[Чистый исторический интернет]

http://histrf.ru/mediateka/conversat...1939-1940-ghgh
Автор:
Игорь Пыхалов
Год выхода:
2016

https://youtu.be/PhQZ0oHPvV4
Дмитрий Пучков и Игорь Пыхалов продолжают рассказывать о неприятных страницах в истории наших отношений с Финляндией – в результате которых, впрочем, эти отношения и стали нынешними дружелюбными. Сегодня – о Зимней войне 1939-1940 гг.

Дмитрий Пучков. Я вас категорически приветствую! Игорь Васильевич, добрый день!

Игорь Пыхалов. Добрый день.

Д.П. Похоже, подкрались к самому интересному - к началу советско-финской войны.

И.П. Совершенно верно, к Зимней войне, которая нашими рукопожатными соотечественниками считается самой позорной войной в русской истории.

Д.П. Ну и стихи даже есть: «На той войне незнаменитой...»

И.П. Нет, здесь Твардовский, я так понимаю, не занимался завываниями. Но действительно война оказалась незнаменитой, потому что она потом оказалась в тени Великой Отечественной войны. Тем не менее, если посмотреть на исторические факты, исторические события, то выясняется, что там стыдиться особо нечего.

Про предысторию я уже подробно говорил в предыдущие разы: т.е. фактически у наших границ образовалось государство сугубо враждебное нашей стране, на границе с которым постоянно происходили какие-то вооружённые провокации, государство, чей премьер-министр Свинховуд в своё время сформулировал кредо, что любой враг России должен быть другом Финляндии.

Д.П. Прекрасный посыл, да! Ну т.е. немецкие нацисты – это был безусловный друг?

И.П. Не обязательно, там могли быть и англичане, и французы, т.е. кто будет с русскими воевать, тем нужно помочь и за это что-нибудь отхватить, потому что у наиболее достойной части финской общественности имелись такие мысли, что надо расшириться за счёт как минимум Карелии. А вообще неплохо бы и Кольский полуостров. Ну а самые продвинутые говорили даже, что нужно продвинуться до Урала, потому что там живут всякие родственные народы – те же коми, в Поволжье есть финноязычные народы.

Д.П. Финноугорские?

И.П. Да, поэтому есть куда стремиться.

Д.П. Тут интересный момент: масса наших либерально настроенных граждан глубоко разделяет подобную точку зрения, потому что Россия отвратительная, и вообще от неё надо отгрызть как можно больше. Удивляет в этом вопросе другое: если Финляндии можно вести себя подобным образом, то почему Россия не может себя так вести? Вроде бы все равны, твори, чего хочешь – эта хочет до Урала отгрызть, и это воспринимается совершенно нормально. А если мы хотим до Ботнического залива отгрызть – это же тоже, наверное, абсолютно нормально?

И.П. Всё совершенно верно, потому что, как известно, политика – это конфликт интересов. У каждого государства интересы свои, и они зачастую могут вступать в противоречия или даже в прямой конфликт, и тут уже, как правильно сказал кто-то из государственных деятелей США, что «моя страна права, потому что это моя страна». Я считаю, что такой подход гораздо достойнее, чем то, что демонстрируют некоторые наши соотечественники.

Д.П. Видимо, это не их страна – только так могу это расценить.

И.П. Если брать ситуацию на 1939 год, когда уже, как говорится, пахнет жареным, вот-вот начнётся Вторая мировая война – это всем думающим людям ясно, а у нас от второго по величине города страны, мощнейшего промышленного центра Ленинграда до финской границы по кратчайшему пути 32 км по прямой, т.е. это уже как-то неуютно, потому что можно при необходимости на сопредельной стороне поставить дальнобойную артиллерию, которая до Ленинграда будет доставать. Второй момент, что и морская граница проходит тоже совсем рядом. В последние 100 лет существования царской России там было более-менее хорошо – весь Финский залив целиком русский, граница проходит по нынешней границе Финляндии, т.е. всё далеко, а тут получается уже, что граница с Финляндией идёт по реке Сестре, т.е. тут у Белоострова, т.е. фактически из Кронштадта пловец может доплыть до вражеского берега, половина Ладожского озера финская, об этом у нас многие не знают и не понимают. Например, остров Валаам, где сейчас монастырь, тоже был финским, там у них была военная база и, по-моему, какая-то даже военно-морская школа. Т.е. всё очень близко и как-то неуютно.

