[Seps]

http://bolshoyforum.com/forum/index....594325.new#new



охренительный херонаворот

продажные шлюхи.
как деда ёся.

seps

А вот скажи, товарищ ОХ, положа руку на сердце (пардон, на х-й) : чем ты лучшЕе деда ёси, если твой лозунг - охренительное херонаворотство ?! Иными словами, "облагороженное" Холуйство ! То есть, согласно твоей концепции, Холуями, Аферистами и вообще Подлецами всех мастей должно быть разрешено исключительно русским, таким, как ты с сашулей, а евреям всё это Бля-ство должно быть запрещено категорически ?!
Честно говоря, я тоже был бы счастлив запретить евреям Любое Бля-ство (как, впрочем, и любому другому народу) ! Но что поделаешь : в Любом народе есть как подлецы, так и благородные люди ! Из одной и той же религии первые черпают паскудство, а вторые всё самое благородное ! А так как
Еврейский народ – Самый талантливый народ Мира
http://bolshoyforum.com/forum/index.php?topic=548640.0
http://forum.qwas.ru/evreyskiy-narod...ira-t3442.html

во Всех областях, то и в таланте бля-ства евреи часто превосходят своих коллег по бля-ству у других народов. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что товарищи : рокфеллеры, морганы и прочие дюпоны (совсем даже не евреи) дадут фору, в смысле бля-ства, любому ротшильду !
Вот в этом и состоит Главный корень юдофобии : Доморощенные подлецы и пробляди всех мастей завидуют лютой завистью их коллегам по бля-ству-евреям, что они в бля-стве не способны достичь таких же высот, как пробл-ди-евреи ! Поэтому своей главной задачей они ставят Разжигание ненависти к евреям в массах ! Ко Всем евреям ! Чтобы, в случае погромов, которые они всеми силами провоцируют, извести своих конкурентов по бля-ству – евреев ! Но, к Величайшему прискорбию, евреи-пробл-ди от погромов страдают меньше всех ! А больше всех страдает простой еврейский люд !


http://saltykov-schedrin.lit-info.ru...e-besedy-6.htm

Недоконченные беседы. Глава VI
Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович



