http://reale_antiseri.academic.ru/23...81%D0%B8%D1%81
\
Фрэнсис Бэкон: жизнь и деятельность
\
В своей наиболее известной работе "Новый Органон" Фрэнсис Бэкон пишет о трех открытиях, неведомых античности: искусство книгопечатания, порох, компас. Эти три изобретения полностью изменили порядок: первое - в литературе, второе - в военном деле, третье - в навигации; они дали толчок многочисленным изменениям; пожалуй, ни одна империя, ни одна секта, ни одна звезда не произвели большего влияния на человечество. Галилей теоретически обосновал научный метод; Декарт предложил метафизику, оказывающую исключительное влияние на науку; Бэкон же был философом промышленной эры, поскольку никто другой в его время, да и в последующие триста лет, не занимался с такой дотошностью проблемой влияния научных открытии на человеческую жизнь.
Между 1575 и 1620 гг. Англия опережает все остальные страны по добыче угля и темпам развития промышленности. Судьба Фрэнсиса Бэкона - это история жизни, целиком посвященной великой идее. В наши дни эта идея отчасти превратилась в реальность, отчасти утратила свою актуальность, но во многих аспектах искажена. Во времена Бэкона было дерзостью верить в то, что знание должно приносить свои плоды на практике, что наука должна служить промышленности, что святая обязанность людей - объединиться с целью изменить к лучшему условия жизни. В свете этой новой идеи Бэкон пересмотрел всю историю культуры и, обнаружив очень слабое ее влияние на повседневную жизнь, поставил задачу найти путь к исправлению такого положения дел. "Наука может и должна изменить условия человеческой жизни; она не является реальностью, чуждой этическим ценностям; это - инструмент, сконструированный человеком в целях достижения всеобщего братства и прогресса: там, где имеет место сотрудничество, преклонение перед природой, желание ясности благодаря науке, эти ценности должны укрепляться... власть человека над природой не дело исследователя-одиночки, хранящего в секрете свои достижения, но обязательно - плод деятельности организованного содружества ученых. В каждую эпоху знание имеет четкую функцию, любая реформа в этой области - это всегда также реформа культурных институтов, университетов, а не только образа мысли людей, занятых интеллектуальной деятельностью.
Фрэнсис Бэкон родился в Лондоне 22 января 1561 г. Его отец сэр Николас Бэкон служил лордом-хранителем печати при королеве Елизавете, и потому Фрэнсис еще мальчиком был представлен ко двору. В возрасте 12 лет он поступил в Кембриджский университет; посещал занятия в колледже Св. Троицы (Тринити-колледж) до 1575 г. Вильям Раули, личный секретарь Бэкона, написавший о нем широко известную биографию, сообщает: "В университете в возрасте 16 лет он впервые... испытал разочарование в философии Аристотеля; и не из-за никчемности автора, к которому всегда относился с величайшим уважением, а из-за бесполезности метода; аристотелевская философия (он имел обыкновение говорить Ее сиятельство) хороша только Для научных диспутов, но она бесплодна в том, что касается конкретной пользы для жизни людей, и это мнение он сохранил до конца жизни".
Поскольку для политической карьеры были необходимы юридические знания, в июне 1575 г. Бэкон поступает в лондонскую Грейс-Инн - школу юриспруденции, готовившую юрисконсультов и адвокатов. Однако вскоре он отправляется во Францию вслед за английским послом сэром Амиасом Паулетом. Франция не произвела на него впечатления (король - несобранный человек; страна коррумпирована, плохо управляема, бедна). В 1579 г. он возвращается в Лондон, узнав о смерти отца. Несмотря на кипучую деятельность, в период правления Елизаветы продвинуться в политической карьере ему не удалось. В 1584 г. его выбрали в палату общин, где оставался в течение почти двадцати лет. На период между 1592 и 1601 гг. приходится дружба с Робером Девере, вторым графом Эссекса, покровителем Бэкона. Дружбу ждал трагический финал: граф Эссекс был обвинен в измене, и Бэкон вынужден в качестве юрисконсульта королевского двора поддержать обвинение. Граф, бывший фаворит королевы, был приговорен к смертной казнен.
