[Максим Кононенко]

Закончился один из самых удивительных судебных процессов даже для нашей, богатой на удивительные процессы эпохи. Ленинский районный суд Екатеринбурга приговорил создательницу уральских информационных агентств Ura.ru и znak.com Аксану Панову к двум годам лишения свободы условно, штрафу в 300 тысяч рублей, а также запретил ей заниматься журналистской деятельностью на протяжении двух лет.

Аксана Панова — человек очень важный для уральских медиа, потому что именно ее информационные ресурсы впервые сделали региональную проблематику интересной на федеральном уровне. При этом до всей этой истории с судом о самой Аксане на федеральном уровне мало кто знал. Теперь же о ней знают практически все, и в этой связи запрет на профессию выглядит особенно изощренным.

Конечно, Аксана Панова никогда не была ангелом и агентство ura.ru не раз и не два публиковало очень странные материалы, в которых можно было подозревать и джинсу, и заказуху, и даже использование собственного СМИ для решения личных проблем. Но этических проблем в каждом российском СМИ хоть отбавляй, что, с одной стороны, не делает хорошее СМИ плохим автоматически, а с другой стороны никоим образом не может являться предметом для уголовного преследования. Да и саму Панову, судя по всему, никто не собирался преследовать именно за ее деятельность. В том-то и дело, что вся история этого дела больше похожа на смесь мыльной оперы с политическим триллером.

Здесь и противостояние друга Пановой Евгения Ройзмана с местными силовиками, и какая-то совсем уж кинематографическая история о симпатиях, которые высказывал по отношению к Аксане губернатор, а на фоне этого — слухи о взаимоотношениях самой Пановой с Ройзманом и драматичный сюжет с неродившимся ребенком. Причем большинство пикантных подробностей происходящего наблюдатели узнавали от самой Аксаны Пановой, но, в общем и целом, ее преследование выглядело довольно последовательным наездом на Ройзмана.

С тех пор многое изменилось. Евгений Ройзман стал мэром Екатеринбурга, пожал руку губернатору Свердловской области Евгению Куйвашеву, напряжение в регионе некоторым образом спало… но дело-то уже было заведено! Не закрывать же дела «по причине отсутствия состояния политической конкуренции», так не бывает.

И, не желая красиво выйти из ситуации, российская правоохранительная система в очередной раз выставила себя в очень странном свете, фактически развалив в суде всё обвинение, переквалифицировав одни обвинения на более мягкие статьи, другие сняв за истечением срока давности, а третьи посчитав недоказанными. А главное — этот вот запрет на профессиональную деятельность.

Конечно, будут апелляции и санкции в отношении Пановой, наверняка, будут таять. Но пока они не растаяли, очень интересно было бы задуматься — а что это такое вообще, «запрет на журналистскую деятельность»?

Адвокат Пановой Тимофей Гриднев утверждает, что такой приговор вынесен впервые в истории российской юриспруденции. Видимо он прав, поскольку мне не удалось найти в интернете никаких других подобных решений. Хотя попытка была: еще в 2001-м году (!) в Белгородской области судили сильно надоедавшую местным властям журналистку Ольгу Китову. И прокурор тоже требовал запретить ей заниматься журналистской деятельностью. А совершенно встроенный в местную систему власти судья… отказал прокурору. Не поднялась рука. Не поднялась она и у судьи Мирзо-Улугбекского районного суда Ташкента, когда в 2010-м прокурор требовал запретить на два года журналистскую деятельность корреспонденту «Голоса Америки» Абдумалику Бобоеву. То есть даже в таких, казалось бы, дремучих местах, как Белгородская область рубежа веков и современый Узбекистан подобных решений судьи не принимают. Я нашел лишь одно такое решение, принятое на территории бывшего СССР: в 2003-м в Киргизии на пять лет был «лишен гражданских прав заниматься печатно-издательской деятельностью» главный редактор газеты «Тасжарган» Ермурат Бапи, который немедленно провозгласил себя «главным читателем».

В этом и кроется главная проблема принятого решения. Лишение права заниматься определённой деятельностью содержится в российском праве в качестве меры уголовного наказания как минимум с 1922-го года и применяется в основном к педагогике (помните, например, запрет для педофилов?), врачебной деятельности, управлению транспортом или, скажем, к охоте. Там всё просто: поймали тебя за рулем с запретом — значит, нарушил. А вот как быть с журналистикой? Ну, то есть, что это вообще такое-то: журналистская деятельность? Если в случае с киргизским журналистом запретили «печатно-издательскую деятельность» — то Аксана Панова вообще не по этой части, поскольку она ничего не издает и не печатает. Адвокат Наталья Барщевская в Твиттере предполагает: «Запрет на журналистскую деятельность — это запрет получать з/п и состоять в штате как журналист. Руководить СМИ и вести блог можно». Но это настолько слабое ограничение (и СМИ можно не регистрировать, и в штат записываться «главным читателем»), что его смешно и рассматривать. Не говоря уже об упомянутом Натальей Михайловной блоге. Блог ведь может быть не только в «Живом Журнале», он может быть и на сайте znak.com, например.

То есть придраться, разумеется, можно — всегда можно найти эксперта, который обнаружит в любой деятельности признаки «журналистской». Но ведь это снова дело, снова суд… а кому оно надо, тем более что задача борьбы с Евгением Ройзманом, кажется, пока не стоит?

И вот какой получается парадокс: Ленинский райсуд прогрессивного Екатеринбурга принял решение, которое не до него не принимали ни в Узбекистане, ни на Белгородщине, а принимали только в Киргизии, и это рискованное с репутационной точки зрения решение даже при желании невозможно выполнить, потому что оно непонятно что значит.

Ну то есть — и рыбку не съели, и сами понимаете что тоже не получилось.

А все вокруг, скажем так, недоумевают.