http://magzdb.elibrary.keenetic.pro/...84%96%2036.pdf
Риме жарко. В Риме
очень жарко. Можно не смотреть на ртутные столбики. Они всего
не скажут. В Риме жарко сейчас на стадионах
и спортивных дорожках,
в плавательных бассейнах и у баскетбольных
корзин, на рингах и на
дистанциях велосипедных и лодочных гонок.
За городом лежат бурые от жары поля. Римляне говорят: давно не
было такого знойного лета. В городе нечем дышать. Туристы хватают воздух ртами, как зеркальные карпы на песчаном берегу. Жарко,
очень жарко!.. Кажется, к солнечным щедрым
излучениям прибавляется жара от бешено вращающихся велосипедных колес, сшибающихся кожаных перчаток, грозно гремящих тонких рапир — могучей атлетической силы чемпионов пяти континентов.
Идет прекрасное по своей сущности, красивое по внешней форме сражение при реке
Тибр, пожалуй, больше всего разогревшейся
от зноя, лениво плещущейся под тяжелыми
мостами, на которых стоят стройные каменные
дискоболы и копьеметатели, как бы через
столетия оценивающие спортивные достижения своих беспокойных потомков.
В Риме жарко... Но он изумительно красив
в эти знойные дни конца августа 1960 года. На
многокилометровой олимпийской дороге, проложенной с севера на юг, трепещут знамена
стран, участвующих в играх. Своей яркостью,
определенностью красок они создают немеркнущий, праздничный колорит, беря старый
Рим в современную оправу. На этой трассе—
бесконечный поток мчащихся со всем итальянским темпераментом машин, преимущественно малолитражек, увертливых и удобных
«фиатиков».
Здесь, пожалуй, впервые увидел я современных мотоамазонок, сидящих за спинами
своих мужей и любимых. Уже не верхом на
мотороллере, а охватив нежно, но надежно
своего кавалера правой рукой и прижавшись
к нему, проносятся, словно выброшенные катапультой, моторизованные пары. Впрочем, не
всегда пары. Часов в 11 вечера, когда мы возвращались из Палаццо делло спорт с отборочных состязаний по боксу, встретился нам мотороллер, на котором впереди, перед черноволосым отцом семейства, сидел двухлетний карапуз в розовом картузике, а к спине главы
семьи прижалась молодая мать с сумкой продуктов и детским розовым одеяльцем под
рукой.
Олимпийская дорога, серо-черная, дышащая жаром, как форсунка, приносит множество мгновенных, но запоминающихся встреч.
Так увидели мы черный мчащийся автолимузин, за рулем которого сидела монашка, рядом с нею — еще две, а на заднем сиденье—
еще три. Так и мчались они в два ряда, по
три, словно продолжая путь, который описал
Владимир Маяковский в стихотворении «6 монахинь».
Олимпийская дорога не затихает ни днем,
ни ночью. Можно ехать по ней, наслаждаясь
ночным свежим ветерком и проносясь мимо
велодрома, услышать рев зрителей, ослепленных страстью болельщиков и белыми огнями
прожекторов, а через 20 минут пути, уже на
другом конце олимпийской дороги, услышать
не меньший по силе взрыв голосов в плавательном бассейне.
Я слышал, как разговаривали двое наших
спортсменов.
— Где происходит классическая борьба? —
спрашивал один.
— Борьба? О т Колизея налево, в Базилике
ди Массенцио,— не менее серьезно отвечал
другой.
Да, вот так просто: «от Колизея налево»,—
словно бы налево от какого-либо старенького
кинотеатра «Колизей», а не от каменных трибун древнего Колизея, с которых римская
знать кричала когда-то беспощадную фразу:
«Добей его!»,— по-ужйному проползающую
через скрижали многих веков и про бно осевшую в сознании современного капиталиста,
собственника и истязателя, произносящего
приговор над своим несчастливым, менее оборотистым конкурентом.
Спортсменов с Римского аэродрома в олимпийскую деревню везли в автобусах по дороге, по которой когда-то в Рим шел Спартак.
