https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5...BE%D0%B4%D0%B0)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Хроника Великой Отечественной войны
Содержание
1 1 июня 1941 года
2 2 июня 1941 года
3 3 июня 1941 года
4 4 июня 1941 года
5 5 июня 1941 года
6 6 июня 1941 года
7 7 июня 1941 года
8 8 июня 1941 года
9 9 июня 1941 года
10 10 июня 1941 года
11 11 июня 1941 года
12 12 июня 1941 года
13 13 июня 1941 года
14 14 июня 1941 года
15 15 июня 1941 года
16 16 июня 1941 года
17 17 июня 1941 года
18 18 июня 1941 года
19 19 июня 1941 года
20 20 июня 1941 года
21 21 июня 1941 года
22 22 июня 1941 года. 1-й день войны
23 23 июня 1941 года. 2-й день войны
24 24 июня 1941 года. 3-й день войны
25 25 июня 1941 года. 4-й день войны
26 26 июня 1941 года. 5-й день войны
27 27 июня 1941 года. 6-й день войны
28 28 июня 1941 года. 7-й день войны
29 29 июня 1941 года. 8-й день войны
30 30 июня 1941 года. 9-й день войны
31 Перечень карт
32 Примечания
33 Литература
34 Ссылки
1 июня 1941 года
СССР. Начальник Разведывательного управления Генштаба Красной армии Ф. И. Голиков направил руководству страны спецсообщение о группировке немецких войск на 1 июня 1941 г, в котором отмечалось, что немецкое командование сосредоточило для борьбы против Англии на всех фронтах 122—126 дивизий, против СССР — 120—122 дивизии, в резерве — 44—48 дивизий.[1]
2 июня 1941 года
СССР. Народный комиссар внутренних дел Л. П. Берия направил в ЦК ВКП(б) и СНК сообщение о военных мероприятиях немцев вблизи границы с СССР.[1]
3 июня 1941 года
СССР. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение разрешить Наркомвнешторгу из особых запасов произвести поставку в Германию во исполнение договора: меди 6.000 тонн, никеля 1.500 тонн, олова 500 тонн, молибдена 500 тонн, вольфрама 500 тонн.[1]
4 июня 1941 года
СССР. СНК принял Постановление «Об укреплённых районах», в котором утвердил перечень создаваемых частей для вновь строящихся укреплённых районов и установил срок окончания формирование частей — 1 октября 1941 года.[1]
Германия. Состоялось совещание с начальниками штабов армий и групп армий, на котором обсуждались вопросы о взаимодействии пехоты с танками в начале наступления последних и вопрос об артиллерийской подготовке наступления.[2]
5 июня 1941 года
СССР. Состоялась беседа заместителя наркома иностранных дел СССР С. А. Лозовского с послом США в СССР Л. А. Штейнгардтом, во время которой обсуждались отношения между странами. По вопросу о скоплении германских войск на западной границе СССР Штейнгардт был уверен, что немцы готовы напасть на Советский Союз. На это С. А. Лозовской ответил, что «Советский Союз относится очень спокойно ко всякого рода слухам о нападении на его границы. Советский Союз встретит во всеоружии всякого, кто попытается нарушить его границы. Если бы нашлись такие люди, которые попытались бы это сделать, то день нападения на Советский Союз был бы самым несчастным в истории напавшей на СССР страны.»[1]
6 июня 1941 года
СССР. В спецсообщении НКГБ БССР наркому госбезопасности СССР В. Н. Меркулову, по данным закордонной агентуры и опроса нарушителей государственной границы, отмечаются продолжающиеся интенсивные военно-мобилизационные приготовления немцев на сопредельной территории.[1]
Германия. На совещании в Генеральном штабе Сухопутных войск отмечалось усиление деятельности русской авиации в восточных районах и усиливающееся беспокойство русских на границе Румынии.[2]
В «Указаниях ОКВ об обращении с политическими комиссарами» говорилось, что комиссаров, схваченных в бою или при оказании сопротивления, как правило, необходимо немедленно уничтожать. Казнь политических комиссаров после их отбора из общей массы военнопленных в войсках вне зоны боевых действий, производить незаметно, по приказу офицера. Политических комиссаров, которые не проявляют враждебных действий и не заподозрены в них, вначале не следует трогать. Только с дальнейшим продвижением в глубь страны станет возможным решить, оставить ли таких деятелей на месте или передать их специальным командам.[1]
7 июня 1941 года
СССР. В спецсообщении разведуправления Генштаба Красной армии «О военных приготовлениях Румынии» отмечалась мобилизация в Румынии возрастных контингентов от 19 до 42 лет.[1]
8 июня 1941 года
Германия. На совещании с начальниками штабов 12-го армейского корпуса (Вальденбург), 47-го армейского корпуса (Бамлер) и офицерами службы генштаба отмечалось, что подготовка соединений будет закончена к 22 июня.[2]
9 июня 1941 года
СССР. НКГБ СССР направил наркому госбезопасности УССР Мешику Директиву по проведению разведдеятельности в связи с военными приготовлениями Германии, в которой поставил задачу по выяснению всех вопросов, связанных с подготовкой войны против СССР и в первую очередь со стороны Германии.[1]
9-10 июня в связи с усилением группировки немецких войск по ту сторону границы Военные Советы западных округов стали отправлять запросы в НКО и ГШ с предложениями-просьбами на вывод войск округов ближе к границе по Планам прикрытия. Также в начале июня и Генштаб рассылал округам сводки с данными о количестве немецких войск возле нашей границы.