Поэтому ещё в конце 1938 года, потом весной 1939 года, и когда уже началась Вторая мировая война, когда уже стало ясно, что всё тут всерьёз, советское руководство сделало финнам предложение об обмене территориями. Опять же наши рукопожатные соотечественники по этому поводу заявляют, что дескать Сталин хотел Финляндию советизировать, как он с республиками Прибалтики поступил, т.е. он хотел, чтобы финны разоружились, разрушили линию Маннергейма, отдали часть территории, а потом дальше их бы через несколько месяцев привели к общему знаменателю. Но на самом деле это опять же неправда, особенно если посмотреть на те реальные документы, на реальный ход этих переговоров.

Действительно, 12 октября 1939 года, когда начались переговоры, первоначально советское предложение было такое: поскольку мы должны улучшить отношения между нашими государствами, давайте мы произведём демилитаризацию границы – вы сносите свои укрепления, а мы свои. Кстати, у нас укрепления тоже были достаточно мощные – это Карельский укрепрайон. Но это такое предложение было – когда торгуются, естественно, сперва запрашивают больше, а потом сходятся к компромиссу. Т.е. в принципе, мы на это всерьёз не рассчитывали, и когда финны такой вариант отвергли, мы уже на этом не настаивали.

А чего мы всё-таки хотели: во-первых, чтобы территориально на суше граница от Ленинграда была отодвинута подальше, т.е. как минимум километров на 70 вместо 30. Когда переговоры начались, то с финской стороны их делегацию возглавлял Паасикиви, который в то время не занимал официальных постов, но он был из финской правящей элиты, потому что он ещё в 1918 году был премьер-министром при регенте Свинхувуде, когда из Финляндии делали монархию. Потом, когда Маннергейм был избран президентом в 1944 году, Паасикиви опять был при нём премьер-министром, а потом он Маннергейма сменил на посту президента и вообще потом вошёл в историю, как раз была т.н. «линия Паасикиви-Кекконена» в финской политике, т.е. дружба с Советским Союзом. Но он нашим другом стал несколько позже, когда мы Финляндии пару раз вломили. На тот момент он был просто финским государственным деятелем. Он возглавил финскую делегацию, которая приехала в Москву, и там в самом начале переговоров Сталин объяснил ему ситуацию с Ленинградом и дальше сказал такую фразу, что поскольку мы Ленинград отодвинуть не можем, то давайте отодвинем границу.

При этом опять же у нас некоторые считают, что якобы мы сразу хотели отхватить весь Карельский перешеек вплоть до Выборга, т.е. до современной границы. На самом деле наши предложения были гораздо более скромные: мы хотели отодвинуть границу километров на 70. Причём надо понимать, что если у нас в направлении Сестрорецка по побережью до границы где-то 32 км, то в направлении на нынешний Приозёрск граница гораздо дальше, т.е. там мы ни на что не претендовали, мы хотели только на побережье отодвинуть. Потом неплохо было бы, с нашей точки зрения, также немного отодвинуть границу на севере у Кольского полуострова, там, где был полуостров Рыбачий с Печенгской областью, который мы так щедро отдали Финляндии в 1920 году. Но опять же мы на всю эту область не претендовали, только хотели немного отодвинуть границу, чтобы наши моряки с будущего Северного флота чувствовали себя увереннее.

Второй момент – это чисто по морским рубежам Ленинграда: мы хотели, во-первых, острова в Финском заливе вот здесь вот недалеко от нашего города – Гогланд, Сескар, Большой и Малый Тютерс, там ещё какой-то остров есть. Т.е. вот эта группа островов. Дальше хотели получить бывший форт Ино – это нынешнее Приветнинское, это чуть за Зеленогорском, тогдашними Терийоками, потому что там в своё время, ещё в последние годы существования Российской Империи был построен мощный форт, ну и хотели мы опять это возродить, чтобы у нас получилась передовая артиллерийская позиция – с юга Красная Горка, с севера Ино.

