсидировал миллионами рублей (!)свою секретаршу. Как будто в стране завались сколько свободных рублей, как будто он занимается тут страшной коммерцией, принося немыслимую пользу людям. Напротив, стоимость взятки правоохранительного генерала достигла пяти (!) миллионов долларов. Таков стиль отношения служивых к службе, обществу и государству. Иными словами, остается все та же государственно-бюрократический монополия, где, в соответствии с заветами дедушки Ленина, управлять наконец научилась и каждая секретарша, слившись в экстазе со своими боссами. Хуже всего, что это план на следующие десятки лет, конца которых многие из ныне живущих уже не увидят.

Так что же нам делать?

А делать надо вот что. Кто хочет участвовать в тараканьих бегах, пусть бегает. Мы же не звери, ограничивать в правах никого не будем. Достаточно демократическое «Яблоко» все еще существует как почти системная партия, и спасибо ему за это. Пусть живет, здравствует и пусть будет вечно молодым Явлинский. Как оптимистично заметил коллега Михаил Соколов, нам нужны люди, которые донесут до нас информацию из первых рук, насколько там, в политических верхах, низах и серединах, все плохо. С профессиональной медийной точки зрения это очень понятно.

Однако те из нас, у которых отсутствуют перспективы что-либо выиграть в этой ситуации, должны подумать и о том, как снизить легитимность неумолимого результата. А это можно сделать только параллельным тотальным и бессрочным игнорированием всего процесса выборов, превращая это игнорирование в общественно-политическое движение. «Оборона дивана» в этом смысле хоть и хлёсткий, емкий и доходчивый образ, но, наверное, и не совсем справедливый. Ибо в тоталитарных системах неучастие в показухе не капитуляция, а подвиг. Что поделать, если иначе не заставишь воров и подлецов сесть за стол переговоров, вернуть нам свободу слова.

Они хотят, чтобы мы отдали им наши бюллетени? Подыграли? Так пусть выполнят минимальное, что от них требуется. Иначе любой их продукт пойдет с биркой «некондиционный». Или как теперь говорят — импортозамещенный. И будет что моча после допинга. Thank you for your attention and cooperation, как говорят в самолетах.

Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС

Тяжелый этический момент
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28518
3 СЕНТЯБРЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1441127961.jpg
ТАСС

Пока рулил по пробкам, слушал Венедиктова. Был поздний вечер пятницы, и пробка образовалась оттого, что в одну сторону стояло шесть разбитых машин, и в другую сторону – шесть разбитых машин. Так что слушать Венедиктова было очень комфортно.

К слову сказать, разбились эти машины не просто так, а, видимо, потому что наш город уже бог знает сколько времени находится в состоянии перманентного улучшения. Многие неопытные водители, среди которых попадаются хрупкие молодые девушки на очень больших машинах, вляпываются в этот процесс улучшения на полной скорости, но оказываются зачастую морально не готовы, когда вдруг обнаруживают на трассе, с понтом косящую под скоростную, полное исчезновение асфальта. Или пропадание своей полосы, из-за чего по каким-то криво нарисованным желтым линиям надо в темноте рулить по чужой. При этом обычно три машины стараются протиснуться в щель, где проходят только две. Но кого волнуют эти трудности? Мэр Собянин принес скупое извинение. Ключевое слово здесь – «скупое». В конце концов, вы еще спасибо ему скажете, что не Беломорканал он тут строит. А мог бы, персонаж, похоже, как раз из этой оперы…

Итак, Венедиктов. Раз тысячу он повторил, что судили бывшую начальницу департамента Васильеву по политическому процессу, и потому нормальный правозащитник должен к ней относиться точно так же, как к режиссеру Сенцову. Записал на корочку: если вы осуждаете политические процессы вообще, политический процесс в отношении Сенцова, в частности (а он же политический, правда?), то точно так же вы должны осуждать и политический процесс в отношении Васильевой. А потому должны радоваться ее освобождению. А ее, кстати, уже и освободили. Так что радость честных людей мира не напрасна, и правда на 50% победила! Однако слушатели «Эха Москвы», тысячи и тысячи других не пропивших мозги соотечественников, кажется, не очень поверили в этот раз Венедиктову и не согласились уравнять процесс против Васильевой к процессу против Сенцова, тем более к процессу Промпартии в тридцатом году.

Более того, многие проявили просто расстраивающую Венедиктова черствость и непоследовательность, требуя, чтобы политзаключенного Сенцова немедленно отпустили, а политзаключенную Васильеву, наоборот, засадили на подольше, в этом увидели они справедливость. «Как же так?! — вопрошает мэтр более-менее свободного радио. — Почему такое неравенство? Разве идеальный суд в России не должен быть беспристрастным? Ведь политическая месть режима, что в отношении Сенцова, что любовницы некогда всесильного министра обороны, одинаково неприемлемы, и в демократическом правовом будущем нашей страны, которое когда-нибудь да наступит, должны быть одинаково искоренены».

И это все было, конечно, очень правильно и убедительно, но… почему-то Венедектову в этот раз не очень поверилось. Наоборот, в этот раз захотелось немножко защитить дорогих не пропивших мозги россиян. Влезть в их шкуру. Понять, как они думали. Почему они стали такими черствыми.

Венедиктов напирает на то, что никаких доказательств относительно Васильевой следствием не представлено. Как и по Сенцову. Все ранее сказанное и показанное (например, в фильме А. Мамонтова) суть сталинско-бериевская постановка. Никаких нет улик, что они там с Сердюковым или с кем-то еще выставляли госсобственность по одной цене, а другую, большую цену, пилили и клали в карман, как это, признаемся, принято сплошь и рядом. И квартира-то ее в результате ужалась прямо-таки до четырехкомнатной хрущобы. И алмазы, которые лопатой грузили следователи под софиты и телекамеры в грузовики, превратились в никому не нужную бижутерию. А когда дошло это дело до суда, все увидели, что болваны-следователи лопухнулись, неправильно описали изъятия, все бумаги перепутали, а доходы по сделкам, которыми ранее пугали обывателя, благополучно отправились в бюджет. За исключением маленькой маржи. Но мы же не звери и в рыночной экономике живем.

И суровые московские судьи только руками развели: как же мы можем судить такую святую? Клевета, да и политический умысел стали явными. И возник тот самый тяжелый этический момент, о котором твердит Венедиктов. Не нравятся народу успешные управленцы, а предъявить-то им нечего!

«Надо нам немедленно Васильеву отпускать, — понял суд. — Из-под домашнего ареста — точно. Чтоб могла она делать маникюр-педикюр на чистом воздухе, чтоб самолично носила свои милые стишки в редакцию, а не слала их, как черный человек, по e-mail». И обязательно так бы и поступили, если бы не обвинительный уклон нашего правосудия. Если бы не невнятность наших правозащитников, требующих крови невинных. И если бы не политический заказ неведомых злых сил, ополчившихся на все связанное с бывшим министром обороны. Все это не позволило восторжествовать справедливости сразу.

Вот тут бы и возмутиться дорогим россиянам, хлопнуть кулаком по столу. Как же так у нас в судах получается? Доказательств нет, следствие развалилось, пострадавшие загадочно потеряли интерес к процессу, всесильный некогда министр все объяснил, а все равно вроде бы поехала наша героиня во Владимирскую область, как декабристка какая. ( «Вроде бы» – потому что одновременно видели ее выходящей из банка ВТБ, но могли обознаться.) И совсем это было бы морально непереносимо для не пропивших мозги россиян, да и для пропивших тоже, если бы на наше общее счастье — нашелся в той глухомани принципиальный судья Илья Галаган.

Я видел его фотографию: молодой, бледный, с признаками хронического недоедания. Со взором горящим, не испорченный московским нравами. Прямо Дзержинский в молодости, когда тот беспризорников ловил. Галаган сразу смекнул, где правда, кто враг и чем это для него может кончиться. Скалькулировав все опасности, которые, однако, перевесила потребность быть на правильной стороне. И с разбегу прыгнул на амбразуру. Немедленно во всем разобрался и, преодолевая давление темных сил, немедленно же Васильеву отпустил. Он бы и руку не побоялся ей пожать, а, может быть, и обнял бы ее со слезами на глазах, развеивая мрак политического заказа. Если бы… имелась Васильева в наличии. Если бы пришла она в этот суд. Но как бы это все произошло одними только обменами бумаг. И по тем же бумагам вышла в тот же день Васильева из узилища, детально освоив за прошедший месяц профессию подсобного рабочего.

Тут бы и сказке конец. Но я помню: когда затонула подлодка «Курск», тогда вся страна узнала о капитане Колесникове. Задыхаясь в трюме, капитан Колесников писал нам наверх письмо. О нем сложили песни. Это была настоящая оптимистическая трагедия. С плохим концом, но с верой в будущее. Говорили даже, что вот на таких людях, как Колесников, до сих пор держится Россия. Теперь видим: неправда это, есть еще Илья Галаган, на нем тоже держится Россия.

Это два полюса – Колесников внизу, в морской пучине, вдыхает последние глотки воздуха. Он задохнулся потому, что у Министерства обороны не было денег на водолазов и батискафы. И Гагалан — наверху, тоже рискует, в судейском кресле вершит справедливость, оправдывая грамотных управленцев из Министерства обороны, чтобы заработали они в будущем те деньги капитану Колесникова на водолазов и батискафы.

Колесников, правда, не подождал, задохнулся. И как сказал президент про лодку: «Она утонула». Но Галаган-то остался! Васильева осталась! Они теперь за Колесникова. Держат вахту на студеном ветру. Олицетворяют все самое ценное (в буквальном смысле этого слова), что есть в нынешней России. И одно лишь жаль, что нельзя послать Галагана к Сенцову, получившему сталинский срок не за что. Что нет такой командировки. Галаган-то — один, и его пока хватило лишь на одну Васильеву.

Вот это плохо, вот это не универсально, вот это пытаются уместить в своем сознании дорогие не пропившие мозги россияне. Вот почему они не разделили в этот раз правовой морализм Венедиктова.

Фото Вячеслав Прокофьев/ТАСС

Законопроект имени сенатора Добрынина
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28686
27 СЕНТЯБРЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1443430618.jpg
Законопроект зампреда Конституционного комитета сенатора Добрынина (очевидно, вскоре покидающего свой пост) — это такая лебединая песня. Результат ожидается нулевой, но сенатора с «нестандартным предложением», безусловно, заметят. И ведь чем черт не шутит, когда придется искать политиков на замену «политически обанкротившимся», разве ж не возникнет мысль, что на скамейке запасных уже ожидает, по крайней мере, один профессионал? Еще долго будут вспоминать — кто хорошим словом, кто нехорошим, — что был в путинском Совфеде такой сенатор (один!), который не побоялся однажды предложить законодательно «противодействовать реабилитации преступлений сталинского тоталитарного режима (сталинизма)». Во всяком случае, отсмотрев несколько видео, я тоже теперь знаю, как выглядит сенатор Добрынин.

С другой стороны, у этой инициативы, конечно, нет ни единого шанса на прохождение в путинском Совете Федерации. Продвинуть такой законопроект, предоставляющий нам, либералам, возможность практически безнаказанно критиковать правящий режим (перенявший черты «того режима», а может, и имеющий с ним схожий ген), — такой номер очевидно не пройдет. Если что и получится, то только самому Добрынину отползти из террариума Совфеда, практически оставаясь в белых одеждах, зато коллег при этом замазать некой коричневой субстанцией. Ибо тем придется долго потом отмываться (зачеркнуто) объяснять, почему же такая инициатива принята быть не может.

