Начнём, пожалуй, с президентской команды. Потому что именно её формирование лучше всего высвечивает предыдущий тезис. Несмотря на то, что президенту все карты были в руки, этот кон он всё равно проиграл, ибо готовилась его команда в явной спешке.
Для начала усвоим себе, что никто не мог позволить компартии судить президента. Уже тогда. Быть ответчиком, а для массового ТВ-зрителя это выглядело именно так, Б. Н. Ельцину было не с руки. Тем более по отношению к запрещённой партии. В связи с этим радикал-демократы из Верховного Совета наспех, за два-три месяца 24подали своё ходатайство в Конституционный суд 25. О том, чтобы признать КПСС и КП РСФСР неконституционными. Опять.
Это создавало парадоксальную ситуацию. По крайней мере с политической точки зрения. Президента мы поддерживаем целиком и полностью, Указы его признаем правомерными… Но давайте всё же проведём новое разбирательство по делу. Получается, демократы негласно признавали, что спонтанное правотворчество первых месяцев новой власти никуда не годилось и шансов отстоять его нет.
А потому надо заранее подготовить контрнаступление. Правда, в ходатайстве признание неконституционности КПСС и КП РСФСР увязывалось с одновременным признанием конституционными Указов президента. По принципу «он совершил преступление, но ради пресечения другого, более опасного преступления, а значит всё правомерно» 26. Это, по мнению обозревателей, и могло стать козырем, который позволил бы президентской стороне превратится в нападающих 27.
Феликс Рудинский
Феликс Рудинский оценивал это ходатайство не слишком высоко:
«…сразу бросалось в глаза, что весь этот документ, наполненный политическими и идеологическими утверждениями и штампами, весьма далёк по форме и содержанию от правового ходатайства. Юридической аргументации в ходатайстве почти не было» 28.
Конечно, один юрист о другом хорошего никогда не скажет, но, на минуточку, в документе был такой момент: КПСС и КП РСФСР могут действовать вне организационных структур и за пределами России, а потому нельзя говорить о том, что Ельцин узурпировал судебную власть. Мол, только суд может признать партию запрещенной. Борис Николаевич партию запретил, но не то чтобы прям совсем 29.
Как партия может действовать «вне организационных структур»? В чём смысл деятельности российской политической партии, если она никак не будет оказывать влияния на положение внутренних дел России? Как это понимать? Да как хотите. Хотя до абсурда современного российского законодательства им даже в этом случае было далеко.
Подтверждают шаткость президентских позиций и газетные публикации тех лет. Даже либеральные обозреватели перед процессом сходились на том, что «Борис был не прав». Юрий Феофанов отмечал, что запрет политической партии единоличным указом президента — прецедент опасный. И стороне президента будет очень, очень трудно на этом процессе 30. Михаил Карпов из «Независимой газеты» высказывался ещё категоричнее: «Президент России не использовал возможности отменить свои собственные указы о запрете компартии, предоставив вынести своё решение об их конституционности Конституционному суду. Похоже, мало кто сомневается, что КС признает их противоречащими Основному Закону» 31.
Александр Котенков
Вот вам, кстати, свидетельство относительно позиции, что никто не собирался «судить идею» или делать «новый Нюрнберг», а потому все вновь созданные коммунистические организации в России были в безопасности. «Известия» накануне процесса, ссылаясь на слова Александра Котенкова:
«Из беседы с ним можно было сделать вывод, что представители президента намерены превратить заседания Конституционного суда, на которых будет обсуждаться соответствие Указов президента о запрете деятельности КПСС и РКП Конституции, в своеобразный аналог Нюрнбергского процесса — в суд над КПСС» 32.
Благодаря тому, что разбирательство по обоим ходатайствам проходило в рамках одного процесса, в суде на самом деле было четыре стороны, а не две.
Первая — представители депутатов-коммунистов, подавших ходатайство о проверке Конституционности указов Б. Н. Ельцина.
Вторая — представители президента как стороны, издавшей указы.
Третья — представители депутатов от радикальных демократов, требовавших запретить компартию.
Четвёртая — представители КПСС и КП РСФСР как отстаивающие интересы данных организаций по обращению третьих.
