[Chugunka]

Никто не хотел восставать
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=49887513ED2D1

03-06-2010 (18:23)

Оппозиция отчаянно пытается предотвратить революцию

Раздраженные слова Дмитрия Медведева на встрече с членами его Совета по гражданскому обществу и правам человека насчет повтора 1917 года (который наступит, если слишком критиковать разложение судебной системы) вспомнились мне на фоне пропагандистского контрнаступления властей после "милицейской Цусимы" 31 мая.

Тема провоцирования "оранжевыми" революции раздувается вовсю. Причем логический мостик от "раскачивания лодки" правозащитниками до кровавой смуты перекидывается с пугающей глаз непринужденностью.

Лодка, понятное дело, — это галера, на которой уже скоро 11 лет как неусыпно гребет нацлидер, похороны политического трупа которого так торжественно состоялись в этот понедельник у стен зала Чайковского.

Под "17-м годом", естественно, подразумевают Октябрь, который, вслед за монархистами и Солженицыным, прямо выводят из Февраля. Дескать, только тронули священное здание государственности, как тут же буйная солдатня, революционная матросня, и пошли чекисты с комиссарами… Таким образом, 1917 встает как единый поток апокалиптических событий — от князя Львова до ВЧК и Троцкого.

То, что Октябрь-17 прямо вышел из Августа-17 — из идиотской авантюры Корнилова, накрученного правыми либералами, обычно забывают. В конце концов, 19 лет назад большинство своими глазами видело победившую революцию и убедилось, что никакого большевизма и якобинства за ней не последовало. Самое смешное, что обе политические силы, совместно организовавшее крах самодержавия, делали все, чтобы предотвратить революцию. Никто не хотел повторения кошмаров 1905-1906 годов: с пылающими имениями, погромами, принявшими уже характер этнических чисток, безумной национальной резней на Кавказе, непрерывными стачками и восстаниями солдат и моряков, пушечной пальбой по городу (Москве), тысячами жертв терактов и тысячами повешенных военно-полевыми судами… Прогрессивный блок, уговорив генералитет устранить Николая II, рассчитывал стремительным дворцовым переворотом сменить режим и тем самым выполнить все задачи либерального движения 1905-1906 годов. Социалистическая коалиция (социал-демократы и эсеры) искренне полагали, что победа либералов даст им возможность осуществить свою программу исключительно мирно и эволюционно, в условиях демократической системы (как и учили их духовные вожди — социал-демократы Франции, Германии и Австрии).

"Темные силы", уговорившие царя на превентивный конституционный переворот — указ о роспуске Думы на неопределенный срок, — также стремились предотвратить революцию, которая для них была кошмарным видением Гучкова во главе всесильного правительства (пописывающего на тот момент в цюрихских читальнях антиплехановские передовицы эмигранта Ульянова они в таком качестве не представляли).

Итак, и будущие революционеры, и контрреволюционеры сперва делали все, чтобы Февраль 1917-го не перерос в Октябрь 1905-го, а затем, чтобы Февраль не докатился до 7 ноября. Как выяснилось впоследствии, каждый шаг царя приближал к власти его врагов: Гучкова и Милюкова. А каждый шаг победителей: Гучкова, Родзянко, Милюкова и Керенского, — приближал к власти их врагов: Ленина и Троцкого.

Сегодня, за исключением небольших ультрарадикальных групп, никто не призывает к революции, имея в виду свержения режима путем насилия или массовых акций гражданского неповиновения.

Не только вся палитра официально допущенных партий горячо выступает против новой революции, ассоциируя ее только с кровью, смутой и прочим безобразием, на тех же благонамеренных позициях стоит и практически вся оппозиция. Не только официоз и горлопаны-главари из "антиоранжевых" запасников хором скандируют: "Революция, СТОП!" Оппозиция каждый свой призыв к демократизации сопровождает заклинаниями насчет того, что это будет единственной возможностью избежать новой революции…

Точно также в 1988-1989 годах любимым сюжетом перестроечной публицистики было угрожать власти (то есть Горбачеву) "русским бунтом, бессмысленным и беспощадным" в случае промедления с реформами или, тем более, в случае попытки реакционного отката. Попытка отката действительно спровоцировала революционные события 1989-1993 годов. Но с учетом опыта предыдущего революционного цикла для России, а также для большинства республик бывшего Союза, скажем честно, произошедшее было неимоверно "бархатным", и ни о каком "бунте" и речи не шло…

Как и осенью 1991-го, сегодня либеральные реформаторы больше всего опасаются взрывного народовластия — с чередующимися у власти неистовыми популистами и воплощением в жизнь архаических народных представлений о праве и справедливости. В этом у либеральных реформаторов полный консенсус с Кремлем. Но именно их кремлевские консервативные реформаторы травят особенно последовательно и упорно, во всеуслышание называя экстремистами и пособниками террористов. Ведь в стране, измученной терактами и расистскими нападениями, такие политические ярлыки носят особенно оскорбительный характер. В этом опять жестокая ирония истории. Гучков был един с Николаем Романовым в стремлении не допустить к власти "русских якобинцев", но царь видел главную угрозу якобинства только в Гучкове.

Но при всем при этом невозможно избавиться от впечатления, что страна неуклонно сползает к революции.

Идиотическое поведение правящих дуумвиров (мне лично больше нравится легкая перефразировка эллинского "диархи" — вместо "четверовластников"-тетрархов — сразу богатая ассоциация с царем Иродом II Антипой, убийцей Иоанна Крестителя), которые то дразнят общество надеждами на возвращение к осмысленной политике, то позволяют реализоваться самым драматическим вариантам событий, глумливое издевательство сравнительно мелких (бесов) чинов над законом и всеми приличиями, последовательное профанирование любых разрекламированных начинаний — все это создает характерную предреволюционную атмосферу всеобщего отвращения и презрения к власти, тяжелую, обморочно-душную, как перед сильнейшей грозой. Рьяный милицейский чин, устроивший показные избиения демонстрантов на Триумфальной и ему подобные бесы еще более мелкого калибра, издевавшиеся над схваченными на площади, сладострастно избивавшие их в автобусах и участках, явно не понимают, что именно они старательно приближают день, когда разъяренная толпа будет охотиться за всеми носителями милицейской формы. Так не понимал вполне ничтожный служака жандармский ротмистр Трещенков, который, отдав в апреле 1912 года приказ стрелять по бастующим работникам "Лензото" и их семьям, мирно несущим жалобы прокурору, бездумно похоронил все плоды "столыпинского успокоения" и обрек жандармов на линчевание в марте 1917-го.

Каждый разгон "несогласных", начиная с апреля 2007 года — как бесконечное дурное повторение Кровавого воскресения, пусть и в значительно уменьшенном масштабе:

заблаговременные заклинания интеллигенции о гуманизме и праве, подчеркнуто мирный характер акций, пара дней туманных надежд, что у начальства на этот раз возобладает разум, надежд, подпитываемых намеками, что наверху решили не позориться, и неизбежное — стальной кулак в центре города, избиения, аресты, отвратительные кадры расправ, заполняющие интернет и западные телеканалы… Очередная порция проклятий в адрес власти. И каждый раз вал протеста все выше… И все больше людей проникается идеей единства в борьбе… Несмотря на все партийные и внутрипартийные склоки, и старательную политику провокаций и стравливания, без устали практикуемую властями и спецслужбами.