Хотя в общих чертах и без них понятно почему.

Действительно, если нельзя препятствовать критике сталинского режима, следовательно, получается, что режим этот официально признан преступным. Вроде гитлеровского. А не с какими-то отдельными перекосами и недостатками, как написано во всех наших учебниках. И если он будет официально признан преступным, вроде гитлеровского, значит, и все политические начальники того периода тоже станут вроде гитлеровцев или гестаповцев. А их моложавые потомки, как, например, старина Никонов, — «потомками гитлеровцев и гестаповцев».

Само по себе последнее никак не скажется на приглашении того же Никонова на ТВ в передачу к Соловьеву, поскольку внук за деда не ответчик, однако разве ж не появится тогда повод достаточно критично относиться ко всему им там сказанному? Особенно когда внучок в очередной раз примется критиковать Америку, реально воевавшую против гитлеровцев и гестаповцев. Во всяком случае, трудно будет избежать подозрений, что в этих случаях просто происходит полтергейст — кратковременный ментальный мистический перенос знаменитого представителя верхушки «гитлеровцев и гестаповцев» в сознание добропорядочного члена «Единой России».

Никонов — просто пример. Один мой приятель гордится, что он внук коменданта Кремля, что как бы делает его причастным к элите. Но главное опять же не в этом, а в том, что «гитлеровским и гестаповским» начнет выглядеть и весь практикуемый нынешней властью неосталинизм с его административно-командными замашками, имитационной демократией, поисками иностранных агентов, любовью к атомной бомбе и навязчивым желанием встать с колен с намерением показать всему миру кузькину мать.

Еще хуже, что все сделанное «гитлеровцами и гестаповцами» рискует быть пересмотрено и объявлено преступным. Тогда не исключено, считают эксперты, что пострадавшие народы потянутся в РФ за компенсацией. Кто за денежной, а кто и с территориальными претензиями. Благо бывшие друзья по СЭВу тоже весьма холодно относятся к РФ. А это извечная такая страшилка про посягательства заграницы на российский бюджет, из-за чего, как водится, у нас пострадают старики, женщины и дети, а пенсии кончатся.

«Нет, мы на ейто пойтить никак не могём», — скажут действительные члены Совета Федерации и, скорее всего, с чистой совестью отложат законопроект сенатора Добрынина до лучших времен. Как заметил первый замглавы фракции «Единая Россия» в Госдуме Франц Клинцевич, «не думаю, что это пока имеет правовую перспективу. Определенное рациональное зерно есть, но есть и очень много нюансов, которые требуют очень серьезной проработки, экспертной оценки».

Отложат-то они, отложат, но верна и та мысль, что законопроект сенатора Добрынина — это все равно хорошая проверка для всех, кто там с ним рядом заседает. Типа друг или враг (народа). Однако проверка явно избыточная. Которая по сути давно уже ничего не проверяет. Ибо всем и без проверок известно, что Земля — круглая, а сталинизм при нынешнем режиме никогда не будет внятно осужден государством. Что, впрочем, не мешает задаться вопросом: а теоретически хотели бы мы, чтобы было как-то иначе? Чтобы, допустим, представители путинской элиты, состоящей из знатных владельцев шубохранилиц и православных иерархов на миллиардерских яхтах, палачей Олега Сенцова и Надежды Савченко, ничтоже сумняшеся осуждали сталинские репрессии? Не было бы это тошнотворным лицемерием?

Уверен, многие действительно не захотят получить антисталинизм из рук неосталинистов. Трудно судить, насколько они правы или не правы. Возможно, важнее позитивный настрой и постепенное облагораживание режима с помощью подручных средств. Но вот какой довод против сотрудничества нашли читатели моего блога. Если вкратце, то он заключается в следующем. У верхнего этажа правящей элиты, написали мои внимательные корреспонденты, на самом деле вообще нет никакой этики. Ни коммунистической, ни антикоммунистической. Ни государственнической, ни либеральной. На Сталина им плевать с высокой колокольни. Поэтому формально установленные этические рамки им, в общем-то, не страшны. Больше всего они озабочены ограждением своего круга от критики «нижних людей», неважно, с какими знаменами выступающих, и от посягательств на пирог. Отсюда и возникает такая странная ситуация, что после ареста участников группы «Пусси Райот» они слегка прижучивают заодно и Энтео. А после посадки Сенцова арестовывают Мухина и приходят с допросом к Просвирину.

Некоторые наблюдатели все мозги сломали, ища в этом смысл и направление эволюции. А смысл очень простой — абсолютно на каждый роток накинуть платок. Приравняй они взаправду реабилитацию сталинизма к экстремизму, как поспешило проанонсировать новацию Добрынина одно достойное информационное агентство, — ну что ж, этим самым они лишь расширили бы круг диссидентов, находящихся в зоне риска. Тогда на короткий поводок попали бы не только «постоянно искажающие историю» и «недооценивающие Великую Победу» либералы, но и искажающие ту же самую историю в прямо противоположном направлении леворадикалы, которые фантазируют о «русском мире» и новом 37-м годе для власть имущих. Этих мне нисколько не жалко. Но жалко потерянного времени и того, что такая важная тема, как преодоление сталинизма, становится элементом достаточно пошлой комедии.

Фото: Новодережкин Антон/ТАСС

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28724
2 ОКТЯБРЯ 2015,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1443713915.jpg
ТАСС

Жизненный опыт подсказывает, что во внешней политике можно объяснить что угодно. Вот, допустим, Россия не сунулась бы в Сирию, а продолжала бы заниматься своими сугубо внутренними делами, жечь на границе антисанкционные продукты и импортозамещаться. Это было бы объяснено «особым путем», возможно даже — «особым русским путем». Но произошло удивительное (для тех, кто еще способен удивляться). Позабыв про тлеющую на юго-западных границах нестабильность, от которой икается народам бывшего СССР, про возникший по ее причине глубочайший экономический кризис, Россия всеми четырьмя медвежьими лапами вступила в разваливающуюся Сирию, с которой нет общих границ.

Вообще, надо сказать, в России считают, что с лимитрофом-то можно делать что угодно, именно поэтому у нее, собственно, и произошла такая неприятность с Украиной. Лимитроф, по мнению российских политиков, это как предбанник. Там надо порядок навести, а можно и загадить, превратив в склад своего хлама. Но Сирия — не лимитроф. Между Россией и Сирией еще шесть проблемных стран: Турция, Иран, Грузия, Туркменистан, Узбекистан, Казахстан. И там живут не славянские братья, которым Россия, как она считает, обязана помогать против основного населения, а, прямо скажем, мусульманские братья. С какой стати тогда возникла такая мгновенная заинтересованность в Сирии и военный поход? Если только, конечно, не считать, что лимитроф лимитрофа — это тоже лимитроф, и применить всю предыдущую логику.

Россияне, впрочем, в массе своей привыкли ничему не удивляться и кушают старую песню про Россию — крупного мирового игрока. А может быть, даже и мирового судью. Как поэтично выразился в «Известиях» философ Борис Межуев (переиначивая Библию): «Россия впервые за долгое время не выглядела на международной арене жалобщиком на несправедливости равнодушного к ней миропорядка. Она выглядела справедливым и могущественным судией этого миропорядка, который был взвешен на весах истории, исчислен, признан слишком легким и разделен». То ли автор сравнил Путина с пророком Даниилом на трибуне ООН, то ли сам выступил как такой пророк. Но вот бы спросить: а кто назначил Россию судьей мирового порядка?

Вопрос не такой простой, как может показаться. Конечно, Россия — правопреемница СССР и член Совета безопасности, преобразовавшегося из антигитлеровской коалиции. Но сегодняшняя Россия — это далеко не СССР. Время прошло, и РФ — это совершенно новая страна с изменившимся социумом, у которого совершенно другая социальная психология и совершенно другие цели в мире. Конечно, Россия и сегодня по-прежнему самая большая страна. Если брать по километражу. Однако по людям, по умам Индия, Китай, США, Евросоюз — несомненно больше, чем Россия. По людям и умам Россия — только девятая, и приток мигрантов в нее неуклонно сокращается из-за потери привлекательности, что не может не вызвать некоторые подозрения насчет ее политической программы.

Хотя чего у России точно не отнять, так это наличие атомной бомбы. Вернее, огромного количества атомных бомб. В этом смысле Россия по-прежнему как СССР. Хотя сами по себе атомные бомбы мертвый груз. У атомных бомб нет проекта. Они не строят ни коммунизм, ни капитализм. К тому же в сегодняшней России плохо увязываются идеология особого пути и мессианская страсть судить мировой порядок, желание вмешиваться в дела других стран и курс на самоизоляцию.

Получается, что реальная роль России, независимо от повестки, стоять перпендикуляром к магистральной дороге цивилизации. Вернее, к магистральной дороге западного мира, что на данный момент почти одно и то же. Вряд ли это конструктивная платформа.

Не конструктивная, а какая? На самом деле об этом мы тоже знаем немного.

Если внутренняя политика хоть как-то дебатируется в институтах государства (и хоть и бредова, но публична), то внешняя — в компетенции страшно закрытого ведомства, подчиняющегося лично президенту. Сообщая своим западным коллегам «позицию России», Чуркин, Лавров или послы не обговаривают ее предварительно с российскими политическими партиями и не требуют поддержки этой позиции от российского общества. Общество узнает о ней из телевизора, и не факт, что правду. Впрочем, и задача у дипломатов далекая от классической дипломатии: не встраивание державного патрона в мировой контекст, не налаживание связей и разрядка международной напряженности, а прямо противоположная. Соврать, ошельмовать партнёра в духе холодной войны, накидать понтов. Иначе не объяснить, почему Чуркин и Лавров в упор никогда «не понимают», как выглядит присоединение Крыма в глазах цивилизованного европейца, а посол в Польше Андреев вдруг начинает уличать гостеприимных или не очень хозяев в том, что это де они развязали мировую войну семьдесят с лишним лет назад. Мало того, что последнее — просто ахинея, каксправедливо заметил Игорь Яковенко, но поведение в стилистике «лепить ни с того ни с сего горбатого» вообще не относится к дипломатии. Скорее к гопничеству, к тому же оно бессмысленно и вредно.

Так что же Кремль собирается делать в Сирии, перекинув туда тридцать боевых самолетов и в очередной раз постфактум изобразив дискуссию в Совете Федерации на тему разрешения использовать вооруженные силы за пределами страны?

На этот счёт тоже есть много странных и противоречивых легенд. Борется с запрещенным в России ИГИЛом, спасает ненавистную Европу от беженцев, поддерживает единственно легитимную власть Башара Асада, верного друга и партнера России и, наконец — защищает свои национальные интересы.

С экранов телевизоров не сходит картинка, иллюстрирующая многолетние партнерские отношения с Сирией. На ней почему-то в основном изображены танки или другое убивающее людей оборудование. Танки, ну и что? — скажет вам на это ничему не удивляющийся россиянин. Поставки вооружения — тоже выгодный для страны бизнес. Хотя выгода эта абсурдная. Для того чтобы Сирия закупала вооружения в будущем, Россия должна простить ей предыдущие долги. И так каждый раз.