ВС ОдВО отправил такой запрос ещё 6 июня — в связи с ожиданием нападения Румынии и немецких войск на границе ОдВО на 12 июня.
ВС ЗапОВО отправил свой запрос — 8 июня.
ВС КОВО 9 июня тоже дал запрос на вывод и попытался начать поднимать и приграничные дивизии с последующим выводом их на их рубежи обороны, в предполье. В связи с ожиданием нападения на 17 июня.
По ПрибОВО — такой запрос пока неизвестен. Однако, скорее всего лично прибывший в Москву командующий округом генерал Кузнецов, на личной встрече со Сталиным 11 июня вполне мог обсуждать и этот вопрос.…
10 июня 1941 года
СССР. Начальник Генерального штаба Г. К. Жуков в Директиве военному совету КОВО отменил указание частям занимать предполье укреплённых районов, так как «такое действие может спровоцировать немцев на вооружённое столкновение и чревато всякими последствиями». Данная телеграмма была отправлена в Киев в связи с тем что на Военном Совете КОВО 9 июня где присутствовало и командование погранвойск, обсуждался вопрос — не пора ли вывести в Укрепрайоны дополнительные части — уровские, не полевые части — к уже выведенным по разрешению Генштаба батальонам. Командование погранвойск, не разобравшись доложило своему руководству — лично Берии — что командование КОВО собирается вывести именно полевые войска и в погранзону, в т. н. предполье. Результатом чего и стала телеграмма Жукова запрещающая это делать. Произошла переписка между штабом Киевского ОВО и Генштабом и вопрос был снят. А 12 июня Жуков уже лично разрешил, по запросу начштаба КОВО Пуркаева — отдельной директивой — начать выводить в УРы (севернее Львовского выступа пока) дополнительные силы — две дивизии 5-й Армии КОВО.
Германия. Верховное главнокомандование вооружённых сил Германии в Распоряжении о назначении срока нападения на Советский Союз назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:
1. Днем «Д» операции «Барбаросса» предлагается считать 22 июня.
2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне.
3. В 13.00 21 июня в войска будет передан один из двух следующих сигналов:
а) сигнал «Дортмунд». Он означает, что наступление, как и запланировано, начнётся 22 июня и что можно приступать к открытому выполнению приказов;
б) сигнал «Альтона». Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае уже придётся пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут уже находиться в полной боевой готовности.
4. 22 июня, 3 часа 30 минут: начало наступления сухопутных войск и перелёт авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно.[1]
11 июня 1941 года
СССР. Начальник Генерального штаба Г. К. Жуков в телеграмме командующему войсками КОВО М. П. Кирпоносу приказал:
1). Полосу предполья без особого на то приказания полевыми и уровскими частями не занимать. Охрану сооружений организовать службой часовых и патрулированием.
2). Отданные Вами распоряжения о занятии предполья уровскими частями немедленно отменить.[3]
Данная телеграмма была дополнительным напоминанием КОВО — не выводить войска непосредственно на границу, где их могли обнаружить немцы и обвинить СССР в подготовке агрессии. Последующие телеграммы и указания НКО и ГШ (Жукова) до 22 июня также требовали — тщательно маскировать выводимые войска и особенно приграничные дивизии, которые выходили в свои полосы обороны — чтобы их не мог обнаружить противник. Занять т. н. предполья, окопы на границе войска могли только по сигналу — «Вскрыть „красный“ пакет» — «Приступить к выполнению ПП 1941 года».
