[Перикл]

http://nicbar.ru/theoria_democraty9.htm
Лекция 9.

9.1. Политическая система и политический режим

Этимология слова «режим» происходит от французского regime и латинского regimen, что означает управление. Поэтому под понятием «политический режим» понимается характер взаи*мосвязи государственной власти и общества. По мнению английских политологов, режим или строй – это система правления или администрирования.[1] С точки зрения французского политолога Жан-Луи Кермонна, политический режим – это «совокупность элементов идеологического, институционального и социологического порядка, которые способствуют формированию политического управления данной страны на известный период».[2] Точка зрения отечественных политологов несколько шире. Они рассматривают режим как: 1) метод правления – комплекс элементов институционального, социального и идеологического порядков, образующих политическую власть конкретной страны на определенный период; 2) открытые для изменений переменные параметры политического строя, в т.ч. его социально-экономические основания; 3) источник правления, или властный авторитет, определяющий политический строй и его изменяющиеся составляющие.[3]

С точки зрения автора, политическая система - это «набор» политических инсти*тутов и отношений, в рамках которого осуществляется власть и обеспечивается ее стабильность, а политический режим – способ функционирования политической системы общества, определяющий характер политической жизни в стране, отражающий уровень политической свободы и отношение органов власти к правовым основам их деятельности.

Исследуя соотношение политической системы и политического режима, А.П.Цыганков выявил следующие различия:

1. Режим раскрывает динамический аспект политической системы. Он обречён решать проблемы взаимоотношений, складывающихся между государством и гражданским обществом, где коренятся отношения правительства и оппозиции, являющиеся ключевыми в характеристике типа и особенностей режима.

2. Режим обеспечивает не только динамизм, но и определенную стабилизацию политической системы, приводя ее элементы, структурные характеристики в упорядоченное взаимодействие, обеспечивая их слаженность и координацию.

3. Режим представляет собой совокупность властных структур, позволяющих правящему классу осуществлять возложенные на него полномочия.

4. Любой режим в своей деятельности обращается к тем или иным методам достижения целей. Режимы могут существенно отличаться друг от друга, в зависимости от того, какие методы (насильственные или ненасильственные) используются ими в достижении поставленных целей. Важно не смешивать между собой методы осуществления власти и собственно властные структуры, которые могут существенно различаться.

5. Режим, по сравнению с системой, обладает своими собственными временными характеристиками. Одна и та же система может функционировать в разных режимах.

Суммируя результаты исследования, П.Цыганков определяет политический режим как «совокупность определенных структур власти, которые функционируют в общих (структурных и временных) рамках политической системы общества и преследуют цели ее стабилизации, опираясь в этом на сложившиеся (или же складывающиеся) социальные интересы и используя специфические методы».[4]

В рамках демократической политической системы, где в соответствии с конституцией имеются все необходимые для демократии политические институты – парламент, суды, политические партии, всеобщие выборы и т. д. – возможно функционирование авторитарного или гибридного политического режима. Если парламент не самостоятелен, а в определяющей степени зависим от исполнительной власти или ее лидера, суды выносят решения не в соответствии с законом, а в соответствии с мнением властного авторитета, политическая партия, поддерживающая лидера, находится в привилегированном положении по сравнению с другими партиями, на выборах царит административный ресурс - при таких институтах о демократическом политическом режиме говорить не приходится.

9.2. Характеристики политического режима

Важнейшими характеристиками политического режима являются отношение государства к правам и свободам граждан, степень политического участия народа и его включенность в процесс принятия государственных решений, соответствие деятельности органов власти институционально-правовым основам, принятым в государстве, наличие оппозиции и возможность конкурентного соперничества политических партий в процессе формирования органов государственной власти, роль открытого насилия и силового принуждения в совокупности методов государственного управления.