Источник: http://saltykov-schedrin.lit-info.ru...e-besedy-6.htm

" Читатель, помните ли вы сказку о «Диком помещике»? Содержание ее очень незамысловатое. Не весьма умный помещик, огорченный крестьянской реформой и начитавшийся россказней о белой кости и алой крови, взмолился к богу, прося, чтобы он освободил его от мужика. «Одной только милости прошу, — вопиял он, — чтобы мужичьим духом у меня во владениях не пахло!» И бог внял мольбе неразумного (конечно, с тем, чтобы он впоследствии сам сознал свое неразумие): в одно прекрасное утро поднялся вихрь и, в глазах помещика, унес из его владений весь мякинно-мужичий рой...
Какие плоды вкусил помещик от мужичьего исчезновения — это сюда не относится. Но очевидно, что легенда о легком исполнении помещичьей прихоти увлекла наших народных политиков. Стесняясь еврейскою назойливостью и видя, что тут ничего не поделаешь ни «жизнью духа», ни «духом жизни», ни даже «оздоровлением корней», они избрали легчайший путь: попробовали применить к постылым евреям тот же летательный процесс, какой был применен «диким помещиком» к постылым мужикам. И точно, поднялся вихрь, но при этом случилось нечто неожиданное: улетели народные политики, а евреи остались. До такой степени остались, что даже на днях я видел: ходит еврей у нас по дачам, как будто полотно продает, а сам подслушивает, не наклевывается ли где-нибудь революции — точь-в-точь как полноправный русский гражданин!
Итак, евреи остались, но вместе с тем остался нетронутым и еврейский вопрос.
История никогда не начертывала на своих страницах вопроса более тяжелого, более чуждого человечности, более мучительного, нежели вопрос еврейский. История человечества вообще есть бесконечный мартиролог, но в то же время она есть и бесконечное просветление. В сфере мартиролога еврейское племя занимает первое место, в сфере просветления оно стоит в стороне, как будто лучезарные перспективы истории совсем до него не относятся. Нет более надрывающей сердце повести, как повесть этого бесконечного истязания человека человеком. Даже история, которая для самых загадочных уклонений от света к тьме находит соответствующую поправку в дальнейшем ходе событий, — и та, излагая эту скорбную повесть, останавливается в бессилии и недоумении.
Очевидно, что в ненормальном положении еврейского вопроса играют фатальную роль такого рода запутанности, которые с течением времени не только не смягчаются, но даже больше и больше обостряются. В ряду этих запутанностей главное место, несомненно, занимает предание, давно уже утратившее смысл, но доселе сохранившее свою живость. Затем к числу причин, содействующих незыблемости предания, следует отнести, во-первых, несознанные капризы расового темперамента и, во-вторых, совершенно произвольное представление об еврейском типе на основании образцов, взятых не в трудящихся массах еврейского племени, а в сферах более или менее досужих и эксплуатирующих.
Нет ничего бесчеловечнее и безумнее предания, выходящего из темных ущелий далекого прошлого и с жестокостью, доходящей до идиотского самодовольства, из века в век переносящего клеймо позора, отчуждения и ненависти. Не говоря уже о непосредственных жертвах предания, замученных и обесславленных, оно извращает целый цикл общественных отношений и на самую историю налагает печать изуверской одичалости. Но бесчеловечие явится еще более осязательным, если припомнить, что нет вещи более общедоступной, как предание, и что, следовательно, последнее прежде всего становится достоянием толпы, и без того обезумевшей под игом собственного злосчастия. Именно этою-то общедоступностью и обладает предание, поразившее отчуждением еврейское племя. Когда я думаю о положении, созданном о́бразами и стонами исконной легенды, преследующей еврея из века в век на всяком месте, — право, мне представляется, что я с ума схожу. Кажется, что за этой легендой зияет бездонная пропасть, наполненная кипящей смолой, и в этой пропасти безнадежно агонизирует целая масса людей, у которых отнято все, даже право на смерть.
Ни один человек в целом мире не найдет в себе столько творческой силы, чтобы вообразить себя в положении этой неумирающей агонии, а еврей родится в ней и для нее. Стигматизированный он является на свет, стигматизированный агонизирует в жизни и стигматизированный же умирает. Или, лучше сказать, не умирает, а видит себя и по смерти бессрочно стигматизированным в лице детей и присных. Нет выхода из кипящей смолы, нет иных перспектив, кроме зубовного скрежета. Что бы еврей ни предпринял, он всегда остается стигматизированным. Делается он христианином — он выкрест; остается при иудействе — он пес смердящий. Можно ли представить себе мучительство более безумное, более бессовестное?
