Главным героем недели является Ленин, который издает первые три декрета – о мире, земле и рабочем контроле. «Каждый из декретов является превосходным материалом для психиатра. «Декрет о земле — это юмористика или юридическая безграмотность законодателей», — возмущаются аналитики.
С критикой на Ленина обрушивается и писатель Максим Горький: «Ленин и соратники его считают возможным совершать все преступления, вроде бойни под Петроградом, разгрома Москвы, уничтожения свободы слова, бессмысленных арестов, — все мерзости, которые делали Плеве и Столыпин».
Негодует пресса и от «бессмысленного и беспощадного» разгрома здания московских судебных установлений на территории Кремля. Похищены деньги и документы, портреты императорской семьи и Керенского изорваны или проткнуты штыками, здание повреждено снарядами. Коллектив окружного суда приходит к выводу о необходимости временной приостановки работы для восстановления порядка. Одновременно в прессе просачивается информация о похищении дела Ленина.
Керенский складывает с себя полномочия верховного главнокомандующего и министра-председателя, будущее бывшего члена правительства незавидно: казаки и большевики заключают договор о передаче Керенского в распоряжение военно-революционного комитета.
РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 6 – 12 ноября 1917 года*.
6 ноября
«Спасители» революции Ленин и Троцкий
http://rapsinews.ru/images/28080/82/280808251.jpg
© РАПСИ
«Революция погибает», «революция в опасности», «спасите революцию», — только и слышалось в последнее время. Начались попытки принять меры к спасению революции.
Прежде всего, Временное Правительство восстановило смертную казнь. Затем предоставлено было право военному министру закрывать органы печати, призывающие к военному бунту и неповиновению власти на фронте, предоставлено было право министрам военных и внутренних дел не допускать и закрывать съезды и собрания, представляющие опасность в военном отношении или в отношении государственной безопасности и, наконец, министру внутренних дел по соглашению с министром юстиции предоставлено было право «о заключении под стражу лиц, деятельность которых является особо угрожающей завоеванной революцией свободе и установленному ныне государственному порядку».
Каждая из этих мер вела лишь к гибели революции. Восстановление смертной казни является позором революции, ибо никакими доводами ума и сердца нельзя оправдать смертной казни. Убийство по судебному приговору — есть преступление, так как голос совести кричит против того холодного ужаса, который носит название смертной казни. Что же касается других указанных мер для спасения революции, то не может быть двух мнений, что меры эти являлись ярко реакционными, так как ими отменялись основные гарантии неприкосновенности личности.
Естественно, что Временное Правительство или, вернее, правительство Керенского потеряло свой моральный авторитет, и с ним не считались не только те, кто объявлял ему войну, но и те, кто обещал ему поддержку. А несчастная «революция» по-прежнему была «в опасности», по-прежнему «погибала». И вот явились два рыцаря – Ленин и Троцкий-Бронштейн. Они решили для спасения «революции» прибегнуть к героическому средству – к операции, или, точнее, к целому ряду операций. Они захватили путем насилия власть, посулив солдатам и матросам немедленный демократический мир; закрыли социалистическую и «буржуазную» печать, или, попросту говоря, заткнули всем гражданам глотку, совершили целый ряд убийств, именуя их борьбой за «революцию» и, став «победителями», начали издавать декреты.
Прежде всего, они издали «декрет» о мире, в котором содержится обращение к правительствам заключить перемирие, затем «декрет» о земле и, наконец, «декрет» о рабочем контроле. Каждый из декретов является превосходным материалом для психиатра. Не безумие ли требовать немедленного демократического мира, когда нет никаких даже намеков на возможность социальной революции на Западе. Что же касается дипломатических переговоров с правительствами, то разве возможно допустить, чтобы какое-либо правительство стало разговаривать с «властью» большевиков, не признаваемой в своей собственной стране. Далее «декрет» о земле. Что может быть юмористичнее этого декрета? Декрет этот начинается так: «Право частной собственности на помещичьи земли отменяется без всякого выкупа», а заканчивается декрет тем, что право собственности на земли родовых крестьян и казаков сохраняется. При чем, что разуметь под «помещичьими» землями, кого разуметь под «рядовыми» крестьянами, тщетно искать разъяснения в «декрете». «Декрет» о земле – это юмористика или юридическая безграмотность законодателей. Наконец, «декрет» о неизданном рабочем контроле. Курьезно, что сам декрет еще не издан, имеется лишь проект такового, а между тем требуется исполнения его. Так, Ленин и Троцкий-Бронштейн законодательствуют для спасения «революции». Бедная революция и жалкие же твои спасители! Но действительно ли Ленин и Троцкий-Бронштейн серьезно думают о спасении «революции» и лишь по «неведению» совершают операции, после которых революция окончательно погибнет. Нет, тысячу раз нет!
Они знают, что они делают. Они знают, что немыслимо заключить немедленно мир, разве отдав Россию в рабство Вильгельму; они знают, что «декретом» о земле, право собственности на земли не будет отменено; они знают, что «декретом» о рабочем контроле они погубят рабочих; они все это знают и отлично понимают, но они это делают, ибо им не дорога революция, как не дорога и родина – Россия.
Если бы они действительно думали о спасении «революции», если бы им была дорога родина, они вошли бы в соглашение с другими социалистическими партиями.
Они должны были бы уйти от власти, на которую они не в праве претендовать. Ведь над ними тяготеет самое позорное и ужасное обвинение, обвинение в государственной измене, от какового обвинения они не очистились. Но Ленину и Троцкому-Бронштейну нужна лишь беспощадная гражданская война, как нужна она и Вильгельму для окончательного порабощения России, а до спасения революции и родины им дела нет.
(Петроградский листок)