Как полагает А.Дегтярев, «между рядовыми гражданами и правительственной администрацией происходит как бы заключение «общественного договора» о правилах игры, а динамика осуществления государственного управления регулярно отражает действительное состояние дел при поддержании властного порядка, да и сам характер регулирования взаимодействия между человеком и государством».[5]

В целях упорядочения теоретического материала об исследовании политических режимов применяется типология, которую Л.В.Сморгунов характеризует как «метод поиска устойчивых сочетаний признаков изучаемых объектов, позволяющий распределить их по относительно однородным группам».[6]

Важнейшим критерием политического режима является совокупность средств и методов, используемых государством при отправле*нии власти, которые отражают степень политической свободы в обществе и правовое положение личности. В зависимости от сте*пени социальной свободы индивида и характера взаимоотно*шений государства и гражданского общества различают демократический и недемократический режимы. Среди недемократических, как правило, выделяют тоталитарный и авторитарный режимы (Хуан Линц выделяет дополнительно посттоталитарный и султанистский режимы). Между демократией и тоталитаризмом, как крайними полюсами данной типологии, располагается множество промежуточных форм власти. Например, полудемократические режимы характеризуются тем, что фактическая власть лиц, занимающих лидирующие позиции, заметно ограничена, а свобода и демократичность выборов настолько сомнительны, что их результаты заметно расходятся с волей большинства. Кроме того, гражданские и политические свободы урезаны настолько, что организованное выражение политических це*лей и интересов просто невозможно.

Политический режим определяется уровнем развития и интенсивностью общественно-политических про*цессов, структурой правящей элиты, механизмом ее формирования, состоянием свобод и прав человека в обществе, состоянием отношений с бюрократией (чиновничий аппарат), господствующим в обществе типом легитимности, развитостью общественно-политических традиций, доминирующим в обществе политическим сознанием и поведением. Как пишет французский исследователь Реймон Арон, «у каждого общества свой режим, и общество не осознает себя, не осознавая при этом разнообразие режимов, а также проблем, которые порождаются таким разнообразием».[7]

В рамках конституционного правления выделяют парламентские, президентские и смешанные (по определению С.Хантингтона – голлистского типа[8]) режимы, которые определяют порядок формирования государственной власти, контроль за ее деятельностью, взаимодействие между различными ветвями власти.

В зависимости от принадлежности государственной власти и соответственно от чьего имени осуществляется управление различают охлократические, олигархические и тиранические режимы.

Разделение режимов на традиционные, мобилизационные и автономные характеризует политическое участие граждан, способ социально-экономического развития общества, а также избранный путь достижения политической стабильности.

Типология политических режимов, основанная на анализе политических изменений, представлена режимами реформистского и нереформистского типов.

В зависимости от методов воздействия власти на общество различают либеральные, умеренные, репрессивные и террористические режимы.

Актуальной для современной интерпретации политического режима представляется типология, предложенная австрийским политологом, специалистом в области сравнительных исследований поставторитарных трансформаций и демократизации Андреасом Шедлером. Обобщая типологию политических режимов современных западных исследователей (Дэвида Колльера, Стивена Левитски, Роберта Даля), он предложил типологию[9], представленную в виде одномерного континуума «демократичности», в котором авторитарные режимы находятся на одном полюсе, а передовые демократии - на противоположном. В середине между ними размещаются электоральные и либеральные демократии. Данный континуум закрыт только с одной, авторитарной стороны, где крайней точкой является тоталитаризм, но открыт со стороны демократического полюса (открыт будущему демократии).

Электоральные демократии – это пограничные, полудемократические режимы, которые обладают некоторыми, но не всеми, сущностными признаками либеральной демократии и находятся между демократией и авторитаризмом. Это режим, которому удается проводить чистые, конкурентные, более или менее всеобщие выборы, но который не может защитить политические и гражданские свободы, существенно важные для либеральной демократии.

