http://www.kasparov.ru/material.php?id=4D6224EC6550B
21.02.2011
Достаточно УИК
Как только политзаключенная Айгуль Махмутова вышла из колонии-поселения по УДО, добралась до Москвы и с ней стало возможно связаться, мы постарались назначить ей встречу. Нам удалось поговорить не только с Айгуль, но и с правозащитником Андреем Черняковым, который вместе с ней боролся с чиновниками в Кузьминках и чудом остался на свободе.
Алексей Сочнев: Добрый день, Айгуль. Во-первых, с освобождением вас!
Айгуль Махмутова: Добрый день. Спасибо! Спасибо всем, кто за меня боролся.
А.С.: Сколько времени вы провели в заключении?
А.М.: Больше трех лет я провела в трех тюрьмах, шестом и пятом изоляторах города Москвы, в первом изоляторе города Владимира и в колонии-поселении номер 9 Владимирской области. Повидала такие места. В колонии, конечно, был ужас. Еще и жара, дым.
А.С.: Не все читатели следили за вашим делом, многие не знают, за что вам дали срок.
А.М.: С 2005 года я начала печататься в газете "Судьба Кузьминок". Печатала сначала просто небольшие статьи. В 2006 году мне предложили возглавить газету. Люди стали ко мне обращаться по поводу всех нарушений, которые происходили в районе. Когда у людей, например, по адресу: улица Зеленодольская, дом 36, корпус 2 за одну ночь бульдозером полностью срезали все деревья перед домом и уничтожили зеленый газон, начали строить паркинг. Естественно, они сразу задались вопросом, можно ли такое творить в Москве. Обратились к префекту Зотову, он ответил, что все законно, все можно. Обратились к главе районной управы — он показал распоряжение, на основании которого это сделано, значит все законно. И после этого обратились в газету "Судьба Кузьминок", чтобы все это осветить в прессе.
Андрей Черняков: Айгуль кроме публикации в газете подготовила и отправила пакет документов на имя мэра Юрия Лужкова…
А.С.: Андрей, вы уже тогда вступили в борьбу с незаконным строительством вместе с Айгуль?
А.Ч: Айгуль как главный редактор газеты обращалась ко мне как к депутату, и не только ко мне, к другим депутатам тоже. Они так же, как и я, отправляли запросы. Это примерно май 2006 года, тогда начались массовые строительные разрушения скверов, демонтаж детских площадок, копание траншей, асфальтирование газонов в рядом с парками и так далее. И примерно с мая 2006 года Айгуль стала присутствовать на собраниях и митингах жителей.
А.М.: Благодаря вмешательству газеты, рассылке многочисленных запросов и активной позиции некоторых жителей удалось не допустить "реконструкции" пятиэтажных домов. Сейчас, когда Лужков отстранен, все эти "космические" проекты, слава богу, остались в прошлом.
Прямо к границе Кузьминского лесопарка торцом примыкают несколько старых пятиэтажек. Очень выгодное предложение для тех, кто хочет приобрести жилье вблизи зеленого массива. Смысл идеи был в том, что на пятиэтажный дом без отселения жителей надстраивается еще несколько этажей, от двух до четырех. То есть дом превращается в 9-этажный. Но те жители, которые будут покупать квартиры в этом "пентхаусе", а там двухэтажные квартиры, не будут пересекаться с жителями старой пятиэтажки, жителями "гетто", как они сами себя назвали. С другой стороны к дому достраиваются лифты, которые поднимают жителей "пентхаусов" к себе, на верхние этажи. А внутри просто делается лестница, которая соединяет пожарный выход с подъездом дома.
А.С.: Встречались ли вы с главой районной управы или его заместителем?
А.М.: Конечно, я встречалась. Я с ними знакома, приходила к ним, общалась. Сначала они думали, что девочка просто бегает, пишет какие-то статьи и лезет в их темы, которые, по их мнению, приносят деньги. А когда я уже начала заниматься гаражами, когда люди стали митинги устраивать там, где сносили единственную детскую площадку, которую люди построили за свои деньги, вот тогда начались первые провокации.
А.С.: Гаражи тоже хотели незаконно построить?
А.М.: Да. Мы требовали предоставить документы на строительство. Только Яйленко, тогда руководитель муниципального образования, ответил на наш запрос: "Документы, санкционирующие строительство гаражей, предоставить не представляется возможным в связи с отсутствием таковых". После моих заявлений в Генпрокуратуру одно из незаконных строений в Кузьминках снесли, а несколько так и не смогли построить.
А.С.: Вы сказали, что начались провокации. Какого рода?
