Беспощадное обложение
вырезка из газеты 1917 года
РАПСИ
Каковы требования демократии в области обложения имущих классов? Как нужно построить обложение «буржуев»? На это мы имеем несколько указаний, заслуживающих внимания. На Государственном Совещании в Москве представитель демократических организаций Чхеидзе формулировал финансовую программу следующим образом: «В области финансовой необходимо наряду с проведением в жизнь без всяких ограничений и урезок законов о подоходном налоге и налоге на военную прибыль также проведение реформ наследственного обложения, налога на прирост ценностей и на предметы роскоши, установление высокого единовременного поимущественного налога в той мере, в какой обложение имущих классов и заем окажутся недостаточными для покрытия чрезвычайных нужд государства».
В резолюции Совета Рабочих и Солдатских Депутатов говорится на ряду с «осуществленной уже реформой налога на военную прибыль, а также подоходного налога» также о необходимости «радикальной реформы в наследственном обложении, и о том, что «надлежит провести в жизнь единовременный поимущественный налог, как один из важнейших финансовых ресурсов данного момента».
И, наконец, в постановлении петроградского Совета Р. и С.Д., предложенным большевикам и принятым собранием, положено коротко и ясно: «беспощадное обложение крупных капиталов и имуществ и конфискация военных прибылей».
Что означают эти требования? Остановимся на них несколько подробнее, попробуем их понять и осмыслить.
Меньше всего времени у нас отнимет последняя резолюция. На нее мы можем ответить с той же краткостью, какой она отмечается: приказание исполнено. Крупные капиталы и имущества обложены беспощадно, военная прибыль конфискована. Конечно, понятие «беспощадности» довольно неясное и неопределенное, провести резкую грань между тем, когда человеку дается еще некоторая пощада, и тем, когда пощады никакой решительно нет, трудно. Одному нужно, чтобы самосуд дошел до того, что офицера сбрасывают с Выборгского моста и при попытке его выплыть добивают штыками, другой назовет беспощадны и такое отношение к офицеру, когда его арестуют свои же солдаты, рота, которой он командует.
Словом, вкусы бывают разные, мерки различные. Но нам думается, что в данном случае не может быть двух мнений. Возьмем беспристрастного человека, ну, скажем, западно-европейского пролетария, хотя бы столь любезного многим немца, - на такой третейский суд, быть может, пойдут и авторы этой резолюции, - и предложим ему нижеследующий вопрос. В некоторой республике существует, предположим, такое обложение: подоходный налог в размере до 30% и еще один единовременный подоходный налог, также доходящий до 30% дохода, причем налог этот взимается и с физических, и с юридических лиц, так что владелец акций и паев платит два раза и тот, и другой налог: один раз дивиденд его сокращается на сумму налога, уплачиваемого предприятием, а второй раз он сам платит налог с всего своего дохода, в том числе и с того же дивиденда. Далее имеется налог на военную прибыль в размере до 80% этой прибыли. Затем имеются высокие налоги – промысловый, с недвижимостей в городах, с денежных капиталов. И, наконец, земства и города устанавливают в свою пользу всякого рода налоги с земель, домов, промыслов, квартирные и т.д. Что же, дается ли тут какая-либо пощада «капиталам и имуществам»?
Мы не сомневаемся в том, что упомянутый беспристрастный «западно-европеец» не дослушал бы этой речи до конца и уже после первых наших слов махнул бы рукою и заявил бы, что продолжать не стоит – какая при таких условиях может быть пощада! Он, вероятно, решил бы, что это вообще выдуманный пример, что речь идет о какой-то мистической стране, на карте не существующей, о «тридесятом царстве, тридевятом государстве». Но это вовсе не сказка, такое обложение существует в государстве, именуемом Российской республикой.
Но нам и этого мало. Мы требуем большего. Так, другая приведенная выше резолюция Советов Р. и С. Д. настаивает еще и на «радикальной» реформе в наследственном обложении. Можем успокоить и ее авторов. Они получат радикальную реформу этого налога, самую радикальную, которая только мыслима. Законопроект уже приготовлен и будет опубликован в ближайшие дни. А он гласит, что наследственный налог состоит из двух частей- из основного налога в размере до 50% и из дополнительного налога, доходящего до 28%.
