http://www.rusteam.permian.ru/players/novikov_alex.html
Александр Новиков
Новиков Александр Васильевич. Защитник. Мастер спорта международного класса.
Родился 14 июня 1955 г. в г. Москве.
Воспитанник московской СДЮШОР «Динамо». Первый тренер - Евгений Фёдорович Бойков.
Выступал за команды «Динамо» Москва (1975–1987), «Динамо» Ставрополь (1988–1989), «Спартак» Владикавказ (1990–1991), «Техинвест-М» Московская обл. (1994).
Чемпион СССР 1976 (весна) г. Обладатель Кубка СССР 1977 и 1984 гг.
За сборную СССР провел 3 матча.
Главный тренер клуба «Спартак» Владикавказ (1992–1993). Главный тренер клуба «Техинвест-М» Московская обл. (1994). Тренер в клубе «Динамо» Москва (1996–1998, 1999–2001). Главный тренер клуба «Динамо» Москва (2001–2002). Тренер в клубе «Локомотив» Москва (2005–2006). Тренер Центра подготовки футболистов им. Л. Яшина (2007–2009, 2011–2015). Главный тренер молодежного состава клуба «Динамо» Москва (2010). Ассистент главного тренера в клубе «Динамо» Санкт-Петербург (2015–...).
* * *
ПОСЛЕДНИЙ ЗАЩИТНИК
Если спросить у болельщиков, кто такой Александр Новиков, то большинство, не сомневаюсь, ответит — бывший защитник московского «Динамо», отличавшийся чрезмерной жесткостью. А наиболее просвещенные и прозвище игровое его назовут. А кое-кто из любителей утонченного футбола наверняка прибавит, что большего грубияна он едва ли встречал в последние годы на наших полях. Такую, получается, оставил он о себе славу.
А он между тем ничего не оставил и, проведя три сезона в первой лиге, возвратился в высшую, где за тринадцать лет выступлений в «Динамо» провел 327 игр, выйдя в 87-м по этому показателю в рекордсмены клуба и обогнав самого Льва Яшина. И в первой три этих года (два — в Ставрополе и последний во Владикавказе) отыграл практически без замен. Так что же, во всех этих командах так были нужны грубияны? Мы ведь как-то привыкли, что молва не врет, хотя бывает, что и она ошибается.
Александр Новиков
Я как-то не помню, чтобы за долгий свой игровой век высказывался Новиков о себе и своей игре в центральной печати — ну разве что прокомментировал один раз высказывание Владимира Гуцаева о «костоломах». Со своей позиции прокомментировал — заднего, или, как мы говорим, последнего, защитника, который не имеет право пускать себе на спину нападающего, потому что, минуя его, тот выходит уже непосредственно на ворота. И Новиков не пускал. Все эти годы.
— Такая уж всегда была моя роль. Я понимаю, что зрелищностью она не очень отдает, но да что поделаешь — одиннадцать нападающих ведь на поле одновременно выйти не могут. Каждый решает свои задачи. Я вот, если хотите, мешаю другим играть, но нисколько не считаю себя от этого ущемленным.
— А мнения других о вашей игре вас когда-нибудь интересовали?
— Ну конечно. И если вы хотите спросить, как я отношусь к тому, что из меня сделали самого грубого в отечестве футболиста, то я категорически с этим ярлыком не согласен. Жесткий — да, это я принимаю, но вот грубый…
— Цифровое подтверждение этому действительно найти нелегко — ведь карточек у вас было не так уж и много.
— Сейчас некоторые по шесть-семь за сезон набирают, и никто их, по крайней мере в печати, не называет при этом грубиянами, и более того, такой урожай «горчичников» не мешает им играть в сборной. Я имею в виду, например, Кузнецова, Горлуковича или Хидиятуллина, но при этом никаких камней в их огород не швыряю — у каждого, как известно, своя манера игры, и коли она подходит еще и серьезным зарубежным клубам, то, видимо, имеет право на жизнь. Футбол — игра контактная.
— И защитник заинтересован в этом контакте больше?
— Мы ищем единоборства, тогда как форварды больше избегают их. И задачи у нас разные — мне, например, достаточно оставить нападающего без мяча, и я уже выиграл единоборство, ему же надо пройти меня и что-то делать дальше.
— Легко сказать — вас пройти…
— Я старался, чтобы было трудно. Взять того же Гуцаева — он частенько шел в обводку ради обводки, и за то время, что он владел мячом, я по нескольку раз успевал оказаться на его пути, и если с третьего или четвертого захода удавалось отобрать мяч, я был вполне удовлетворен — эффектно он мог обводить меня сколько угодно, лишь бы эффективность была нулевая. Если кто-то играл на зрителя, то я — на результат.
— Отобрать — чисто?
— Нет на свете такого защитника, которому бы это всегда удавалось. Среагируешь чуть с запозданием на какой-нибудь финт — и заденешь соперника по ноге. Чисто игровое нарушение, а с трибуны может выглядеть как умышленное.
