http://www.kommersant.ru/doc/14758
15.09.1998, 00:00
КоммерсантЪ-Weekly
Авторитеты Номер 035 от 15-09-98
Аугусто Пиночет: коммунисты еще не умерли
11 сентября 1973 года войска генерала Пиночета свергли законно избранного президента Чили Сальвадоре Альенде. В стране закончился социалистический эксперимент и начался другой — военная хунта принялась строить либеральную экономику в католической стране.
"Ты взяла интервью у Пиночета?" — спросил меня на приеме в честь презентации книги о периоде правления генерала его бывший министр, председатель национального банка и впоследствии посол Чили в США Эрнан Эррасорис. Я обреченно махнула рукой, глядя издали на окруженного охраной и поклонниками Пиночета: "Каждый день говорят, что завтра. Кто вас, чилийцев, поймет..."
Дальнейшее произошло в три с половиной минуты. Эрнан сгреб меня в охапку, и мы, пролетев через толпу и охранников, оказались прямо перед Пиночетом. Он обнял Эрнана, который быстро ему что-то говорил, показывая на меня. Генерал взял меня за руку, поцеловал — здесь так принято. Я увидела вблизи ярко-голубые глаза, недоуменно меня рассматривающие.
— Эта девочка журналистка? Из Москвы? Завтра в двенадцать приезжайте ко мне в сенат, в Вальпараисо. Ровно в двенадцать.
Он что-то еще сказал охраннику. Тот записал.
82-летний Пиночет вполне мог позволить себе назвать меня девочкой. И вполне мог отказаться от встречи. Он не любит давать интервью. Ему надоели вопросы о нарушении хунтой прав человека, погибших и пропавших без вести в период военного правления, с которыми, как правило, и приходят иностранные журналисты.
Все эти вопросы актуальны и 25 лет спустя. Но есть и сегодняшний день, и сегодняшняя страна. Либеральная экономика в Чили закладывалась и вставала на ноги в период правления военного режима. Пиночет отдал власть гражданским через 17 лет — в марте 1990 года. В прошлом году он ушел в отставку с поста главнокомандующего. Сейчас он пожизненный сенатор.
— Вам довелось быть военным и политиком. Одно время вы, собственно, совмещали, когда возглавляли хунту. Что проще — быть военным или политиком?
— Одинаково сложно. Я 65 лет был военным. И на протяжении всех этих лет учился, пытался как можно больше узнать. Впрочем, сейчас мне кажется, что я знаю о военном деле не так много, как хотелось бы.
Как политик я тоже постоянно читаю и учусь. Чтобы уметь ориентироваться в законах, иметь возможность их анализировать.
— Вы 17 лет управляли страной. Какими качествами должен обладать военный, который берет на себя ответственность управлять государством?
— Во-первых, он должен обладать знаниями о государстве. Во-вторых, он должен очень хорошо знать собственную страну, территорию, каждый ее уголок. И надо, конечно, знать психологию своего народа. Нужно иметь с ним контакт, понимать, в чем он нуждается.
— А человеческие качества? Что необходимо: жесткость, хитрость, обаяние?..
— Жестким надо быть тогда, когда в этом есть необходимость, когда этого требуют обстоятельства. А когда все спокойно, то лучше быть самим собой — нормальным приветливым человеком.
— В каких обстоятельствах вам приходилось быть жестким? 11 сентября 1973 года, например?
— Да, тогда мне пришлось принять жесткое решение. Другая сторона была вооружена. Это была, в общем, другая армия. 15 тысяч бойцов во главе с кубинским генералом Антонио де ла Гуардиа. Были и свои партизанские организации у левых, вооруженные кубинцами. Можно быть мягким в такой ситуации?
— Как вы провели ночь с 10 на 11 сентября? О чем думали. Я знаю, что вы верующий человек. Обращались к Богу?
— Я всегда обращаюсь к Богу. Я тогда почти всю ночь не спал и думал, что будет, что нас ожидает, как все это произойдет.
— И не было никаких колебаний? Ведь Альенде был законно избранным президентом?
— Решение было уже принято. Но разве можно предугадать результат? Это же война. И разве можно предвидеть все, что случится на войне?..
