«Наш» министр
© РАПСИ
Наш, т.е. московский. Один из тех московских общественных деятелей, которых Москва ввела в новое коалиционное правительство.
Адвокат по профессии. Социалист по политическим убеждениям. И даже эсдек большевистского толка, если принять в соображение его работу в журналах именно большевистского направления.
Словом, речь идет о П.Н. Малянтовиче, нынешнем министре юстиции.
Москвичи любят «своих» людей. Умеют ценить их. Дорожат каждым фактом их общественной деятельности.
Чем больше говорят о каком-нибудь «московском человеке», тем большей гордостью наполняются сердца москвичей.
— Наш-то! Это вам не петроградец казенного бюрократически-либерального образца, — сразу все говорили.
И точно, г. Малянтович более чем оправдал все ожидания своих сограждан.
Едва приняв ответственный пост, едва, можно сказать, запомнив, которая из многочисленных дверей в коридоре ведет в его министерский кабинет, он уже заставил говорить о себе как о «новаторе».
Он новатор, он создал совершенно небывалый случай в министерской практике, не только российской, но даже и иностранной.
Неделя с небольшим прошла всего, как г. Малянтович занял министерское кресло, а к нему уже явились все три его товарища: гг. Бальц, Скарятин и Демьянов.
Одновременно щелкнули замками своих портфелей, одновременно извлекли оттуда свои прошения об отставке и одновременно все трое отказались от чести работать со своим принципалом.
В общих чертах эта небывалая история уже достаточно освещена.
Товарищи министра сами, разумеется, юристы разошлись с своим министром-юристом во взглядах по делу большевиков.
Они находили, что виновность большевиков, привлеченных за июльское мятежное выступление, «доказана», в смысле, предусмотренном 108 ст. угол. улож. (способствование неприятелю).
Поэтому они считали, что министр поступает неправильно, освобождая большевиков под залоги, что недопустимо, раз по указанной статье им грозят каторжные работы.
Кроме того, министр провел освобождение большевиков не только без совещания с товарищами, но и без их ведома.
Г. министр, поставленный в достаточно неловкое положение, на свое счастье, вспомнил, что он также и адвокат.
И произнес в сою защиту целую речь.
Он в тяжелом положении. Его травят газеты.
Но он действительно виноват, что не посовещался с товарищами.
В конце концов, пришлось ему дать обещание, что впредь так поступать не станет и в подобного рода делах будет считаться со взглядами своих товарищей.
После покаянной речи принципала товарищи согласились «пока» сохранить свои посты.
А освобожденные, по сознанной г. Малянтовичем вине, большевики сейчас на свободе и деятельно готовятся к подвигам, возвещенным ими на ближайшие дни.
Интересно отметить некоторые подробности в борьбе г. Малянтовича за освобождение большевиков.
Эти подробности предшествовали «самобичеванию» г. Малянтовича перед его товарищами.
Оказывается, что прежде чем дать волю своему великодушию, г. Малянтович устроил ведомственное совещание, посвященное исключительно делу большевиков.
На совещании перед всеми высшими чинами министерства и представителями прокуратуры (во главе с прокурором петроградской палаты) г. министр юстиции самоотверженно выступил в роли защитника обвиняемых большевиков.
Г. Малянтович произнес речь, в которой восставал против применения к большевикам 108 ст. угол. уложения.
Стоит привести цитату из этой речи высшего блюстителя правосудия.
— Всякое преступление, предусмотренное законом, должно заключать в своем понятии и составе злой умысел. В данном случае, при применении ст. 108 должен быть умысел, определенная цель – «благоприятствование неприятелю».
В действиях же большевиков такого злого умысла налицо нет. Проведение же в жизнь большевиками лозунгов: «Долой Временное Правительство» и т.д. Нельзя считать злым умыслом, направленным к способствованию успехам Германии.
Из дальнейших аргументов г. Малянтовича (он же министр юстиции) особенно блистательной была ссылка на Льва Толстого, «который тоже, подобно большевикам, проповедовал против войны».
В заключение своей речи, г. министр предложил «подчиненным» ему чинам прокуратуры «направить к прекращению все дела большевиков».
После министра говорил один из его товарищей. Он резко разошелся во взглядах с министром.
— Неужели, — сказал он, между прочим, — не будут преступлениями, благоприятствующими Германии, такие действия большевиков, как отказы повиновения своему военному начальству, отнимание винтовок у желающих идти на фронт, взрывы на заводах, работающих на оборону, задержание на станциях поездов со снарядами, и т.п.?
Присутствующие единодушно поддержали оратора, и министр юстиции остался наедине с своим собственным идеальным взглядом на любезных его сердцу большевиков.
При дальнейшем обсуждении министру не удалось поколебать своих оппонентов.
Зато лично он остался непоколебим.
Для достижения своей цели он, оказывается, прибег к весьма оригинальному способу.
Не имея уже фактической возможности прекратить дела большевиков, он стал последовательно требовать себе дело то одного, то другого большевика.
Затем приглашал на собеседование того следователя, которому было поручено данное дело, и, оказывалось, что большевик ни в чем не виноват и что если нельзя о нем прекратить дело, то, во всяком случае, он может быть выпущен под залог.
Таким способом г. министр Малянтович и добился, помимо ведома своих товарищей, выпуска на свободу под ничтожные залоги знаменитого Козловского, не менее знаменитого кронштадтского главаря Раскольникова и других.
А потом г. министру пришлось каяться перед своими тремя товарищами и уверять их, что в дальнейшем он не будет так поддаваться влечению своего любвеобильного к большевикам сердца.
Несомненно, Ленин и Зиновьев оценят услуги г. Малянтовича.
Но вот вопрос, сумеет ли оценить, будет ли гордиться «нашим» министром Москва?
Изет-Нич.
(вечерняя газета Время)