Да и шахтеры следующий раз не ограничатся одним митингом на путях — горечь поражений целебней, чем сладкий хмель побед.

Власть защищает только страх и последние тающие надежды на чудесные преобразования помудревшего Медведева. Никакие уверения, что кризис побежден, что "жизнь налаживается", никакие доводы, что партия власти "рулит", поскольку получила "мандат народного доверия", ни какие орды публично совращенных студентов, всегда готовых сражаться роком с террором, не дают власти легитимности. Влекомая роком истории, она сама толкает себя к гибели, подобно царизму и КПСС. Российское общество так же стремится избавиться от тупого и циничного путинизма, как мечтают, наплевав на все приличия, сбросить пропотевшую вонючую рубашку.

Оппозиция раздроблена и дезорганизована, она хором, а главное искренне вопиет, что главная ее цель — избежать революционной смуты.

Придворные реформаторы изощряются в конструировании схем, позволяющих режиму стать эффективным, сохраняя свою политическую монополию. Протестующие группы искреннее считают, что они только — всего лишь! — требуют от власти соблюдать законы и идти навстречу интересам простых людей. Спецслужбы и спецполиттехнологи раз за разом разят оппозицию, уверяя, что только этим они спасают государственность от краха. Как все знакомо. 1902. 1912. 1916. 1988…

Реформаторы в правящей группе слишком слабы, чтобы проводить последовательные либеральные преобразования, но поэтапно дискредитируют своих реакционных оппонентов. Реакционеры слишком слабы, чтобы раздавить прогрессистов и выстроить целостную консервативно-романтическую модель, но регулярно опрокидывают все прогрессистские начинания. Оппозиционеры даже и не пытаются бороться за власть, но выстраивая альтернативную режиму героическую мифологию, они нарастающими темпами морально-психологически делегитимируют власть.

Режим, умея запугивать и подкупать, совершенно не готов к созданию массовой базы на основе подлинной общественной поддержки, которая до последних дней была даже у Горбачева и даже у царя.

У истеблишмента в глазах очевидный животный страх перед новым 7 ноября 1917-го. Либеральная оппозиция не в меньшей степени охвачена паническим ожиданием нового 30 января 1933 года. По этой причине и те и те бояться слепой ярости простого народа. Однако, обоюдно прижатые оппонентом к стенке, и режим, и реформаторы, буквально спасая свою шкуру, обречены искать союза с массовыми популистскими движениями. Если реакционные фракции партии власти окажутся в этом успешней, то мы получим массовое фашизоидное движение, объективно смертельно опасное правящим технократам. Если либералы "успеют первыми" (как им это уже удалось в 1905, 1917 и 1989 годах), Россия увидит новое массовое революционно-демократическое движение.

А пока протестующий народ все чаще выходит на улицу, искренне считая, что он не экстремист и не "прозападный правозащитник", но, напротив (и это дает ему необычайную психологическую устойчивость), горой стоит за государство, только считает, что оно должно быть добрым и справедливым.

Бог весть, когда все эти элементы сольются в одну критическую массу.

Главное не то, когда локомотив российской истории придет на станцию "Революция", главное, что он едет к ней, размеренно перестукивая колесами, и с рельсов не сойдет. Только под откос...










Измена

09.06.2010

И не бойтесь убивающих тело, душу же не могущих убить.
(Мф. 10:28)
Почему статусные либералы всегда предают народные движения? Ровно по той же причине, почему правители-реформаторы всегда предают своих сподвижников – это их единственная надежная политическая валюта.

Когда царя (генсека, президента)-реформатора обступают консервативные элиты, он, тщась выиграть время для тактического маневра, кидает им одну за другой головы министров и советников. Когда режим сурово хмурит брови, статусные либералы старательно выстраиваются в очередь пинающих радикалов, чьи демократические лозунги они еще вчера столь дружно поддерживали в своих салонах. Таков неизбывный закон жанра в деспотиях, испытывающих давление со стороны поборников демократических перемен. Это я на тему атаки, начатой на умеренной либеральных ресурсах против «несогласных» и Стратегии-31.

В скобках отметим - в контраст и укоризну прогрессистам, – что правители консервативные и уж тем более реакционные всегда отвечают на верность придворных надежным покровительством, какие бы «шалости» те себе ни позволяли.

Когда сторонников организации и деятели соответствующего пошиба обзывают Эдуарда Лимонова и его сторонников фашистами и уподобляют их партию НСДАП, то первым импульсом приличного человека становится желание немедленно «записаться в фашисты» (или в «вольные каменщикиы», в общем, во что-нибудь ярко одиозное), невзирая даже на собственные антропологические недостатки, сему явно препятствующие. Эти патриотические петушки после бойни 31 мая свое немедленно откудахтали, не забыв обрызгать пометом не только Людмилу Алексееву, но и уже Владимира Лукина. Ведь как говаривал свежеизбранный генсеком ЦК КПСС Юрий Андропов: у нас не должно быть зон, закрытых для критики, – от дворника до министра.

Но после ритуальной пальбы по «несогласным» мелких мортирок из ресурсов, скажем так, направления добровольно-жандармского внезапно в бой двинулась тяжелая артиллерия либеральной публицистики. Сперва пристрелка из малого калибра (гнойным шепотком опытных растлителей): уступите, умные всегда уступают, вы же умные, уступите – это так хорошо, вам самим понравиться...

Затем бубухают из главного калибра: "У несогласных нет общей развернутой конструктивной программы (можно подумать, она есть у кого-то, включая партию власти); один у них негатив, и нечего им нам сказать кроме свободы митингов... (обращаясь к невидимому собеседнику) а дадут им эту свободу – и что они скажут? - Да вы дайте! - Нет, шалишь, ты сначала предъяви нам то, что скажешь свободно, а потом мы решим – достоин ты этого требовать на митинге или так, перетопчешься". Типа, обоснуй, пацан свою правоту... Это как грантовая заявка – докажи нам свое право митинговать, программку свою разверни, план-график преодоления извечных проблем Руси нарисуй (раздел I. «Дороги», раздел II. «Дураки», далее по списку), или, уж, извини, Вася, гуляй себе spazieren, ешь опилки...

Ровно четверть века назад, как раз когда ссыльный Сахаров держал голодовку протеста в Горьком, "Комсомольская правда" печатала, что коварный академик хотел сделать себе личную атомную бомбу, завоевать мир и учредить мировое правительство. Так то «КП», она при всех режимах «КП». Зато «Литературка» Чаковского – она считается «авторитетной газетой советской интеллигенции» (так западные корреспонденты из Москвы пишут). И правда, бумага тонкая, мягкая, хорошо помнешь, и как раз для солидной и взвешенной интеллигентской позиции.

У каждого отечественного деспотизма свою «Литературная газета». 37 лет назад: все корчатся под сусловским агитпропом, кругом только «взвейся и развейся», а тут и за чистоту Байкала гневные статьи, и про современную фантастику критические обзоры, и про йогу, и про проблемы моногородов, и про подростковую преступность, и резкие выпады против зажравшихся чинуш, и никаких цитат из «дорогого Леонида Ильича»... Завоевали доверие интеллигенции и.. жах – ОТПОР ЛИТЕРАТУРНОМУ ВЛАСОВЦУ (про Солженицына из номера в номер – академики, ветераны заградотрядов, операторы машинного доения, олимпийцы, суровые фрезеровщики с нетрадиционной ориентацией*...). А потом, на тщательно унавоженной почве – Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 февраля 1974 **

Так сейчас и «Эхо Москвы» - кругом либерализм и плюрализм, Сталина ругаем, нацлидера не славим – копим заслуженный авторитет. А потом этим за долгие годы накопленным авторитетом – по коварным «несогласным» (которые сами не знают, чего хотят) да по наивным правозащитникам.