Следовательно, наследственный налог будет достигать почти 80%, будет поглощать четыре пятых всего наследства. Казалось бы, что может быть радикальнее такой реформы, при которой, сколько бы «буржуй» ни копил в течение всей жизни для своих наследников, последним будет все же уделена всего одна пятая оставшегося имущества. И есть ли вообще где-либо под луной такой налог на наследство?
Остается еще программа Чхеидзе. Здесь появляются на сцене те же и два новых персонажей – кроме подоходного налога. Налога на военную прибыль и реформы наследства, еще налог на прирост ценностей и на предметы роскоши. О налогах на роскошь едва ли стоит говорить. Обложить предметы роскоши вещь весьма заманчивая и приятная. Взимайте налог с золотых и бриллиантовых вещей, с автомобилей и экипажей, с лошадей и собак, с игральных карт, с объявлений и плакатов, с канареек и попугаев. Все это уже испробовано и испытано. Результат один – налог дает два двугривенных. Бриллиантов и золота вы не найдете – их всякий будет держать в кармане. Игральные карты обложены. А все остальное столь малоценно, что государству едва ли стоит из-за этого огород городить. Конечно, если бы у всякого был свой автомобиль или, по крайней мере, карета и пара лошадей, то предложение Чхеидзе имело бы смысл, но тогда это уже не были бы предметы роскоши, они превратились бы в объекты повседневного обихода. Быть может, Российская республика доведет нас до такого блестящего состояния, когда все пролетарии будут разъезжать на автомобилях. Но пока этого нет, получить пару миллионов при дефиците в 15 миллиардов – затея довольно слабая. Не даром налоги на роскошь называют «политическим лицемерием».
Другое дело – налог на прирост ценностей, налог на разницу между тем имуществом. Которое я имею сегодня, и тем, которое у меня было пять лет тому назад. Если я за это время увеличил свое имущество, то обязан заплатить налог с этой разницы. Как видите, это уже не шутка, вроде налога на роскошь, это налог серьезный, и он может дать государству значительные суммы.
Но, к сожалению, и тут дело не так просто, как кажется. Не так просто потому, что ведь существует уже, как мы видели, налог на военную прибыль, т.е. налог с разницы между прибылью данного года и прибылью, вырученной до войны, притом налог, который почти совершенно конфискует эту разницу. Очевидно, остается лишь прирост других видов имущества, в особенности земель и домов – его можно еще обложить.
Но достаточно произнести эти слова, чтобы тут же усомниться в осуществимости такой задачи. В теории такой налог очень хорош, в Западной Европе и Америке он дал и на практике прекрасные результаты. Но только тогда положение дел было иное. Там нигде не проектировалось отчуждение земель, там никакие большевики не принимали резолюции о «немедленной отмене частной собственности на помещичью землю без выкупа и о передаче ее в заведывание крестьянских комитетов».
Каков прирост ценности земли в России при таких условиях? Какова вообще ценность земель у нас в настоящее время? Тот мудрец, который решит эту задачу, тот пускай и водит налог на прирост ценности земель.
Правда, в городах дома имеют еще ценность и ценность нередко высокую, хотя доходность их сплошь и рядом равна нулю. В городах, вероятно, городские управления обложат прирост ценности и сделают это в свою пользу. Но и здесь требуется чрезвычайная осторожность – нет ничего легче, чем смешать действительный прирост с фиктивным приростом, вызванным падением ценности рубля. За дом заплачено было двадцать лет тому назад сто тысяч, теперь, в 1917 году, он продан за двести тысяч. Какой огромный прирост – целых сто процентов. Сама справедливость требует обложить его, не тронув палец о палец, это для нее чистый подарок.
Да, но только он заплатил за дом двадцать лет тому назад сто тысяч, хотя и бумажками, но равными ста тысячам в золотой монете. А что стоят вырученные им теперь двести тысяч, какому количеству золотых рублей равны эти кредитные билеты? Хорошо, если 60 тысячам, а может быть, 40 или даже 30? Где же тут прирост?
Тут убыток, большой убыток.
Этого не следует упускать из виду. Выясняя прирост ценности городских недвижимостей, не надо забывать, что рубль прежде и рубль теперь неравноценны, что при сравнении уплаченной когда-то и вырученной ныне суммы надо предварительно произвести какую-то, и притом довольно сложную математическую операцию для того, чтобы привести обе эти суммы к одному знаменателю. А после этой операции поступления казны от налога на прирост сильно сократятся, ибо прирост действительный, а не фиктивный, окажется весьма значительным.
Проф. I. Кулишер
(Утро России)