Либеральным демократиям или полиархиям Роберт Даль дал характеристику как режимам, где реализуются гражданские и политические права, а также проводятся справедливые, конкурентные и всеобщие выборы.[10] Полиархия - специфический вид режима для управления современным государством, отличающийся от большинства современных режимов. Это отличие возникает в результате совмещения двух характеристик: отно*сительно высокой терпимости к оппозиции и относительно широких возможностей влиять на поведение правительства, а также на смещение мирным путем официальных лиц. Более определенно полиархии можно отличать от других режимов благодаря наличию и реальному функционированию семи институтов. К этим институтам Р.Даль относит следующие: широко распространившееся сегодня близкое к универсальному избирательное право; право участвовать в общественных делах; справедливо организованные выборы, в которых исключено всякое насилие или принуждение; надежная защита свободы выражать свое мнение, включая критику правительства, режима, общества, господствующей идеологии и т. д.; существование альтернативных и часто конкурирующих между собой источников информации и убеждений, выведенных из-под правительственного контроля; высокая степень свободы в создании относительно автономных и самых разно*образных организаций, включая, что особенно важно, оппозиционные полити*ческие партии; и относительно высокая зависимость правительства от избирателей и результатов выборов.[11]

«Передовые демократии» предположительно обладают некоторыми позитивными чертами сверх тех, что являются минимальными отличительными критериями либеральной демократии, что позволяет их поставить выше многих новых демократий.

Концепция такого континуума позволяет дать некое графическое описание того, как эти четыре режима определяют эмпирические контексты, а также нормативные горизонты и практические задачи, характеризующие разные концептуализации демократической консолидации. Две средние категории - электоральная и либеральная демократии - представляют собой эмпирические области соотнесения данных режимов с возможностью либо наличием демократической консолидации. В нормативных терминах авторитаризм формирует внешний негативный горизонт, от которого стремятся отдалиться демократы в обоих этих типах режимов, тогда как передовая демократия формирует внешний позитивный горизонт, который они стремятся достичь. Кроме того, электоральная и либеральная демократии представляют собой нормативные горизонты друг для друга. В то время как электоральная демократия служит непосредственным горизонтом отталкивания для либеральной демократии, сама либеральная демократия выступает в качестве непосредственного горизонта притяжения для электоральной демократии.

Размещение авторитарных и демократических режимов вдоль единой оси координат предполагает, что эти типы режимов отделены друг от друга только количественными характеристиками. Вероятно, данная типология все же идеализирует богатые западные демократии и исходит из тех социальных реальностей, которых они добились.

Реймон Арон полагает, что вопрос о наилучшем режиме можно ставить лишь абстрактно, исходя из его приспособленности к особенностям конкретной исторической обстановки.[12] Данный тезис исходит из неизбежности различий институтов государственной власти и подтверждается тем, что цели политических режимов неоднозначны. Режим, обеспечивающий гражданам наибольшую свободу, не всегда гарантирует наибольшую действенность власти, а тот, который основан на волеизъявлении управляемых, не всегда предоставляет в распоряжение носителей власти достаточные возможности для ее реализации.

9.3. Пути трансформации политического режима

В конце ХХ в. определяющим вектором в трансформации режима стала его демократизация, которая определяет отношения государственных институтов и гражданского общества.

Следуя О`Доннеллу и Шмиттеру, будем различать демократизацию государства и демократизацию режима. Первый процесс касается институтов; второй процесс — отношений государственных институтов и гражданского общества.[13]

Исследователи демократии выделяют внутренние и внешние условия, необходимые для функционирования демократических режимов. К внутренним условиям относят, как правило, экономические, социокультурные и политические факторы, связанные с историческими особенностями развития страны. К внешним относят наличие такого окружения, которое исключало бы или сводило к минимуму возможности вмешательства в целях разрушения существующей политической системы.

Специфика демократии заключается в том, что ее ресурсы обладают способностью к самовоспроизводству в рамках сложившейся системы институтов. Демократия, достигнув состояния стабильности, способна к проведению экономических и социальных реформ без серьезных издержек для существующих норм и институтов. Так, в странах Западной Европы и Северной Америки создание социально-ориентированного государства привело к принципиально иным отношениям власти и общества, что дало толчок для дальнейшего развития политической демократии.