— С трибуны-то — ладно, а вот в глазах судьи…
— Для него, как правило, нарушитель тот, кто остался стоять на ногах, свисток в девяти случаях из десяти дается в пользу упавшего. А мне нельзя падать — за мной ворота, я на подкат шел только в самых крайних случаях и никогда, заметьте, не прыгал на соперника двумя ногами, как это сейчас чуть ли не повсеместно распространено. Такой подкат — действительно потенциальная травма.
— А ваш — нет?
— Побожиться могу, что ни разу в жизни не стремился нанести вред кому-либо из моих товарищей по футболу. И сам никого обвинить не могу в том же — меня-то ведь тоже били достаточно.
— И тем не менее заменялись вы крайне редко.
— Можно сказать, никогда. На Спартакиаде народов в 79-м доиграл матч, получив по ходу игры перелом. Бесков, когда на следующий день меня в гипсе увидел, изумился — как же стерпел? Я ответил — работа. А в «Динамо» своем родном заменился, помню, в 87-м на 25-й минуте матча в Минске. Из пределов штрафной тогда удар наносился, и я бросился под него, хотя и видел, что соперник идет на «накладку». Серьезно травмировал колено, и мне сказали, что в команде я больше не нужен.
— Раз видели накладку, может, не стоило бросаться на верную травму?
— Так мяч же в ворота летел…
— Команду, насколько я помню, как раз вскоре после той игры принял Анатолий Бышовец?
— Я на него не в обиде — у каждого нового тренера свой состав. Всех предыдущих я, правда, устраивал, а тут, видимо, старый стал — тридцать два стукнуло да и больной. А вот начальники разные динамовские могли бы, наверное, как-то по-другому распрощаться, нежели просто на улицу выкинуть — я ведь на их, а не Бышовца глазах тринадцать лет в бело-голубой майке, не щадя себя, бился.
— Вы ведь коренной, что называется, динамовец?
— Да, десятилетним мальчишкой пришел к тренеру Байкову. Хорошая у нас в детях уже команда подобралась: Вадик Павленко, Серега Камзуллин…
— Павленко метеором ворвался в большой футбол, когда вы были еще в глубоком дубле.
— Да, 74-й — звездный был год для него, девятнадцатилетнего. Встал тогда в состав вместо травмированного Толи Кожемякина — тот-то вообще талантище был, каких редко встретишь, — и начал забивать, словно всю жизнь в «Динамо» играл. Я восхищался тогда Байдачным с Еврюжихиным — как они Вадика в игру приняли! Для них игрока-двух на своих краях пройти не проблема была, а пасы навесные — как рукой разбрасывали. А в воздухе Вадик играть умел.
— Но взлет его длился так недолго…
— Да, полетел мениск, была неудачная операция… В «Спартаке» московском побывал, потом в «Тереке», снова в «Динамо», но это был уже не тот, конечно, Павленко. Кроме мениска что-то еще в нем сломалось. Я не поверил, когда мне сказали, что он грузчиком в винном магазине работал — это когда я уже в Ставрополе играл. Оказавшись в Москве, нашел тот магазин на Первомайской, но его на ремонт закрыли, а Вадик, сказали, уволился. А он же никогда, сколько помню, вина в рот не брал, железным режимщиком был.
— Простите, а вы?
— Я не был так талантлив, как Вадик, и очень хорошо отдавал себе отчет, что все жизненные удовольствия и вольности — не для меня. Или футбол — или… Я выбрал футбол.
— А вас — Александр Александрович Севидов…
— Да, с этим человеком связаны все мои самые светлые футбольные воспоминания. При нем я встал в состав в 75-м, на следующий год выиграл с командой чемпионское звание, а еще через сезон — Кубок. И жизнь была прекрасна и безоблачна, никто не называл меня грубияном, потому что партнерами моими в защите — на краях — были Маховиков с Паровым, которые и сместиться-то в центр ко мне никому с мячом не давали, а впереди меня играл лучший, на мой взгляд, опорный полузащитник тех лет в советском футболе — Олег Долматов. У нас была чудесная команда, и, если бы от нас в начале 79-го не убрали Севидова по грязному доносу, а вовсе не по состоянию здоровья, как писали тогда в прессе, она бы, уверен, далеко пошла.
— Но в вас и другие тренеры, которых сменилось в начале 80-х в «Динамо» великое множество, продолжали как будто бы верить?
— Да я-то вроде бы свое дело делал, но команда разваливаться начала прямо на глазах — и сейчас вспоминать больно. Ушли, недоиграв, Максименков, Долматов, Минаев. В других командах оказались Бубнов, Пильгуй, Маховиков, Гершкович, Латыш. И мы как-то незаметно из команды, боровшейся за высшие места, превратились в прозябающего аутсайдера. Вот тут нагрузки на меня навалились поистине колоссальные, и от того, что так часто приходилось быть в центре внимания, и началось, наверное, складываться «мнение»…
— И все же дыма совсем без огня, наверное, не бывает. Кстати, кому вы обязаны не слишком-то, видимо, приятным прозвищем «автоген»?