Слишком сложно для повествования, потому мы будем использовать обороты вроде «команда президента» и «команда коммунистов». Тем более, что в самом процессе разница практически стиралась.
Представителями президента, отвечающими на обвинения компартии, были Сергей Шахрай, Геннадий Бурбулис и доктор юридических наук Михаил Федотов. Первые двое уже во второй половине 1990-х стали персонажами чисто историческими. Их политическая карьера (по крайне мере «на Олимпе») была недолгой.
Михаил Федотов
А вот Федотов до сих пор на плаву. Сейчас возглавляет «Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека». Активно двигает проекты десталинизации и декоммунизации российского общества. Упёртый антисоветчик и большой профессионал в своём деле. В смысле, как юрист. Хотя и в антисоветизме тоже.
Ф. М. Рудинский вспоминал про Сергея Шахрая как про исключительного оратора, максимально корректного и выдержанного. Он всегда здоровался за руку с представителями коммунистической стороны и вёл себя на равных. В ходе процесса так и не смог выступить против своего бывшего научного руководителя, Д. Л. Златопольского, бывшего на стороне КПСС. Совесть не позволила. Но как юрист он, по мнению Феликса Михайловича Рудинского, переоценён 33.
Сергей Шахрай
Само участие в процессе С. М. Шахрая вызывало вопросы. Ведь на тот момент он был депутатом, то есть представителем власти законодательной. Лучше привести цитату из стенограммы процесса:
«РУДИНСКИЙ Ф. М. Уважаемый Сергей Михайлович, позвольте Вас спросить, может ли народный избранник, народный депутат подчинить себя исполнительной власти? В частности — быть представителем Президента в Конституционном Суде? Насколько это соответствует Декларации о суверенитете и статье 3 Конституции Российской Федерации?
Председатель Суда ЗОРЬКИН В. Д. Уважаемый профессор, Суд свидетельствует Вам уважение как знатоку проблемы прав человека и гражданина. Вместе с тем он решил вопрос этот, и Сергей Михайлович Шахрай как представитель здесь выступает. Я прошу этот вопрос в Суде больше не поднимать» 34.
Геннадий Бурбулис
По воспоминаниям Рудинского, минимальную роль в процессе (по крайней мере, на заседаниях) сыграл Геннадий Бурбулис. За весь процесс он произнёс едва ли несколько слов, выступая этаким «серым кардиналом» 35. Это действительно так, по стенограммам выходит, что Бурбулис наблюдал за всем молча. Хотя по воспоминаниям Федотова именно он координировал и согласовывал позицию стороны с Ельциным.
Наиболее опасным противником Ф. М. Рудинский считал Михаила Александровича Федотова. По его мнению это был наиболее профессиональный человек в президентской команде, хотя и было в суждениях Федотова «нечто искусственно-схоластическое» 36. Правда, одновременно с высочайшим профессионализмом, его отличала ужасающая надменность 37.
Из всех троих только М. А. Федотов никогда не состоял в КПСС. Все остальные сами в тот или иной период носили красные книжечки и регулярно платили взносы.
Если же говорить о стороне, подавшей ходатайство о признании КПСС и КП РСФСР неконституционными (это 65 депутатов), то её представляли О. Г. Румянцев, лидер правых социал-демократов в Верховном Совете 38, А. А. Котенков, начальник государственно-правового управления Президента РФ 39и И. А. Безруков, адвокат Московской городской коллегии адвокатов 40. Это помимо того, что все они на тот момент были депутатами Верховного Совета РФ.
О. Г. Румянцев
Мало что интересного можно рассказать о них. Все трое — видные юристы, пусть и с меньшими регалиями, нежели Федотов… Хотя нет, один факт всё же есть. Румянцев и Безруков одинаково приложили руку к созданию новой российской конституции. Только Олег Германович Румянцев к тому варианту, который продвигал Верховный Совет, а Игорь Александрович Безруков работал в Конституционном совещании при Президенте РФ, давшем нам нынешний документ. Оба ушли из политики, но Румянцев — не так спокойно и тихо, как Безруков. Олег Германович до последнего останется защитником Верховного Совета, за что в 4 октября 1993 будет бит ОМОНом 41.