Тем временем в 1603 г. на трон взошел Яков I - филантроп и интеллектуал. При Якове I Бэкон стал быстро подниматься по политической лестнице: генеральный адвокат в 1607 г., главный прокурор Королевского двора в 1613 г., лорд-хранитель печати в 1617 г., лорд-канцлер в 1618 г. В том же году Бэкон получает от короля титул барона Веруламского, а три года спустя - виконта Сент-Албанского. Несмотря на плотную занятость и активную политическую деятельность, Бэкон не оставлял занятий наукой: в 1620 г. он опубликовал свой наиболее известный труд "Новый Органон", который, по замыслу автора, должен был заменить "Органон" Аристотеля. Работа рассматривалась как вторая часть обширного энциклопедического проекта "великого восстановления наук". В 1620 г. опубликованы, помимо "Нового Органона", введение и общий план этого проекта.
Однако в 1621 г. карьера Бэкона неожиданно прервалась, а репутация безнадежно скомпрометирована: весной этого года Бэкон обвинен в коррупции палатой лордов. Одна из конфликтующих сторон подкупила суд перед вынесением решения. "Высокий Суд... постановил: 1) виконт Сент-Албанский, лорд-канцлер Англии, должен уплатить в качестве наказания штраф в размере 40 тысяч стерлингов; 2) заключить в Тауэр на срок, угодный королю; 3) навсегда запретить заниматься любой государственной деятельностью; 4) навсегда лишить места в Парламенте и запретить приближаться ко Двору". Несмотря на строгость решения, тюремное заключение в
Тауэре продлилось всего несколько дней, штраф прощен королем. Бэкон смог продолжить свои занятия наукой, но с карьерой было навсегда покончено.
Философ умер 9 апреля 1626 г., в день святой Пасхи.
Первым сочинением Бэкона стали "Опыты". Впервые опубликованные в 1597 г., они представляют собой анализ политической и общественной жизни. Сочинение стало классикой английской литературы. Оно переведено на латинский язык под названием "Истинные беседы, или о сущности вещей". В 1603 г. появляется работа "Введение к истолкованию природы". 1603 г. - год восшествия на престол Якова I. Бэкон в сочинении дает наблюдения автобиографического характера: "Что касается меня, я понял, что более всего пригоден для изучения истины, поскольку мой ум достаточно деятелен, чтобы обнаружить сходства в вещах (что очень важно), и достаточно крепок, чтобы обнаружить мельчайшие расхождения между ними. Поскольку мной овладело желание доискаться до истины, я обладаю терпением в случае сомнений, испытываю страсть к размышлениям, благоразумен в выводах, способен изменить мнение, страстен при упорядочении наблюдений. Я не являюсь ярым приверженцем новшеств или обожателем старины и ненавижу обман в любой форме. По этим причинам я счел, что мои природные данные близки и созвучны правде". И далее. "Все, что направлено на установление интеллектуального общения и на раскрепощение умов, должно распространиться в массах, переходя из уст в уста. [...] Свободный от любой формы обмана, я ясно вижу, что формула истолкования будет успешнее и надежнее, если этим станут заниматься специально отобранные люди. Ведь я привожу в движение ту реальность, которую другие будут проверять опытным путем. [...] Мне достаточно сознания хорошо выполненной работы, на которую не могла бы повлиять и сама судьба".
В 1602 г. Бэкон написал "Мужественное дитя времени" Temporis Partus Masculus - полемическое сочинение, направленное против философов: античных (Платона, Аристотеля, Галена, Цицерона), средневековых (Фомы Аквинского, Скота) и философов Возрождения (Кардано, Парацельса). По мнению Бэкона, все они несут моральную вину за недостаток почтения к природе - творению Создателя и за отсутствие необходимой осторожности и терпения. Философия прошлого бесплодна и многословна. Критика традиционной культуры неоднократно повторится в последующих трудах
Бэкона, среди которых Valerius Terminus (1603), "Обдуманное и увиденное" (1607), "Опровержение философии" (1608), "Описание интеллектуального мира" (1612). В 1605 г. в сочинении "Успехи и развитие знания Божественного и человеческого" Бэкон анализирует причины упадка наук; план научной энциклопедии, в которой науки соотносятся с тремя способностями человеческого разума: история базируется на памяти, поэзия - на воображении, наука - на рассуждении. В 1607 г. появляется "Обдуманное и увиденное"; в 1609 г. Бэкон отдает в печать "О мудрости древних", где, интерпретируя некоторые мифы античности, представляет ученой публике доктрину новой философии.
