30. Налоговое бремя
Глаза 3 книги V, касающаяся прямых подоходных налогов, продолжает в том же духе, что и глава 2. Глава 4 - об акцизах - полна интересных побочностей. В разделе 2 Милль утверждает, что налоги специфический иad valorem14 будут увеличивать цену товара по крайней мере на величину налога, а скорее всего и больше. В краткосрочном плане последнее невозможно: даже если спрос совершенно неэластичен, налог может увеличить цену только на свою величину. Но вскоре становится ясно, что в общем случае спрос нельзя считать неэластичным. Милль имеет в виду пример нисходящего наклона долгосрочной кривой предложения какой-нибудь отрасли, действующей в условиях возрастания доходов за счет масштаба производства. Для такой отрасли налог, который смещает кривую предложения влево, в действительности увеличит цену продукта больше, чем на свою величину. В разделе 3 речь идет о налоге на пшеницу и показывается, что любой налог, который не задевает участков, близких к предельному плодородию, оставит зерновую ренту неизменной. "Десятина" снижает зерновую ренту, потому что она тяжелее падает на подобные земли15. Специфический налог на одну меру пшеницы вызывает снижение зерновых рент, но не денежных, потому что цены на зерно растут по мере уменьшения его выхода. Все это - откровенно рикардианский анализ налогов.
В разделе 4 главы 4 обсуждаются последствия замены натуральной десятины денежными платежами -предмет внимания тогдашнего поколения в связи с "Актом о замене десятины" 1834 г. В разделе 5 содержится еще одно примирительное замечание о выгодах отмены "хлебных законов" - вспомним раздел 4 главы 11 книги I. Милль отрицает, что "хлебные законы" держали на одном уровне как ренту, так и цены на зерно, но он допускает, что они сдерживали рост сбора зерна. Раздел в - о налогах на экспорт и импорт - мы уже рассматривали в связи с теорией международной торговли.
Глава 5 книги IV - о налогах на договоры - не представляет интереса. Следующая глава являет собой ранний вклад в надоевшую дискуссию, вспыхнувшую заново в рамках "новой" экономической теории благосостояния, - о сравнительной тягости прямых и косвенных налогов. Едва ли замечания Милля выходят на уровень вопроса, однако ему удается отвести выдвигавшийся в пользу косвенных налогов довод так называемой "добровольности" (на который весьма полагались и Смит, и Рикардо), а именно, что косвенные налоги якобы менее обременительны, чем прямые, потому что их легко избежать, не покупая налогооблагаемый товар16.
31.Государственный долг
Глава 7 книги V представляет собой окончательный итог аргументации Милля против значительных государственных расходов; рассмотрение ведется в контексте переизбытка капиталов в богатых странах - тема, уже затронутая прежде (в разделе 8 главы 4 книги 1 и в главе 5 книги IV). В вопросе о том, стесняют ли государственные расходы формирование частных капиталов, критерием служит процентная ставка - еще раз отметим склонность Милля подвергать теоретические рассуждения операциональной проверке. Если государство и в самом деле откачивает фонды из частного сектора, норма процента будет повышаться (раздел 1). Рекомендации Рикардо относительно сбора с капиталов для возмещения государственного долга неубедительно рассматриваются в разделе 2. Бюджетные излишки должны использоваться для возмещения налогового бремени, а не государственного долга, потому что все налоги в принципе предосудительны (раздел 3).
32. Функции государства
В главах 8 и 9 анализируется эффективность выполнения британским государством своих бесспорно законных функций; вердикт отрицателен. Раздел 3 главы 8 - о необходимости законодательной реформы - написан в лучшей манере Бентама. В разделе 1 главы 9 повторяется предложение пересмотреть законы о наследовании, о чем вскользь говорилось ранее, в главе 2 книги II. Друг Милля Александр Бейн впоследствии вспоминал, что Милль предвидел "истошные вопли" по поводу его предложений о реформе законодательства по наследованию богатства: "Он часто говорил, что его предложения в области наследования и завещательных правил, если их претворить в законы, ликвидировали бы крупные состояния в течение двух поколений. Однако, к его удивлению, эта часть книги не вызвала сенсации". В разделах 2 и 3 главы в подвергаются критике институты первородства и родового наследования; в разделе 6 мы найдем довольно вялое одобрение "Акта об ограниченной ответственности" 1855 г.17, противником которого Милль был до его принятия.