Самое ироничное в этой ситуации то, что специалиста по конституционному праву и защитника президента «космонавты» били как раз во имя конституции и защиты президента. После этого, 17 ноября 1993 года, Румянцев даже даст обличительное интервью газете «Правда». Да, тем самым людям, организацию которых он хотел судить за «неконституционность». От традиций Густава Носке 42до «Правды» — пара ударов дубинкой по голове.
Но если отбросить иронию в сторону, то честь Олегу Румянцеву делает хотя бы то, что он понимал — не может быть ничего здравого в будущем страны, которая живёт по «указному праву» первого лица и никак иначе. Хоть он и был одним из тех, кто приложил руку к этому процессу.
Лев Пономарёв и его борьба
Если говорить об интересных людях, подписавших антикоммунистическое ходатайство, но не принимавших участия в самом разбирательстве, то среди них Лев Пономарёв (привет лево-правой «Другой России») и диссидент-правозащитник Сергей Ковалёв. Да, тот самый человек, который заявлял о «неправомерности» Нюрнбергского трибунала, был одним из зачинателей его плохого ремейка. По-видимому, ему на самом деле не давало покоя, что в тот год на скамью подсудимых в Нюрнберге села не советская сторона.
Юридическое обеспечение ходатайства депутатов взял на себя Андрей Михайлович Макаров. На фотографиях начала 1990-х он слабо узнаваем, так как с тех пор очень сильно похудел. Личность весомая. На тот момент Макаров был членом Московской коллегии адвокатов, но уже довольно известным.
Андрей Михайлович Макаров
В 1987 году Андрей Михайлович защищал Юрия Чурбанова, зятя Брежнева, проходившего по «хлопковому делу». После «Суда над КПСС» А. М. Макаров возглавит одно из управлений «Межведомственной комиссии Совета Безопасности РФ по борьбе с организованной преступностью и коррупцией». На фоне его опыта как защитника Чурбанова это выглядело таким контрастом, что Макаров сам будет вынужден покинуть свой пост. Ну и самое «эпичное» заключается в том, что непримиримый правозащитник ныне состоит в «Единой России» 43. Этот факт придаёт всем его выступлениям на процессе особую комичность с точки зрения дня сегодняшнего. А тогда, в 1992, он и вправду выглядел убеждённым противником однопартийной системы…
Впрочем, «адвокат дьявола» — это призвание. Макаров продолжает использовать по назначению свои отточенные годами навыки. Теперь для защиты пенсионной реформы. Отложите свои проскрипции, сторонники «покаяния»! Вещает ваш кумир.
Андрей Макаров и его борьба
https://youtu.be/qCZS5cLsSc4
Что тут сказать? Услуги политического тамады: речи обвинительные, речи оправдательные, торговля принципами…
А. М. Макаров, по мнению коммунистов, уже в то время был самым большим провалом президентской команды:
«Беспардонные, непрофессиональные выпады Макарова против нас — только часть его деятельности. В ходе процесса он перешёл к грубым выпадам против Суда. Президентская сторона использовала Макарова как таран, средство давления на судей. После одного из его обычных телевизионных выступлений, где он порочил членов Суда, КС оштрафовал его за неуважение к суду и предупредил, что он будет удалён из процесса, если повторит подобные выходки. Макаров продолжал поносить Конституционный Суд и после окончания дела. <…> Раздражая Суд своим непрофессиональным поведением, он фактически играл в нашу пользу» 44.
Хотя источники с президентской стороны уверяют, что Макаров как раз и обеспечил процессу наступательный характер. Об этом чуть ниже.
По информации Рудинского, Макарова в процесс протолкнул Федотов через Геннадия Бурбулиса. Сам Президент от этой идеи был не в восторге 45. Данную версию частично подтверждает и сам Михаил Федотов:
«Так вот. Для юриста поучаствовать в процессе по делу КПСС в Конституционном суде, как для этих ребят пострелять из пистолета Дзержинского. Поэтому, конечно, я согласился.
Бурбулис сказал:
— Ну, хорошо, ты будешь вторым.
