*4198. Фрэнсис Бэкон
 

http://rushist.com/index.php/west/316-bacon-frensis
http://rushist.com/images/west-17/bacon-francis.jpg
Портрет Фрэнсиса Бэкона

(Bacon, произ. Бэкон, барон Веруламский, виконт Сент-Альбанский) — родился в йоркском дворце 22 января 1561 г. Род Бэкона не принадлежал к знатным фамилиям Англии, но родители его были людьми выдающимися. Фрэнсис Бэкон был младшим сыном сэра Николаса Бэкона, известного английского законоведа и хранителя печати в царствование Елизаветы (см. выше). Первоначальным воспитанием Фрэнсиса руководила мать его, дочь кавалера Энтони Кука, наставника Эдуарда VI. Анна Кук была замечательным лингвистом и теологом и как верная и преданная дочь пуританской церкви интересовалась ее судьбой. Она вела переписку на греческом языке с епископом Джюэлем и перевела его "Апологию" с латинского языка настолько правильно, что современная критика не могла упрекнуть ее в незнании языка. Бэкон всегда отличался слабым здоровьем, а потому и принужден был вести сидячую жизнь и заниматься умственным трудом. Сведения о его юности весьма скудны, но и те данные, какие сохранились о нем, свидетельствуют о его ранней склонности к умственной работе, о его богато одаренном и пытливом уме и о разносторонних дарованиях. 12-ти лет от роду он решал врпрос, каким образом фокусник мог отгадывать задуманную кем-либо карту. Сначала Бэкон приписал это отгадывание сделке между фокусником и слугами, но затем он нашел тот психологический закон, на котором основан сказанный фокус. На 13-м году, в 1573 г., Бэкон поступает в Кембриджский университет (Trinity Kollege), где он, главным образом, и посвящает себя изучению древних философов. Университетские лекции вызвали в нем глубокое презрение к курсу преподаваемых там наук, а результатом изучения древних философов была ненависть его к Аристотелю и к его последователям. Некоторые из биографов Бэкона полагают, что в Университете Бэкон уже набросал план своего сочинения "Новый Органон", но другие биографы отрицают это на том основании, что названное сочинение принадлежит к числу самых зрелых и выдающихся произведений Бэкона, явившееся плодом размышлений целой жизни и его критического отношения к учениям философов древнего и нового мира, а потому трудно допустить, чтобы план такой работы создался в голове 13-летнего мальчика. В 1576 г., по окончании Университета, Бэкон вместе с английским послом Амиасом Паулетом отправился во Францию и посетил Пуатье и другие местности Франции. Жизнь во Франции и дипломатическая служба дали Бэкону возможность познакомиться с социальным строем Франции и послужили ему подготовкой к последующей его политической деятельности. Будучи материально обеспечен при жизни отца, Бэкон имел возможность соединить практическую деятельность с занятиями философией и литературой. Внезапная смерть отца, последовавшая в 1579 г., заставляет Бэкона оставить Францию. Весьма незначительная часть наследства, доставшаяся на его долю от отца, заставила его озаботиться приисканием средств в существованию. С этой целью он избирает карьеру адвоката; но деятельность эта была для него слишком узка, а потому он не оставляет своих научных занятий, сосредотачивая их на философии, истории, литературе и на изучении обычного права, причем продолжает следить за политикой и интересоваться церковными вопросами. Только обладая вполне энциклопедическим умом, Бэкон и мог работать во всех этих направлениях и в то же время мысль об общем преобразовании наук остается заветной его мечтой. В 25 лет он издает сочинение, под заглавием: "Величайшее произведение современной эпохи" — небольшая книга, не дошедшая до нас, но, по словам современников, — сочинение, отличавшееся большой смелостью и горячностью. Будучи весьма честолюбивым, Бэкон не мог удовлетвориться скромной ролью труженика. Блеск при дворе, блеск политического могущества не давали ему покоя и в нем как бы жили два человека: человек науки и честолюбец, увлекающийся политическими интересами; соединяя честолюбие с настойчивостью, он достигает, правда, высоких ступеней, но зато иногда не останавливается перед сомнительными путями в достижении их. Во всей его жизни практические цели имели для него гораздо больше значения, чем душевные склонности; он пытается, правда, если возможно, соединить их, но преимущество было на стороне расчета. Личные честолюбивые замыслы его, однако, не исключают в нем симпатичных черт характера; считая себя призванным по своему происхождению и образованию к исполнению великих задач, он не перестает преследовать во время своей общественной службы и научных задач. Бэкон ставит себе три цели: принести пользу человечеству вообще, отыскать истину и служить своему народу.

В скором времени Бэкон обратил на себя внимание королевы Елизаветы, которая жалует ему звание чрезвычайного адвоката короны, звание почетное, но не дававшее ему материального вознаграждения, и, чтобы восполнить этот пробел, он обращается за протекцией к родственнику своему по матери, государственному казначею Бурлею, и при его содействии зачисляется в кандидаты на место регистратора звездной палаты с возможностью получить это место лишь через 20 лет. Обращаясь к Бурлею с просьбой оказать ему протекцию, Бэкон говорит, что двигателем его честолюбивых стремлений служит нужда, мешающая ему сосредоточиться на научных занятиях. В 1590 г. он заседал в парламенте как депутат от графства Мидльсекса и скоро прославился своим ораторским искусством и уменьем вести споры с противниками. В парламенте Бэкон становится в ряды оппозиции, его речи были истолкованы в невыгодном для него свете и он сочтен был за слишком ярого демократа. Продолжая заниматься в то же время своими научными трудами, Бэкон издает в 1597 г. "Очерки нравственности". При дворе в это время были заняты неудачными походами в Ирландию графа Эссекса; Бэкон, как придворный адвокат, из угождения королеве, должен был поддерживать обвинение против графа Эссекса, покровительством которого он когда-то пользовался. Роль обвинителя Эссекса много повредила репутации Бэкона, так как Эссекс был народным любимцем. В этом инциденте сказался весь характер Бэкона, отличавшийся неразборчивостью в выборе средств для достижения личных выгод.

Со вступлением на престол Иакова I, Бэкон надеется лучше упрочить свое положение, так как рассчитывал на покровительство короля его научным работам; действительно, в это царствование ему удалось достигнуть высших ступеней на государственной службе. Вскоре по вступлении Иакова, Бэкон получает звание постоянного адвоката с жалованьем 40 фун. стер. и 60 фун. пенсии, потом назначается членом тайного совета, а через год в 1617 г. был назначен хранителем государственной печати и получает титул лорда.

Отдельные сочинения, изданные им в это время, преследуют ту же задачу, как и его "Великое возрождение наук". Он все более и более старается знакомить публику с проектом преобразования наук. Так, он издает две книги "О преуспеянии наук", переделанные впоследствии в трактат "О достоинстве и усовершенствовании наук" (De dignitate et augmentis Scientiarum, 1663) и "Нить из лабиринта", составляющее первый опыт его основного сочинения. Брошюры: "Мысли и взгляды на толкование природы" и "Вступление к толкованию природы" служили как бы объяснением цели предпринятого им преобразования. Трактат: "Описание интеллектуального мира", "Система неба", "О принципах и началах" и др. мелкие сочинения дают нам понятие о его неусыпной деятельности наряду с его служебными занятиями. Чем меньше было у него времени для научных работ, тем сильнее росло рвение к предначертанной цели. Сам он в письме к одному из влиятельных лиц сознается, как мало участвует его душа в его служебных обязанностях, как он мало способен к ним, и прямо говорит, что благодаря этому часто впадает в служебные ошибки. Сочинения Бэкона распространили о нем славу по всей Европе. Он получил титул барона Веруламского, а затем и виконта Сент-Альбанского. Когда благосостояние его достигло апогея, настал момент ужасного падения. Доверие короля все росло к Бэкону, и он, наконец, получает звание лорда великого канцлера и таким образом достигает высшей ступени придворного звания. Но могущество это не было продолжительно. Палата общин, недовольная строго монархическим духом правления, которого держался Иаков, потребовала к ответу главных сановников. Бэкон, служа только орудием в руках Иакова в превышении им законной власти короля, ограниченного парламентом, скрепляя печатью противозаконные его распоряжения, был в числе первых, привлеченных к ответу. Связанный с королем чувством благодарности за все сделанное ему и, не имея духа отделаться от Иакова, Бэкон не имел мужества защитить себя самого перед палатой общин. Иаков потребовал от Бэкона абсолютного молчания во время допросов палатой, и Бэкон согласился на это из лишнего усердия к королю, поддавшись также обещаниям последнего прийти к нему на помощь и восстановить его во всех прежних правах в случае осуждения его палатой общин. Другие же видят в этом поступке Бэкона проведение его взгляда на королевскую власть, прерогативы которой он расширял вопреки конституционному началу. Так, он полагал, что парламент не ограничивает власти короля, а только созывается в экстренных случаях в помощь королю. Во всяком случае в этом инциденте Бэкон выказал много смирения и уступчивости по отношению к королю и подал повод к обвинению себя в подкупе королем. Обвинения в продажности страшно терзали его. Угрызения совести и упадок духа его дошли до крайнего предела. Приговор, состоявшийся над ним, был строгий. По приговору лордов Бэкон был присужден к штрафу в 40 тысяч фунт. стерл. и к заключению в Тауэр на столько времени, насколько заблагорассудится королю; затем он лишен был права занимать какую-либо государственную должность и исключен навсегда из придворного штата. Приговор этот не был приведен в исполнение, хотя Бэкон и был посажен в Тауэр, но в конце второго дня он был освобожден. Штраф также был ему прощен короной. Вскоре он получил также позволение являться при дворе, а в 1624 г. приговор был отменен и в остальных своих частях. Он получил право заседать в палате лордов и был приглашен явиться в парламент. Однако, он не являлся на заседания; преклонный возраст, болезни и, быть может, стыд удерживали его дома. Свидетельство о его бедственном положении, особенно разительном после дней могущества и блеска, сохранилось в его письмах к Иакову, в которых он просит у него защиты. Неудачи по службе не уменьшили энергии Бэкона к научным трудам. Он издает за это время в окончательном виде сочинения: "О достоинстве и усовершенствовании наук", "Историю Генриха VII", "Историю ветров", "Историю жизни и смерти", "Историю сгущения и разрежения", "Введение в историю тяжести и легкости", "Введение в историю симпатии и антипатии вещей" и "Введение в историю серы, ртути и соли". Здоровье Бэкона, сильно подорванное нравственными потрясениями, все больше приковывало его к сидячей жизни. Он удаляется в Грансин и оттуда уже не выезжал даже в парламент, посвящая свой досуг исключительно науке. "Великому апостолу экспериментальной философии, — говорит Маколей, — суждено было погибнуть ее жертвой. Ему пришло в голову, что снег можно употреблять для предохранения животных веществ от гниения. В один очень холодный день, ранней весной 1626 г., он вышел из своей коляски, близ Хайгэта, намереваясь произвести опыт. С этой целью он вошел в коттедж, купил курицу и собственноручно набил ее снегом. В то время, как он производил эту операцию, он почувствовал внезапный озноб и так сильно занемог, что не в состоянии был возвратиться в Gray's Inn. Болезнь длилась около недели, и утром в первый день Пасхи 1626 г. он скончался, сохранив, по-видимому, до последних дней силу и живость ума. О курице, бывшей причиной его смерти, он не забывал. В самом последнем своем письме, которое он писал, по его словам, пальцами, едва державшими перо, он не забыл упомянуть о том, что опыт со снегом вполне удался". Умирая, Бэкон не скрывал от себя того грустного факта, что, хотя он мыслил глубоко, но его поступки были предосудительны. Сознавая свои заблуждения и свое величие, он говорил: "Поручаю свое имя и память о себе милосердному суду людей, чужим народам и будущим векам".

Бэкон обязан своей славой установленному им методу изолирования. Особенность его философии, отличающая его от всех предшествовавших философов, заключается в регулировании последовательной проверки, как единственного метода исследования. Другие до него, особенно Альберт Великий, также настаивали на необходимости пользоваться при исследовании некоторыми приемами экспериментального метода. Великий предшественник и однофамилец Бэкона, Роджер Бэкон, указывал в своем "Opus majus" на опыт, как на самого надежного руководителя в деле исследования, и распределил причины ошибок на четыре категории (авторитет, привычка, предрассудок и фальшивое знание). Однако, ни одному из предшествовавших писателей не удалось свести все элементы индуктивного метода к одной связной доктрине; в установлении такой доктрины и заключается великая заслуга Бэкона. Роджер Бэкон говорил, что только опыт приводит к точному знанию. Рассуждение строит заключения, но ничего не устанавливает твердо; даже математические доказательства без санкции опыта не порождают полного и твердого убеждения. Экспериментальные науки многим совершенно неизвестны. Они имеют три важных преимущества перед другими родами знания. Первое преимущество состоит в том, что опыт доказывает и поверяет те высшие положения, которые могут быть выставлены другими науками. Во-вторых, метод этот, единственно заслуживающий названия властителя метафизических наук, один только раскрывает перед нами возвышенные истины, недоступные другим наукам; в области опытных истин не следует отыскивать причину чего-либо, пока не явится свидетельство фактов, а также нельзя отвергать факты только потому, что с ними не может примириться рассуждение. Третье преимущество составляет настолько характерную особенность этого метода, что оно нисколько не зависит от отношений его к другим методам: оно заключается в возможности узнавать будущее, настоящее и прошедшее, а также в тех удивительных действиях, в которых экспериментальная наука превосходит добросовестную астрологию. Со времени Сократа многие указывали на необходимость обратиться к индукции, но под именем ее разумелось то, что Бэкон называет inductio per enumerationem simplicem, т. е. индукция, состоящая в возведении на степень всеобщих истин всяких положений, оправдывавшихся на фактах, случайно нам попадавшихся. Такая индукция имеет место в обыденной разговорной речи, отличающейся на этот счет слишком большими вольностями, а также и в литературе, распущенность которой в данном отношении, конечно, менее извинительна. Индукция эта, являясь результатом естественной и инстинктивной работы ума, должна быть отличаема от продуманного научного метода. За Бэконом останется та заслуга, что он с точностью указал на этот естественный источник ошибок и настаивал на применении более широкого и более осмотрительного метода проверки. Он не ограничился советом производить наблюдения и опыты; он учил, как производить эти наблюдения и опыты. Равным образом, он не остановился на простом утверждении, что истинный способ исследования есть индукция, основанная на фактах; он указал, какая разница между индукцией правильной и неправильной, между "вопрошением" природы и "предупреждением" ее. Но он сделал еще нечто большее. В его методе можно различить две стороны: точную систему правил и тот трезвый, в высокой степени научный дух, которым проникнуты все его сочинения. Этот дух выражен в весьма разумных и веских афоризмах, постоянно цитируемых писателями-философами и свидетельствующих о величии и глубине ума Бэкона. Из этих афоризмов можно видеть, как ясно понимал он несостоятельность господствовавших в его время методов и как справедливо он назван отцом положительного знания.

Наиболее выдающиеся афоризмы Бэкона следующие: 1) Человек, властелин и истолкователь природы, может воздействовать на нее и понимать ее в той мере, в какой он, на деле или теоретически, ознакомился с порядком, существующим в природе: знать больше и влиять успешнее он не в состоянии. 2) Действительная причина и корень всех зол в науке заключается в том, что, ошибочно превознося и преувеличивая силы ума, мы не ищем для него надлежащих пособий. 3) Существует два способа искать и открывать истину: первый, от ощущений и частностей прямо переходить к самым общим положениям, и, основываясь на них, принимая их за непоколебимо истинные, выводить последующие положения; таков общеупотребительный способ. Другой выводит положения из ощущений и частностей путем непрерывного и постепенного восхождения, продолжающегося до тех пор, пока мы не дойдем до этих общих положений — таков истинный способ, до сих пор неиспробованный. 4) Ум, предоставленный самому себе, избирает первый из этих путей, так как приятно сразу подняться до высоты общих положений и успокоиться на них; однако, после кратковременной остановки на этих положениях, ум пренебрегает опытом ради наружного блеска диспутов, причем зло усиливается благодаря логике. 5) Мы называем ради ясности обычное человеческое мышление, всегда поспешное и быстрое, предупреждением природы; подлежащую же работу ума, обращенную на предметы, мы называем истолкованием природы. 6) Несправедливо, будто человеческое чувство есть мера вещей, ибо как чувственные восприятия, так и идеи находятся в соотношении с человеком, но не в соотношении со вселенной; ум человеческий может быть уподоблен зеркалу с неровной поверхностью, на которое падают лучи от предметов и которое, примешивая свои собственные свойства к свойствам предметов, обезображивает и искажает их.

В этих афоризмах нетрудно подметить позитивное направление мышления Бэкона, котор. чувствовал антипатию ко всякой метафизике. В ту эпоху логиков и теологов его не прельщали и не могли сбить с пути ни остроумие первых, ни страстная горячность вторых. "Он жил в том веке, — говорит Маколей, — когда диспуты о самых тонких вопросах богословия возбуждали огромный интерес во всей Европе, в особенности в Англии. Он находился в самом центре борьбы. Период его власти совпадает с господством Дортского синода; в течение многих месяцев его ежедневно оглушали споры о предопределении, о вечном проклятии и осуждении; тем не менее, мы не можем припомнить из его сочинения ни одной строки, из которой можно было бы заключить, был ли он кальвинистом или арминианцем. Между тем как весь мир оглашался шумными богословскими и философскими спорами, Бэконовская школа сохраняла спокойное нейтральное положение и, относясь к окружающему полупрезрительно, полуснисходительно, довольствовалась возможностью увеличить сумму практически полезных идей, предоставляя вести словесную войну тем, кто находил в этом удовольствие".

