http://www.yeltsincenter.ru/digest/r...unya-1992-goda
«Независимая газета» / Учредитель: Московский городской Совет народных депутатов. – 1992. – 25 июня, четверг. – № 119 (290). – 8 полос.
«Запрет на деятельность партий, признающих Конституцию, – не метод решения политических проблем»
Позиция
ОДНИМ ИЗ ГЛАВНЫХ последствий августовского путча явился разгром КПСС и фактическое исчезновение ее с политической арены. Это оказывало огромное, далеко идущее влияние на все последующее развитие событий, и прежде всего на драматическую судьбу Союза ССР, явилось личной трагедией для многих миллионов членов партии и близких им людей.
Конечно же, партия пала не только под ударами внешних по отношению к ней сил. В ней самой происходили сложнейшие внутренние процессы, порожденные демократизацией, разделением партийных и государственных функций, постепенным превращением из ядра административно-государственной системы в подлинно общественную организацию. Плюрализм мнений в партии достиг к весне и лету 1991 года критической точки, когда дальнейшее ее сохранение как сообщества единомышленников стало невозможным, да и нецелесообразным.
Определились и перспективы размежевания: оно должно было произойти в связи с обсуждением принятием новой программы КПСС, проект которой, реформаторский в своей основе, был выработан и 8 августа был опубликован в пеяати для общепартийного обсуждения. К числу положительных шагов следует отнести изменения в руководстве Компартии РСФСР. 6 августа на пленуме Центрального комитета Компартии РСФСР И.К. Полозков подал в отставку «в связи с переходом на другую работу». Конечно, дело не в переходе на другую работу, а в том, что надо было исправить ошибку, допущенную на сьезде избранием Полозкова, вследствие чего Компартия КПРФ и в целом КПСС понесли немалые потери, особенно в смысле своего влияния в среде интеллегенции. На пост первого секретаря ЦК Компартии РСФСР по рекомендации политбюро был избран В.А.Купцов.
Благодаря усилиям М.С.Горбачева и его сторонников, партийной интеллегенции и печати, в частности журнала «Коммунист», шаг за шагом постепенно создавались предпосылки для усиления реформаторских сил в партии, обьединения вокруг них основного массива партии с тем, чтобы размежевание имело своим результатом образование крупной политической силы, выступающей за обновление общества.
Но обстановка была далеко не идиллической. Реформаторские силы, полагаясь на идейное влияние, очевидно, действовали недостаточно активно, консерваторы же предпочитали старые «испытанные» методы-окрик, нажим, не останавливаясь перед организационными мерами перед инакомыслящих. Это свидетельствовало о том, что почва стала уходить из под ного консервативных сил, что в результате широкого политического процесса они могут остаться у разбитого корыта. На мой взгляд это та же причина, которая толкнула некоторых партийных лидеров к участию в антиконституционном заговоре и определила их линию поведения во время путча.
Для проведения путча было выбрано такое время, когда генеральный секретарь был в отпуске, заместитель генерального секретаря в больнице, в Москве отсутствовало большинство членов политбюро и секретариата ЦК, и особенно те, кто мог оказать какое-то противодействие заговору. Этим не хочу каким-то образом смягчить ответственность политбюро, секретариата, Центрального комитета КПСС за их роль в эти решающие дни. Тем более я не хочу высказываться о личной роли какого-либо из членов партийного руководства. История, в конечном счете, все выяснит.
Главный факт состоит в том, что партийные органы, сохраняющие еще огромное влияние в различных звеньях государства в центре и на местах, не сумели, не нашли в себе силы преградить дорогу путчистам. Более того, известно, что некоторые из них выступили в поддержку антиконституционных решений, а многие если и не предпринимали каких-то действий на стороне путчистов, то больше сочувствовали им, чем осуждали. И уж совершенно непостижимо, что партийные организации и руководящие органы, узнав об отстранении лидера партии от обязанностей президента, его фактическом аресте, не выступили с осуждением этих действий, с требованием освободить Горбачева и дать ему возможность выступить с оценкой происходящего перед народом.