— Соловьеву Вячеславу Дмитриевичу, одному из приложивших руку к развалу команды в то самое смутное для «Динамо» время. Он, кстати, на игровых установках призывал всегда защитников играть в кость и «бить так, чтобы уносили». Я, правда, никогда так не играл, но слушать такое было все-таки жутковато. Наставник наш и прозвал меня «автогеном» — в том смысле, что я призван срезать всех под корень, а Сергея Никулина — «косой». Такой вот у него был жаргончик, за что я при всем желании не могу быть исполненным к Вячеславу Дмитриевичу глубокой благодарности. Да, я не щадил игравших против меня нападающих. Но ведь и они меня не по головке гладили. Но я никогда не катался по траве, не взывал к трибунам, судьям или тренерам. Я шел встык — и не прятал ноги. Я никогда не бил никого исподтишка. Ну, а если кто-то меня обыгрывал — цеплял, бывало, конечно. И наказания принимал как заслуженные — всегда.
— Я слышал, что однажды вам пытались предъявить и другое обвинение?
— Вы имеете в виду тот слух, что игра нами против ростовчан в 85-м была
проиграна не просто так? Это, наверное, был самый трагичный матч в моей жизни — по последствиям. Севидов, как известно, забыв все старые обиды, вернулся в команду в 84-м. И мы с ходу выиграли Кубок! А весной следующего года играли на два фронта — мы ведь в Кубке кубков дошли до полуфинала. «Рапиду», правда, проиграли по сумме двух игр, но чувствовалось, что игру нам Саныч возвращает. И тут — этот злосчастный матч с Ростовом. 3:0 после первого тайма ведем, вся игра наша, и… 3:4. В итоге проигрываем. Начальником команды у нас только-только стал тогда Малофеев, а после того фиаско он уже единолично продолжал работу с клубом, для начала обвинив нас с Алексеем Прудниковым в «сдаче» игры и переведя в дубль. Потом, правда, извинился и сказал, что подозревал нас зря. Это же надо додуматься — я Севидова сплавил! Да я бы землю в той игре ел, если бы знал, что Саныча после дурацкого, необъяснимого этого поражения снимут. Да разве я один…
— А с Эдуардом Васильевичем потом нормальные сложились отношения?
— Вполне. Он мне очень импонировал своим футбольным фанатизмом — наверное, потому, что я сам такой. Но и ему ведь, как известно, недолго дали поработать. А на Бышовца я, повторю, за отчисление не в обиде. Да он и сам, кстати, впоследствии при встречах признавал, что поторопился со мной расстаться.
— Зато в обиде, наверное, на кое-кого из динамовского руководства?
— А вы бы, скажите, не обиделись, если бы вам приз лучшего игрока московского «Динамо»-87 на следующий год втихушку в раздевалке бы вручали? Я тогда в составе ставропольцев приехал на родной динамовский стадион матч на Кубок с ЦСКА играть. И хотели мне этот приз ведь ребята из динамовского пресс-центра более-менее торжественно вручить. А руководство вот «высшее» запретило. Потому как у него, руководства, «мнение» было, что мне годом раньше нужно было заканчивать, не хотело оно, чтобы я еще где-то играл после их команды. А что я им, собственно говоря, такое сделал, кроме того, что верой и правдой служил московскому «Динамо» столько лет, и еще бы послужил, если бы не выгнали? Или вы считаете, что правы они, а не я?
— Долго вас в Ставрополе заявить не могли?
— Да пару месяцев совали палки в колеса некоторые люди. И нервов это, конечно, стоило — у меня ведь ни скандалов каких-то, ни дисквалификации, ни даже тривиальных нарушений режима никогда не было — ни одного. Так почему же я на старости лет не могу — первый раз! — перейти из одной команды (где я к тому моменту уже и не числился) в другую, рангом пониже. В ходе сезона уже решилось, что могу.
— И что следующие два года оставили в памяти?
— Спокойную, размеренную жизнь — в первой лиге ведь, не в пример высшей, календарь довольно ритмично сверстан. Успевал и с семьей время проводить, и на поле был вроде бы не из последних — в первой лиге все же все на темп медленнее делается, так что я спокойно относительно разрушительную миссию свою выполнять успевал. Даже, пожалуй, слишком спокойно — команда наверх особо не стремилась, а вылет ей никак не угрожал.
— Тут и подоспел Газзаев со своим предложением?
— Да — за высшую лигу, говорит, биться буду, только такую команду хочу подобрать, пойдешь? Мне, если честно, приятно было, что он обо мне вспомнил, что не считал меня, как некоторые, вышедшим уже в тираж. Ну, и плюс условия у него — по всем показателям — куда как лучше ставропольских были. А мне, старику, знаете, и заработок напоследок не помешает, и восстановительные разные мероприятия. Словом, я недолго раздумывал, тем более что прекрасно знал человека, к которому собрался, — мы, будучи игроками, много лет делили с Валерием один гостиничный номер.
— Теперь — с Валерием Георгиевичем?