С первого взгляда, быть может, не вполне очевидно, каким глубоким научным духом одушевлен был Бэкон, отделяя науку от богословия; но стоит немного подумать, чтобы убедиться, что в ту эпоху (когда преследование Галилея церковью и его отречение еще не изгладилось из памяти и ясно показывало, что религия все еще считалась судьей философии и науки) для этого требовалась необычайная сила ума. В науке точно так же могут происходить споры, напр., между химиками, геологами и физиологами, ибо все эти ученые пользуются одними в теми же методами, прибегают к однородным доказательствам и стоят на общей почве, допускающей возможность споров. Но какую дисгармонию слов и идей представляют фразы: "лютеранская ботаника", "пресвитерианская оптика", "католическая химия" и "евангелическая анатомия"! Ясно, что если богословие может вмешиваться в науку и контролировать ее, то и различные религиозные секты точно так же могут контролировать ее, каждая со своей точки зрения. Бэкон проявил глубоко философский ум, совершенно разделив эти две различные области исследования. Но он сделал дальнейший и еще более важный шаг энергически провозгласив, что физика есть "мать всех наук". Что в этом отношении Бэкон далеко опередил свой век, можно видеть из того, что провозглашенный им принцип доныне считается ересью. Большинство считает химерой, если не нелепостью, идею о том, что физический метод приложим к этике и политике, и что их можно трактовать так же, как и физику. Только потому, что Бэкон так глубоко проник в самую сущность науки, он в состоянии был установить руководящие начала для экспериментальных исследований прежде, чем такие исследования стали производиться. Без сомнения, для всех последующих веков должен служить предметом удивления могучий ум человека, который мог наперед установить систему таких начал и определить не только главные черты, но и мельчайшие подразделения наук, еще не существовавших в то время. Совершенное Бэконом отделение науки от метафизики и теологии, а также и его взгляд на физику, как на мать всех наук, являются последствием того позитивного духа, которым проникнуты его сочинения и который дает полное право считать его философом нового времени. Признавая гениальность многих древних философов, Бэкон утверждает, однако, что гений их ни к чему не послужил им, так как он был ложно направлен. При этом Бэкон дает такое сравнение: "Калека, который идет верной дорогой, может обогнать рысака, если тот бежит не по настоящей дороге; даже более, — чем быстрее бежит рысак, раз сбившийся с пути, тем дальше оставит его за собой калека. Люди составили себе, — говорит далее Бэкон, — совершенно неправильное мнение о древности, не соответствующее даже смыслу этого слова, так как старость и продолжительность существования мира в сущности и означают древность, которая и должна быть, следовательно, отнесена к нашему времени, а не к тому периоду юности мира, в котором он находился, когда жили древние; этот период, по отношению к нам, действительно древен, но по отношению к миру он был нов и короток". Афоризм Бэкона: "Древность есть юность мира", как идея заимствованная у Сенеки, была подробно развита Роджером Бэконом в его "Opus Majus" в следующих словах: "Quanto juniores tanto perspicaciores, quia juniores, postenores successione temporum, ingrediuntur labores priorum".

Постоянное стремление Бэкона, составляющее основу и причину его славы, заключалось в том, чтобы показать людям, какова действительная цель науки, как велики их умcтвенные силы и какой метод дает возможность успешно пользоваться ими. Бэкон занимает вполне определенное место в истории философии не только как выразитель уже до него начавшегося отрицательного отношения к древним и схоластическим мыслителям, но и как один из самых видных представителей новоевропейского стремления к положительной науке. Все его предшественники, даже в самых смелых нападках своих на древнюю философию, обнаруживали все-таки свое тесное духовное родство с тем, против чего они ратовали. Бэкон же был человеком нового времени по образованию, по целям и методу. Многие философы, как древние, так и новейшие, указывали мимоходом на наблюдение и опыт, как на средства, способные дать материал для физической науки, но никто до Бэкона не попытался систематизировать положительный метод или доказать, что индукция есть единственный метод, с помощью которого философия может выполнять свои действительные обязанности и осуществлять свои истинные цели. Радикальный недостаток бэконовского метода состоит в том, что это исключительно метод индуктивный, не соединенный с дедуктивным. Бэкон так глубоко был убежден в несостоятельности исключительно дедуктивного метода, который на его глазах практиковался его современниками и в котором он видел причину неудач, постигавших его предшественников, что он, естественно, предпочел остановить свое внимание на методе индуктивном. Однако же, хотя Бэкон и не обратил должного внимания на дедуктивный метод, но нельзя сказать, чтобы он совсем упустил его из виду. Известно, что вторая часть его "Нового Органона" осталась недоконченной. Именно в этой второй части он намеревался трактовать о дедукции, как это видно из следующих строк его сочинения: "Указания относительно истолкования природы распадаются на два отдела. В первом дело идет об образовании положений из опыта, а во втором — о дедукции, или о выводе новых экспериментов из положений (de ducendis auf denvandis experimentis novis ab axiomatibus). Отсюда видно, что Бэкон видел в методе две стороны, но не успел развить своего взгляда на это положение, так как вторая часть "Органона" осталась недоконченной. Во всяком случае, если Бэкон и не признавал истинной важности правильного дедуктивного метода, то для него ясна была бесплодность той дедукции, которая была в употреблении до него; он даже понимал, что причина этой бесплодности — отсутствие поверки, недостаток помощи и гарантии со стороны индуктивного метода. В этом, повторяем, заключается его величайшая заслуга, так же как самый крупный недостаток его — неправильное представление об истинном дедуктивном метод. Воззрение Бэкона на научный метод в тех границах, до каких он довел его разработку, замечательно. Но вследствие некоторых недостатков, зависевших, главным образом, от того, что еще не было тогда такой науки, которая могла бы служить для него образцом, его метод мог принести лишь косвенную пользу. Если ои не дал никаких великих открытий, то все-таки оказал важное влияние на умы тех, которые впоследствии пришли к этим великим открытиям. Если принять во внимание крайне скудное количество существовавших во времена Бэкона научных истин, то еще более должна удивлять та чудесная способность его, которая дала ему возможность сделать так много при столь ограниченном материале. В истории человеческих знаний не найдется никого, о ком можно было бы сказать, что на месте Бэкона он сделал бы то же самое, никого, чей пророческий гений был бы в состоянии начертить систему науки, которая еще не успела зародиться.

Предмет стремлений Бэкона, выразившийся во всех его сочинениях, состоял в деятельной науке, т. е. в науке, имеющей в виду не бесплодное удовлетворение праздного любопытства, но благосостояние, счастье, могущество человеческого рода, в науке, истины которой, выражая сами законы природы, доставляли бы человеку возможность воспроизводить эту природу, как можно ближе приблизиться к ней и подчинить ее своей воле. Были попытки к борьбе с пустыми призраками, завещанными средними веками, но никому не приходило в голову начать с фундамента научного здания. Бэкон установил вечный союз между разумом и опытом. — Он хотел основать науку не для развлечения нескольких философов, а сделать ее достоянием всех людей. В коренном преобразовании науки, к которой он стремился, Бэкон постоянно отстраняет гипотезы и предостерегает от теорий, предпочитая им терпеливые и точные наблюдения. Стремясь подорвать авторитет древней философии, он старается внушить воспитывающемуся поколению веру в будущий золотой век и сравнивает прошедшее с детством и юностью человечества. Мысль о грядущем золотом веке возбудила горячий энтузиазм к наукам. Сам же Бэкон относится к судьбе науки, как к святыне. Он говорит о предстоящих открытиях, как пророк; язык его благодаря его энтузиазму свободен от сухости. Основную философскую идею свою — преобразование наук с целью подчинить природу могуществу человека, он задумал изложить в громадном сочинении под заглавием "Великое возрождение наук", которое должно было состоять из шести частей. Средство для достижения преобразования наук — наблюдение и опыт, т. е. метод индуктивный. Первая часть носит заглавие: "О достоинстве и об усовершенствовании наук". В ней показано состояние наук во время Бэкона, доказана их несостоятельность и обозначен тот прогресс, к которому каждая наука способна. Бэкон рисует картину всех человеческих знаний, которые он разделяет на три отрасли: историю, поэзию и философию, соответствующие трем способностям человеческой души: памяти, воображению и разуму. Далее, он делает многочисленные подразделения, делит, напр., философию на науку о Боге, о природе и о человеке, эти подразделения, в свою очередь, делит на ветви, о многих науках он дает только основное понятие, во многих показывает пробелы, часто приводит в пример отрывки собственных исследований. Сочинение это заканчивается образцовым трактатом об источниках права, в котором он, как публицист, не уступает Монтескье. По всем трактуемым им вопросам Бэкон высказывает свой практический ум, когда он говорит об улучшениях, которые должны быть сделаны впоследствии, как-то: основание коллегий, библиотек, академий, или когда он указывает на такие преобразования, которые требуют исполнения еще и в наше время. Нужно прочитать это сочинение, чтобы оценить этот обширный и глубокий ум, горячий энтузиазм к науке и страстную любовь к человечеству.

Вторая часть — "Новый Оpганон", в которой Бэкон излагает прием своего нового индуктивного метода. Эти две части и были только окончены Бэконом, и то вторая часть издана не вполне доконченной. "Новый Органон" состоит из 2-х книг. В первой опровергаются предрассудки или, как фигурально называет их Бэкон, idola, т. е. обманчивые образы, которые вытекают не из природы познаваемых объектов, а лежат в природе самого человека. Эти обманчивые представления Бэкон делит на 4 категории: а) idola tribus Бэкон называет ложные представления, которые лежат в природе всякого человека; б) idola specus (идолы пещеры), куда свет проникает не вполне — те, которые коренятся в особенностях отдельных лиц; в) idola fori — те, которых причина — в человеческой речи и сношениях; г) idola theatri — основанные на предании. Выяснив источники заблуждений, Бэкон приготовляет умы к воспринятию нового метода. Необходимость точки опоры и известного пути для ума он выводит из указания на бессилие человеческого ума, столько веков обрабатывавшего науки и оставлявшего их в зачаточном состоянии. По его собственным словам, его книга представляет логику, строго говоря, метод, а не саму науку, иначе указатель, компас ее. Отсюда понятно его значение в развитии наук. Природа есть книга, которую человек изучает с помощью реальных фактов; изучить и анализировать надо не книги ученых, но факты и явления, в числе которых находятся и факты нашей мысли, нашего существования, изучение которых соединено с изучением их свойства и законов, с открытием их причин и следствий. Средства для достижения этой цели — индукция, т. е. явления и сопровождающие их обстоятельства исследуются, исключаются обстоятельства случайные, обстоятельства же существенные, вызывающие явления, возводятся в законы этих явлений. После этого уже производится поверка законов, и для этого воспроизводятся сами явления посредством воспроизведения существенных обстоятельств, которыми эти явления обуславливаются. Следующие части представляют только намеченные очерки, а именно 3-я часть — "Естественная и опытная история", в которой должны быть собраны все его наблюдения; 4-я часть должна была носить название "Лестницы разума", в ней должны были быть показаны причины и следствия фактов и явлений, собранных в 3-й части. Эта работа должна была быть подготовительной к более совершенным открытиям; 5-я часть — "О предварительных посылках философии". Здесь Бэкон имел в виду собрать самые распространенные мнения, доказанные истины; 6-я часть, или "Вторичная философия", т. е истина, доказанная индуктивными приемами. Он дает название Вторичной философии результатам индукции в противоположность гипотезам и до тех пор существовавшим умозрительным воззрениям, которые он считает за Первичную философию человеческого разума.

Развитие наук в XVI в. было источником философии Бэкона. Его идеи суть ни что иное, как заключение, выведенное из научного движения английским здравым смыслом. Если Бэкон и не создал экспериментального метода, все же за ним нужно признать ту заслугу, что он вывел его из того низменного положения, в котором его держали схоластические предрассудки, что он, так сказать, укрепил за ним право на легальное существование самой красноречивой защитой из всех, когда-либо сказанных в пользу этого метода. Если опытная наука с ее методами и не обязана своим происхождением великому канцлеру, то Бэкон, тем не менее, есть основатель опытной философии, отец современного научно-философского позитивизма. В этом смысле Бэкон первый в живых и красноречивых выражениях утверждает тождество истинной философии и науки и ничтожество отделенной от науки метафизики. Решительный противник метафизики, он настойчиво просит своих читателей не думать, что он имеет намерение основать какую-нибудь секту в философии, подобно древним грекам или некоторым из современных философов. Не в этом его задача: "Для человечества совершенно не важно, каковы абстрактные мнения отдельного лица относительно природы и начала вещей". Бэкон отрицает не только Аристотеля, но "всякое абстрактное воззрение на природу", т. е. всякую метафизику, не зависимую от науки. Значение и слава Бэкона, как отца экспериментальной философии, дают ему право занять виднейшее место в истории философии. Удивительные же и разнообразные способности его Маколей удачно сравнил с шатром, подаренным волшебницей Перибаной принцу Ахмету: "Сложи его, и это — игрушка в руках женщины; разверни его, и под сенью его найдут себе отдых армии могущественных султанов". Философия Бэкона имеет определенное отношение к истории русского законодательства или предпринятой гр. Сперанским русской кодификации; именно, гр. Сперанский, при составлении Свода Законов Росс. империи, стремился руководиться высказанными Бэконом 5 афоризмами относительно всеобщей правды (см. Неволина, "Энциклопедия законовед.", изд. 2, в "Пол. Собр." его сочинений, т. I, § 319, стр. 256).

Сочинения Фрэнсиса Бэкона: — "De dignitate et augmentis scientiarum" появилось сначала по-английски, под заглавием: "The two books of Francis Bacon on the profоcоence and ad vancement of learning divine and human" (Лонд., 1605, по-латыни, 1623 и др.). В 1612 г. вышло "Cogitata et visa", переработанное позже в "Novum Organum scientiarum" (Лонд., 1670); "Essays moral, economical and political" (1597, по-латыни); "Sermones fidèles" (Лонд., 1862 и 1885). Полное собрание сочинений Бэкона сделано его секретарем Равлеем, с приложением биографии (Амст., 1663, полнее Маллетом, Лонд., 1740 и 1765). По-латыни собрание сочинений Бэкона издавалось много раз (напр., Амст., 1730); по-французски "Oeuvres de Bacon" (изд. F. Riaux, Париж, 1852). Новейшее издание сочинений сделали: R. L. Eins, J. Spedding и D. D. Heath (Лонд., 1857—59); "Letters and Life of Fr. Bacon, including all his occasional works, newly collected, revised and set out in chronolog. order, with a commentary biograph. and historic. by James Spedding" (I — IV, Лонд., 1862—72). J. Spedding, "Account of the life and times of Fr. Bacon" (2 т., Лондон, 1879).

Литература о Бэконе: Ж. де Мэстр (Jos. de Маistre), "Examen de la philosophie de Bacon" (Пар., 1836); Маколэй (Macaulay), в "Edinb. Review" (1837); Ремюза (Ch. de Rèmusat), "Bacon, sa vie, son temps, sa philosophie et son influence jusqu'а nos jours" (Пар., 1854); Фишер (Kuno Fischer), "Fr. Bacon von Verulam, eue Realphilosophie und ihr Zeitalter" (Лейпц., 1856, 2-е изд. 1875); Мейер (J. B. Meyer), "Bacons Utilitarismus nach Kuno Fischer, Whewell und Ch. de Remusat" (в "Zeitschrft. f. Philos. und philos. Kr. N. F.", т. 36, 1860, стр. 242 — 247); Диксон (H. Dixon), "The personal history of Lord Bacons from unpublished letters and documents" (Лонд., 1861) — это попытка защитить характер Бэкона. Возражение на это сочинение: "Lord Bacon, life and writings, an answer to Mr. H. Dixons pers. hist. of Lord Bacon" (Лонд., 1861); Лассон (A. Lasson), "Montaigne und Bacon" (в "Archiv f. neuere Sprachen und Letter.", т. 31, стр. 259 — 276); Либих (J. v. Liebig), "Über Fr. Bacon v. Verulam und die Methode der Naturforschung" (Мюнх., 1863); Зигварт (С. Sigwart). "Ein Philosoph und ein Naturforscher über Bacon" (в "Preuss. Jahrb.", т. 12, 1863, стр. 93 — 129); Кирхман (J. H. v. Kirchmann), "Bacons Leben und Schriften" (в "Philos. Biblioth.", т. 32, Берл., 1870, стр. 1 — 26); Мюллер (Мах. Müller), "Bacon in Deutschland" (в его "Essays"); Финч (A. E. Finch), "On the inductive philosophy, including a parallel between L. Bacon and. A. Comte as philosophers" (Лонд., 1872); Уэльш (M. Walsh), "Lord Bacon" (Лейпц., 1870); Лэнг (W. H. Laing), "Lord Bacons philosophy, a criticism" (Лонд., 1872); Фоулер (Th. Fowler), "Bacon. English philosophers" (Лонд., 1881); Аббот (E. A. Abbott), "Fr. Bacon, an account of his life and works" (Лонд., 1885); Рейхель (E. Reichel), "Wer schrieb das Novum Organon von F. Bacon" (Штутг., 1886); B. G. Lvejoy, "Bacon Lord Verulam, a critical review of his life and character" (1889). О "B." см. также ст. в "The Encyclopaedia Britannica" (том III, 1888, стр. 200 — 218).