Мне скажут, быть может: однако ж мы видим, что промышленные центры переполнены евреями, которые нимало не стесняются своим еврейством. Биржи, театры, рестораны, будуары самых дорогих кокоток — все это кишит веселонравными семитами, которые удивляют вселенную наглою расточительностью и нелепою привередливостью прихотей и вкусов. Да, таких субъектов существует достаточно (их-то одних мы и знаем), но ведь в них еврейство играет уже далеко не существенную роль. Это обыкновенные гулящие люди (многие называют их «татями», но я не вижу надобности следовать этой терминологии), члены той международной аффилиации гулящих людей, в которую каждая национальность вносит свой посильный вклад. Об еврействе в этих людях говорят только некоторые ухватки, но ведь ухватки самые резкие легко стушевываются в пучине всевозможных интернациональных утонченностей. Тем не менее можно сказать с уверенностью, что даже подобные личности по временам переживают нестерпимо горькие минуты. Ибо и во сне увидеть себя евреем достаточно, чтобы самого неунывающего субъекта заставить метаться в ужасе и посылать бессильные проклятия судьбе.
Несмотря, однако ж, на это организованное мучительство, евреи живут. Какая загадка таится за этим фактом — это вопрос трудный. Одни объясняют еврейскую живучесть надеждой на отмщение, другие — мудростью, третьи — просто привычкой. Но кажется, что главную роль тут играет тот общечеловеческий закон самосохранения, в силу которого племя, однажды сознавшее себя племенем, никогда добровольно не налагает на себя рук.
Как бы то ни было, но уничтожить силу предания или даже ослабить ее — задача настолько сложная, что даже люди очень убежденные отступают перед нею. Предание наслоилось веками, и каждое новое наслоение прибавляло к нему новую жестокую черту. Да и кто всего упорнее хранит эти предания? — их хранит толпа, которая сама насквозь пропитана злосчастием и в отношении которой всякий укор был бы несправедливостью и всякое решительное воздействие — делом в высшей степени щекотливым. Даже поднятие общего уровня образованности, как это показывает современное антисемитское движение в Германии, не приносит в этом вопросе осязательных улучшений, потому что до сих пор мы были свидетелями только относительного поднятия этого уровня, которое не обладает достаточной силой для водворения принципа абсолютного равноправия. Следовательно, чтобы упразднить предание, необходимо, чтобы человечество окончательно очеловечилось. А когда это произойдет?
Перспектива бессрочная и тем более безнадежная, что в союзе с преданием против еврейского племени действуют и несознанные капризы расовых темпераментов. Эти капризы, переходя из поколения в поколение, в свою очередь образуют предание, столь же компактное и не менее преисполненное всякого рода баснословий, как и изукрашенная веками легенда о несмываемом еврейском клейме.
И образ жизни еврея, и внешняя его складка, его манера говорить, ходить, одеваться — все дает пищу для неосмысленной досады, которая проявляет себя тем беспрепятственнее, что выражение ее почти всегда сопровождается безнаказанностью. Никто так мастерски не боится, как еврей, никто не создал для себя такого странного внешнего облика. Еврей самый солидный напоминает внешним своим видом подростка, путающегося в отцовских штанах. Для темной массы этого вполне достаточно, чтобы видеть в еврее всегда готовый источник потех и издевок. Никому нет дела до причин, породивших «странности», ибо в глазах чересчур уж живо мечется грубый факт, который заслоняет и проклятое прошлое, и презренную обстановку настоящего. Смешной ламбсердак, нелепые пейсы, заячья торопливость, ни на минуту не дающая еврею усидеть на месте, — чего еще нужно? Еврей и ходит не так, как люди, и говорит не так, как люди, и смотрит не так, как люди. От еврея — пахнет; еврей не смотрит, а глаза у него бегают; он не живет, а блудит. А как смешно и даже гнусно он шепелявит!
— Что, еврей, губами мнешь?
— Дурака шашу́!
То ли дело Дерунов с Колупаевым! Никогда они не скажут:
«шашу», а прямо отчеканят: «сосу дурака» — и шабаш. И правильно, и для потехи резонов нет: слушай и трепещи!
Давно ли власть имеющие лица стригли у евреев пейсы и снимали с них ламбсердаки? Давно ли, как лакомство, выслушивались рассказы о веселонравных военных людях, ездивших на евреях и верхом, и в экипажах, занимавшихся травлей их и не знавших более высокого наслаждения, как подстеречь еврея с каким-нибудь членовредительным сюрпризом и потом покатываться от уморы при виде смешного ужаса, который являлся естественным последствием сюрприза. И что же! разве это прошлое так и кануло в вечность? — нет, оно только видоизменило формы, а сущность передало неприкосновенною, так что в настоящее время пропаганда еврейской травли едва ли не идет шире и глубже, нежели когда-либо.
