Решение о моем аресте принимал Ельцин. 14 февраля 1996 года он выступил в в Свердловске. В первой части своей речи сказал, что идет на выборы, во-второй-что я арестован. Рейтинг нулевой, и вдруг-Ельцин бьет своих, никого не щадит, значит, честный человек.
К этому времени у меня уже была американская виза: меня приглашали в Гарвард читать лекции. Но уезжать было глупо. Просить политическое убежище и жить всю жизнь там, что ли?
Следственной группой руководил Николай Емельянов из Генпрокуратуры. Он приезжал к Галкину, к начальнику следственного управления ФСБ и просил дать людей. Галкин ответил, мол, вы это барахло возбудили, вы с ним и разбирайтесь. По той же причине они не подключили следственное управление прокуратуры. Ни один важняк из Генеральной прокуратуры в расследовании участия не принимал.
В декабре 96-го года мне предьявили 94 тома уголовного дела. Чтобы ускорить процесс ознакомления, мы с адвокатом решили делать это раздельно. Подали официальную просьбу разрешить снять ксерокопии, но ни одного ответа не полуили. Пришлось делать выписки в ручную. Я обьявил голодовку, она продлилась 18 суток.
В следственную группу были включены сотрудники ФСБ и прокуроры-криминалисты из разных областей и краев России. Они годами находились в Москве, получали командировочные. Можно было бы предьявить иск в суд к прокуратуре и к СМИ. Газеты расплачивались бы сами, а за прокуратуру государство.
Моя реабилитация состоялась: «за отсутствием состава преступления». Но какими деньгами можно измерить эти пять лет? Этот туберкулез, от которого я теперь вылечился. А когда мне обьявили о болезни, то первое, что сказал Емельянов: какую вы бы дали взятку, чтобы получить такой диагноз?
|