В 2005 году было списано 80% долга и заключены шесть новых соглашений на перспективу. Но вряд ли эта перспектива хороша для разрушенной в гражданской войне страны и вряд ли та в состоянии будет оплатить «братскую помощь».

Очевидно, «плодотворные российско-сирийские отношения» — это в основном пир военных посредников и специалистов, жирующих за счет российского бюджета.

Много говорится об исключительной легитимности Башара Асада: это он позвал Россию, а Россия и рада стараться. Но переизбранный в 2007 году с поддержкой 97,62 % избирателей Башар Асад потерял контроль над ¾ страны, что ставит под сомнение его электоральную легитимность. Впрочем, всякое бывает. Если подумать, такое возможно и в России. Оттого, наверное, и возникла такая глубокая ментальная связь Асада и Путина. Через родство режимов. Поддерживая Асада, семейный подряд семьи Асада (почти 50 лет бессменно!), Путин, по всей видимости, поддерживает себя, определенный стиль манипулятивной демократии-тирании, отказывая сирийскому народу в праве на раздражение от такой ситуации.

По сути самое честное в позиции Путина — это артикулирование проблемы: что для мирового сообщества важнее, проверенный диктатор, все же осуществлявший светское правление в исламском регионе, или неопределённость перемен, грозящая очередным джихадом?

Ответ не очевиден. Но нет убедительных аргументов, чтобы заставить сирийцев смириться с семейным подрядом опостылевшей компании, простить все ее преступления. Немалая доля справедливости и в том, что западный мир наделал много ошибок на Ближнем Востоке, потратил много денег и не добился желаемых результатов. Однако кому бы про это говорить, России сама — не светоч разума. У нее у самой нерешенный вопрос с Украиной, в развале социальные институты, а пенсии на уровне ста евро. Странно с таким багажом идти всех учить и тем более бомбить.

Если что-то и делать в Сирии (хотя лучше бы России заниматься своими делами), то разумнее это делать все же скоординированно, в рамках западной коалиции. Но тогда нечем будем шантажировать Запад. Да и не продашь свое невмешательство.

Для гопников, как известно, важнее всего шантаж.

Фото: Ameer Al-Halbi / Zuma\TASS

Антропология и интерпретация
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=28801
14 ОКТЯБРЯ 2015 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1444796755.jpg
ТАСС

Говорят, что Путин совершил ошибку, сунувшись в Сирию, и что через это произойдет у него крах режима. Ох, вашими бы устами мед пить. На самом деле Путин или «кто там ему советует» вынесли всю опостылевшую им внутреннюю политику с «отрицательными темпами роста», с вымирающим населением за пределы российского государства, тем и рады. И даже за пределы Украины, куда-то в акваторию Каспийского моря.

Внутренней политики у нас больше нет, осталась одна лишь военная презентация. Генералы стали нашими главными ньюсмейкерами, а время подлета и точность попадания смертоносной болванки, ее тактико-технические данные, убойная сила – главной обсуждаемой темой.

Несомненно, это большая победа Путина и путинизма в нашей стране. Она сдвигает проблему абстрактной нравственности постсоветского человека от «миру мир» и «жалей людей» до «скольких случайных праведников ДОПУСТИМО убить ради достижения военного перевеса НАШИХ». И окончательный ответ далеко не ясен. Ведь не думаем же мы всерьез, что наши сверхточные ракеты действительно сверхточно отделяют компактно засевших в отдельно стоящем домике террористов, скажем, от рядового изготовителя шаурмы или от пробегающего мимо ребенка с игрушкой? Однако лес рубят, щепки летят, это понятно. Война — вообще очень узкий диапазон, где можно свободно полемизировать. И хочется, но как?

Неожиданно удалось. Повод принесло сообщения, что часть ракет, выпущенная по игиловской (запрещенной в РФ) группировке в Сирии, упала в Иран, на голову ситуативного союзника России. Ничего особо сенсационного в этой рутинной новости нет. Ракеты — не скальпель в руках многоопытного хирурга. Только что американцы разбомбили больницу в Афганистане. Признали, извинились, начали переговоры о компенсации. Бывает, но хорошего тоже мало.

Так же и здесь, подумаешь, четыре из двадцати шести российских ракет улетели в Иран! Не по столице же и не по главному имаму! Однако появился повод размежеваться тыловым россиянам. Одни чувствуют абсурд войны, задумались о ее смысле. Другие поддержали генеральную линию, в чем бы она ни состояла. Хотя проверить, что там действительно произошло, мы – и те, и другие – естественно не можем. У российского общества нет домашних средств контроля ракет.

Иными словами, куда упали ракеты – это вопрос чистой веры или чистого доверия, которые распределяются по внутреннему алгоритму. Если есть два сообщения – от министра обороны РФ, что все нормально, и от главы Пентагона, что нормально не все, то ответ на вопрос, кому мы доверяем больше, относится, скорее, к области мировоззрения и исторической памяти. Консерваторы-сталинисты, коих теперь полно, очевидно, исходят из того, что российская ракета никогда не ошибается, как никогда не ошибались следователи НКВД, как никогда не ошибался Вождь народов, как не ошибается нынешний национальный лидер. Напротив¸ либерал-западник исходит из старого, как Библия, антропологического наблюдения о том, что правду в России власти никогда не говорили народу.

Ее не говорили ни когда тонул «Курск», ни когда вежливые люди воевали на Украине, ни когда сбивали «Боинг». Логика оправдания неправды – атрибут социального комфорта, так считает наш либерал. Стоит ли удивляться, что потом он делает вывод, что цивилизация, где столетиями существуют влиятельные СМИ, независимая юстиция и где ценят незамутненный взгляд на вещи, более точна в своих сообщениях, чем министр обороны РФ, которому еще продавать эти ракеты в третий мир? Но не так важен повод, как то, что это ситуативное разногласие обнажает более серьезный раскол, уходящий корнями вглубь веков. Между традицией крепостного крестьянина, оправдывающего барина и барство, и бунтарской традицией сбежавшего раба, «невозвращенца».

Тот же самый по сути раскол проявил себя в кейсе награждения белорусской писательницы Алексиевич Нобелевской премией по литературе.

Ни в коей мере не хочу подменять сейчас Нобелевский комитет, отечественных литературных критиков и вдаваться в художественные достоинства или недостатки творчества белорусской писательницы. С антропологической точки зрения интересней волна отрицания решения норвежского комитета со стороны значительной части «крепостных» российского общества. Хотя, казалось бы, ну, норвежский комитет – разве он не имеет полное право исходить из своих «норвежских» предпочтений, причем здесь, собственно, вы?

Но писали о том, что премия Алексиевич… убила нобелевскую традицию. И что теперь, после Алексиевич, она станет никому не нужна, типа будет валяться на улице – никто не подберет. И что это информационная бомба в сторону России, чтобы посеять идеологический раздор. Как будто раздора у нас не хватает. Как будто в далекой Норвегии есть дело до того, за что Иван бьет Петра на Донбассе.

Эгоизм и эгоцентризм российского «крепостного» проявил себя в полной мере в его святой уверенности, что Запад как социальная организация, в том числе и в лице своих сатрапских комитетов, существует исключительно ради него и вокруг него – хотя бы в виде вредительства.

Как остроумно заметил писатель Прилепин: «Это премия — она от колоссального чувства унижения. Сначала эта Олимпиада, потом Крым, потом фактически вычленили из территории Украины ДНР и ЛНР. Теперь Сирия. Бомбы из Каспийского моря летят, куда хотят. Куда прикажут, вернее. Надо же как-то ответить».
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/2...1444796732.jpg
ТАСС

Навредили и ответили на бомбы, впрочем, слабенько. Всего лишь литературной премией, к тому же почему-то выданной практически соплеменнику Путина и Лукашенко. И забавно, что ситуация до боли схожа с тем, что происходило вокруг премии Борису Пастернаку за «Доктора Живаго». Тогда тоже все бурно не соглашались поначалу, но потом, по прошествии трех десятилетий, вроде смирились. Хотя и не факт, что выдали бы премию Пастернаку сегодня и поняли бы аргументы норвежского комитета.

Представим себе… Ведь что такое «Доктор Живаго» с точки зрения современника Захара Прилепина? Практически дамский роман. Про любовь. Но написанный рыхло, тяжело, без внятного сюжета. Пересказать его невозможно, мучения какого-то доктора. К тому же обремененный длинными философскими рассуждениями, которые сегодня и даром никому не нужны. Однако чтобы понять логику Нобелевского комитета, следует вернуться назад, в советское прошлое, и представить себе, чем вообще была тогда вся так называемая советская литература.

В какой-то степени она тоже была полноводной многоголосой рекой, как и любая другая литература в мире. В ней были свои бестселлеры – с миллионными тиражами. Романы, пьесы, повести, стихи, по-своему даже замечательные… Писались сценарии, снимались фильмы. Но все это объединял один маленький недостаток, одно странное свойство – в них полностью отсутствовало описание человека в точке контакта с политической реальностью. Полностью отсутствовала человеческая оценка происходящего в стране, революции, режима, того, что в результате получилось. Заслуга Пастернака в том, что он, будучи внутри советских правил поведения, этот пробел восполнил, явил доселе неизвестного героя – рефлексирующего интеллигента, и тем самым себя обессмертил.

Время прошло и, как ни странно, но в какой-то степени Алексиевич сделала то же самое, что и Борис Пастернак. Как писатель она задумалась о нравственной оценке постсоветского («русского») мира, о том, куда он идет и куда он придет – что практически никем больше не делается в современной литературе. Там сегодня такое же странное белое пятно, как до «Доктора Живаго». Чего мы хотим как цивилизация, мучаясь и сжигая ресурсы, – неизвестно. Не гарантирую, что это в полной мере получилось у Алексиевич, но символично, что Нобелевский комитет с потрясающей для нашего времени чуткостью сумел отреагировать на ее писательский подвиг. И тем, да, вы правы, еще немножко углубил наш раскол.

Фото:
1. Сирия. 6.10.2015. Российские военнослужащие на аэродроме "Хмеймим". ТАСС
2. Германия, Берлин. 10.10.2015. Пресс-конференция лауреата Нобелевской премии 2015 по литературе белорусской писательницы Светланы Алексиевич в Берлине. Kay Nietfeld / DPA / ТАСС

Чаплин, Бог и самооборона
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30072
19 АВГУСТА 2016,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/3...1471599516.jpg
ТАСС

Кейс с Чаплиным я бы принялся разбирать с конца. Радиостанция «Эхо Москвы», часто приглашавшая его на духоподъемные беседы, обалдела наконец от очередной порции кровожадных высказываний и заявила, что больше не пустит его в эфир. Чаша великотерпения переполнилась. Запрет на микрофон был поддержан либеральной публикой и, наоборот, осужден публикой патриотичной, циничной. Сам Чаплин посчитал скандал своей моральной победой: «Почему-то сказал правду о том, что такое все-таки христианство. Ура!» Но и снизил ставки. Он-де призвал не вообще к уничтожению неугодных, а только в целях самообороны: «А я сказал, что православные могут защищаться от того, кто их хочет убить, россияне имеют моральное право предотвращать теракты, и церковь этого не запрещает». И типа, что тут не так?