На русском яз. "Собрание сочинений Бэкона" (со статьей Pио о жизни Бэкона и о значении баконовской философии, 2 т., перев. П. Бибикова, СПб., 1874); Куно-Фишер, "Фр. Бэкон Веруламский. Реальная философия и ее век" (пер. H. H. Страхова, СПб., 1867; 2-е изд., 1870); Либих, "Бэкон Веруламский и метод естествознания" (пер. А. Филипченко, СПб., 1866); H. Сбоев, "Политическая деятельность Бэкона" ("Рус. Вестн.", 1886, 8, стр. 587 — 633); П. Л. Карасевич, "Бэкон Веруламский, как моралист и политик" ("Рус. Вест." 1874, 7, стр. 5 — 54; 8, стр. 461 — 504); С. Гогоцкий, "Бэкон" ("Журн. мин. нар. пр.", ч. 96), а также "Философский лексикон" (I, 239 — 259, 2 изд.); Альфред Вебер, "История европейской философии" (перевод под редак. проф. А. Козлова, Киев, 1882, стр. 209 — 212); Ибервега, "История философии Льюиса".

Философия Фрэнсиса Бэкона
 

http://rushist.com/index.php/philoso...rensisa-bekona
В XVII веке появляются два философских учения, впервые вполне отчетливо выдвигающие две главные точки зрения на источники и критерии познания, – эмпирическую и рационалистическую. Это – учения Фрэнсиса Бэкона и Рене Декарта. Проблема познания получает в них совершенно новую постановку. Фрэнсис Бэкон не только не повторяет Аристотеля, но стоит даже в некоторой оппозиции к нему и развивает вполне оригинальную теорию познания, центр тяжести которой лежит в новой идее эксперимента, как орудия опытной науки. Точно так же Декарт не повторяет Платона, но видит в человеческом духе, в его организации данные для открытия основных и существенных истин знания, подобных по своей достоверности и отчетливости математическим и могущих служить фундаментом всего учения о мире.
http://fanstudio.ru/archive/20160314/Ezh7br6Y.jpg
Портрет Фрэнсиса Бэкона. Художник Франс Пурбус Младший, 1617

И тем не менее нельзя отрицать, что духовным отцом Рене Декарта является Платон, духовным отцом философии Фрэнсиса Бэкона – Аристотель. Несмотря на все частные разногласия упомянутых мыслителей, нельзя отрицать их родства. Есть вообще два рода умов, из которых одни направлены наружу, на внешний мир, и от него уже идут к объяснению внутреннего человека и внутренней природы вещей, другие направлены внутрь, в область человеческого самосознания и в нем ищут опоры и критериев для истолкования самой природы мира. В этом смысле эмпирик Бэкон как философ ближе к Аристотелю, рационалист Декарт – к Платону, и контраст этого двоякого рода умов настолько глубок и трудно устраним, что он проявляется и в более поздней философии. Так, в первой половине XIX века Огюст Конт был типичным представителем мыслителей, взоры которых обращены на внешний мир, и которые ищут в нем разгадки проблемы о человеке, а Шопенгауэр – типичным представителем того класса мыслителей, которые разгадки мира ищут в человеческом самосознании. Позитивизм есть новейшая стадия развития эмпиризма Фрэнсиса Бэкона, метафизика Шопенгауэра – в известном смысле новейшее видоизменение априоризма Декарта.
http://fanstudio.ru/archive/20160314/8V6qUvHU.jpg
Портрет Рене Декарта. Художник Франц Хальс. Ок. 1649

Биография Фрэнсиса Бэкона

Биография мыслителя имеет большое значение при разборе его миросозерцания. Иногда высота жизни философа выясняет причины высоты и превосходства его учения, иногда низменность или внутренняя незначительность его жизни бросает свет и на характер его воззрений. Но бывают и более сложные случаи. Ничем не замечательная или даже недоброкачественная в нравственном отношении жизнь не лишена в некоторых отношениях величия и значительности и выясняет собою известные особенности внутреннего склада, например, односторонность и узость миросозерцания мыслителя. Именно такой случай представляет биография английского философа Фрэнсиса Бэкона. Жизнь его не только не назидательна в нравственном смысле, но можно даже пожалеть, что история новой философии должна поставить в ряды первых по значению представителей своих такую сомнительную личность, как Фрэнсис Бэкон. Были даже не в меру усердные историки философии, видевшие в повести о жизни Бэкона достаточное основание, чтобы исключить его из разряда великих философов, и спор о значении Бэкона, как философа, возникший в 1860-х годах в германской литературе, имел, несомненно, подкладкой этические соображения. Куно Фишеру первому удалось выяснить тесную связь своеобразного характера Бэкона с его крупным философским мировоззрением.

Фрэнсис Бэкон родился в 1561 г. и был младшим сыном хранителя великой печати в Англии, Николая Бэкона. После смерти отца, служа при посольстве в Париже, будущий философ очутился в затруднительном материальном положении. Избрав сначала карьеру адвоката, а потом парламентского деятеля, Фрэнсис Бэкон, благодаря красноречию, громадному честолюбию и неразборчивости в средствах, быстро стал возвышаться на служебном поприще. Вследствие процесса графа Эссекса, своего прежнего друга и покровителя, – процесса, в котором он, забыв чувства дружбы и благодарности, выступил обвинителем Эссекса и сторонником правительства, – Бэкону удалось приобрести особенное расположение королевы Елизаветы и добиться интригами высших постов. При Якове I он делается хранителем великой печати, а затем канцлером, бароном Веруламским и виконтом Сент-Альбанским. Затем следует падение, вследствие начатого его врагами процесса и обнаружившегося факта, что Бэкон брал крупные взятки при решении тяжб и раздаче должностей. Бэкон лишается всех должностей и отличий и посвящает остальную жизнь в поместье своем окончательной разработке своего философского учения о знании, не соглашаясь более вернуться к власти. Умер Фрэнсис Бэкон в 1626 г. вследствие простуды при опыте набивания снегом птицы.

Бэкон: «знание – сила»

Таким образом, жизнь Фрэнсиса Бэкона даже по внешней связи фактов представляет любопытное явление: признаки полного отсутствия нравственных принципов и, несмотря на это, доходящую до самопожертвования преданность науке, знанию. В этом контрасте отражается весь дух его учения, – идеалистический фанатизм его веры в науку, в соединении с равнодушием к роли знания в созидании нравственного мировоззрения человека. «Знание – сила», таков девиз философии Бэкона. Но какая сила? Сила, устраивающая не внутреннюю, а внешнюю жизнь. Знание в руках человека – орудие власти над природой – то самое, чем стало знание окончательно в наше время великих побед над природой и крайнего принижения нравственных начал человеческой жизни. Фрэнсис Бэкон даёт в своей философии как бы некоторое пророчество, провозвестье нашего времени. Фрэнсис Бэкон, по удачному сравнению Виндельбанда, – приверженец «духа земли» в гетевском Фаусте. «И кто не узнает в философии Бэкона, – замечает он, – практического духа англичан, которые более всех других народов сумели воспользоваться открытиями науки для благоустройства жизни». Фрэнсис Бэкон – не исключение, Бэкон – тип практического человека, который в лучшем случае видит в науке, в знании силу, способную подчинить человечеству внешний мир, природу. Руководящей идеей Бэкона в его философских произведениях была идея материальной пользы всего человечества. Заслуга Бэкона в том, что он первый обобщил принцип борьбы личности за право жизни, и Гоббс, провозгласивший «войну всех против всех» исходным началом развития общества, был в понимании смысла жизни только продолжателем философии Фрэнсиса Бэкона, а оба вместе – предшественниками Мальтуса и Дарвина с их учением о борьбе за существование, как принципе развития, в сфере экономической и биологической. Трудно отрицать преемственность национальных идей и стремлений, когда в течение трех веков они так ярко сказываются.
http://fanstudio.ru/archive/20160314/E086PDtu.jpg
Памятник Фрэнсису Бэкону в Библиотеке конгресса США

Научный метод Фрэнсиса Бэкона

Но обратимся к философскому учению Фрэнсиса Бэкона. Он изложил его в двух капитальных трудах – в сочинении «О достоинстве и приумножении наук», появившемся сначала на английском языке в 1605 г. а затем на латинском в 1623 г., и в «Новом Органоне» (1620). Оба сочинения составляют части задуманного, но не доконченного философского труда «Instauratio magna» («Великое восстановление наук»). Свой «Новый Органон» Бэкон противополагает совокупности логических сочинений Аристотеля, которые получили еще в древности, в школе Аристотеля, название «Органона» – орудия, метода науки и философии. В чем же заключалось «преобразование» Фрэнсиса Бэкона?

Еще в XIII в. однофамилец его, монах Роджер Бэкон, высказывал мысль, что необходимо изучать природу непосредственно. Бернардино Телезио, в эпоху возрождения, пытался создать теорию опыта, как орудия знания, и доказывать несостоятельность умозаключения, как орудия познания. Раймунд Луллий пробовал изобрести в XIII в. метод открытия новых научных истин путем комбинации понятий, а Джордано Бруно пытался усовершенствовать этот метод в XVI веке. Философ Фрэнсис Бэкон задается также целью усовершенствовать искусство изобретений и открытий, но путем выяснения методов непосредственного, опытного, научного изучения природы. Фрэнсис Бэкон – продолжатель Р. Бэкона и Б. Телезио с одной стороны, Р. Луллия и Джордано Бруно – с другой.

Реальною почвой для его философских теорий были действительные изобретения и открытия ближайшей эпохи. В чем цель науки? Согласно Бэкону, она в том, чтобы содействовать усовершенствованию жизни. Если наука отвлекается от жизни, то она похожа на растение, вырванное из своей почвы и оторванное от своих корней, а потому и не пользующееся более никаким питанием. Такова схоластика; новые же изобретения и открытия науки сделаны были на почве непосредственного изучения жизни, природы. Фрэнсис Бэкон, впрочем, не понимает всей сложности проблемы познания, науки. Он не исследует границ и глубоких основ знания; он исходит в своем учении о научном методе из некоторых общих предположений, основанных частью на наблюдении, частью на фантазии. По-видимому, Бэкон мало знаком с подлинными сочинениями Аристотеля о природе и знает, вообще, древнюю философию и науку поверхностно. Поклонник опыта и индукции, он сам строит свою теорию знания и его методов отвлеченно, а priori, дедуктивно, а не индуктивно; родоначальник учения об эксперименте, он исследует и определяет основания познания не экспериментально и даже не индуктивно, а на основании общих соображений. В этом причины слабости и односторонности его теории познания. Главная же сила Бэкона – в его критике прежнего недостаточного успеха наук о природе.

Идолы Бэкона

Основами познания философия Фрэнсиса Бэкона признает рассудок и чувства (ощущения). Чтобы надлежащим образом воспользоваться первымдля приобретения, чрез посредство вторых, истинного знания природы, должно очистить его от разных ложных антиципаций или предварений опыта, предположений неверных и необоснованных, сделать его чистой доской, удобною для восприятия новых фактов. Для этой цели Бэкон очень остроумно и, в психологическом смысле, тонко определяет ошибочные образы или идолы нашего ума, затрудняющее его познавательную работу. Эти идолы его философия делит на четыре разряда: 1) Идолы рода (idola tribus). Это особенности человеческой природы вообще, извращающие познание вещей: например, склонность к излишнему порядку в идеях, влияние фантазии, стремление перейти за пределы доступного в опыте материала знания, влияние чувств и настроений на работу мысли, наклонность ума к чрезмерному отвлечению, абстракции. 2) Идолы пещеры (idola specus): каждый человек занимает известный уголок мира, и свет знания достигает его, преломляясь чрез среду его особенной индивидуальной природы, сложившейся под влиянием воспитания и сношений с другими людьми, под влиянием книг, которые он изучал, и авторитетов, которых он почитал. Таким образом, всякий человек познает мир из своего угла или пещеры (выражение, взятое из философии Платона); человек видит мир в особенном, ему лично доступном освещении; должно каждому стараться познавать свои личные особенности и очищать мысль свою от примеси личных мнений и от окраски личными симпатиями. 3) Идолы площади (idola fori): самые скверные и трудно устранимые ошибки, связанные с языком, словом, как орудием знания, и обнаруживающиеся в сношениях людей между собою (оттого «площадь»). Слова в мире мыслей – ходячая разменная монета, цена её относительная. По происхождению своему из знаний непосредственных, грубых слова грубо и сбивчиво определяют вещи, и отсюда бесконечные споры о словах. Нужно стараться определять их точнее, ставя в связь с реальными фактами опыта, различая их по степени определенности и точного соответствия свойствам вещей. Наконец, четвертый разряд – идолы театра (idola theatri) суть «обманчивые образы действительности, возникающие из ошибочного изображения действительности философами и учеными, перемешивающими быль с баснями и выдумками, как на сцене или в поэзии». В этом смысле Фрэнсис Бэкон особенно указывает, между прочим, на вредное вмешательство в область науки и философии религиозных представлений.
http://fanstudio.ru/archive/20160314/43Y0eB8m.jpg
Памятник Фрэнсису Бэкону в Лондоне
Источник фото. Автор - Mike Quinn

Метод познания Бэкона

Не менее рассудка подлежат очищению и изощрению и самые чувства, весьма часто нас обманывающие и однако служащие единственным источником всего содержания мысли. Глубокого психологического анализа ощущений мы в философии Фрэнсиса Бэкона еще не находим, но он верно отмечает некоторые слабые стороны процесса чувственного восприятия и ставит общим правилом необходимость методического изощрения восприятий органов чувств посредством искусственных инструментов и посредством повторения и видоизменения восприятий в видах проверки их друг другом. Но никто не может познать вещи посредством одних чувств, – ощущения должны быть переработаны рассудком, и это дает общие истины, аксиомы, которые руководят умом при дальнейших странствованиях в лесу фактов, в дебрях опыта. Поэтому Бэкон осуждает и тех философов, которые подобно паукам все познание плетут из себя (догматики или рационалисты), и тех, кто, подобно муравьям только собирают факты в кучу, не перерабатывая их (крайние эмпирики), – для приобретения истинного познания должно поступать так, как поступают пчелы, собирающие материал с цветов и полей и перерабатывающие его в своеобразные продукты особенной внутренней силой.

Эксперимент и индукция у Бэкона

С этим общим методом познания, как его формулирует Фрэнсис Бэкон, нельзя, конечно, не согласиться. Союз опыта и мышления, который он рекомендует, есть действительно единственный путь к истине. Но как достигнуть его и добиться в процессе познания надлежащей степени и пропорции? Ответом на это служит бэконовская теория индукции,как метода познания. Силлогизм или умозаключение, согласно философии Бэкона, не дает новых знаний, знаний реальных, ибо умозаключения состоят из предложений, а предложения из слов, слова же – знаки понятий. Все дело в том, как составлены первоначальные понятия и слова. Методом правильного составления понятий и является в философии Фрэнсиса Бэкона индукция, основанная на эксперименте.Эксперимент же и есть путь к искусственному повторению и постоянной взаимной проверке ощущений. Но сущность индукции не в одном эксперименте, а в известной разработке чувственных данных, через него приобретаемых. Для организации этой разработки ощущений и для правильного руководства самим экспериментом Бэкон предлагает составлять особые таблицы случаев сходных, различных (отрицательных), параллельно изменяющихся фактов, исключающих друг друга, и проч. Эта знаменитая бэконовская теория таблиц дополняется учением о системе вспомогательных индуктивных приёмов или инстанций. Теория индукции Бэкона, дополненная Ньютоном и Гершелем, легла в основание учения философа Джона Стюарта Милля об индуктивных методах согласия, различия, сопутствующих изменений и остатков, а также и о вспомогательных к ним индуктивных приемах.

Сущность индуктивного анализа фактов сводится к тому, чтобы посредством исследования различных родов отношения явлений в опыте открыть их истинные причинные связи и зависимости друг от друга, ибо задача науки о природе, по мнению Бэкона, есть исследование причинной связи явлений, а не их простого материального состава, – общих форм явлений, а не их конкретных различий. В этом учении Фрэнсис Бэкон примыкает к философии Аристотеля и под формами разумеет те общие законы или типические отношения явлений, к открытию которых и стремится вся опытная наука.

Классификация наук у Бэкона

Бэкон, разрабатывая вопрос о методах наук, пытался также дать и классификацию наук, но последняя является безусловно слабой. Науку о природе он отличает от науки о человеке и науки о Боге. В пределах первой – физику или учение о материальных причинах он отличает от метафизики, науки о формах, теоретическую физику противополагает практической науке – механике, а метафизику – магии. Учение о целях в «Новом Органоне» совсем исключается из пределов науки о природе, и таким образом Фрэнсис Бэкон является в своей философии первым представителем чисто механических тенденций науки нового времени. Рядом с физикою и метафизикою он ставит иногда математику, как инструмент количественного анализа явлений, причем, по общему признанию критиков, плохо понимает смысл и внутреннюю цену математического познания. При определении внутреннего существа задач науки о человеке и Боге Бэкон занимает двусмысленное положение. К наукам о человеке он причисляет историю (естественную науку об обществе), логику, этику и политику. В человеке он признает душу, как исходящее от Бога начало, и предметом естественнонаучного познания считает в принципе только животную душу, связанную с телесной организацией, точно так же как предметом естественной морали считает только низшие склонности человека, между тем как природа высшей души и высших нравственных начал подлежит определению и уяснению лишь со стороны Божественного откровения, как и самая природа Бога. Но вместе с этим Бэкон, в своей антропологии, как и в науке о Боге, часто переступает признанные им самим границы естественнонаучного познания. Как одна из тем присутствует в философии Бэкона и идея науки универсальной – первой философии в смысле Аристотеля, которая должна являться «магазином общих аксиом знания» и орудием исследования некоторых особых «трансцендентных» понятий бытия и небытия, действительности и возможности, движения и покоя и пр., но точного определения задач и методов этой науки мы в философии Фрэнсиса Бэкона не находим, что совершенно понятно, так как он думает, что все аксиомы знания опираются все-таки на опыт, на ощущения внешних чувств, и других источников знания не признает. Таким образом, классификация наук – самая слабая сторона учения Бэкона о познании.