В главе 10 мы переходим к одному из самых спорных вопросов - о государственном вмешательстве. В разделе 1 отвергается протекционизм, но признается справедливым довод о "младенческих отраслях" - уступка, о которой Милль спохватился, как только она была распространена на Америку и Австралию для оправдания их протекционистских тарифов. Раздел 2 посвящен законам о ростовщичестве; раздел 4 - патентному праву, а раздел 5 - законам об объединениях, которые мы уже рассматривали. Глава 11, последняя, дает превосходный пример применения политической теории: в разделах 1-6 делается обзор практически всех веских аргументов, когда-либо выдвинутых против расширения государственного вмешательства в экономические дела. В разделе 2 главы 1 книги V Милль отверг любое общее правило для ограничения сферы вмешательства государства, за исключением "простого, но расплывчатого" соображения целесообразности. Теперь он делает заключение о том, что 'общим практическим принципом должно быть laissez-faire и любой отход от него, кроме каких-то соображений высшего порядка, является несомненным злом". И следом, чтобы показать пример такого рода соображений, Милль рекомендует ввести обязательное образование и систему госэкзаменов, ибо потребитель образования "некомпетентен судить об этом товаре", а также одобряет регулирование длительности рабочего дня на том основании, что иногда обществу необходимо оказывать воздействие на интересы отдельных лиц. Так как взгляды Милля по двум упомянутым вопросам не очень похожи на воззрения других экономистов классического направления, мы немного прервемся, чтобы поместить первые в общую панораму.
33. Образование в трактовке экономистов классического направления
Экономисты классического направления не рассматривали массовое образование как вложение капитала в экономический рост, но признавали, что оно может внести косвенный вклад в этот рост путем обеспечения гражданского мира и контроля за ростом населения. По Адаму Смиту, для рабочих разделение труда приводит к определенным вредным последствиям, которым может противодействовать государственная система образования. Он одобрял образование скорее ради нравственного совершенствования, чем для развития производственной квалификации, и в этом за ним следовали почти все ученые классической традиции. Широкое распространение мальтузианских идей поощряло благожелательное отношение к просвещению масс как средству воспитания добродетелей бережливости и благоразумия. Несмотря на это, бытовало мнение, что государство должно поддерживать частные школы при помощи бюджетных дотаций, однако вплоть до конца 60-х годов XIX в. мало кто носился с идеей общедоступного государственного образования.
Адам Смит высказывался за "оплату результатами" применительно к высшему образованию, но за государственную поддержку начальной и средней школы по образцу церковно-приходской системы в Шотландии. Там платили учителям основной оклад плюс небольшое фиксированное пособие; оклад зависел от преподаваемой дисциплины. В Англии, напротив, лицензия учителям на преподавание выдавалась церковью, религиозное разномыслие исключалось, и множество школ и колледжей финансировалось за счет пожертвований при строгих ограничениях, налагаемых по-жертвователями. Именно эту систему пожертвований выбрал для критики Смит, когда писал об образовании. Его предложения по государственной поддержке образования касались обеспечения зданиями, а для учителей предусматривался широкий диапазон окладов как стимул для напряженной работы.