В те дни и после них, вплоть до сегодняшнего дня, особенно в общении с бывшими партийными работниками и активистами, мне не раз приходилось выслушивать антигорбачевские филиппики, что, дескать, он в трудный момент отвернулся от партии, бросил ее, предал и т.д. Не хочу защищать Горбачева и каждоесказанное им слово, но кто же кого предал если ни ЦК КПСС с его секретариатом, ни ЦК компартий республики, ни обкомы, насколько известно, в те дни не сделали ни одного публичного заявления, не приняли ни одной резолюции в защиту Горбачева, с требованием его освобождения? Зато шли телеграммы и звонки с рекомендацией поддержать действия ГКЧП, принимались заявления и резолюции в их поддержку со стороны местных партийных органов.
Говорят, что многие в партии были введены в заблуждение сообщения о болезни Горбачева. Но не могли не возникнуть элементарные вопросы: если он вдруг заболел во врмя отпуска и не может выполнять обязанности президента (и генерального секретаря), то почему сам не заявил об этом? А если болезнь настолько серьезна, что он не в состоянии им сказать, ни написать нескольких слов, то почему нет медицинского заключения о характере болезни? Зачем прервана его связь с внешним миром? Зачем в столице танки?
Вот для противника путча почему-то сомнений не возникло, для них все было ясно-президент отстранен от власти и изолирован, и, выйдя на улицы, они потребовали его освобождения, а партийные организации пребывали в сомнении, храня мертвое молчание.
Не скрою, что уже в первый день путча в разговорах с некоторых людьми уже пришлось стиолкнуться с подозрением: а не является ли все это коварным замыслом самого Горбачева или, во всяком случае, не согласовано ли все это с ним: предоставить другим сделать «черную работу», а самому воспользоваться ее результатами? В дальнейшем такого рода подозрения не раз фигурировали в печати и в заявлениях ряда известных деятелей. Скажу о себе: хорошо зная Горбачева, я решительно отвергал такие недостойные домыслы. Естественно, что они были сметены самим ходом событий и теперь о них редко кто вспоминает.
Вернувшись в срочном порядке и по своей инициативе к концу дня 19 августа в Москву, я почувствовал, в какую ситуацию поставлены своим рукводством партийные массы, какая опасность нависла над партией. В Москве разворачиваются грозные события, а руководство партии молчит. Отгоняя от себя мысль о его причастности к заговору, я счел необходимым (хотя и не занимал в это время какого-либо положения в партии) переговорить с секретарями в ЦК, которых лучше знал, которым доверял и кого сумел застать на месте, настоятельно советуя незамедлительно выступить руководству ЦК или в какой-то его части с заявлением, осуждающим антиконституционный захват власти группой лиц, и отмежеваться от тех партийных деятелей, которыеактивно участвовали в путче. Пытался связаться с В.А.Ивашко, но нашел его только в середне дня 20 августа на пути во Внуково в машине, Владимир Антонович сослался на постановление секретариата с просьбой к «исполняещему обязанности президента СССР» Янаеву о встрече с Горбачевым, чтобы выработать оценку происходящих событий и сориентировать партию. Сказал ему, что такое решение, с моей точки зрения, совершенно недостаточно: что тут выждать, надо действовать и прежде всего немедленно принять политическое заявление. Счет идет не на часы, а буквально на минуты. Ивашко заявил, что выполняет поручение секретариата и направляется в Крым. Посоветовал нам связаться с Дзасоховым, с которым и переговорил еще раз, но тот сообщить лишь о том, что на 16 часов назначил пресс-конференцию. Где он выскажется от себя. Время было потеряно.
Правда, 22 августа появилось заявление секретариата ЦК КПСС.
Но было уже слишком поздно. К тому же оно оказалось слабым, размытым, не содержало, по сути дела, осуждения путча и его оргнизаторов. Наивной выглядела попытка партии оправдать позицию партии тем, что руководящие органы КПСС якобы поставлены перед тяжелыми фактами и необходимостью давать оценку свершившимся политическим событиям, когда они только начали разворачиваться?
Секретариат ЦК выступил «за срочное проведение пленума ЦК с непременным участием генерального секретаря ЦК КПСС М.С.Горбачева. А почему пленум ЦК не был собран 19 или 20 августа с «непременным участием» Горбачева? В заявлении ничего не сказано в осуждение действий ГКЧП в отношении генерального секретаря ЦК КПСС, не дана оценка правовому участию некоторых руководителей партии в заговоре против президента. Вместе с тем в традиционном поучительном тоне, как будто ничего не произошло, секретариат ЦК в своем заявлении призывал «проявлять выдержку и спокойствие», «не допускать сбоев в трудовом режиме», «особое внимание уделять завершению уборки урожая, подготовке к зиме». Лишь еще через день секретариат ЦК высказался об участии ряда членов ЦК «в действиях, связанных с попыткой государственного переворота», и обратился в Центральный контрольную комиссию КПСС с предложением незамедлительно рассмотреть вопрос об их ответственности.