Давая оценку философии Фрэнсиса Бэкона, надо признать, что в целом ему принадлежит заслуга первой попытки выработать всестороннюю теорию объективного познания, найти все условия, препятствия и пособия для правильной разработки фактического материала опыта, и нельзя слишком строго относиться к Бэкону за то, что, поставив себе задачею исследование внешних опытных элементов и условий знания, он не достиг надлежащей глубины в анализе самих познавательных способностей и процессов человеческого ума.

Философия Фрэнсиса Бэкона – кратко
 

http://rushist.com/index.php/philoso...-bekona-kratko
Знаменитый английский мыслитель Фрэнсис Бэкон – один из первых крупных философов Нового времени, эпохи разума. Сам характер его учения сильно отличается от систем древних и средневековых мыслителей. У Бэкона нет и помину о знании, как чистом и вдохновенном стремлении к высшей истине. Он презирал Аристотеля и религиозную схоластику за то, что они подходили к философскому познанию с такой точки зрения. В соответствии с духом новой, рационально-потребительской эпохи для Бэкона характерно прежде всего стремление к господству над природой. Отсюда и его известный афоризм знание – сила.

До того как целиком отдаться философии, Фрэнсис Бэкон был одним из виднейших чиновников английского королевского двора. Его общественная деятельность была отмечена крайней беспринципностью. Начав карьеру в парламенте как крайний оппозиционер, он вскоре превратился в верного лоялиста. Предав своего первоначального покровителя, Эссекса, Фрэнсис Бэкон стал лордом, членом тайного совета и хранителем государственной печати, но затем был уличён парламентом в крупных взятках. После скандального разбирательства его присудили к огромному штрафу в 40 тысяч фунтов и заключению в Тауэр. Король простил Бэкона, однако с политической карьерой ему всё же пришлось расстаться (подробнее - см. в статье Бэкон, Фрэнсис – краткая биография). В своих философских трудах Фрэнсис Бэкон провозглашал цель завоевания материального могущества с такой же беспощадной односторонностью и опасным пренебрежением к нравственным законам, с какими действовал в практической политике.
http://rushist.com/images/west-17/bacon-pourbus.jpg
Портрет Фрэнсиса Бэкона. Художник Франс Пурбус Младший, 1617

Человечество, по мнению Бэкона, должно подчинить себе природу и господствовать над ней. (Эта цель, впрочем, одушевляет всю эпоху Возрождения.) Род людской двигался вперёд благодаря научным открытиям и изобретениям.

Признавая гениальность многих древних философов, Бэкон утверждал, однако, что гений их ни к чему не послужил, так как был ложно направлен. Все они бескорыстно искали отвлечённые метафизические и моральные истины, не задумываясь о практических выгодах. Сам Бэкон думает, что «наука не должна сводиться к бесплодному удовлетворению праздного любопытства». Ей следует обратиться к широкой материально-производительной работе. В устремлениях и личности Бэкона исчерпывающе воплотился практический англосаксонский дух.

«Новая Атлантида» Бэкона

Фрэнсис Бэкон был проникнут мыслью о том, что развитие науки приведёт в будущем к наступлению золотого века. При почти несомненном атеизме он писал о предстоящих великих открытиях с приподнятым энтузиазмом религиозного пророка и относился к судьбе науки, как к своеобразной святыне. В своей неоконченной философской утопии «Новая Атлантида» Бэкон рисует счастливую, комфортную жизнь мудрого, небольшого народа островитян, которые систематически применяют в «доме Соломона» все ранее сделанные открытия для новых изобретений. У обитателей «Новой Атлантиды» есть паровая машина, воздушный шар, микрофон, телефон и даже вечный двигатель. Самыми яркими красками Бэкон изображает, как всё это улучшает, украшает и удлиняет человеческую жизнь. Мысль о возможных вредных последствиях «прогресса» даже не приходит ему в голову.

Бэкон «Великое восстановление наук» – кратко

Все главные книги Фрэнсиса Бэкона объединяются в одно гигантское произведение под названием «Великое восстановление наук» (или «Великое возрождение наук»). Автор ставит в нём перед собой три задачи: 1) обзор всех наук (с установлением и специальной роли философии), 2) развитие нового метода естествознания и, 3) его применение к единичному исследованию.

Решению первой задачи посвящены сочинения Бэкона «О преуспеянии знания» и «О достоинстве и приумножении наук». Книга «О достоинстве и приумножении наук» составляет первую часть «Великого восстановления». Бэкон даёт в ней обзор человеческих знаний (globus intellectualis). По трем основным способностям души (памяти, воображению и рассудку) он разделяет все науки на три ветви: «историю» (опытные знания вообще, гуманитарные и естественные), поэзию и философию.

Философия имеет три объекта: Бога, человека и природу. Однако познание Бога, по Фрэнсису Бэкону, недоступно человеческому уму и должно черпаться только из откровения. Науки, изучающие человека и природу – антропология и физика. Опытную физику Бэкон считает «матерью всех наук». Метафизику (учение о первоначальных причинах вещей) он в число наук включает, но склонен смотреть на неё как на излишнее умозрение.
http://rushist.com/images/west-17/ba...ent-london.jpg
Памятник Фрэнсису Бэкону в Лондоне
Источник фото. Автор - Mike Quinn

Вторую часть «Великого восстановления наук» составляет «Новый Органон», где Бэкон излагает свой новый научный метод. Он предполагал написать ещё четыре части «Великого восстановления», но не успел этого сделать. В третьей части Бэкон собирался изложить «Естественную и опытную историю». Четвёртая часть должна была носить название «Лестницы разума». В ней философ собирался показать причины и следствия фактов и явлений, собранных в третьей части, с целью подготовки к более совершенным открытиям. В пятой части «Великого восстановления наук» («О предварительных посылках философии») Бэкон думал собрать самые распространенные и доказанные общефилософские мнения, а в шестой («Второй философии») – выводы из этих мнений, сделанные индуктивными приемами.

«Новый органон» Бэкона – кратко

Второй частью «Великого возрождения наук» является работа «Новый Органон» (1620). «Органоном» в истории философии именуется общий свод трудов Аристотеля по логике. В аристотелевском учении логика выполняла роль главного метода. Как показывает заглавие «Нового органона», Бэкон хочет противопоставить старой методологии Аристотеля новую.

Он формулирует в этой своей книге противоположный аристотелевскому метод познания природы. Основа этого метода – не отвлечённые логические умозаключения, а эмпиризм, опыт. Ценность опыта признавалась уже в античности. В Средние века на неё обращали внимание Альберт Великий, а также земляк и однофамилец Фрэнсиса Бэкона, философ Роджер Бэкон. Но предшественники Фрэнсиса Бэкона использовали опыт случайный, а он призывает в «Новом Органоне» заменить его планомерным экспериментом, методическим исследованием. Развитие знания, согласно Бэкону, должно базироваться не на случайных открытиях, а идти как заранее обдуманный процесс. Главную цель своей философии он и видит в том, чтобы сформулировать правильный метод изобретений. Без такого метода, считает Бэкон, будут действовать втуне даже сильные умы. «Калека, который идет верной дорогой, может обогнать рысака, если тот бежит не по настоящей дороге; даже более, – чем быстрее бежит рысак, раз сбившийся с пути, тем дальше оставит его за собой калека».

Фрэнсис Бэкон об идолах – кратко

Бэкон в своей философии полагает, что новая наука должна исходить из опыта, но он отнюдь не приравнивает его к обычным, житейским, некритическим представлениям обывателя. Общераспространённые взгляды, напротив, содержат в себе много ложного, ибо «ум человеческий может быть уподоблен зеркалу с неровной поверхностью, на которое падают лучи от предметов и которое, примешивая свои собственные свойства к свойствам предметов, обезображивает и искажает их». Как Аристотель указал ошибки в логических умозаключениях, так Бэкон хочет указать ошибки в эмпирических восприятиях и очистить истинный опыт от вредных примесей.

Он делает это в своём знаменитом учении об идолах – ложных привычках и предрассудках, которые, подобно поклонению мнимым богам, вводят людей в тяжкие заблуждения. Бэкон называет четыре вида идолов.
http://rushist.com/images/west-17/bacon-congress.jpg
Памятник Фрэнсису Бэкону в Библиотеке конгресса США

Идолы пещеры (idola specus) – заблуждения, возникающие от особенностей чувств и неверных жизненных впечатлений отдельного человека. От них сравнительно легко избавиться сравнением опытов нескольких индивидуумов.

Серьёзнее идолы театра (idola theatri), создаваемые верой в авторитеты (в философии, по Бэкону, опаснее всего – рабское преклонение перед «метафизиком» Аристотелем). С этим, вторым, видом идолов надо бороться, приучая себя смотреть на всё собственными глазами.

Третий вид идолов – идолы площади или рынка (idola fori) – всеобщие, вековые предрассудки человечества, которые люди воспринимают друг от друга в процессе общения.

Четвёртый, самый вредный вид идолов Бэкона – идолы рода (idola tribus), которые коренятся не в личных или коллективных заблуждениях, а в несовершенстве самого человеческого существа, его чувств и ума. Опаснейшее проявление этого несовершенства – тяга к телеологическому взгляду, стремление усматривать в судьбе отдельных вещей и всём бытии какую-то высшую цель – иначе говоря, религиозность. Фрэнсис Бэкон считает, что никакой телеологии в мире нет. Истинная связь вещей – чисто механическая причинность, телеологию же следует напрочь изгнать из процесса познания, причём, не только в естественных, но и в гуманитарных науках. Такой подход позволяет признавать Бэкона отцом философии позитивизма.

Эмпирический метод научного познания Бэкона – кратко

«Критические», «отрицательные» рассуждения об идолах Фрэнсис Бэкон дополняет «положительным» изложением собственного метода научного познания. В основу его он кладёт систематический эксперимент. Случайного опыта Бэкон в процессе познания призывает избегать, ибо его обобщения могут приводить к частным, применимым не во всех случаях, а иногда и к совершенно ложным результатам.

Выводы ведомых по обдуманной, методической системе экспериментов следует обобщать при помощи индукции – то есть, умозаключениями от частного к общему, а не наоборот, не следуя путём дедукции от общего к частному, как часто делает телеологическая философия. Чтобы познать индуктивным путем «причины» того или иного явления, наука, по Бэкону, должна пользоваться «перечислением»и «исключением» опытных данных. Нужно сопоставлять эмпирические факты в поисках таких, где исследуемое свойство или явление присутствует и где оно отсутствует, рассматривать и степени его проявления в разных случаях.

При использовании индуктивного метода Бэкон советует быть крайне осторожным – обобщать эмпирические данные с большой постепенностью, переходить от единичных фактов сначала к научным положениям небольшой общности, а уже от них – к все более высоким. В научном познании нужно следовать путем непрерывного и постепенного восхождения. Следует опасаться опрометчивых обобщений, которые весьма свойственны людской психологии и приводят к бесчисленным ошибкам. Человеческому духу, говорит Бэкон в этой связи, не только не следует придавать крылья, но, наоборот, подвешивать свинец.

Оценки философии Бэкона

Авторы атеистического толка восхваляют философию Бэкона как провозвестницу современного научного века, которая «установила руководящие начала для экспериментальных исследований даже прежде, чем такие исследования стали производиться».

Однако многие приверженцы идеалистических доктрин утверждают, что почти всё учение Бэкона сводится к банальным советам и звонким афоризмам полупримитивного смысла, «провозвестить» которые было совсем не трудно. Есть мнение, что в философии он являлся таким же шарлатаном, как и в политике. Бэкон широко прибегал к плагиату. Знаменитое «учение об идолах» он почти целиком заимствовал у своего средневекового однофамильца, Роджера Бэкона, который тоже пропагандировал в своем «Opus majus» научный опыт – и распределил причины его ошибок на четыре категории: авторитет, привычка, предрассудок и фальшивое знание. Фрэнсис Бэкон в своей философии повторяет те же мысли едва ли не слово в слово.

Не без основания указывают и на то, что собственные «научные эксперименты» Бэкона были почти совершенно бесплодными. В течение своей жизни он издал множество учёных произведений («Описание интеллектуального мира», «Система неба», «О принципах и началах», «Историю Генриха VII», «История ветров», «История жизни и смерти», «История сгущения и разрежения», «Введение в историю тяжести и легкости», «Введение в историю симпатии и антипатии вещей» и «Введение в историю серы, ртути и соли»). Тогда они славились по всей Европе, но сейчас признаны ничтожными по исследовательской ценности.

Фрэнсиса Бэкона критикуют и за односторонний упор на индукцию, которая в науке очень важна, но вряд ли может многое дать сама по себе, без разумного соединения с дедукцией. Значение же математики Бэкон совершенно проглядел – он смехотворно уверял, что даже математические доказательства без санкции опыта не порождают полного и твердого убеждения.

Бэкон был горячим сторонником атомистической теории. Однако он приписывал атомам способность восприятия и психической жизни, объясняя именно этим их взаимное притяжение и отталкивание.

Бэкон Фрэнсис – произведения
 

http://rushist.com/index.php/philoso...-proizvedeniya
Имя Фрэнсиса Бэкона, как политического деятеля, сильно замарано; но слава его, как философа, не пострадала от этого. Все его произведения, начиная с «Опытов» (Essays) до последних, важнейших трудов его, «Нового Органона» (то есть, новой научной и философской методологии) изданного в 1620 году, и трактата «О достоинстве и приумножении наук» (De dignitate et augmentis scientiarum), изданного в 1623 году, проникнуты мыслью, что науки должны использоваться на пользу практической жизни. Руководящей мыслью исследований Фрэнсиса Бэкона была польза людей. Целью его философских произведений, собрание которых он назвал «Великим восстановлением наук» Instauratio magna, было преобразование научной деятельности и по содержанию и по методу. Он показал, как обратить науку от пустого занятия бесплодными фантастическими системами к полезному для человеческой жизни реализму. Бэкон нашел науку отрешенной от жизни и хотел привести в связь с нею. Он говорил, что силы человека соразмерны его знанию, что наука и сила с пользой работать для улучшения жизни – одно и то же; он желал, чтобы наука обогатилась применимыми к житейским делам сведениями, дающими человеку владычество над природой.

В своих произведениях Бэкон учил искать истину посредством индукции, то есть посредством сопоставления наблюдений, тогда как прежде считали возможным находить ее посредством абстрактных рассуждений. В «Новом Органоне» он подробно объясняет, что путем к открытиям служит наблюдение природы и опыты, что для успеха в этом должно отбросить все предубеждения, все иллюзии или, как он называет, «идолы». По своему индуктивному методу Фрэнсис Бэкон подвергает разбору все стороны умственной жизни. В энциклопедическом очерке наук, составляющем содержание трактата его «О достоинстве и приумножении наук», он защищает науку от её порицателей и врагов, в особенности от богословов и правителей, распределяет человеческие знания по способностям души, имеющим важнейшее участие в их развитии. Эти способности: память, воображение и разум. Таким образом, он получает следующие отделы науки: 1) космология; это у него философия природы и рассмотрение основных вопросов человеческой жизни; 2) космография со стороны своего исторического и антропологического содержания; 3) логика; 4) нравственная философия.

Этот энциклопедический обзор наук Бэкон пополнил несколькими монографиями. Так, например, в небольшом трактате «О мудрости древних» он объясняет мифы истолкованием их аллегорического смысла, устраняя прежнюю религиозную трактовку. Его «История Генриха VII» была началом рассказа о временах Тюдоров. После смерти Бэкона был напечатан ряд статей, называющийся «Лес лесов», Silva Silvarum; их содержание относится к естественным наукам. Тогда же была напечатана его «Новая Атлантида», аллегория, имеющая поэтический характер. Эти сочинения посвящены королю Якову I, а «Новый органон» и трактат «О достоинстве наук» – преемнику Якова, Карлу I.

Почти все свои ученые труды Бэкон писал по-латыни, а те немногие, которые писал на английском языке, сам переводил на латинский. Во всех его произведениях неизменно виден очень сильный ум, богатый мыслями, чрезвычайно логичный. Не все его понятия основательны. Недостаток нравственного чувства мешал Бэкону справедливо оценивать возвышенные стремления людей. Он не понимает лирической поэзии, умея ценить только изображение внешней природы; в естествознании, которое ставил выше всех других отделов науки, он не сделал никаких открытий. Но ему принадлежит заслуга приведения всех отраслей звания в систематический порядок. Фрэнсис Бэкон доказывал, что источник всех верных сведений – наблюдение и опыт, за это его и называют отцом новой философии, основывающейся на опыте.

Знаменитый естествоиспытатель Либих, разбирая высказанные в произведениях Бэкона мысли по вопросам естествознания, находит, что он не оказал науке никаких услуг, что его метод бесплоден, что он толкует о естествознании как дилетант, плохо знакомый с предметом. Но, как бы то ни было, Бэкону принадлежит то громадное историческое значение, что его трактаты возбуждали к изучению природы, разрушали схоластику. Он действительно отец сенсуалистической и эмпирической философии Нового времени.

Бэкон Фрэнсис
 

http://great_philosophers.academic.r...81%D0%B8%D1%81
(1561-1626) считается основателем опытной науки Нового времени. Он был первым философом, поставившим перед собой задачу создать научный метод. В его философии впервые сформулированы главные принципы, характеризующие философию Нового времени.

Бэкон происходил из знатного рода и в течение всей своей жизни занимался общественной и политической деятельностью: был адвокатом, членом палаты общин, лорд-канцлером Англии. Незадолго до конца жизни общество выразило ему осуждение, обвинив во взяточничестве при ведении судебных дел. Он был приговорен к крупному штрафу (40 000 ф.ст.), лишен парламентских полномочий, уволен из суда. Умер в 1626 г., простудившись, когда набивал курицу снегом, чтобы доказать, что холод обеспечивает сохранение мяса от порчи, и тем самым продемонстрировать силу разрабатываемого им экспериментального научного метода.