По-видимому, в 1608 г. Бэкон начинает работу над "Новым Органоном" (опубликован в 1620 г.). "Великое восстановление наук", так и не реализованный проект, состоял из следующих этапов: 1. Разделение наук; 2. Новый Органон, или Указания для толкования природы; 3. Явления мира, или Естественная и экспериментальная история для основания философии; 4. Лестница разума; 5. Предвестия второй философии; 6. Вторая философия, или Действенная наука. Бэкон рассматривал "Новый Органон" как вторую часть этого труда, а "О достоинстве и приумножении наук" (1623) - как первую. Novum Organum - расширенная латинская версия английского варианта под тем же названием. Третья часть "Восстановления" представлена работой "Естественная и экспериментальная история для основания философии, или Явления Вселенной", опубликованной в 1622 и 1623 гг.: "История ветров" и "История жизни и смерти". В 1624 г. Бэкон пересматривает текст "Новой Атлантиды"; он "мечтает о таком устройстве общества, при котором безграничное расположение и щедрая заинтересованность в сочетании с новыми методами научного исследования и экспериментирования во всех отраслях науки приведут к такому процветанию и благосостоянию, что любая болезнь станет излечимой, любое человеческое желание будет удовлетворено".
В первом описании истории Королевского общества, принадлежащем епископу Рочестера Томасу Спрату, читаем: "Я упомяну только великого человека, который имел ясное видение всех возможностей, открываемых этим новым учреждением: я имею в виду лорда Бэкона. В его книгах повсюду рассыпаны убедительные аргументы в защиту экспериментальной философии и наилучшие указания, как ее развивать: он изложил их с таким искусством... что никакое другое сочинение не годилось бы для того, чтобы стать введением к истории Королевского общества". Несомненно, комментирует Бенджамин Фаррингтон, "Королевское общество является наиболее крупным памятником Фрэнсису Бэкону". И если "Новая Атлантида" служит прообразом будущих научных сообществ, то энциклопедический проект "Великого восстановления наук" вдохновил Дидро и Д'Аламбера к созданию "Энциклопедии" в эпоху Просвещения. С Бэконом в истории Запада возникает "новая интеллектуальная атмосфера". Он исследовал функцию науки в жизни и истории человечества; сформулировал этику научного исследования вопреки менталитету магического типа, еще широко распространенному; попытался сформулировать теоретические основы новой техники; заложил фундамент современной энциклопедии наук, которая станет одним из наиболее важных деяний европейской философии. Борьба с "идолами", отделение мирского знания от религиозной догмы, идентификация метафизики с "генерализированной физикой", обобщающей данные естественной истории, атомистический материализм, полемика против слепого эмпиризма магов и алхимиков, сотрудничество в научном исследовании, идентификация истины с поисками лучших условий для человека, ответственность научного исследования - таков вклад Бэкона, хотя и "писал о философии как лорд-канцлер" (по известному замечанию Гарвея). И все же по праву Бэкон занимает выдающееся место не только в истории философии, но и в истории научного знания вообще.
\
Почему Бэкон критикует магов и алхимиков
\
Бэкон - человек своего времени: именно традицией навеяна мысль о том, что знание, хотя и связано с опытом, тем не менее является знанием форм, т.е. сущностей, а не функций количественных законов. Из философии Возрождения он впитал идеи, что все тела способны к восприятию; что между всем сущим есть универсальная связь, которая проявляется как сила притяжения и отталкивания; что силой воображения, например, можно остановить процесс ферментации пива. Таким образом, витализм Возрождения присутствует в философии Бэкона, равно как и элементы алхимии. Так, например, в "Новом Органоне" и в "Истории жизни и смерти" можно прочесть, что в телах присутствует некий дух, или corpus pneumaticum, который препятствует дегенеративному процессу.
С магической традицией, как она сложилась в эпоху Возрождения, связаны главные идеи бэконовской концепции: 1) идеал науки как силы, призванной изменить природу и человека; 2) характеристика человека - интерпретатора природы, вместо определения человека как разумного животного. В контексте философской мысли Бэкона эти два тезиса (знание как сила и наука как служанка природы) приобретают новое значение. Механические искусства, по Бэкону, прогрессируют, будучи результатом труда поколений ученых, работающих в тесном сотрудничестве. Истина - "дочь времени", а не "дочь авторитета". Методы и действия механических искусств, их прогрессивный и коллективный характер питают новую модель культуры. Сотрудничество ученых требует новых общественных институтов (университеты, лаборатории, научные общества), созданию которых должна активно содействовать политическая власть, если она заинтересована в благосостоянии граждан и смотрит в будущее. Магия ищет тайные причины, но истинное знание природных явлений доступно изучению опытным путем. Магия - удел посвященных, истинное знание открыто всеобщему контролю и сотрудничеству. Магия в руках отдельной личности - инструмент господства над другими людьми; истинное знание приносит пользу людям; знание магов и алхимиков его обладатели держат в секрете; истинное знание, наоборот, носит общественный характер и должно быть изложено ясным языком; магия разрушает опыт, истинное знание - результат точных экспериментов.