— Я всегда относился ко всем своим тренерам с уважением. Я не считал себя высококлассным игроком, но то, что умею, изо всех сил старался делать добротно. И Газзаев лучше, чем кто-либо другой, знал, что я его не подведу, и что даже намека на какое-то панибратство в наших отношениях и быть не может.
— Вы не только помогли, отыграв весь сезон от звонка до звонка, новой своей команде пробиться в высшую лигу, но и стали чуть ли не самым корректным ее игроком. Вот этой-то метаморфозы вряд ли кто ожидал…
— Опыт — что вы хотите. Играем, например, с сухумскими динамовцами, и их нападающий Смирнов как бы на замахе меня обыгрывает. Говорю «как бы», потому что парень этот в дубле московского «Динамо» при мне еще появился и я с тех пор помню, что он может сделать. Весь стадион замер, а я знаю, что с этой ноги он бить не будет, обязательно под себя уберет. Так и случилось — а я тут как тут. Представляете, к пенсии на мою долю уже не свист стал доставаться, а аплодисменты.
— Но один «горчичник» вы все-таки заработали…
— Да, в игре со ставропольцами. Мы решили уже к тому времени задачу выхода наверх, и теперь оставалось еще занять чистое первое место. Но для меня еще, кроме общего принципа, был и свой — команда-то бывшая моя и ей тогда как раз для попадания в переходные игры очки позарез были нужны. Вот и погорячились в одном моменте, когда мог нападающий один на один выйти. А то, знаете, разговоры эти — как тогда после игры со СКА. А я хочу оставить о себе память как, может, и о жестком, но честном футболисте. Я привык дорожить своим именем.
Сергей МИКУЛИК. Журнал «Спортивные игры» №3, 1991
* * *
СОВСЕМ НЕ СТРАШНЫЙ АВТОГЕН
Защитником, что и говорить, он был классным. Болельщики столичного «Динамо» до сих пор с ностальгией вспоминают их связку с Сергеем Никулиным в центре обороны, наводившую ужас на всех форвардов от Киева до Алма-Аты. Недаром оба получили в народе грозные прозвища. Никулин — Коса, а Новиков — Автоген.
ШАНС
Почти вся его жизнь связана с московским «Динамо». Школа, дубль, основной состав и 327 матчей в высшей лиге — клубный рекорд, который в обозримом будущем едва ли у кого-то хватит пороху перекрыть. Немало лет отдал родной команде и в качестве тренера. Второй, главный — с приставкой «и.о» и без оной. Наконец, работа с мальчишками в динамовской школе. Но два месяца назад Александр Новиков довольно неожиданно из Петровского парка перебрался в Черкизово, где теперь помогает в «Локомотиве» Владимиру Эштрекову.
— Выбором помощника Эштреков удивил многих. А вас?
— Признаться, тоже. Никак не предполагал, что могу очутиться в «Локомотиве». Когда Эштреков позвонил мне в конце апреля, сразу ответил: «Хазраилыч, от такого шанса не отказываются». С Царевым, директором динамовской школы, где трудился последние полтора года, у нас была договоренность: если поступит достойное предложение — препятствий чинить не будут.
— Своим в «Локо» себя уже почувствовали?
— Пока не совсем. Впрочем, много времени на это, уверен, не потребуется. Коллектив тут нормальный.
— В «Локомотиве» вы человек новый. Что в первую очередь бросилось в глаза?
— Отношение игроков к делу. Одно слово — профессионалы. Это и опытных ребят, за границей поигравших, касается, и молодежи, которая за ними тянется. В «Локомотиве» никому ничего не надо повторять дважды. Все четко, дисциплинированно и отлажено как часы.
— В прежних ваших командах случалось иначе?
— Увы. В «Динамо» футболистов приходилось подгонять, контролировать. Здесь в этом нет необходимости. Видно, что люди привыкли решать серьезные задачи.
— С Эштрековым вас нельзя назвать друзьями?
— Нет. Потому я так и поразился его звонку. Наши пути прежде пересекались лишь однажды. В московском «Динамо» — более тридцати лет назад. Провели вместе пару матчей за дубль, в котором я тогда болтался. Эштреков-то за основной состав играл. А когда в 75-м и я туда пробился, Володя уже покинул команду.
ЛЕГЕНДЫ
— Сколько лет прошло, а легенды о жесткой игре защитника Новикова по прозвищу Автоген по сей день гуляют в футбольном мире. Что из этого правда, что миф?
— Я ни себя на поле не жалел, ни других. Но за рамки правил старался не выходить. И нет, поверьте, игрока, который бы сказал, что Новиков его сломал или нанес тяжелую травму.
— Да? А вот Владимир Гуцаев рассказывал мне, что львиная доля его травм — на вашей совести. «В 80-е для тбилиссцев матчи с московским «Динамо» превращались в главные сражения сезона, — вспоминал он. — Оборона москвичей считалась самой суровой в высшей лиге. И это была настоящая война — между нашим нападением и их защитой». Как-то в Тбилиси, по словам Гуцаева, вы за первые 10 минут сбили его пять раз! Продолжить игру он не смог, а вас после разбирательств дисквалифицировали.