С самого начала своей творческой деятельности Бэкон выступил против господствовавшей в то время схоластической философии и выдвинул доктрину «естественной» философии, основывающейся на опытном познании. Взгляды Бэкона сформировались на основе достижений натурфилософии Возрождения и включали в себя натуралистическое миросозерцание с основами аналитического подхода к исследуемым явлениям и эмпиризмом. Он предложил обширную программу перестройки интеллектуального мира, подвергнув резкой критике схоластические концепции предшествующей и современной ему философии.

Бэкон стремился привести «границы умственного мира» в соответствие со всеми теми громадными достижениями, которые происходили в современном Бэкону обществе XV - XVI веков, когда наибольшее развитие получили опытные науки. Бэкон выразил решение поставленной задачи в виде попытки «великого восстановления наук», которую изложил в трактатах: «О достоинстве и приумножении наук» (самом большом своем произведении), «Новом Органоне» (его главном произведении) и других работах по «естественной истории», рассматривающих отдельные явления и процессы природы.

Понимание науки у Бэкона включало прежде всего новую классификацию наук, в основу которой он положил такие способности человеческой души, как память, воображение (фантазия), разум. Соответственно этому главными науками, по Бэкону, должны быть история, поэзия, философия. Высшая задача познания и всех наук, согласно Бэкону, - господство над природой и усовершенствование человеческой жизни. По словам главы «Дома Соломона» (своего рода исследовательского центра, Академии, идея которого была выдвинута Бэконом в утопическом романе «Новая Атлантида»), «целью нашего общества является познание причин и скрытых сил всех вещей и расширение власти человека над природою, покуда все не станет для него возможным» [Соч. М., 1978. Т. 2. С. 509].

Критерий успехов наук - те практические результаты, к которым они приводят. «Плоды и практические изобретения суть как бы поручители и свидетели истинности философий» [Соч. Т. 2. С. 37]. Знание - сила, но только такое знание, которое истинно. Поэтому Бэкон проводит различение двух видов опыта: плодоносного и светоносного. Первый - это такие опыты, которые приносят непосредственную пользу человеку, светоносный - те, цель которых состоит в познании глубоких связей природы, законов явлений, свойств вещей. Второй вид опытов Бэкон считал более ценным, так как без их результатов невозможно осуществить плодоносные опыты. Недостоверность получаемого нами знания обусловлена, считает Бэкон, сомнительной формой доказательства, которая опирается на силлогистическую форму обоснования идей, состоящую из суждений и понятий. Однако понятия, как правило, образуются недостаточно обоснованно. В своей критике теории аристотелевского силлогизма Бэкон исходит из того, что используемые в дедуктивном доказательстве общие понятия - результат опытного знания, полученного исключительно поспешно. Со своей стороны, признавая важность общих понятий, составляющих фундамент знания, Бэкон считал, что главное - это правильно образовывать эти понятия, так как если это делается поспешно, случайно, то нет прочности и в том, что на них построено. Главным шагом в реформе науки, предлагаемой Бэконом, должно быть совершенствование методов обобщения, создание новой концепции индукции.

Опытно-индуктивный метод Бэкона состоял в постепенном образовании новых понятий путем истолкования фактов и явлений природы. Только с помощью такого метода, по мнению Бэкона, можно открывать новые истины, а не топтаться на месте. Не отвергая дедукцию, Бэкон гак определял различие и особенности этих двух методов познания: «Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам и, идя от этих оснований и их непоколебимой истинности, обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путем и пользуются ныне. Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно, пока наконец не приходит к наиболее общим аксиомам. Это путь истинный, но не испытанный» (Соч. Т. 2. С. 14-15].

Хотя проблема индукции ставилась и раньше предшествовавшими философами, только у Бэкона она приобретает главенствующее значение и выступает первостепенным средством познания природы. В противовес индукции через простое перечисление, распространенной в то время, он выдвигает на передний план истинную, по его словам, индукцию, дающую новые выводы, получаемые не столько на основании наблюдения подтверждающих фактов, сколько в результате изучения явлений, противоречащих доказываемому положению. Один-единственный случай способен опровергнуть необдуманное обобщение. Пренебрежение к так называемым отрицательным инстанциям, по Бэкону, - главная причина ошибок, суеверий, предрассудков.

В индуктивный метод Бэкона в качестве необходимых этапов входят сбор фактов и их систематизация. Бэкон выдвинул идею составления трех таблиц исследования - таблиц присутствия, отсутствия и промежуточных ступеней. Если - возьмем любимый Бэконом пример - кто-то хочет найти формулу тепла, то он собирает в первой таблице различные случаи тепла, стремясь отсеять все то, что с теплом не связано. Во второй таблице он собирает вместе случаи, которые подобны случаям в первой, но не обладают теплом. Например, в первую таблицу могут быть включены лучи солнца, которые создают тепло, во вторую - лучи, исходящие от луны или звезд, которые не создают тепла. На этом основании 1можно выделить все те вещи, которые наличествуют, когда тепло присутствует. Наконец, в третьей таблице собирают случаи, в которых тепло присутствует в различной степени. Используя эти три таблицы вместе, мы можем, согласно Бэкону, выяснить причину, которая лежит в основе тепла, а именно - по мысли Бэкона - движение. В этом проявляется принцип исследования общих свойств явлений, их анализ.

В индуктивный метод Бэкона входит и проведение эксперимента. При этом важно варьировать эксперимент, повторять его, перемещать из одной области в другую, менять обстоятельства на обратные и связывать с другими. После этого можно перейти к решающему эксперименту.

Бэкон выдвинул опытное обобщение фактов в качестве стержня своего метода, однако он не был защитником одностороннего его понимания. Эмпирический метод Бэкона отличает то, что он в максимальной степени опирался на разум при анализе фактов. Бэкон сравнивал свой метод с искусством пчелы, которая, добывая нектар из цветов, перерабатывает его в мед собственным умением. Он осуждал грубых эмпириков, которые подобно муравью собирают все, что им попадается на пути (имея в виду алхимиков), а также тех умозрительных догматиков, которые, как паук, ткут паутину знания из себя (имея в виду схоластов).

Предпосылкой реформы науки должно стать, по замыслу Бэкона, и очищение разума от заблуждений, которых он насчитывает четыре вида. Эти препятствия на пути познания он называет идолами: идолы рода, пещеры, площади и театра. Идолы рода это ошибки, обусловленные наследственной природой человека. Мышление человека имеет свои недостатки, так как «уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде» (Соч. Т. 2. С. 18J. Человек постоянно истолковывает природу по аналогии с человеком, что находит свое выражение в телеологическом приписывании природе конечных целей, которые ей не свойственны. В этом и проявляются идолы рода. В них можно найти привычку ожидания большего порядка в явлениях природы, чем в действительности. К идолам рода Бэкон относит и стремление человеческого ума к необоснованным обобщениям. Он, например, указывал, что часто орбиты вращающихся планет считаются за круговые, что необоснованно.

Идолы пещеры - это ошибки, которые свойственны отдельному человеку или некоторым группам людей в силу субъективных симпатий, предпочтений. Например, одни исследователи верят в непогрешимый авторитет древности, другие склонны отдавать предпочтение новому. «Человеческий разум не сухой свет, его окропляют воля и страсти, а это порождает в науке желательное каждому. Человек скорее верит в истинность того, что предпочитает... Бесконечным числом способов, иногда незаметных, страсти пятнают и портят разум» [Соч. Т. 2. С. 22].

Идолы площади (рынка) - это ошибки, порождаемые речевым общением и трудностью избежать влияния слов на умы людей. Эти идолы возникают потому, что слова - только имена, знаки для общения между собой, они ничего не говорят о том, что такое вещи. Поэтому и возникают бесчисленные споры о словах, когда люди принимают слова за вещи.

Идолы театра (или теорий) - это ошибки, связанные со слепой верой в авторитеты, некритическим усвоением ложных мнений и воззрений. Здесь Бэкон имел в виду систему Аристотеля и схоластику, слепая вера в которые оказывала сдерживающее воздействие на развитие научного знания. Он называл истину дочерью времени, а не авторитета. Искусственные философские построения и системы, оказывающие отрицательное влияние на умы людей, - это, по его мнению, своего рода «философский театр».

Разработанный Бэконом индуктивный метод, лежащий в основе науки, должен, по его мнению, исследовать внутренне присущие материи формы, являющиеся материальной сущностью принадлежащего предмету свойства - определенного вида движения. Чтобы выделить форму свойства, надо отделить от предмета все случайное. Это исключение случайного, конечно, - мысленный процесс, абстракция. Бэконовские формы - это формы «простых природ», или свойств, которые изучают физики. Простые природы - это такие вещи, как горячее, влажное, холодное, тяжелое и т.д. Они подобны «алфавиту природы», из которого многие вещи могут быть составлены. Бэкон ссылается на формы, как на «законы». Они - детерминанты и элементы фундаментальных структур мира. Сочетание различных простых форм дает все разнообразие реальных вещей. Развитое Бэконом понимание формы противопоставлялось им умозрительному толкованию формы у Платона и Аристотеля, так как для Бэкона форма - своего рода движение материальных частиц, составляющих тело.

В теории познания, для Бэкона, главное - исследовать причины явлений. Причины могут быть разными - или действующими, которыми занимается физика, или конечными, которыми занимается метафизика.

Методология Бэкона в значительной степени предвосхитила разработку индуктивных методов исследования в последующие века, вплоть до XIX в. Однако Бэкон в своих исследованиях недостаточно подчеркивал роль гипотезы в развитии знания, хотя в его времена уже зарождался гипогетико-дедуктивный метод осмысления опыта, когда выдвигается то или иное предположение, гипотеза и из нее выводятся различные следствия. При этом дедуктивно осуществляемые выводы постоянно соотносятся с опытом. В этом отношении большая роль принадлежит математике, которой Бэкон не владел в достаточной степени, да и математическое естествознание в то время только формировалось.

В конце своей жизни Бэкон написал книгу об утопическом государстве «Новая Атлантида» (опубликована посмертно в 1627 г.). В этом произведении он изобразил будущее государство, в котором все производительные силы общества преобразованы при помощи науки и техники. В нем Бэкон описывает различные удивительные научно-технические достижения, преображающие жизнь человека: здесь и комнаты чудесного исцеления болезней и поддержания здоровья, и лодки для плавания под водой, и различные зрительные приспособления, и передача звуков на расстояния, и способы улучшения породы животных, и многое другое. Некоторые из описываемых технических новшеств осуществились на практике, другие остались в области фантазии, но все они свидетельствуют о неукротимой вере Бэкона в силу человеческого разума. На современном языке его можно было бы назвать технократом, так как он полагал, что все современные ему проблемы можно решить с помощью науки.

Несмотря на то что он придавал большое значение науке и технике в жизни человека, Бэкон считал, что успехи науки касаются лишь «вторичных причин», за которыми стоит всемогущий и непознаваемый Бог. При этом Бэкон все время подчеркивал, что прогресс естествознания, хотя и губит суеверия, но укрепляет веру. Он утверждал, что «легкие глотки философии толкают порой к атеизму, более же глубокие возвращают к религии» [Соч. Т. 1. С. 89]. Влияние философии Бэкона на современное ему естествознание и последующее развитие философии огромно. Его аналитический научный метод исследования явлений природы, разработка концепции необходимости ее экспериментального изучения сыграли свою положительную роль в достижениях естествознания XVI- XVII веков. Логический метод Бэкона дал толчок развитию индуктивной логики. Классификация наук Бэкона была положительно воспринята в истории науки и даже положена в основу разделения наук французскими энциклопедистами. Хотя углубление рационалистической методологии в дальнейшем развитии философии снизило после смерти Бэкона его влияние в XVIII в., в последующие века идеи Бэкона приобрели свое новое звучание. Они не потеряли своего значения вплоть до XX в. Некоторые исследователи (например, Дж. Дьюи) даже рассматривают его как предшественника современной интеллектуальной жизни и пророка прагматической концепции истины. (Имеется в виду его высказывание: «Что в действии наиболее полезно, то и в знании наиболее истинно» [Соч. Т. 2. С. 82].)