Конечно, «не так» тут только то, что это голимая неправда. О самообороне речь ни в коем случае не шла, хотя и в «самообороне» есть непроясненные моменты. Насколько самооборона может упреждать агрессию? Агрессор только подумал, а самооборона его уже – чик – и уничтожила. Правильно ли это? По-христиански ли? Куда тогда прикажете засунуть «не убий»? Не становится ли такая самооборона сама агрессией, и как разбираться со случаями, когда она сильно завышена, когда жертва насилия, например, убивает насильника?

В отношении сексуального насилия, кстати, мнения делятся половина на половину, и, насколько мне известно, российская правовая система, защищая право на жизнь, не одобряет женский самосуд. Однако та же правовая система достаточно безальтернативна, когда речь идет об изложении взглядов. Как раз в этот момент в Московском окружном военном суде судят двадцатилетнюю девушку за то, что она в порядке размышления на своей страничке опубликовала молитву «О Аллах, возвысь знамя джихада». Этой девушке грозит реальный срок, хотят молитва эта точно не ее, а Аллах уж точно никак на эту молитву физически не отреагировал, джихад не поддержал, будучи, насколько мне известно, существом глубоко мифическим… Тем не менее девушку судят и, скорее всего, осудят. В порядке самообороны от терроризма,

Другой случай самообороны произошел намедни в Питере, когда по предписанию кавказских правоохранителей питерские правоохранители устроили в городе небольшую войнушку, убив в некой квартире несколько человек. Может, за дело, может, нет, но, насколько я понял, те в этот момент ни на кого не нападали, а предписание кавказских правоохранителей, часто поставляющих нам в метрополию вымогателей и наемных убийц, не совсем чтобы приговор. Да и время мирное, на убийства в жилых домах вот так мимоходом никак не заточенное.

Но вообще наше общество в целом признает право государства на самооборону от террористов, скучно реагирует на бомбежки в далекой Сирии, по той же самой причине не сильно удивляется разборкам между боевиками и правоохранителями. Другое дело все же, о чем говорит любезный протоиерей Всеволод Чаплин – о превентивном уничтожении социальных групп, мешающих поступательному движению к светлому будущему России. Так поступал, в частности, Иван Грозный, памятник которому собираются установить в Орле. По версии Чаплина, совпав своей волей с волей народа, он уничтожал в основном лазутчиков, причем некоторых варил в кипятке, других жарил на сковороде, а одним нехорошим человеком выстрелил из пушки… Огромное количество было лазутчиков…

Опять же, твердых доказательств преступлений и садизма Грозного нет. Нет записей с видеокамер, одни только слухи. И даже сына он, может быть, и не убил вовсе, предварительно пнув его беременную жену ногою в живот, а сын, может, помер сам, захворав. Репин рисовал не с натуры, и картина — не фото из уголовного дела. Но то, что происходило при большевиках и потом, задокументировано достаточно четко. И что-то, мне кажется, не сильно отличалось от деяний Грозного – ведь один архетип. Иногда мы историю вычисляем по прошлому, а иногда прошлое – по настоящему.

Убивали всех, кому не повезло родиться в правильной семье – представителей так называемых эксплуататорских классов. Царя расстреляли вместе с врачом, прислугой и детьми, трупы облили кислотой, скинули в шахту. В деревне уничтожили кулаков – тех крестьян, которым не повезло стать не лентяями и не спиться. А потом стали косить и «своих» — за взгляды. Все под тем же соусом: а вдруг они лазутчики?

Свой персональный джихад фашист и негодяй Чаплин ведет за то же: что плохого в том, чтобы уничтожить некоторое количество «пятой колонны»? И ссылается, черт, на Бога. Потоп, Содом и Гоморру. «Смотрите, даже Бог, если мы читаем Ветхий Завет, если мы читаем Апокалипсис, то есть Новый Завет, прямо санкционировал и санкционирует в будущем уничтожение большого количества людей для назидания остальных. Не как наказание, не как месть, а для назидания остальных. Для назидания обществ иногда необходимо уничтожить некоторое количество тех, кто достоин уничтожения».

Иными словами, ранний боженька был мастак по части геноцида, а религия за тысячелетие достигла совершенства по части перепутывания местами «можно» и «низзя». То «не убий!», то «убий всех». И демагог Чаплин – один из лучших представителей этой всеобщей Демагогии. Важнее, впрочем, другое. Скоротечная эволюция наших чаплиных от демократических неформалов и фриков ельцинского периода («А ведь так все ясно: не делай другому того, что не желаешь себе…» — это из статьи Чаплина того периода) в фашистов при нынешнем режиме. Что не остановишь одним только неприглашением на «Эхо». С «Эха» пойдут еще куда-нибудь, а скандал запишут себе в актив. «Почему-то сказал правду о том, что такое все-таки христианство. Ура!».

Такие, как Чаплин, ходят они на «Эхо» или не ходят, ведут за собой легион бесов, прикрывающихся самообороной. Мы, мол, обороняемся от лазутчиков.

Возникает неминуемый вопрос к головной организации – РПЦ: «А вы согласны со своим бывшим спикером, а нынешним протоиереем, что нужно убивать по звонку от шефа — Господа Бога? Где у вас этот красный телефон?».

Я уверен, есть и честные священники, и честные добрые православные, но не пора ли им выйти из окопов? Не пора ли верующим тоже как-то определиться в своей морали, а то храмов все больше, а нравственности и терпимости все меньше. Так, может, это всё и не христианство вовсе? Вас, как говорится, кто-то обманул.

Фото: Россия. Москва. 18 октября 2013 год. Председатель отдела Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин во время пресс-конференция на тему: "Традиционные религии против эскалации вражды. Вызовы межнациональному и межрелигиозному миру, совместный ответ на них". Зураб Джавахадзе/ТАСС

Юбилей ГКЧП
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30056
17 АВГУСТА 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/3...1471410637.jpg
Дмитрий Борко

Приближается очередная годовщина августа 1991 года. 25 лет демократической революции — так это всегда интерпретировалось. Или ГКЧП — как кому больше нравится. Сегодня это интерпретируется так и звучит почти как «25 лет Октябрю!». Предъявленный народу 19 августа 1991 года в лице нескольких маразматиков из КПСС с трясущимися руками, он тогда никого не очаровал. Но, действуя медленно, анонимно, тихой сапой, через подставных лиц, постепенно отравил ядом мозги россиян и фактически отвоевал все потерянные 21 август 1991 года позиции. Это можно отпраздновать. Или поскорбеть.

Однако сегодня, думая над тем, какой поворот выбрать для очередного юбилейного анализа столь важной даты, я нахожу его удивительно легко. Ведь последнее время хор хулителей «ельцинского периода» становится все более жалок. Подвергая проклятиям первое (и последнее) демократическое десятилетие России, «десятники» придумали ему оскорбительную кличку — «лихие девяностые», но тот кошмар, который начался благодаря их стараниями в десятых, даже и не снился поколению девяностых.

В девяностых было трудно, бедно… Это правда. В отдельных сферах действительно приподняли голову «братки» в тренировочных костюмах. Увы, так всегда получалось, что «братки» первыми разоблачают фальшь любой тоталитарной системы. Быстрее, чем врачи, ученые, учителя и политологи. Да и мы сами наделали ошибок. Но такого фантастического беспредела, сращивания полиции, чекистов и судебной системы, как в «лихих десятых», мы нафантазировать себе, конечно, не могли. Мы не могли это представить даже в антиутопиях типа «восстал из гроба Берия и стал проводить реформы». Под лозунгом «а теперь мы сделаем все правильно» реставраторы реставрировали чекистско-бюрократическое государство в классическом варианте, как при Андропове, которое занялось привычным делом. В основном набиванием карманов приспешников режима и по-настоящему трагическим разрушением всего свободного, профессионального и делового.

За очень короткий срок, как будто кто-то перезапустил «русский код» (говорят, есть такой, так называемая константа Ивана Грозного), «государственники» вернули российское государство к изначальной русской архаике — с неэффективной, ориентированной на автарха элитой и малопроизводительным затюканным населением: симбиоз паразитов и бездельников. Но и совершили две невозможные, чудовищные вещи: затеяли изнурительную войнушку внутри достаточно ментально однородной постсоветской общности, приведя ее к необратимой социальной деградации, и добровольно самоизолировали себя от передовой цивилизации. Построили немереное количество церквей, бабы надели платки, мужики потянулись в казаки. Россия превратилась в аквариум с замкнутой экосистемой, в котором плавают гады. Потом мы присоединили Крым…

Вроде бы хорошо, какой патриот будут возражать против роста родной страны? Она же маленькая — лишние земли не помешают. В детстве я мечтал, чтобы присоединили Монголию — было бы здорово! Вот и сейчас депутаты и депутатки бросали в воздух чепчики, кажется, был салют. Россия приросла уникальной курортной зоной, где солнце, море, гостиницы, бизнес — живи и радуйся. Приросла выходом к морю — и не надо платить за аренду порта. Порт теперь наш! Однако по факту там в конце концов образовался ощерившийся ракетами полуостров с пьяной солдатней, которые стреляют по машинам. Вокруг которого бегают террористы, мечтающие что-нибудь подорвать. И новый российский тамошний глава обнадеживает народ идеей вешать диверсантов по периметру границы «как ворон». (Добрый мальчик в детстве вешал ворон и кошек.) Чудесное развитие русской Ниццы. Добро пожаловать, сэр и мсье! Расставайтесь с долларами и евро!

Говорят, что произошло это всё благодаря одному человеку, на котором лежит груз ответственности за столь страшно-ошибочный выбор пути. Постоянный припев «Ельцин плох, Ельцин, Ельцин плох» сыграл с ним дурную шутку. Что-то у него переклинило в мозгах года через четыре абсолютной власти. Но достаточно ему состариться, заболеть и уйти с работы или у него вдруг пробудится совесть, он признает, что не справился, что ума не хватило, — так страна воспрянет, взбодрится новым ХХ съездом, осудит культ личности и можно будет снова начинать с чистого листа, как это не раз уже было.

Очередной Хрущев поедет в Америку смотреть на жирную американскую кукурузу, чтобы точно такую же сажать у себя дома. Заиграет импортный джаз, в магазины срочно выкинут бельгийское пиво по цене жигулевского. Международная молодежь соберется на форум мира — были раньше такие формы общения и даже лучше, чем «Селигер». Русский украинцу пожмет руку, и вместе они попросятся в Евросоюз. Ну, по крайней мере, чтоб не было визовых заморочек. Но вам-то, добровольным помощникам, идеологам консерватизма и патриотизма, столыпинским клубам, глазьевским последышам, клонам единороссов, не станет тогда стыдно за плоды дел своих?

Чем вы так уж сильно отличаетесь от вертухаев сталинских лагерей? Тех хоть принуждали под угрозой расстрела, у них был Устав и портрет Дзержинского на стене, и клялись они верности Партии, а вас… «Не знали»? «Не видели всей полноты картины»?

Что вас заставило шестнадцать лет врать без продыха? «Ошельмованы отделом пропаганды?»

А никто никого ведь особо и не заставлял. Ищущий ошельмованности да ошельмованность найдет. И как выйти с таким интеллектуальным контингентом на фазу демократического развития, чтоб не мешал очередной шизофренический сиделец в Кремле? — вот какая извечная задача стоит перед российским обществом.

На выборах шестнадцатого года она явно не решится. Ходить на эти выборы, имея в виду такую задачу, артель «Напрасный труд». Решится ли когда вообще — вот вопрос, который логично задать себе на 25-летие ГКЧП.