Нарком обороны маршал Тимошенко с начальником Генерального штаба генералом армии Жуковым с запросами Военных Советов округов от 9-10 июня пришли к Сталину 11-го июня и предложили ввести «План прикрытия 1941 года» — 11 июня Жуков попытался предложить Сталину ввести Планы прикрытия в действие формальной директивой. Что означало бы начало и мобилизации. Тот отказал, но разрешил выводить по ПП вторые эшелоны и резервы округов, а также мехкорпуса.
Поступившие в округа директивы-разрешения ГШ от 11-12 июня указывали — начать пока вывод войск только 2-го эшелона и резервов. Приграничным же дивизиям указали ждать «особый приказ наркома» на их выход в районы сосредоточения и тем более на занятие рубежей на самой границе. При этом мехкорпуса, как соединения не участвующие непосредственно в отражении первых ударов немцев по отдельным директивам Москвы после 14 июня также должны были приводиться в боевую готовность. Генштаб отправляет в округа, подписанные 11-12 июня директивы на вывод этих, «глубинных» дивизий, но в них оговаривается — приграничные до особого приказа наркома не выводить. При этом приграничные дивизии, пополнение которых (не мобилизация, а именно доукомплектование) должно происходить в случае угрозы войны, в «угрожаемый период», за счет населения окрестных сел в считанные часы, 12 июня получают приказы на переход в штат военного времени.
В 7.00 11-го июня первые дивизии второго эшелона ЗапОВО начали свой вывод по Плану прикрытия (ПП) — в районы сосредоточения по ПП.
11 июня в КОВО издали директиву для приграничных дивизий о проведении мероприятий «В целях сокращения сроков боеготовности частей прикрытия и отрядов, выделяемых для поддержки погранвойск», в которой предписывалось провести мероприятия которые позволили бы в случае получения сигнала тревоги быстро привести войска в б.г. и занять рубежи обороны.
12 июня 1941 года
СССР. 12 июня нарком обороны С. К. Тимошенко приказал «запретить полёты нашей авиации в приграничной полосе 10 км от госграницы.» 11-12 июня Тимошенко и Жуков обратились к Сталину с предложением обратиться к Гитлеру и правительству Германии с целью создания некой совместной Комиссии — для проверки-инспекции их приграничной полосы — на предмет отсутствия угрозы нападения Германии на СССР. Сталин им в этом отказал, сказав, что Гитлер все равно не даст разрешение на проверку их войск на границе, время будет упущено попусту на эту возню с комиссией, и поэтому будет умнее и проще сделать по-другому… Директивой начальника Генерального штаба Г. К. Жуков западным приграничным округам предписывалось с 12 по 15 июня скрытно вывести дивизии, расположенные в глубине, ближе к государственной границе. 12 июня командование приграничных военных округов под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытному развёртыванию войск вторых эшелонов округов в соответствии с планами обороны государственной границы.12 июня Жуков дал разрешение занимать УРы в Киевском ОВО.
13 июня 1941 года
СССР. Нарком обороны СССР С. К. Тимошенко и начальник Генштаба Красной Армии Г. К. Жуков 12 июня подписали Военному совету КОВО Директиву: «Для повышения боевой готовности войск округа к 1 июля 1941 г. все глубинные дивизии и управления корпусов с корпусными частями перевести ближе к госгранице в новые лагеря… Передвижения войск сохранить в полной тайне. Марш совершать с тактическими учениями, по ночам.» Однако данную директиву отправили в Киев (как и такую же в Ригу) после 14 июня.
