https://openrussia.org/user1092581/posts/18/
Почему обвинительный приговор по его делу подставит президента России
8 June 2017, 22:12
Почему обвинительный приговор по его делу подставит президента России
Я пишу о судах и уголовных делах уже лет десять-пятнадцать. За это время было много пресс-конференций, где выступали матери, жены, мужья, дочери и сыновья арестованных и осужденных.
Я была на десятках судебных заседаний, выслушала много приговоров. Меня, кажется, ничем не удивишь. Но дело Юрия Дмитриева — это какой-то новый уровень запредела.
Пресс-конференция в обществе «Мемориал». Большая фотография Юрия Дмитриева — та самая, которую теперь можно видеть повсюду: в статьях, в многочисленных петициях в его защиту — человек с горящим взглядом, с длинными седыми волосами и бородой. О нем говорят его коллеги-историки, члены СПЧ Сергей Кривенко и Николай Сванидзе, его адвокат Виктор Ануфриев и старшая дочь Екатерина Клодт. Две темы постоянно пересекаются — общественная деятельность Юрия Дмитриева, которую коллеги называют подвигом, и безумное абсурдное уголовное дело, обвинение в детской порнографии, из-за чего он с декабря прошлого года сидит в СИЗО.
Больше двадцати лет человек занимался в высшей степени патриотическим, богоугодным делом, находил кладбища, где в ямах лежали наши безымянные деды, расстрелянные во времена репрессий. Его целью было дать им имена, перезахоронить по-человечески. Дмитриев составлял книги памяти, скрупулезно сверяя все данные с архивами, и благодаря нему вместо неизвестных кладбищ появились мемориалы погибших с их именами и фамилиями.
Он не останавливался в своем служении, он собирался найти другие захоронения, и, как надеется его друг и коллега Анатолий Разумов, вместе с Дмитриевым они обязательно найдут место расстрела третьего и второго соловецких этапов, где среди прочих был расстрелян отец Павел Флоренский.
Член СПЧ Сергей Кривенко говорит, что члены Совета ездили в Петрозаводск и общались с разными чиновниками, говорили и с судьей. И тот заверил правозащитников, что уголовное дело никак не связано с профессиональной деятельностью Дмитриева.
К сожалению, то, как разворачивались события, как шло следствие и сама атмосфера вокруг этого дела — все говорит об обратном.
Друзья Дмитриева уже после его ареста стали вспоминать, что он в последнее время замечал за собой слежку, были какие-то странные звонки. Он думал, что его или убьют, или посадят. Собирался уехать. Не успел. Вероятно, знал, что кому-то неугоден. Если он с кем-то и делился подробностями, то сейчас никто ничего не расскажет. Боятся, что может быть хуже.
Судя по характеру дела, оно заказное, и заказ поступил от тех, кто решительно хотел избавиться от Дмитриева. Избавиться цинично и жестоко. Заказчики были уверены, что все получится.
Дело возбудили по анонимному доносу (совсем в духе сталинских репрессий), обвинение надуманное — одиозная комиссия экспертов, специализирующаяся на резонансных политических делах, состоящая из математика, искусствоведа и педагога, посчитала, что фотографии приемной дочери, которую Дмитриев снимал несколько лет, являются порнографическими. Сам историк объясняет, что фотографии были ему нужны для фиксации физического состояния девочки, которую он взял из детского дома. Она была слабенькой, худенькой, он очень боялся, что ее могут у него забрать, вот и фотографировал, чтобы были доказательства, что ребенок набирает в весе, поправляется. Кому-то такие объяснения кажутся неубедительными, но найденные в компьютере фотографии не тянут на порнографию. И напомним, заключение о том, что это порнография, дали не специалисты.
Защите и самому Дмитриеву следователь отказал в проведении профессиональной экспертизы с привлечением профильных специалистов, которые могут отличить порнографию от не порнографии. А ту самую экспертизу у математика, искусствоведа и педагога следователь назначил с нарушением закона, поставив в известность защиту и обвиняемого о ее проведении уже после того, как она была сделана.
Удивительно, но и городской суд Петрозаводска, и Верховный суд Карелии не увидели в таком поведении следователя грубейшего нарушения закона.
За день до ареста Дмитриева вызвали по какому-то делу к участковому, он просил старшую дочь посидеть дома — как будто предчувствовал неладное, дочь не смогла вырваться с работы. И дома была только собака.
Когда Дмитриев вернулся от участкового, он понял, что в его отсутствие в квартире кто-то побывал, и главное, рылся в компьютере. На следующий день к нему пришли с обыском и арестовали. И в компьютере нашли те самые «нехорошие» фотографии и порнографические фильмы, которых, по словам Дмитриева, он никогда не смотрел. Теперь очевидно, что за его компьютером следили раньше.