Говорят, будто выражение «дурака шашу́» представляет девиз, которым определяются отношения всякого еврея к окружающей среде. Но в таком случае отчего же не допустить подобного же толкования и для выражения «сосу дурака», которое на практике имеет отнюдь не менее обширное применение. По существу, они оба одинаково омерзительны, да и на практике имеют одинаковое применение. Но и в том, и в другом виде доступны совсем не всякому встречному, а только могущему вместить.
Сосать простеца или «дурака» (он же рохля, ротозей, мужик и проч.) очень лестно, но для этого нужно иметь случай, сноровку и талант. Дерунов и Колупаев — сосут, а Малявкин и Казявкин хоть и живут с ними по соседству — не сосут. Первые обладют всеми нужными для сосания приспособлениями, вторые — теми же приспособлениями обладают наоборот. Тот же самый закон имеет силу и в еврейской среде. И между евреями правом лакомиться «дураком» пользуются лишь сильные организмы, а Малявкин и Казявкин не только не лакомятся, а, напротив, представляют собой материал для лакомства.
Вся разница в том, что коренной Дерунов, присасываясь к Малявкину, называет его «крестником» и не чуждается прибауток, вроде: «По̀ милу да по-божецки, ты за меня, я за тебя, а бог за всех!» А Дерунов-еврей сосет без прибауток, серьезно. Возьмет дурака двумя пальцами, пососет и скорлупу выплюнет; потом возьмет другого дурака и опять скорлупу выплюнет. Ужасно видеть это серьезное выплевывание скорлупок, но, право, и прибаутки слушать не слаще.
Кому же, однако, приходило в голову указывать на Разуваева как на определяющий тип русского человека? А
Разуваева-еврея непременно навяжут всему еврейскому племени и будут при этом на все племя кричать: ату!
Но для Дерунова-еврея есть даже смягчающее обстоятельство: он чаще всего сосет вотще. Ибо как только он начинает насасываться досыта, так тотчас на него налетает ревизия: показывай, жид, что у тебя в потрохах? И всякий, кому не лень, берет оттуда часть. Как все-то разберут — много ли останется? И какую надобно иметь силу воли, какую удачливость, чтобы, претерпев все ревизии, благополучно вынырнуть в мир концессий и банкирских гешефтов и там, сбросивши с себя узы еврейства, кормить обедами тайных советников, а некоторых из них иметь даже в услужении...
Почему же, однако, мы с такою легкостью отожествляем еврея сосущего с евреем не сосущим, почему мы так охотно вымещаем на последнем досаду, которую пробуждает в нас первый? Не потому ли, что сосущий еврей есть сила, за которою скрывается еще сила, и даже не одна, а целый легион? Весьма вероятно, что в этом предположении есть очень значительная доля правды, хотя это и не приносит особенной чести нападающей стороне. Но, во всяком случае, в бесчеловечной путанице, которая на наших глазах так трагически разыгралась, имеет громадное значение то, что нападающая сторона, относительно еврейского вопроса, ходит в совершенных потемках, не имея никаких твердых фактов, кроме предания (нельзя же, в самом деле, серьезно преследовать людей за то, что они носят пейсы и неправильно произносят русскую речь!),
В самом деле, что мы знаем об еврействе, кроме концессионерских безобразий и проделок евреев-арендаторов и евреев-шинкарей? Имеем ли мы хотя приблизительное понятие о той бесчисленной массе евреев-мастеровых и евреев — мелких торговцев, которая кишит в грязи жидовских местечек и неистово плодится, несмотря на печать проклятия и на вечно присущую угрозу голодной смерти? Испуганные, доведшие свои потребности до минимума, эти злосчастные существа молят только забвения и безвестности, и получают в ответ поругание...
Даже в литературу нашу только с недавнего времени начали проникать лучи, освещающие этот агонизирующий мир. Да и теперь едва ли можно указать на что-нибудь подходящее, исключая прелестного рассказа г-жи Оржешко «Могучий Самсон». Поэтому те, которые хотят знать, сколько симпатичного таит в себе замученное еврейство и какая неистовая трагедия тяготеет над его существованием, — пусть обратятся к этому рассказу, каждое слово которого дышит мучительною правдою. Наверное, это чтение пробудит в них добрые, здоровые мысли и заставит их задуматься в лучшем, человечном значении этого слова.
Знать — вот что нужно прежде всего, а знание, несомненно, приведет за собой и чувство человечности. В этом чувстве, как в гармоническом целом, сливаются те качества, благодаря которым отношения между людьми являются прочными и доброкачественными. А именно: справедливость, сознание братства и любовь.