Бэкон Фрэнсис
 

http://reale_antiseri.academic.ru/23...81%D0%B8%D1%81
\
Фрэнсис Бэкон: жизнь и деятельность
\
В своей наиболее известной работе "Новый Органон" Фрэнсис Бэкон пишет о трех открытиях, неведомых античности: искусство книгопечатания, порох, компас. Эти три изобретения полностью изменили порядок: первое - в литературе, второе - в военном деле, третье - в навигации; они дали толчок многочисленным изменениям; пожалуй, ни одна империя, ни одна секта, ни одна звезда не произвели большего влияния на человечество. Галилей теоретически обосновал научный метод; Декарт предложил метафизику, оказывающую исключительное влияние на науку; Бэкон же был философом промышленной эры, поскольку никто другой в его время, да и в последующие триста лет, не занимался с такой дотошностью проблемой влияния научных открытии на человеческую жизнь.
Между 1575 и 1620 гг. Англия опережает все остальные страны по добыче угля и темпам развития промышленности. Судьба Фрэнсиса Бэкона - это история жизни, целиком посвященной великой идее. В наши дни эта идея отчасти превратилась в реальность, отчасти утратила свою актуальность, но во многих аспектах искажена. Во времена Бэкона было дерзостью верить в то, что знание должно приносить свои плоды на практике, что наука должна служить промышленности, что святая обязанность людей - объединиться с целью изменить к лучшему условия жизни. В свете этой новой идеи Бэкон пересмотрел всю историю культуры и, обнаружив очень слабое ее влияние на повседневную жизнь, поставил задачу найти путь к исправлению такого положения дел. "Наука может и должна изменить условия человеческой жизни; она не является реальностью, чуждой этическим ценностям; это - инструмент, сконструированный человеком в целях достижения всеобщего братства и прогресса: там, где имеет место сотрудничество, преклонение перед природой, желание ясности благодаря науке, эти ценности должны укрепляться... власть человека над природой не дело исследователя-одиночки, хранящего в секрете свои достижения, но обязательно - плод деятельности организованного содружества ученых. В каждую эпоху знание имеет четкую функцию, любая реформа в этой области - это всегда также реформа культурных институтов, университетов, а не только образа мысли людей, занятых интеллектуальной деятельностью.
Фрэнсис Бэкон родился в Лондоне 22 января 1561 г. Его отец сэр Николас Бэкон служил лордом-хранителем печати при королеве Елизавете, и потому Фрэнсис еще мальчиком был представлен ко двору. В возрасте 12 лет он поступил в Кембриджский университет; посещал занятия в колледже Св. Троицы (Тринити-колледж) до 1575 г. Вильям Раули, личный секретарь Бэкона, написавший о нем широко известную биографию, сообщает: "В университете в возрасте 16 лет он впервые... испытал разочарование в философии Аристотеля; и не из-за никчемности автора, к которому всегда относился с величайшим уважением, а из-за бесполезности метода; аристотелевская философия (он имел обыкновение говорить Ее сиятельство) хороша только Для научных диспутов, но она бесплодна в том, что касается конкретной пользы для жизни людей, и это мнение он сохранил до конца жизни".
Поскольку для политической карьеры были необходимы юридические знания, в июне 1575 г. Бэкон поступает в лондонскую Грейс-Инн - школу юриспруденции, готовившую юрисконсультов и адвокатов. Однако вскоре он отправляется во Францию вслед за английским послом сэром Амиасом Паулетом. Франция не произвела на него впечатления (король - несобранный человек; страна коррумпирована, плохо управляема, бедна). В 1579 г. он возвращается в Лондон, узнав о смерти отца. Несмотря на кипучую деятельность, в период правления Елизаветы продвинуться в политической карьере ему не удалось. В 1584 г. его выбрали в палату общин, где оставался в течение почти двадцати лет. На период между 1592 и 1601 гг. приходится дружба с Робером Девере, вторым графом Эссекса, покровителем Бэкона. Дружбу ждал трагический финал: граф Эссекс был обвинен в измене, и Бэкон вынужден в качестве юрисконсульта королевского двора поддержать обвинение. Граф, бывший фаворит королевы, был приговорен к смертной казнен.
Тем временем в 1603 г. на трон взошел Яков I - филантроп и интеллектуал. При Якове I Бэкон стал быстро подниматься по политической лестнице: генеральный адвокат в 1607 г., главный прокурор Королевского двора в 1613 г., лорд-хранитель печати в 1617 г., лорд-канцлер в 1618 г. В том же году Бэкон получает от короля титул барона Веруламского, а три года спустя - виконта Сент-Албанского. Несмотря на плотную занятость и активную политическую деятельность, Бэкон не оставлял занятий наукой: в 1620 г. он опубликовал свой наиболее известный труд "Новый Органон", который, по замыслу автора, должен был заменить "Органон" Аристотеля. Работа рассматривалась как вторая часть обширного энциклопедического проекта "великого восстановления наук". В 1620 г. опубликованы, помимо "Нового Органона", введение и общий план этого проекта.
Однако в 1621 г. карьера Бэкона неожиданно прервалась, а репутация безнадежно скомпрометирована: весной этого года Бэкон обвинен в коррупции палатой лордов. Одна из конфликтующих сторон подкупила суд перед вынесением решения. "Высокий Суд... постановил: 1) виконт Сент-Албанский, лорд-канцлер Англии, должен уплатить в качестве наказания штраф в размере 40 тысяч стерлингов; 2) заключить в Тауэр на срок, угодный королю; 3) навсегда запретить заниматься любой государственной деятельностью; 4) навсегда лишить места в Парламенте и запретить приближаться ко Двору". Несмотря на строгость решения, тюремное заключение в
Тауэре продлилось всего несколько дней, штраф прощен королем. Бэкон смог продолжить свои занятия наукой, но с карьерой было навсегда покончено.
Философ умер 9 апреля 1626 г., в день святой Пасхи.
Первым сочинением Бэкона стали "Опыты". Впервые опубликованные в 1597 г., они представляют собой анализ политической и общественной жизни. Сочинение стало классикой английской литературы. Оно переведено на латинский язык под названием "Истинные беседы, или о сущности вещей". В 1603 г. появляется работа "Введение к истолкованию природы". 1603 г. - год восшествия на престол Якова I. Бэкон в сочинении дает наблюдения автобиографического характера: "Что касается меня, я понял, что более всего пригоден для изучения истины, поскольку мой ум достаточно деятелен, чтобы обнаружить сходства в вещах (что очень важно), и достаточно крепок, чтобы обнаружить мельчайшие расхождения между ними. Поскольку мной овладело желание доискаться до истины, я обладаю терпением в случае сомнений, испытываю страсть к размышлениям, благоразумен в выводах, способен изменить мнение, страстен при упорядочении наблюдений. Я не являюсь ярым приверженцем новшеств или обожателем старины и ненавижу обман в любой форме. По этим причинам я счел, что мои природные данные близки и созвучны правде". И далее. "Все, что направлено на установление интеллектуального общения и на раскрепощение умов, должно распространиться в массах, переходя из уст в уста. [...] Свободный от любой формы обмана, я ясно вижу, что формула истолкования будет успешнее и надежнее, если этим станут заниматься специально отобранные люди. Ведь я привожу в движение ту реальность, которую другие будут проверять опытным путем. [...] Мне достаточно сознания хорошо выполненной работы, на которую не могла бы повлиять и сама судьба".
В 1602 г. Бэкон написал "Мужественное дитя времени" Temporis Partus Masculus - полемическое сочинение, направленное против философов: античных (Платона, Аристотеля, Галена, Цицерона), средневековых (Фомы Аквинского, Скота) и философов Возрождения (Кардано, Парацельса). По мнению Бэкона, все они несут моральную вину за недостаток почтения к природе - творению Создателя и за отсутствие необходимой осторожности и терпения. Философия прошлого бесплодна и многословна. Критика традиционной культуры неоднократно повторится в последующих трудах
Бэкона, среди которых Valerius Terminus (1603), "Обдуманное и увиденное" (1607), "Опровержение философии" (1608), "Описание интеллектуального мира" (1612). В 1605 г. в сочинении "Успехи и развитие знания Божественного и человеческого" Бэкон анализирует причины упадка наук; план научной энциклопедии, в которой науки соотносятся с тремя способностями человеческого разума: история базируется на памяти, поэзия - на воображении, наука - на рассуждении. В 1607 г. появляется "Обдуманное и увиденное"; в 1609 г. Бэкон отдает в печать "О мудрости древних", где, интерпретируя некоторые мифы античности, представляет ученой публике доктрину новой философии.
По-видимому, в 1608 г. Бэкон начинает работу над "Новым Органоном" (опубликован в 1620 г.). "Великое восстановление наук", так и не реализованный проект, состоял из следующих этапов: 1. Разделение наук; 2. Новый Органон, или Указания для толкования природы; 3. Явления мира, или Естественная и экспериментальная история для основания философии; 4. Лестница разума; 5. Предвестия второй философии; 6. Вторая философия, или Действенная наука. Бэкон рассматривал "Новый Органон" как вторую часть этого труда, а "О достоинстве и приумножении наук" (1623) - как первую. Novum Organum - расширенная латинская версия английского варианта под тем же названием. Третья часть "Восстановления" представлена работой "Естественная и экспериментальная история для основания философии, или Явления Вселенной", опубликованной в 1622 и 1623 гг.: "История ветров" и "История жизни и смерти". В 1624 г. Бэкон пересматривает текст "Новой Атлантиды"; он "мечтает о таком устройстве общества, при котором безграничное расположение и щедрая заинтересованность в сочетании с новыми методами научного исследования и экспериментирования во всех отраслях науки приведут к такому процветанию и благосостоянию, что любая болезнь станет излечимой, любое человеческое желание будет удовлетворено".
В первом описании истории Королевского общества, принадлежащем епископу Рочестера Томасу Спрату, читаем: "Я упомяну только великого человека, который имел ясное видение всех возможностей, открываемых этим новым учреждением: я имею в виду лорда Бэкона. В его книгах повсюду рассыпаны убедительные аргументы в защиту экспериментальной философии и наилучшие указания, как ее развивать: он изложил их с таким искусством... что никакое другое сочинение не годилось бы для того, чтобы стать введением к истории Королевского общества". Несомненно, комментирует Бенджамин Фаррингтон, "Королевское общество является наиболее крупным памятником Фрэнсису Бэкону". И если "Новая Атлантида" служит прообразом будущих научных сообществ, то энциклопедический проект "Великого восстановления наук" вдохновил Дидро и Д'Аламбера к созданию "Энциклопедии" в эпоху Просвещения. С Бэконом в истории Запада возникает "новая интеллектуальная атмосфера". Он исследовал функцию науки в жизни и истории человечества; сформулировал этику научного исследования вопреки менталитету магического типа, еще широко распространенному; попытался сформулировать теоретические основы новой техники; заложил фундамент современной энциклопедии наук, которая станет одним из наиболее важных деяний европейской философии. Борьба с "идолами", отделение мирского знания от религиозной догмы, идентификация метафизики с "генерализированной физикой", обобщающей данные естественной истории, атомистический материализм, полемика против слепого эмпиризма магов и алхимиков, сотрудничество в научном исследовании, идентификация истины с поисками лучших условий для человека, ответственность научного исследования - таков вклад Бэкона, хотя и "писал о философии как лорд-канцлер" (по известному замечанию Гарвея). И все же по праву Бэкон занимает выдающееся место не только в истории философии, но и в истории научного знания вообще.
\
Почему Бэкон критикует магов и алхимиков
\
Бэкон - человек своего времени: именно традицией навеяна мысль о том, что знание, хотя и связано с опытом, тем не менее является знанием форм, т.е. сущностей, а не функций количественных законов. Из философии Возрождения он впитал идеи, что все тела способны к восприятию; что между всем сущим есть универсальная связь, которая проявляется как сила притяжения и отталкивания; что силой воображения, например, можно остановить процесс ферментации пива. Таким образом, витализм Возрождения присутствует в философии Бэкона, равно как и элементы алхимии. Так, например, в "Новом Органоне" и в "Истории жизни и смерти" можно прочесть, что в телах присутствует некий дух, или corpus pneumaticum, который препятствует дегенеративному процессу.
С магической традицией, как она сложилась в эпоху Возрождения, связаны главные идеи бэконовской концепции: 1) идеал науки как силы, призванной изменить природу и человека; 2) характеристика человека - интерпретатора природы, вместо определения человека как разумного животного. В контексте философской мысли Бэкона эти два тезиса (знание как сила и наука как служанка природы) приобретают новое значение. Механические искусства, по Бэкону, прогрессируют, будучи результатом труда поколений ученых, работающих в тесном сотрудничестве. Истина - "дочь времени", а не "дочь авторитета". Методы и действия механических искусств, их прогрессивный и коллективный характер питают новую модель культуры. Сотрудничество ученых требует новых общественных институтов (университеты, лаборатории, научные общества), созданию которых должна активно содействовать политическая власть, если она заинтересована в благосостоянии граждан и смотрит в будущее. Магия ищет тайные причины, но истинное знание природных явлений доступно изучению опытным путем. Магия - удел посвященных, истинное знание открыто всеобщему контролю и сотрудничеству. Магия в руках отдельной личности - инструмент господства над другими людьми; истинное знание приносит пользу людям; знание магов и алхимиков его обладатели держат в секрете; истинное знание, наоборот, носит общественный характер и должно быть изложено ясным языком; магия разрушает опыт, истинное знание - результат точных экспериментов.
В свете всего сказанного становятся понятными нападки Бэкона на магов и алхимиков. Так, например, в работе Temporis Partus Masculus Бэкон осуждает Парацельса за то, что тот порождает не столько ложь, сколько чудовищ: "О каком сходстве между производными твоих элементов, о каких соответствиях, каких параллелизмах ты мечтаешь, о фанатичный копиист призраков? [...] Вот перечень твоих самых тяжких проступков: ты, смешивая дела Божественные и природные, священное и мирское, ересь и сказки, осквернил, о нечестивый обманщик, как человеческие, так и Божественные истины. Ты не только, как софисты, затемнил свет природы (чье святое имя твой нечистый рот произносит многократно), но ты совсем задул его. Они пренебрегали опытом, ты его предал". Но почему Парацельс предал опыт? Потому, отвечает Бэкон, что подогнал явления под заранее сформулированное объяснение: "Вместо изучения движений ты искал изменений сущностей и, таким образом, пытался замутить истоки знания и оголить ум людей. К трудностям и неясностям опытов, перед которыми спасовали софисты и эмпирики, ты добавил новые странные препятствия. И потому неверно, что ты руководствовался опытом! Ты увеличил ненасытность магов". Об алхимиках Бэкон пишет: "Они находят общий язык между собой во взаимном обмане и хвастовстве, и, если они вдруг оказываются на пути опыта и таким образом находят что-нибудь полезное, это происходит по чистой случайности, а не благодаря методике, которой они следуют". Конечно, не все алхимики одинаковы, среди них "есть полезные люди, не углубляясь слишком в теории, они попытались расширить область открытий посредством тонкостей механики; к таким относится Роджер Бэкон". Одно лишь зло исходит от "проклятого типа людей, которые требуют отовсюду одобрения их теориям и рыскают, выклянчивая поддержку, раздавая ложные обещания". Таково, по мнению Бэкона, большинство алхимиков.
\
Почему Бэкон критикует традиционную философию
\
Ради общественно контролируемого знания, развиваемого на базе опыта и сотрудничества ученых, имея в перспективе изменение мира для всеобщего благосостояния, Бэкон решительно порывает с магией. Истинное знание, в отличие от магического, не принадлежит частным лицам, у него нет покрова тайны; будучи общественным по характеру, оно излагается ясным общедоступным языком. Пора заменить "философию слов" "философией дела", отдавая себе отчет в том, что функция знания иная, нежели та, которую ему приписывает традиция; следовательно, речь идет не о защите одного философа от другого, а о том, чтобы отказаться от ветхой традиции в целом, покончить с "философствующими недоучками, набитыми сказками... разрушителями духа и фальсификаторами... продажной толпой профессоров". То, в чем Бэкон обвиняет философов античности (Платона, Аристотеля, Галена, Цицерона, Сенеку, Плутарха), средневековья и Возрождения (Фому Аквинского, Дунса Скота, Рамо, Кардано, Парацельса, Телезио), - не серия ошибок теоретического характера. Все эти философские теории могут быть в определенном смысле сопоставлены, все они одинаково заслуживают обвинения и с необходимостью должны разделить одинаковую судьбу. Вина их заключается в том, что "уважительному отношению к реальности, пониманию пределов возможного... философская традиция противопоставила "хитрость ума и неясность слов", или "фальсифицированную религию", или "народные наблюдения и теоретическую ложь, основанную на пресловутых экспериментах". Все эти перерождения происходят от греха гордыни разума, сделавшего философию абсолютно бесплодной в смысле дел и превратившего в инструмент превосходства на диспутах.
Почти вся традиционная культура вращается вокруг немногих имен - Аристотеля, Платона, Гиппократа, Галена, Евклида и Птолемея. "Итак, вы видите, - пишет Бэкон в работе "Опровержение философии", - что ваши богатства принадлежат немногим и что надежды и удачи всех людей скрыты, может быть, в шести умах. [...] Бог дал вам крепкие и прочные чувства не для того, чтобы вы изучали сочинения немногих, но для постижения неба и земли - творений Бога". Аристотель, "обративший в рабство столько умов и свободных душ, никогда ничем не был полезен человечеству". Государственные мужи и теологи наполняют свои сочинения и речи идеями, которые они почерпнули из того же источника. Но это еще не все: слова, идеи, предписания этой философии оказались такими всеохватывающими, что "в тот самый момент, как вы обретаете способность говорить, оказываетесь неизбежно захлестнутыми волной, которую я бы назвал кабалой ошибок. И эти ошибки стали общеупотребительными не по неведению немногих, а прямо-таки освящены академическими учреждениями, коллегиями, различными монашескими орденами и даже правительствами". Для Бэкона философия древних греков - детская философия: "Греки были вечными детьми не только в том, что касается истории или знания о прошлом, но особенно в изучении природы. Разве не отдает детством философия, которая может только болтать и ссориться, но не умеет производить? Время, когда она родилась, было временем сказаний, с бедной историей, скудные сведения для которой черпались в основном из описаний путешественников... ей недоставало достоинства и благородства". Что же касается конкретно Аристотеля, Бэкон спрашивает: "Не слышится ли вам в его физике и метафизике чаще голос диалектики, нежели голос природы? Чего можно ожидать от человека, который сконструировал мир, так сказать, из категорий? Который рассуждал о материи и пустоте, о разреженности и сгущении на базе различения потенции и акта? [...] Его ум был слишком нетерпелив и нетерпим, неспособен остановиться, чтобы поразмыслить над идеями других, а иногда и над собственными мыслями... довольно темными. Многие другие его качества более типичны для школьного учителя, нежели для искателя истины".
О Платоне мнение Бэкона таково: Платон прежде всего политик, и "все, что он написал о природе, лишено основания, своей теологической доктриной он разрушал природную реальность ничуть не меньше, чем Аристотель своей диалектикой".
Осуждение Бэконом традиции содержится в его работах "Мужественное дитя времени" (1602), "Валерий и Термин" (1603), "О достоинстве и приумножении наук" (1605), "Обдуманное и увиденное" (1607), "Опровержение философий" (1608), из которого процитированы вышеприведенные отрывки. Интересно отметить, что Бэкон не опубликовал этих работ, считая, что их полемическое содержание может каким-то образом помешать их распространению. Полемику с традицией мы найдем также во "Введении" к "Великому восстановлению наук", а в первой части "Нового Органона" (1620) Бэкон, среди прочего, атакует аристотелевско-схоластическую логику.
\
Почему Бэкон критикует традиционную логику
\
Наука, по мнению Бэкона, не способна к новым открытиям. Но и "традиционная логика, - читаем мы в "Новом Органоне", - бесполезна для научного исследования". И не только бесполезна, но даже вредна, поскольку служит только для умножения ошибок традиции. Ведь силлогизм не делает ничего иного, кроме как выводит следствия из посылок. Но не логика фиксирует и утверждает предпосылки: силлогизм "не способен проникнуть в глубину природных явлений, он ориентирован на нашу реакцию, а не на реальность". Силлогизм состоит из предложений, предложения - из слов, а слова выражают понятия. В понятиях, используемых в силлогизмах традиционной философии, и особенно схоластики, утверждает Бэкон, "нет ничего четкого - ни логически, ни физически. Субстанция, качество, действие, пассивность и даже бытие не являются точными понятиями, еще менее таковы тяжелое-легкое, густое-редкое, влажное-сухое, порождение-разрушение, притяжение-отталкивание, элемент, материя-форма и т.д.; это все выдуманные и плохо определяемые понятия", "ибо не были выведены и абстрагированы методически из объектов". Аксиомы традиционной философии несправедливо выводятся путем произвольного перехода от немногих частных случаев к общим выводам. Это ложная индукция, которой
Бэкон противопоставляет истинную: продвижение к основным принципам через промежуточные аксиомы с осторожностью и терпением, постоянно контролируя себя посредством опыта. "Есть только две возможные дороги поисков и обнаружения истины. Одна от чувства и частных случаев переносит сразу к аксиомам самого общего характера и затем дает дорогу суждениям на основании этих принципов, уже закрепленных в их незыблемости, с тем чтобы вывести на их основании промежуточные аксиомы - это наиболее распространенный путь. Другая, от чувства и частного приводит к аксиомам, постепенно и непрерывно поднимаясь по ступеням лестницы обобщения до тех пор, пока не подведет к аксиомам самого общего характера - это самая верная дорога, хотя она еще и не пройдена людьми". Но она должна быть пройдена, если мы хотим заменить культуру историко-литературного типа научно-технической цивилизацией. "Цель нашей науки в том, - пишет Бэкон в "Великом восстановлении наук", - чтобы открывать не аргументы, а искусства, не следствия, вытекающие из сформулированных принципов, но и сами принципы". Чтобы открыть принципы, богатые полезными аппликациями, необходим новый метод, отличающийся от арис-тотелевско-схоластического: "Согласно нашему методу... аксиомы должны быть выводимы постепенно и постоянно, с тем чтобы только в конце прийти к понятиям самого общего характера; эти последние должны быть таковы, чтобы сама природа признала их, чтобы они проникали в суть вещей".
\
Антиципации и интерпретации природы
\
"Человек, слуга и интерпретатор природы, - пишет Бэкон в начале первой книги "Нового Органона", - действует и понимает настолько, насколько может восстановить устройство природы путем наблюдения за вещами и работой ума; он не знает и не может знать ничего сверх этого". Следовательно, продолжает Бэкон, "наука и человеческие возможности совпадают, ибо незнание причин мешает достижению результата, и природой можно руководить, лишь подчиняясь ей; что в теории составляет причину, в практической деятельности становится правилом". Итак, можно влиять на явления, т.е. можно активно вмешиваться в них, но лишь при условии, что известны причины их возникновения. Механик, математик алхимик и маг имеют дело с природой и пытаются понять ее явления, но, замечает Бэкон, "все они, по крайней мере до настоящего времени, занимаются этим не очень активно и малоуспешно". Глупо и бессмысленно думать, будто то, что не удалось сделать до сих пор, можно сделать в будущем, не обращаясь к новым, доселе не испытанным методам. Мы восхищаемся возможностями человеческого ума, но не пытаемся оказать ему действительную помощь. А ум нуждается в такой помощи, поскольку "природа бесконечно выше чувства и разума по утонченности своих проявлений". Относительно науки своего времени Бэкон считает, что она насквозь пронизана аксиомами, наспех сформулированными на основании немногих недостаточных примеров, которые ни в коей мере не раскрывают действительности и служат только для того, чтобы питать бесплодные диспуты. Логика силлогизмов, допускающая так называемые аксиомы со столь слабым основанием, более вредна, чем полезна, поскольку годна более для "установления и закрепления ошибок расхожего мнения, нежели для поисков истины".
При таком положении дел Бэкон намерен "обратить людей к изучению частных конкретных явлений, сосредоточив внимание на их последовательности и порядке, вынудив на какое-то время отвлечься от понятий и привыкнуть к самим вещам". С этой целью он проводит разграничение между антиципациями природы и интерпретациями природы. Антиципации природы - это понятия, сконструированные "скороспело и без обдумывания; они легко нарушают логический ход мысли, овладевают разумом и заполняют воображение; одним словом, это понятия, выведенные ошибочным методом. Интерпретации природы выводятся из вещей иным способом исследования из данных, весьма отдаленных друг от друга, они не могут сразу поразить воображение и потому, по общему мнению, кажутся трудными и странными, в чем-то схожими с тайнами религиозной веры. Но именно интерпретация природы, а не антиципации конституируют истинное знание, полученное верным методом. Антиципации овладевают ходом мысли, но не приводят "к новым деталям"; интерпретации овладевают реальностью, и именно поэтому они плодотворны. И происходит это потому, что есть метод - новый органон, действительно эффективный инструмент постижения истины. "Тщетно было бы ожидать большого обновления в науках от внедрения нового в старое: необходимо провести полное обновление знания, начав с самых основ науки без постоянного движения по кругу, при почти незаметном прогрессе". Это неотложное и важное дело имеет две стадии: первая - разрушение состоит в освобождении разума от идолов, или ложных понятии, вторая - созидание состоит в изложении и подтверждении правил того единственного метода, который только и может привести человеческий ум к контакту с действительностью и установить новые отношения между словом и делом.

