День за днем
Во время горячих споров в предпарламенте, который шутники, которым смешно, называют почему-то бредпарламент, в Москве созвано московское совещание, и здесь говорят трезвые речи. В это время большевики грозят «выступлением», иначе говоря, резней и свержением Правительства, а в Москве грозятся забастовкой.
В московском совещании, что хорошо и не хорошо, так это полное единодушие. С одной стороны, единодушие вещь хорошая, но что же дать могут разговоры лиц, совершенно согласных между собой? Хорошо, если это даст объединение и не выльется в одни обоюдные аплодисменты в то время, когда на крайнем левом фланге русской революции большевики готовят нечто большее, чем аплодисменты.
Почему-то крайние левые газеты не стесняются утверждать, что выступление большевиков выгодно для того, что они называют контрреволюцией. «Новая жизнь» Горького, по крайней мере, так и заявила, что нужно выждать выступления контрреволюционеров, а потом уже начинать ленинцам и горьковцам.
Я не помню, в каком это сражении с Англичанами во время «кружевных войн», французские офицеры вышли перед строем и попросили Англичан стрелять первыми.
Это было очень давно, так вот Горький, Гиммер и известный русский Тайлеран – Рафаиль Григорьев, предлагают контрреволюции начать первой. А она и не думает стрелять, и даже не известно ее местожительство, ее укрепления, ее силы, мощь и средства борьбы. Ее нет, или она обладает секретом шапки-невидимки.
Единственное выступление, которому хотели навязать понятие контрреволюции – Корниловское, и то оказалось не контрреволюцией, как ни раздували враги его действия, а гидрой, за которой охотились со страху Геркулесы наших дней с тросточкой вместо палицы, с тонкими рахитическими ножками и ручками, гидра спит себе, свернувшись комочком в тридесятом государстве в то время, как геркулесы машут усиленно руками.
© РАПСИ
С точки зрения крайних левых товарищей и Савинков – контрреволюция, и меньшевики, и не потерявшие голову эс-эры, не говоря уже о Плеханове, Брешко-Брешковской, Кусковой и, не к ночи будет сказано, кадетов. Все это звенья одной гидры, которую должны попрать Ленины, Зиновьевы-Радомысльские, Цедербаумы, Апфельбаумы и Розенфельды. Они носятся с картонными, а может быть, и с настоящими мечами, и «перо их мщением дышит», и сколько гордости и ужаса в этих красноватых, застекленных пенсне глазах. Они напоминают того тенорика, который в самый трагический момент закричал: «Я дезинфекцию требую», вместо сатисфакции, а дезинфекция очень бы для них пригодилась.
Ведь надо же показать свою мощь перед Немцами и перед началом кампании выборной в Учредительное Собрание, ведь надо козырнуть. Не удается, – укроемся, как товарищ Ленин, друг немецкого народа, а пострадают другие, кого им не жалко и никогда жалко не было.
Ревельский комитет выступил с мужественной декларацией, пожалуй, он не даст Немцам торжествовать легкую победу. Французы в два дня (в просторечии – капиталисты и империалисты) отхватили у Немцев (товарищи-интернационалисты) 120 пушек, Итальянцы отбивают атаки Немце-Австрийцев, Англичане делают свое трудное дело у Ипра, и так нужно поскорее ликвидировать русский фронт – сторону наименьшего сопротивления.
Возобновилось братание, и товарищи Троцкие и их коллеги, наскоро выпускаемые Малянтовичем из тюрем, торопятся. Известный контрабандист Козловский с ними и пополнил ленинский штаб. Пенсне Троцкого горит огнем Иуды, не то Макавея, не то Искариота – не разберешь, и крикнет он, чтобы солнце остановилось, и чтобы все Амаликитяне приняли свою горькую участь.
И вот если это будет, тогда-то гидра проснется, потянется и, с восторгом присягнув Вильгельму, во главе с Лениным, Розенфельдом, Каменевым и Бронштейном-Троцким, протянет губы, чтобы поцеловать державную руку своего императора в бронированной перчатке.
Тогда усилия Французов и Англичан будут тщетны, тогда прорвут фронт союзников, и немецкая гвардия, которая, как известно, состоит вся из интернационалистов и Цедербаумов, вступит в Питер, в Париж, в Лондон и в Рим, где будет короноваться новый римский император.
Итак, мы накануне выступления русских маршалов Вильгельма, и роль предпарламента неожиданно делается серьезной и значительной. Он должен сказать свое веское слово и доказать свою необходимость родине. Это слово стало обычным в этом новом учреждении, и его больше не конфузятся, как так еще недавно.
Ему предстоят и дни испытания, и дни победы над анархией, иначе египетская тьма спустится над нашей родиной, и кто знает, когда заблестит новая заря. Не русские ли войска завоеванной России под командой большевиков и из-под палки немецких офицеров пойдут к границам Франции защищать интернационал?
Позор безвластия, анархии, ненависти к отечеству уже просочился к нам. Из него нужно сделать море – и этого ждут не дождутся верные слуги Вильгельма.
Бор. Суворин.
(вечерняя газета Время)