Безумие или глупость?
Корабль России, потерпевший крушение своих лучших надежд, чаяний и упований, захлестывает уже девятый вал, и спасения не видно решительно ниоткуда. Поистине, только одно чудо может ее спасти, да еще, может быть, спасет ее общая работа всех классов, всего народа русского, направленная на единое дело спасения России, на единое дело победоносного окончания войны. А, между тем, наша несчастная страна продолжает играть роль какой-то партийной говорильни и вместо необходимой для государства работы различные партии продолжают обсуждение заведомо неприемлемых программ. Как понятны, как ясны каждому здравомыслящему человеку слова верховного главнокомандующего ген. Корнилова, заявившего на попытку сказать ему при отъезде его в Ставку прощальную речь:
- Бросим, господа, речи. От них уже пять месяцев в ушах звон стоит.
Много работы впереди
РАПСИ
Звон в ушах и полный развал в тылу и на фронте, - вот единственные результаты пятимесячного утопического фантазерства, пятимесячной партийной работы языком. Менее преступна была эта работа в прошлом, ибо можно было верить, что, несмотря на предупреждение благомыслящих людей, утописты и фантазеры искренно питают иллюзии, искренно надеются, что их дикие проекты могут принести благо России и исцелить ее от всех бед. Но невероятно преступна эта упорная болтовня утопистов и фантазеров в наши дни, когда уже выяснилось, что потому ли, что сами проекты безумны и дики, потому ли, что, находясь в состоянии войны, Россия неспособна к их восприятию, по той ли и другой причине вместе, но только эти проекты перестройки России ничего, кроме небывалых бедствий, нашему отечеству не принесли. Мучительно хотелось бы думать, что эти бедствия – фантазия пессимистов, но куда же уйдешь от таких очевидных фактов: была у России армия, неважно одетая, но хорошо вооруженная, отлично дисциплинированная, покрывшая себя славой уже и в годы последней войны, и теперь нет в России никакой армии; остался растленный, отчаянный сброд, который мародерствует, грабит, палит по своим же идущим в наступление храбрецам и по которому тоже приходится палить при его аресте и расформировании. Были у России финансы хоть и не в блестящем состоянии, но все же – финансы, достойные европейского государства, а теперь нет ничего, кроме бумажек, расцениваемых даже нашими союзниками что-то приблизительно по 40 копеек за рубль; покупная же способность рубля даже внутри страны упала до 20%, и рубль в среднем расценивается не дороже двугривенного. В дальнейшем, по мнению финансистов, это грозит катастрофой: сведением рубля к нулю, подобно ассигнатам времен французской революции. В общем, по мнению тех же финансистов, Россия накануне банкротства. Далее: были у России и дешевый сахар, и дешевый хлеб, и еще кое какие продовольственные припасы, были и железнодорожные пути, но в самом ближайшем будущем от всего этого останутся только воспоминания; ничего не накапливая, Россия рассчитывает решительно все; обилие припасов уже сменяется недостатком их и затем сменится голодом, железнодорожные пути сообщения сменятся рельсами, лишенными вагонов и паровозов. От этих фактов решительно никуда не уйдешь.
А партийные скворцы в безнадежно горькие дни развала России продолжают насвистывать свои партийные программы. Что сильнее в них, безумие или глупость, — трудно решить.
В каком-то петроградском исполнительном комитете на днях был поставлен вопрос: когда говорить о причинах ареста Троцкого и Луначарского, — до или после обсуждения вопроса о кризисе власти? Подумайте, какое же затмение в мозгах нужно иметь, чтобы ставить на обсуждение такие решительно несоизмеримые вопросы, как жгучий, безмерно важный вопрос о кризисе власти и вопрос об арестах каких-то партийных проходимцев, благоприятелей Ленина, работавших в компании с Лениным над развалом России, над продажею родины немцам, оплачивавших эти дьявольские услуги жирным курсом.
А вот и еще факт дней недавних, вот клочок принятой резолюции «меньшевиков» в том же или другом подобном ему комитете: «Комитет выражает твердую уверенность, что, лишь опираясь на органы революционной демократии внутри страны и на фронте, Временное Правительство сможет идти по пути спасения страны и революции». Что тут можно сказать, кроме одного печального восклицания:
- Исцелите их силы небесные!
Да ведь уже ровно пять месяцев Временное Правительство только и делало, что опиралось на органы революционной демократии внутри страны и на фронте! Мешал ли кто-нибудь этой опоре своим выступлением? Нет, решительно никто не мешал. Ни правые, ни националисты, ни иные центральные партии. Все отступились, чтобы не мешать правительству и чтобы в ожидаемом крахе не обвиняли их же: ваше вмешательство и вызванные им трения погубили-де все. Опираясь без всякой помехи на органы революционной демократии, правительство до-опиралось до краха, до безнадежного тупика, до того, что было вынуждено идти за помощью к партии народной свободы. Но партийные безумцы решительно ничего не хотят знать, ведут себя так, как будто их помощь правительству принесла блестящие результаты и, подобно скворцам, насвистывают старые, затверженные слова: «Лишь опираясь на органы революционной демократии, правительство может идти по пути спасения страны и революции».
Нужно ли доказывать, что это решительный вздор, источником которого служат безумие и глупость и что спасение страны будет возможно только в том случае, если правительство обопрется ни на одни какие-либо классы и партии, а на весь народ. Для спасения страны правительство должно быть не узко-классовым, не партийным, а национальным, и это твердо бы следовало запомнить партийным деятелям. Ни для кого не секрет, что русская революция гибнет, потому что из революции национальной она сделалась партийной, социалистической, узко-классовой, и для спасения революции это следовало бы признать всенародно, и из этих посылок исходить в спасении революции и страны. А узко-классовые вопли о спасительности только органов революционной демократии, несомненно, будут иметь единственный результат: они доведут и страну, и революцию до горького конца, за который, очутившись под германской пятой, нас проклянут наши дети и наши внуки. Печальнее же всего, пожалуй, будет то обстоятельство, что под германской пятою даже классам, надеющимся ныне на торжество, едва ли придется торжествовать.
(Московские ведомости)