Такова была идейная атмосфера, в условиях которой Милль писал об образовании. Он был первым, кто выделил образование как пример "бессилия рынка", т. е. тот случай, когда рыночный механизм неэффективен. Только длительный опыт, говорит Милль, может позволить оценить качество образования, и потому покупатель этого товара, как правило, не в состоянии судить о его качестве. "Не может быть компетентным судьей в вопросах обработки тот, кто не обработан сам" (раздел 8 главы 11 книги V). Этим рассуждением он дает одну из трех экономических установок, которые с той поры были выдвинуты для системы государственного образования; две другие суть "естественная монополия" (определенный минимум величины школьного учреждения, необходимый для успешного функционирования) и "внешние отличия" образованных людей. Довольно удивительно, однако, что Милль отказался одобрить общедоступное государственное образование - он был убежден, что "правительство, которое может лепить мнения и чувства людей, начиная с юного возраста и далее, сможет делать с ними все, что ни пожелает". И потому он защищал обязательное домашнее образование или частные школы до определенного возраста в сочетании с системой государственных экзаменов: если ребенок не выдерживает экзамена, с его родителей взимается налог, которым оплачивается продолжение его образования. Наряду с этим предусматривались специальные финансовые дотации для детей из бедных семей. В определенных отдаленных районах могут учреждаться государственные школы, но в общем установка была на то, чтобы школьное дело могло быть успешно поставлено на частной основе, если общество решило обеспечить каждому ребенку образовательный минимум.
Милля не покидало беспокойство в связи с тем, что, как он считал, количество и качество частного обучения в Англии оставляют желать лучшего: "Я считаю обязанностью государства исправлять эти недостатки путем денежной поддержки начальной школы" (раздел 8 главы 11 книги V). И все же, продолжает он, "государство не должно претендовать на монополию в образовании ни на низшей ступени, ни на высшей; оно не должно использовать ни свой авторитет, ни свое влияние, чтобы заставлять людей обращаться только к своим учителям, и не должно предоставлять никаких особых преимуществ тем, кто у них учится". Скорее всего, Милль, будь он жив сегодня, не одобрил бы повсеместный принцип общедоступного государственного образования.
34. Экономисты классического направления и фабричное законодательство
История фабричного законодательства в Англии начинается с Акта 1802 г.18 В течение первой половины XIX в. все последующие фабричные законы горячо оспаривались, и часто именно экономистами-классиками. Всего за год до публикации "Принципов" Милля, в 1847 г., прохождение Билля о 10-часовом рабочем дне, который наконец-то обеспечивал 58-часовую рабочую неделю всем мальчикам до 18 лет и девочкам и женщинам всех возрастов, вызвало новый виток дискуссий среди ученых. Подход классиков к фабричному законодательству всегда совмещал две совершенно различные линии рассуждения. С одной стороны, фабричное законодательство критиковалось с позиций доктрины "свободы контракта" между просвещенными экономическими агентами. С другой стороны, считалось, что постоянное сокращение рабочего дня может повлечь за собой крах британской промышленности, если оно не будет сопровождаться снижением денежной заработной платы.
Поскольку проблема рассматривалась в контексте просвещенного индивидуализма, позиция экономистов классического направления была однозначна - там, где эгоизм заведомо не был просвещенным (например, в случае детей), они рекомендовали государственное вмешательство в решение этой проблемы в различных формах, зависящих от совершеннолетия и родительских прав по надзору. К сожалению, в силу поддержки принципа гарантированной опеки детей они были уверены, что неизбежным следствием сказанного будет сокращение рабочего дня для взрослых (на хлопковых фабриках детей использовали только на подсобных работах) они считали, что лучше обходиться без регулирования детского труда, чем санкционировать ограничения труда взрослых. Итак, мы имеем: с одной стороны, различие мнений классиков о желательности ужесточения ограничений детского труда, а с другой стороны, общее стремление уйти в глухую оборону против эффективного регулирования труда взрослых. На практике это означало, что они скрепя сердце принимали все, что уже было достигнуто в области государственного вмешательства, предостерегая на каждом этапе от дальнейшего сокращения рабочего дня; более того, суждения о том, с какого возраста рабочий становится "свободным агентом", все время изменялись вслед за законодательством, всякий раз оправдывая свершившийся факт.
Поскольку проблема рассматривалась под углом воздействия сокращения рабочего дня на результаты производства, типичным для того времени было мнение, что производительность труда слабо связана с продолжительностью рабочего дня. Однако уровень формального анализа едва поднимался выше общих представлений, и ничего не было сделано для различения краткосрочных и долгосрочных последствий сокращения рабочего дня. К тому же классики были склонны утверждать, что в прошлом укороченный рабочий день не оказал заметного воздействия на производственные результаты; однако считалось, что любое дальнейшее сокращение рабочего дня снизит выработку на одного рабочего. В целом, сторонники фабричного законодательства не слишком заблуждались, считая "политическую экономию" основным препятствием на пути к фабричной реформе.