Предложение на год «заморозить» Триумфальную площадь радует своей новизной – раньше так грубо попрать закон люди, считающие себя интеллигентами, не предлагали (ну разве что в 1993-м, когда так просили Бориса Николаевича разогнать к чертям свинячьим этот Съезд и править державно и либерально). Но ведь это ничего не изменит: «Россия молодая» ведь еще 31 мая дала зуб на своем сайте, что поелику карательные органы в своем непростительном потакании конституционности не берутся пресечь «несогласных» (каковые суть фашисты), то они сами, как гражданское общество, берут на себя блокировать оную фашистскую угрозу, выходя на Триумфальную площадь по 31-м числам. Пусть по слову Венедиктова закроют Маяковку. Так бравые юные антифашистики точно также заблокируют под свое культурно-массовое донорское мероприятие и любую другую площадь, куда формально смогут подать «уведомление» Лимонов и Алексеева. Вы скажете, что тут им не позволят – дескать, Медведев наберет по внутреннему Суркова, тот соединится по АТС-2 с депутатом Мищенко и бросит – нишкни... Но почему тогда Суркову не позвонить своим подопечным уже сейчас и по поводу Триумфальной? Слухай сюда, брателло***, пусть на этот раз твои красные дьяволята сдают кал на анализ на другой площади, например, на Болотной, там хоть обкакайтесь все под музыку прямо на сцене...

Смысл Стратегии-31 простой – хотим реализовать свое конституционное право, нам гарантированное 31-й статьей Конституции: свободно выходить на демонстрацию куда и когда нам заблагорассудится.

Но тут начинаются намеки – а давайте хоть раз и не на Триумфальную. Ведь мы, дает понять власть, спокойно разрешаем оппозиции митинги на Триумфальной и Зюганову, и Касьянову, и Алексеевой – всем, но только не Лимонову. Глупые вы какие-то, надо ведь понимать: какие бы изменения в Уголовно-процессуальный кодекс ни вносились – Ходорковский и Лебедев при жизни Путина на свободу не выйдут. Как бы вы ни надрывались про закон и права человека, пока в стране царит путинизм, Лимонову никогда не разрешат провести митинг на Триумфальной.

Право умирает не когда его запрещают (тогда оно становится знаменем). Право умирает, когда из обязанности власти перед обществом оно становится подарком обществу от власти. И этот подарок еще надо выклянчивать: Пап, а пап, ну купи мороженое! – А ты уроки выучил?

Деспотизм – это всегда Ад. В нем может быть вполне сносный климат (хотя, по известной английской поговорке, климат там хуже, зато компания там куда интересней, чем в Раю). Но правит в Аду всегда Мефисто (ЛЖЕЦ, СОБЛАЗНИТЕЛЬ – на языке оригинала).

В Аду главное тотальная безнадежность, поэтому искусство политической технологии любого уважающего себя деспотизма – это исчерпывающе ясно дать понять подданным, что сами они ничего не могут добиться и борьба за свои права всегда кончится поражением.

И если врагов деспотизма не удается сокрушить лобовым ударом, важно всегда иметь желающих подкрасться сзади и ударить в спину. И этих желающих мудрый деспотизм заботливо выращивает и культивирует, даже позволяя им мелкие идеологические вольности.

В дантовских прозрениях в самом нижнем, девятом кругу Ада находятся те, кто предал доверившихся, - они вморожены в реку озеро Коцит... Мне бы очень не хотелось, чтобы история обрекла на ледяные могилы тех, кто сегодня с такой яростью подлости ударил в спину демократическому движению, ударил именно в тот момент, когда оно только-только воспряло после поражений последних полутора десятилетий и показало свою силу 31 мая на Триумфальной площади.

Но ведь главное не это. Главное то, что есть основания для оптимизма: суетливые измены попутчиков-прогрессистов – всегда надежный признак растущей силы оппозиции и паники в рядах охранителей. Не зря же они поминают через слово 1917 год и спешно наделяют госбезопасность все новыми правами.

Раз уж власти бросили в бой все свои полки, включая запасные, значит, почувствовали они неизбежность своего исторического поражения. А про предателей и дезертиров всегда лучше узнавать перед решающим боем, а не в его разгаре.

* Не ведают еще убогие, что и двадцати лет не пройдет, как станет Александр Исаевич живым классиком в школьной программе, а потом и улицу (Большую Коммунистическую!) в честь него переименуют, да и над Кремлем триколор поднимут – с золотым царским орлом.

** «Указом Президиума Верховного Совета СССР за систематическое совершение действий, несовместимых с принадлежностью к гражданству СССР и наносящих ущерб Союзу Советских Социалистических Республик, лишен гражданства СССР и 13 февраля 1974 года выдворен за пределы Советского Союза Солженицын А.И. Семья Солженицына сможет выехать к нему, как только сочтет необходимым».

*** Данный фрагмент намеренно стилизован под семилетней давности радиофельетоны из кремлевской жизни Максима Кононенко (серия Владимир Владимирович.ру).

В защиту андроидов
https://grani-ru-org.appspot.com/use...es/1.html.html
11.06.2010

Я предлагаю не только существенно расширить применение уголовной ответственности за жестокое обращение с животными*, но распространить защиту закона на андроидов**. Мне глубоко чужда возня с целью обязать депутатов просиживать на всех заседаниях Госдумы (называть ЭТО парламентом я, вслед за Коковцевым***, не могу) и лично голосовать. Ибо это чистое мучительство живых существ, которые хотят пить, писать и гулять. Не для того была «избрана» могучая фракция единорогов, чтобы преть в душном зале, а дабы не пускать в нижнюю палату разных популистов, леваков, праваков и прочих раскачивателей лодки. Вроде как, например, заполняют Триумфальную площадь велосипедистами или донорами.

При тотальном контроле в органе законодательной «власти» одной партии и доброй традиции ограничиваться лит– и юробработкой правительственных законопроектов (часто уж совсем несуразных в первоначальном виде) постоянное пребывание в нижней палате всего временного контингента единорогов (всех трехсот с лишним штыков и сабель демократии) полагаю обременительно избыточным. Тем более сейчас, когда установление поголовной пропорциональной системы на выборах стало уникальным катализатором политической коррупции и вообще разорвало остатнюю связь депутата с электоратом.

Поскольку сейчас начинает входить в моду внесение - разумеется, не корысти ради, но томко во имя во имя общественной стабильности - антиконституционных предложений, то для существенного сокращения бюджетных расходов и лучшего применения хороших специалистов в нормотворческой деятельности, я предлагаю «реорганизовать госдум».

И, исходя из хрестоматийного ленинского алгоритма «лучше меньше да лучше», сократить число депутатов нижней палаты в десять раз.

Тогда вместо трех рот единорогов, ежедневно оборяющих в честнОй схватке три жалких взвода оппозиции, мы будем иметь хорошо отлаженный орган, подобно Московской городской думе, радующий глаз своей компактностью и аккуратностью. Сразу освободим на пользу отечеству свыше 280 опытных единорогов, а заодно позволим 120 оппозиционерам посвятить себя политической, просветительской, научной и прочей общественно полезной деятельности.