И дальше следующий момент: хотели получить в аренду полуостров Ханко, который находится на самом входе в Финский залив, чтобы тем самым создать ещё один рубеж морской обороны нашего города.

При этом всё это собирались сделать не бесплатно. Если мы хотели получить от финнов площадь где-то 2700 кв. км с копейками, за это мы предлагали им 5,5 тысяч кв. км, т.е. чуть больше, чем в два раза.

Д.П. В тундре?

И.П. Не в тундре, это в лесах, в Карелии – это те самые Ребольская и Поросозёрская волости, которые финны постоянно у нас пытались оттяпать. Напомню, что до этого в 1918 и 1921 годах Финляндия дважды совершала агрессию против Советской России, правда, оба раза она была отбита.

Д.П. Немедленно в связи с полуостровом Ханко вспоминается Гибралтар, который очень далеко от Великобритании, по почему-то пролив держат они. И не собираются отдавать.

И.П. Такие предложения были сделаны с нашей стороны, финны это всё выслушали, и 14 октября первый раунд переговоров закончился, финская делегация поехала домой. На границе их обстреляли финские пограничники, т.е. это дружественный огонь 15 октября, причём это произошло как раз возле знаменитой деревни Майнила, о которой дальше речь пойдёт.

Д.П. Я смотрю, это у них традиция!

И.П. Кстати говоря, в этой Майниле стреляли регулярно, там и в 1936 году был инцидент. Такой национальный вид спорта, видимо.

Дальше финское руководство стало совещаться, что тут делать, и здесь Маннергейм высказал на удивление трезвую позицию. Мнения его было такое: во-первых, на суше можно уступить советским требованиям, т.е. на 70 км от Ленинграда границу отодвинуть, если дадут за это хорошую компенсацию. Что касается Ханко, то его не уступать, потому что оттуда можно просто осуществить вторжение. Собственно, когда сам Маннергейм победил в гражданской войне, то это было во многом оттого, что на Ханко высадилась немецкая дивизия. Но вместо этого можно предложить Сталину отдать рядом с Ханко есть остров Юссарё, и пускай он там строит свою базу, оттуда, с точки зрения морской обороны, всё можно сделать – простреливать Финский залив, а на суше будет уже сложнее высадиться. Т.е. вот такие были у него взвешенные суждения. В принципе, Паасикиви тоже такую точку зрения поддерживал, но тем не менее финское руководство упёрлось и посчитало, что нет, не стоит уступать, что мы на это дело не согласны.

Д.П. А это они самостоятельные были или им кто-то помогал принимать решение?

И.П. Им помогли. Причём, интересно, что помогли обеим сторонам в какой-то степени, потому что как раз в октябре 1939 года англичане по дипломатическим каналам предали Советскому Союзу, что Англия будет нейтральна в возможном конфликте с Финляндией, а финнам передали наоборот, что держитесь крепко, не уступайте, мы с вами. Т.е. практически здесь можно углядеть некое подстрекательство к тому, чтобы довести наши страны до конфликта.

Тем не менее, переговоры возобновились 23 октября, и дальше так получилось, что позиции сторон никак не сходились, потому что максимум, на что соглашалось финское руководство – это отодвинуть границу на 10 км, т.е. там получилось где-то с 30 до 40 км, такой маленький кусочек отдать на побережье. Причём мы должны были заплатить, по их мнению, огромную компенсацию за оставленную собственность – чуть ли не 800 миллионов марок. Потом также согласны отдать острова в Финском заливе, которые недалеко от Котлина – Сескар, Гогланд и прочие. Что касается Ханко, то категорический отказ, и даже вариант, чтобы острова возле Ханко – на это тоже они были не согласны.

В итоге потом переговоры ещё раз возобновлялись уже в ноябре – 3-4 ноября, и наконец 9 ноября переговоры завершились, т.е. к согласию не пришли, и финская делегация окончательно покинула Москву.

Д.П. На этот раз не обстреливали?

И.П. Да, в этот раз уже вполне мирно обошлось.

Д.П. Удалось проскочить, да?

И.П. А что касается Финляндии, то они вполне всерьёз готовились к войне с нами. Естественно, что в данном случае, по крайней мере, на первом этапе война у них не планировалась, как наступательная, но обороняться они собирались.

