Друзья мои, как многие из знают, прокуратура утвердила обвинение по моему уголовному делу. Само дело - заказное. Я в этом уверена. По моим сведениям, дело было так: пост про пенсионеров Алексей Громов, профессиональный стукач и враг Игоря Малашенко, с которым нас связывают близкие отношения, подложил Путину.
Дело было не во мне, я - разменная монета, стала козырной картой в истории взаимоотношений людей, которых связывают давние отношения с президентом. Стерх, по словам моих источников "отреагировал болезненно". Именно Громов давал отмашку Кулистикову. Кулистиков и организовал безобразную противозаконную травлю на НТВ, которой сопутствовали незаконное проникновение в мою квартиру, слежка, обнародование моего адреса, после которого в мой адрес поступали угрозы, прослушка телефона, вмешательство в частную жизнь и так далее.
Продолжилась эта история конфликтом с еще один бывшим НТВшников -а ныне лицом аффилированны с Газпроммедиа Дмитрием Бирюковым, чей шофер регулярно блокировал мое парковочное место. А за день, когда у нх якобы сломалась машина, охранник Бирюкова выяснял у моего шофера, будет ли он в этот день работать, и когда узнал, что не будет по крайней мере до вечера, устроил дневную провокацию с якобы севшим напротив моего места аккумулятором. Надо сказать, что раньше охранник никогда моему шоферу вопросов не задавал.
Сам Дмитрий Бирюков, будучи главой нашего ТСЖ, дал распоряжение начальнику охраны дома, не отдавать нам запись ициндента с НТВшниками от 11 сентября 2013 года. В итоге, часть записи, изъятой в нашем доме, менты слили на НТВ, а потом невыгодная для них запись с камер нашего наружного слежения была уничтожена, и расследование по моему делу началось только тогда, когда запись была гарантировано затерта, (у нас в доме через 1.5 месяца запись гарантировано уничтожается) . Запись была уничтожена потому, что на ней были видны невыгодные НТВшникам вещи: то, что я не била камеру, то, что они не представились, а сразу на меня набросились, и так далее.
Изначально уголовное дело возбудили по статье 116, часть вторая. Это хулиганство без изначальной личной неприязни, без повода. Помните, как адвокат объясняет Мимино, чем отличаются эти статьи? Если была личная неприязнь, то штраф. А если нет, если просто шел человек по улице, дай, думает, ебну шоферу, который на своем месте стоит, просто кулаки у меня чешутся, это уже до пяти лет. И если 116 часть первая решается в мировом суде, то 116-я часть вторая - решается в серьезном суде.
Лично мне, в присутствии адвоката, очень профессиональный дознаватель Оксана Алексеевна Манжосина, говорила, что статью мне будут переквалифицировать. Потому что ежу понятно, что у нас с шофером Бирюковых личная неприязнь формировалась два года. Все то время, что он меня блокировал. И это нашло отражение в его показаниях: на вопрос, в чем причина конфликта, он ответил: причина конфликта гораздо глубже, и этот ответ был занесен в протокол. Потом дознаватель, которая разбиралась в деле, вдруг, неожиданно, ушла в учебный отпуск. Дело передали ее коллеге Евгению Волгину, который практически напрямую говорил, что делает то, что ему велят.
С момента передачи дела дознание велось не объективно. Евгений Волгин откровенно исполнял требования начальства. Слова Сявки Артюковой: "Я не показала свое имя, потому что Рынска пишет плохо О ТЕХ, КТО ЕЕ ЗАДЕВАЕТ, в протокол не были занесены, например. Не были вызваны важные для моего дела свидетели. Не была приобщена к делу независимая экспертиза по камере НТВшников, которую я выдворяла с нашей территории. Не было произведено расследование, чья машина за мной ездила. С чьего IP приходили письма на мой адрес, где НТВшники представлялись другими телеканалами и пытались взять у меня интервью по поводу, например, пропавшего багажа. Неформально я пробила все эти IP -адреса. С одного писала Сявка Артюкова, с другого, под именем Александра Иванова, Антон Крайнев. Наши ходатайства не удовлетворялись. Ну и так далее. В деле была масса нарушений.
В какой-то момент начальство дознавателей стало давить и на Оксану Манжосину, чтобы срочно закончить расследование. Дознаватели сами не понимали, почему не давили, не прессовали, и вдруг стали резко подгонять. У меня нет сомнений в том, почему резко стали давить на управление дознания: звонок из администрации президента. Возможно, звонил не сам Громов, возможно, это шло через Володина, который курьировал мое прошлое дело.