Ибо зачем тратить 20 депутатоединиц, чтобы задавить в комитете или комиссии инициативу 10 оппозиционеров, коли общение в стиле: «ну, будем поддерживать проект, внесенный правительством России, или продолжим заниматься экстремизмом?» или «проектик ваш так, лажовый, никуда не годится, но вы его мне сбросьте на флэшку, то потом мы попробуем сделать из него что-нибудь путное» - можно вести и при соотношении два единорога на одного отщепенца. Все равно все глубоко демократически решает большинство.

Самоочевидно, что для внесения рационального зерна в законодательную деятельность достаточно и одного, максимум двоих оппозиционных спецов на думский комитет, но зато и с лихвой хватает пятерки боевых депутатоединиц - дабы не позволять превращать демократию в анархию и вседозволенность.

Поэтому не надо мучить андроидов беготней по залу с карточками: пусть спикер, как судья в фигурном катании, поднимет цифру 315, а другие вице-спикеры – свои цифры... И процедура заканчивается. Но, спросим себя, зачем тогда держать на обильном казенном коште 400 балластных депутатоединиц, разводить лоббизм и кулуарные интриги?

Как метко вскрыл четверть века назад народ сущность предыдущей модернизации: аппарат надо сократить, а змеевик удлинить.

Отпустите андроидов на волю!

* Например, уголовную ответственность за несвоевременный выгул и кормление домашних животных вследствие задержания милицией на несанкционированной демонстрации, разумеется, должны нести - как экстремисты - именно организаторы массовой акции.

** Вслед за Максимом Кононенко считаю «андроидами» всех роботоподобных дистанционно управляемых представителей депутатского корпуса.

*** 7 (20) мая 1908 года министр финансов Коковцев, ставший после убийства в 1911 году Петра Аркадьевича Столыпина премьер-министром, на заседании Государственной думы в полемическом задоре бросил кадету Милюкову моментально ставшую знаменитой фразу: «У нас парламента, слава Богу, еще нет».
Как Кремль победил аллергию
https://grani-ru-org.appspot.com/use...es/1.html.html
15.06.2010

Либерально-правозащитное движение потерпело в эти дни сокрушительный разгром – в российском обществе явно прошла аллергия на насилие как форму сопротивления режиму.

Когда в начале 60-х КГБ разгромил все подпольные кружки (от "истинно-ленинских" до православно-монархических), завершился начатый еще декабристами длительный исторический период, когда оппозиционная деятельность воспринималась как преимущественно заговорщическо-подпольная, насилие считалось неизбежной формой политической борьбы, а естественной кульминацией подпольной деятельности мыслилась революция. Но затем, с середины 60-х, точнее, с массовых подписантских кампаний 1965-1968 годов, с открытой защиты Синявского и Даниэля, а затем Гинзбурга и Галанскова, Солженицына, начался принципиально новый этап противостояния тоталитарному режиму: протесты против "ревизии решений XX съезда", цензуры, преследований за интерес к табуированным историческим и социальным темам, борьба за права национальных и религиозных групп, за создание независимых профсоюзов и творческих объединений.

Отныне конспирация считалась допустимой только для получения или передачи информации, распространения оппозиционной, религиозной или просто нонконформистской литературы. Лучше всего это отношение к конспиративному диссидентству выразил генерал Петр Григоренко: "В подполье можно встретить только крыс". Сформировалась новая, буквально "самурайская", этика диссидентства: прямо высказать свои взгляды (на пресс-конференции или своим именем подписать программный текст) и быть готовым заплатить за это преследованиями, изгнанием из страны, психушкой или лагерем. Протестующие открыто выходили на демонстрации, которые длились не больше 5 минут, и платили за это 5 годами лагерей или ссылки.

Это было высшим торжеством толстовской парадигмы: победить гонителей демонстрацией морального превосходства, готовности к мученичеству. В диссидентской среде, от левых коммунистов до правых националистов, сложился консенсус относительно невозможности добиться победы традиционным для России революционным путем: только мирная эволюция, завоевание общественной поддержки открытым распространением своих идей.

Так прошло 20 лет. В 1988 году тогдашние "несогласные" - "Демократический союз" (тогда он был широкой идеологической коалицией), "Гражданское достоинство" и другие группы в Москве и Питере, а также "народные фронты" явочным порядком осуществляли свое право на свободу митингов и собраний. С тем же финалом, что и сейчас. Но в 1989-1990 годах на улицы стали выходить десятки и сотни тысяч, и сама идея им что-то "не согласовывать" казалась властям дикой. Столичное ГУВД было так счастливо, что лидеры Московского объединения избирателей (а потом его преемника – "Демократической России") в отличие от Новодворской заранее сообщают, где будут митинговать, что тут же все разрешало. Лужники – это только для встреч с любимыми депутатами. Пушкинскую, Манежную и Зубовскую площади, Тверскую во всю длину – в любой день и час, с нашим удовольствием. И начальник ГУВД сам шел впереди демонстрантов и следил, чтобы их не обижали. Горбачев, дважды - в феврале 90-го и марте 91-го - вводивший в столицу войска, мог добиться лишь того, чтобы гигантские колонны протестующих не пересекали Бульварного кольца. Казалось, что мирная моральная мощь – залог победы.

Антипутинское движение, вдохновленное убедительным примером торжества принципа ненасилия: победа 1991 года (события января, марта и августа) и победы "цветных" революций - окончательно убедило себя, что отныне в массовом сознании революционно-насильственный путь сопротивления окончательно исчерпал себя и общество приемлет только толстовско-гандистские формы протеста.

Даже массовые выступления российских заключенных начиная с июня 2005 года (события во Льгове) проходили преимущественно в виде заштыривания (нанесения себе ран), в то время как в остальных странах бунтующие зэки режут не себя, а тюремщиков. Впечатляющим стал и переход ныне запрещенной Национал-большевистской партии от "бархатного терроризма" к совершенно гандистским формам протеста-мученичества: демонстративная ненасильственная акция гражданского неповиновения – и ее участники с гордо поднятой головой идут в тюрьмы и лагеря. Это было жуткое зрелище – как будто бы Молоха хотели заставить подавиться горелой человечиной, и целые шеренги девушек и юношей отважно бросались в раскаленное медное чрево идола. "Ведь был солдат бумажный". Эту стратегию переняла и остальная уличная оппозиция – и либеральная, и левая. Иисусоподобные юнцы и мариеподобные барышни под ручку со старушками-божьими одуванчиками так трогательно противостоят бульдозерам и зверообразному ОМОНу. И во весь рост своего авторитета встают на их защиту мастера культуры, наконец-то мучительно выбравшие с кем они. На миг почудилось: на стороне "несогласных" всех мастей полная и окончательная моральная победа, и отныне дорогу к свободе и справедливости освещает лишь путеводная звезда ненасилия.

Тревожный звоночек прозвенел 19 января 2010 года на Чистых прудах – в ответ на неспровоцированное нападение омоновцев на согласованный пикет (вместо запрещенного шествия в память о Насте Бабуровой и Стасе Маркелове) юные, но крепкие антифашисты и анархисты забрасывают правохоронителей кусками льда. Через три месяца лед сменился на пламень: в столичные отделы милиции полетели дымовые шашки и "коктейль Молотова". Затем глухие раскаты из Междуреченска – впервые за долгие годы протестующие категорически отказались подставлять бойцам ОМОН вторую щеку.