Сейчас это узенькая улочка, на которой едва
разъезжаются две автомашины, но в одном из
мест, нам говорили, еще сохранился среди асфальта треугольник каменной брусчатки, по
которой когда-то ступал Спартак.
...Я был на X V и XVI Олимпийских играх в
Хельсинки и Мельбурне. Помню хмурый,
дождливый день открытия игр в Хельсинки и
В Риме жарко... Но он изумительно красив
в эти знойные дни конца августа 1960 года. На
многокилометровой олимпийской дороге, проложенной с севера на юг, трепещут знамена
стран, участвующих в играх. Своей яркостью,
определенностью красок они создают немеркнущий, праздничный колорит, беря старый
Рим в современную оправу. На этой трассе—
бесконечный поток мчащихся со всем итальянским темпераментом машин, преимущественно малолитражек, увертливых и удобных
«фиатиков».
Здесь, пожалуй, впервые увидел я современных мотоамазонок, сидящих за спинами
своих мужей и любимых. Уже не верхом на
мотороллере, а охватив нежно, но надежно
своего кавалера правой рукой и прижавшись
к нему, проносятся, словно выброшенные катапультой, моторизованные пары. Впрочем, не
всегда пары. Часов в 11 вечера, когда мы возвращались из Палаццо делло спорт с отборочных состязаний по боксу, встретился нам мотороллер, на котором впереди, перед черноволосым отцом семейства, сидел двухлетний карапуз в розовом картузике, а к спине главы
семьи прижалась молодая мать с сумкой продуктов и детским розовым одеяльцем под
рукой.
Олимпийская дорога, серо-черная, дышащая жаром, как форсунка, приносит множество мгновенных, но запоминающихся встреч.
Так увидели мы черный мчащийся автолимузин, за рулем которого сидела монашка, рядом с нею — еще две, а на заднем сиденье—
еще три. Так и мчались они в два ряда, по
три, словно продолжая путь, который описал
Владимир Маяковский в стихотворении «6 монахинь».
Олимпийская дорога не затихает ни днем,
ни ночью. Можно ехать по ней, наслаждаясь
ночным свежим ветерком и проносясь мимо
велодрома, услышать рев зрителей, ослепленных страстью болельщиков и белыми огнями
прожекторов, а через 20 минут пути, уже на
другом конце олимпийской дороги, услышать
не меньший по силе взрыв голосов в плавательном бассейне.
Я слышал, как разговаривали двое наших
спортсменов.
— Где происходит классическая борьба? —
спрашивал один.
— Борьба? О т Колизея налево, в Базилике
ди Массенцио,— не менее серьезно отвечал
другой.
Да, вот так просто: «от Колизея налево»,—
словно бы налево от какого-либо старенького
кинотеатра «Колизей», а не от каменных трибун древнего Колизея, с которых римская
знать кричала когда-то беспощадную фразу:
«Добей его!»,— по-ужйному проползающую
через скрижали многих веков и про бно осевшую в сознании современного капиталиста,
собственника и истязателя, произносящего
приговор над своим несчастливым, менее оборотистым конкурентом.
Спортсменов с Римского аэродрома в олимпийскую деревню везли в автобусах по дороге, по которой когда-то в Рим шел Спартак.
Сейчас это узенькая улочка, на которой едва
разъезжаются две автомашины, но в одном из
мест, нам говорили, еще сохранился среди асфальта треугольник каменной брусчатки, по
которой когда-то ступал Спартак.
...Я был на X V и XVI Олимпийских играх в
Хельсинки и Мельбурне. Помню хмурый,
дождливый день открытия игр в Хельсинки и
предела асфальту пойдут гонщики? Почему бы
не перенести время гонок на более подходящее, относительно прохладное время? Уже
позже с этим вопросом я обращался в Олимпийский комитет. Но там все было непреклонно...