Кстати, о пользе изучения архивов: у нас с точки зрения наших либералов и нашей интеллигенции, которая знает, что Финляндия была государством мирным, и поскольку оно маленькое, оно не могло помышлять о том, чтобы напасть на огромный Советский Союз. Тем не менее, буквально в начале 1939 года в Финляндию были поставлены английские бомбардировщики «Bristol Blenheim». Один из этих самолётов переоборудовали в высотный разведчик, и начиная с 26 апреля по 29 августа 1939 года этот самолёт, который пилотировал капитан финских ВВС Армас Эскола, совершил 12 разведывательных полётов над советской территорией. Причём эти полёты в основном остались для нас незамеченными, потому что надо понимать, что в то время действительно такие высотные самолёты было сложно засечь. Особенно наглым был предпоследний полёт 19 августа, когда он прошёл над Кронштадтом, потом над северо-западной окраиной Ленинграда.

Зачем разведывать сопредельную территорию? С одной стороны, там можно выявить какие-то военные приготовления, а с другой стороны, и для того, чтобы, если что, то и работать по этой территории. Интересно, что об этом финские власти потом старательно молчали весь период существования СССР, финско-советской дружбы, и опубликовано это было только уже в 90-е годы, когда некоторые дотошные финские историки с этим делом в архивах ознакомились.

Д.П. Ну т.е. скорее всего, как мне кажется, это было не для себя, а это было для немцев.

И.П. Ну может быть, для немцев, а может быть, и для англичан, потому что здесь...

Д.П. Ну ключевое – что не для себя, а для кого-то, и поэтому и молчали.

И.П. Тут, как говорится, ласковое дитя двух маток сосёт, поэтому финское руководство было готово к разным вариантам. А когда начались советско-финские переговоры 12 октября, то одновременно с этим в тот же день в Финляндии объявляется всеобщая мобилизация. Потом 17 октября Маннергейм был назначен Главкомом финской армии. Ну и там заодно провели аресты неблагонадёжных элементов – бывших коммунистов, левых и прочих людей, которые могут своей болтовнёй подорвать обороноспособность.

Д.П. Т.е. не диверсантов, не террористов, не замышляющих государственный переворот, а просто на всякий случай?

И.П. Здесь опять интересно отметить, что почему-то в представлении наших обличителей это только сталинский режим способен сажать инакомыслящих, а на Западе свобода, там можно болтать что угодно, и за это ничего не будет. Но реально мы можем видеть, что когда началась Вторая мировая война, то и во Франции прошли довольно массовые аресты людей неблагонадёжных, которых там сажали. И в той же Англии можно наблюдать такие прекрасные сцены, когда, например, один английский обыватель, подойдя к эшелону с английскими солдатами, которые отправлялись на фронт, сказал какую-то фразу, типа, «Ребята, вас на убой ведут». Его за это арестовали на 5 лет.

Д.П. И это мы знаем только про одного.

И.П. Нет, там таких случаев был целый ряд. Грубо говоря, любое дееспособное государство будет себя защищать, в т.ч. и от внутреннего врага, который подрывает боевой дух, подрывает боеспособность.

Д.П. А когда они готовиться начали? В каком году начали строить небезызвестную линию Маннергейма?

И.П. Фактически это ещё с 20-х годов строилось. Маннергейм в то время не занимал государственных постов, но в 30-е годы он уже был назначен председателем совета обороны, и там действительно эту линию строили. Причём строили её в два этапа, но об этом я чуть позже скажу. Т.е. система укреплений там была довольно мощная.

Д.П. Я бы заметил ещё, что гораздо более мощную систему укреплений построили французы под названием «линия Мажино»", а они почему-то не соседствовали с агрессивным Советским Союзом. Против кого строили, невозможно понять, мир, благорастворение – и вдруг такое.

И.П. Поскольку понимания от финского руководства получить не удалось, а безопасность Ленинграда нужно было обеспечить, то советское руководство во главе со Сталиным приняло решение решить этот вопрос военным путём. Дальше был разработан план операции по умиротворению Финляндии.

Как мы знаем, формальным поводом для советско-финской войны стал знаменитый обстрел в деревне Майнила, когда, по советской версии, 26 ноября 1939 года с финской территории по нашей территории было сделано несколько выстрелов из артиллерийского орудия, в итоге у нас было 4 красноармейцев убито и 9 ранено.