Вернемся теперь к трактовке этого вопроса у Милля на последних страницах "Принципов" (разделы 9 и 12 главы 11 книги V). Прежде всего он рассматривает чисто экономические возражения против фабричных законов.
По поводу того, приведет ли сокращение рабочего дня без снижения заработной платы к неизбежному падению производства и к безработице, он замечает: "В каждом случае это вопрос конкретных обстоятельств, а не принципа" (раздел 12). Никто прежде не высказывался по этому поводу более убедительно. Касаясь доктрины свободных агентов, он обратил внимание на то, что в теперешней экономической теории благосостояния известно как "проблема вольного рыцаря": "Есть вещи, где вмешательство закона требуется не для того, чтобы пересиливать суждения людей о своем собственном интересе, а для того, чтобы придать этим суждениям реальную силу, ибо сами люди не в состоянии делать это иначе, чем по взаимному соглашению, а такое соглашение не будет действенным, если оно не будет подкреплено и санкционировано законом" (раздел 12). "Даже если бы 9-часовой рабочий день отвечал коллективному интересу рабочего класса в целом, - читаем мы в "Принципах", - для реализации его потребовались бы усилия государства, ибо непосредственный интерес каждого отдельного лица заключался бы в том, чтобы его нарушать". И спешит добавить, что не одобряет Билль о 10-часовом рабочем дне: этот Билль запрещал использование женского труда на фабриках, хотя женщины являются "свободными агентами" не меньше, чем мужчины. Здесь Милль-феминист вступил в конфликт с Миллем-гуманистом.
Кто бы что ни думал о законе о 10-часовом рабочем дне, заключает он, "подобная мера служит иллюстрацией того, каким образом отдельные классы людей могут нуждаться в помощи закона для реализации общего продуманного мнения относительно их собственный выгоды, с тем чтобы гарантировать каждому лицу ситуацию, когда его соперники будут вести себя так же, как и он сам. Без самостоятельного курса он не может безопасно придерживаться соответствующей линии поведения"19.
Не ведая о том, Милль натолкнулся на фундаментальное положение экономической теории благосостояния - понятие "общественных благ", благотворное действие которых ненаблюдаемо, отчего рыночный механизм совершенно не в состоянии побудить потребителей к предпочтению подобных благ20. Как ни странно, но "потребление досуга", хотя и представляет собой то самое "общественное благо", есть пример, нетипичный для общего случая. Было бы гораздо проще доказывать, что отсутствие должной предусмотрительности у иных бизнесменов вызывает их близорукое поведение. В общем, правильно будет сказать, что одного лишь денежного мотива достаточно, чтобы принять такой рабочий день, который оптимизирует выработку за один человеко-час. Но у предпринимателей может быть мало охоты сокращать рабочий день, поскольку, если зарплата останется постоянной, это приведет к возрастанию издержек и снижению выхода продукции; с другой стороны, если зарплата уменьшится, это также окажет обратное влияние на эффективность. На самом деле в долгосрочном плане при сокращении рабочего дня индивидуальная выработка может возрасти, но при отсутствии должной предусмотрительности такое решение представляется опасным, и принять его на свой страх и риск не отважится ни один предприниматель. Таким образом, чтобы заставить всех предпринимателей действовать в своих собственных долгосрочных интересах, может потребоваться вмешательство государства. Вряд ли стоит говорить, что Милль не рассуждал буквально таким образом, просто в его распоряжении не было теории фирмы, откуда можно позаимствовать подобные соображения. За неимением этого он пошел по более трудному пути: взяв за основу положение о стремлении рабочего класса к большему досугу, он пришел к выводу, что иногда только всеобщее соглашение может обеспечить совпадение частных и общественных интересов. Когда в 90-е годы XIX в. концепция "общественных благ" была вновь открыта итальянскими авторами финансовых трудов, никто в этой связи не вспомнил про Милля, а дискуссии вокруг фабричного законодательства продолжались еще 50 лет без какой бы то ни было ссылки на замечательное исследование Милля.