Фото Дмитрия Борко

О некоторых новостях, которые нас слегка напрягли
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30106
29 АВГУСТА 2016,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/3...1472492629.jpg
ТАСС

Я хотел бы коротко пройтись по последним новостям, так или иначе пробившим бреши в нашем буддийском спокойствии, учитывая, что происходит это всё на фоне формирования будущей и еще более опасной Думы. Формирование это сейчас находится на стадии обязательных дебатов, но, по-видимому, никак не влияющих на конечный результат. А основная интрига, как можно понять, – участие в них некоторого незначительного числа кандидатов, условно представляющих либеральный лагерь. Их допустили, чтобы легитимировать ужасный в нравственном плане конечный результат.

Как и предполагалось нами заранее, оппозиционеры поддались общей волне и тоже начали обещать избирателям бог знает что. И что они экономику исправят («Яблоко»), и что «главного кукловода» уберут (изобретение профессора Зубова), уменьшат налоги и посадят всех коррупционеров и т.д. На фоне этих обещаний оппозиции обещания попутчиков Кремля кажутся прямо-таки сурово реалистичными. Они всего лишь уменьшат тарифы ЖКХ, отменят скрытый налог на капремонт, раздадут пенсионерам денег, чтобы те пошли в магазины и оживили производства импортозамещенных продуктов и т.д. При этом по поводу экономики вообще бытуют всего лишь две гениальные предвыборные идеи – затянуть пояса потуже, потому что ничего хорошего не предвидится, и всем поприжаться. И напечатать как можно больше денег – по той же самой причине.

Отдельно умилителен в рекламе паракоммунист Семигин – он одиноко стоит в поле, как будто только что написал «Малую землю», и выражает непоколебимую уверенность в победе народных масс (отсутствующих в кадре) над некой властью, хотя трудно найти более аффилированного с властью человека. А рядом совершенно не случайно колосятся георгиевские ленточки.

По этому поводу можно сказать только одно: очевидно, что ничего не сделают ни те, ни другие. Власть кремлевского типа сменить на выборах невозможно — это аксиома. Следовательно невозможно и выйти из существующей экономической и политической парадигмы. Тарифы ЖКХ будут повышаться (просто потому что работающие в этой сфере не захотят оказаться крайними в обстоятельствах падения курса рубля), а капремонт не отменят, потому что это очередной налог, а налоги в условиях затяжной депрессии будут только расти. Не отдадут Крым – не отменят санкции. Не отменят санкции – прилипнем, как тут поэтично кто-то выразился, ко дну. И вряд ли главный кукловод и кавказский горец, встречаясь по ночам в Кремле (немножко готики?), придумают что-то хорошее.

Финишируя в этой теме, еще только замечу: политолог А. Морозов безусловно прав, когда полагает, что должна существовать политика и вне избирательных технологий. Надо смотреть дальше и думать о других способах воздействия на сошедшую с ума Систему и в свободное от выборов время. Если что-то и могла в этих обстоятельствах пообещать оппозиция, так это сообщить своим избирателям, что в случае попадания в Думу она откроет форточку, чтобы мы могли профессионально наблюдать за процессами гниения в этом дурдоме, быть готовыми к неприятным переменам и собирать материал для будущего «XX съезда». Которого, я думаю, мы дождемся еще при жизни нашего поколения. Лично я сильно огорчен, что не делал этого раньше, в начальный период постсоветской трансформации, ведь многое, из-за чего мы пришли к теперешнему положению вещей, было заложено уже тогда, но тогда надо было действовать быстро, и я действовал. Сегодня действовать почти невозможно, значит надо исследовать и готовиться к суду истории.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/3...1472492640.jpg
ТАСС

В связи с «судом истории» уместно вспомнить про кейс г-жи Васильевой, которую назначили на должность министра образования. Либеральный лагерь нашей интеллигенции очень этому расстроился и встал в стойку. В утешение можно сказать, что при том финансировании, которое ждет российское образование, г-жа Васильева не сильно сможет сделать все еще хуже. Но мимо одного факта в этом небольшом обзоре пройти все же никак не могу. Вполне достойный сайт православного либерализма Правмир решил Васильеву немножко обелит, как социально близкую. Васильева ведь религиовед и, видимо, не будет сильно возражать против расширения религиозного присутствия в школе. И, подобрав цитаты, опубликовал объективистскую статью «Что на самом деле говорила Ольга Васильева о Сталине и репрессиях», в которой Васильева предстает перед нами просто очень требовательным к себе гуманитарным специалистом.

Она же не отрицает сталинские репрессии вообще (время отрицать сталинские репрессии подчистую еще не пришло) и не одобряет их, но просто просит молодое поколение все точно сосчитать. Не миллиарды репрессий, — говорит она, — и не сотни миллионов репрессии – у нас и народа столько никогда не жило, – а с гулькин нос репрессий, как повествует, в частности, некий мне не известный историк Земсков. И вообще древние римляне, вон, больше людей покрошили.

Хорошо высказался правозащитник и диссидент Виктор Давыдов. «Чтобы этот поганый моральный релятивизм прекратить, — пишет он, — добавлю насчет Гулага — там, где в теме. "Историк" Земсков, на которого ссылается Васильева, — известный фальсификатор. 20 лет он имеет доступ к архивам от ФСБ и пытается черного кобеля отбелить (без успеха). "Метод Земскова" до идиотизма прост: принимать статистику НКВД по номиналу. И тогда число погибших значительно уменьшается. Например, число умерших уменьшается на число комиссованных по здоровью (т.е. отправленных умирать за вахту)».

Но вся проблема опять же этим не исчерпывается. Васильева виновна не столько в сознательном циничном искажении исторической картины, сколько в ее полной подмене. Она нам предлагает относиться к явлению сталинизма как к эпизоду истории, в то время как сталинизм — это не эпизод истории, отнюдь, а до конца не раскрытое, не расследованное и не осужденное государственное преступление, не имеющее сроков давности, доказательства которого много лет прятались и фальсифицировались, которые продолжают прятать и фальсифицировать до сих пор, особенно в свете растущего патриотизма. И обращаться тут за справкой к историку Земскову или к кому другому, по меньшей мере, странно – все равно как к дяде Феде на скамейке. Ответы может дать только международная следственная комиссия профессиональных следователей в рамках международного уголовного процесса.

Ну, вот, скажем, для иллюстрации… Представим себе, что историки будущего берутся изучать взрывы московских домов или отравление Литвиненко полонием в Лондоне. Лезут они в архивы и обнаруживают, что… в материалах Администрации президента по этому поводу нет ничего, то есть вообще ничего, ни единого протокола, никто санкций на акцию не давал и никто ничего не подписывал, и полоний со склада не получал. Новый «Земсков» тут же делает вывод: у нас нет ничего, значит, наверное, это все устроили американцы. И что ж вы ему поверите? Ну, поздравляю!
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/3...1472492662.jpg
ТАСС

Много в последнее время дебатируют о необходимости отмены санкций против России. Как же их отменить-то? Хотя на самом деле отменить их очень просто – буквально на второй день, даже быстрее чем возобновить чартер в Турцию. Надо только решительно закрыть украинский вопрос. То есть прекратить туда лезть со своим неоколониализмом, а позволить Украине самостоятельно решать свои суверенные вопросы – что идти ей в Европу и НАТО, что носить серьги в носу. И сразу эшелоны с сыром и хамоном пойдут на Восток. И санкции будут тут же сняты! Тут же рубль прибавит в цене¸ а пенсионеры увеличат свою продуктовую корзину.

Но такой простой способ, очевидно, не годится для нашей элиты, и признать, что все так просто, она не может. И вот выкатывается совершенно сумасшедшая версия, что санкции не будут сняты никогда, «до тех пор пока будет Россия, потому что мы как кулак у них в горле со своим взглядом на жизнь, со своей независимостью». И это слова не дурачка из Фейсбука, а вице-премьера Рогозина.

Я знавал Рогозина в былые времена. Он, конечно, карьерист, подхалим и себе на уме, но дурачком никогда не был. Однако теперь он передергивает, как дышит, защищая свою корпорацию растратчиков. И изображает этакого недалекого патриотически недотепу, сваливая завал в работе на абстрактное и неопределенное вставание с колен.

Что сказать? Непонятно, что ж это за образ жизни такой, что он кулаком у всех в горле? Коммунизм мы больше не строим, а наше православие, если оно не переходит границы, тоже особенно никого не волнует. Хотя если это образ жизни самого Рогозина и товарищей, то охотно верю. Он кулаком в горле не только у Запада, но в еще большей степени и у нас у всех, потому что они основные растратчики национального достояния и источник наших неприятностей. Это они воевали в Крыму и радовались, после чего все в стране пошло в разнос, как мы и предупреждали. И если какой-то кулак теперь действительно прилетит к ним в горло, то, честно говоря, не хочется терпеть лишения, чтобы этот кулак оттуда вытащить.

Хотя, с другой стороны, вышеобозначенной проблеме двести лет как минимум, что, однако, совсем не успокаивает. И по-прежнему актуальны слова Т.Н. Грановского от 1855 года, тоже по поводу Крымской войны: «Грустно взглянуть на настоящее положение России. Эта великая страна, еще недавно стоявшая на верху славы и могущества, в два года приведена в самое печальное состояние. Она окружена врагами, во главе ее стоит тупое, самовластное и невежественное правительство; народ приуныл, веры и патриотического энтузиазма в нем нет, да и может ли он быть, когда приходится даже бояться успехов русского оружия из опасения, чтоб это не придало правительству еще более силы и самоуверенности».

Фото: 1. Россия. Москва. 12 августа 2016. Председатель Партии роста Борис Титов, представитель КПРФ Юрий Афонин, председатель Центризбиркома РФ Элла Памфилова, лидер партии "Коммунисты России" Максим Сурайкин, представитель партии "Патриоты России" Геннадий Семигин, председатель партии "Яблоко" Эмилия Слабунова, секретарь Генерального совета "Единой России" Сергей Неверов, лидер ЛДПР Владимир Жириновский, лидер партии "Родина" Алексей Журавлев, представитель партии "Гражданская платформа" Сергей Милицкий (слева направо на первом плане), представитель партии "Зеленые" Алексей Панфилов, первый заместитель председателя партии "Справедливая Россия" Александр Бурков (слева направо на втором плане), председатель центрального совета Российской партии пенсионеров за справедливость Владимир Бураков (в центре на втором плане) и представитель Партии народной свободы (ПАРНАС) Марина Яблонская (в центре на втором плане) во время подхода к прессе по окончании жеребьевки в Центральной избирательной комиссии РФ для определения мест в избирательном бюллетене партий на предстоящих выборах в Государственную думу РФ. Артем Коротаев/ТАСС
2. Россия. Москва. 24 августа 2016. Министр образования и науки РФ Ольга Васильева после окончания онлайн-конференции "Час с министром" в Общественной палате РФ. Артем Геодакян/ТАСС
3. Россия. Московская область. 25 августа 2015. Вице-президент Ирана Сорену Саттари (второй справа на первом плане) и вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин (справа на первом плане) на Международном авиационно-космическом салоне МАКС. Сергей Бобылев/ТАСС

Правосудие по Брадису
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30156
12 СЕНТЯБРЯ 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/3...1473667380.jpg
ТАСС

У меня всегда было внутреннее несогласие с фразой Мандельштама «Мы живем под собою не чуя страны…» Почему ж, не чуя, думал я. Очень даже чуя. И чуя так, что находишься в перманентном изумлении от того, что здесь творится. Но многие, однако, стараются перебороть это инвалидными подпорками логики. Как если бы в королевстве кривых зеркал верноподданные выпускали для себя что-нибудь вроде «таблиц Брадиса» — коэффициентов, позволяющих узреть реальную реальность внутри основательной искривленности.