13 июня Заместитель Начальника Генерального штаба Красной Армии Н. Ф. Ватутин подготовил Справку о развёртывании вооружённых сил СССР на случай войны на западе, в которой говорилось, что всего в СССР имеется 303 дивизии, из них для развёртывания на западных границах в составе фронтов — 186 дивизий.[1]
Опубликовано сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г.:
«…в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о „близости войны между СССР и Германией“. По этим слухам: 1) Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера… 2) СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР; 3) Советский Союз, в свою очередь, стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредоточивает войска у границ последней…
ТАСС заявляет, что: 1) Германия не предъявляла СССР никаких претензий… 2) по данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении… 3) СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными; 4) проводимые сейчас летние сборы запасных частей Красной Армии и предстоящие манёвры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо.»[4]
Данным «Сообщением» Советского Правительства Сталин и дал Гитлеру шанс — показать свое миролюбие, которое тот провозглашал в отношении СССР в те дни и подтвердить — что если немецкие войска и выведены к границе с СССР то нападать на СССР как распространяет слухи Англия, Гитлер не собирается. Это Сообщение было более эффективным способом выяснить намерения Германии, чем идея с Комиссией по проверке приграничной полосы. Ведь если Гитлер ответит что воевать с СССР не собирается но нападает — то он в глазах т. н. «мировой общественности» (прежде всего США от позиции которой зависело — на чью сторону она станет в случае войны) агрессор однозначно. И если не ответит но нападет первым на СССР — агрессор все равно.
Таким образом Сталину оставалось только одно — убедительно показать и доказать что СССР к войне с Германией, с которой у нас Договор о ненападении и «дружбе» с границами, не готовится и тем более — точно не собирается нападать первым на Германию! Поэтому главная задача тех предвоенных дней была — выводя войска всячески требовать от командиров мер маскировки и — никоим образом не дать Германии повода обвинить СССР в подготовке агрессии.
14 июня 1941 года
Германия. В Берлине Гитлер провёл совещание, на котором были заслушаны доклады командующих группами армий, армиями и танковыми группами о предстоящих действиях в операции «Барбаросса». После обеда фюрер произнёс большую политическую речь, в которой мотивировал причины своего решения напасть на Россию и обосновал то положение, что разгром России вынудит Англию прекратить борьбу.[2]
14 июня отдельные авиадивизии начали перебазироваться ближе к границе — на свои оперативные, полевые аэродромы. После 14 июня — были директивы НКО и ГШ на приведение в боевую готовность полная — мехкорпусов (МК). С выводом их в их районы сбора.
15 июня 1941 года
СССР. К 15 июня более половины дивизий, составлявших второй эшелон и резерв западных военных округов, были приведены в движение. Всего к началу войны осуществляли выдвижение из резерва приграничных округов около 32 дивизий. Из них успели сосредоточиться в новых районах только 4—5 дивизий. Эти мероприятия проводились с особой осторожностью и соблюдением мер маскировки. Нарком обороны, Генеральный штаб и командующие военными приграничными округами были предупреждены Сталиным о личной ответственности за последствия, которые могут возникнуть из-за неосторожных действий наших войск.[3] 14-15 июня КОВО и ПрибОВО получили свои директивы от 12 июня — на вывод 2-х эшелонов и резервов, по некой карте…
Германия. После совещания Гитлера с генералами Гудериан вылетел в Варшаву, где находился штаб 2-й танковой группы в составе группы армий «Центр», и приступил к осмотру частей и исходных позиций для наступления и согласовыванию вопросов взаимодействия с соседними соединениями.
16 июня 1941 года
СССР. 16 июня ЦК ВКП(б) и СНК СССР принял постановление «Об ускорении приведения в боевую готовность укреплённых районов». 16 июня тот же КОВО снова запросил Генеральный штаб — можно ли занимать оставшиеся УРы, что делать с приписными призванными на БУС (Большие Учебные Сборы)в мае-июне? Ответ Генштаба гласил — т. н. «учебные сборы» продлить, начать выводить войска в УРы южнее Львовского выступа. 16-17 июня — в ПрибОВО до полков включительно довели директиву по округу — приводить в повышенную боевую готовность ВВС и ПВО, а приграничным дивизиям — занимать чуть не окопы на границе. И директивой по округу сообщается — делается это в виду возможного нападения Германии в ночь на 20 июня!
17 июня 1941 года
СССР. Нарком государственной безопасности В. Н. Меркулов направил И. В. Сталину и В. М. Молотову агентурное сообщение, полученное НКГБ СССР из Берлина:
«Источник, работающий в штабе германской авиации, сообщает:
1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооружённого выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время.
2. В кругах штаба авиации сообщение ТАСС от 6 июня воспринято весьма иронически. Подчёркивают, что это заявление никакого значения иметь не может…»
Имеется резолюция (касательно 2 пункта): «Т[овари]щу Меркулову. Может послать ваш „источник“ из штаба герм[анской] авиации к ёб-ной матери. Это не „источник“, а дезинформатор. И. Ст[алин]».[1] Данная резолюция Сталина — реакция на сообщения в этом донесении о том что немецкая авиация будет наносить в первую очередь авиаудары по Баку и по мелким автомастерским под Москвой.