И вот уже не звоночек и не отдаленный гул - набат: Приморье и Пермь. "Антиментовские партизаны". Не нравится слово "партизаны" - скажите "герильерос" или "гайдамаки" (тоже были очень-очень не ангелы).

Главное тут не число партизан и жертв со стороны милиции, а мощнейшая общественная поддержка "народных мстителей".

На глазах как будто произошла кристаллизация в перенасыщенном растворе - в общественном мнении наблюдается очевидный перелом: отныне, как и в сто пять лет назад, оно демонстративно санкционирует вооруженную борьбу "революционеров-героев" с "жандармами и сатрапами", то есть соплеменниками-силовиками. А ведь такая борьба – это очевидный акт гражданской войны. Но и такая война, кажется, более не пугает, наоборот, начинает возбуждать как предчувствие грандиозной всеочищающей социальной грозы: "пускай же гром великий грянет над сворой слуг и палачей". Так российская интеллигенция молилась на Революцию в 1905-м и на Войну в 1914-м: "От ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови, уведи меня в стан погибающих за великое дело любви"... "Глупый пингвин робко прячет тело жирное..."

Насильственно-революционный сценарий отныне уже не табу, не теоретизирование мелких политических сект - массовая ненависть к милиции (и к власти в принципе) размыла все плотины на пути к выстраданному желанию "убивать их, гадов, казнить судом народным", перечеркнула этические принципы политики, заботливо создававшиеся интеллигенцией четыре десятилетия. Сколько лет милицию усердно превращали в опричников и полицаев - теперь она воспринимается как оккупационная армия, как СС и гестапо, а в ответ в массовом сознании немедленно включается стереотип народного мстителя, сражающегося с фашистскими оккупантами и их пособниками.

Происходящее сейчас - это истерическая реакция общества, которое год после бойни в зябликовском универсаме ждало, что милиция, условно говоря, встанет перед народом на колени и покается, но дождалось лишь невнятных указов, туманных рассуждений о реорганизации. И непрекращающихся избиений, пыток, разгонов... Это печальная, но закономерная реакция общества, которое полгода ждало, когда Дмитрий свет Анатольевич от решительного осуждения сталинских репрессий перейдет к более актуальной для его народа теме ментовского палачества.

Простые душой (честно, лучше бы они украли что-нибудь) православные миссионеры, которые сопроводили детскую брошюрку с молитвой за "Президентов Владимира и Димитрия" изображением святого страстотерпца Николая II, сами не поняли своего вполне толстого намека обоим главам государства на возможный ипатьевский финал их карьеры: мол, подумайте на досуге, каким сложным способом добился гражданин Российской республики Романов Н.А. права быть изображенным с нимбом.

Через много лет историки будут жарко спорить о том, когда - только весной 2010 года или еще в ноябре 2009-го (при явлении народу майора Дымовского) интеллигентский этап революционного движения сменился на народный.

Происходящее, кстати, показывает возвращение России как социокультурного феномена к общезападному стандарту, для которого характерно появления "городских партизан" в качестве реакции на крах надежд на мирное демократическое обновление общества. Так завершилась еще одна легенда про "особый путь России".

Парадоксальное подтверждение получала старательно исклеванная сейчас теория модернизации. По отношению к нашей стране ее можно сформулировать так: если с горцами обращаться как с русскими (образование и медицина европейского типа, некий минимум гражданских прав и почти неограниченная возможность для вертикальной мобильности при принятии общеимперского поведенческого стандарта., то постепенно горцы станут в цивилизационном плане вполне русскими. Но путинизм провел широкомасштабный социальный эксперимент на тему, что будет, коли с русскими обращаться как с дагестанцами/ингушами: полная беззащитность перед произволом, тотальная коррупция, пытки, беззастенчивая фальсификация уголовных дел и обвинений в экстремизме, "восточные" методы и результаты выборов. И по итогам эксперимента вдруг оказалось, что закавказенные властями до потери инстинкта самосохранения русские начали себя вести как дагестанцы/ингуши – с оружием в горы и стрелять ментов как куропаток. Русский народный "оборонительный джихад".

Опять драма российской либеральной интеллигенции, когда весь выбор: либо жандарм с кандалами да каратель с нагайкой, либо эсер с бомбой да анархист с маузером. И никто не хочет, вдумчиво выясняя в инсоровских докладах, сколько именно нам нужно демократических партий для успешной модернизации, расширять верховенство закона и усиливать контроль гражданского общества.
Не винитесь перед Шейлоком
27.06.2010

Завершается суд над организаторами выставки «Запретное искусство 2006» - Андреем Ерофеевым и Юрием Самодуровым. Судья ушла писать приговор – к 12 июля. Судя по взятому ею времени – 3 недели, - она скрупулезно сошлется на показания всех полутора сотен не видевших выставки «свидетелей». В отличие от процесса по выставке «Осторожно, религия!», где роль «коллективного Каиафы» отважно взяли на себя главный пятидесятник Сергей Ряховский и реформаторский раввин Зиновий Коган, на этот раз Московская патриархия в лице Патриаршего совета по культуре эту роль взяла на себя. А что до прокурора, так его дело известное - «прокураторское»...

Я убежден, что интеллигенция должна пересмотреть свое отношение к Русской православной церкви Московской патриархии. Эта организация последовательно превращается в коллективного олигарха, она посвящает себя борьбе за недвижимость и объекты общенационального культурного достояния, а также стремлению установить тоталитарный по духу идеологический диктат в обществе.

Поэтому отношение к Московской патриархии должно определяться не скорбной памятью о многих тысячах священнослужителей, монахов и мирян, погибших от рук советского и нацистского тоталитарных режимов, не благодарной признательностью к тем сотням тысяч верующих, которые прошли тюрьмы и лагеря, подверглись жесточайшим преследованиям и травле за свои религиозные убеждения, за свою веру, за свою честность и бескомпромиссность, но только тем, что РПЦ на глазах, при помощи и содействии государства, превращается в нового духовного диктатора в нашей стране.

Созданная Сталиным и Берией в 1943 году Московская патриархия имеет такое же отношение к истории мученичества и религиозного сопротивления коммунистической системе, какое ватиканские банкиры и разоблачаемые сейчас священники-педофилы имеют к христианам первых веков, которых императоры приказывали распинать и бросать львам.

Не надо ждать решения суда – РПЦ свою позицию в лице иеромонаха Никодима и благословившего его архимандрита Тихона (Шевкунова) выразила с исчерпывающей полнотой.

«Венецианский суд» в лице партии власти передал РПЦ «фунт мяса» - архитектурные памятники, иконы... Но не давайте шейлокам крови – не ведите с ними диалог. Еще четверть века назад каждый честный интеллигент не вел диалога с КГБ или отделом по идеологии ЦК КПСС. Научитесь этике сопротивления. И каждый раз, видя аббревиатуру РПЦ МП, мысленно заменяйте на ЦК ГБ.


Теневая оппозиция
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=4D7E0498DED4A
14-03-2011 (15:30)

Оппозиции необходимо преодолеть раскол и создать платформу "по-советски"

Прошу прощения у уважаемого Гарри Кимовича за запоздавший ответ на его статью на сайте Грани.Ru о "теневом правительстве". Поскольку в этой статье была прямая ссылка на мой материал, то я воспринял ее как прямую подачу. К сожалению, сразу ответ написать не смог — пазл, что называется, не сложился, а выдавать очередной текст про горестные судьбы отечественной демократии не хотелось, да и не этого от меня явно ждали. Но задержка оказалась необходимой — каскадом посыпались информационные события, которые очень пригодились мне при обдумывание ответа.