А.М.: Первые провокации были в отношении руководителя аппарата управы Игоря Петровича Утешева. В отношении него было возбуждено уголовное дело по заявлению главы управы Кузьминки Калабекова. Дело в том, что Утешев дал мне интервью о происходящем в управе. Это интервью вместе с материалами про строительство гаражей, реконструкцию пятиэтажек я осенью 2006 года разместила в газете. Калабеков узнал примерную верстку газеты и прислал ко мне Белинского, депутата муниципального собрания. Меня попросили не выпускать газету. Иначе, как сказал Белинский, у Калабекова много связей, он дружит с Чубенко, прокурором округа: "Новый год ты проведешь в местах лишения свободы". Я ему сказала, что все равно выпущу газету. Параллельно я направила в Генпрокуратуру заявления о возбуждении уголовных дел в отношении должностных лиц управы района Кузьминки. Уже 3 декабря было покушение на издателя газеты. Номер все равно вышел… И все. Пошли угрозы и звонки.
А.Ч.: Но самое смешное и забавное, что 14 декабря 2006 года в газете "Кузьминки", это официальная газета управы, которая выходила за подписью Лебедева, первого зама Калабекова, вышла статья о том, что Айгуль Махмутова задержана сотрудниками милиции и помещена в СИЗО.
А.С.: На тот момент Айгуль еще не была арестована?
А.М.: Нет.
А.Ч.: 14 декабря 2006 года ей лично вручают газету, в которой написано, что она задержана сотрудниками милиции и помещена в СИЗО! 15 декабря трое сотрудников милиции — Куликов, Кобцев, Кожевин — избивают ее прямо на территории ярмарки, на площади у кинотеатра "Высота". Прямо на глазах у свидетелей заламывают ей руки, везут к себе в 315-й кабинет в УВД ЮВАО, там в своем служебном кабинете продолжают ее избивать, пытаются изнасиловать, раздевают догола. Она теряет сознание, дежурный по УВД вызывает скорую помощь.
А.М.: Били они меня книгой, Уголовным кодексом.
А.Ч.: Ее на скорой отвозят в травмпункт, в соседнее здание с УВД, только за углом, и оттуда она на этой же скорой уезжает в Городскую клиническую больницу номер 68.
А.М.: После этого нападения я 19 декабря написала заявление в милицию.
А.С.: Как дальше развивалась ситуация?
А.М.: Пришел участковый, зафиксировал заявление. И отправил заявление тем людям, которые меня избивали. 20 декабря против меня возбуждают уголовное дело о том, что я их всех побила, и еще добавили 159-ю статью.
А.Ч.: Это фальсифицированное задним числом дело по статье "Мошенничество", история с вывозом мусора с ярмарки, на которой работала Айгуль. Якобы она похитила 3,5 тысячи рублей у некоего Иванова. Который, как потом оказалось, является внештатным сотрудником милиции и родственником генерального директора фирмы, которая строит многоэтажные гаражи в Кузьминках.
А.М.: Когда я вышла из больницы, то договорилась встретиться со следователем по моему заявлению в Кузьминской прокуратуре. У меня был с собой диктофон. В кабинете кроме следователя были те милиционеры, которые меня избили: Куликов и Кобцев. Причем Куликов был с табельным ПМ, достал оружие, приставил мне к левому глазу и сказал: "Я тебе сейчас в глаз выстрелю, и оформим как побег". Это все есть на диктофонных записях, которые адвокаты приобщили к материалам дела.
А.С.: Как повел себя следователь?
А.Ч.: А следователь Белов сказал Куликову: "Слушай, ты только не забудь сначала предупредительный выстрел сделать, а то неправильно будет".
А.М.: Получилось, что в кабинете сидели два следователя. У одного — мое заявление о том, что меня избили, у другого — их уголовное дело, которое они сфабриковали 20 декабря 2006 года. Началось такое издевательство, они и угрожали, и адвокатов не разрешали вызвать. Хорошо, что приехал Черняков…
Когда меня кузьминский судья Сухарев арестовал, меня привезли в ОВД "Кузьминки", в камеру административно задержанных, а не в СИЗО, для того чтобы пришли заказчики уголовного дела, посмотрели на меня! Приходят ко мне Лебедев, Яйленко и Халилов (начальник МОБ ОВД района Кузьминки). Приходят и говорят: "Ну что, Новый год, значит, будем отмечать, как обещали". Они стали требовать от меня, чтобы я признала свою вину, забрала все свои заявления, направленные в Генпрокуратуру, написала в своей газете, что все опубликованное раннее — ложь. Тогда они меня пожалеют. Я сказала, что буду настаивать на своем, потому что я права. После вмешательства адвоката меня отвезли в следственный изолятор.
Через полтора месяца Мосгорсуд отменяет постановление кузьминского судьи Сухарева как незаконное. Но следователи меня везут обратно в ИВС, где незаконно держат еще сутки. Они хотели еще раз предъявить обвинение.