35. Джон Стюарт Милль как экономист
Является ли теория, изложенная в "Принципах" Милля, рикардианской? Сам Милль думал, что он только отшлифовывал Рикардо. В одном из писем он сказал: "Я сомневаюсь, что в книге существует хотя бы одно мнение, которое нельзя представить как логический вывод из его учения". Но эта шлифовка местами доходила до сущностных основ теории Рикардо. В сфере политики он довел эту систему до таких масштабов, какие и не снились самому Рикардо. Шумпетер доказывал, что, несмотря на реверансы Милля в адрес Рикардо, учеником последнего его считать нельзя. Тем не менее остается фактом, что по всем важнейшим вопросам, таким, как детерминация цен на факторы производства и их изменения по ходу экономического развития, Милль твердо придерживался постулатов Рикардо: все сводится к исходной точке - к издержкам производства товаров рабочего потребления, как ключевому элементу в определении нормы прибыли; в мешке с надписью "хлеб" товары рабочего потребления отождествляются с продуктом сельского хозяйства; а закон уменьшения доходности в соотношении как с масштабом производства, так и с техническим прогрессом считается применимым исключительно к сельскохозяйственному производству. Все это составляет каркас рикардианской системы, и коли он взят за основу, то никакие допущения о "реальных издержках" капитала или о роли спроса, - столь важные для последующих поколений, поглощенных определением относительных цен в условиях статики, - не могут предотвратить появление типично рикардианских выводов. Нассау Сениор, один из ведущих критиков Рикардо, был, несомненно, прав, заметив в своей рецензии: "Изложенная г-ном Миллем теория прибыли и ренты... по существу не отличается от теории Рикардо".
"Принципы" Милля - это больше, чем компиляция, больше, чем просто пересказ другими словами того, что уже было. Даже в чисто теоретическом плане книга полна настоящих открытий. Наглядный пример - уравнение международного спроса, но, кроме этого, там имеется еще много: понятие неконкурирующих групп на рынке труда; корректная формулировка закона спроса и предложения как равенства, а не тождества; тройственная классификация ценовой эластичности спроса в контексте воздействий изменения цен на совокупный доход; разработка понятия экономии на масштабах; исследование проблемы совместного производства; наконец, понятие альтернативных издержек. Более того, теория процента Милля примерно на 40 лет опередила свое время. Даже используя отдельные идеи своих предшественников, он почти всегда улучшает их формулировки, как это проявилось в его изложении теории прибыли на основе воздержания и в обобщении Рикардовой концепции ренты с учетом разработок Бейли и Сениора, а также в его акценте на роль "обычаев" (особенно в отношении земельного держания), воспринятом у Ричарда Джонса. Теоретический эклектизм, столь раздражающий современного читателя, в конечном счете пошел Миллю на пользу. На протяжении жизни двух поколений он обучал Англию своей науке, а множественность аналитических идей, зачастую расходящихся в противоположных направлениях, открывала путь для последующего уточнения и развития. Однако главное у Милля обнаруживается в его предложениях по экономической реформе, в присущей ему нравственной интонации, одновременно сентиментальной и суровой, когда цветистость абстрактной теории умерялась желанием проповедовать социальное усовершенствование. Точно такой же аромат исходит от "Принципов" Маршалла. И так же как Маршалл - при его выдающемся даре к чистой теории и математических познаниях - пренебрежительно говорил об абстрактном анализе и математизированной экономике, Милль - при всей его склонности и вкусе к теоретическим занятиям - говорил одному из друзей: "По-моему, чисто абстрактные исследования в политической экономии... очень мало значат в сравнении с важнейшими практическими проблемами, решения которых требуют развитие демократии и распространение социалистического мировоззрения". Однако несмотря на сочувственное отношение к социалистическим идеям, сам он не был социалистом. Поистине он являет собой совершенный образец классического либерала в нашем понимании. Социальные язвы, которые он видел вокруг, он приписывал не частной собственности на средства производства, как сделал бы социалист, а злоупотреблению правом частной собственности. Он определенно говорил: "Общим принципом должно быть laissez-faire, и каждое отступление от него, не продиктованное соображениями какого-то высшего блага, есть явное зло"; однако он вполне готов был защищать отдельные коллективные действия в интересах "какого-то высшего блага". Можно добавить, что в этом он не был одинок; мнение о том, что пристрастие к невмешательству удерживало экономистов-классиков от предложений социально-экономических реформ, представляет собой расхожий миф, живущий только из-за неумения или нежелания читать работы ведущих экономистов классического направления. Отношение Милля к капитализму как к экономической системе было свободно от любого рода догматизма - он просто думал, что преждевременно отказываться от мотивации получения прибыли, пока имеются большие возможности для улучшения существующего экономического порядка. Это была позиция просветителя 1848 г. Она и сегодня характерна для большинства западных экономистов.