Проблему, поднятую Каспаровым, считаю необычайно важной, но утопической, и не за призрачным характером "теневого кабинета", а за призрачным характером российской оппозиции. Именно на это я обращаю внимание. Участвовать в схоластическом споре о том, какую группу оппозиционных лидеров полагается называть "теневым правительством", а какую нет, не имею ни малейшего желания. Но некоторые соображения на эту тему считаю необходимым высказать.

В нормальных странах правительство — это обойма политиков, готовых действовать совместно для управления страной. И только рок да воля избирателей определяют, какая из этих обойм является кинетическим руководством, а какая — потенциальным. Естественно, что идет некое распределение будущих ролей и подбор экспертов-разработчиков на каждое направление планируемых реформ. Можно, по предложению уважаемого Евгения Григорьевича Ясина, создать альтернативный правительству синклит советников, например экономистов и социологов. При высоком общественном престиже собравшихся это будет некий "римский клуб", а его вердикты — "вторым полюсом" социально-экономической мысли. Напомним, что Римский клуб 40-летней давности и его сенсационный доклад "Пределы роста" сыграли грандиозную роль в смене вектора массового западного сознания: в нем появилось буквально новое измерение — экологическое, а вслед за этим и целое общественное направление — зеленые. Так что Ясин предложил один из вариантов — своеобразный социально-экономический "римский клуб" для либерального давления на правительство по итогам выборов 2012 года.

Очень важную роль на излете перестройки и при выборе курса социально-экономических реформ в нашей стране сыграл неформальный ультралиберальный "теневой кабинет", состоящий из экономистов-публицистов. В результате самая сплоченная "теневая команда" — так называемый ленинградский кружок — и стала ядром первого суверенного российского правительства осенью 1991 года.

Проблема в том, что такие альтернативные эксперты должны:

иметь некоторый политический темперамент — они должны быть готовы в случае необходимости возглавить или ведомство, или определенное движение в интеллектуальной среде;
обладать командным духом и, получив лестное предложение от власти или от одной из оппозиционных сил украсить своими именами ее корону (или героическое знамя), они должны суметь настоять, что готовы на это только одной группой и для реализации (разработки) заранее согласованной программы, ибо вхождение в "теневой кабинет" не должно уподобляться хождению юного существа в ночной клуб в надежде на "съем";
иметь серьезную общественно-политическую поддержку.
Первым, пусть и виртуальным "прототеневым кабинетом" в России стал Общественный совет общества "Мемориал", созданный осенью 1988 года путем уличного опроса москвичей. Этот Совет объединил моральных лидеров демократической оппозиции — среди многих деятелей культуры он ввел в одну обойму академика Сахарова, Бориса Ельцина и историка Юрия Афанасьева. Через полгода этот триумвират стал ядром знаменитой Межрегиональной депутатской группы, через год — вместе с Гавриилом Поповым, Тельманом Гдляном, Галиной Старовойтовой и Львом Пономаревым — центральной командой формирующегося массового демократического движения. Вот классический пример формирования "теневого правительства". В августе 1991 года, после краха коммунистической государственности, это правительство смогло очень быстро занять реальные властные позиции.

Если же говорить об экспертах, в 1989–1991 годах за либеральными экономистами стояла мощная общественная волна, толкающая Горбачева к реформам. А за кабинетом Бурбулиса — Гайдара — движение "Демократическая Россия", а с июля 1992 года — и коалиция "Демократический выбор".

Никакой серьезной альтернативной команды профессионалов, обладающих сопоставимой по силе общественной поддержкой, с тех пор Россия не видела.

"Теневое правительство" обязательно должно иметь за собой пусть и не организованное в строгих партийных формах, но очевидное для всех движение поддержки.

"Теневое правительство" должно быть одно. Три-четыре "теневых кабинета" — каждый в своем углу идеологического спектра — это просто показатель солидных организационных возможностей конкретной партии, способной аппаратно обеспечить группу солидных интеллектуалов-единомышленников.

Обратим внимание, что все последующие попытки создать экспертный "теневой кабинет" — начиная с "теневого кабинета" Сергея Юшенкова (1992) и заканчивая действующим 10 лет назад ЭПИцентра Явлинского и почти одновременно созданным "теневым кабинетом" "левопатриотических сил" — были провальны и анекдотичны.

Российское общество настолько привыкло в ревущие девяностые к тому, что можно (и сравнительно недорого) собрать под любое знамя нужное количество "доцентов с кандидатами", что замена вывески — вместо поднадоевших фондов и аналитических центров — на "теневое правительство" выглядит комично. Все-таки министры, даже "теневые", — это люди, чувствующие за собой власть "вязать и разрешать", определять направления общественного движения, влиять на распределение средств, на изменение соотношения удельного веса отраслей…

В период Четвертой русской революции (1989–1993 годов) было мощное политико-идеологическое размежевание. Разлом шел по одному вектору: дальше от коммунизма и советской модели, ближе к рыночному демократическому национальному государству европейского типа. Был последний кабинет Горбачева (будущий ГКЧП) и была команда Ельцина (и команды Народных фронтов в республиках).

Но сейчас расколов больше, а оппозиция влачит призрачное, теневое существование. Поэтому

никакой набор политиков или экспертов не будет восприниматься как альтернативное правительство, но лишь как еще одна тусовка.

И мы не знаем, какая из эмбриональных идеологически-общественных сил получит от истории щедрый подарок — шанс развернуться во всю богатырскую мощь.

Каждый поклонник историософской школы Александра Самойловича Ахиезера, к которой сегодня примыкают такие известные историки и культурологи, как Юрий Афанасьев, Игорь Клямкин, Андрей Пелипенко и Игорь Григорьевич Яковенко, знает, что сущность российской цивилизации — в глубинном ценностном расколе.

По мере возвращения нашей страны к исторической динамике этот раскол обостряется, обнажается.

Российское общество фрактально, каждая оформленная структурная единица стремится повторить социальную структуру Большого общества — выстроить "вертикаль" и превратить "горизонтальные" взаимодействия либо в профанированную рутину, либо в нечто виртуальное.

И вот сейчас по социуму (в большом и малом) идут два раскола.

Эти расколы еще тонки и малозаметны постороннему наблюдателю, но уже непереступаемы и непреодолимы. Они могут слиться в один, и тогда определится достаточно четкая картина самого близкого российского будущего, а могут выступить соперниками на влияние и тогда станут центрами консолидации враждующих общественных группировок.

Не буду томить читателя неизвестностью.

Первый раскол существует между сторонниками будущей русской демократической революции (включая ее самые мягкие, ненасильственные варианты) и ее убежденными противниками. Отношение к египетской и ливийской народным революциям служит здесь идеальной лакмусовой бумажкой.

Второй — между сторонниками вычленения из Российской Федерации русского этнического государства и сторонниками сохранения Российской державы, в том числе путем отстаивания защиты общеимперских (или деликатней — общецивилизационных) ценностей, включая безусловное общегражданское равноправие. Здесь, как и полтораста лет назад, перед правителями России стоит выбор между "американским" и "прусским" путями развития, только не в аграрной, а в национальной области.