Все в большей степени универсальные нормы демократии и прав человека становятся неотъемлемой частью международного диалога. Как утверждает американский политолог Лэрри Даймонд, по мере того как демократия укореняется во многих частях мира, где она не присутствовала прежде, подтверждается ее универсальность и сужается спектр столкновения цивилизаций. Он выражает уверенность в том, что «будет возрастать давление на сохраняющиеся в мире диктатуры, а ресурсы и моральное вдохновение будет течь к движениям, мыслителям, партиям и политическим деятелям, стремящимся к демократическим изменениям».[14]

Однако, в конце ХХ – начале XXI вв. обозначилась серьезная проблема, ставящая под сомнение дальнейшее развитие демократии. Одной из основных причин стала широко распространенная практика приравнивать демократию к представительной либеральной политической демократии, характерной для западных стран, так как современная демократия не представляется возможной без определенного уровня свобод, гарантируемых властью человеку.

Как отмечает Ф.Шмиттер[15], либеральной версии демократии предстоит пройти через еще одну революцию, но уже под испытующим взглядом гораздо более образованной и критически настроенной публики. По мнению американского политолога, в подобной ситуации у демократических государств есть три возможности:

1. Повторное утверждение и расширение либерализма («более либеральная демократия»);

2. Возврат к традициям гражданского республиканства («предлиберальная демократия»);

3. Появление новых, в том числе беспрецедентных форм представительства и отчетности («постлиберальная демократия»).

Более либеральная демократия возможна в случае экономических успехов, «которые якобы сопутствуют либерализации производства и распределения».

Переход к предлиберальной демократии предполагает возрождение гражданственности, повышение активности индивидов в государственной сфере, их участие в принятии решений о более равномерном распределении общественных благ.

Постлиберальная демократия не отвергает того, чего добилась либеральная демократия, но стремится приспособить либеральную демократическую практику к расширению и углублению взаимосвязей различных стран, которые ожидают нас в будущем. Здесь неизбежно возникают противоречия между глубоко укоренившимися традициями, по-прежнему представляющими ценность для могущественных групп, и не всем понятными обещаниями, которые еще предстоит понять менее влиятельным группам. При этом политические перемены, предлагаемые постлиберальными реформаторами, должны быть одобрены и осуществлены согласно правилам либеральной демократии.

По обозначенным причинам, полагает Филипп Шмиттер, современную демократию следует рассматривать не как «режим», а как совокупность «частных режимов», каждый из которых институционализирован вокруг своего особого участка общества для представления той или иной социальной группы и разрешения свойственных ей конфликтов.[16] В рамках такого рода частных режимов и происходит конкуренция и объединение партий, ассоциаций, движений и различных клиентел в их борьбе за государственные посты и влияние на политический курс страны. Властные органы, отличающиеся друг от друга по своим функциям и уровням, взаимодействуют с их представителями и имеют законные основания заявлять о своей ответственности перед особыми группами интересов граждан.

9.4. Политическая компетентность граждан и гражданская политическая культура

В значительной мере взаимодействие государства и общества определяется уровнем политической компетентности граждан. В новообразованных демократических или демократизирующихся государствах, где люди только начинают постигать искусство самоуправления, вопрос гражданской компетентности приобретает особую важность. Однако даже страны, где демократические институты существовали на протяжении жизни нескольких поколений, сталкиваются с фактами, указывающими на недостаточную компетентность людей.

Роберт Даль так характеризует современного гражданина: он проявляет горячий интерес к общественной и политической жизни; хорошо информирован о программных документах, кандидатах и партиях; совместно со своими согражданами активно участвует в решении общественных вопросов; оказывает активное влияние на политику правительства через голосование, выражает свою точку зрения, посещает политические митинги и т.д.[17] Мотивацией для гражданина в таких действиях служит стремление к всеобщему благосостоянию. Вполне понятно, что таким качествам в демократических странах соответствует лишь незначительное число граждан.

Другая точка зрения относительно политической активности индивида связана с его собственными интересами, которые он, тем не менее, вынужден корректировать, исходя из интересов других лиц, с которыми гражданин неразрывно связан.