В итоге, дело было быстро передано в прокуратуру, наши ходатайства о допросе других свидетелей не были удовлетворены. Наши видеозаписи - не приобщены к делу. Ангажированность сквозила во всех действиях дознания. И прокуратура утвердила статью, которой не могло быть и в помине: 116 часть вторую. То есть, хулиганство просто так.
Вот как обстояло дело судя по решению дознания и прокуратуры.
Стоит машина Бирюкова на своем месте, а я подхожу, да как дам водителю по еблу. Мол, хули ты тут стоишь, говно. Пишет мне письмо Сявка Артюкова. Чинно благородно: "Добрый день Божена Львовна, меня зовут Сявка, фамилия Артюкова, я работаю в телекомпании НТВ, не могли бы вы уделить пару минут, назначьте время, чтобы прояснить нам свою позицию по пенсионерам". Приезжайте, отвечаю, поговорим. Даю ей свой адрес. А когда доверчивая Сявка подходит к моему дому, настроившись на чинный разговор, я как выскочу, да как выпрыгну, да как съезжу ей еблету, попалась, мол, пшла вон со своим молдавским говором и черкизоновскими ретузами!"
И прокуратура, и дознание не могли не понимать, что все, что содержится в моем деле, это 116-я часть первая. И поэтому дознаватель и обещала переквалифицировать статью. Тем не менее, и дознание, и прокуратура выполнили заказ и оставили ту статью, которую хотели их заказчики.
Я не хотела мешать дознанию, верила в какое-то хотя бы подобие объективности, и поэтому не затягивала время. Несмотря на жуткое воспаление на ноге, жуткой болью, хромая, ходила на очную ставку. Потом, на следующий день после операции приковыляла бумаги подписывать. Не брала больничный, на который имела полное право.
А теперь, из-за всех этих дел, здоровье у меня совершенно расстроилось, и я нахожусь на больничном. Сегодня приходил участковый с поручением из прокуратуры. Я ничего подписывать не буду, пока мой адвокат в отъезде, и пока я на больничном, а вторая причина, по которой я отказывась явиться в прокуратуру это ложь в пресс-релизе, этой прокуратурой выпущенным. Да и в принципе я ничего подписывать не буду. Как советский диссидент Татьяна Великанова, которая весь суд просидела безмолвно, сказав: "Я не желаю участвовать в этом фарсе".
Так вот, я тоже не собираюсь участвовать в фарсе под названием "усердное выполнение управлением дознания и прокуратурой заказа А-Пэ".
Всех людей, которые подписывали статью, которой не могло быть и в помине, я буду "вести по жизни". А именно, добиваться, чтобы после смены власти они были люстрированы и наказаны. А сейчас стали не выездными в Европу. Такие вещи не забываются и не прощаются.
Пока не будет переквалифицирована статья с 116-й часть вторая на 116-я часть первая, я не приду в суд и на подпишу ни один документ из прокуратуры. В случае ареста, к которому я готова, я объявляю голодовку и держу ее, пока не будет переквалифицирована статья, и прокуратура не выпустит опровержение собственного пресс-релиза и не принесет извинения за ложь, в нем содержащуюся.
Так как ложь и должностные преступления боятся света, я буду выкладывать свое уголовное дело тут, в ЖЖ. Большая просьба к юристам обсуждать его, перепечатывать, тиражировать и так далее. Преступные решения прокуратуры и управления дознания должны быть максимально публичны, чтобы не забыть их, когда мы наконец доживем до публичного судебного процесса над всеми пособниками преступного режима. Собственно, заказные дела это еще одно доказательство его преступности.
Журналисты могут по тэгам следить за моим уголовным делом. Если, имея возможность вникнуть в детали, вы, как КП и МК пишете говноедские статейки, потом вы не сможете отвертеться и сказать: мы не нашли информации. Если вы перепечатываете ложь прокуратуры, вы тоже пособник преступников, и потом окажететсь с волчьим билетом на улице.
ПыСы
Забыла сказать: дознание и прокуратура какгбэ по закону должны быть независимыми друг от друга. Но на деле - рука руку моет, против диссидентов работают они в одной упряжке, в сговоре. Так, нам в личном разговоре дознаватель сказал, чтобы на прокуратуру мы особо не надеялись, и так мы поняли, что у них все давным давно решено