А.Ч.: Но, слава богу, 8 февраля 2007 года ее выпустили. И в этот же день возбудили уголовное дело в отношении меня.
А.С.: А на вас по поводу чего?
А.Ч.: Следователь Василий Евдокимов сообщил мне по телефону: "Андрей Геннадьевич, против вас сегодня возбуждено уголовное дело, я вас приглашаю к следователю Белову на допрос". Я сказал: "Хорошо, а по какому факту?" Он ответил, что по факту того, что я избил кого-то из управы. И меня реально осудили. Они это дело возбудили только для того, чтобы лишить меня депутатской неприкосновенности. Сразу после того как с меня сняли неприкосновенность, сфабриковали еще одно уголовное дело. Оно очень простое и вытекает из второго уголовного дела, сфабрикованного в отношении Айгуль.
А.М.: Первое дело, которое находилось у кузьминской судьи Самохиной, разваливалось и не двигалось. Второе дело возбудили по той причине, что мы вплотную контактировали с оперативниками, которые занимались незаконными гаражами. Я еще находилась на подписке, и по этой причине возбудили второе дело, чтобы не придавать истории с гаражами и пятиэтажками гласности. Чтобы изолировать меня.
А.С.: В чем суть второго уголовного дела против Айгуль и вас?
А.Ч.: В том, что, находясь уже под следствием, под подпиской о невыезде, Айгуль якобы продолжала вымогать 800 рублей у "свидетелей-потерпевших" Ахметзяновой и ее сожителя Ганиева, а я ей помогал и даже покушался на их жизнь! Все это было сфальсифицировано следователем Кузьминской прокуратуры Беловым и следователем ОВД "Кузьминки" Мариным, последний действовал в преступном сговоре со Станиславом Лебедевым. Но дело в отношении меня получило ход только через два года, уже у следователя Власенко, и тогда меня арестовали.
А.С.: Что изменилось за это время?
А.Ч.: Иван Власенко приглашает Ахметзянову с Ганиевым к себе, и они по ксероксу паспорта через полтора года "вспоминают", что в них действительно стрелял Черняков. И кузьминская судья, одна из тех троих, которые вынесли незаконный приговор и осудили Махмутову на пять с половиной лет, она на суде говорила Власенко: "Товарищ следователь, дайте мне хоть один шанс арестовать этого человека". Она подняла дело перед лицом Власенко и сказала: "Вы что сделали? Вы что, провели опознание по этой вот фотографии?!" Власенко говорит, что да. "Но здесь же черное пятно!" — недоумевает судья. А Власенко отвечает: "Ну и что, они же его узнали".
И она задает ему еще один вопрос: "Скажите, следователь Власенко, каким таким образом вы 10 июля 2009 года предъявляете Чернякову заочно обвинение, в этот же день избираете ему меру пресечения в виде подписки о невыезде, в этот же день устанавливаете, что Черняков эту меру пресечения нарушил, в этот же день отменяете свое постановление о мере пресечения в виде подписки и объявляете его в федеральный розыск?" Власенко сидит и упорно молчит.
Я судью прошу дать мне возможность ответить. Это произошло потому, говорю я, что Власенко принесли деньги, 150 тысяч долларов, за то, чтобы меня арестовать. Но как он меня арестует, я же публичный человек? Тогда он гарантированно обещает объявить меня в федеральный розыск и берет за это не 150, а 50 тысяч долларов. И после того как они меня где-нибудь задержат... А где задержат? В тюрьме у Махмутовой, я же там бываю... После того как они меня там задержат, суд меня гарантированно арестует, потому что я находился в федеральном розыске. И чтобы эти деньги сразу на руки получить, он все эти незаконные процедуры сразу и совершил. Он мне и обвинение незаконно предъявил, ведь я был членом избирательной комиссии района "Арбат" с правом решающего голоса, следователь не мог привлечь меня к уголовной ответственности, только начальник следственного управления города Москвы. Он и здесь нарушил УПК РФ.
Власенко всполошился, начал кричать, что он ничего не нарушал, что выполнял распоряжения руководства, руководство было в курсе, что у Чернякова спецстатус, но они посчитали, что это не так важно.
Судья со злостью кинула дело на стол и сказала: "Хорошо. Раз вы так рассуждаете, значит я буду так и судить. Чернякова из-под стражи освободить!"
А.С.: В итоге вас, Айгуль, осудили по двум делам и назначили достаточно большой срок — суд был на стороне прокуратуры. Вы попали в другой мир, в тюрьму, а затем колонию. Расскажите, как вам там пришлось? Какие условия? И чем тюрьма отличается от той колонии во Владимирской области, где вы были?