В свете всего сказанного становятся понятными нападки Бэкона на магов и алхимиков. Так, например, в работе Temporis Partus Masculus Бэкон осуждает Парацельса за то, что тот порождает не столько ложь, сколько чудовищ: "О каком сходстве между производными твоих элементов, о каких соответствиях, каких параллелизмах ты мечтаешь, о фанатичный копиист призраков? [...] Вот перечень твоих самых тяжких проступков: ты, смешивая дела Божественные и природные, священное и мирское, ересь и сказки, осквернил, о нечестивый обманщик, как человеческие, так и Божественные истины. Ты не только, как софисты, затемнил свет природы (чье святое имя твой нечистый рот произносит многократно), но ты совсем задул его. Они пренебрегали опытом, ты его предал". Но почему Парацельс предал опыт? Потому, отвечает Бэкон, что подогнал явления под заранее сформулированное объяснение: "Вместо изучения движений ты искал изменений сущностей и, таким образом, пытался замутить истоки знания и оголить ум людей. К трудностям и неясностям опытов, перед которыми спасовали софисты и эмпирики, ты добавил новые странные препятствия. И потому неверно, что ты руководствовался опытом! Ты увеличил ненасытность магов". Об алхимиках Бэкон пишет: "Они находят общий язык между собой во взаимном обмане и хвастовстве, и, если они вдруг оказываются на пути опыта и таким образом находят что-нибудь полезное, это происходит по чистой случайности, а не благодаря методике, которой они следуют". Конечно, не все алхимики одинаковы, среди них "есть полезные люди, не углубляясь слишком в теории, они попытались расширить область открытий посредством тонкостей механики; к таким относится Роджер Бэкон". Одно лишь зло исходит от "проклятого типа людей, которые требуют отовсюду одобрения их теориям и рыскают, выклянчивая поддержку, раздавая ложные обещания". Таково, по мнению Бэкона, большинство алхимиков.
\
Почему Бэкон критикует традиционную философию
\
Ради общественно контролируемого знания, развиваемого на базе опыта и сотрудничества ученых, имея в перспективе изменение мира для всеобщего благосостояния, Бэкон решительно порывает с магией. Истинное знание, в отличие от магического, не принадлежит частным лицам, у него нет покрова тайны; будучи общественным по характеру, оно излагается ясным общедоступным языком. Пора заменить "философию слов" "философией дела", отдавая себе отчет в том, что функция знания иная, нежели та, которую ему приписывает традиция; следовательно, речь идет не о защите одного философа от другого, а о том, чтобы отказаться от ветхой традиции в целом, покончить с "философствующими недоучками, набитыми сказками... разрушителями духа и фальсификаторами... продажной толпой профессоров". То, в чем Бэкон обвиняет философов античности (Платона, Аристотеля, Галена, Цицерона, Сенеку, Плутарха), средневековья и Возрождения (Фому Аквинского, Дунса Скота, Рамо, Кардано, Парацельса, Телезио), - не серия ошибок теоретического характера. Все эти философские теории могут быть в определенном смысле сопоставлены, все они одинаково заслуживают обвинения и с необходимостью должны разделить одинаковую судьбу. Вина их заключается в том, что "уважительному отношению к реальности, пониманию пределов возможного... философская традиция противопоставила "хитрость ума и неясность слов", или "фальсифицированную религию", или "народные наблюдения и теоретическую ложь, основанную на пресловутых экспериментах". Все эти перерождения происходят от греха гордыни разума, сделавшего философию абсолютно бесплодной в смысле дел и превратившего в инструмент превосходства на диспутах.