Источник: http://saltykov-schedrin.lit-info.ru...e-besedy-6.htm
"
http://bolshoyforum.com/forum/index.php?topic=584572.40
seps

Алек Д. Эпштейн Андрей Кожевников
Неслучайно забытый мыслитель: Пьер Леру и вычеркнутые из памяти истоки демократического солидаризма
http://magazines.russ.ru/nz/2014/6/20k.html

Цитата: Потомок от 30 Июнь 2018, 18:20:50
достоевский - есть банальный мудак, который своим литературным слогоплетием решил "облагородить" фьючерных живущих.
Если бы этот дебил не играл.... А фьючерный интернет этого не заметил... Вполне вероятно, что сей "индивидуум", как-то выкрутился.

seps

Он Мудак, но совсем Не банальный !

Цитата: Игорь. от 30 Июнь 2018, 18:00:48

Понятно, ты с Чубайсом в одной лодке. Никаких оснований ты не предъявил. Почему ты не скажешь откровенно - "я просто такой же богоизбранный еврейский олигархический нацист как и Чубайс"?

seps

Чубайс – Сволачь, которая вместе с другими Сволачами угробила Россию и я, конечно же, не имею с ним Ничего общего !
seps

http://samlib.ru/comment/j/jonny_t/aver4enko


22. *Эпштейн Самуил Данилович (s210748@gmail.com) 2018/04/22 19:26 [исправить] [удалить] [ответить]
Аверченко мой самый любимый писатель и человек чести !
Его приглашали на аудиенцию и николай 2-й и ленин и в обоих случаях он отказался, так как не уважал ни того и ни другого !

См. -
Аркадий Тимофеевич Аверченко Двенадцать портретов (в формате "будуар")

http://samlib.ru/editors/e/epshtejn_...ch12port.shtml
Четверо. А. Аверченко.
http://samlib.ru/editors/e/epshtejn_...etveroar.shtml
23. Tomson Jonny (crocodil@list.ru) 2018/04/23 19:24 [ответить]
> > 22.Эпштейн Самуил Данилович
>Аверченко мой самый любимый писатель и человек чести !
Я тожек люблю его творчество, но насчет человека чести, неа, это не про Аверченко!
> Его приглашали на аудиенцию и николай 2-й и ленин и в обоих случаях он отказался, так как не уважал ни того и ни другого !
Может и приглашали, может и не уважал он их, но я не уважаю его. Хоть и считаю талантливым человеком!


25. *Эпштейн Самуил Данилович (s210748@gmail.com) 2018/07/01 17:22 [исправить] [удалить] [ответить]
> > 24.крокус
>> Федор Михайлович Достоевский. Зимние заметки о летних впечатлениях
>http://az.lib.ru/d/dostoewskij_f_m/text_0040.shtml
>
>
>Тоньше, смешнее, но о том же.


О чём о том же, если достоевский - Нацист ?!


27. *Эпштейн Самуил Данилович (s210748@gmail.com) 2018/07/19 18:23 [исправить] [удалить] [ответить]
> > 26.Tomson Jonny
>Достоевский - нацист? Я так не думаю!



