Манифест большевиков
Над большевиками, еще так недавно «униженными и оскорбленными», как будто восходит звезда исторического «успеха». Армия их сторонников растет в числе, и вино восстания вот-вот снова ударит им в голову. 400,000 рабочих «голосовали» за них своей стачкой-протестом, – так утверждает «Социал-Демократ», не внемля скептическим голосам меньшевиков, требующих зачеркнуть ноль, точности ради…
Церетели, еще так недавно на совещании объявленный вождем революционной демократии, остался в меньшинстве в петроградском Совете Р.Д.: Совет уже не с ним, своим пламенным защитником, а против него. Большевики и тут торжествуют: гордо протестуют они, принявши позу толстовцев, – против крови и против «палачей»… Но тут же забывают о позе и обещают поднять алое знамя восстания против правительства: чтобы сохранить благородную кровь преступников, трусов и дезертиров, творцов «русских зверств». Необходимо, по их странной логике, пролить кровь «революционного пролетариата», который, быть может, пойдет за их призывами. И в самом деле… В воздухе носятся слухи о новом восстании: уже по улицам Петрограда, который ведь, не что иное, как «сердце революции, что стучит на весь мир», – бродят группы манифестантов с воинственными лозунгами: «Будем бороться за свободу с буржуями до смерти!». И этот лозунг твердо подкрепляет своими аргументами Н. Ленин: «Власть уже нельзя сейчас мирно взять. Ее можно получить только победив в решительной борьбе военную шайку». Кавеньяков, опирающийся на привезенные в Петроград революционные войска, на кадет и монархистов и на «пособников палачей» – меньшевиков и эсеров.
Такая решительная, полная исторической мудрости посылка сопровождается не менее решительным и мудрым выводом:
Революционный пролетариат должен самостоятельно взять в свои руки власть. Вне этого победы революции быть не может!..
И так грезится Ленину и его партии, что уже пробил час социализма, наступило время для диктатуры пролетариата, и Россия, счастливая страна, будет первым творческим источником социализма, а потом великая историческая волна революции социальной зальет весь мир:
Все она может, все она в силах,
Одно лишь мгновенье
Даст более ей,
Чем целых веков тяготенье.
Генерал Корнилов
РАПСИ
Так писал Верхарн, мудро понявший психологию революционного повстанца… исполнились времена, и приблизились последние сроки, – так мыслят, вернее, так верят большевики.
Об этой вере говорят не только статьи из газет, не только листовки Ленина, но и торжественный манифест «Российской социал-демократической партии», что ныне читается на фабриках и заводах. Это воистину исторический документ – ключ к психологии большевика. Читаешь – и ясно видишь, что в этом манифесте, как в зеркале, отразилась душа «самой революционной партии в мире». Читаешь – и чувствуешь, как неуместен гнев против большевиков, какие все это «милые» идеалисты – почти герои Чехова. В самом деле, они так же, как и его Соня, верят, что мы увидим «ангелов и небо в алмазах», но не через триста лет, – а… в будущем месяце.
В них сохранилась и древняя душа русского человека, еще эпохи татарского нашествия. Помните этого оригинала: татары жгли его дом, с огнем и мечом опустошали родную землю, а он – ничего – находил себе утешение в вере в земной рай: там-де смерти и гибели нет, даже деревья нетленные – лист с них не падает, поют там райские птицы вещие и чарующие песни, а люди живут в довольстве и справедливости… И эта греза утешала обиженного монголами славянина. Той же верой в земной рай, неизбежный и близкий, видимо, воодушевлены большевики.
Они ужасно хотят поторопить историю, уж очень огорчает их последняя: Маркс ждал, ждал социальной революции да так и не дождался, как и Энгельс, как и Бебель. Все они стояли у дверей социального рая, но туда не вошли. А большевики надеются войти… Почему? На это они отвечают в своем манифесте… С увлечением читаешь и думаешь: как проста история, как легко найти ключи к ее тайнам… для этого нужно стать большевиком, искренним, конечно, потому что есть большевики не столько марксофилы, сколько маркофилы. Но не они, конечно, дают тон движению, не они апологеты этой религиозной секты.