— Мы всегда играли цепко, плотно, жестко. Грузины этого не любят. В том матче, к слову, я даже желтой карточки не получил! А если бы столько раз Гуцаеву двинул по ногам, наверное, арбитр бы меня не пощадил, верно? Я же отбирал мяч чисто. Однако потом какая-то грузинская общественность написала письмо в Спорткомитет, что Новиков-де такой-сякой, играет грубо. И мне впаяли дисквалификацию на один матч. Динамовский тренер Евгений Горянский, узнав об этом, за голову схватился: «Первый раз слышу, чтобы наказали футболиста, у которого в игре не было ни удаления, ни предупреждения».
А тот эпизод, что привел к травме Гуцаева, я прекрасно помню. В подкате пошел за мячом, а Володя испугался, решил перепрыгнуть через меня и просто неудачно приземлился на колено. Повредил сустав, перенес операцию. Ну, а моя-то вина в чем? Я же до него не дотронулся… С Гуцаевым, несмотря ни на что, мы в хороших отношениях. При встрече говорил ему: «Ну, что ты из меня прямо какого-то монстра лепишь?» Да, были синяки, ушибы — так это все мелочи. Без них футбола не бывает. Разве защитник может быть плюшевым? Если я шел в стык, то до конца и ногу ставил жестко. Но играл в мяч, а не в кость.
— Откуда взялись эти прозвища — Коса и Автоген?
— Меня так окрестил тренер Вячеслав Соловьев, на исходе 70-х работавший в Управлении футбола. Он говорил, что своими подкатами я будто автогеном срезаю игрока. Хотя любого спросите — никогда не прыгал двумя ногами сзади. Подкатывался обычно сбоку, и первое касание было в мяч. Меня учили: сначала соперника нужно догнать, выиграть у него полкорпуса и только после этого срабатывать в подкате. А Никулина Косой прозвал Володя Казаченок, перешедший в «Динамо» из «Зенита». У нас в двусторонках зарубы были похлеще, чем в иных официальных матчах. Аж искры летели из глаз. Но никто ни на кого не обижался.
— Вас не задевала такая репутация?
— Честно говоря, в том, что на нас с Серегой повесили ярлык отпетых костоломов, приятного мало. У Никулина-то порой за сезон ни одного «горчичника» не было! Да и у меня обычно две-три карточки набегало. А нынче защитники по 10–15 имеют.
— Раньше арбитры куда либеральнее были.
— Согласен. Может, сейчас у меня предупреждений было бы побольше. От судей, правда, часто слышал: «Как я тебе карточку дам, если ты в подкате не опасно идешь и сперва в мяч играешь?» Мне не стыдно смотреть в глаза своим коллегам, потому что на поле я не позволял себе откровенного хамства. В Тбилиси, например, были игроки, которые при «стандартах» в кутерьме незаметно от арбитра могли и локтем засадить, и наступить на тебя, если упал. Не забуду, как Сулаквелидзе шипами прошелся по спине Газзаеву, лежавшему на газоне. Причем на выезде тбилисцы вели себя как шелковые. А дома словно с цепи срывались. Пытались запугать, но меня это еще сильнее раззадоривало. Зря они так делали. Со мной по-доброму надо было. Тогда я раскисал.
— Да неужели?
— Представьте себе. Когда из «Динамо» в «Пахтакор» ушел мой друг Андрей Якубик, мне против него было очень трудно играть. Боялся лишний раз подкатиться, вдруг, думаю, ненароком задену и травму нанесу? Настрой был уже не тот.
ОПИЛКИ
— А по поводу войны между московским и тбилисским «Динамо» Гуцаев, похоже, не преувеличивал…
— На поле мы действительно были непримиримыми соперниками. А встречались в сборной или где-то в компаниях — спокойно общались. Давид Кипиани с Никулиным и вовсе дружили. Забавная с этим связана история. Пригласил после матча Дато Серегу в ресторан. Душевно посидели, выпили. В конце застолья Кипиани закатал штанину и говорит то ли в шутку, то ли всерьез: «Посмотри на мои ноги — сколько меня били. Прошу тебя, не играй так жестко. Мы же все-таки друзья». На что Никулин невозмутимо отреагировал: «А у меня на поле друзей не бывает…» Справедливости ради добавлю, что Кипиани не только от Сергея доставалось. Кстати, хотите, расскажу, как я сам Никулину случайно едва ногу не оторвал?
— На тренировке?