Например, вам говорят: «Поддержка Обожаемого – 86%». Смотришь в таблицу: «Нет, всего лишь 43», поскольку там коэффициент 1/2. Вам говорят: «Крым всегда был наш». А вы открываете своего «Брадиса»: «Нет, никогда не был наш, а если когда и был, то опять же не «наш», а царя-самодержца, которого «наши», между прочим, жутким образом убили». Так это работает. Иными словами, нам «Брадис» строить и жить помогает.

Но иногда отдельные несознательным гражданам вдруг надоедает метод кривого расчета, и они начинают двигаться к цели своих рассуждений прямо, несмотря на всю окружающую их кривизну. И тогда – вот что самое интересное! – остальные тут же хватают их за фалды.

Так было в частности, когда судили «Пусси Райт». Когда адвокаты имели неосторожность указать на репрессивный характер следствия и процесса вообще, благоразумные граждане (ключевое слово «благоразумные») их укоряли: пользы девушкам такая «правда» не принесет, надо четко в рамках закона скрупулезно разобраться, кто чего и где танцевал — и тогда будет реальная польза. И действительно – Самуцевич отпустили, разобрались, значит. А двух других девушек посадили. Законопослушность и сотрудничество со следствием как бы восторжествовали.

Особенно в этом смысле педалируют либеральные идиотики, переехавшие из России на Запад. Неофиты, они там сразу же впитали чисто западную идею приоритета права над всем на свете, как в сериале Law & Order. И с этой меркой принялись попрекать россиян с Родины за нигилизм.

Вот, скажем, Александр Рыклин пишет текст (речь идет о кейсе Соколовского), в котором стремительно, презирая всякую искривленность, движется к бесспорному, на мой взгляд, выводу:«…сегодня мракобесные дегенераты и есть российское государство». И тут же получает, по крайней мере, на моей странице в Фейсбуке, жесткую критику за неточность. «Вот почему, — говорят они, — этот Рыклин утверждает, что Соколовского арестовали за ловлю покемонов в храме? Их же, сам уверяет, не существует! На самом деле, Соколовского арестовали не за ловлю несуществующих покемонов в храме, а за ролик на ЮТ про то, как он ловил несуществующих покемонов в храме. А это большая разница. Если бы он просто ловил покемонов в храме, да ничего б ему за это не было!»

Действительно, ему бы ничего не было, если бы какой-то доброхот-журналист не посмотрел ЮТ и не написал донос в прокуратуру, а прокуратура не глянула и не сказала: «Ба, да это же чистая 282-я». Причем, этой версия событий вроде бы не противоречит и официальное заявление Церкви и следствия (на сайте Церкви они спрессовались): «В разъяснении пресс-службы СУ СК по Екатеринбургской области было заявлено, что причиной ареста явились «несколько экстремистских роликов, изготовленных в разные периоды», а не конкретный случай в храме».

То есть храм не причем. Непосредственный повод не причем. Причем лишь публикации на ЮТ «разных периодов», в которых молодой дуралей делится со своей аудиторией атеистическими взглядами. Дальше дело пошло еще веселее: недолго думая, прокуратура выдает ордер на обыск – вдруг чего-нибудь у него найдется. Ордера же у нас выписываются на авось, как в поход за грибами. Идут и – о чудо! – находят. Два штатива и профессиональный микрофон. А в ящике стола — шпионскую авторучку, которую – скажу вам по секрету – продают в Duty Free туристам по 70 евро за штучку в качестве сувенира. Но у нас оборот таких сувениров страшно пугает власти – вдруг граждане подглядят посредством нее какой-нибудь компромат на «мракобесных дегенератов». И к 282-й прибавляется еще 138.1. Молодой человек прочно застревает в жерновах системы – за публикации на ЮТ разных периодов.

«Мракобесные дегенераты» крутят эти жернова. Но одновременно сколько появляется поводов для полупрофессиональных теоретических разговоров про право вообще. И про покемонов, с точки зрения Кодекса, и про свободу слова в РФ, и про права атеистов, и про право публикаций на вольные темы, и про оборот миникамер для фотосьемки, и про профессиональные штативы, и про 282-ю, и даже про Холокост в Германии. Потому что, как тут мне заметил русский германец еврейского происхождения, там есть аналог нашей 282-й статьи – 130 параграф Уголовного Кодекса ФРГ (о наказании за отрицание Холокоста), а это, мол, одно и то же и правильно. И поскольку в Германии есть параграф про наказание за отрицание Холокоста, надо посадить Соколовского в России за отрицание покемонов, такая логика.

Господа, да ведь об этом и речь! Что право в России работает совсем не так, как на Западе. На Западе есть нормы – плохие ли, хорошие (130 параграф, очевидно, плохой, как и запрет носить буркини на пляжах во Франции тоже), и граждане стараются им соответствовать или протестовать. Их защищают адвокаты! Все это как-то перетекает из одного в другое и эволюционирует. А Россия не эволюционирует. В России «мракобесные дегенераты» решают отомстить, и адвокаты чаще всего помалкивают в тряпочку или их затыкают, как Генри Резника.

Сначала «мракобесные дегенераты» находят неприятных им людей. «Пусси Райт» – потому что они стали знаменем антиклерикального сопротивления московской фронды. Лузгина – потому что он слишком демонстративно выступил против патриотической концепции истории России, когда у нас тут такой хороший закон появился – закон Яровой. Или архиепископа Журавлева из Петербурга – за какие-то высказывания на семинаре и за то, что он имеет какое-то отношение к Украине. Того же Соколовского – потому что много о себе воображает. И думает, чего бы к ним прицепить.

282-ая статья – идеальная статья, потому что последствия по закону наступают без причин. Ведь весь фокус заключается в том, что вы можете вызвать чью-либо социальную ненависть, ничего особенно не делая. Просто потому, что вы им не понравились, что-то не так сказали, поставили лайк, сделали перепост. Хотя, заметьте, ненавидеть у нас никто не запрещает. Если ярость благородная имеет право вскипать, как волна, то запрещено лишь это «вскипание» несанкционированно вызывать. Вскипание олигархов, вскипание полиции, вскипание клерикалов, да и тех «мракобесных дегенератов», кто бы они ни были. Государство имеет полное право вас ненавидеть, а вы не имеете права отклоняться от его мракобесных инструкций. И мало того, что оно вас возненавидит, оно вас еще за это же и посадит, такая логика нового русского права, по недоразумению считающегося имеющим отношение к республиканскому строю и Конституции.

Настоящего права в западном понимании тут нет ни на грош. Вот в чем корень зла. Но обсуждать неправовой характер российских законов можно только с «таблицами Брадиса» или… в «Спортлото», как пел Высоцкий сорок лет назад.

Фото: Александр Рюмин / ТАСС

Пейзаж после…Разбор полетов на тонущем корабле
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30184
19 СЕНТЯБРЯ 2016,
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/3...1474239080.jpg
Эту статью я начинаю писать до битвы, а закончу после. Когда поля сражений окажутся, как им и полагается, покрытыми «ранеными» и «убитыми» кандидатами. Когда героически проявятся свои капитаны Тушины — наблюдатели за честным подсчетом голосов — и останутся ни с чем в результате. И когда либерал-западник Болконский схлопочет очередное ядро в живот.

Все это, несомненно, произойдет. Как и то, что сторонники неудавшегося бойкота выборов-2016 будут показывать пальцем на сторонников неудавшегося голосования, то есть на тех, кто говорил: «Эх, ребята, проверим в последний раз, как это работает…» А сторонники неудавшегося голосования будут утверждать, что бойкота не объявлял ни один из демократических начальников. Их сводит вместе то, что всеобщая неудача изначально была запрограммирована в этих выборах-отчаяние 2016-го года. Отчасти из-за того, что выборы мыслились правящей корпорацией как операция прикрытия, по словам историка и публициста Ирины Павловой. Отчасти из-за того, что никакой демократической оппозиции по сути и не было. Был мираж, поскольку за невостребованностью совершенно отсутствовала демократическая повестка. Если, конечно, не считать за таковую нелюбовь к Путину и жгучее желание оказаться на его месте.

Кстати, про бойкот

Политолог А. Морозов назвал дискуссию о том, голосовать или нет, «мощным протуберанцем, который выбрасывает наше гаснущее солнце». И он прав, в смысле «гаснущего солнца». Действительно, то была единственная разумная и конструктивная предвыборная тема вне предложенных властью. И очевидно, последняя — перед очередным засыпанием до президентских выборов. Возможно, даже вообще последняя — перед окончательным засыпанием России, похожим на смерть.

Если же идти строго по линии прошедших официальных дебатов, то рассуждалось в основном о том, как обеспечить экономический рост, не либерализовав в достаточной степени политическую систему, да и вообще никак ее коренным образом не изменив. Только особо «отчаянные» и очень тихо, и не на дебатах, а в недрах своих программ и ранних политических деклараций отдельных членов («Яблоко» и ПАРНАС), которые мало кто читал и помнил, критиковали катастрофические решения последних лет, предлагали свою посредническую помощь в урегулировании «крымского вопроса». Но, строго говоря, вопросы аннексии Крыма, приведшей Россию к международной изоляции, вопросы российской поддержки агентов «русского мира» на Украине, причины изматывающего антагонизма между двумя главными славянскими локомотивами бывшего СССР никем и никак пред телевизионной аудиторией не артикулировались. Видимо, организаторы и участники дебатов посчитали эти вопросы неприемлемыми для вынесения на широкую аудиторию, добровольно отказавшись, таким образом, от раз в пять лет предоставляемой властью свободной политической трибуны. Ради сомнительной электоральной перспективы.

Иными словами, поиски путей воздействия на основательно закапсулировавшийся режим явились самым значительным феноменом общественного дискурса-2016 и проявлением политической дееспособности гражданского общества.

И было предложено… вообще не ходить на выборы, тем самым оказывая моральное воздействие на правящую корпорацию. По мнению бойкотистов, авторитарная власть, почувствовав себя висящей в воздухе, начнет рассыпаться, как это произошло в конце восьмидесятых. В частности, историк и философ Вадим Межуев (не путать с политологом-соглашателем Борисом Межевым) даже предложил «оставить Россию наедине с "Единой Россией", чтобы та в полной мере пожала свои плоды». Однако против бойкотистов широким фронтом выступили гораздо более либеральные акторы, чем сочувствующий марксизму Вадим Межуев.

Либеральные противники бойкота-2016

О, это очень влиятельная группа. Начиная с политического тяжеловеса Георгия Сатарова и кончая либеральными публицистами, вроде Кирилла Мартынова и Ивана Давыдова, которым мы, читатели, безусловно, верим и доверяем их внимательному и незаинтересованному взгляду на вещи.

Против бойкота в полном составе выступили две (а других и нет) условно оппозиционные партии – «Яблоко» и ПАРНАС, поскольку сами они участвуют в выборах и по-другому вести пропаганду попросту не могут.