— Экономическая ситуация в стране к тому моменту была катастрофическая. Этого не отрицают ни ваши сторонники, ни ваши противники. Именно вы сделали ставку на молодых либеральных экономистов, у которых была программа экономического развития Чили. Их здесь называют chicago boys, поскольку они выпускники Чикагского университета. Это был тоже жесткий выбор с вашей стороны? Насколько я знаю, военная хунта не была едина в этом вопросе. Были ведь и так называемые корпоративисты, сторонники сильного государственного контроля в области экономики.
— О новом всегда спорят. Да, я поддержал chicago boys, предварительно изучив их программу. Послушайте, страну надо было спасать, она была в очень тяжелой экономической ситуации. Нужно было принимать болезненные решения. Например, были предприятия, где работали 5000 человек при реальной необходимости в 2000. Значит, 3000 должны были остаться безработными, получив минимальную денежную компенсацию, чтобы как-то жить.
— Вы были уверены в своем выборе, в том, что программа chicago boys окажется удачной для этой страны?
— Ну как можно быть уверенным, начиная новое дело? Но когда видишь успехи, результат, то появляется энтузиазм.
— Для того чтобы появились результаты, нужно время...
— Я дал им время. Год.
— Один из этих молодых тогда экономистов, Эрнан Бихи, как-то сказал, что у них была программа, а у вас — дубинка.
— Я помогал, но не вмешивался в их работу. А результат? Вон за окном порт. Корабли загружены нашими продуктами, предназначенными на экспорт. Раньше мы всегда импортировали пшеницу. Теперь нет. Мы полностью себя обеспечиваем и даже экспортируем.
— Да, я обратила внимание, что в Чили почти все продукты питания свои. Но в Чили тогда, после прихода к власти военных, было много недовольных режимом. Их было много и за рубежом. Как в такой обстановке можно было начинать строить рыночную экономику?
— Приходилось быть жестким, как вы сами говорили. Например, в 1986 году, когда к нашим берегам пришли корабли с оружием на 100 миллионов долларов.
— В том же году на вас было покушение. Это была попытка реванша?
— Были проблемы, и они решались жестко.
— Но как могли чикагские мальчики применить свою программу? В стране было недовольство, люди могли просто саботировать экономические решения...
— Это не они применили либеральную экономическую программу. Это мы ее применили. Люди должны были работать, чтобы заработать себе на хлеб. Мы не допускали забастовок или чего-то подобного. Страна страдала.
— Страдала?
— Конечно, нужно было затянуть пояса и работать.
— А почему аргентинским военным не удалось добиться таких экономических результатов, как в Чили? Там же была похожая ситуация и примерно в то же время...
— Потому что они много делали для себя, а мы — для страны.
— Говорят, что там военные, пришедшие к власти, были коррумпированными.
— Это вы сказали, а не я. Может быть, это так. Может, нет. Я там не был.
— У нас тоже есть генерал, который хочет стать президентом. Что бы вы ему посоветовали?
— Во-первых, чтобы он изучил все проблемы своей страны, России. Во-вторых, чтобы он нашел способ заставить всех работать, чтобы вывести страну из тяжелейшего положения. И еще: чтобы он уделял больше внимания молодежи и ее будущему. Чтобы не получить просвещенных безработных.
— Вы передали власть гражданским в марте 1990 года. Уход из власти был для вас болезненным?
— Ничего, в сущности, для меня и во мне не изменилось. Объясню почему. Мы, военные, выполняем свою миссию, передаем власть и переходим на другой пост. Что могло измениться? Я никогда не жил во дворце. Как жил в своем доме, так и продолжал жить. Как ездил на машине, так и езжу. У меня продолжают работать те же люди.
— Не верю, что вот так просто, без грусти, можно расстаться с абсолютной властью.
— Я ушел с одной работы и перешел на другую. Вот и все. Вам кажется, что я грустный?
— Не особенно. Вам нравятся результаты того, что было сделано в Чили за последние 25 лет?
— Да.
— Все?
— Нравится. Других комментариев не будет.
— Почему?
— Я чилиец и не должен все рассказывать иностранке.
— Ладно, я спрошу по-другому: есть еще над чем работать?
— Есть, и немало. Тем более в условиях сегодняшннего кризиса.
— У вас сейчас нет особых проблем с левыми. Коммунисты не получили ни одного места в парламенте. А у нас очень большие проблемы с коммунистами.
— И будут еще большие.
— Почему?
— Потому что они еще не умерли.
— Вы вполне радикальный политик. Может, надо запретить компартию?
— Нет. Тогда их будет еще больше.
"Жестким надо быть тогда, когда в этом есть необходимость, когда этого требуют обстоятельства."