— (Смеется.) Да нет, как ни странно, в игре. Все в том же Тбилиси. Началось с Гуцаева, которого я наглухо закрыл. Нервы у него в какой-то момент не выдержали, он пнул мяч в свою скамейку запасных и крикнул Ахалкаци: «Все, меняйте к черту!» Вместо Володи на замену вышел другой игрок, получает пас, я лечу к нему и в последнее мгновение замечаю, что справа на всех парах к нам мчится Никулин. Я был первым на мяче, но Серега ухитрился меня опередить, вынес его в аут, после чего со всей дури я попадаю ему в голень. Никуда ногу убрать уже не мог. Покряхтел Никулин, разбегался — вроде обошлось. Заходим в раздевалку, я говорю ему: «Зачем в борьбу ногу суешь?! Видишь же, что я на мяч пошел и затормозить не успеваю». А Серега опускает гетру, достает щиток — хороший такой, немецкий, с деревянными дощечками внутри — и оттуда сыплются опилки. Все, что осталось от деревяшек после моего удара… «Кабы не щиток, ты бы точно ногу мне сломал», — охнул он, поглядывая на внушительных размеров синяк. Команда, увидев эту картину, от смеха легла. И впрямь комедия — Автоген Косу чуть не угробил…
СКАНДАЛЫ
1990 год. Главный тренер клуба «Спартак» (Орджоникидзе) Валерий Газзаев и капитан команды Александр Новиков (справа).
— Что вас столько лет в «Динамо» держало? Звездочки?
— И это тоже. Условия у нас были достойные. Плюс доплаты, как офицерам. Погоны обеспечивали безбедную старость. Я до капитана дослужился. Кто же знал, что все в одночасье рухнет? И кому нужны будут эти звания и пенсия?
— Вы провели 327 матчей за «Динамо». Карьера удалась?
— Несомненно. Есть что вспомнить. Чемпионат выигрывали, два раза Кубок брали, серебро. Закончил я в 36, пусть уже и не в «Динамо», зато наигрался вволю. Жаль, со сборной по-дурацки получилось.
— В смысле?
— Симонян меня привлекал в 77-м. Три матча сыграл. Затем на сбор вызвали, а я Никиту Палыча попросил в институт на полдня отпустить. Там полный завал был, отчислением грозили. Симонян не отпустил, и я вообще до сборной не доехал. В итоге едва до дисквалификации не дошло: мол, отказался за национальную команду выступать. К счастью, Севидов замял скандал. Но с того дня в сборной на Новикове поставили крест… Сглупил я, кто бы спорил. 22 года, мозгов мало. Надо было ехать в сборную, а уж с институтом как-нибудь потом бы утряслось.
— Позже вы оказались в эпицентре еще одного скандала. Летом 85-го «Динамо» умудрилось проиграть в Москве ростовскому СКА 3:4, ведя к перерыву 3:0. Почему именно вас с Валерием Газзаевым динамовское начальство обвинило в сдаче матча?
— Этот слух запустил Малофеев, который после той игры сменил в «Динамо» Севидова. Эдуард Васильевич — отличный тренер. Единственный недостаток — ему кругом мерещатся враги. Его постоянно преследовали страхи, что кто-то за его спиной якобы «договорняки» играет. Севидов понимал, что с Ростовом произошел несчастный случай. В «Динамо» игроки так уважали и любили Сан Саныча, что пойти на подлость по отношению к нему, убежден, никто не мог. Малофеев почему-то рассуждал иначе.
Два года спустя аналогичные разговоры пошли после поражения от «Гурии» в Ланчхути — 1:2. Кто в подобных ситуациях, как водится, крайний? Вратарь да последний защитник. А то, что, скажем, нападающие наши не забивали, выходя один на один, — это никого не смутило. Ладно… По-моему, лучшим ответом на все эти обвинения стало то, что по итогам сезона-87 динамовские болельщики признали меня футболистом года. Они-то, в отличие от руководства, видели, как я пластался на поле. В 88-м я играл уже за другое «Динамо» — из Ставрополя. Когда мы приехали в Петровский парк на матч с ЦСКА, болельщики хотели вручить мне на стадионе приз в торжественной обстановке. Председатель Центрального совета «Динамо» Леонид Романов запретил это делать. И приз мне по-тихому отдали в раздевалке после матча.
«КУ-КУ»
— А в Ставрополь вас что потянуло?
— В «Динамо» я пережил 11 тренеров — и при всех стабильно в состав проходил. Лишь Бышовец в 87-м, когда я травмировал колено, высказался без обиняков: «Думаю, Саша, тебе пора завязывать». «Позвольте мне самому это решать, Анатолий Федорович, — вежливо ответил я. — Не нужен вам — что ж, найду другую команду». А в ставропольское «Динамо» укатил, чтобы сохранить звание. Вместе с Юркой Пудышевым там доигрывали.
2 мая 1987 года. «Динамо» Москва - «Спартак» Москва. Динамовцы Игорь Добровольский, Александр Новиков и Игорь Буланов (слева направо) против спартаковца Юрия Суслопарова (№3).
— Весело, наверное, с ним было?
— С таким, как Юра, не соскучишься. Помню он все мечтой своей заветной делился — ванну из шампанского принять. В пивной, кажется, купался, а вот с шампанским, по-моему, так и не сложилось. Шебутной, конечно, был… Чего история в Ташкенте стоит. Еще в московском «Динамо» было дело. Прилетели на игру. Сидел он с компанией в гостиничном номере. Вдруг хватились — Пудышев пропал. Обыскали все — нету. А дверь изнутри заперта. Потом на балкон догадались выйти. И обомлели. Юра висит в воздухе, держась руками за карниз и весело подмигивает всем: «Ку-ку». А это 11-й этаж… Ребята перепугались — представляете, сорвался бы?! Один Пудышев сохранял спокойствие. Подтянулся, перелез обратно на балкон и как ни в чем не бывало уселся за стол.
