http://www.novayagazeta.ru/data/2000/90/09.html
Институту Гайдара — десять лет
Институт экономики переходного периода — «институт Гайдара» — отмечает десятилетний юбилей. Десять лет назад один из самых молодых докторов экономических наук России Егор Гайдар еще не знал, что трое из пяти сотрудников его экономического отдела журнала «Коммунист» будут членами совсем не коммунистического правительства, а сам он — премьер-министром, чье имя станет для России синонимом либеральных рыночных реформ. За десять лет существования гайдаровский институт пережил нескольких премьер-министров, в том числе премьера Е. Гайдара, пару экономических кризисов, в том числе гайдаровскую либерализацию. Теперь ИЭПП пишет проекты бюджетов, в том числе впоследствии реализованные, и анализирует работу правительственных экономистов, хотя бы и из числа своих сотрудников. Перед открытием юбилейной конференции «Посткоммунистическая Россия в контексте мирового социально-экономического развития» директор центра Егор Гайдар рассказал о десяти годах работы созданного им института
Институт экономики переходного периода — ведущий российский центр исследований в области экономической теории, выработке стратегии экономического развития страны и рекомендаций по программам экономической политики (из информации сайта института
www.iet.ru).
Егор Гайдар: Мы, создавая институт, не ставили задачу перевернуть российскую экономику — такая цель казалась нам излишне амбициозной. Мы ставили перед собой гораздо более скромную задачу — создать институт, который занимается анализом реальных ситуаций, происходящих в российской экономике, на принятом в мире уровне. Чтоб не стыдно было, если ты институтскую работу опубликуешь в нормальном экономическом издании. И мне кажется, что эту научную цель мы решили, хотя нет, конечно, предела совершенству.
Ведь что такое была советская экономическая наука? Абсолютно оторванные от любой жизни экономические рассуждения с набором цитат из Маркса-Энгельса, читать которые сейчас без смеха невозможно, плюс небезынтересные в общем-то работы по долгосрочному прогнозированию развития советской экономики, которые, правда, тоже были совершенно оторваны от реальной жизни. Собственно экономического анализа не было, эта культура была уничтожена. Отрыв от мировой экономической мысли был безумный: советские исследователи не читали даже по-английски, переводили очень мало и все в спецхраны. И бесконечное ощущение безумной провинциальности. Разговор между советскими и прочими экономистами шел просто на разных языках — не то чтобы на английском и не-английском, — а говорили, совершенно друг друга не понимая. И мы ставили задачей этот разрыв преодолеть.
В дни юбилея институт проводит научную конференцию «Посткоммунистическая Россия в контексте мирового социально-экономического развития». Думаю, российские и зарубежные экономисты поймут друг друга независимо от языка доклада.
В период с начала экономических реформ многие сотрудники института участвовали в практической реализации экономической политики России, занимая различные посты в исполнительной и законодательной власти РФ (из информации сайта института
www.iet.ru).
Е. Г.: За десять лет существования наш институт вместе со страной пережил массу всяких событий. Из него вышло первое правительство России 1991 года. Мы, как ни странно, с самого начала решили не писать никаких программ, их к тому времени и так было написано слишком много. Потом нам все-таки пришлось писать первую экономическую программу первого посткоммунистического правительства. В последние годы мы тоже принимали довольно активное участие в формировании экономической политики.
Так устроена жизнь, что правительство — замечательное место для того, чтобы программу реализовывать, что-то делать, но это очень плохое место для того, чтобы что-нибудь придумывать и создавать концептуальное. Плохое место, чтобы писать законы фундаментальные, плохое место, чтобы придумывать стратегию, — нет времени подумать.
Буквально на днях Владимир Владимирович Путин, выступая на встрече с сотрудниками ФСБ, пошутил, что вот, мол, группа сотрудников, командированная в правительство, успешно справляется с поставленной задачей. Вот и мы — у нас традиционно много сотрудников уходят в правительство, приходят из правительства — считаем их командированными для работы в правительстве. Сейчас командированы в правительство Владимир Мау, Алексей Улюкаев. Но как работают члены правительства: сегодня они в Архангельске, завтра — в Урюпинске, три дня — три города, в каждом по десять проблем приходится решать. Это, конечно, жизнь, но нельзя думать, что так можно, скажем, придумать налоговую реформу или реформу межбюджетных отношений.
