http://um.plus/?p=391
Март 4, 2016
В конце прошлого года на лотки московских магазинов была выброшена в больших количествах книга журналиста Михаила Зыгаря «Вся кремлевская рать». Зыгарь попытался изложить историю всего 15-летнего президентства Владимира Путина с позиции умеренного системного либерала. Для либерала первый срок ВВП представляет собой почти что «золотой век» русской истории, срок второй – «век серебряный», когда неприятные черты режима компенсировались многим хорошим, что оставалось от срока первого. Медведевская четырехлетка кажется Зыгарю досадным промежутком, полным ложных и необоснованных ожиданий, а вот последний, так наз. третий срок – срывом почти в полный негатив, тут хорошего стало досадно меньше, а плохого гораздо больше. Тут тебе и окончательная ссора с Западом, и режим санкций, и «духовные скрепы», и ставка на консервативное большинство – все, о чем не переставая пишут колумнисты на немалочисленных либеральных ресурсах.
Моя личная история отношений с режимом прямо противоположна той, что представлена в книге Зыгаря. Я впервые голосовал за Путина на президентских выборах четыре года назад, 4 марта 2012 года. В 2000 году я голосовал против всех, в 2004 – за Глазьева, в 2008 не голосовал вовсе по причине утраты паспорта. В 2000 я ни при каких условиях не мог поддержать преемника Ельцина, в 2004 – надеялся на относительный успех гораздо более близкого мне по экономическим воззрениям Сергея Глазьева. В 2011 я полагал, что лучший исход тандемократии – это переход к парламентской республике при пролонгированном премьерстве Путина и президентстве Медведева.
Но в марте 2012 года уже не было никаких сомнений – речь могла идти только о Путине.
Было понятно, что в мае 2012 после инаугурации возникнет новый режим, и у него будут новые задачи. Из всех сил, которые тогда вышли на Болотную площадь и составили антипутинскую коалицию, ни одна – ни леваки удальцовского толка, ни национал-демократы, ни тем более либералы – не ставили государственный суверенитет в качестве приоритетного политического принципа.
Все они были готовы пожертвовать суверенитетом ради чего-то другого более важного – социальной справедливости, русского этно-культурного доминирования, наконец, разнообразных прав и свобод, подлинных или мнимых. Удивительно при этом, что эти люди были названы «лучшими людьми России» теми политиками, кто еще недавно писал работы о «суверенной демократии». Не вызывало сомнений, что принцип государственной независимости России подвергнется ревизии в том случае, если путинизм будет исключен из спектра российских политических идеологий.
Но в том то и проблема, что у нового режима по существу еще не было идеологии. Был только сам Путин, который в течение предшествующих четырех лет в основном занимался – и успешно – текущими хозяйственными делами, спасая в ручном режиме экономику России от последствий глобального финансового обвала. Идеологией – тоже небезуспешно — занимались другие люди, но в силу известных ведомственно-аппаратных перемен они не могли ассоциироваться с главой правительства. Путин должен был пойти на третий срок в первую очередь для того, чтобы заложить основу консервативного политического курса, устойчивого к любым переменам.
В основе этого курса лежала попытка честного разговора с Западом — о том, чем теперь может быть Россия, что она может позволить делать по отношению к себе, а что позволить не может. Без начала такого разговора все остальные достижения, и в том числе либеральные экономические и политические реформы, оказывались лишенными прочного цивилизационного основания.
О каком серьезном хозяйственном партнерстве с Западной Европой можно было говорить, если любой газовый или нефтяной контракт был политически уязвим, когда любое торговое соглашение могло быть брошено под нож карательных мер Запада против тех или иных якобы неправомерных действий России?
Если любая НКО, спонсируемая из-за рубежа, могла быть превращена в орудие цветного мятежа против отечественной власти, слишком поверившей в идею национальной самостоятельности?
Однако нельзя осуществить экономические преобразования, пока ты не понимаешь, на какой сегмент глобального рынка тебя пустят или не пустят более мощные игроки. Откуда тебя смогут вытеснить с помощью внеэкономического принуждения, невзирая ни на какое ВТО, какие отрасли народного хозяйства тебе просто не позволят развивать могущественные мировые элиты, в том случае, если ты будешь искать с ними взаимопонимания с позиции слабости. Точно также нельзя прийти ни к какой устойчивой политической модели, пока отсутствует определенность, какие вопросы государственной жизни остаются в компетенции национального законодательства, а какие передаются в международные инстанции? Все это пришлось в пожарном режиме пересматривать и переформулировать после драматического разрыва с Западом в 2014 году.
Нельзя сказать, что в «третий срок» мы получили стопроцентно ясные ответ на вопрос, что нам делать позволено условиями глобальной игры, а что ни в коем случае не разрешено. В чем то мы уже Юпитеры, но в чем-то пока еще быки. Переход от положения к быка к статусу Юпитера пока не завершен. Отсюда и множество панических криков о сливах, сдачах и неприемлемых тактических отступлениях. Российской власти придется выслушать еще много упреков со стороны нетерпеливых радикалов с разных сторон политического спектра.
Но очень важно понять другое. Враждебные политике «третьего срока» российские либералы сегодня в один голос кричат, что Путин после 2012 года поссорился с Западом, в первую очередь с США, что он противопоставил себя западному общественному мнению, разного рода нетленным ценностям. С внешней стороны так оно и есть, однако, как раз в нынешнем году было бы уместно взглянуть на ссору с Западом немного иначе. Россия поссорилась в «третий срок» Путина с той самой Америкой, против которой в период вот этих нынешних выборов восстало ее собственное население, которую отверг ее собственный избиратель. С Америкой, которая по ложному поводу вторглась в другую страну, превратила Ближний Восток в кровавую баню, которая опутала мир щупальцами транснациональных корпораций, Америкой, которая почти свела на нет свободу европейских стран и дикими миграционными императивами создала опасность благополучию ее граждан. Эту Америку сегодня отвергает не только Путин, ее отвергает сама Америка, хотя далеко не факт, что вот эта «внутренняя Америка» одолеет на время парализовавшего ее волю «хищного монстра». Но шанс на победу становится все более и более реальным.
Поэтому «идеология третьего срока» – это не просто идеология цивилизационного самоопределения России, это путь к настоящему партнерству с Западом, которое обязательно состоится, если он сам обретет цивилизационную определенность, понимание своих собственных границ.
Вопрос на сегодня состоит в том, как ориентировать эту мощную идеологию, пользующуюся поддержкой большинства населения, в том числе и для внутреннего развития страны. Перефразируя известное мотто Дональда Трампа, как сделать Россию снова великой, если под величием понимать не только и не столько силу, сколько способность к развитию. Но у консервативного курса пока еще имеются в запасе по крайней мере два года, чтобы дать ответ и на этот вопрос. А если судить по вчерашнему опросу ВЦИОМа, согласно которому, за Путина выборах 2018 года готовы отдать свой голос 74 % избирателей, едва ли у «идеологии», которую принес третий срок, будут серьезные конкуренты и после его окончания.