Германия. 2-я танковая группа завершила развёртывание и занятие исходных позиций для наступления. 17 июня Гудериан провёл рекогносцировку р. Западный Буг.
18 июня 1941 года
СССР. В. Н. Меркулов направил И. В. Сталину, В. М. Молотову и Л. П. Берии записку «О массовом отъезде из СССР сотрудников германского посольства и членов их семей, и об уничтожении архивов посольства».
В ПрибОВО к 18-19 июня устными распоряжениями командующего округом привели в полную б.г. свои шесть приграничных дивизий (из 9-ти) и вывели по ПП к границе. И даже посадили в окопы те батальоны, которые по ПП там и должны были сидеть в угрожаемый период. Делалось это в связи с ожиданием нападения на 19-20 июня и эти дивизии так и остались на границе до 22 июня. 18-19 июня Кузнецов выдал ещё приказы о приведении в б.г. всех войск округа, после чего штаб стал перебираться в Паневежис.
18 июня была команда Жукова на запрос КОВО от 16 июня — начинать занимать УРы на новой границе и готовить к заполнению — УРы на старой границе…
18 июня в повышенную боевую готовность приводились ПВО, ВВС приграничных округов и флота — в «готовность № 2»… В том же ПрибОВО, в приказе № 00229 говорится: «Начальнику зоны ПВО к исходу 19 июня 1941 г. привести в полную боевую готовность всю ПВО округа…». Но на самом деле ввели готовность не № 1 а № 2 — повышенную б.г.…
До авиадивизий доводится указание ГШ — не только рассредоточивать самолеты по аэродромам но и обваловать их, построить полукапониры для защиты от осколков — если нет возможности замаскировать самолеты. И как показывают командиры, отвечая Покровскому — эти работы выполнялись. Генерал-майор авиации Андреев А. П., командующий ВВС 8-й А ПрибОВО: «1. О возможности нападения фашистской Германии в ночь на 22.6.41 точно не было известно, но части ВВС 8 армии так же, как и все части ВВС округа, были командованием ВВС округа предупреждены ещё примерно 16-17 июня о возможности нападения. Было приказано вывести части на полевые аэродромы, а где этого нельзя сделать — рассредоточить самолеты на основных и окопать их для укрытия от поражения осколками авиабомб. В истребительных частях ввести дежурные эскадрильи по одной на полк, а всему остальному летному и техническому составу находиться в расположении части». То есть — после 17 июня ВВС приводили в повышенную боевую готовность.
Как показывал бывший командира 523 сп 188 сд 11-й А ПрибОВО генерал-майор БУРЛАКИН И. И.:
«Примерно 16-17 июня в 17.00 командиром 188 сд полковником ИВАНОВЫМ были вызваны командиры частей и зачитана директива не помню чья ПрибОВО или 11 армии, кажется ПрибОВО. Точно всю директиву я перечислить не смогу, но часть пунктов хорошо помню, в которых было указано следующее:
Немцы сосредоточили большое количество пехотных и моторизованных дивизий на государственной границе. Переход границы ожидается в ночь с 19 на 20.6.
В директиве требовалось все имущество и боеприпасы погрузить в транспорт. Личному составу выдать на руки противогазы. (тогда противогаз БСС-МО-2 был секретным), части в ночь на 20.6-41 г. вывести из лагеря и рассредоточить.
Артиллерию по батарейно рассредоточить по лесу.
Самолеты полностью держать заправленными, летчикам дежурить у самолетов. Другие пункты не помню.»"
Из 39-ти приграничных дивизий в приграничных округах, которые должны были первыми принять удар Германии и её союзников по Планам прикрытия (ПП) округов, с 18 июня начали выводить и вывели на границу к моменту нападения, в полосу обороны, не занимая самих окопов — по всей границе — 17-ть приграничных дивизий. В ПрибОВО вывели — 6-ть из 9-ти приграничных дивизий, в КОВО — 5-ть и в ОдВО — все 6-ть их дивизий. В ЗапОВО — не выводили ни одной приграничной дивизии.