Так как политическая жизнь приобретает в настоящее время все большее влияние на судьбы людей, они могут уделять большое внимание общественным вопросам и принимать участие в общественной жизни. Однако, политическая компетентность граждан ограничивается их субъективными качествами: гражданам гораздо яснее, что полезно и выгодно для них самих, чем для общества в целом; побудительные мотивы для действий в собственных интересах, как правило, сильнее побудительных мотивов к действиям во имя общественного блага; осознание собственных интересов неизбежно подтолкнет их действовать в целях их реализации.

С точки зрения Р.Даля, ошибочно сводить проблему гражданской компетентности просто к проблеме знаний, так как нельзя допустить, чтобы личный интерес был единственным побудительным мотивом для действий граждан. «Если некоторые из граждан, - предполагает американский политолог, - считают, что их собственные интересы находятся в противоречии с интересами общества в целом, то их стремление содействовать этим интересам будет сильно подорвано. Даже те, кто полагает, что общественное благо для людей превыше личного, не могут не признать, что подобное альтруистическое поведение всегда обеспечивается с большим трудом, чем действия в личных интересах». [18]

Гражданская компетентность Роберта Даля коррелируется с гражданской политической культурой, которую описал Габриэль Алмонд. В соответствии с его исследованиями высокая политическая компетентность граждан далеко не всегда подкрепляется активным политическим поведением. Гражданин зачастую словесно признает обязательность политического участия, но реально не подтверждает свои намерения практическими действиями. Этот разрыв между высокой оценкой своей потенциальной влиятельности и более низким уровнем реального влияния помогают понять, каким образом демократическая политическая культура способствует поддер*жанию баланса между властью и ее ответст*венностью.

Ответственность элит предполагает, что обычный гражданин действует в соответствии с рационально-активистской моделью, в соответствии с которой он должен доходчиво уметь выразить свое мнение, быть вовлеченным в поли*тику таким образом, чтобы знать и беспокоиться об ответственности элит перед ним; быть достаточно влиятельным, чтобы навязывать элитам ответственное поведение. Высокая компетентность и потенциальная активность – одно из условий для создания ответственной власти.

Однако, постоянно высокая политическая активность граждан не позволит правительственным элитам управлять и принимать необходимые решения. Поэтому реальная пассивность индивидов способствует эффективному функционированию ответственной власти. «Таким образом, от гражданина в демократии требуются противоречащие одна другой вещи: он должен быть активным, но в то же время пассивным, вклю*ченным в процесс, однако не слишком сильно, влиятельным и при этом почтительным к власти».[19]

Гражданин, существующий в рамках гражданской культуры, распо*лагает, таким образом, резервом влиятельности. Гражданин не является постоянным участником политического процес*са, но он считает, что в случае необходимости может мобилизовать свое обычное социальное ок*ружение в политических целях, являясь потенциально активным гражданином.

Именно такой баланс является необходимым условием для высокой эффективности демократического политического режима.

9.5. Условия и процедурные нормы демократии

Как показал опыт прошедших лет, свержение диктатур более легкая задача, чем построение функционирующих демократий. Тем не менее, в рамках авторитарных режимов, зачастую, вызревают условия, создающие почву для более долгосрочных политических изменений. Так при авторитаризме закладываются основы рыночной экономики, происходит постепенное ограничение центров власти, повышение роли закона, создаются более самостоятельные гражданские общества и возрастает конкурентоспособность избирательных процессов.

От авторитарных режимов демократию отличают характерные для нее определенные условия и процедурные нормы.

В демократическом обществе создаются условия, при которых группа, победившая на выборах или добившаяся большего политического влияния, не станет использовать свое временное превосходство для того, чтобы в будущем отстранять проигравших от выборных постов и блокировать их влияние. Проигравшие же, сохраняя возможность конкурировать, должны уважать право победителей выносить обязательные решения. Граждане подчиняются решениям, вырабатываемым в ходе соперничества, если результат соответствует их коллективной воле, периодически выражаемой на честных выборах либо на открытых и регулярных переговорах.