Д.П. Но нашим либералам, наверное, доподлинно известно, что это кровавые сталинские упыри сами себя обстреляли?

И.П. Естественно, с точки зрения всей рукопожатной общественности, однозначно, что такого не было, т.е. либо не было вообще событий, как у нас историк Павел Аптекарь утверждает, либо же действительно сами себя обстреляли.

Д.П. Это как сейчас на Украине – там сами себя обстреливают.

И.П. По поводу этого инцидента советская точка зрения понятна: это был обстрел с финской территории.

Д.П. А до этого бывало такое, чтобы артиллеристы стреляли?

И.П. До такого не доходило. Из винтовок стреляли неоднократно, т.е. стрельба по нашей территории велась, но вот артиллерийского обстрела не наблюдалось. Но дело в том, что сейчас и ситуация была уже несколько специфичная. Во-первых, войска приведены в боеготовность, они стоят на границе, проведена мобилизация. Естественно, что у кого-то могла возникнуть такая мысль, что давайте-ка вот так сделаем.

Но что интересно: после этого обстрела финны тоже провели расследование по приказу Маннергейма. Естественно, это расследование выявило, что это именно русские сами себя обстреляли, т.е. это провокация НКВД. Для этого у себя финны опросили трёх свидетелей - трёх финских военнослужащих: двое из них были пограничники, один егерь, т.е. из егерского батальона. Они все трое показали, что они это слышали, а один это даже наблюдал непосредственно, как там что-то взрывалось, бегали красноармейцы вокруг этого места взрыва.

Т.е. казалось бы, что есть советская точка зрения, советское расследование, что это стреляли финны, и финское расследование, что это русские стреляли сами в себя. Но во-первых, даже чисто по логике – л почему мы должны отдавать предпочтение именно финской точке зрения? Казалось бы, здесь вопрос как минимум, спорный. Но для наших рукопожатных граждан тут никакой спорности нет, потому что понятно, что сталинская пропаганда может только врать, а Маннергейм как человек благородный, бывший царский офицер, врать не может.

Но тут прикол в том, что, если посмотреть на показания финских военнослужащих, то можно заметить такую любопытную деталь: все трое свидетельствуют, что это стреляли русские сами по себе. Собственно, иначе было бы сложно, потому что если бы даже там нашлись какие-нибудь свидетели из тех же финских пограничников, которые бы сказали что-нибудь противоположное, то их бы, конечно, в это расследование не допустили. Но при этом все трое финских свидетелей говорят о том, что вначале они слышали звук выстрела, а потом секунд через 20 звук разрыва снаряда, а здесь есть такая интересная вещь, которая нашим гуманитарным интеллигентам недоступна обычно. Скорость артиллерийского снаряда выше, чем скорость звука, т.е. если скорость звука ориентировочно около 300 м/с, то скорость снаряда где-то около 500 м/с. Поэтому, допустим, действительно НКВДшники устроили провокацию, орудие стреляет из глубины советских позиций в сторону границы. Таким образом, получается, что вот идёт выстрел, идёт снаряд, но снаряд опережает звук...

Д.П. Снаряд обогнал звук.

И.П. Да, снаряд обогнал звук, дальше взорвался, соответственно все эти финские бойцы должны были сначала услышать звук выстрела...

Д.П. Нет, звук взрыва снаряда...

И.П. То есть ну да, именно так – снаряд прилетел раньше, т.е. сначала звук взрыва снаряда, а потом уже дошёл звук выстрела. А тут всё наоборот получается. Теоретически можно попытаться где-нибудь поставить пушку прямо на границе и стрельнуть вдоль границы. Но это очень неразумно, потому что можно увидеть с сопредельной территории, что орудие стоит прямо на границе. И потом, когда сразу есть трое наблюдателей в разных местах, то не получится такая картина, тем более, что такой зазор существенный между этими двумя звуками.