Почти вся традиционная культура вращается вокруг немногих имен - Аристотеля, Платона, Гиппократа, Галена, Евклида и Птолемея. "Итак, вы видите, - пишет Бэкон в работе "Опровержение философии", - что ваши богатства принадлежат немногим и что надежды и удачи всех людей скрыты, может быть, в шести умах. [...] Бог дал вам крепкие и прочные чувства не для того, чтобы вы изучали сочинения немногих, но для постижения неба и земли - творений Бога". Аристотель, "обративший в рабство столько умов и свободных душ, никогда ничем не был полезен человечеству". Государственные мужи и теологи наполняют свои сочинения и речи идеями, которые они почерпнули из того же источника. Но это еще не все: слова, идеи, предписания этой философии оказались такими всеохватывающими, что "в тот самый момент, как вы обретаете способность говорить, оказываетесь неизбежно захлестнутыми волной, которую я бы назвал кабалой ошибок. И эти ошибки стали общеупотребительными не по неведению немногих, а прямо-таки освящены академическими учреждениями, коллегиями, различными монашескими орденами и даже правительствами". Для Бэкона философия древних греков - детская философия: "Греки были вечными детьми не только в том, что касается истории или знания о прошлом, но особенно в изучении природы. Разве не отдает детством философия, которая может только болтать и ссориться, но не умеет производить? Время, когда она родилась, было временем сказаний, с бедной историей, скудные сведения для которой черпались в основном из описаний путешественников... ей недоставало достоинства и благородства". Что же касается конкретно Аристотеля, Бэкон спрашивает: "Не слышится ли вам в его физике и метафизике чаще голос диалектики, нежели голос природы? Чего можно ожидать от человека, который сконструировал мир, так сказать, из категорий? Который рассуждал о материи и пустоте, о разреженности и сгущении на базе различения потенции и акта? [...] Его ум был слишком нетерпелив и нетерпим, неспособен остановиться, чтобы поразмыслить над идеями других, а иногда и над собственными мыслями... довольно темными. Многие другие его качества более типичны для школьного учителя, нежели для искателя истины".
О Платоне мнение Бэкона таково: Платон прежде всего политик, и "все, что он написал о природе, лишено основания, своей теологической доктриной он разрушал природную реальность ничуть не меньше, чем Аристотель своей диалектикой".
Осуждение Бэконом традиции содержится в его работах "Мужественное дитя времени" (1602), "Валерий и Термин" (1603), "О достоинстве и приумножении наук" (1605), "Обдуманное и увиденное" (1607), "Опровержение философий" (1608), из которого процитированы вышеприведенные отрывки. Интересно отметить, что Бэкон не опубликовал этих работ, считая, что их полемическое содержание может каким-то образом помешать их распространению. Полемику с традицией мы найдем также во "Введении" к "Великому восстановлению наук", а в первой части "Нового Органона" (1620) Бэкон, среди прочего, атакует аристотелевско-схоластическую логику.
\
Почему Бэкон критикует традиционную логику
\
Наука, по мнению Бэкона, не способна к новым открытиям. Но и "традиционная логика, - читаем мы в "Новом Органоне", - бесполезна для научного исследования". И не только бесполезна, но даже вредна, поскольку служит только для умножения ошибок традиции. Ведь силлогизм не делает ничего иного, кроме как выводит следствия из посылок. Но не логика фиксирует и утверждает предпосылки: силлогизм "не способен проникнуть в глубину природных явлений, он ориентирован на нашу реакцию, а не на реальность". Силлогизм состоит из предложений, предложения - из слов, а слова выражают понятия. В понятиях, используемых в силлогизмах традиционной философии, и особенно схоластики, утверждает Бэкон, "нет ничего четкого - ни логически, ни физически. Субстанция, качество, действие, пассивность и даже бытие не являются точными понятиями, еще менее таковы тяжелое-легкое, густое-редкое, влажное-сухое, порождение-разрушение, притяжение-отталкивание, элемент, материя-форма и т.д.; это все выдуманные и плохо определяемые понятия", "ибо не были выведены и абстрагированы методически из объектов". Аксиомы традиционной философии несправедливо выводятся путем произвольного перехода от немногих частных случаев к общим выводам. Это ложная индукция, которой
Бэкон противопоставляет истинную: продвижение к основным принципам через промежуточные аксиомы с осторожностью и терпением, постоянно контролируя себя посредством опыта. "Есть только две возможные дороги поисков и обнаружения истины. Одна от чувства и частных случаев переносит сразу к аксиомам самого общего характера и затем дает дорогу суждениям на основании этих принципов, уже закрепленных в их незыблемости, с тем чтобы вывести на их основании промежуточные аксиомы - это наиболее распространенный путь. Другая, от чувства и частного приводит к аксиомам, постепенно и непрерывно поднимаясь по ступеням лестницы обобщения до тех пор, пока не подведет к аксиомам самого общего характера - это самая верная дорога, хотя она еще и не пройдена людьми". Но она должна быть пройдена, если мы хотим заменить культуру историко-литературного типа научно-технической цивилизацией. "Цель нашей науки в том, - пишет Бэкон в "Великом восстановлении наук", - чтобы открывать не аргументы, а искусства, не следствия, вытекающие из сформулированных принципов, но и сами принципы". Чтобы открыть принципы, богатые полезными аппликациями, необходим новый метод, отличающийся от арис-тотелевско-схоластического: "Согласно нашему методу... аксиомы должны быть выводимы постепенно и постоянно, с тем чтобы только в конце прийти к понятиям самого общего характера; эти последние должны быть таковы, чтобы сама природа признала их, чтобы они проникали в суть вещей".