Политический философ Глеб Павловский высказал такую парадоксальную мысль, что в момент неминуемого кризиса, на финальном отрезке времен, будущая Дума может сделаться даже лидером процесса, если в ней обнаружится парочка вменяемых депутатов. И поэтому, мол, вредно уклоняться от ее формирования. С ним солидаризовался технократ из Санкт-Петербурга Дмитрий Милин: «Ваше голосование не за парламентские партии сможет повлиять на то, что в коррупционно-казнокрадском монолите путинской власти появятся трещины, которые позволят потом демонтировать «режим» бескровно»...

Член бюро федерального политсовета движения «Солидарность» Сергей Давидис написал специальную статью, в которой утверждает, что «нет ни одного разумного основания не ходить на выборы». Притом, что два вышеупомянутых и очень неглупых публициста мыслят в абсолютно том же ключе.

По мнению Ивана Давыдова, режим совершенно не озабочен легитимацией себя через выборы (излюбленный тезис бойкотистов). Ему от вашего участия или неучастия ни жарко, ни холодно. Поэтому надо пойти, чтобы сделать то минимальное, что еще можно сделать. Авангардный философ Кирилл Мартынов циничен. Если не придём, — считает он, — то могут больше и не пригласить. «Бойкотировать выборы можно, если вы считаете, что плебисцит у вас в жизни случается не в последний раз. Что в любом случае состоятся следующие выборы. И что у вас, таким образом, будет второй шанс….», — пишет он в глубоко продуманной авторской колонке в «Новой газете». Либерал Нечаев (он выдвигается) не мудрствуя лукаво призывает прийти, утверждая, что низкая явка – источник потенциальной фальсификации: «Именно в низкой явке потенциальный резерв для фальсификаций и использования грязных выборных технологий. Присутствие в Госдуме даже небольшого количества независимых от власти, профессиональных, ответственных депутатов сделает ее другой. Дума перестанет быть «не местом для дискуссий» и тупой машинкой для голосования за спущенные сверху законы». Ведущий программ «Радио Свобода» Михаил Соколов сообщил, что в аналогичной ситуации академик Андрей Сахаров призывал голосовать в 1989 году.

Накануне выборов у меня состоялся знаменательный и короткий диалог с системным, но все еще прогрессивным и либеральным кандидатом Сергеем Станкевичем.

Сергей Станкевич: «В воскресенье 18 сентября мы выбираем не просто Госдуму. Мы определяем русло, по которому жизнь нашей страны потечёт в ближайшие 10 лет».

Я: «Потечет в болото…»

Сергей Станкевич: «Возможно, но...»

Василий Жарков (заведующий кафедрой политологии МВШСЭН (Шанинки), преподает студентам политическую философию): «Просто пойду и все. Хотя бы для того, чтобы в очередной раз оказаться в школе, где учился до 9 класса».

Шедевральная агитация за участие в голосовании от блогера Александра Шмелева: «Если начальник концлагеря объявил "субботник" по уборке собственной дачи, а ты, бесправный зэк, воспользовался этим моментом, чтобы, пробравшись к нему на кухню, плюнуть в кастрюлю с супом, разве это значит, что ты "ссучился"?! (Если говорить в столь близких каждому честному русскому человеку лагерных терминах.)»

Несомненно, это обвал бойкота. Обструкция одной позиции и торжество второй. Начальник концлагеря объявил «субботник» по уборке концлагеря, а ты, бесправный зэк, воспользовался этим и прибрался в бараке. Теперь туда входить легко и приятно.

Да-а, власти в РФ совершенно нечего опасаться.

Куда течет жизнь нашей страны и некоторые итоги

Выборной демократии у нас в стране без малого тридцать лет. А что такое тридцать лет? Когда в конце семидесятых я оканчивал институт и носил в портфеле ксерокопию «Архипелага Гулаг», то, что происходило тридцать лет до этого — арест Берии, танки в Москве, — казалось мне глубокой и невероятной древностью. Так и сегодняшним тридцати-сорокалетним события 1989 года, когда в стране произошли первые более-менее свободные выборы, на которых были выдвинуты несколько кандидатов от демократической оппозиции и которые действительно способствовали трещине в системе и бескровному демонтажу коммунизма, танки в Москве в 1991 году тоже кажутся сказаниями старины былинной. Тем не менее это было, а для нас – так, кажется, совсем недавно…

Но с тех пор выборная демократия на наших глазах претерпела существенные изменения. Демократическая власть «сразу же после 1991 года» приняла решение двигаться в русле президентской монархии – с либеральным царем. Битва ветвей власти в 1993 году закончилась практически полной отменой низового самоуправления — Советов, а к выборам 1996 года страна подошла с полной неспособностью легально осуществить демократическую преемственность. Теперь о том периоде ходят разные порочащие истории, и доказать, конечно, уже ничего нельзя – каким образом стареющий, теряющий адекватность «царь Борис» с нулевым начальным рейтингом одержал победу. Но к 1999 году правящей корпорации стало ясно, что больше пускать эту процедуру на самотек нельзя. И вот в августе 1999 года произошло политическое чудо. Отряды Шамиля Басаева вторглись на территорию Дагестана, чтобы совместно с МВД России якобы подавить сопротивление невесть откуда там взявшихся боевиков-ваххабитов, а буквально на следующий день уже рассматривался вариант нанесения ударов по территории Чечни правительством Владимира Путина. В неразберихе начиналась Вторая чеченская война…

Это было время самого лютого страха.

Москвичи засыпали и не знали, проснуться ли они в своей постели, запасся ли твой сосед картошкой на зиму или запасся он гексогеном, которым в пять часов утра разнесет ваш дом. И несколько домов действительно взорвалось. И взоры надежды тогда обратились к молодому офицеру бывшего ГБ Владимиру Путину, который легко и вроде бы честно избрался на должность президента России в марте 2000 года, воистину став президентом страха.

Безусловно, в 2000 году народ России добровольно отдал за него свои голоса, но это была странная добровольность. Мало кто не прикидывал в уме или в глубине сознания, где находится интуиция, а что будет, если не отдать? Какой ГКЧП тогда выползет из норы?

Во-первых, потому что после 1996 года — все знали это — посчитать могли как угодно. А во-вторых, сколько еще домов после этого взорвется?

Так-то внешне все было классно: развевалось трехцветное знамя, Зорькин выносил Конституцию для принесения президентской присяги и премьер Путин, как младший, ехал поздравлять представительную фракцию «СПС» в ресторан «Три пескаря», но та дилемма, о которой в 2016 году напишет Кирилл Мартынов, была актуальна уже в 2000-м: не проголосуешь, а в следующий раз и не позовут… Не выразишь одобрения – и вся эта потемкинская деревня демократии сгорит.

С этим ощущением мы прожили 16 лет. Но потемкинская деревня все равно сгорела в конце 2011 – начале 2012 годов вместе с движением белой ленты. Тайное стало явным. Ни Сахарова, ни Немцова больше нет. И на что собираются надеяться «играющие по правилам», я, честно говоря, не очень представляю. Можно ли продолжать обманываться, когда обман стал очевидным? Не будет ли это тогда соучастием в преступлении?

Фото: Антон Новодережкин/ТАСС

От Боинга до Голодец
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30241
2 ОКТЯБРЯ 2016 г.
http://3.3.ej.ru/img/content/Notes/3...1475425011.jpg
Сообщение о новации Ольги Голодец — она хочет лишить государственной медицинской помощи примерно 40 млн россиян — пришла одновременно с очередным докладом о гибели рейса МН-17, отчего закралось подозрение, что пожар тушат направленным взрывом. И действительно приблизительно четверть моих подписчиков отвлеклась от доклада и переключилась на Голодец, тем более что им еще два года назад сразу после гибели малазийского Боинга и так было ясно, кто, как и почему его сбил в небе над Донбассом. У других же оба события, а так же нападение потных вонючих вояк на фотовыставку Стерджеса, спрессовалось в одно: орки – что от них ждать хорошего? Что, впрочем, тоже снизило остроту восприятия. Ибо такие нынче времена, такие нравы, такая власть…

Тем не менее и Голодец заслуживает отдельного внимания.

Дело в том, что мы же не вечно будем жить при орках. Когда-нибудь маятник качнется в другую сторону, либералы снова получат ключевые позиции в министерствах, а в анкетах начнут спрашивать: «Что вы делали до 17 года?» Имеется в виду, конечно, до 2017 года. Точнее, в период от 2000-го до 2017 года. И многим из обслуги режима будет настоятельно рекомендовано сменить интеллектуальную профессию враля-пропагандиста и заняться простым физическим трудом на свежем воздухе. Я сам подпишу два десятка рекомендаций. Но проблема «общественного идеала» при этом никуда не денется.

А тут есть некая трудность.

В общественном сознании сегодня сложился стереотип, согласно которому либерал – это такой холодный расчётливый мэн, которому лишь бы свести дебет с кредитом, даже если в результате этого где-то умрет от голода женщина с ребенком.

Либерал якобы не обращает внимания на отдельных людей. Его заботят только массы, причем исключительно в исторической перспективе, а не сиюминутно. Таким якобы был Гайдар. Таков «приватизатор» Чубайс. Таков «бухгалтер» Кудрин. И «такова социальный работник» Голодец. Некогда бывший весьма популярным экономическим экспертом и советником, а теперь комический глашатай либералоненавистничества Михаил Делягин в связи с этим даже пишет статью под названием «Чубайс страшнее войны?», в которой утверждается, что россияне считают либеральные реформы большим злом, чем нашествие Гитлера, не говоря уже про сталинский Гулаг. Хотя и непонятно, где Делягин и вышеупомянутые россияне обнаруживают либералов. Потому что согласно итогам прошедших выборов, так утверждал в частности и философ Борис Межуев, либерализм ко всеобщему удовольствию теперь вообще не представлен на общественной сцене.

Победили же люди исключительно хорошие. Патриоты, государственники, путенолюбы, потные военные, сирийские бомбометатели, друзья Донбасса, крымнашисты, западоотрицатели, сторонники особого пути — в общем, орки. И странно, что вот из этих хороших людей почему-то опять выделяются ненавистные либералы. Кудрин, который противится повышению зарплат бюджетникам, и Голодец, которая хочет лишить медицинской помощи 40 млн россиян.

Я и на самом деле думаю, что Голодец спустили с цепи исключительно, чтобы отвлечь внимание от Боинга. И хоть законопроект у нее уже готов, как она утверждает, его окончательное принятие все-таки грозит натолкнуться на некоторые технические трудности. Причем самая маленькая из них – Конституция, в которой декларируется, что «каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь» без всяких предварительных условий. Однако это-то как раз снимается достаточно легко: имеете право, но, мол, исключительно в рамках наших материальных возможностей, то есть из средств страховых взносов, которых вы не платите. (Надо сказать, что Конституция наша весьма гибкий в этом смысле документ, он властям позволяет все, а гражданам не гарантирует почти ничего.)

Большее препятствие – клятва Гиппократа или клятва российского врача, в которой ничего не сказано про привходящие условия оказания медицинской помощи и все тот же общественный идеал. Клятва не имеет сроков действия – на то ведь и клятва. (Хотя в России к клятвам относятся просто: считают, что они не для клянущегося, а для дяди, и легко заменяются новыми клятвами.) С идеалом же сложнее. Понятно, что отменить патернализм в патерналистском государстве – прямой путь быстро его угробить.