А.М.: Ну, тюрьма — это тюрьма. Это закрытое пространство, у тебя нет связи с родственниками и вообще с миром. Я находилась в следственном изоляторе номер 6 почти год, там камера, 44 человека, у всех свои проблемы. В основном там агрессия, негатив. Большая часть из тех, кто там был, это реальные преступники, они убили кого-то или в пьянках порезали. Одна девушка родила ребенка, бросила его в унитаз, затем вытащила оттуда, запаковала в пакет и выставила на балкон. Зиму он пролежал у нее на балконе, а летом запах пошел, и она его сбросила с балкона. Это же вообще!.. И она не считает себя преступницей, считает, что раз она его родила, значит имела право сделать с ним что угодно. И после этого она работает в офицерской столовой, где кормит сотрудников учреждения.
В закрытом пространстве один негатив. Просто заходишь в камеру, и он там витает, хотя все улыбаются, болтают. И все отношения баульные, если тебе есть передача, значит тебе будут улыбаться, помогать. А нет у тебя такого, значит ты должен сам выживать, убирать все за сигареты — они же все курят. Когда передачи передают на камеру человеку, то их полностью перемалывают, до такой степени перетрясают, что ты уже просто получаешь кашу. Все пакеты с чаем расфасуют, зеленый, черный, красный — все смешают. Пейте как хотите. Это все делается для того, чтобы родственники покупали все в тюремном магазине. Соответственно, там наценки намного больше и им прибыль. Очереди громадные на то, чтобы передачу передать. Люди приезжают в четыре, в пять утра, чтобы занять очередь и предать передачу своему ребенку, а ребенок получает передачу в таком виде, что просто жалко родственников. А там, на приеме в СИЗО номер 6, сидит женщина, которая все делает очень медленно. Что вы там принесли, неважно, она чай сначала попьет. Такое отношение.
А.С.: Кроме вас были еще осужденные по политическим мотивам?
А.М. Были. Но только я особо не общалась, больше слушала. Поэтому у меня и речь несколько изменилась, из-за того что я больше слушала, чем говорила. Да и когда газета была, я больше других слушала и составляла свое мнение. Поэтому когда я видела людей, которые, может, и нарушили закон, но не убивали никого, возможно, совершили экономические преступления, то мне было с ними интереснее общаться. Они более цивильные, с ними можно поговорить. Конечно, ни о чем серьезном, так, на абстрактные темы. Я общалась больше с такими людьми. Еще в тюрьме я увидела, что такое наркотики, что такое, когда человек после наркотиков отходит.
А.С.: Там и такие были?
А.М.: Да. Туда приводят и больных, и кого угодно. Я увидела девушку, молодая, но когда у нее начались ломки, это просто ужас! Как девушка может себя довести до такого состояния? Красивая девочка, а смотришь на ее тело — оно все в рубцах. Все эти ломки, все видишь. А ведь там, если плохо становится человеку, медсестру не докричишься. Умирали в камерах. Ко мне относились все-таки по-другому, ведь ко мне приезжали адвокаты, правозащитники, депутаты, из ОНК. А так приходишь в медсанчасть — ни таблеток не получишь, ничего. Многие просились выехать в "Матросскую тишину", там есть медицинский блок, хотя помощи особо и нет.
А.С.: Сотрудники СИЗО относятся ко всем одинаково или нет? Были ли у вас проблемы в изоляторе?
А.Ч.: Есть разные сотрудники. Есть не то что совсем интеллектуально недоразвитые, но слабые сотрудники, может быть, в силу своего жизненного быта малообразованные, неподкованные. А есть те, что действительно возьмут дело, полистают, разберутся. В пятом изоляторе я общался с начальником. Надо отдать ему должное — Тихомиров действительно привел все в порядок. В том числе он обеспечил Махмутовой дополнительную безопасность, потому что понимал, что на нее раньше совершали покушения заинтересованные лица. На него выходили с просьбой уничтожить ее, то есть устранить физически у него в изоляторе.
А.М.: В принципе, это в изоляторе делается просто.
А.Ч.: В пятом изоляторе ее реально пытались отравить, она неделю была в плохом состоянии…
А.С.: Чем травили?
А.М.: Неизвестно.
А.Ч.: После этого случая, правда, Тихомиров усилил меры безопасности очень здорово. То есть он назначил отдельного человека, который за ней смотрел, поставил дополнительные камеры, перекрыл все стенами к женскому корпусу.
А.М.: Поменял начальника отряда.
А.С.: Получается, он прекрасно понимал, в чем дело?
А.Ч.: Безусловно, он же не идиот. Он сказал, что в политике не разбирается и разбираться не хочет, его дело в том, чтобы был порядок в учреждении.