19 июня 1941 года
СССР. Приказом наркома обороны СССР С. К. Тимошенко от 19 июня предписывалось провести маскировку аэродромов, воинских частей и важных военных объектов западных округов. В приказе требовалось к 1 июля 1941 г. засеять все аэродромы травой, покрасить все аэродромные сооружения, зарыть в землю и особенно тщательно замаскировать бензохранилища, категорически запретить линейное, скученное расположение самолётов… Причем, рассредоточение самолетов на аэродромах, по этим директива НКО и ГШ от 19 и 20 июня требовалось провести немедленно.
С 14 по 19 июня командование приграничных округов получило указания к 22—23 июня вывести фронтовые (армейские) управления на полевые пункты. В телеграмме начальника Генерального штаба Г. К. Жукова от 19 июня командующему войсками КОВО указывалось: «к 22.06 1941 г. управлению выйти в Тернополь, оставив в Киеве подчинённое Вам управление округа… Выделение и переброску управления фронта сохранить в строжайшей тайне, о чём предупредить личный состав штаба округа»[3]
19 июня в ПрибОВО выдали приказ, в котором приказали немедленно заканчивать работы в предпольях на границе, которые можно будет занимать «только в случае нарушения противником границ». Также требовалось — «Для обеспечения быстрого занятия позиций как в предполье так и основной оборонительной полосе соответствующие части должны быть совершенно в боевой готовности». Приказывалось «усилить контроль боевой готовности, всё делать без шума, твёрдо, спокойно».
И самое важное — приказывалось: «4. Минные поля установить по плану командующего армией там, где и должны стоять по плану оборонительного строительства. <…>. Завалы и другие противотанковые и противопехотные препятствия создавать по плану командующего армией — тоже по плану оборонительного строительства. 5. Штарм, корпусу и дивизии — на связи КП, которые обеспечить ПТО по решению соответствующего командира. 6. Выдвигающиеся наши части должны выйти в свои районы укрытия. <…> 7. Продолжать настойчиво пополнять части огневыми припасами и другими видами снабжения….» 19 июня даже замполиты ВВС доводили до комдивов САД (смешанных авиадивизий приданных каждой армии в запокругах) — дату и время возможного нападения — 3.00 22 июня… 18-19 июня западные округа получили приказы на вывод штабов округов в полевые Командные пункты. Но если ПрибОВО и КОВО срок был указан — к 22 июня вывести в полевое управление штабы округов, то Минску Жуков дал команду выводить штаб к 23 июня.
ОдВО вывел свой штаб к исходу 21 июня и был готов работать под руководством нш генерала М. В. Захарова — сам командующий выехал из Одессы в 9 часов вечера в Тирасполь.
КОВО штаб вывел не в полном составе — Оперотдел занимающийся приемом и расшифровкой телеграмм ГШ вместе с его начальников И. Х. Баграмяном был оставлен Пуркаевым в Киеве и прибыл в Тернополь только утром 22 июня, к 7 часам.
В ПрибОВО штаб с командованием был в Паневежисе и был готов принимать команды Москвы, но сам командующий Ф. И. Кузнецов «затерялся» где-то в частях 11-й армии Морозова и его потом чуть не сутки найти не могли. Вместо Кузнецова командовать пришлось в эти часы его нш Кленову.
В ЗапОВО Павлов часть офицеров штаба (из того же оперотдела — Фомин потом и отвечал Покровскому, что не был в Минске в эту ночь) отправил в полевой КП, но сам штаб остался в Минске. И шифровки ГШ принимать штаб в Минске мог.
20 июня 1941 года
СССР. НКГБ в разведывательной сводке о военных приготовлениях Германии сообщает о продолжающемся сосредоточении германских войск.