Такие запоздалые шаги, предпринимавшиеся как бы нехотя. Под давлением обстоятельств, ничего уже не могли изменить. Может быть они даже имели обратное действие и использовались для подогревания настроений против партии подталкивания к ее разгрому.
Днем 22 августа стали поступать сигналы о нагнетании обстановки вокруг здания ЦК. В.А.Купцов и А.Я.Дегтярев в телефонном разговоре со мной подвердили, что около некоторых подьездов ЦК собирается возбужденная толпа и возникает угроза погрома. По поручению президента связался с Поповым. Говорил с ним и сам Горбачев. Вторжение толпыв здание ЦК было предотвращено, …… принята попытка разрушить памятник Дзержинскому. По всем наблюдениям и оценкам, это будут уже не те люди, которые смело и самоотверженновстали на защиту Белого дома. Там царил совсем другой настрой-подтянутость и дисциплина, а тут-бушующая толпа хулиганов, в которой было немало пьяных. Конечно же, не обошлось без организаторов и подстрекателей.
23 августа ситуация вокруг партии достигла критической точки. Во второй половине дня власти Москвы потребовали в течении часа покинуть здание ЦК КПСС всем находящимся в них под угрозой задержания и ареста. Людей подвергли унизительному досмотру. Здание ЦК КПСС были опечатаны. Все это происходило во время встречи Горбачева с российскими депутатами, на которой президент РСФСР демонстративно, несмотря на возражения Горбачева, подписал указ о приостановлении деятельности Компартии РСФСР.
24 августа М.С.Горбачев опубликовал заявление о сложении с себя функций Генерального секретаря ЦК КПСС. Мне пришлось участвовать в его составлении. Скажу, что учитывался каждый нюанс, взвешивалось каждое слово с учетом этого принципиального, ответственного шага. Думаю, полезно воспроизвести заявление полностью, ибо оно в дальнейшем обросло всякого рода комментариями, домыслами, которые существенно исказили его смысл. Вот его текст: «Секретариат, политбюро ЦК КПСС не выступили против государственного переворота, Центральный комитет не сумел занять решительную позицию осуждения и противодействия, не поднял коммунистов коммунистов на борьбу против попрания конституционной законности. Среди заговорщиков оказались члены партийного руководства: ряд партийных комитетов, средств массовой информации, поддержали действия государственных преступников. Это поставило миллионы коммунистов в ложное положение. Многие члены партии отказались сотрудничать с заговорщиками, осудили переворот и включилсь в борьбу против него. Никто не имеет огульно обвинять всех коммунистов. И я, как президент, считаю себя обязанным защитить их как граждан от необснованных обвинений. В этой обстановке ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске. Судьбу республиканских компартий и местных партийных организаций определят они сами.
Не считаю для себя возможным дальнейшее выполнение функций генерального секретаря ЦК КПСС и слагаю соответствющие полномочия. Верю, что демократически настроенные коммунисты, сохранившие верность конституционной законности, курсу на обновление общества, выступят за создание на новой основе партии, способной вместе со всеми прогрессивными силами активно включиться в продолжение коренных демократических преобразований в интересах людей труда».
Как видно из текста заявления, Горбачев сложив с себя функции генерального секретаря ЦК КПСС, не принимал, да и не мог принять решение о роспуске партии, не заявлял о выходе из нее, не предопределял ее судьбу, как и судьбу республиканских партий и местных партийных организаций. Чтобы предотвратить произвольные действия, разгром зданий и самовольный захват имущества, президент издал указ, которым Советам народных депутатов поручалось взять под охрану имущество КПСС. Вопросы дальнейшего его использования говорилось в указе, должны решаться в строгом соответствии с законами СССР и республик.
Во время работы над этими документами, а также указом о роспуске Кабинета министров и образования оперативного Комитета по руководству народным хозяйством я сообщил М.С.Горбачеву, что с ним ищет встречи группа членов ЦК в том числе Н.Б.Биккенин, А.Я.Дегтярев, О.Р.Лацис. Такая встреча состоялась в Ореховой комнате. Товарищи были ознакомлены с проектом заявления генерального секретаря ЦК КПСС, высказали по нему свои соображеиния, которые были учтены при окончательном редактировании текста. Они, как известно, сделали свое заявление, которое передано по телевидению в печати.