\
Теория идолов
\
"Идолы и ложные понятия, сковавшие человеческий разум, пустив в нем глубокие корни, не только препятствуют поиску истины, но (даже если доступ к ней открыт) они продолжали бы вредить в процессе обновления наук, если бы люди, предупрежденные об этом, не боролись, насколько возможно". Различать идолы необходимо для освобождения от них. Но каковы же они? "Есть четыре вида идолов, осаждающих человеческий ум. В дидактических целях назовем их: идолы рода, идолы пещеры, идолы площади, идолы театра. Конечно, наиболее надежный способ их удаления из человеческого ума заключался бы в наполнении последнего аксиомами и концептами, выработанными с помощью правильного метода, истинной индукции. Однако даже индивидуализация идолов - уже большой прогресс".
1. Идолы рода (idola tribus) "вскормлены самой человеческой природой, человеческой семьей, или родом. [...] Человеческий ум все равно что кривое зеркало, отражающее лучи от предметов; он смешивает собственную природу вещей, которую деформирует и искажает". Так, например, человеческий ум по собственной структуре придает вещи "больший порядок", нежели действительно существующий; ум придумывает соответствия и отношения, которых в действительности нет. Так появилась идея о том, что "в небе любое движение должно всегда происходить по окружности и никогда - по спиралям или серпантинам". И еще: "Человеческий ум, когда он находит какое-либо удобное или кажущееся верным или убедительным и приятным понятие, подгоняет все остальное так, чтобы подтвердить его и сделать тождественным с ним. И даже если мощь и число противоположных понятий больше, он или не признает этого - из пренебрежения, или путает их с различиями и отбрасывает - из тяжкого и вредного предрассудка, лишь бы сохранить в целостности свои первые утверждения". Короче, порок человеческого ума заключается в том, что сегодня мы бы назвали ошибочной тенденцией самоутверждения, противоположной правильности критического отношения, согласно которому следует быть готовым в целях прогресса в науке отвергнуть гипотезу, или догадку, или теорию, если обнаруживаются противоречащие ей факты. Но к числу опасных тенденций человеческого ума относятся не только те, что допускают порядок и отношения, которых нет в сложном мире или не принимают в расчет противоположные случаи. Ум склонен с легкостью переносить качества одной вещи на другие предметы, которые этих свойств не имеют. В общем, "человеческий ум - не только интеллектуальный свет, но и критическое преодоление воли и чувств. Человек считает верным предпочтительное и отвергает из-за нетерпеливости трудное - подлинно простую природу. Он не замечает высшие истины природы - из-за суеверия; свет опыта - из-за высокомерия и тщеславия... парадоксы - чтобы не расходиться с общепринятым мнением; и еще самыми разными способами, часто недоступными пониманию, чувство проникает в разум и разрушает его". Часто "созерцание ограничивается... видимым аспектом вещей, сводя к минимуму наблюдения за тем, что в них есть невидимого..." Кроме того, "человеческий ум по своей природе стремится к абстракции и воображает стабильным то, что на самом деле склонно к изменению". Таковы идолы рода.
2. Идолы пещеры (idola specus) исходят от отдельного человека. Каждый из нас, помимо общих заблуждений, свойственных человеческому роду, имеет свою собственную пещеру, в которой свет природы рассеивается и гаснет по причине специфической природы каждого индивида или воспитания и влияний других людей, или из-за книг, которые он читает, и авторитета тех, кем он восхищается и кого уважает, или по причине различия впечатлений, в зависимости от того, находят ли последние душу уже занятой предубеждениями или свободной и спокойной. Дух людей "различен, склонен к изменчивости и почти случаен". Поэтому, пишет Бэкон, прав был Гераклит, когда сказал: "Люди ищут знаний в своих маленьких мирах, а не в большом, общем для всех мире". Идолы пещеры "берут свое происхождение из особой природы души и тела индивида, его воспитания и привычек или других случайностей". Так, например, может случиться, что некоторые привязываются душой к своим частным наблюдениям "или потому, что чувствуют себя их авторами-открывателями, или потому, что затратили на них весь свой ум и привыкли к ним". Основываясь на каком-либо сконструированном ими фрагменте знания, они экстраполируют его на философские системы: "Даже Гильберт от изучения магнита перешел немедленно к конструированию философии, соответствующей тому, что привлекало его внимание". Есть такие, "кто восхищается античностью, и такие, кого притягивает новизна; мало тех, кому удается держаться середины, т.е. не презирать того, что есть справедливого в учении древних, и не забывать его в связи с открытиями современных ученых".
3. Идолы площади, или рынка (idola fori). Бэкон пишет: "Есть также идолы, зависящие, так сказать, от взаимных контактов человеческого рода: мы называем их идолами площади, соотнося с торговлей и общением". В самом деле, "связь между людьми осуществляется при помощи языка, но имена даются вещам в соответствии с уразумением народа, и достаточно некритического и неадекватного применения слов, чтобы совершенно сбить с толку разум. Определения и объяснения, которыми часто пользуются ученые для самозащиты, также не способствуют восстановлению естественной связи разума и вещей". Иными словами, Бэкон исключает то, что мы сегодня называем "гипотезами ad hoc (к данному случаю)", т.е. гипотезы, которым грозит опровержение, с единственной целью - спасти их от критики. Во всяком случае, говорит Бэкон, "слова насилуют разум, мешая рассуждению, увлекая людей бесчисленными противоречиями и неверными заключениями". Идолы площади, по мнению Бэкона, наиболее тяжкие из всех, "потому что они внедрены в разум согласованием слов и имен". Люди "верят, что их разум господствует над словом, но случается и так, что слова обращают свою силу против разума, что делает философию и другие науки софистическими и бездеятельными". Идолы, проникающие в разум с помощью слов, бывают двух родов: или это названия несуществующих вещей (как, например, "судьба", "вечный двигатель" и т.д.), или это названия вещей существующих, но путаные и неопределенные, неподобающим образом абстрагированные.
4. Идолы театра (idola theatri) "проникли в человеческую душу с помощью различных философских доктрин из-за наихудших правил доказательства". Бэкон называет их идолами театра, считая "все философские системы сказками, предназначенными быть разыгранными на сцене, пригодными для создания выдуманных театральных миров". С баснями мы сталкиваемся не только в современных философских доктринах и "античных философских сектах", но и во "многих научных принципах и аксиомах, утвердившихся в силу традиции, слепой беспечной веры". При всем том Бэкон не склонен обвинять древних или отказывать им в уважении. Мы, говорит он, ищем новый метод, не знакомый древним, позволяющий умам более скромным достичь больших результатов: "Как говорят, и хромой, поставленный на верную дорогу, быстрее преодолеет трудный перевал; ведь не знающий пути чем больше торопится, тем больше плутает". То же можно сказать и об истинной цели науки и верном методе исследования.
Социология познания, герменевтика и эпистемология
Прежде чем перейти к разговору об индуктивном методе Бэкона, целесообразно вспомнить высказывание Карла Маннгейма, известного социолога науки: "Теория... "идолов" может рассматриваться... в определенном смысле как предшественница современного понятия идеологии. "Идолы" - это иллюзии (рода, пещеры, рынка и театра), источники ошибок, происходящие из самой человеческой природы или отдельных индивидуумов. Их можно отнести к обществу или к традиции. Во всяком случае, идолы препятствуют истинному познанию. Несомненно, существует определенная связь между современным термином "идеология" и идолами Бэкона".
Ганс Георг Гадамер, известный современный теоретик герменевтики (теории интерпретации), критикует "разочаровывающую" методологию Бэкона, но вместе с тем отмечает: "Результат его работы состоит главным образом в том, что он исследовал предубеждения, порабощающие человеческий дух; иными словами, выработал методику самоочищения ума, которая представляет собой скорее дисциплину (в латинском понимании термина), нежели собственно методологию. Знаменитая доктрина "предрассудков" впервые сделала возможным методичное использование разума. Именно в этом смысле она полезна, поскольку в ней эксплицитно формулируются, пусть с критическими намерениями, ситуации конкретного опыта, например, когда Бэкон упоминает среди идолов племени тенденцию человеческого духа хранить в памяти только позитивное, забывая все негативное. Вера в оракулов питается, по его мнению, этой человеческой забывчивостью; память сохраняет сбывшиеся пророчества, забывая все прочие". По мнению Гадамера, "предубеждения" являются составляющими человеческого ума. Человеческий ум не был и никогда не будет "чистой доской"; он всегда полон идей, т.е. предубеждений, постоянно подвергаемых испытанию опытом, с тем чтобы исправить их или устранить. С этим согласен и эпистемолог Карл Р. Поппер, для которого свободный (от идей, предположений, предубеждений) разум ничего не видит: наука строится именно на базе предубеждений или предположений, проверяемых опытом. Конечно, Бэкон, как его характеризует Поппер, скорее идеально типический образ, нежели тщательная историографическая реконструкция. Однако, замечает Паоло Росси, эти "антиципации природы", исключенные из науки Бэконом как плод сознательной воли и "нелюбви к опыту", окажутся главными в прогрессе науки; но "призыв к экспериментам, это желание придать человеческому интеллекту не крылья, а "свинцовые гири"", недоверие к дерзостным гипотезам выполнили историческую роль решающего значения. Основатели Королевского общества - Бойль, Гассенди, Ньютон, Дарвин ощущали себя последователями и продолжателями метода Бэкона.
\
Цель науки: открытие "форм"
\
Освободив ум от "идолов", а дух от поспешных "антиципации", человек, по мнению Бэкона, может обратиться к изучению природы. "Назначение и цель человеческих возможностей заключается в создании и введении в некоторое тело новой природы. Задача и цель человеческой науки заключается в открытии формы природы, природного отличия, т.е. особых свойств породы, источника эманации". Эта центральная идея мысли Бэкона нуждается в некотором разъяснении.
Что имел в виду Бэкон, когда говорил о "создании и введении в некоторое тело новой природы"? Вот проекты, иллюстрирующие идею Бэкона: создать металлические сплавы для различных целей; получить более прозрачное и небьющееся стекло; найти способ хранения в течение всего года лимонов, апельсинов, других цитрусовых; достигнуть более быстрого созревания зеленого горошка, клубники и черешни. Последний его проект заключается в поисках путей к получению - из железа в соединении с кремнем или каким-нибудь другим камнем - металла, более легкого, чем железо, и не подверженного коррозии; Бэкон предвидел широкое применение этого сплава (наша сталь): "Прежде всего, для кухонных приборов - вертелы, печи, сковороды и т.д.; во-вторых, для военных целей - артиллерийские орудия, заслонки, решетки, цепи и т.д.". Примеры позволяют понять, что подразумевается под "вводом в некоторое тело новой природы". Это относительно первой части рассуждения Бэкона.
Во второй части речь идет о том, что "задача и цель науки состоит в открытии формы данной природной сущности, т.е. ее особых свойств, источника эманации". Бэкон находит у Аристотеля доктрину четырех причин: материальной, действующей, формальной и целевой. Так, например, мы постигнем статую, если выясним, из чего она сделана (материальная причина - мрамор); кто ее сделал (причина действующая - скульптор), какова форма (формальная причина - идея, которую скульптор воплощает в мраморе), цель, ради которой она сделана (целевая причина, побудившая скульптора изваять ее). Бэкон согласен с Аристотелем в том, что "истинное знание есть знание причин", но из этих причин, добавляет он, "целевая наименее полезна для науки, скорее, она разрушает последнюю". С другой стороны, действенная причина и материя, "будучи удалены от скрытого процесса формообразования, остаются причинами внешними, поверхностными и малоценными для действенной науки".
Итак, остается лишь формальная причина для изучения, если мы хотим придать "новую природу" определенному телу: "Человек, знающий формы, может получить результаты, которых никогда не давали ни естественные изменения, ни случай, ни опыт". Знать форму различных вещей означает, проникнув в глубинные тайны природы, стать ее господином. Бэкон считал, что этих тайн немного по сравнению с разнообразием и богатством природных явлений. Бэкон стремился овладеть азбукой природы, чтобы понять ее язык. Слова - природные явления, а буквы ее азбуки - немногочисленные и простые формы. Но что же такое формы? Как их понимает философ? Бэкон различает "скрытый процесс" и "скрытый схематизм". "Мы собираемся говорить не о мерах, знаках или степенях видимых процессов, но о постоянном процессе, который по большей части ускользает от наших чувств". Относительно "скрытого схематизма" Бэкон пишет, что "никакое тело нельзя одарить новой природой, равно как нельзя превратить в новое, если не знать в совершенстве природу тела". Анатомия органических тел, по мнению Бэкона, в какой-то мере, пусть и недостаточной, дает представление о нем. Можно сказать, что скрытый схематизм - это структура природы, сущность природного явления; в то время как скрытый процесс можно рассматривать как закон, управляющий и продуцирующий явления. Понять форму - значит понять структуру явления и закон его протекания. События происходят в соответствии с законом, и в науках действует тот же закон. "Кто знает форму, выявляет единство природы даже в самых несхожих материях. [...] Поэтому за вскрытием формы следует истина наблюдения и свобода действия". Можно сказать, что этими догадками Бэкон предвосхитил появление биохимии и даже современной атомной физики.
\
Индукция путем элиминации
\
После освобождения разума от "идолов" для восприятия природных форм следует посмотреть, какими путями, с помощью каких процедур и какого метода достижима эта цель. Нужна процедура исследования, состоящая из двух частей: "Первая состоит в извлечении аксиом из опыта, вторая - в выведении новых экспериментов из аксиом". Но что нужно сделать, чтобы извлечь аксиомы из опыта? По Бэкону, путь, которым надо следовать, - это путь индукции, но "законной и истинной индукции, дающей ключ к интерпретации", а не аристотелевской индукции. Последняя, по мнению Бэкона, - индукция путем простого перечисления отдельных случаев; она "очень быстро переходит на опыт и частности", следуя дурной привычке ума немедленно перескакивать от незначительного опыта к абстрактным идеям, "сразу приступает к обидам, бесполезным понятиям". Такая индукция скользит по фактам, в то время как индукция путем элиминации постигает форму, или суть явлений.
Поиск форм, по мнению Бэкона, происходит следующим образом. Прежде всего, исследуя какое-либо природное явление, например тепло, нужно "перечислить в уме все известные случаи, отмечаемые в природе, в самых разных материях". Так, если мы изучаем природу тепла, мы должны составить "таблицу присутствия": "1) лучи солнца, особенно летом и в полдень; 2) лучи солнца, отраженные и сфокусированные в малом пространстве, как, например, среди гор или между городских стен или в зажигательных стеклах; 3) огненные метеоры; 4) пылающие молнии; 5) пламя, вырывающееся из горных кратеров вулканов; 6) любой тип пламени; 7) раскаленные твердые тела; 8) естественные горячие источники... 18) негашеная известь, обрызганная водой... 20) животные, особенно их внутренности; и т.д.". Составив "таблицу присутствия", можно переходить к составлению "таблиц отсутствия", где регистрируются сходные случаи, в которых, однако, данное явление (в нашем случае тепло) не присутствует: это лучи луны (как и лучи солнца, ярки, но холодны), "блуждающие" огни, явление морской фосфоресценции и т.д. Закончив составление "таблицы отсутствия", переходят к "таблице степеней", где отмечаются все случаи, в которых данное явление представлено с большей или меньшей интенсивностью. В нашем случае следует обратить внимание на изменение тепла в одном и том же теле в разных средах или при разных условиях.
Имея такие таблицы, Бэкон переходит к индукции, следуя процедуре исключения, или элиминации. "Цель и назначение этих трех таблиц, - пишет Бэкон, - воспроизвести в уме все возможные случаи явления. После этого следует обратиться собственно к индукции". Бог, "творец форм", и, "может быть, также ангелы и небесные силы" имеют "возможность воспринять формы непосредственно и с самого начала". Однако человек не обладает этой возможностью, и ему "дано идти вначале путем отрицания, и только в конце, по завершении процесса элиминации, перейти к утверждению". Природу следует разложить на составляющие огнем ума, "схожим с божественным огнем". В чем состоит процесс элиминации? Обратимся к примеру с природой тепла. В таблицах присутствия, отсутствия и степеней исследователь должен исключить, или элиминировать, как свойства присущие, так и не присущие теплому телу, свойства, присущие холодному телу, и свойства, остающиеся неизменными при увеличении тепла. Процесс исключения опирается на аргументацию. Тепло - небесный феномен? Нет, ведь и лучи земного происхождения обладают теплом. Может, это чисто земное явление? Нет, и солнце источает тепло. Все ли небесные тела обладают теплом? Нет, например Луна холодная. Может, тепло зависит от присутствия в теле чего-то вроде древнего элемента, именуемого огнем? Нет, любое тело, если его потереть, может стать теплым. Может, это качество зависит от особого строения тел? Нет, любое тело может быть согрето, независимо от его строения. И так далее, пока не подойдем к "первому сбору урожая", т.е. гипотезе, сочетающейся с данными, изложенными в трех таблицах и оцененными путем отбора и исключения. В примере с теплом Бэкон приходит к следующему заключению: "Тепло - экспансивное, вынужденное движение, распространяющееся малыми частями". Продолжая в том же духе, Бэкон избирает путь, отличный от пути эмпириков и рационалистов: "Те, кто занимался наукой, были или эмпириками, или догматиками. Эмпирики, как муравьи, собирают и потребляют. Рационалисты, как пауки, ткут паутину из самих себя. Средний путь - это путь пчел, которые добывают пыльцу с садовых и полевых цветов и превращают ее в мед, насколько достает способностей. В работе истинного философа важна не только сила разума; сырье, извлекаемое из естественной истории и механических экспериментов, - не самоцель и должно перерабатываться интеллектом. Так наша надежда базируется на все более тесном и прочном союзе опыта и ума".
\
Experimentum crucis ("Решающий аргумент")
\
Получив "первый урожай", Бэкон использует добытую таким путем первую гипотезу как руководство к дальнейшему исследованию через дедукцию и эксперимент. Из имеющейся гипотезы выводят факты, затем проводят эксперименты в разных условиях с целью проверить, подтвердятся ли факты, предполагаемые гипотезой. Создается нечто вроде поисковой сети, серии "расследований", вынуждающих природу ответить. С этой целью Бэкон придумывает богатый набор экспериментальных технических средств (или прерогативных инстанций), которым он дает фантастические имена (одинокие, мигрирующие, явные, скрытые, составляющие, единоформные или пропорциональные, монадные, отклоняющие и т.д. инстанции), среди которых особо выделяются "перекрестные инстанции", получившие название "благодаря метафоре - креста, который ставят на перекрестках дорог, чтобы обозначить развилку". "Часто разум пребывает в состоянии неопределенности: как следует охарактеризовать причину исследуемого явления? При соперничестве разных причин на перекрестках видно, что связь одной из этих причин с данным явлением постепенна и нерушима, в то время как у других причин эта связь не столь прочна. Таким образом достигается решение проблемы и первая причина избирается как истинная, а другая отвергается. Эти моменты, комментирует Бэкон, вносят ясность и посему имеют большое значение; так что процесс интерпретации иногда, достигши их, здесь и останавливается".
Во второй книге "Нового Органона" нет недостатка в примерах, когда для решения вопроса необходимо обратиться к "перекрестным экспериментам". Бэкон напоминает о теории приливов, дискуссиях по поводу теорий вращения Земли вокруг Солнца или Солнца вокруг Земли; о теории смещения магнитной стрелки (смещает ли ее магнит или земля); о спорах о природе Луны (является ли она "тонкой субстанцией, состоящей из огня или воздуха", или "прочной и плотной"); теории "движения тел, таких как стрелы, ядра"; а также теории, выдвигаемые для решения вопроса о формальной причине веса. Вес, по мнению одних, обусловлен внутренними свойствами тел, по мнению других - силой тяготения. Вот и перекресток: "Или тяжелые тела тяготеют к центру Земли в силу их собственной природы, или же их притягивает земная масса". Если верна первая гипотеза, тогда каждый объект должен всегда иметь один и тот же вес; если верна вторая, тогда "чем большая масса приближается к Земле, тем больше становится сила (impetus) притяжения, чем больше они от нее удаляются, тем более слабой и медлительной становится эта сила..."
Другой перекресток: "Следует взять двое часов, одни из которых функционируют с помощью свинцовых гирек, а другие - с противовесом в виде железной пружины, и проверить отставание одних по сравнению с другими. Первые установить на крыше какого-нибудь высокого храма, а другие оставить внизу, после того как отрегулирован их одинаковый ход; это чтобы можно было с тщательностью следить, не идут ли часы, поднятые на высоту, медленнее, чем раньше, из-за того, что уменьшилась сила тяготения. Опыт следует повторить, установив часы в шахте глубоко под землей, чтобы увидеть, не идут ли они быстрее, чем прежде, благодаря увеличению силы тяготения. И только в случае, если обнаружится, что действительно вес тел уменьшается или увеличивается в зависимости от расстояния до центра Земли, будет подтверждена теория, согласно которой причина веса - притяжение земной массы".
Обратившись к эпистемологическим дискуссиям современности, мы увидим, что experimentum crucis сегодня актуален как никогда. Французский физик и философ Пьер Дюгейм в начале XX века поставит под сомнение ценность эксперимента как решающего (идея Дюгейма позже будет подхвачена и продолжена американским логиком Куайном), а Карл Поппер, наоборот, поддержит идею возможности и значимости (разумеется, не на веки вечные) результатов, полученных с его помощью.
\
Бэкон против чистого техницизма
\
"Бэкон, Милль и другие распространители индукции полагали, что, исключив все ложные гипотезы, можно получить истинную теорию. Иными словами, они не отдавали себе отчета в том, что число соперничающих гипотез всегда бесконечно, даже если, как правило, в каждый отдельный момент мы можем принимать в расчет только определенное их число" (Поппер). Действительно, отмечает Б. Фаррингтон, Бэкон заблуждался относительно размеров и сложности вселенной, когда предлагал вести речь о "границах исследования", или, по его собственному определению, о синопсисе (перечне) всех пород вселенной. "Негативным результатом стало выведение последних остатков древнегреческой теории элементов". Идея, будто мы, приступая к научному исследованию, по доброй воле способны очистить наш ум от предубеждений, наивна и ошибочна, однако эта догма Бэкона "оказала невероятное влияние на практику и теорию науки, и ее влияние еще достаточно сильно ощущается и в наши дни. Но он оказался пророком - не только в том смысле, что распространял идею экспериментальной науки, но также и в том, что стал вдохновителем промышленной революции. Он предвидел новую эпоху, эпоху технологии и науки. [...] Новая религия науки принесла обещание рая на земле, лучшего мира, который люди могут создать сами благодаря знанию. "Знать - значит уметь", - говорил Бэкон; его опасная идея, будто у человека есть власть над природой, идея, что люди подобны богам, стала основой религии науки, изменившей наш мир" (К.Р. Поппер). Но мы не должны считать Бэкона духовным отцом того нейтрального в моральном отношении техницизма, на который со всех сторон обрушилась критика. Освободить человека - и в этом вопросе Бэкон красноречив, - сами по себе наука и техника не могут, а лишь поставленные на службу идеалам "сочувствия" и братства. Неверно думать о философии Бэкона как об "утилитаристской" концепции, для которой имеет значение "дело", а не "истина". Бэкон предпочитал "плодоносным экспериментам" (fructifera experimenta) "эксперименты светоносные" (lucifera experimenta) - те, что несут свет, "имеют удивительное преимущество: они никогда не обманывают и не разочаровывают, ибо их цель не создавать что-либо, но всегда - обнаруживать природную причину. Поэтому к какому бы результату ни привели, они всегда достигают своей цели, решая проблему". Сегодня мы можем сказать: полезное предполагает верное; но пространство истины всегда больше области полезного.