Видимо, была поставлена цель — найти что-то порочащее. Когда нашли то, из чего можно было «слепить» дело, добавили для «верности» и фильмы, хранение которых, впрочем, не является преступлением.
Обвинение в педофилии, в развратных действиях по отношению к несовершеннолетнему (а Дмитриева, кроме изготовления порнографии, обвиняют и в развратных действиях) — это такой состав преступления, от которого очень трудно защититься. Такие дела возбуждают по заявлениям бывших жен, которые хотят отобрать у мужей собственность, заводят из мести, как, например, известное дело Романа Урываева, чей отец поссорился из-за земельного участка с местным судьей, и тот пообещал, что посадит в отместку его сына. И посадил. 40 эпизодов развратных действий с подростками из которых 26 отпало на суде. Осталось 14 эпизодов, но независимая психиатрическая экспертиза установила, что на «потерпевших» оказывалось давление при допросе.
Но в деле Юрия Дмитриева нет никаких потерпевших, его 11-летняя приемная дочь дала на следствии хорошие показания, ни о каких развратных действиях в отношении нее девочка ничего не сказала, говорила, что любит отца. На суде она выступать не будет, психологи считают, что для нее такая ситуация будет травматичной. Видеть любимого отца за решеткой в окружении конвоиров, отвечать на странные вопросы взрослых — что может быть более ужасным для одиннадцатилетнего ребенка?
Для старшей дочери Юрия Дмитриева Екатерины Клодт его арест — настоящая трагедия.
«Для меня вся эта ситуация — полнейший абсурд. Нервы мои все слабее. Сколько я себя помню, папа всегда занимался раскопками, занимался историей. До случившегося события я не знала, насколько его дело имеет большой масштаб, не знала, что общественность так его уважает за то, что он сделал», — говорит она и плачет.
Ей очень плохо, и она с трудом себя сдерживает. А слезы, они текут, и с этим ничего не поделаешь.
«20 лет назад папа меня позвал в командировку, я поехала с ним, там он обнаружил это место Сандармох (массовое захоронение расстрелянных жертв сталинских репрессий). То, что случилось, — наверное, не всем угодно. Суд больше похож на цирк. На первое заседание папу привели 10 конвоиров, два здоровых амбала стояли у дверей зала суда. Все это сильно влияет на мою психику. Он потрясающий человек, он сделал много для России. Для меня это мой отец, и это еще и друг. Я очень по нему скучаю и переживаю за него. Вчера меня допросили на суде в качестве свидетеля со стороны обвинения, как Павлика Морозова. Папа вчера был очень красивый, в красивой рубашке. Мне удалось к нему прикоснуться».
Самый главный вопрос, на которой никто из участников пресс-конференции не дает прямого ответа: кто «заказал» Юрия Дмитриева.
«Власть или силовые структуры обращают пристальное внимание на историков. Наше прошлое воспринимается как идеологическая подпорка режима, и поэтому честные историки воспринимаются как реальные политические оппозиционеры. В этом смысле они идут по минному полю», — говорит Николай Сванидзе. Сергей Кривенко уверен, что деятельностью Дмитриева были недовольны местные карельские силовики, им не нравилось все, что было связано с международными днями памяти Большого Террора. Дни памяти последние годы проходили на мемориальном кладбище в Сандармохе 5 августа, и туда приезжали международные делегации, в том числе из Украины. В прошлом году правительство Карелии отказалось принимать участие в этой церемонии.
Другие коллеги Дмитриева намекают, что были люди, которым не нравилось, что он называл имена палачей, повинных в расстрелах. Потомки этих людей также могли его «заказать».
Использование «педофильской» статьи для политически мотивированного дела — это, конечно, пример очередной деградации российского следствия.
Если приговор по столь позорному делу будет обвинительным, это сильно подставит президента Путина в разгар предвыборной кампании.
30 октября президент должен открывать в Москве памятник жертвам политических репрессий. Что он ответит, если ему зададут вопрос, почему всемирно известный краевед, который всю свою жизнь отдал на то, чтобы рассказать правду об этих репрессиях, сидит в тюрьме по сфабрикованному обвинению, вместо того, чтобы вместе с президентом открывать этот долгожданный памятник?
Дело Юрия Дмитриева и дракон Большого террора
Это единственная причина, которая, скорее всего, привела к тому, что было дано указание, что называется на сленге «закрыть Юрия Дмитриева». Почему я так говорю? Само уголовное преследование против него не выдерживает никакой критики. И знакомство с обвинительным заключением, и ход следствия показывает, что это обвинение абсолютно надуманное и безосновательное.