Я говорю:
— Хорошо, я буду вторым. А кто будет первым?
Бурбулис:
— А первым будет Серёжа Шахрай.
Я отвечаю:
— Отлично. Мы с Серёжей старые друзья — проблем никаких нет. А кто будет третьим?
Он говорит:
— Я не знаю.
Я говорю:
— Всё-таки Сергей и я — мы теоретики, ученые, мы не практикующие адвокаты. Надо позвать практикующего адвоката.
Бурбулис спрашивает:
— Кого?
Я говорю:
— Я бы позвал Андрюшу Макарова. Потому что Андрюша Макаров великолепный адвокат, очень знающий, очень профессиональный. А главное — знающий адвокатскую технологию, адвокатское ремесло, искусство адвоката, которого мы с Серёжей не знаем.
Бурбулис позвонил Ельцину, и тот сказал „нет“.
Тогда я говорю:
— Гена, это будет очень трудно. Нам нужен Макаров.
Л. Б.: А почему другого адвоката вы не хотели взять вместо него? Такого, который подошёл бы Ельцину?
М. Ф.: Потому что в этой роли я видел именно Макарова. Я знаю много других адвокатов, но для этой роли подходил именно он.
Бурбулис спрашивает:
— А ты вообще с Макаровым на эту тему разговаривал?
Я отвечаю:
— Пока нет. У меня нет его телефона, но я постараюсь его найти.
И надо же было так случиться, что я иду по Васильевской улице — это рядом с Домом кино, — и мне навстречу идет Макаров. Это случилось буквально в этот же день, или на следующий. Я его хватаю и говорю:
— Андрюша, дорогой, есть вот такая идея.
Он задает несколько вопросов. Как вы думаете, чего можно было ожидать от адвоката? Наверное, он должен был бы спросить, какой гонорар? Но он не спрашивает о гонораре, потому что речь шла об историческом действии. И он отвечает согласием».
Нельзя сказать, что состав президентской команды был совсем слабым, но организована она была явно наспех. По информации журналистов, в команде Геннадия Бурбулиса до последнего не было единства — отказываться ли от защиты президентских Указов вовсе и делать ставку на ходатайство депутатов, либо всё же гнаться за двумя зайцами 46.
Президентская сторона вплоть до начала процесса так и не определилась со списком свидетелей, в то время как у компартии их было к тому моменту уже 60 и среди них практически не было партийных функционеров 47. Представьте себе, в обстановке 1991−1992 гг. их надо было ещё найти!
Конечно же, у Президентской стороны будут успехи. И их будет много. Но лучшую и наиболее ёмкую характеристику проделанной ими работе дал Олег Максимович Попцов. Человек, правые политические взгляды которого несомненны.
«Они: и Бурбулис, и Шахрай, и Макаров, и даже Федотов, — рассчитывали на громкость процесса, на его скоротечность, на очевидность вины оппонентов. Анализ, предвосхищающий сами события, давал на выходе немалый политический эффект. Однако события ложились в пространстве иначе. Процесс перерос в длительное и вязкое действо. И, как мне кажется, команда Президента к бегу на длинную дистанцию не готовилась. Скамейка запасных у противоположной стороны, отстаивающей позиции КПСС, оказалась намного длиннее. Мы говорим о качестве свидетелей, экспертов. Чисто численно высокоорганизованная структура, какой долгие годы была КПСС, имеет мощную разветвлённую сеть во всех сферах, в том числе и в юриспруденции. И даже остаточный потенциал у этой сети неизмеримо больше, чем нарождающийся потенциал демократических структур.
Второй немаловажный вывод. Предполагалось, что процессу будет сопутствовать хотя бы частичное улучшение экономической ситуации, появление первых признаков стабилизации. Увы, этого не случилось» 48.
Это не только мнение стороннего обозревателя. М. А. Федотов, вспоминая о данном процессе в 2010 году, считал одной из причин неудач именно то, что в 1992 году пошла сильная волна протестных настроений и коммунисты снова были «на коне».
Но помимо объективных обстоятельств и условий подготовки, подобное фиаско было и результатом усилий коммунистической команды. Кто же были эти люди?