[Сергей Юрский]

20 АВГУСТА мы отмечали в Праге выход романа «Мастер и Маргарита» на чешском языке. Елена Сергеевна Булгакова, вдова Михаила Афанасьевича, со своей сестрой, переводчица Алена Моравкова-вот и вся кампания, если добавить туда меня и профессора Григория Хайченко. Мы проводили вечер у Алены Моравковой-не скажу очень радостно, потому что напряжение между СССР и Чехословакией в то время было крайне велико. И все же мы были растворены в театральном фестивале, на который приехали, во встрече с Еленой Сергеевной и в самой Праге… Проводив Елену Сергеевну в отель, мы решили сидеть до утра.
Но тут неподалеку начали ежеминутно реветь самолеты-они пикировали один за другим, как будто прямо в окно. Алена позвонила своим друзьям: «Что происходит?» Друзья посоветовали включить радио. И мы услышали срывающихся на крик чешских дикторов: «Запомните наши голоса! Нас сейчас подменят. Вас будут обманывать (были слышны стуки и крики). В городе идут аресты! Запомните наши голоса!» Передача оборвалась. Захлебнулась.
Гул в небе стал стихать. Послышался сперва отдаленный, а потом уже близко, на соседней улице, лязг танковых гусениц.
На рассвете, выйдя на улицу, мы увидели изменившийся город. Подходы к мостам перекрыты танками. Возле каждого танка-толпа людей. В последующие дни и ночи я не спал ни минуты. Сильное возбуждение давало возможность не спать много ночей подряд и почти не есть. Возбуждение сменялось унынием. И чувством стыда, за то что происходит.
К нашим солдатам, которые торчали во всех подворотнях и высовывались из танков, я не мог относиться как к врагам. Но в еще большей степени не мог воспринимать как врагов чехов, которые либо ходили, опустив головы, обхватив ладонями лица, и плакали, либо потрясали кулаками и произносили гневные тирады, либо пытались разговаривать с солдатами. Если все мое тогдашнее состояние свести к одному слову-этим словом будет беспомощность. Оно угнетало меня впоследствии много лет, и я с огромным трудом выходил из этого состояния острого недовольства собой и окружающими. Впрочем, о том, как я себя вел тогда, какие это дало психологические последствия в моей жизни, я подробно рассказал в повести «Западный экспресс».
В 1988 году, в дни 30-летия событий, о которых речь, я принимал участие во встречах с руководством Чехии и нашими героями-диссидентами, вышедшими в августе 68-го на Красную площадь. Эти герои во многом отрезвили большие собрания, сказав: «Что вы отмечаете? Все было настолько постыдно, что мы не хотим принимать в этом участие!» Заявление было обжигающим сильным и страшным. Но вот что, полагаю, следовало тогда ответить: мы отмечаем не подавление Чехословакии в августе 1968 года. А взлет духа во время Пражской весны! Я видел этот поразительный взлет театра, кино, взлет духа общения-зимой и весной 1968-го…
И сейчас, спустя много лет, часто думаю о тех событиях. Однажды познакомился с советским офицером, полковником, одним из тех, кто участвовал во вторжении. Понятное дело, мы оба начали вспоминать. «Какое счастье, что мы тогда вошли в Прагу!-воскликнул он. –Ведь через каких-нибудь два часа туда вошли бы западные немцы и американцы. А дальше-мировая война. Мы спасли мир…»
Он думает так до сих пор! Рассказывает мне то, чего я не видел,-про готовившееся вторжение империалистов: а я ему рассказываю другое, чего не видел он,-о взлете духа. Результат нашего разговора нулевой. Мы живем рядом и совершенно по-разному видим это событие. И соответственно иначе видим перспективу страны и нашего существования. Вот в чем штука.
На днях в ночной телепередаче «Наше дело» участвовал политик Митрофанов. Обратясь к присутствующим в студии генералам и адмиралам, он сказал: «Армия, конечно же, плохо снабжается, государство перед ней в долгу. Но и к вам вопрос: сможете ли вы, когда придет приказ, использовать атомное оружие против нашего врага, нажать кнопку без раздумий и разговоров?» Зал был потрясен. И я тоже. Сказанное Митрофановым-слова варвара, держащего в руках чудовищное оружие. Он напомнил мне о Праге 68-го, где действовали люди, не имевшие достаточного ума, просвещенности, но обладавшие оружием страшной силы.
Тогда в Праге, советские солдаты, которые высовывались из танков, на вопрос чехов «Зачем вы сюда пришли?» отвечали: «Вас защищать!»- «Нас защищать? Но мы же вас не звали!» «А кто вы?»-спросил один из солдат. «Как кто? Мы чехи!» «А какой это город?»-удивленно спросил он.
У нас сверхразные глаза, сверхразные вкусы. Отсюда-сверхразная перспектива существования в наших головах, хоть мы и живем в одной стране и называемся одним словом «россияне». А еще у нас разное представление о том, насколько опасно происходящее вокруг. У нас нет единого обьяснения прошлому. И выводы из прошлого нами, обществом,-не сделаны. Вот это меня тревожит. Вот почему я вновь и вновь вспоминаю Прагу.
Записал
Илья МЕДОВОЙ