Поэтому единственное непротиворечивое объяснение показаниям этих свидетелей – то, что всё-таки стреляли из финского орудия из-за их спины, и тогда естественно, что первым доходит звук выстрела, над ними в это время пролетает снаряд, а дальше уже снаряд взрывается, и идёт звук взрыва. Т.е. здесь та типичная ситуация, когда лжесвидетель всё-таки прокалывается на мелочах, т.е. он главное говорит, как ему велели, но детали он не может, видимо, осмыслить. Он соврал в главном, а в деталях он говорит правду, а эта правда оказывается совсем не та.

Д.П. Вообще удивительно, что военное следствие таких вещей не понимало. Тут, возвращаясь к вопросу, видимо, можно написать любое враньё, раз вы натягиваете сову на глобус и пытаетесь свою точку зрения, как это у них так получилось, и все трое сначала слышали выстрел, а потом?..

И.П. Да, именно, что все трое.

Д.П. Сильно!

И.П. Видимо, людей инструктировали в главном, но все детали обговорить невозможно, потому что когда человек врёт, то естественно, он мешает правду и ложь, и в таких случаях как раз можно иногда бывает установить.

Д.П. Забавно, да.

И.П. Но в целом что надо сказать – что при всей занимательности этой истории надо понимать, что этот майнильский обстрел был, видимо, всё-таки сделан был финнами. И кстати, ничего странного в этом нету, потому что они регулярно занимались такими обстрелами. За полтора месяца до этого они обстреляли свою же делегацию в том же месте.

Но при этом говорить, что финны хотели затеять войну, и для этого специально выстрелили, я думаю, тоже будет неправильно. Скорее всего, это инициатива не в меру ретивых вооружённых людей, которые решили проявить своё отношение к этим «рюссе», как они нас презрительно называют.

Но, конечно, этот обстрел был поводом. Понятно, что если бы у нас не было решения воевать, то мы бы это стерпели, как до этого им безнаказанно сходили предыдущие все провокации. Но даже когда по Майниле возникают всякие вопросы, то буквально через два дня после этого, 28 ноября происходят ещё два вооружённых инцидента. Причём если один инцидент – там ещё можно спорить, кто виноват, это когда было боестолкновение финских и советских пограничников в районе полуострова Рыбачий. Но одновременно в тот же день финская разведывательная группа с боем прошла через нашу границу с нашей территории на финляндскую в Видлипском районе. Т.е. это опять же недружественное действие.

Поэтому уже 28 ноября после повторных провокаций мы опять же по дипломатическим процедурам отметили, дальше мы разорвали договор о ненападении с Финляндией, и 30 ноября начались собственно боевые действия, которые обычно у нас сейчас называют Зимней войной.

Что тут надо сказать: к сожалению, наше руководство и наша разведка существенно просчитались в оценке сил противника, потому что армия мирного времени в Финляндии была тогда 37 тысяч человек. Но финны успели провести мобилизацию, они начали 13 октября, и армия у них увеличилась до 337 тысяч человек, т.е. фактически в 9 с лишним раз. Более того, от мобилизации до начала боевых действий прошло полтора месяца, они за это время даже успели там провести боевое слаживание, провести манёвры на прифронтовой территории. Т.е. получается, что нам противостояли гораздо большие силы, чем рассчитывало наше командование. А наше командование в итоге склонилось к тому, чтобы решить вопрос одними силами Ленинградского военного округа.

Получалось, что если у нас по танкам и самолётам превосходство было подавляющее, но местность там не способствует массированному применению танков, а вот по пехоте там практически было 1:1, точнее 1,3:1 примерно, т.е. соотношение явно недостаточное для быстрого и решительного наступления. И второй момент был – это собственно линия Маннергейма.

Наши разведчики в своих мемуарах зачастую пишут такие странные вещи, что якобы там всё нам было известно, что там всё вскрыли. Вот у нас был, сейчас умер, такой полковник Новобранец, наверное, человек он вполне заслуженный, т.е. он фронтовик, ветеран войны, но при этом в своих мемуарах он зачастую выступает в роли реинкарнации барона Мюнхгаузена, в частности, по поводу линии Маннергейма. Потому что на самом деле, к сожалению, наша разведка смогла вскрыть только строительство первой очереди лини Маннергейма, которая была ещё в 20-е годы, и там были достаточно устаревшие укрепления, а вот самые современные укрепления, которые строились в 30-е годы, в том числе эти знаменитые доты-миллионеры, которые так названы, потому что каждый из них стоил миллион марок, – они для нашей разведки остались неизвестными.