В чем же, однако, символ их веры? Каждый революционер, собравший немало «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет», легко и свободно опровергнул бы «истины», заключенные в этом политическом лубке, каким несомненно является этот манифест. Да – это лубок, где русская революция изображена очень примитивными «детскими» линиями и густыми красками. Вот красная краска, это – цвет крови, восстания, «алое знамя пролетариата»: он и «его» партия – вместилище всех добродетелей. Они жаждут мира и братства народов, справедливости и равенства; они хотят немедленного перехода земли крестьянам, рабочего контроля над производством. «Хлеба, мира и свободы!» – написано на их знамени. Скептикам, упорно твердящим: социализм наступит, но через 100 лет», – они отвечают: «Нет, это будет сегодня!» И вот чудится им, «красным», что уже надвигается гроза, уже слышна «железная поступь рабочей революции» – приближается неотвратимое. И в стройные «боевые колонны» собирается красное братство, и вот-вот оно вступит в последнюю битву за счастье всех народов, за торжество всемирной справедливости… Таковы «идеальные» цели братства большевиков. А вокруг них, «рыцарей духа», стаями бегают «остервенелые псы гнусной буржуазной клеветы» и кусают благородную плоть их славных вождей. Вот часть лубка – красная. А рядом к ней, примыкая, словно изображено царство серой краски. Ею в манифесте «окрашены» меньшевики и социалисты-революционеры. Это «Иванушки-дурачки» русской революции: ничего они не понимают, а злые люди – «буржуи» – их бьют и обманывают. Они, например, стоят на точке зрения «обороны страны», и им, разума лишенным, нелепо, что буржуазия всех стран их обманывает и говорит об обороне, думая о захватах. Вожди «мещанского социализма», «министерские социалисты», «серые» упорно не хотят понять, что нет Бога, кроме Ленина, и большевик – пророк его. И вот «Иванушки-дурачки» социализма «запутались в соглашениях, поддержали контрреволюцию, направили ружейные дула против рабочих батальонов, против цвета революционных сил – партии пролетариата!»
Серые люди и от буржуазного берега не отстали, и к социалистическому не пристали. Бессильные, слабые – таковы даже вожди их – министры, таковы и Советы, им послушные, - все это «привески буржуазного правительства», которое своим «социалистическим коллегам» затыкает рот и сажает на цепь. Такова серединка политического лубка.
Направо – царство черной краски: посмотришь – черным-черно! Это – «буржуазная рать». И тотчас «красный флаг свободы» спускается, поднимается «черный флаг смертной казни». «Черная» рать в лубке изображена лучше всякого злодея в мелодраме доброго старого времени.
Черные организуют заговор против русской революции: они хотят «обезглавить» пролетариат, «истребить» его партию. Они – «хищники» жаждут только захватов, и «на грязных договорах кровавого царя клялись банкиры в верности общему делу захватов и удушения русской революции». Они – кровожадны, эти черные люди, как сорок тысяч Неронов! Благодаря им Россия в параличе. «Бездонная пропасть гибели разверзается перед страной, и «черный» капитал сознательно толкает народ в эту пропасть»… И так без конца: густо, густо положена черная краска для изображения буржуазии.
Такова философия истории в толковании манифеста большевиков…
Она проста, легко запоминается массами, и если при царях среди темного народа русского находились изуверы, увлекавшие людей тысячами на подвиг самосожжения, то и теперь среди все еще темного республиканского народа поэты восстания найдут не мало сторонников политического самосожжения. На огонь летят не одни бабочки, но и люди.
Опровергать доводы большевиков легко, но спорить с ними бесполезно: они однолюбы – не изменят своей прекрасной даме – социальной революции. Этим мотылькам революции огонь обожжет крылья, и, падая, опаленные, они скажут, быть может: «Да, мы ошибались».
Сейчас же они увлечены этим огнем всемирной революции. Им уже чудится, что «по всему земному шару залетали уже буревестники». Большевики призывают уже развертывать знамена и строиться в боевые колонны, ибо пришел час социализма…
Читаешь манифест и думаешь: «О, Достоевский, где ты?» Какую великолепную главу прибавил бы к «Бесам» психолог революционеров-маньяков!..
Они хотят торопить историю и не слышать железной поступи германских легионов, что равно топят и родную крестьянскую Русь, и пролетарскую Бельгию.
Они видят буревестников восстания народов, но сами презирают эти народы: для великих демократий Запада ничего не находят, кроме презрительных слов, – лжевеликой демократией кажется им и Америка, где «казнят электричеством всех социалистов, с оружием в руках душат маленькие народы и лицемерно толкуют о вечном мире»…
Но такое презрение к демократиям невольно вызывает вопрос, – где же эти буревестники социальной революции? О ней молчат рабочие всех стран: все идут, идут под знаменами императоров рабочие Германии и Австрии, миллионы пролетариев Англии и Франции не спустили национального флага, не подняли знамени красного!
Быть может, оно развивается в стране восходящего солнца, где капитализм и милитаризм растут стремительно и быстро, где за время войны спущено больше новых судов, чем было их во всем русском флоте, где упорные пионеры быстро заселяют Сахалин и засматриваются на соседку Сибирь! Но нельзя доводами разума убедить мотыльков, что стремятся на огонь. Обожгутся и поймут, если не сгорят до тла.
П. Сурмин.
(Утро России)
Подготовил Евгений Новиков
*Стилистика и пунктуация публикаций сохранены