https://0gnev.livejournal.com/84992.html
Редакционная статья, "The New York Times", США.
Статья опубликована 21 июня 1941 года.
Сообщается, что Берлин требует от Москвы предоставления Украине самостоятельности под германским протекторатом, демобилизации Красной Армии, передачи под контроль немцев судостроительных заводов на Балтике и гарантий, что русская тяжелая промышленность будет работать на Германию. Подтвердить, что именно в этом состоят германские требования, и даже сам факт предъявления каких-либо требований немцами, несмотря на массу туманных слухов, по-прежнему невозможно. Однако есть у приведенного списка притязаний одна черта, которую мы, несомненно, обнаружим в подлинных требованиях, когда они наконец станут известны, поскольку эта черта свойственна всей дипломатической стратегии Гитлера: его требования будут таковы, что их удовлетворение существенно ослабит способность России противостоять дальнейшим требованиям. Именно таковы все пункты фигурирующего в прессе «списка».
Идеальный образец этой стратегии Гитлер продемонстрировал во время Чехословацкого кризиса. В Мюнхене он проявил «умеренность», потребовав лишь Судетскую область. Лондон и Париж сочли, что из-за Судет не стоит начинать войну. Однако в результате ее уступки Чехословакия вместо удобной для обороны и укрепленной границы получила новую, незащищенную, и позднее оккупация всей страны стала для немцев «легкой прогулкой». Тот же метод Гитлер снова применил на Балканах: сначала проникновение немецких «технических специалистов», потом требование о проходе войск, и наконец, постепенное усиление контроля и влияния, вплоть до полного захвата.
Кстати, самое подозрительное относительно муссируемых германских «требований» к России - их крайняя жесткость. Логичнее было бы предположить предъявление притязаний, которые сами по себе казались бы недостаточным поводом, чтобы затевать войну, но, в случае удовлетворения, лишили бы Сталина возможности отклонить следующие требования. // Перевод: Максим Коробочкин.