В дальнейшем к Горбачеву не раз, в том числе через меня, пытались обращаться некоторые члены ЦК, ставил вопрос о созыве пленума. Я считал, что это дело самих членов ЦК, а Горбачева, сложившего обязанности генсека, не следует втягивать в этот процесс. В результате рекомендации Горбачева, адресованная ЦК КПСС, так и осталась нереализованной.
На местах же, в первую очередь вреспубликах, последовала незамедлительная реакция. Президент Казахстана Н.А.Назарбаев заявил, что выходит из политбюро и ставит вопрос о выходе из КПСС всей республиканской компартии. О выходе из состава ЦК и политбюро ЦК КПСС заявили Л.М.Кравчук, а также А.А.Малофеев-первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии. Последний обьявил также о выхзоде Компартии Белоруссии из КПСС. В дальнейшем судьба республиканских компартий сложилась по разному. В одних случаях их деятельность была прекращена, в другх он были преобразованы в новые партии с сохранением определенной преемственности с компартиями и даже прежних лидеров.
Определенными силами в стране нагнеталась антикоммунистическая истерия. В нарушение общедемократических норм был приостановлен выпуск «Правды». Закрыта и опечатана вооруженными «демороссами» Академия общественных наук, причем опять не обошлось унизительной и оскорбительной процедуры досмотра ее работников. Несмотря на решение президента в создание на базе Института общественных наук Фонда исследований, ее здание на какой-то период было опечатано. Произведены обыски с нарушением депутатской неприкосновенности у Фалина, Дзасохова и некоторых других секретарей ЦК. В печати началась массированная кампания о сокрытии якобы незаконных средств партии, в валютных счетах в зарубежных банках и т.д. и т.п.
Эти неприглядные действия не встретили поддержки общественности. Большую роль сыграла принципиальные выступления газет против запрета «Правды», осуждение антикоммунизма многими известными и авторитетными деятелями. Благодаря всему этому удалось не допустить, чтобы страну захлестнула антикоммунистических истерик, а она ведь не пощадила бы никого, в том числе и партийных деятелей прошлого из числа нынешних реформаторов. В начале сентября возобнобился выход «Правды».
Тем не менее президент РСФСР, ссылаясь на итоги двухдневных открытых слушаний в Верховном Совете РСФСР, счел необходимым принять 6 ноября указ о прекращении на территории РСФСР деятельность КПСС и КП РСФСР и роспуске из органзационных структур. Это была чисто политическая акция, означающая введение запрета коммунистической партии. Практической надобности в таком указе не было, так как никаких организационных структур КПСС в это время не существовало.
Вызывает серьезные сомнения не только юридическая обоснованность этого указа (как и указа от 23 августа 1991 года о приостановлении деятельности КП РСФСР), но и политическая аргументация. Она построена на том, что КПСС «никогда не была политической партией», что руководящие структуры КПСС фактически поглотили государство. Но ведь как раз перестройкой и начат был процесс превращения КПСС из фактора власти общественно-политическую организацию. В указе пространно говорится о прошлых прегрешениях руководящих структур КПСС, об их ответственности за «тот развал к которому мы пришли». Во всем этом история, безусловно, разберется, но ведь именно партия, ее руководство явились инициаторами демократического поворота в развитии страны. Что касается, ссылок на поддержку руководством КПСС контреволюционного переворота 19-21 августа, то одно дело-моральное осуждение тех ли иных позиций, а другое-установление юридической вины тех или иных лиц или органов. Должны быть строгие юридические доказательства, установленных в судебном порядкеконкретной вины конкретных лиц и судебная квалификация конкретных действий как противоправных. Ничего этого сделано не было.
Наложениезапрета на деятельность партий, признающих Конституцию, да еще решения исполнительной власти,- не метод решения политических проблем. Он рождает опасный прецендент, серьезно затрудняет создание в стране нормального механизма осуществления власти, немыслимого без политических партий. Мое глубокое убеждение состоит в том, что во многом наши нынешние передряги, сбои и коллизии в работе высших органов власти и управления связаны с отсутствием авторитетных политических партий.