[Константин Сонин]

20 октября 2003

На выборах в Государственную думу у избирателей есть возможность высказаться по небольшому кругу экономических вопросов, которые, в общем, сводятся к одному - вопросу об уравнительном перераспределении. А этот вопрос распадается на два - о пересмотрах итогов приватизации и о перераспределении природной ренты.
Если по первому вопросу согласие элит вполне достижимо, то с природной рентой у избирателя есть реальный выбор - можно проголосовать за партии, которые считают перераспределение природной ренты ключом к успеху, а можно проголосовать за тех, кто так не считает. Однако важно понимать, что проблема эта сильно раздута - у российского государства есть гораздо более важные задачи, чем перераспределение ренты.

Рента и стимулы.

Теоретически в перераспределении природной ренты - а попросту в более высоких экспортных пошлинах на нефть - нет ничего плохого. Наоборот, можно привести несколько аргументов в пользу перенесения основной налоговой нагрузки на добывающий сектор. С точки зрения эффективности, рента, появляющаяся в связи с повышением мировых цен на нефть, самый естественный объект для перераспределения, поскольку ее изъятие не влияет на стимулы производителя. То есть если изымать у производителя сырья вдвое больше налогов, то принимаемые им решения - о добыче, ценовой политике, снижении издержек - должны оставаться неизменными. Следовательно, такой налог оказывается неискажающим - он не изменяет действий экономических агентов.

Кроме того, перенос налогового бремени на сырьевой сектор может помочь в борьбе с "голландской болезнью". Если в экономике есть особо прибыльный сектор, например нефтяной, то он и привлекает львиную долю инвестиций. В такой экономике пропадает потребность производить торгуемые товары (т. е. местные товары, способные конкурировать с импортом) - их можно ввозить. Следовательно, кроме сырьевого сектора развиваться будет только сектор услуг. В самом этом явлении еще нет ничего неэффективного - что плохого в том, чтобы отказаться от производства собственных торгуемых товаров, если их можно купить за границей на доходы от экспорта сырья? Неэффективность появляется из-за того, что сектор торгуемых товаров создает спрос на высокие технологии и образование. Поскольку современный устойчивый рост связан прежде всего именно с инновациями, то инвестиции только в добывающий и неторгуемый секторы приводят к более низким темпам роста, чем инвестиции в сектор высокотехнологических торгуемых товаров. Более низкие налоги в несырьевом секторе будут стимулировать инвестиции в него.

Об изъятии ренты стоит думать именно как о диспропорциональном налогообложении сырьевого сектора, что не должно ассоциироваться с каким-либо ограничением экономической свободы или вообще активным государственным вмешательством. Если у нас есть государство, то должны быть и налоги, финансирующие его расходы (на что и сколько тратить - отдельный вопрос). Вся цель теории налогообложения - определить, как собрать необходимый объем налогов, минимально навредив экономике. Поскольку сбор сырьевой ренты не влияет на решения в этом секторе, при этом стимулируя развитие остальных секторов, то он является привлекательным источником госдоходов с точки зрения экономической эффективности.

Аргументы против.

Данные Всемирного банка показывают, что страны, существенная часть ВВП которых была связана с нефтью, стагнировали даже в период высоких цен на нефть. В нефтедобывающих странах - Эквадоре, Мексике, Венесуэле, Нигерии, Ливии, Ираке, Иране, Кувейте - подушевой ВВП упал между 1965 и 1998 гг. Выводы о "проклятии богатства" подтверждаются рядом систематических исследований по множеству стран. Средний спад подушевого ВВП для стран ОПЕК за последние 30 лет составил около 1,3% в год. Тем не менее большая природная рента не всегда ведет к низким темпам роста. Это не так для Австралии и Норвегии. Наиболее быстрорастущие экономики Африки - Ботсвана и ЮАР - активно используют большие запасы природных ресурсов.

Еще одна проблема состоит в том, что активное вмешательство государства, как правило, усиливает структурные перекосы. Теоретически роль государства может быть позитивной, если есть "провал рынка". В данном случае - это неспособность независимых экономических агентов учитывать внешний эффект. В этом случае государство могло бы, как кажется, играть позитивную роль, перенаправляя инвестиции. Тем не менее опыт развивающихся стран показывает, что как раз государственные инвестиции в странах, богатых природными ресурсами, особенно неэффективны. Например, в Нигерии в 1965 - 1998 гг. физический капитал рос темпом выше 6% в год, в то время как темпы роста подушевого ВВП составляли около 1% в год. Рост физического капитала обеспечивался в основном государственными инвестициями.

Есть еще одна проблема. Экономисты хорошо знают, как выглядит борьба за ренту - в теории она всегда происходит между двумя или несколькими частными фирмами. Эти фирмы затрачивают средства на борьбу за какой-то приз - например, лоббируют введение импортных пошлин или ограничение конкуренции. Борьба за ренту экономически неэффективна, потому что это перераспределительная, а не производительная деятельность. Каждый рубль, вложенный в борьбу за ренту одним из участников, заставляет остальных вкладывать в борьбу за ренту еще больше - при этом размер приза остается неизменным.

Таким образом, у перераспределения природной ренты есть две основные проблемы. Во-первых, даже если дополнительную ренту удастся изъять без особых потерь, то сам по себе факт наличия дополнительных денег в бюджете может стать проблемой. Еще раз - исторический опыт показывает, что дополнительные доходы бюджета от нефтяной ренты не приводят к повышению уровня жизни и ускорению экономического развития сами по себе. Пример Венесуэлы, Мексики, Эквадора, Нигерии должен убедить в этом тех, кого не убеждает опыт СССР. Во-вторых, изъятие дополнительной природной ренты, каким бы простым оно ни казалось в случае нефти, весьма затратно для экономики, так как заставляет тех, кто эту ренту контролирует, инвестировать большие ресурсы в защиту ренты.

Политический вопрос.

Политик, который строит свою программу на идее перераспределения ренты, строит ее фактически на непонимании избирателями того факта, что изъятие большего объема ренты приведет к ухудшению, а не к улучшению уровня жизни большинства граждан. К сожалению, в нынешней ситуации бизнесу приходится не только отстаивать свою точку зрения, но и свое право ее отстаивать. Если россиян интересует экономическое развитие, то в политике должно быть больше денег - и они должны быть более открытыми, чем теперь. Бизнесмены должны иметь возможность поддерживать политические позиции.

Итак, во второй половине прошлого века нефтедобывающие страны росли медленнее, чем страны, над которыми не висело "проклятие богатства". Основная причина состояла в том, что слабые рыночные и политические институты, а вовсе не отток инвестиций в добывающие отрасли делали инвестиции в другие отрасли промышленности невыгодными. Соответственно, роль государства состоит в улучшении институтов, прежде всего институтов защиты прав собственности - например, укреплении независимости судов, а не снижении привлекательности добычи нефти. Если бы изъятие большего объема ренты сопровождалось улучшением условий для бизнеса, уменьшением административных издержек и общим снижением налогов, то такое изъятие можно было бы только приветствовать. В нынешней же ситуации изъятие большего объема ренты не только бессмысленно, но и опасно. Во всяком случае, для экономического роста.

Автор - профессор Российской экономической школы и ведущий экономист ЦЭФИР