В одном существенном отношении, однако, "Принципы" Милля безнадежно устарели, а именно в упорном настаивании на том, что всякая мыслимая политическая мера должна оцениваться с позиций ее воздействия на уровень рождаемости. Он был горячим защитником Мальтусовой теории народонаселения. Интересно, однако, что он избегает почти всех мрачных выводов из этого учения в силу своей оптимистичной веры (столь отличающей его от Мальтуса) в способность рабочего класса добровольно ограничивать размеры семьи. Он нигде не говорит, как этого добиться, но нам известно, что он приветствовал контроль рождаемости, хотя и не отваживался заявлять об этом публично. Как он писал в своей "Автобиографии", изображая умонастроения таких же, как он, молодых утилитаристов: "Принцип народонаселения Мальтуса был для нас таким же объединяющим знаменем, как и любое мнение Бентама. Эту великую доктрину, поначалу выдвинутую как аргумент против теорий неограниченного прогресса человечества, мы горячо и ревностно подхватили, придав ей противоположный смысл, как указатель на единственное средство реализации этого прогресса для обеспечения полной занятости и высокой заработной платы всего работающего населения за счет добровольного ограничения роста численности этого населения".
ПРИМЕЧАНИЯ
1 У Милля сказано: "...но существуют части капитала, не подпадающие под определение того или иного из двух указанных его подразделений. Примером может служить нераспроданный запас готовых изделий, который в данное время лежит на складах фабриканта [...] Поэтому он еще не является ни основным, ни оборотным капиталом" (см. Милль Дж. С. Основы политической экономии. Т. I. М.: Прогресс, 1980. С. 204). Очевидная неточность, вытекающая из смешения понятий капитала и капитального блага (экономической категории и ее физического наполнения). Разумеется, упомянутый Миллем товарный запас является частью оборотного капитала. Эту же ошибку, не ссылаясь на Милля (которого он, несомненно, изучал), воспроизвел Маркс во II томе "Капитала" и, отталкиваясь от нее, ввел, в отличие от понятия оборотного капитала, бессодержательную категорию "капитал обращения".
2 Справедливости ради отметим, что эта мысль была высказана еще в "Манифесте Коммунистической партии", т.е. за год до выхода книги Милля. Но и авторы "Манифеста" ее не придумали, а воспроизвели общее место социалистической литературы 30-40 годов XIX в. В частности, соответствующий пассаж из памфлета Маркса-Энгельса почти дословно повторяет одно место из "Манифеста демократии" Консидерана, опубликованного около года ранее.
3 У Маркса (прежде - у Сен-Симона): "От каждого - по способностям, каждому - по труду".
4 Разумеется, в контексте теории процента.
5 То есть ''воздержание" - это награда за воздержание. Хотя в одном случае фигурирует abstinence, а в другом -forbearing, это практически синонимы, отчего формула Касселя имеет ощутимый тавтологический оттенок.
6 Пересечение кривых спроса и предложения, выражающее достижение равновесия между тем и другим как результат взаимного приспособления.