Д.П. Вообще странно как-то. Т.е. во-первых, это инженерное сооружение, значит, в те времена это достаточно большое количество народу должно там работать, чисто физически там находиться. Во-вторых, это же бетон, они же из бетона, как правило, т.е. где-то должны этот бетон замешивать, откуда-то поставлять цемент. Совершенно понятно, что если цемент начинает в каких-то невероятных количествах куда-то отправляться, ясно, что где-то идёт большая стройка. Ну как это разведка подобные вещи может не видеть?

И.П. Тем не менее, именно строительство второй очереди линии Маннергейма осталось для нас неизвестным, и поэтому там действительно были реально описанные случаи, когда наши наступавшие войска просто входили в зону флангового огня из этих дотов, а наше командование просто не то, чтобы не знало о том, что там доты стоят, оно просто не понимало, что происходит. Т.е. таких сведений не было.

Д.П. Т.е. для тех, кто не понимает, что такое фланкирующий огонь, т.е. вот эта линия Маннергейма, с которой пулемёты направлены вперёд к наступающим войскам. А есть другие доты, с которых огонь направлен в спину наступающим войскам, т.е. когда войска проходят вперёд, уже ни сном не духом, и тут открывают огонь. Соответственно, от своих они уже отрезаны, назад уже не убежать, и под пулемётами их всех благополучно выкосили. Т.е. о существовании этих дотов никто уже не знал.

И.П. Да, именно так.

Д.П. Я ещё замечу, извините, перебью, что если у них летали какие-то самолёты-разведчики, купленные у англичан, то, видимо, и у нас должны были летать какие-то самолёты-разведчики, которые всю эту строительную деятельность должны были фиксировать – днём, ночью, не знаю, как там получалось. Завалили службу доблестные разведчики!

И.П. На самом деле про разведку у нас ещё будет разговор в одной из следующих бесед, но правда, применительно уже к разведке накануне Великой Отечественной войны, потому что там, к сожалению, реальные достижения её гораздо скромнее чем то, что нам любили рассказывать.

В итоге получилось что: оттого, что был выделен недостаточный наряд сил и недостаточно разведана ситуация, на Карельском перешейке с 4 по 10 декабря 1939 года наши войска вышли через предполье к главной полосе линии Маннергейма, в неё упёрлись, и на этом наступление было остановлено, потому что прорывать линию укреплений в лоб возможности не было. И наше командование было вынуждено сделать паузу.

Д.П. А что надо было в военном плане для того, чтобы это прорвать?

И.П. Как показали события через пару месяцев, т.е. в феврале 1940 года, и потом повторный прорыв линии Маннергейма, который был уже во время Великой Отечественной войны, нужна крупнокалиберная артиллерия, которая позволяет взламывать и уничтожать эту оборону. Ну и неплохо также применить какие-нибудь тяжёлые танки, которые у нас в самом конце Зимней войны использовали – тот же самый КВ-2, который был вооружён 152-миллиметровой гаубицей. Но первоначально этого всего не было, поэтому там просто прорывать было нечем.

Д.П. А как они планировали брать хотя бы то, про что разведка сообщила?

И.П. Если бы линия была не такой мощной, можно было бы попытаться прорваться, потому что не рассчитывали, что будет столько сил. Если там была бы вся финская армия 37 тысяч, то вполне возможно, что она не удержит эту полосу обороны. И опять же у нас были такие необоснованные иллюзии, что финские рабочие не захотят воевать против братьев по классу.

И в принципе, казалось бы, какие-то основания для этого есть, потому что у них же гражданская война была за 20 лет до этого, причём в этой войне по численности «красные» и «белые» практически разделились пополам. Но реально финские «белые» после победы своих противников очень хорошо зачистили, там было массовое уничтожение коммунистов и им сочувствующих, поэтому тыл у Финляндии оказался крепок.

Д.П. А крупнокалиберные орудия, потребные для взлома такой обороны – это какой примерно калибр?

И.П. От 200 мм и выше, как я понимаю.

Д.П. Это какая-то спецгаубица?

И.П. Нет, почему, там всё вполне на вооружении состояло, у нас там, по-моему, 203 мм было.