[Илья Мильштейн]

27 марта 1997 года

В недавнем телеинтервью Борис Немцов признался, что от московской жизни у него разбаливается живот. Он явно не желал переезжать в столицу, какие бы ему посты там не прочили.
И вдруг такая неожиданность-согласился на пост первого вице-премьера, курирующего монополии и проваленную социальную сферу. Означает ли это, что отношения Немцова с Президентом и его окружением полностью наладились после охлаждения, вызванного сбором подписей нижегородцев против чеченской войны? Или, наоборот, с ним решено покончить, для чего губернатору и подсунули эту самую «расстрельную» должность? Или, может, обстоятельства складываются так, что именно с этого поста-прямая дорога в президенты?
Пожалуй, ответ проще и не связан в прямую с далекими президентскими выборами. Скорее всего, кадровый лимит реформаторов исчерпан. Ну, некого было больше брать. Да и не об одних реформах идет речь. Накануне обещанной забастовки власть дозарезу нуждалась в такой фигуре, как Немцов. В молодом, обаятельном и не замешанном ни в одной антинародной экономической пакости. Глядя на Уринсона и Коха с Сысуевым, шахтеры учителя сразу не подобреют. А с Немцовым можно еще потерпеть пару месяцев.
Его додавили, упирая на жалость, чувство ответственности и рисуя светлые перспективы одновременно. Губернатор сильно рискнул репутацией. Скольких благ он лишился! В Нижнем своем Новгороде он чувствовал себя куда свободнее, чем «верхние» мужи, рассеявшие на «скользких ветках» исполнительной власти.
В бывшем Горьком у Немцова власть была послаще, чем у Ельцина в Кремле или у Черномырдина в Белом доме. Он проводил ярмарки, взахлеб летал на воздушных шарах, иногда наезжал в столицу покритиковать власть на Совете Федерации или поплескаться в телеящике апельсиновым соком. Он присутствовал в большой политике, демонстративно отсутствуя в ней. В минуту жизни горькую к нему явились демократы и уговаривали баллотироваться на место Ельцина. А он не шел. И обьявлял об этом громко, чтобы в Кремле было слышно. При живом царе только безумец станет, мол, с ним конкурировать.
Народ недоволен царем, побавивается Зюганова с Лебедем, никак не оценит Явлинского. И зреет в народе песня о мудром не по годам, родном и любимом губернаторе из глубинки. Он раздаст, наконец, зарплату и землю, покончит с коррупцией, договорится с Западом. Вот бы нам такого царя. Немцов слышит песню, благожелательно ей внимает и ждет.
О президентском Послании лидер ХХI века, как иногда называют Бориса Ефимовича, высказался в том смысле, что в нем все правильно. Но эту правду он знал и без Ельцина.
Губернатор верен себе. Он не против президента, но и от излишней верноподданости не умрет. Он сам себе режиссер, демократ и лидер. Возможно, он убедил себя в том, что в столице ему легче будет договориться и с настороженной элитой и с Ельциным. Если так, то это самообман. С больным животом не покатаешься на воздушных шарах под лужковским небом. Немцова ждут серьезные испытания. Впрочем, ХХI век долго еще продлится.

(«Новое время»)