Этот вопрос Вильям Шекспир вложил в уста Гамлета, принца Датского, мечущего по коридорам дворца Эльсинор в жажде месте за убитого отца. Со временем трагическая дилемма стала почти расхожей повседневной профанической метафорой, не потеряв, впрочем, своей глубочайшей экзистенциаональной сущности.
«Быть иль не быть?» воистину может претендовать на лозунг тысячелетия. Смутно догадываясь во времена Шекспира о том, что такое свобода существования и в чем состоит ее проклятие, человечество только к концу ХIХ века окончательно почувствовало, что уничтожение не так пугает его, как прежде, в Средние века. Тогда идея Бога определяла и смысл истории в целом, и смысл отдельной жизни. Со временем человечеству стало ясно, что небытие, следующее за отказом от Бога, столь же реально, сколь и неизбежно. Но стоит ли его опасаться?
Мало кто помнит, что вслед за первым вопросом Гамлета идет второй, имеющий характер своеобразной его расшифровки:
«Достойно ли смириться под ударами судьбы
Иль стоит проявить сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними, умереть забыться?»
Борьба человечества (по крайней мере) за право самому решать свою судьбу преодоление страха исчезновения и одновременно невозможность этот страх преодолеть во многом определило ход развития европейской мысли на протяжении последних трехсот лет.