\
Антиципации и интерпретации природы
\
"Человек, слуга и интерпретатор природы, - пишет Бэкон в начале первой книги "Нового Органона", - действует и понимает настолько, насколько может восстановить устройство природы путем наблюдения за вещами и работой ума; он не знает и не может знать ничего сверх этого". Следовательно, продолжает Бэкон, "наука и человеческие возможности совпадают, ибо незнание причин мешает достижению результата, и природой можно руководить, лишь подчиняясь ей; что в теории составляет причину, в практической деятельности становится правилом". Итак, можно влиять на явления, т.е. можно активно вмешиваться в них, но лишь при условии, что известны причины их возникновения. Механик, математик алхимик и маг имеют дело с природой и пытаются понять ее явления, но, замечает Бэкон, "все они, по крайней мере до настоящего времени, занимаются этим не очень активно и малоуспешно". Глупо и бессмысленно думать, будто то, что не удалось сделать до сих пор, можно сделать в будущем, не обращаясь к новым, доселе не испытанным методам. Мы восхищаемся возможностями человеческого ума, но не пытаемся оказать ему действительную помощь. А ум нуждается в такой помощи, поскольку "природа бесконечно выше чувства и разума по утонченности своих проявлений". Относительно науки своего времени Бэкон считает, что она насквозь пронизана аксиомами, наспех сформулированными на основании немногих недостаточных примеров, которые ни в коей мере не раскрывают действительности и служат только для того, чтобы питать бесплодные диспуты. Логика силлогизмов, допускающая так называемые аксиомы со столь слабым основанием, более вредна, чем полезна, поскольку годна более для "установления и закрепления ошибок расхожего мнения, нежели для поисков истины".
При таком положении дел Бэкон намерен "обратить людей к изучению частных конкретных явлений, сосредоточив внимание на их последовательности и порядке, вынудив на какое-то время отвлечься от понятий и привыкнуть к самим вещам". С этой целью он проводит разграничение между антиципациями природы и интерпретациями природы. Антиципации природы - это понятия, сконструированные "скороспело и без обдумывания; они легко нарушают логический ход мысли, овладевают разумом и заполняют воображение; одним словом, это понятия, выведенные ошибочным методом. Интерпретации природы выводятся из вещей иным способом исследования из данных, весьма отдаленных друг от друга, они не могут сразу поразить воображение и потому, по общему мнению, кажутся трудными и странными, в чем-то схожими с тайнами религиозной веры. Но именно интерпретация природы, а не антиципации конституируют истинное знание, полученное верным методом. Антиципации овладевают ходом мысли, но не приводят "к новым деталям"; интерпретации овладевают реальностью, и именно поэтому они плодотворны. И происходит это потому, что есть метод - новый органон, действительно эффективный инструмент постижения истины. "Тщетно было бы ожидать большого обновления в науках от внедрения нового в старое: необходимо провести полное обновление знания, начав с самых основ науки без постоянного движения по кругу, при почти незаметном прогрессе". Это неотложное и важное дело имеет две стадии: первая - разрушение состоит в освобождении разума от идолов, или ложных понятии, вторая - созидание состоит в изложении и подтверждении правил того единственного метода, который только и может привести человеческий ум к контакту с действительностью и установить новые отношения между словом и делом.