7 Речь идет о первой книге Рикардо "Начала политической экономии".
8 В 1846 г. состоялась реформа британского таможенного тарифа (число статей сократилось с 1090 до 500). Была отменена запретительная пошлина на импорт хлеба. Ввоз зерна за 1847 г. выразился суммой в 29 млн. ф. ст., или 50% общей стоимости экспорта (в 1845 г. это соотношение составляло 3%). Отсюда -большой отток золота за границу, угрожающее сокращение резервов Банка Англии и поднятие им дисконтной ставки до 896 к ноябрю 1847 г. (см. Туган-Барановский М.И. Периодические промышленные кризисы. Смоленск,1923).
9 "Дискреционное управление" - по усмотрению должностных лиц (так сказать, административно-командное).
10 Vent - выход на рынок, возможность сбыта.
11 Консоли (вид ценных бумаг) - облигации долгосрочных (консолидированных) государственных займов, приносящие сравнительно небольшой, но надежный доход в виде процента от номинальной ценности облигации.
12 Guidpro quo - "одно за другое" (лат.). Имеется в виду мнение, что обложение должно быть соразмерно с выгодой, получаемой плательщиком налога от государства (охрана собственности, правосудие, оборона...).
13 "Облагать же большие доходы более высоким процентом, нежели мелкие, значит облагать налогом трудолюбие и бережливость, наказывать человека за то, что он работал усерднее и сберег больше, чем его сосед. Интересы общего блага требуют ограничивать не то состояние, которое заработано трудом, а то, которое достается даром", (см. Дж. Ст. Милль. Указ. изд. Т. III. С. 162).
14 Речь идет о налогах на товары, когда облагается либо фиксированное количество товара, либо его ценность.
15 "Бели он исчисляется от стоимости или - что одно и то же - в виде фиксированной доли продукта, например в форме десятины" (имеется в виду, что десятина взимается зерном, - Ред.), "это, очевидно, приведет к снижению зерновой ренты, поскольку с хороших земель он будет забирать больше хлеба, чем с плохих, причем сумма налога будет возрастать строго пропорционально качеству земли. С земли, обладающей вдвое большей продуктивностью, будет взиматься в виде десятины и вдвое больше продукции. В любом случае, когда из большего количества взимается больше, чем из меньшего, это приводит к уменьшению различий между ними", (см. указ. изд. Т. III. С. 207). В таком общем виде последнее утверждение неверно. В зависимости от числовых соотношений различия могут либо уменьшаться, либо сохраняться, либо увеличиваться. У Блауга земли, близкие к предельным, называются inlramarpnal - термин, которому в русском языке нет удовлетворительного аналога.
16 "Тем не менее в поддержку косвенных налогов часто раздается такой призыв, который, однако, необходимо сразу и полностью отвергнуть как основанный на ложном аргументе. Часто говорят, что налоги на товары по сравнению с другими менее обременительны, поскольку плательщик может избежать их, перестав пользоваться товаром, обложенным налогом. Конечно, он может, наметив себе такую цель, не давать правительству своих денег, но при этом он жертвует собственными потребностями, а такое пожертвование (если он решится на него сбережет ему равную сумму и при прямых налогах" (см. указ. изд. Т. III. С. 240)
17 Упомянутый Акт отменил запрет на образование обществ с ограниченной ответственностью.
18 "Акт об охране здоровья и нравственности учеников и других лиц, занятых работами на хлопчатобумажных и иных фабриках", был принят 22 июня 1802 г. Дважды фигурирующее выражение "и иных..." делало закон применимым для всех категорий наемных работников и всех видов производств обрабатывающей промышленности. Историческое значение Акта состоит- в учреждении института фабричной инспекции.
19 В русском переводе (указ. изд. Т. III. С. 368) здесь, как и выше, речь идет о гипотетическом билле о 9-часовом рабочем дне. При этом оговаривается, что такового "в Англии никто никогда не требовал". Движение за 9-часовой рабочий день возникло в 70-е годы XIX в.
20 Все это говорится в связи с вопросом о сокращении рабочего дня.
|