НКВД сообщает, что с 10 по 19 июня пограничными отрядами НКВД зафиксировано 86 случаев нарушения границы СССР иностранными самолётами. Согласно донесению штаба ЗапОВО от 21 июня, за 20 июня только в районе Августов отмечено три случая нарушения границы германской авиацией группами до девяти самолётов. Замечено снятие немцами проволочных заграждений вдоль границы. 19-20 июня пограничники переходят в подчинение командиров приграничных дивизий, там, где приграничные дивизии вышли по ПП в эти дни к своим рубежам по приказу НКО и ГШ (Москвы), в погранзону, и на отдельных участках границы пограничники даже передают свои позиции войскам… 19 июня Балтфлот довел штабу ПрибОВО, что они ввели у себя готовность «№ 2»…
20 июня была команда Генштаба — согласовать округам свои ПП с флотами — в двухдневный срок…(Балтфлот уже сообщил штабу ПрибОВО что ввел повышенную б.г.. Это также показывает генерал-майор И. П. Макара, начальник кафедры истории войн и военного искусства Военной академии Генерального штаба ВС РФ, к.и.н., член редколлегии Военно-Исторического журнала, в статье «Из опыта планирования стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на случай войны с Германией и непосредственной подготовки к отражению» — ВИЖ № 6, 2006, с. 3-9): — «Одновременно принимались меры по повышению боевой готовности Военно-Морского Флота. 19 июня решением наркома ВМФ флоты и флотилии были переведены в оперативную готовность № 2. На следующий день командующие Ленинградским, Прибалтийским особым и Одесским военными округами получили от Генерального штаба указание в двухдневный срок отработать вопросы взаимодействия с флотом в соответствии с планом прикрытия.»…)
21 июня 1941 года
СССР. Политбюро ЦК ВКП(б) принято решение об образовании Южного фронта. Командующим фронтом назначен И. В. Тюленев. Г. К. Жукову поручено общее руководство Юго-Западным и Южным фронтами, а К. А. Мерецкову — Северным фронтом.
Посол СССР в Германии Деканозов передал министру иностранных дел Риббентропу вербальную ноту советского правительства о нарушениях границы СССР германскими самолётами.
Состоялась беседа наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова с послом Германии в СССР Ф. фон Шуленбургом, во время которой В. М. Молотов поднял вопрос об общей обстановке в советско-германских отношениях: почему усиленно распространяются слухи о близкой войне между СССР и Германией и в чём заключается недовольство Германии в отношении СССР. Шуленбург ответил, что все эти вопросы имеют основание, но он на них не в состоянии ответить, так как Берлин его не информирует.
Утром 21 июня пришло в Москву сообщение из Минска — и скорее всего и по всей границе, где это имело место быть, от пограничников в том числе — немцы начали снимать колючку на границе. И эти донесения срочно подаются в СНК, Сталину и в МиД, помощнику Молотова Вышинскому… (В эти же дни, 18-21 июня, в тех же США и не только, вся «русскоязычная» пресса белогвардейской сволочи, с «ятями» в текстах, аж кипела статейками о том, что: Германия уже напала на СССР, что уже идут бои на границе с Румынией, что Гитлер предъявил Сталину какие-то ультиматумы — то ли на отторжение Украины то ли о пропуске вермахта на Ирак через СССР, и прочие бредни, что нападение не началось пока, но начнется в пару дней. В общем — «поджигатели войны» на Западе всячески нагревали ситуацию и в этой атмосфере Сталину приходилось держать ситуацию под контролем — не поддаваться на провокации самому и другим не давать — не подставить СССР на роль агрессора….)
Сталин днем 21 июня оповещает партийное руководство Москвы — будет нападение. Дает указание — привести ПВО Москвы в повышенную боевую готовность… 21 июня Жуков около 18-19 часов вечера обзванивает округа и предупреждает их о возможном ожидающемся нападении. О котором ему докладывает разведка… В это же время, вечером 21-го и нарком Тимошенко, отправляя Мерецкова в ЛенВО доводит до него: «— Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в ЛВО. Его войска вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь руководству округа. Главное — не поддаваться на провокации. — Каковы мои полномочия в случае вооруженного нападения? — спросил я. — Выдержка прежде всего. Суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать…» (Мерецков К. А. На службе народу. — М.: Политиздат, 1968, с.209)
В 19 часов 21 июня начинает совещаться группа высших руководителей страны, которые все входили в Комиссию по военным и морским делам — у Сталина (которая буквально за несколько недель до этого называлась КО — Комитет Обороны). На котором Сталин доводит до Тимошенко и других членов Комиссии информацию о возможном нападении Германии на СССР в ближайшие сутки. На этом совещании, обсуждался вопрос (по донесениям разведки) о возможном нападении Германии в ближайшие часы, а также обсуждались вопросы мобилизации. Жуков, который зайдет к Сталину только в 20.50, в это время как раз и обзванивает округа и предупреждает командующих о возможном нападении в эту ночь.
А к 21 часу к Сталину прибыл Жуков, который принес с собой директиву — о начале выполнения Планов прикрытия — «Приступить к выполнению ПП 1941 года». Которую он приносил к Сталину ещё 11 июня!