Чтобы продемонстрировать, как всепроникающ этот раскол, расскажу грустный политический анекдот из жизни. Как известно, в движении "Солидарность" доминируют леволиберальные, западнические взгляды. Очевидно, что политизированные сторонники защиты прав сексуальных меньшинств инстинктивно тянутся к такому глубоко западническому объединению. И вдруг суперскандал: после 11 декабря (Манежная) в этой группе происходит решительный раскол, сопровождающийся, как обычно, резкими взаимными упреками и даже памфлетами. Появляется "патриотическая фракция" (выражение "Гей, славяне" в качестве политического лейбла, к сожалению, сочинили до меня). Это говорит о том, что раскол по национальному вопросу безжалостно рассек, казалось бы, вполне гомогенную в идейном плане среду.

Раскол по национальному вопросу очевиден и среди истеблишмента. Сразу после 11 декабря одни представители элит стали выражать обеспокоенность за распадающуюся на глазах общегражданскую (общеимперскую) идентичность, причем они честно говорили, что национализм — это угроза (их) многонациональной державе. Даже они понимали, что рассуждения на тему "Все люди — братья" и "Несть ни эллина, ни иудея, ни скифа" звучали бы в их устах настолько пронзительно фальшиво, что они к ним не прибегали. Зато другие продолжали гнуть свою линию на формирование этно-православно-русской госидеологии, активно используя миф о тотальной русофобии и прочие заготовки романтического консерватизма. Они понимали, что идеологически обеспечить существование русского национального государства они смогут, но даже не представляют, как создать надэтническую интегрирующую доктрину. И действительно, идеи всеобщего правового равенства, единой свободы или справедливости глубоко им чужды.

Но к сожалению, эти идеи чужды и многим противникам режима. Давно забыт июль 2006 года, когда на конференции коалиции "Другая Россия" Ампилов аплодировал Ясину, ровно за два года предрекшему жестокий экономический кризис в нашей стране. Как можно думать о создании объединенной оппозиции, если даже среди руководства Национальной ассамблеи в отношении оппонентов уже не скрывают выпадов против "либерастов" и "толерастов".

Гарри Кимович приводит в пример актуальных проблем для обсуждения гипотетическим объединением оппозиционеров следующие предложенные мною темы: а) как решать проблему нарастающего размежевания народов Российской Федерации и б) как противостоять фашизации. Но часть оппозиции уже заявила, что должна быть выделена территория Русской республики. Более того, "профессионально" работающее "ядро" конституционной комиссии Национальной ассамблеи РФ, единогласно отвергнув мои соображения о том, что реализация их инициатив — самый простой способ спровоцировать развал страны, предложила отменить национально-государственные единицы в составе Федерации, разрешив меньшинствам лишь создание этнических резерваций внутри губерний .

Многие люди, искренне считающие себя радикальными оппозиционерами и сторонниками прямой демократии, полагают разговоры об угрозе фашизации клеветой на русский народ. Делягин и его единомышленники — казалось бы, ближайшие соседи демократического движения на левом фланге — ввели в широкий оборот понятие "либеральные фашисты", имея ввиду именно оппозиционных путинизму либералов-западников. Партия сторонников Эдуарда Вениаминовича, назвавшись "Другая Россия", окончательно перестала изображать "юных сахаровцев" и в процессе политического рекрутинга обратила свои ищущие взоры на Манежную площадь.

Поэтому мне совершенно непонятно, как может нынешняя российская внесистемная оппозиция вместе обсуждать какие-либо глобальные проблемы, если одна ее часть считает "зарей новой надежды" то, что другая полагает смертельной угрозой и для себя, и для страны.

Трещина "революционного" раскола прошла не только между Рыклиным и Радзиховским. Ветвясь, она раскалывает и ряды сторонников демократического движения. Все мощнее проявляется радикальный полюс, для которого власти — это монолитный абсолютный враг, компромисс — предательство, а любая массовая акция — способ надрессировать умеренных "попутчиков" для участия в акциях гражданского неповиновения.

Чем быстрее Россия скользит к новой революции, тем четче обозначается глубинный раскол среди участников освободительного (от путинизма) движения.

Одни хотят (наконец-то) создать в России апробированные на Западе демократические институты. Они отдают себе отчет в том, что "нормальная", "цивилизованная" жизнь здесь будет налаживаться только спустя многие десятилетия после перехода к представительной демократии — за счет беспринципной грызни продажных партий, свального греха лживых телеканалов и заказных стачек мафиизированных профсоюзов. Другие хотят скачка в утопию — идеальных законов, ультрадемократических конституций, сверхсправедливых порядков. Все ожесточеннее полемика и все глубже раскол между реалистами и утопистами.

Впрочем, утописты скажут: реалисты "слили" все завоевания Четвертой русской революции, растранжирили не только моральный капитал младореформаторов и шестидесятников, но и все усилия поколений самоотверженных борцов с тоталитаризмом, равно белых и красных…

Ни в Тунисе, ни в Египте, ни в Ливии, ни в Йемене нет такого глубокого, по сути, цивилизационного раскола между революционерами. Конечно, есть принципиальные расхождения между исламистами и светскими демократами правозащитного направления, между консерваторами и сторонниками социал-демократии. Но все одни едины в необходимости сохранения единства страны, развития парламентской демократии, современной системы права… Поэтому там сравнительно быстро удалось объединить основные течения протестующих. Кроме того, там есть культура выстраивания коалиции. А это сложнейшее искусство. Даже сравнительно идейно гомогенным оппозициям, находящимся под сильным давлением — белорусской и грузинской, — объединиться и сформировать "теневое правительство" так и не удалось, хотя у каждой из них была огромная поддержка интеллектуалов, уважаемых экспертов в самых разных областях.

К сожалению, в отечественной социальной культуре стремление к равноправному союзу воспринимается как готовность к капитуляции.

Более "умные" соглашаются на коалиции, скрытно считая ее возможностью использовать "простодушных" партнеров "как лохов", как дополнительный ресурс. В 2007 году Лимонов, играя на массовом сочувствии к своим репрессированным товарищам по партии, использовал либералов для позитивного ребрендинга национал-большевизма. Когда ему не удался пиар-проект создания альтернативного парламента, он отряс со своих штиблет прах Национальной ассамблеи и целый год "катался" по Триумфальной площади на доверчивых правозащитниках и пылких либералах. Это называлось "Стратегия-31".

Сейчас "Армия воли народа", незаконно запрещенная судом за призыв к проведению конституционного референдума "О суде народа" (абсолютно антиправовая идея превращения всех избирателей в членов чрезвычайного трибунала над бывшими депутатами и президентом), лукаво призывает Национальную ассамблею стать оргкомитетом того же самого референдума. Перед этим та же "АВН" пыталась использовать Ассамблею как лобби представлений Юрия Мухина о событиях в Катыни.

У нас еще не так плохо, чтобы найти возможность объединения. Консолидироваться просто, когда тиран бросает на народ танки и всех объединяет простая формула: палачей к ответу, долой диктатуру, даешь свободные выборы.

В России еще нет понимания, что общая платформа — это общий приемлемый минимум,

а не среднее арифметическое программ Илларионова и Пригарина. Плюс джентльменское соглашение остановить взаимные нападки и дискредитацию доктрин участников коалиции. Именно так создавались удачные варианты коалиций, например, "Народные фронты" во Франции и Испании в 1935–1936 годах, антигитлеровское подполье в Европе. В таких альянсах было много лицемерия, но во имя высшей цели — защиты республики — либералы приглушали свои антисталинские инвективы, а коммунисты забывали свои подзаборные выражения типа "социал-фашисты" и "империалистические марионетки".