СЕРЕБРО
— Из Ставрополя в Орджоникидзе вас Газзаев перетащил?
— Он самый. Перед ним поставили цель вывести местный «Спартак» в высшую лигу, с чем мы за год успешно справились. Последний союзный чемпионат и для меня как игрока стал последним. Проводили из «Спартака» тепло. Вернулся я в Москву и призадумался, чем же теперь заняться. А через месяц ко мне домой нагрянул начальник команды Битаров: «Собирайся — принимай «Спартак». С премьер-министром Северной Осетии Хетагуровым все согласовано».
— Удивились?
— Не меньше, чем сейчас звонку Эштрекова. Хетагуров, который курировал клуб, при встрече объяснил: «Зачем нам дергаться, искать кого-то? Ты у нас играл, всех знаешь. К тому же человек опытный — ничего не бойся, я буду рядом». С этого и началась моя тренерская карьера.
— Да как началась — в год дебюта вы принесли «Спартаку» серебряные медали!
— Команда у нас была на загляденье. Хапов, Сулейманов, Тедеев, Джиоев… Из «Пахтакора» вовремя Денисова, Касымова и Шквырина выдернули. На первых порах мне еще Севидов здорово помог — он в клубе тренером-консультантом считался. Но перед стартовым туром Сан Саныч улетел в Москву — болезнь, к сожалению, брала свое. 15 апреля его не стало… Сезон получился сказочный. Дома у «Спартака» отобрать очки было почти невозможно. Некоторые команды мы за центр поля не выпускали! Кроме московского «Спартака», во Владикавказе нас никто не переиграл.
— Что же изменилось за год?
— Все. Игроки малость успокоились, решив, что поймали бога за бороду. По крайней мере, жилы на поле уже так не рвали. А главное — кое-кто из приближенных к команде людей начал бесцеремонно вмешиваться в мою работу. Терпеть это было невыносимо, и я предпочел со «Спартаком» попрощаться. Да и домой тянуло. Жена-то с двумя сыновьями в Москве оставалась.
«ДИНАМО»
— И транзитом через мифический «Техинвест-М» из совхоза «Московский» вы вернулись в родное «Динамо». Были вторым у Голодца, Петрушина, Газзаева… Никого не забыл?
— Никого. В 98-м я практически всю предсезонку замещал заболевшего Голодца. Смотрелась команда очень прилично, но на заключительный сбор ее повез уже оклемавшийся Адамас Соломонович. С чего он взял, что «Динамо» плохо готово физически, ума не приложу. Вместо того чтобы наигрывать связи, по новой игрокам нагрузку дал. Те, естественно, взвыли. «Александр Васильевич, — подходили ко мне Терехин, Ковтун, другие «старики». — Мы уже столько отпахали в межсезонье, куда еще бегать? В футбол играть надо». В команде зрело недовольство Голодцом. Я видел, что ребята не выкладываются на сто процентов, играют тяп-ляп.
— А Голодец это понимал?
— Разумеется. Но что он мог поделать? Я сам ходил к игрокам, объяснял, что они не только Голодца, но и меня подводят. На футбольном языке это называется коротко — «сплав».
— Интересно, а премиальные за победу игроков в это время не волновали? О более высоких материях я уж и не заикаюсь…
— Видимо, хорошие контракты у них были. Подъемные, зарплата — и дальше можно в ус не дуть, убирая неугодного тренера… Закончилось все предсказуемо. Летом нас с Голодцом уволили. Снова в «Динамо» я оказался уже при Петрушине, сменившем Ярцева.
— Свой период работы главным тренером «Динамо» как оцениваете?
— Газзаев в марте 2000-го подал в отставку, и я планировал уйти вместе с ним. Написал заявление, принес в клуб. Толстых на месте не было. Пошел к Никулину, начальнику команды. Отдал ему бумагу со словами: «Все, я уехал», а он взял ее и… порвал. Тут и Толстых появился. Поговорили, и убедил он меня принять «Динамо». Поначалу в качестве «и.о», а летом утвердили главным. Команду лихорадило. Самой слабой была вратарская линия. Что Крамаренко, что Хомутовский невероятные ляпы совершали! Их вдвоем надо было ставить в «рамку», чтобы спокойно себя чувствовать.
— Куда же смотрел Гонтарь, отвечающий в «Динамо» за подготовку голкиперов, когда их брал?
— А вы полагаете, его мнением кто-нибудь поинтересовался? Ему привозили вратарей, с которым уже были подписаны контракты, и говорили: «Работайте, Николай Палыч». Того же Хомутовского мы с Гонтарем просматривали в Германии, где он играл в первой лиге, — впечатления, мягко говоря, не произвел. Тем не менее начальство его купило. В следующем сезоне последний рубеж укрепили Березовским — и стало полегче.
