[Руссkоmу]

Хмельницкий думал не об одной козацкой Украине. Давно и постоянно при каждом приличном случае, заявлял он свое заветное желание, конечную цель своего труда – освободить из-под польской власти и присоединить к единой русской державе все земли, где издревле процветало православие и слышалась русская речь…
Гораздо вероятнее, что медленно убивающий яд, низводивший Богдана в могилу, принесен был ему не из Польши, а из Москвы; то была московская политика, ломавшая все его широкие планы уничтожения Речи Посполитой, единения и возростания Руси, ломавшая их в такое время, когда они скорее, чем когда-нибудь, могли осуществиться. Хмельницкий прозревал в даль времен, как показывают его многие речи. Он видел, что Москва, более, чем все другие соседи, испортит начатое им дело и оставит русский народ надолго под игом католичества и панства. Кроме того, грубое обращение московских людей с малоруссами, на которое отовсюду приносились ему жалобы, недоверие к нему начальных московских людей, недопущение украинских коммиссаров к совещаниям между Польшею и Москвою о судьбе русского народа, наудовольствия против Москвы митрополита и значительного православного духовенства, - все показывало ему, что соединение Южной Руси с Московским Государством не может совершитсья без раздоров и потрясений (Богдан Хмельницкий. Т.3. СПб, 1884. С.237, 251)