Существующий зазор, в том числе созданный медведевской "оттепелью" (то есть тремя годами возможности слабозавуалированной критики положения в стране и партии власти) дал возможность быстро пройти зону базового согласия — необходимость основных "буржуазно-демократических свобод". А дальше сразу началась область выбора стратегической перспективы развития страны. И во весь рост стала проблема ценностного раскола России на глубоком цивилизационном уровне. Поскольку на преодоление его уйдут десятилетия, если не века, то надо пойти проще — попытаться создать "теневые магистраты", в том числе с участием оппозиционных депутатов регионального и местного уровня, поскольку на локальном уровне объединяться легче — цивилизационный раскол при спорах о справедливых тарифах ЖКХ "не включается". И а тем временем создать "теневую фракцию", но не делать игрушечного "альтернативного" парламента, а попытаться создать оппозиционную платформу "по-советски" — собрать наказы от разных социальных групп.


Гапоновская провокация
http://www.kasparov.ru.3s3s.org/mate...=4DDDD981D9EF0
26-05-2011 (08:44)

Патриарх Кирилл не станет отпевать павших в борьбе с нынешним режимом

На днях глава РПЦ, выступая с речью на Бутовском полигоне, четко выразил свою позицию по отношению к жертвам советского режима, отделив репрессированных Сталиным революционеров, от верующих — жертв НКВД.

День Собора новомучеников, пострадавших в Бутове, празднуется ежегодно на четвертую субботу после Пасхи. В этом году он пришелся на 21 мая. По традиции в праздновании принял участие патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Он, по сообщению пресс-службы, возглавил служение божественной литургии под открытым небом вблизи храма Новомучеников и исповедников российских, а также совершил литию об упокоении приснопоминаемых рабов Божиих, "за веру и правду в годы лихолетия мученическую кончину претерпевших", и вознес молитвы к святым российским новомученикам и исповедникам.

Вот, что сказал патриарх: "…В этот день, когда мы по традиции собираемся на Бутовском полигоне, на месте мученической кончины множества наших соотечественников… всех тех, кто сегодня находится здесь… о безвинно убиенных, умученных на сем месте, а также и обращается к ним с молитвой о ходатайстве за землю нашу и за Церковь нашу... И тогда Господь одной фразой, несколькими словами открывает глубочайший смысл того, что есть свобода: "Всякий делающий грех есть раб греха".

Наверное, трудно было уразуметь слушавшим Спасителя смысл того, что Он сказал. Но мы, живущие в XXI веке, даже если совсем незнакомы с историей, хорошо знаем одно: стремление к свободе — в том виде, как это чаще всего предлагают нам те, кто не связывает свое слово со словом Божиим;

призывы бороться и жизнь свою отдавать за свободу чаще всего заканчиваются рабством…

Ну, а если людей увлекают на путь борьбы исключительно для того, чтобы освободиться от внешних стесняющих обстоятельств, но не обращаются при этом к душе человека, то такой поиск свободы, тем более такая борьба за свободу ведется вне истины, и человек становится легкой добычей заблуждений. Разве не под знаком борьбы за свободу Отечество наше было ввергнуто в пучину кровопролитной гражданской войны? Сколько неповинных людей было убито только потому, что кто-то считал, что, убивая своих братьев и сестер, он обеспечит свободу себе и, может быть, своим детям! Но разве такая борьба могла обернуться подлинной свободой? И завершилось все страшным террором, когда и тех, кто боролся за мнимую свободу, убивали и истязали.

Из всего этого огромного числа людей, что были убиты в годы террора, мы особым образом прославляем тех, кто погиб за веру, потому что их жизнь соответствовала тому, к чему призывает нас Господь: "Познайте истину, и истина сделает вас свободными". Они боролись за то, чтобы сохранить истину Божию, и погибли. Поэтому, празднуя память святых новомучеников… празднуем память тех, кто сохранил верность истине и через это остался свободным от самых страшных и тяжких внешних обстоятельств жизни. Прославление Церковью нашей святых новомучеников… является свидетельством их победы над мучителями, верности их жизненной позиции, их взглядов на истину и свободу".

Внешне все это красиво: не надо идти против власти, так как это может привести только к революционным потрясениям и кровавым гражданским конфликтам. Сразу на память приходят недавние примеры: Тунис, Египет, Ливия, Йемен, Бахрейн… Сидели бы товарищи арабы, помалкивали, и не было бы никакого кровопролития.

Выступление Кирилла направлено не только на критику революционеров 1905 и 1917 годов, посмевших выступить против православного самодержавия или против консервативных устоев общества, а потом попавших под каток Большого террора.

Это и выпад против тех, кто зовет на борьбу с "престолонаследием и тандемократией" сегодня. Ибо они хотят "греховной" "внешней" свободы.

Зануды могут прицепиться к словам московского владыки и спросить, считает ли патриархия грехом пролитие крови "братьев и сестер" при защите самодержавия или консервативных устоев ("Белого дела")? И если да, то почему канонизирован гражданин Н. А. Романов? Почему церковь так торжественно служила при перезахоронении генерала Деникина? Возможно, что Деникин и его армия в итоге пролили меньше крови, чем Троцкий и его армия. Но масштаб кровопролития сопоставим.

Не будем вести философский спор, оправдан ли перед лицом православной церкви вооруженный борец с радикалами-утопистами. Обратимся к тексту, который имеет для чад РПЦ (МП) куда больший авторитет, чем выступление патриарха, и к тому же был составлен при огромном личном участии самого Кирилла, еще когда он был Смоленским митрополитом и возглавлял патриарший отдел внешних церковных сношений (ОВЦС). Это Основы социальной концепции Русской православной церкви, принятые Освященным архиерейским собором РПЦ 15 августа 2000 года.

В разделе III читаем: "Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты церковное Священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению".

Смысл такой: если в стране воцаряется столь лютый режим (в обыденном понимании "фашистский", а в церковном — "сатанинский", "антихристовый"), что на него не действуют никакие "просьбы о диалоге", он надежно защищен от использования демократических институтов, плевать хотел как на свое, так и международное общественное мнение, то руководству церкви дозволено призвать церковный народ к ненасильственному гражданскому неповиновению. Иными словами, к мирной революции… Только ведь антихристовый режим на такие "марши несогласных" ответит пулями — демонстрантов будут косить пулеметы карателей, а "смутьянов" после зверских пыток будут ставить к стенке.

Но, в конечном счете, народ, как всегда, победит извергов. Неужели в победный час Моспатриархия откажется помянуть как мучеников жертв "сатанинского режима", поднявшихся на борьбу по ее же призыву? Ведь они пали за "внешнюю" свободу — за диалог между гражданским обществом и властью, за механизмы народовластия…

Тогда получается настоящая гапоновская провокация.

Церковная доктрина призывает православных к мирному восстанию против фашистского/антихристового режима, но патриарх заранее отказывает павшим в этой борьбе в почитании, называет их "рабами греха".

Значит ли это, что, с точки зрения патриарха Кирилла, "рабами греха" были участники Антифашистского сопротивления, Белого движения, а также жертвы самодержавия, отпетые всем петроградским православным духовенством на Марсовом поле в марте 1917 года?