ЗАМЕЧАНИЯ К ПРОГРАММЕ ГЕРМАНСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ
Глава IV.
В. "В качестве духовной и нравственной основы государства германская рабочая партия требует:
1. Всеобщего и равного для всех народного воспитания через посредство государства. Обязательного посещения школы. Бесплатного обучения".
Равное для всех народное воспитание? Что представляют себе под этими словами? Воображают ли, что в современном обществе (а только о нем и идет речь) воспитание для всех классов может быть равным? Или требуют, чтобы и высшие классы были принудительным образом низведены до скромного уровня воспитания — народной школы,— единственно совместимого с экономическим положением не только наемных рабочих, но также и крестьян?
"Обязательное посещение школы. Бесплатное обучение".[2] Первое существует даже в Германии, второе — в Швейцарии и Соединенных Штатах в отношении народной школы. Если в некоторых штатах Северной Америки обучение в средних учебных заведениях также "бесплатно", то фактически это означает только, что высшие классы[3] покрывают расходы по своему воспитанию из общих налоговых средств. Заметим мимоходом, что то же самое относится к "бесплатному судопроизводству", которого требует пункт 5 раздела А. Уголовная юстиция повсюду бесплатна. Гражданская же юстиция занята почти исключительно конфликтами из-за собственности, следовательно, касается почти исключительно имущих классов. Что же, предложить им вести свои процессы за счет народных средств?
Параграф, относящийся к школам, должен был бы по меньшей мере требовать технических школ (теоретических и практических) в соединении с народной школой.
Никуда не годится "народное воспитание через посредство государства". Определять общим законом расходы на народные школы, квалификацию преподавательского персонала, учебные дисциплины и т. д. и наблюдать при посредстве государственных инспекторов, как это делается в Соединенных Штатах, за соблюдением этих предписаний закона,— нечто совсем иное, чем назначить государство воспитателем народа! Следует, наоборот, отстранить как правительство, так в равной мере и церковь от всякого влияния на школу. В прусско-германской империи (и здесь не поможет пустая увертка, что речь идет о "государстве будущего",— мы видели, как в этом отношении обстоит дело), наоборот, государство нуждается в очень суровом воспитании со стороны народа.
Но вся программа, несмотря на всю демократическую трескотню, насквозь заражена верноподданнической верой лассалевской секты в государство или, что ничуть не лучше, верой в демократические чудеса, или, вернее, она является компромиссом между этими двумя видами веры в чудеса, одинаково чуждыми социализму.
"Свобода науки" — так гласит один из параграфов прусской конституции. К чему он здесь?
"Свобода совести"! Если теперь, во время "культуркампфа"(13), хотели напомнить либералам их старые лозунги, то это можно было сделать только в такой форме: Каждый должен иметь возможность отправлять свои религиозные, так же как и телесные, нужды без того, чтобы полиция совала в это свой нос.[4] Но рабочая партия должна была бы воспользоваться этим случаем и выразить свое убеждение в том, что буржуазная "свобода совести" не представляет собой ничего большего, как терпимость ко всем возможным видам религиозной свободы совести, а она, рабочая партия, наоборот, стремится освободить совесть от религиозного дурмана. Однако у пас не желают переступить "буржуазный" уровень.
Я подошел теперь к концу, так как следующее далее в программе добавление не является существенной ее частью. Ограничусь здесь поэтому лишь краткими замечаниями.
2. "Нормальный рабочий день".
Ни в одной другой стране рабочая партия не ограничивалась таким неопределенным требованием, но всегда указывала точно, какую продолжительность рабочего дня при данных условиях считают нормальной.
3. "Ограничение женского и запрещение детского труда".
Нормирование рабочего дня должно уже включать ограничение женского труда, поскольку оно касается продолжительности рабочего дня, длительности перерывов и прочее;
помимо того, оно может означать лишь запрещение женского труда в тех отраслях производства, которые особенно вредны для женского организма или же для женщин несовместимы с нравственностью. Если подразумевали именно это, то так и следовало сказать.
"Запрещение детского труда"! Здесь абсолютно необходимо было указать предельный возраст.
Полное запрещение детского труда несовместимо с существованием крупной промышленности и поэтому является пустым благочестивым пожеланием.
Проведение этой меры,—если бы оно было возможно,— было бы реакционно, так как при строгом регулировании рабочего времени сообразно с различным возрастом и при прочих предупредительных мерах для защиты детей раннее соединение производительного труда с обучением является одним из могущественнейших средств переустройства современного общества.
4. "Государственный надзор за фабричной, ремесленной и домашней промышленностью".
Имея в виду прусско-германское государство, следовало определенно требовать, чтобы фабричные инспектора были сменяемы не иначе, как по суду; чтобы всякий рабочий мог привлекать их к суду за нарушение служебных обязанностей; чтобы должность инспекторов занимали лишь лица с медицинским образованием.
5. "Регулирование труда заключенных".
Мелочное требование в общей рабочей программе. Во всяком случае, следовало ясно сказать, что рабочие вовсе не хотят из опасения конкуренции, чтобы с уголовными преступниками обращались, как со скотом, и в особенности, чтобы их лишали единственного средства исправления — производительного труда. Уже это — минимум того, чего можно ожидать от социалистов.
6. "Действенный закон об ответственности".
Следовало сказать, что подразумевается под "действенным" законом об ответственности.
Замечу, между прочим, что в параграфе относительно нормального рабочего дня забыта та часть фабричного законодательства, которая касается санитарно-гигиенических мероприятий и предохранительных мер против несчастных случаев и прочее. Закон об ответственности вступает в действие лишь тогда, когда нарушаются эти предписания.
Словом, и это добавление отличается такой же неряшливой редакцией.
Dixi et salvavi animam mеаm3).
Написано в апреле — начале мая 1875 г
|