Сталин опять тормозит жуковское предложение-директиву о «Вводе ПП 1941 года» — вдруг получится все же уладить мирно назревающую ситуацию с нападением Германии. Но дает разрешение — привести (перевести) в полную боевую готовность войска округов — подписывается директива «б/н от 22.20 21 июня». В которой округа предупреждаются — «В течение 22—23 июня возможно внезапное нападение Германии и её союзников»! Сообщается, что нападение может начаться с провокаций, на которые отвечать нельзя и дается команда занять огневые точки на границе. Как поняли в округах эту директиву Москвы? Примерно, так как понял её Пуркаев, нш КОВО — «привести войска в полную боевую готовность, в случае перехода немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить и не перелетать, до особого распоряжения».
Данной директивой, о полной боевой готовности — Директивой «без номера», т. н. «Директивой № 1», округа обязаны были поднять свои армии по боевой тревоге, не вскрывая пока «красных» пакетов.
Итак. Вечером состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), после которого в ночь на 22 июня передана в западные военные округа директива о мероприятиях в связи с возможным внезапным нападением немцев.
Эта директива «б/н» от 22.20 21 июня доводит до округов дату возможного нападения, предупреждает что нападение может начаться внезапно (в смысле — без объявления войны) и с провокаций на которые нельзя поддаваться чтобы не вызвать проблем международного характера. И она приказывает — привести-перевести все войска приграничных округов, ВВС, ПВО этих округов и флота — в полную боевую готовность! А также — занять огневые точки на границе.
Жуков в 22.00 из кабинета Сталина дает команду оперативному дежурному по ГШ — обзвонить округа и предупредить — ждать важную шифровку Генштаба!
В 22.20 Тимошенко с Жуковым убывают из кабинета Сталина в кабинет Тимошенко в Наркомат Обороны. Там они переписывают в течение часа текст черновика директивы б/н на бланки шифрблокнота. В 23 часа в кабинет Тимошенко прибывает нарком ВМФ адмирал Кузнецов, которому дают прочесть директиву б/н, по которой он должен поднять флота по тревоге и перевести их в готовность № 1. На уточняющие вопросы адмирала — можно ли открывать огонь в случае нападения Германии, Тимошенко подтверждает — можно.
В 23 часа Тимошенко обзванивает округа и сообщает что «возможна провокация со стороны Германии и Румынии… Войны, возможно, и не будет, но войска должны быть наготове». Что означает — при всей неопределенности указаний наркома — быть готовыми к войне в том числе.
В 23.30 на границе ставятся уже боевые задачи: «Отдано приказание по телефону полковником Железняком 9 и 10 пульбатам поднять б-ны по тревоге, занять и загрузить ДОТы»…
В 23.45 текст директивы б/н передается в шифровальный отдел Оперуправления ГШ. Машинистка делает копии данной директивы — для НКВМФ, Кузнецову, и для штаба Резервного фронта, Буденному. Полчаса уходит на зашифрование текста директивы и в 0.20 начинается передача этой директивы, шифровок в округа.
В 24.00 — уже Жуков обзванивает округа и приказывает: быстрее передавать в войска директиву о боевой готовности! В это время сам текст только шифруется ещё в ГШ. Минимум в КОВО он звонил… Около 1 часа ночи все округа получили эту директиву «б/н» и к 1.20 расшифровали. В КОВО, правда, это не сделали — оперотдела не было ещё на полевом КП. Но им по телефону вполне из ГШ довели, что от них требуется. В 2 часа ночи начались обстрелы на границе — в том же ОдВО. Об этом Жуков и Тимошенко доложили Сталину. В 2 часа посол Германии начал искать Молотова (министра ИнДел СССР) — всучить Ноту о нападении (возможно в это же время в Москву пришла и телеграмма из Берлина из нашего посольства с сигналом «Гроза» от военного атташе, резидента ГРУ, генерала Тупикова)…
Ну а в 2.30 22 июня Тимошенко или Жуков, по ВЧ связи, лично дали указание — о вводе ПП. И вот уже у этой «директивы» и должен быть «номер» — Директива «№ 1» начавшейся войны…
Германия. В 13.00 по берлинскому времени немецкие войска получили сигнал «Дортмунд», означающий, что наступление, как и запланировано, начнётся 22 июня.
21 июня Гудериан находился в передовых частях, проверяя их готовность к наступлению: «Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они проводили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками».[5]
Около 23 часов немецкие минные заградители, находившиеся в финских портах, начали минировать выход из Финского залива. Одновременно финские подводные лодки начали постановку мин у побережья Эстонии.[6]