Френсис Бэкон
 

http://www.calend.ru/person/1157/
Френсис Бэкон английский философ 22 января 1561
456 лет назад
— 9 апреля 1626
391 год назад
http://www.calend.ru/img/content_events/i1/1157.jpg
Френсис Бэкон, родоначальник английского материализма и методологии опытной науки, родился в Лондоне 22 января 1561 года, был младшим сыном в семье сэра Николаса Бэкона, лорда-хранителя Большой государственной печати. Учился в Тринити-колледже Кембриджского университета в течение двух лет, затем три года провел во Франции в свите английского посла. Он начал свою профессиональную жизнь как юрист, но позже стал широко известен как адвокат-философ и защитник научной революции. Его работы являются основанием и популяризацией индуктивной методологии научного исследования, часто называемой методом Бэкона. Свой подход к проблемам науки Бэкон изложил в трактате «Новый органон», вышедшем в 1620 году. В этом трактате он провозгласил целью науки увеличение власти человека над природой. Индукция получает знание из окружающего мира через эксперимент, наблюдение и проверку гипотез. В контексте своего времени такие методы использовались алхимиками. Великое достоинство науки Бэкон считал почти самоочевидным и выразил это в своём знаменитом афоризме «Знание – сила». Предназначение науки по мнению Бэкона в том, чтобы умножать силу и могущество людей, обеспечивать им богатую и достойную жизнь. Но Бэкон указывал и на плачевное состояние науки. До сих пор, говорил Бэкон, открытия делались случайно, не методически. Их было бы гораздо больше, если бы исследователи были вооружены правильным методом. Метод – это путь, главное средство исследования. Даже хромой, идущий по дороге, обгонит нормального человека, бегущего по бездорожью. Он вооружил естествознание двумя средствами исследования: перечислением и исключением. Причем главное значение имеют именно исключения. С помощью своего метода он, например, установил, что «формой» теплоты является движение мельчайших частиц тела. В своей теории познания Бэкон неукоснительно проводил мысль о том, что истинное знание вытекает из опыта. Такая философская позиция называется эмпиризмом. Бэкон и был не только основоположником, но и самым последовательным эмпириком. Умер Бэкон в Хайгейте близ Лондона 9 апреля 1626 года.

© Calend.ru

Жизненный путь и сочинения Ф. Бэкона
 

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st019.shtml
Френсис Бэкон, сын Николаса Бэкона, одного из высших сановников при дворе королевы Елизаветы, родился 22 января 1561 г. в Лондоне. В 1573 г. он поступил в Тринити — колледж Кембриджского университета. Через три года Ф. Бэкон в составе английской миссии отправился в Париж, откуда в 1579 г. из-за смерти отца вынужден был возвратиться в Англию. Первым поприщем самостоятельной деятельности Бэкона была юриспруденция. Он даже стал старейшиной юридической корпорации. Молодой юрист, однако, расценивал свои успехи в юридической области как трамплин к политической карьере. В 1584 г. Бэкон впервые был избран в палату общин. Начав с хлестких оппозиционных выступлений, он затем стал рьяным сторонником короны. Возвышение Бэкона как придворного политика наступило после смерти Елизаветы, при дворе Якова I Стюарта. Король осыпал Бэкона чинами, наградами, пожалованиями. С 1606 г. Бэкон занимал ряд достаточно высоких должностей (штатный королевский адвокат, высший королевский юрисконсульт).

Годы хлопотливой придворной службы, однако, позволили Бэкону, рано почувствовавшему вкус к философии, в частности философии науки, морали, права, написать и выпустить в свет сочинения, впоследствии прославившие его как выдающегося мыслителя, родоначальника философии нового времени. Еще в 1597 г. вышла из печати его первая работа — «Опыты и наставления», содержащая очерки, которые он затем дважды будет дорабатывать и переиздавать. К 1605 г. относится трактат «О значении и успехе знания, божественного и человеческого».

Между тем в Англии наступает пора абсолютистского правления Якова I: в 1614 г. он распустил парламент и до 1621 г. правил единолично. Нуждаясь в преданных советниках, король особо приблизил к себе Бэкона, к тому времени искусного царедворца. В 1616 г. Бэкон стал членом Тайного совета, в 1617 г. — лордом-хранителем большой печати. В 1618 г. Бэкон — уже лорд, верховный канцлер и пэр Англии, барон Веруламский, с 1621 г. — виконт Сент-Албанский. Во время "беспарламентского" правления в Англии полновластно царил любимец короля лорд Бэкингем, противостоять стилю правления которого (расточительство, мздоимство, политические гонения) Бэкон не мог, а возможно, и не хотел. Когда в 1621 г. королю все-таки пришлось созвать парламент, TO обида парламентариев, наконец, нашла свое выражение. Началось расследование коррупции должностных лиц. Бэкон, представ перед судом, признал свою вину. Пэры осудили Бэкона весьма сурово — вплоть до заключения в Тауэр, — однако король отменил решение суда. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Отставленный от политики, Бэкон отдался тому любимому делу, в котором все решали не интриги и сребролюбие, а чистый познавательный интерес и глубокий ум — научно-философскому исследованию. 1620 г. ознаменован выходом в свет «Нового органона», задуманного как вторая часть труда «Великое восстановление наук». В 1623 г. выходит в свет обширное произведение «О достоинстве приумножении наук» — первая часть «Великого восстановления наук». Бэкон пробует перо и в жанре модной в XVII в. философской утопии — он пишет «Новую Атлантиду». Среди других сочинений выдающегося английского мыслителя следует упомянуть также «Мысли и наблюдения», «О мудрости древних», «О небе», «О причинах и началах», «История ветров», «История жизни и смерти», «История Генриха VII» и др. Умер Френсис Бэкон 9 апреля 1626 г.

Главные идеи философии Ф. Бэкона Бэконовский замысел 'великого восстановления наук'. Препятствия на пути к новой науке
 

http://filosof.historic.ru/books/ite...05/st020.shtml
http://filosof.historic.ru/books/ite...c/st001_08.jpg
Френсис Бэкон
Основную цель своих сочинений, как и призвание всей философии, Ф. Бэкон видел в том, чтобы "восстановить в целом или хотя бы привести к лучшему виду то общение между умом и вещами, которому едва ли уподобится что-либо на земле или по крайней мере что-либо земное"2. С философской точки зрения, особого сожаления и срочного исправления заслуживают ставшие смутными и бесплодными понятия, употребляемые в науках. Отсюда — необходимость "заново обратиться к вещам с лучшими средствами и произвести восстановление наук и искусств и всего человеческого знания вообще, утвержденное на должном основании". Бэкон считал, что науки со времени древних греков мало продвинулись по пути непредвзятого опытного исследования природы. Иное положение наблюдается в "механических искусствах: "они, как бы восприняв какое-то живительное дуновение, с каждым днем возрастают и совершенствуются...". Но и люди, "пустившиеся в плавание по волнам опыта", мало задумываются об исходных понятиях и принципах. Итак, Бэкон призывает своих современников и потомков обратить особое внимание на развитие наук и сделать это ради пользы жизни и практики, именно для "пользы и достоинства человеческого".

Бэкон выступает против ходячих предрассудков относительно науки, чтобы сообщить научному исследованию высокий статус. Именно с Бэкона и начинается резкая смена ориентации в европейской культуре. Наука из подозрительного и праздного в глазах многих людей времяпрепровождения постепенно становится важнейшей, престижной областью человеческой культуры. В этом отношении многие ученые и философы нового времени идут по стопам Бэкона: на место схоластического многознания, оторванного от технической практики и от познания природы, они ставят науку, еще тесно связанную с философией, но в то же время опирающуюся на специальные опыты и эксперименты.

"Деятельность же и усилия, способствующие развитию науки,— пишет Бэкон в Посвящении королю ко Второй книге «Великого восстановления наук», — касаются трех объектов: научных учреждений, книг и самих ученых". Во всех этих областях Бэкону принадлежат огромные заслуги. Он составил подробный и хорошо продуманный план изменения системы образования (включая мероприятия по ее финансированию, утверждению уставов и положений). Одним из первых в Европе политиков и философов он писал: "...вообще же следует твердо помнить, что едва ли возможен значительный прогресс в раскрытии глубоких тайн природы', если не будут предоставлены средства на эксперименты...". Нужны пересмотр программ преподавания и университетских традиций, кооперация европейских университетов. Тот, кто сейчас знакомится с размышлениями Ф. Бэкона на все эти и подобные темы, не может не подивиться глубокой прозорливости философа, ученого, государственного мужа: его программа «Великого восстановления наук» не устарела и в наши дни. Можно представить себе, какой необычной, смелой и даже дерзкой выглядела она в XVII в. Несомненно, в немалой степени благодаря великим, опережающим свое время идеям Бэкона XVII в., особенно в Англии, стал веком науки и великих ученых. И не случайно к Бэкону как родоначальнику возводят свои истоки такие современные дисциплины, как науковедение, социология и экономика науки.

Однако свой главный вклад философа в теорию и практику науки Бэкон видел в том, чтобы подвести под науку обновленное философско-методологическое обоснование. Он мыслил науки как связанные в единую систему, каждая часть которой в свою очередь должна быть тонко дифференцирована.