https://www.mk.ru/culture/article/20...-pustyini.html
Ушел Владимир Мотыль, последний романтик нашего кино
23.02.2010 в 17:31
https://static.mk.ru/upload/iblock/f...4aedccab27.jpg
Солнце пустыни фото: PhotoXPress
Ушел Мастер. Так же тихо, неприметно, как жил, не привлекая к себе внимания. Кино было самой большой его страстью. Его болью. Счастьем. Для Владимира Мотыля оно действительно стало ставкой больше, чем жизнь. Был неудобен, несговорчив. Не шел на компромиссы, от этого очень страдал. Но иначе не мог. “Белое солнце пустыни”, “Женя, Женечка и катюша”, “Звезда пленительного счастья”… Его фильмов так немного, но лишь потому, что Мотыль мучительно снимал только то, что хотел и как хотел.
С его непримиримым характером, непомерным давлением со всех сторон, толпами завистников — это было почти невозможно. Но свое мизерное “почти” он использовал на все сто, создав киношедевры.
Тончайший стилист, умевший видеть иронию и фарс даже в трагедии, не поддававшийся никакой идеологии в нашей самой идеологической стране, с медоточивым искушением липкой власти, Владимир Мотыль прошел жизнь с прямой спиной и в поисках собственной выстраданной истины. Ушел последний романтик нашего кино.
Игорь Костолевский:
— Мотыль был очень дотошным, скрупулезным, а в кино просто маниакальным человеком. Вот как видел он свой фильм, так должен был его и снять, ни на миллиметр не отходя от своего замысла. Если в кадре на шестой телеге, везущей декабристов на каторгу, обод был не покрашен в красный цвет, как он хотел, тут же прекращали съемки, Мотыль грозился все бросить и уйти. На съемочной площадке “Звезды пленительного счастья” он отрекался от всего, надевал черные очки и уходил в свой мир.
Помню, приехали к нему иностранцы и все спрашивали, про что это кино. “По крупицам пытаюсь воссоздать исчезнувшую цивилизацию”, — ответил Мотыль.
Он был волк-одиночка, но прекрасный волк! Только с виду казался таким страшным, а на самом деле — добрейшей души человек, очень тонко все чувствующий.
Я пришел к нему совсем молодым, зеленым артистом и хотел отказаться от роли. Думал: “Кавалергард какой-то, ну что тут играть”. Мотыль меня внимательно выслушал и тут же устроил пробы всем моим выдумкам. Но, как назло, у меня тогда ничего не получилось. А он с ходу сам стал добавлять, прописывать моего персонажа, импровизировал. Он вообще был мастером трагикомического жанра, и в моей роли все это есть.
На днях, за два дня до его смерти, мы с жюри премии “Ника” решали, кому дать награду “За честь и достоинство”. Я сразу назвал Мотыля.
Я всегда буду ему благодарен не только за то, что он меня сделал артистом, но и за школу жизни, которую он мне преподал. Может, очень жестокую школу, но только от него я научился, как, падая, вставать и идти вперед, несмотря ни на что.
В первый же день на съемках “Звезды пленительного счастья” он мне сказал: “Это твой Аустерлиц, ты здесь можешь либо все выиграть, либо все проиграть”.
На стене у меня висит его портрет — знакомый прищуренный взгляд и надпись: “Кто знает, Игорь, не светила ли нам тем летом та самая звезда”. Конечно, светила, Владимир Яковлевич.
Фрагменты из интервью Владимира Мотыля, которое режиссер дал “МК” накануне своего 80-летия.
О жизни в кино
“Если бы предстояло сесть за воспоминания, то эпиграфом, верно, избрал бы строку Пушкина “Живи один, дорогою свободной иди, куда влечет тебя свободный ум”. Известно, что если ты искренен в своем искусстве и выбираешь дорогу сам, то убеждаешься: дорог свободных нет. Они всегда с преградами — случайными, нежданными, которые надо изловчиться преодолеть. Всю мою жизнь в кино можно назвать одним словом — “преодоление”. Ведь снято всего 9 фильмов за почти полвека в кино”.
О режиссерских принципах
“До кино был главным режиссером театра в Свердловске. Ушел после закрытия одного из лучших моих спектаклей. Было это во времена Хрущева. Пошел в ассистенты на Свердловскую киностудию. Это была работа в штате, и я понял уже тогда, что ни на одной студии не смогу себя реализовать. Увидел, как давят парткомы, фабкомы, дирекции, главные редакции. Предпочел договорную систему. Увы, это скверно отражалось на благополучии семьи. Не пошел и в штат “Мосфильма”, даже когда бывший министр кинематографии Ермаш после “Белого солнца пустыни” при мне позвонил директору “Мосфильма” Сизову. Работать в рамках постоянного насилия над психикой, над душой? Какой я боец в штате? Я солдат, выполняющий приказы”.
О необходимости просить деньги на картины
“Никаких унижений, что вы! У меня оказался мой ангел-хранитель в лице руководителя Администрации первого Президента — Ельцина — Валентин Борисович Юмашев. Борис Николаевич Ельцин очень любил “Белое солнце пустыни”. Ведь фильм почти тридцать лет спустя получил Государственную премию”.
О своей семье во времена Гражданской войны
“Мать была сестрой милосердия на стороне красных. Затем раскулачивали моего деда, белорусского крестьянина. Ее мужа (моего отца), польского иммигранта, арестовали, и он погиб на Соловках. Мою мать сослали на Северный Урал. До ареста она работала у знаменитого педагога Макаренко. Между прочим, он ее и спас от ссылки на Крайний Север, куда отправили моего деда с большой семьей, где некоторые из братьев и сестер матери погибли. А на Урале в самом раннем детстве началось увлечение, ставшее страстью. Я не пропускал сеансы кинопередвижек, вырезал из газет и журналов кадры из фильмов”.
Об отказе снимать “Белое солнце пустыни-2”
“Понимаете, это как первая любовь. Она первая — и все. Я максималист, я не могу дважды входить в одну и ту же реку. Нужны новые сюжеты, обновление крови, чтобы двигаться дальше”.
О чем последний фильм Мотыля
В последней кинокартине Владимира Мотыля главная героиня теряет супруга во время событий 1916 года, а через много лет случайно встречает его убийцу.
“Я закончил съемки своего нового фильма “Багровый цвет снегопада”, где впервые стал не только режиссером-постановщиком и автором сценария, но и генеральным продюсером. В целом — от сбора материалов для сценария — это заняло почти 6 лет. Съемки шли во все времена года. География картины охватывает восток и запад России, Сибирь, Москву, Петроград, Украину, Европу”.