Меня, однако, беспокоят либералы. Не те, которых показательно мажут дегтем на улицах, а те, кто сегодня сидит по домам. Не вечно же им там сидеть? Когда-нибудь придется выйти на свет и предъявить свою модель общественного устройства. И тут выяснятся, что «либералы» эти очень даже с пониманием относятся к Голодец из антилиберального лагеря и «топят» за точно такой «коричневый либерализм», чтобы окончательно отменить социальное государство. Оно, правда, и так уже отменено, но надо еще больше отменить. И усугубить. В плане общественной медицины: если у вас аппендицит и вы корчитесь от боли, извольте сначала показать налоговый отчет за последние пять лет. А иначе разворачиваемся и уходим, а то палату вам. Кормить, поить, самим не хватает...

Особенно умилило рассуждение: «Вы что же хотите, чтобы жена Шувалова пошла в районную полпикнику, и ей бы там за наши средства сделали бесплатный укол?» Господа, если жена Шувалова пойдет в районную поликлинику, это будет как вспышка сверхновой, которая на недели озарит стоящих в очереди бабушек… Но она туда не пойдет.

В связи с этим я думаю, и я хотел бы на этом стоять, что медицина — это особая отрасль, и чем цивилизация «развитей» и либеральней, тем наоборот она больше заботится о человеке. Если уже в темные времена были Гиппократ со своей клятвой и Франциск Ассизский с принципом «отдай и не требуй платы», который все сам отдал, то с какой стати это надо пересматривать сегодня, когда государства тратят налоги на войны, а конкретно наше – на бомбежку Алеппо, расшифровку интернет-трафика, мост на оккупированную территорию Крыма и незатухающий Донбасс?

Поймите меня правильно. Речь, конечно, не идет о том, чтобы отменить налоговый принцип и практические следствия из принципа солидарности поколений в рыночной экономике, а о том, чтобы не превращать врачей в налоговых полицейских, а 40 млн граждан, в отчаянии оптимизировавших свой оброк обезумившей номенклатуре, в неграждан. Увы, мы им тоже ничего хорошего пока не предложили.

В одном из своих религиозных эссе Гилберт К. Честертон написал о Франциске Ассизском: «Может /писатель/ сказать (с полным основанием), что святой Франциск в то же время предвосхитил все лучшее, либеральное, доброе, что есть в современном мире, — любил природу, любил животных, жалел бедных, понимал духовную опасность богатства и даже собственности». Оказывается, и таким бывает либерализм. Не голодецким.

В то время как все правительства в мире ищут, где бы взять дополнительные деньги, и все одинаково стремятся оптимизировать велфер, достигая, однако, очень разных результатов, надо вести речь о том, что гуманизм — это последняя скрепа, и что нам, в России, когда мы победим, надо будет предъявить либерализм с человеческим лицом.
Фото:Александр Шалгин/ТАСС
Версия для печати

Приключения Носика в Мордоре
 

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=30266
7 ОКТЯБРЯ 2016 г.

Конечно, есть вещи более важные, чем случай Носика. Например, ультиматум Америке, предъявленный пацанами. Он воссоздаёт декорации Карибского кризиса, но с той, собственно, разницей, что в стремительном попадании СССР в кризис 1962 года был хоть какой-то историософский смысл. Извращенный, но был. СССР идеологически мнил себя могильщиком мирового капитализма и тайно лелеял планы на Всемирный СССР с единым директором в Кремле. Поэтому подтащить ракеты поближе к США было вполне в духе этой утопии. А вот чего добивается путинская Россия, не очень понятно.

Есть версия, что очертить границы своего влияния, за которые Запад обязывался бы не заходить. Самое любопытное, что Запад в принципе и не возражал бы против такой постановки вопроса, поскольку идея файрвола не так уж плоха. По одну сторону находился бы евроатлантический мир со всеми прелестями цивилизации и определённым стандартом жизни, а по другую — некая социальная уникальность острова «Россия». У нас ее еще называют Мордор. ( Я вообще-то не смотрел «Властелинов колец», но говорят, что это название отражает суть этой уникальности. Да и слово мне нравится, что-то от «морды».) Однако проблема заключается в том, что никто не знает, где на самом деле проходят эти границы.

Если бы они четко пролегали по границам России, возражений у Запада бы не было. А если бы еще мы, подневольные мордорцы, могли эти границы свободно пересекать в сторону Запада, когда б уставали от нашего Мордора, и на это хватало бы средств, то возражений не осталось бы даже у оппозиционеров, и такое положение вещей могло бы сохраняться достаточно долго. Но пацаны — то ли от нервов, то ли в силу какого-то дефекта ума — эти границы все время смещают, а условия для побега, наоборот, ухудшают. И вот уже и целая большая славянская Украина считается зоной интересов Мордора – как раз из-за угрозы побега целой страны. Вот зачем-то прихватили чужой полуостров – Крым, хотя это и ввергло весь наш Мордор в чудовищную неразбериху. Вот зачем-то полезли в Сирию, причем с явной целью столкнуться там с США (говорят, чтоб обменять Асада на тот же Крым). Вот военные самолеты зачем-то нарушают европейские границы, а подводные лодки демонстративно всплывают у берегов суверенных европейских стран. Вот зачем-то подкупаются западные политики, чтоб они сеяли смуты в своих собственных партиях. Идея хамского «Я могу, потому что хочу» навязывается миру в качестве нового кредо, отчего мир вздрагивает и начинает задаваться вопросом: «А что Мордор может, а что Мордор хочет?» Может, он стал настолько религиозен (не в православном смысле, а в смысле религии своего третьепутства и «благой вести» по-путински), что готов на нью-карибский Апокалипсис, за которым, им кажется, воссияет Царство Русского мира и Православного Креста?

На это в Кремле обычно отвечают, снисходительно улыбаясь: «Мы же не психи какие, мы привержены международным законам, мы за мир и демократию и т.д., мы такие же европейцы, как и вы, в пиджаках». И одновременно с этой улыбочкой поднимают 40 млн своих подданных для тренировок в бомбоубежищах. И одновременно на всякий случай куда-то свозят оружейный плутоний, который раньше бы утилизировали на глазах международных экспертов. И везут в Сирию установку С-300 для… Для чего? Самолеты ведь есть только у западных стран, у ИГИЛа их нет. И зачем-то открывают военную базу под Ростовом поближе к Украине, чтоб закралось сомнение, что гибридная война закончится, а не перерастет в негибридную. Зачем всё это — так явно, так демонстративно — не очень понятно. Опять же есть версии. Что исключительно, чтобы закошмарить своих подданных, которые, как только очнутся от похмелья имперской предъявы, так сразу же зададутся вопросом: а почему мы так бедно, скучно и гнусно живем при наличии всего необходимого для жизни свободной и радостной? А не сменить ли нам наших пацанов от греха подальше?

Но опять же, если бы пацаны кошмарили только собственную улицу, шерифы Запада смотрели бы на это дело достаточно благосклонно, сквозь пальцы. Может, с этими люмпенами так только и надо. Но где гарантия, что эта улица не развернется и не полезет на Запад с полной убежденностью в своей правоте, а пацаны всерьез не спрыгнут с ума? Такой гарантии, естественно, никто дать не может. Поэтому Запад начинает предпринимать какие-то обеспечивающие безопасность меры. Сокращать с мордорскими деловые контакты. Не вступать в переговоры, если в них нет какой-то совершенно насущной необходимости (вот, например, чтобы случайно не столкнуться в небе над Сирией или в водах Средиземного моря), не делиться научными достижениями – они мордорцам и не нужны, у них и так все самое лучшее, да и икона Казанской богоматери есть, — да и вот еще право вето в ООН как-нибудь этот Мордор лишить тоже было бы неплохо.

Собственно, это право вето нестабильной группы недружественных стран себя давно исчерпало, поскольку имитирует крепостное право, деля мир на страны-барины, и страны-холопы. Верховный комиссар тут явно был прав. А уж вето страны-агрессора, с проваленной экономикой и архаичным мировоззрением ее элиты — это вообще запредельно. Запад это понимает, и Мордор это тоже понимает, и международные отношения начинают двигаться в обратном направлении: от фарса учений в бомбоубежищах к трагедии вполне реального Апокалипсиса, когда бомбоубежища действительно понадобятся. Во всяком случае, к трагедии потерянного постдемократического поколения, вынужденного сжечь свою будущность в путинском кукольном театре абсурда.

***

Я обещал про Носика, и вот что я скажу. Мои коллеги, описывая эту ситуацию суда над ним, часто применяют такой пассаж: мол, Носик, конечно фашист, его взгляды отвратительны, но еще более отвратительна создавшаяся правовая коллизия в России. Вернее, ее заведомо неправовой характер. И вроде как получается, что оппозиция тоже дистанцируется от Носика, хотя и выступает за правду. И так это лихо произносится, что пролетает в мозг, будто смазанное маслом.

Однако правда в том, что Носик никакой не фашист, не Бен Ладен, а интернет-деятель. При всем желании (это только заход такой, никакого желания естественно нет) он никакую Сирию с лица земли стирать не собирается, как якобы обещает в своем «Живом журнале», да и не может, не в состоянии. Он вообще не про бомбы, а про свободу слова. Я лично немного знаю Носика. И понимаю, что ему важнее интеллектуальные провокации, и это очевидно, а делать вид, что мы имеем дело с парадоксом свободы слова еврея-фашиста, недостойно ни действующего права, ни защитников идеального права, ни поборников 282 статьи, ни ее отрицателей. Гораздо ясней все становится, когда мы согласимся, что имеем дело не с агрессивным фриком, а с общественником, который рискнул собой и своим капиталом, чтобы доказать неправовой характер репрессивной нормы в РФ.

И в любой другой нормальной стране он это бы давно доказал на собственном примере, потому что нелепо обвинять человекам в поддержке собственно правительства, да еще штрафовать за это. Если, конечно, не считать, что Носик своим текстом «возбудил ненависть» к Сирии лично товарища В. Путина, и тот, послушавшись призывов Носика, приказал бомбить Алеппо и гуманитарный конвой. Такое утверждение разрушает само понятие гражданской лояльности, да и гражданской нелояльности тоже. И принижает волевые качества диктатора. В нормальной стране за демонстрацию оного Носику пожали бы руку, а противоправную противоречивую статью выкинули бы на помойку. Но не то у нас.

Вроде бы вменяемые люди то тут, то там пишут, что статью эту можно использовать с благими целями. Например, в защиту евреев против нацистов. Или в защиту оболганного демократа от черносотенных казаков. В руках либералов такая опция будто бы будет сильным оружием Добра и Света, а в руках «консерватников» — заклинанием, превращающим Россию в Мордор. Так давайте не отдадим ее «консерватникам»!

Однако чему нас учит классическое фэнтези. Тому, что то, что может попасть в руки «консерватников», обязательно к ним туда и попадет. И чаще всего такие волшебные штуки, как 282-я статья или какие волшебные кольца, нормальные сказочные герои куда-нибудь все же старались закопать – за семь печатей, чтоб не достались они никому. Да и то – по сюжету – все равно какая-нибудь недалекая девица теряла ключ, и это когда-нибудь выползало наружу, и сказочные страны охватывал мор. А у нас этот мор перманентный, не сказочный.

Так что давайте поддержим кампанию Носика и отменим 282-ю статью.

Фото: Александр Щербак/ТАСС