— Вас, однако, от отставки это все равно не уберегло.
Александр Новиков
— Президентом клуба после ухода Толстых назначили Ульянова, но все решения принимал человек по фамилии Сергиенко. Бизнесмен, от футбола далекий, но при этом считающий себя в нем большим докой. Он жаждал пригласить тренера с Украины. «Динамо» должен был возглавить Буряк, но тот внезапно принял национальную сборную. Остальные варианты тоже сорвались. И под Новый год решили оставить меня. Вот только время для переговоров с игроками было упущено. Вдобавок в ЦСКА перешли Гусев и Шемберас. Из новичков удалось пробить контракт с Короманом, который обошелся в миллион долларов. Все остальные стоили гроши. Амбиции у руководства были немалые, жаль финансово это ничем не подкреплялось.
— Сами допустили какие-то ошибки?
— Я много анализировал тот период и пришел к выводу, что грубых просчетов у меня не было. Взяли, к примеру, из Чехии, подчеркиваю, за копейки опытного защитника Хиски. На сборах выглядел уверенно, в первых двух турах — тоже. Злой, как собака, — и внизу, и вверху. Кто-то даже восторгался: дескать, классного защитника нашли. А потом нам в каждом матче из-под него забивать начали. На ровном месте голы «привозил». Летит мяч ему точно на ногу, Хиски по нему не попадает, а за ним стоит нападающий и преспокойно наши ворота расстреливает. В чем же, спрашивается, тренер виноват? В том, что включил этого парня в состав?
— Как минимум.
— Да то-то и оно, что сильнее игрока на этой позиции у нас не было! Но даже с тем составом, считаю, мы, если бы сыгрались, вполне могли бы подтянуться к лидерам. Газзаев после матча, проигранного нами ЦСКА, сказал мне: «Да, сегодня мы были сильнее, однако у тебя приличная команда. И это не дежурный комплимент». Досадно, что не дали мне в «Динамо» доработать.
РАСКЛАДУШКА
— Почему детей тренировать пошли?
— А разве лучше без дела сидеть? Мне досталась команда 1989 года рождения — самая слабая в динамовской школе. За два года она набрала всего три очка. А на последнем зимнем первенстве России мы заняли уже 3-е место. И школе принесли больше всех очков.
— Где ваш сын Кирилл, мелькнувший в «Динамо» пару лет назад?
— Два сезона он пропустил из-за тяжелой травмы колена. Доктор Пфайфер лично его прооперировал. Найти новую команду Кирилл по разным причинам не сумел. И недавно решил арбитром стать. Я не против. Судья так судья. Главное — чтобы сыну нравилось. Параллельно он играет на КФК за «Истру», благо у нас там дача неподалеку.
— Трудно работать вторым после того, как успели побыть в шкуре главного?
— Мне — нет. Все от человека зависит. Был ведь Тарханов помощником в «Сатурне» у Романцева и Игнатьева. Шевчук к Газзаеву в ЦСКА пошел. И я не вижу во вторых ролях ничего зазорного. Любая работа — это опыт. С «Локомотивом» контракт у меня до конца сезона. А что будет дальше — одному богу известно.
— И все-таки: не находите, Александр Васильевич, что выпали вы в какой-то момент из тренерской обоймы?
— Просто я не ставлю, как некоторые коллеги, раскладушку в РФС. Они ходят туда каждый день, как на службу, завязывают полезные знакомства. Их куда-то рекомендуют, вот они во все команды и лезут. А я не такой человек. Не люблю навязываться, о чем-то просить. Лучше спокойно с детьми работать буду…
Александр КРУЖКОВ. «Спорт-Экспресс», 24.06.2005
* * *
«БЕРЕЗОВСКИЙ ПОДОШЁЛ: «ИЗВИНИ, ЧТО ЗАПУСТИЛ. НЕ ПОДУМАЙ НИЧЕГО ПЛОХОГО»
«Спорт день за днем», 28.08.2015
Легенда московского «Динамо», капитан, вожак, боец без страха и упрека Александр Новиков неожиданно появился нынешним летом в Петербурге. «Спорт день за днем» отреагировал мгновенно, пригласив Александра Васильевича в редакцию. Почему Новикова называли Автогеном? Как тренер пережил во Владикавказе осетино-ингушский военный конфликт? Стоит ли Александру Кокорину переходить в «Зенит»? Охватили огромный исторический период — с начала 1970-х до наших дней. Читать далее »
ПЕРВАЯ ОЛИМП НЕОФИЦ ДАТА МАТЧ ПОЛЕ
и г и г и г
1 20.03.1977 ТУНИС - СССР - 0:3 г
2 23.03.1977 ЮГОСЛАВИЯ - СССР - 2:4 г
3 18.05.1977 СССР - ВЕНГРИЯ - 2:0 д
ПЕРВАЯ ОЛИМП НЕОФИЦ
и г и г и г
3 – – – – –