Вот налоговая реформа. Налоговая реформа — это всегда и везде не вопрос «Кто самый умный», а вопрос политической воли, создания коалиции. И если бы не было правительства, которое все это хочет, если бы не было парламентского большинства, готового это поддержать, если бы не было поддержки Путина, то, конечно, никакая налоговая реформа в России не началась бы, а, как последние пять лет, все только говорили бы, что вот нужна налоговая реформа вообще-то. А нужно, чтобы кто-то взял и написал текст. И сейчас над проектом налоговой реформы работают в нашем институте.
Другая важнейшая тема сейчас — эффективность госрасходов. Нынешняя структура сложилась в результате кризиса последних лет, сжатия бюджетных доходов, кризиса бюджетной сферы, лоббирования. В результате многие строки в бюджете объяснить невозможно. Я сейчас работаю над бюджетом-2001, вот, например, дополнительные бюджетные расходы на культуру. Половина сконцентрирована на одном объекте, самом, получается, важном для развития культуры России. Вы знаете, какое у нас сейчас прорывное направление инвестиций в российскую культуру? Нет, не Большой театр. Номером два или три, например, стоит Пушкинский музей в Михайловском, на него примерно в десять раз меньше средств выделено, чем на это самое прорывное направление. Так вот, прорывное направление — это строительство цирка в городе Ижевске. Наверное, очень нужен городу Ижевску цирк, но объяснить, почему цирк в Ижевске — прорывное направление инвестиций в российскую культуру, я думаю, сложно. И таких нелепостей в структуре госрасходов масса, их нужно выявлять. Работой над программой повышения эффективности госрасходов — прозрачность процедур, невозможность принятия несанкционированных обязательств, просмотр эффективности вложений по всем направлениям — наш институт сейчас активно занимается. А президент, Минфин, правительство и Дума пусть потом решают, что с нашим проектом делать.
Уникальность профиля института — совмещение сугубо академических исследований с разработкой конкретных практических рекомендаций для институтов государственной власти различных уровней (из информации сайта института
www.iet.ru).
Е. Г.: У нас, на мой взгляд, появилось некоторое преимущество по сравнению с некоторыми нашими коллегами из других экономических институтов именно потому, что мы в последнее время были довольно интенсивно вовлечены в административно-управленческий процесс. Очень часто ученые, не имеющие управленческого опыта, пишут замечательные работы, которые трудно применить на практике. Есть чудесное учреждение — Бюро экономического анализа. Их работы выполнены на высоком уровне, но у многих есть фундаментальный недостаток — когда на них смотришь с точки зрения работающего премьера, совершенно непонятно, что с их рекомендациями делать. Нужны технологические решения, и мы их предлагаем.
За восемь лет работы института сложился широкий круг заказчиков и потребителей его исследований, среди которых правительство и администрация президента Российской Федерации, Государственная Дума и Совет Федерации, многие федеральные министерства, включая Министерство финансов, Министерство экономики, Центральный банк РФ, администрации субъектов Федерации (из информации сайта института
www.iet.ru).
Е. Г.: Конечно, спрос на наши работы очень разный. И отношения с правительством иногда забавные. Вот правительство Примакова. Приход в правительство Примакова для нас ознаменовался комплексной налоговой проверкой работы всего института за прошедшие годы, но это — мелочи жизни. Наши отношения официально не афишировались, но даже бюджет 1998 года, подготовленный правительством Примакова, в общем разрабатывал наш институт, и Евгений Максимович, я думаю, об этом не догадывался. Задача стояла следующая: из абсолютно непрозрачной массы сделать концепцию, которую можно предъявить для обсуждения, с которой можно дальше работать.
Хочу ли я снова работать в правительстве? Нет, совершенно не хочу. Я там был, знаю, что это такое, радуюсь, когда наши сотрудники идут работать в правительство, реализовывать наши разработки, но сам больше не хочу.
