[Владимир Булдаков]

Перефразируя известное изречение, хочется сказать: мы имеем ту историю, которой достойны.
В школьном возрасте я имел неосторожность прочитать «Краткий курс». Впечатление было ошеломляющим: я признал себя и окружающих наивными существами, не подозревающими, что история населена оборотнями. Лишь со временем стало ясно, что Сталин, вписывая во вполне ординарный текст заклятья в адрес «врагов народа», добивался именно такого эффекта.
Главный советский учебник истории и жизни был нацелен на то, чтобы каждый почувствовал себя ребенком, заблудившимся в темном лесу. Мало того, в «Кратком курсе» легко найти отголоски манихейства, эсхатологизма, мессианизма, хилиазма и так далее. Но дело вовсе не в том, что сверху была «спущена» прикрытая фиговым листком марксизма «сверхрелигия». Последняя была изоморфна примитивно-синкритичному сознанию вчерашнего крестьянина.
Для последнего единственно понятной социальной величиной была община, любое противоправное действие в ее защиту считалось доблестью. Внутри общины суд и расправу творил глава большой семьи-его, между прочим, зачастую избирали, сознавая, что вручают неограниченные полномочия деспоту. В «официальный» суд крестьяне ходить не любили, но охотно стучали на выдвинувшихся соседей, приписывая им религиозную «ересь». Знакомо? Вот по этой схеме и был выстроен «Краткий курс», на этих же основаниях строилась вся жизнь страны «победившего социализма».
У нас таких обьяснений возникновения нынешних представлений об отечественной истории ХХ века, увы, не принимают. Куда проще рассуждать о «навязанной истории». На деле мы сами были готовы к отчуждению от дореволлюционного прошлого-это был способ идеализации настоящего ради выживания в нем.
Сталинская коллективизация, сломав барьеры общинной самоизоляции, распространила ее психологию на всех советских людей. Большинство ощутило себя столь же лично зависимыми от «вождя народов», как крепостной от помещика. И это не удивительно. Кто не усвоил, что после социально-политических потрясений архаика моментально пропитывает собой «высокую» культуру, тот и сегодня окажется у разбитого корыта наукообразного мифа.
Существует лишь два реальных субьекта истории: информационное пространство и социальная энергетика. Маркс исказил их соотношение в угоду своей эпохе. В России его «теорию» приняли, ибо она агрессивно соединяла логику и веру. Сегодня «всеобьясняющей» теории нет, зато осталась паразитическая привычка к умозрительности, скрываемой за частоколом причинно-следственных связей-часто надуманных.
Положение усугубляется тем, что «книжники и фарисеи» советской эпохи обрели более высокий статус. Десятки тысяч жрецов «истроии КПСС» и «научного коммунизма» теперь уверенно именуют себя «политологами», «культурологами» и тому подобное. На протяжении «застойных» лет они пытались наукообразить «Краткий курс», выплясывая вокруг него, как шаманы возле костра. Между тем сталинский миф-как, кстати сказать, и гимн-нельзя перелицевать. Миф либо существует, либо превращается в пародию на самого себя. При этом он распадается-вовсе не на мини-мифы, а на дичайшие предрассудки. Мы все еще являемся вольными и невольными участниками и наблюдателями этого процесса.
На этом фоне наивно смотрится позитивисткая апелляция к «актам». Вся советская история состояла из дутых цифр и «облагораживающих» приписок-в соответствии со все той же мифологией. Между тем любая макроистория имеет право на существование лишь в том случае, если базируется на фундаменте микроистории. До последней «унижаться» у нас не хотят-бал правят все те же верхогляды.
А что касается нашего совеременного сознания, то оно, по-моему, таким же примитивным и осталось. Вот, допустим, вопрос о Мавзолее. Одни говорят-вытащить Ленина, а другие оставить. Мне хочется сказать одним: ради Бога, откройте пеошире двери, если уж вам так хочется какое-то символическое действие произвести, повесьте табличку «вот что осталось от коммунизма», к примеру. А другим можно сказать: ради Бога, возьмите Мавзолей, приватизируйте, сделайте собственностью партии, делайте все что угодно, это ваше частное дело. Нет, надо обязательно, чтобы это был какой-то государственный символ-либо он есть, либо его нет.
Вот на этой ноте я хотел бы закончить, еще раз подчеркнув, что мы имеем действительно ту самую историю, которую заслужили. То есть наша история-это сгусток наших суеверий, от этого никуда не денешься.