Смертию смерть призвав
В ДЖОНСТАУНЕ, Гайана, погибли 913 членов движения «Народный храм», возглавлявшегося Джимом Джонсом. Одновременно были убиты прилетевшие в Джонстаун американские журналисты и конгрессмен-демократ, пытавшиеся проверить, по доброй ли воле члены движения покинули США.
Обстоятельства гибели почти тысячи человек по сей день остаются загадкой. Американское правительство засекретило результаты расследования. Вскрытие всех погибших произведено не было. Господствует мнение, что налицо добровольной убийство на почве религии. Очень вероятно, что в Джонстауне было совершено массовое убийство. Но миф о Джонстауне пока непоколебим. В последние десятилетия ХХ века всякое новое самоубийство верующих называют прежде всего «очередным Джонстауном».
Чем ближе к концу столетия, тем чаще стали происходить такие массовые самоубийства, причем поразительно разнообразные: в Калифорнии погибли в 1999 году компьютеризированные по уши американские яппи, в Швейцарии в 1994 году-эстествующие европейские и канадские буржуа, в Уганде в октябре 2000 года-сотни совсем не образованных и не преуспевающих негров.
Теперь «Джонстаун» просто ярлык, который наклевают на любого врага.
Символ-для атеиста вредоносности религии, для славянофила-порочности американской религии, для славянофила-изуверства инославия, для ученого-гибельности отхода от начал гуманизма. Джонстаун называют крупнейшим массовым религиозным самоубийством в истории человечества. Это неправда-рекорд поставили русские православные, точнее старообрядцы, когда при Петре Великом в «гарях» сожглись тысячи людей. Для большинства Джонстаун и подобные ему трагедии-символ опасностей, которыми окружен простой человек: его могут загипнотизировать, обмануть, использовать неведомые, точнее, засекретившиеся, силы.
В спорах о Джонстауне вопрос: «Где пределы моей свобод?» обычно с ходу заменяют на: «Где пределы чужой власти надо мной?» Заранее предполагается, что свобода человека очень маленькая, что его могут зомбировать психотропным оружием ЦРУ или КГБ, сладким лепетом иезуитских мандолин, проповедям равенства-экономического, расового. В двадцатом веке эта проблема достигла апогея не в религии, а в политике. Вера в прогресс привела к нацизму и коммунизму-а почему люди этому не сопротивлялись? Потому что их запугали и обльстили? Сталин и Гитлер как великие гипнотизеры?
Чепуха. Нету такого гипноза. Был поиск счастья, счастья для всех, был великий порыв к счастью через насилие. А в результате-жуткий комплекс вины, вполне оправданный. Этот комплекс вины и побуждал травить «сектантов», посмевших осуществить в миниатюре то, что миллионы граждан Германии и России осуществляли по-большому. Вера в прогресс, в то, что хорошие, умные, неверующие вожди могут привести к светлому будущему, ушла. Осталась вера в регресс, в то, что плохие, глупые, религиозные развратники обязательно заводят в мрак.
К концу ХХ века ситуация изменилась: меньше боятся коммунизма, соответственно меньше боятся и веры. Реакция на подлинные, не мнимые массовые самоубийства в Сае-Диего и Уганде была намного спокойнее. Люди в своем праве. Лучше бы, конечно, не травили детей, но, в конце концов, какой родитель в России не верует свято в свое право воспитывать своих детей по своей воле… Бывает и такое воспитание-смертью.
На самом, где насилие, хотя бы только духовное-там идеологические различия блекнут. Здесь реальный Джонс очень яркий пример-он метался между христианством и антихристианством, коммунизмом и антикоммунизмом. Не случайно в российском парламенте борьбу с иноверцами возглавила в 1990-е годы Нина Кривельская, дама-милиционер из фракции Жириновского, абсолютного психологического двойника Джонса.
Отражает эта тяга к насилию, разумеется, духовную слабость, неверие и в свои силы, и в силы ближнего. Это уже проблема не отдельных психопатов, а всего посткоммунистического общества. Н е случайно к трагедии Джонстауна в последние годы апеллировали такие, казалось бы, «антисоветчики», как Марк Дейч из «Московского комсомольца» или Александр Дворкин из Московской патриархии, смыкаясь с коммунистами и жириновцами в азарте запретительства, в жажде спасти слабых и сирых от кришнаитов, сайентологов и прочих нехороших излишеств идеологических.
Конечно, от духовной смерти надо спасать. Но нельзя спасти дух человека от смерти, убив свободу. Тогда и дух умрет, и слишком много людей, не принимавших цианида, но принявших внутрь убеждение, что перед лицом зла и силы остается лишь сдаться, но сдаваться нужно уже тогда, когда у тебя угрожают отобрать кормушку. Это-духовная смерть. Смерть духа часто можно победить лишь смертью физической-разумеется, только своей. Призывая других умереть с собой, мы призываем лишь смерть. И выход здесь не в том, чтобы установить внешние ограничения. Внешне бывает невозможно отличить смерть Христа от смерти, обусловленной слабостью, эгоизмом, дуростью. Внешне бывает невозможно отличить и святую жизнь от ханжеской, помощь-от насилия, поцелуй-от укуса. Спасение не в том, чтобы убежать от глубины свободы в запретительство, а в том, чтобы спуститься в свободу и выйти из нее живым-к вечной жизни.
|