http://www.echo.msk.ru/blog/alex_melnikov/1228872-echo/
30 декабря 2013, 17:33
Может быть, самое трудное не только для государственного деятеля, но и для человека, который в политике принимает участие только как избиратель и налогоплательщик, услышав сообщение о теракте, сохранить человеческий образ.
В чём смысл террора? Наверное, главное в нём – испугать. Человек испуганный это человек, лишённый свободы, а значит, своей сущности.
Страх вообще, по-моему, глубоко укоренён в наших людях. Мы многого боимся – полиции, армии, властей, реформ и др. Наверное, он не случаен. Причём страх, на мой взгляд, от политических взглядов не зависит – каждый в нашем политическом мире боится своего. Но как родовая черта страх присущ всем – и властям, и политикам, и гражданам.
Таково наследие нашей истории, которое правильно медленно, шаг за шагом лечить, утверждая на практике человеческую, свободную сущность. А здесь ещё на старые боязни наслаиваются новые.
Наверное, я потому против террора, что какими бы целями он не был обоснован, он стремится превратить человека в предмет, пригнуть его голову вниз окровавленной рукой, ткнуть лицом в то, что террору представляется истиной.
Напрасно, однако, думать, что опасность лишь в том, чтобы следовать пути, указанному террористами. Равным образом она в том, чтобы уподобиться террористам, воевать с ними их методами, встать с ними на одну доску – «как они с нами, так и мы с ними».
Вопрос, конечно, касается не только терроризма. Можно указать и другие его разновидности – «они бомбили наши мирные города и мы ответим тем же», «они убивали и грабили наше мирное население, получат то же самое от нас», «они взрывали наши дома, мы взорвём их». Для человека, если и не верующего, но затронутого христианской культурой, такие ответы неизбежно, по-моему, несут в себе привкус неправды, сомнения в том, что поступать так достойно.
Наверное, если задуматься, то можно понять, что попытки лишить человека свободы, испугать его, вовсе не являются принадлежностью какой-то этнической группы или религии. Это общее свойство того, что мы называем словом зло.
Беглая перечисление из истории терроризма эту мысль иллюстрирует, давая разнообразие целей и участников этого движения. Чего хотела добиться боевая организация российских социалистов-революционеров? Французская ОАС? Баскская ЭТА? Ирландская республиканская армия? Итальянские «красные бригады»? Немецкая «Фракция красной армии»? К какому движению, относятся убийцы С.Ю. Маркелова и А.Э. Бабуровой?
Наше возмущение после терактов обращается против тех, кто его совершил. Это понятно. Хорошо бы, однако, для излечения террористической болезни, если бы мы постарались понять – почему так получается? Почему люди становятся террористами? Ответ на эти вопросы, наверное, поможет нам разобраться, как изжить это зло.
Возможно, здесь дело не только в суховатой экономике, политике, социологии, но и в познании этого явления художественными методами. Фолькер Шлёндорф снял когда-то фильм «Тишина после выстрела», может быть, дающий один из ключей к пониманию, калечащего самого террориста ремесла насильника. Да, это Западная Европа, это не Россия и Северный Кавказ и это далёкое прошлое семидесятых и восьмидесятых годов прошлого века. Но, наверное, что-то общее всё же есть.
Может быть, наша общая неспособность справиться со злом заключена в том, что мы не хотим понять, что это такое? Может быть, она происходит из того, что наш мир предлагает нам слишком часто упрощённые представления о жизни? Может быть, это следование примитиву культивируется нашей образовательной системой, телевидением, популярным чтением, политиками? Может быть, дело в том, что уровень нашей гуманитарной культуры невысок?
Если это верно, что же тогда сердиться на власти, которые «не могут нас защитить»? Ведь они такие же, как и мы, так же ограничены. Отличие лишь в том, что власти могут действовать материальной силой, которая не всегда способна достичь цели.
Сохранить в себе человечность слишком сложная задача для тех, кто готов дерзкой рукой хвататься за решение вопросов, где следовало бы, прежде всего, не торопиться – отойти в сторону и подумать. Такого подхода как раз и не хватает испуганной российской политике.