http://rushist.com/index.php/toland-...88-toland-12-3
Глава 12
ВТОРАЯ РЕВОЛЮЦИЯ – «Все революции пожирают собственных детей» (февраль–август 1934 г.)
7
Гинденбург
Шок чистки и убийство Дольфуса заметно повлияли на Гинденбурга. Его здоровье резко ухудшилось, и он оказался прикованным к постели.
Фюрер был в Байрейте, когда узнал, что старику вот-вот придет конец. 1 августа он спешно отправился в имение Гинденбурга в Нойдеке. Гостя ожидал холодный прием. Оскар фон Гинденбург привел Гитлера в спальню президента. «Отец, – сказал он, – прибыл рейхсканцлер». Гинденбург молча лежал с закрытыми глазами. Оскар повторил свои слова. Не открывая глаз, больной спросил: «Почему вы не пришли раньше?» – «Что он имеет в виду?»– шепотом спросил Гитлер у Оскара. «Рейхсканцлер не мог прийти раньше», – сказал тот отцу, на что фельдмаршал пробормотал: «Понятно». После паузы Оскар добавил: «Отец, рейхсканцлер хочет обсудить с тобой кое-какие вопросы». На этот раз старик открыл глаза, вздрогнул, взглянул на Гитлера, и веки его снова опустились. Возможно, президент ожидал увидеть своего любимого рейхсканцлера Папена.
Гитлер вышел в мрачном настроении. По дороге в Берлин он со свитой остановился на ночь в имении Финкенштайн, где когда-то начинался роман Наполеона с графиней Валевской. Хозяин предложил Гитлеру переночевать на кровати императора, но фюрер холодно отказался.
На следующий день, когда жизнь уже покидала престарелого фельдмаршала, кабинет Гитлера единогласно принял закон об объединении постов президента и канцлера. Закон вступал в силу с момента смерти Гинденбурга, которая не заставила себя ждать.
Отныне Гитлер становился единоличным главой рейха. Под его командование переходили все вооруженные силы страны. Он немедленно вызвал генерала фон Бломберга и командующих тремя родами войск, которые приняли присягу, зачитанную Гитлером. Генералы дали клятву о «безграничной преданности Адольфу Гитлеру, фюреру рейха, верховному главнокомандующему вооруженными силами».
Это был беспрецедентный акт. Прежде присяга в Германии приносилась на верность конституции и президенту. Теперь же армия присягала конкретному лицу, что устанавливало личную связь между фюрером и каждым солдатом, матросом и летчиком. Однако ни один военнослужащий не выразил по этому поводу даже сомнения, и к концу дня все поклялись в личной верности фюреру.
Похороны Гинденбурга состоялись на следующий день, но не в Нойдеке, как того желал Гинденбург, а по требованию Гитлера – в Танненберге, где фельдмаршал одержал свою великую победу в годы первой мировой войны.
Гитлер поднялся на трибуну. Но адъютант по ошибке положил перед ним не тот текст. Фюрер на это отреагировал мгновенно и экспромтом произнес краткую речь, настолько краткую, что у многих это вызвало удивление. Он говорил о военных и политических заслугах фельдмаршала так, словно тот был одним из героев древнегерманских сказаний.
В конце церемонии Гитлер поцеловал руки дочерям Гинденбурга. А генерал фон Бломберг, то ли растрогавшись, то ли из желания угодить фюреру, предложил военнослужащим по-новому обращаться к главе нации: называть его не «герр Гитлер», а «мой фюрер». Гитлер согласился с этим. Вернувшись в Берлин, он позвонил Папену, чтобы узнать, не оставил ли президент политическое завещание, Папен обещал выяснить это. Тогда Гитлер попросил вице-канцлера сразу передать документ ему, если таковой имеется. Вскоре Папен вернулся из Нойдека с двумя запечатанными конвертами. Фюрер, прочитав бумаги, был явно недоволен и сказал, что сам решит, публиковать ли их и когда. Пошли слухи, особенно среди иностранных журналистов, что Гитлер по каким-то причинам скрывает содержание президентского завещания. Ханфштенгль сказал об этом Гитлеру. «Передай своим иностранным друзьям, чтобы ждали, пока документ не будет опубликован официально, – раздраженно ответил фюрер. – Мне плевать, что думает эта шайка лжецов». Наконец 15 августа завещание было опубликовано. В нем восхвалялись заслуги Гитлера и его правительства, и армия именовалась опорой «нового государства».
Несмотря на неприятие Гинденбургом определенных сторон гитлеровского режима, он действительно считал фюрера своим прямым преемником.
19 августа почти 90 процентов немцев проголосовали за Адольфа Гитлера как преемника президента. Тем самым они одобрили программу фюрера, позволив ему сделать еще один шаг на пути к диктатуре.