Проблема заключается не столько в определении целей, которые обеспечили бы широкое единство в обществе, сколько в выработке правил, устраивающих всех. Конкретная форма такого демократического торга может сильно различаться в разных странах. Она зависит от социального деления и от таких субъективных факторов, как взаимное доверие, толерантность, готовность идти на компромисс. Подобное соглашение может даже предусматривать значительные разногласия по существенным вопросам политики.

Любой демократический режим предполагает некоторую непредсказуемость: неизвестно, кто победит на следующих выборах и чья политика будет реализовываться. Однако, такая неопределенность существует лишь в определенных пределах. Включиться в политическое соревнование может лишь тот, кто принимает установленные правила и соблюдает необходимые условия. Допустимый при этом разброс в разных странах неодинаков. Частично он определяется конституционными гарантиями прав собственности, личных свобод, возможностью самовыражения. Однако по большей части эти ограничения выявляются в ходе соперничества между группами и партиями и в процессе гражданского взаимодействия.

Как отмечают Т.Карл и Ф.Шмиттер, демократические принципы «основаны на здравом смысле, а не на укоренившихся традициях терпимости, умеренности, взаимоуважения, «честной игры», готовности к компромиссам или доверия к руководителям. …Коллективная воля и ограниченная неопределённость могут возникнуть из взаимодействия антагонистичных и относящихся друг к другу с подозрением общественных субъектов...».[20]

Политическая система называется демократической или недемократической не в зависимости от ее политических процедур, а в зависимости от результатов ее деятельности, ощутимых материальных выгод, которые она предоставляет членам общества, и социальной справедливости или несправедливости, которые она создает в обществе. Как отмечает американский политолог Майкл Паренти, «правительство, проводящее политику, которая умышленно или непреднамеренно настолько несправедлива, что отказывает людям в самых насущных условиях жизни, не может называться демократическим вне зависимости от того, сколько выборов оно проводит».[21]

Народ выбирает своих представителей для того, чтобы они были ему подотчетны. Подотчетность проявляется в открытой критике политиков, их периодической проверке путем выборов и при необходимости - отзыве со своих должностей. Поэтому демократическое правление имеет ограниченный характер в противоположность деспотическому авторитаризму.

Демократический режим характеризуется не только свободными и честными выборами, но и правлением закона, разделением властей и защитой основных свобод: слова, собраний, совести и собственности - то, что политологи называют конституционным либерализмом, который связан не с процедурами отбора правительства, а скорее с целями правительства. Он опирается на глубоко укоренившуюся в западной истории традицию, которая направлена на защиту независимости и достоинства личности от принуждения независимо от его источника - государства, церкви или общества. Конституционный либерализм развивался в Западной Европе и Соединенных Штатах как защита прав личности на жизнь и собственность, а также свободы совести и слова. Для обеспечения этих прав он особое значение придавал ограничениям, налагаемым на все ветви власти, равенству перед законом, беспристрастным судам, а также разделению церкви и государства.

Однако, свобода является не гарантией демократии, а лишь одним из необходимых условий. Свобода слова, так же как и свобода собраний, объединений, имеет смысл только в том случае, если это слово услышано властью, которая ответственна перед теми, кем она управляет. В свою очередь у граждан должна быть востребованность свободы, которую они ответственно направляют на критику власти, если действия политиков их не устраивают.

По мнению западных политологов, демократия без конституционного либерализма не просто неудовлетворительна, но и опасна, ибо она несет с собой уничтожение свободы, злоупотребление властью, этнические противоречия и другие, далекие от демократии проблемы. В то же время, отмечает С.Хантингтон, «демократия – одна из общественных ценностей, но не единственная, и понять отношение демократии к другим общественным ценностям и наоборот можно лишь в том случае, если демократия будет четко выделена из других характеристик политических систем».[22]

Демократический режим является таковым только в том случае, если он представляет интересы широких слоев населения. Политическая элита, принимающая государственные решения, должна править в интересах большинства общества, а не для выгоды привилегированного меньшинства. Социальная справедливость при демократии предполагает гуманность материальных условий жизни народа, которые не должны быть контрастно неравными для различных групп граждан. Демократия исходит из ценности каждого человека, поэтому стремится к созданию цивилизованных условий жизни для всех граждан не зависимо от богатства и таланта.