Итак, девять часов утра. Заявлена 31 команда. Стартует каждая через 1 минуту. Первые
на старте индонезийцы. За ними гонщики
Англии, Туниса, Германии, Испании, Франции,
Мальты... Двадцать шестая — команда Советского Союза. Мелькнули красно-желтые майки, белые гоночные кепочки. Прошло несколько минут. На старте остались судьи, на железны х‘трибунах— терпеливые зрители в бумажных и соломенных шапочках. Адское пекло в
слегка усовершенствованном виде. Гонщикам
предстояло пройти три круга по 33,33 километра. Учет времени — после каждой половины
круга. Напротив финиша — большой черный
щит с пустыми форточками. Эти форточки по
мере развертывающейся борьбы на шоссе заполняются флажками стран, чьи команды
участвуют в гонке.
С самого начала впереди оказались гонщики
Германии, знамена которых здесь, в Риме, объединили пять олимпийских колец. За ними пошли итальянцы... За ними... Мы внимательно
прислушиваемся к словам диктора. За ними...
Итальянская, французская, английская речь
дикторов... За ними? За ними — команда Советского Союза. Мимо финиша проносятся гонщики; они уже прошли первый круг. Здесь
встречают. Более или менее встречают. Но когда показываются темно-синие майки, вопль
восторга исторгается из уст итальянских болельщиков. Тем более что с этого момента
итальянцы перекладываются на первое место.
С этого момента зрители, пришедшие на велогонки, видят перед собой бесконечную цветную карусель. Желто-зеленые майки команды
Эфиопии, белые с черными лентами — Герма
нии, синие с красным — Франции... Просто зеленые, просто желтые, просто красные... Друг
за другом, друг за другом... И, наконец, в этом
знойном мареве крики восторга: команда
Италии выходит на первое место. Первая золотая медаль! Первая олимпийская золотая медаль 1960 года! Итальянцы знали, какой вид
спорта предложить в самом начале олимпийских игр. Вторыми по времени — немцы. В это
время раздается голос радио:
— Санитарную машину на поворот!
Санитарный фургон на бешеной скорости
устремляется на дистанцию гонок. А наших
еще нет... Уж не с ними ли что случилось? Проходит минута, другая... Мы смотрим на часы,
секундомеры. Неужели с нашими что случилось?
Но вот показываются красно-желтые майки.
Они проскакивают черту финиша. Какую-то
минуту мы ждем сообщения. Да, третье место наше. Конечно, не первое, но медаль за
велосипед — первая. Бронза — тоже хороший
металл. Мы торопимся поздравить нашу
команду. Но велосипедисты уже укатили. И
вдруг у стены велодрома видим лежащего на
траве гонщика Алексея Петрова. Он тяжело
дышит. Мы помогаем ему подняться. Он с
трудом передвигает ноги.
— Пить, пить...
— А где же твоя фляжка?
— Выскочила на повороте.
Останавливаемся в тени, находится вода.
— Последние сорок километров ехал как в
тумане, все смешалось, фляжка выпала...
— Сорок километров?
— Да, сорок. Но я не мог сойти с дистанции.
Алексей закрывает глаза. Ртутный столбик
показывает 45 градусов жары.
Время наших гонщиков — 2:18. 41,7.
Четвертая вода
Самое трудное, по-моему, выбра
Самое трудное, по-моему, выбраться на автомашине из города. Спортивные делегации
обслуживает немало шоферов из воинских
частей. Это хорошие, добродушные парни, но
П ризеры соревнования ж енщ и н по гребле на
байдарке-одиночке на ди ста нц и и 500 метров.
Слева направо: Т. Ц е н ц (Герм ания), А . Середина (С С СР ). Д. В алькавяк (П ольш а ).
Золоты е м едали чемпиона X V II О ли м пи й ск и х
и гр завоевали наш и канои сты Л е о н и д Гей -
ш то р и Сергей Макаренко. Ф ото Дм. Б альтерм анца, А ссо ш и эй те д Пресс и Ф о то хр о н и к и Т А С С .
Рима они не знают. Топографию не освоили.
С полицейскими разговаривать стесняются, так
как объяснить, куда им надо ехать, не всегда
удается...