Скажем, Борис Немцов — он сделал не так много плохого нормальным избирателям, как мы с Чубайсом (из интервью Е. Гайдара сайту полит.ру, апрель 1999 г.).
Е. Г.: Я вижу, как сейчас все реформы начинают пробуксовывать. Мы за два месяца провели совершенно радикальную налоговую реформу, с очень плохой базой, кучей издержек, грязным текстом, которые надо будет поправлять, но все же это была налоговая революция. А вот дальше мы упираемся в хорошие намерения, которые застряли на уровне Госдумы, например, и никуда не идут. Обсуждают, скажем, три месяца закон об изменении таможенных тарифов, правительство пошло уже на большие уступки, и на еще более широкие уступки, и чем дольше обсуждаем, тем они шире, но постановления нет до сих пор.
Ты вынужден всегда отвечать на один вопрос: «Вот я критикую сейчас нынешнего премьера или президента, а что бы я практически сделал на его месте?» (из интервью Е. Гайдара радио «Свобода», декабрь 1999 г.)
Е. Г.: Не то чтобы сейчас правительство Касьянова все делает правильно — многое делается не совсем верно. Правительство намного отстало от своей программы, что совершенно естественно. В целом же действия правительства достойны высокой оценки. Во-первых, справились с вызовом высоких цен на нефть. Достаточно легко проводить жесткую политику, когда у тебя нет денег. Очень трудно проводить жесткую политику, когда все знают, что у тебя есть деньги. Брежневское правительство жило в условиях изобилия нефтедолларов, оно их легко и охотно тратило, и когда они кончились, сразу нарушились пропорции, стало трудно сокращать расходы, которые базировались на нефтедолларах. Правительству Касьянова пока удается удерживать достаточно твердый бюджет. Во-вторых, правительство сумело добиться продвижения по нескольким важным направлениям, среди которых налоговая реформа, существенная корректировка принципов бюджетного федерализма, причем в правильную сторону, перераспределение налогов, постепенное укрепление казначейства, подготовленная система социальной защиты и, наконец, военная реформа и сокращение численности армии. Каждая из этих мер последние годы обсуждалась, но конкретно ничего не делалось, и то, что за последние полгода удалось добиться серьезного продвижения по этим вопросам, необходимо считать огромным успехом правительства. Вместе с тем надо понимать, что давление на наращивание расходов в условиях благоприятной конъюнктуры продолжается, и намечается замедление темпов реформ.
Продолжение налоговой реформы, принятие закона о земле, пакет социальных законов — сегодня я сконцентрировал бы усилия правительства на работе по этим вопросам.
Если бы мы (либералы) были хлюпиками и нытиками, мы, извините, не сделали бы в России того, что сделали в 1991—1992 гг. (из интервью Е. Гайдара радио «Свобода», декабрь 1999 г.)
Е. Г.: Тема переходной экономики сейчас одна из наиболее активно развивающихся тем в экономической теории. Конечно, мы понимаем, что это преходящая тема, и, честно говоря, я мечтаю о времени, когда можно будет сказать, что все переходные процессы в России исчерпаны, что Россия больше не находится под влиянием социалистического наследия и порожденных им проблем, что у нас более или менее нормальная рыночная экономика. Тогда наш институт станет институтом, название которого отражает экономико-историческую направленность работы, институтом, который занимается экономической историей. Но, боюсь, это еще довольно далеко. Мы прошли первый этап перехода, самый болезненный, который занял у нас больше времени, чем ожидалось, но нижнюю точку мы уже прошли. Дальше будет второй этап, когда ставится задача провести структурные реформы и установить базу устойчивого роста на рыночных основаниях. Протяженность этого этапа, в который мы только вступаем, сопоставима с протяженностью первого.
Это поколенческий процесс. Если нужно было три поколения, чтобы сформировался и развалился социализм, то понадобится — по оптимистическим расчетам — одно поколение, чтобы сформировалась относительно нормальная рыночная экономика. Но — одно поколение, а не два-три года.
07.12.2000