Мы живем в демократическую эпоху. Диктаторские режимы существуют до сих пор, но они становятся все более анахроничными в глобализирующемся мире. Автор солидаризируется с теми исследователями, которые считают, в современный период нет более достойной альтернативы демократии, она представляет, по выражению Фарида Закарии, «часть модного облачения современности», поэтому «в двадцать первом веке проблемы правления, по всей вероятности, будут проблемами в рамках самой демократии».[23]

Литература:

Алмонд Г.А., Верба С. Гражданская культура и стабильная демократия // Политические исследования. 1992. № 4.

Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993.

Баранов Н.А. Трансформации современной демократии. СПб.: БГТУ, 2006.

Даймонд Л. Глобальная перспектива // URL: http://old.russ.ru/politics/meta/20000814_diamond.html

Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство // URL: http://www.irs.ru/~alshev/dahl.htm

Карл Т.Л., Шмиттер Ф. Что есть демократия? // URL: http://www.politnauka.org/library/dem/karl-shmitter.php

Политология: учеб. / А.Ю.Мельвиль. М., 2004.

Сморгунов Л.В. Сравнительная политология: Теория и методология измерения демократии. СПб., 1999.

Цыганков А.П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. М., 1995.

Шедлер А. Что представляет собой демократическая консолидация? // URL: http://old.russ.ru/politics/meta/20001003_schedler.html

Шмиттер Ф. Более либеральная, предлиберальная или постлиберальная? // URL: http://www.russ.ru/journal/predely/9...8/shmitter.htm

Шмиттер Ф. Размышления о гражданском обществе и консолидации демократии // Полис. 1996. №5.

[1] Политика: Толковый словарь: Русско-английский. М., 2001. С.543.

[2] Quermonne J.–L. Les regimes politigues occidentaux / Ed. Du Seuil. Paris, 1986. P. 12.

[3] Политология: учеб. / А.Ю.Мельвиль. М., 2004. С.588.

[4] Цыганков А.П. Современные политические режимы: структура, типология, динамика. М., 1995. С.15-18.

[5] Дегтярев А. Основы политической теории: Учеб. пособие. М., 1998. С.178-179.

[6] Сморгунов Л.В. Сравнительная политология: Теория и методология измерения демократии. СПб., 1999. С.91.

[7] Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993. С.25.

[8] Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце ХХ века. ., 2003. С.122.

[9] Шедлер А. Что представляет собой демократическая консолидация? // URL: http://old.russ.ru/politics/meta/20001003_schedler.html

[10] Robert Dahl. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven: Yale University Press, 1971.

[11] Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство // URL: http://www.irs.ru/~alshev/dahl.htm

[12] Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993. С.46.

[13] Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М., 2000. С.132.

[14] Даймонд Л. Глобальная перспектива // URL: http://old.russ.ru/politics/meta/20000814_diamond.html

[15] Шмиттер Ф. Более либеральная, предлиберальная или постлиберальная? // URL: http://www.russ.ru/journal/predely/9...8/shmitter.htm

[16] Шмиттер Ф. Размышления о гражданском обществе и консолидации демократии // Полис. 1996. №5. С.21.

[17] Даль Р. Проблемы гражданской компетентности // URL: http://old.russ.ru/antolog/predely/1/dem2-3.htm

[18] Там же.

[19] Алмонд Г.А., Верба С. Гражданская культура и стабильная демократия // Политические исследования. 1992. № 4.

[20] Карл Т.Л., Шмиттер Ф. Что есть демократия? // URL: http://www.politnauka.org/library/dem/karl-shmitter.php

[21] Паренти М. Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх в США. М., 2006. С.60.

[22] Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце ХХ века. М., 2003. С.20.

[23] Закария Ф. Возникновение нелиберальных демократий // Логос. 2004. №.2 (42). С.70.