Вот такие неожиданные заботы появляются
у тех, кто торопится вовремя попасть в какойнибудь удаленный пункт олимпийских соревнований. Я пишу об этом не с чужих слов, так как
я сам потерпевший. Но это так, к слову. А слово, собственно, совершенно о другом. Не о
том, как трудно было нам добраться к озеру
Альбано. Это очень красивое место, и, как
полагается приличному горному озеру, оно
расположено на высоте 800 метров над уровнем моря и окаймляется цепью невысоких холмов. Над самым озером навис старый замок—
летняя резиденция папы. Мы приехали на озеро рано, еще до старта, еще до начала соревнований.
Во втором заезде на 500 метров на байдарке шла советская спортсменка Антонина
Середина, бывшая текстильщица из Калинина.
Вот прозвучал выстрел — и байдарки тронулись. Замелькали под солнцем весла. Вода блестит. На первых порах трудно различить, кто
идет впереди. Но в середине дистанции определяется: впереди Антонина Середина. Взмах,
еще взмах... Кто-то пытается настичь Середину.
А она этого допустить просто не может. Она
и приходит первая к финишу. Потом, сделав
несколько взмахов веслом, подплывает к судейским трибунам. Это полагается. В это время диктор объявляет: «Первой пришла Антонина Середина». Диктор, переставив ударение
в фамилии спортсменки, зарифмовал: «Антонина — Середина».
Мы обращаемся к Серединой:
— Можно вас сфотографировать?
Отрицательно качнув головой, Середина
уплывает.
Через час, посмотрев все соревнования, мы
идем к нашим гребцам. Надвинув белую шапочку на глаза, Середина говорит:
— Извините, что отказалась сфотографироваться. Это только полуфинал.
Середина не улыбается. Через день финал.
И вот этот день наступил.
Первая гонка на озере Альбано, где б у ду
вручать золотые медали. Золотые медали— этс
очень серьезно, поэтому улыбаться нельзя.
Первая дистанция. Антонина Середина идет
по четвертой воде. Так называется на водных
соревнованиях спортивная дорожка. Со старта уходит вперед польская спортсменка Даниэла Валькавяк. Не меньше половины дистанции
она идет первой. Но Антонина Середина не
может этого допустить. Не может этого допустить и немецкая спортсменка Тереза Ценц.
Так они и приходят к финишу: впереди Антонина, за ней с минимальным разрывом Тереза, затем Даниэла. Но кто первый пересек черту финиша, Антонина не знает: она не видела.
Робко она подплывает к трибуне, где должны вручать медаль. Спрашивает итальянца: какое она место заняла? Итальянец показывает
палец: первой, первой... Середина не верит.
Советские спортсмены кричат с трибуны:
— Браво, Тося, браво!
Но Середина все еще не верит. Лицо у нее
очень серьезное. И снова диктор, объявляя
распределение мест, рифмует имя и фамилию
бывшей текстильщицы. Загораются цифры. Те
перь Середина понимает: вручающий медаль
седой, пожилой человек приглашает ее занять
место на трибуне почета, и место первое.
— Сними кепку! — кричат ей друзья с трибун, заботясь о том, чтобы она хорошо вышла*
на фотографии.
Она недовольно сдергивает кепочку с головы. Она готова.
Над итальянским озером плывут торжественные звуки Гимна Советского Союза. Тося
смотрит на поднимающийся над озером красный родной флаг. Щелкают фотоаппараты. Теперь Тося не уклоняется от них. Это был финал, настоящий финал.
Антонина Середина шла по четвертой воде.
6 этот день наши гребцы получили еще две золотые медали и одну серебряную медаль. Но
Антонина Середина была первой в команде
Советского Союза, заработавшей золотую медаль. Вот что значит четвертая вода!
...Каждый день наполнен в Риме огромным
напряжением. Идет сражение при Тибре. Звенят шпаги. Гремят винтовочные и пистолетные
выстрелы. Боксеры осыпают друг друга градом ударов. Идет сражение... Но все довольны. Даже, пожалуй, побежденные. Колесо
Олимпийских игр вертится с потрясающей быстротой, только успевай занимать места.
И очень жарко. В Риме очень жарко. И очень
интересно.
Рим. О лим пийские игры ,
а в гу с т 1960 года.
По те ле ф о н у.
О лим пийское настроение.
Р исунок В. Сигачева.