Покажи, Змей, как Достоевский угробил Россию.
http://samlib.ru/editors/e/epshtejn_s_d/
http://bolshoyforum.com/forum/index.php?topic=584572.0

seps
Разве же это не лицемерие ?! В начале своей статьи (http://www.hrono.ru/statii/2009/dost_evr.php
) он провозглашает : " Но опять-таки: когда и чем заявил я ненависть к еврею как к народу? Так как в сердце моем этой ненависти не было никогда, и те из евреев, которые знакомы со мной и были в сношениях со мной, это знают, то я, с самого начала и прежде всякого слова, с себя это обвинение снимаю, раз навсегда, с тем, чтоб уж потом об этом и не упоминать особенно. ". А всё дальнейшее его повествование посвящено как раз Именно тому, чтобы как можно сильнее разжечь ненависть к еврейскому народу ! Именно ко Всему еврейскому народу !

seps

ЕЭБЕ/Маколей, Томас Бабингтон

https://ru.wikisource.org/wiki/%D0%9...82%D0%BE%D0%BD

Маколей, Томас Бабингтон (лорд) — известный английский историк и политический деятель, христиан. (1800—1859). Будучи членом палаты общин, М. в январе 1831 г. поддержал предложение об эмансипации английских евреев и произнес в защиту их замечательную речь (на русск. языке в двух изданиях: «О гражданских правах евреев», 1905; «О бесправии евреев», 1906). Тонкий диалектик, едкий, полный благородного негодования, но в то же время сохраняющий внешнее спокойствие, М. совершенно уничтожал своих оппонентов, обращая все их аргументы против них же самих и доводя их до абсурда. Особенно возмущался М. упреками по адресу евреев в отсутствии у них чувства патриотизма. «Ханжи всегда прибегали к такой хитрости: они делали своих подданных несчастными, а потом жаловались, что те ищут утешения у чужих… Если евреи не питали к Англии сыновней любви, так это потому, что она была для них мачехой. Нет другого чувства, которое в благоустроенном государстве, где царит терпимость, развивалось бы более нормально, чем патриотическое чувство. С тех пор, как существует мир, никогда не было такого народа, который был бы лишен этого чувства, если только его жестоко не угнетали. Из уст государственных людей не должны выходить обвинения в том, что какая-либо часть народа непатриотична; их обязанность сделать ее патриотичной». В 1833 году, при новом обсуждении в палате общин вопроса об эмансипации евреев, М. вторично выступил в защиту евреев и полемизировал с теми, которые предлагали оставить за евреями в неприкосновенности все гражданские права, но не давать им политических, представляющих собой будто уже особые привилегии (Эта речь были издана на русском языке по инициативе известного доктора Хавкина под названием «О бесправии евреев», под редакц. М. Кроля. СПб., 1906 г., изд. Центрального комит. Общества полноправия евр. народа в России). Полемизируя с депутатом Кобеттом, утверждавшим, что евреи — раса, питающая отвращение к благородным профессиям, М. заявляет, что так рассуждали во все времена «ханжи: они всегда готовы оправдывать преследования за пороки, которые само преследование породило. Пока мы не откроем им все поприща, на которых способность и энергия могут проявляться, мы не смеем говорить, что нет гениев среди соотечественников Исайи и нет героизма у потомков Маккавеев».
С. Л.‎6.


Цитата: Uriya от 04 Сентябрь 2018, 05:58:11
Я единственный человек в России кто не хочет смерти Путина. Я хочу смерти русского народа. Но, увы, это невозможно. Русские бабы рожают неистребимые племена тупейших идиотов. И этому нет конца.

seps
Вот это действительно глас МАНЬЯКА-сатаниста-ПИДАРАСА ! А то разнюнился в предыдущих постах, что я уж даже начал колебаться.

seps
http://rulibrary.ru/gercen/byloe_i_dumy/120

Пожилых лет, небольшой ростом офицер, с лицом, выражавшим много перенесенных забот, мелких нужд, страха перед начальством, встретил меня со всем радушием мертвящей скуки. Это был один из тех недальних, добродушных служак, тянувший лет двадцать пять свою лямку и затянувшийся, без рассуждений, без повышений, в том роде, как служат старые лошади, полагая, вероятно, что так и надобно на рассвете надеть хомут и что-нибудь тащить.

– Кого и куда вы ведете?

– И не спрашивайте, индо сердце надрывается; ну, да про то знают першие, наше дело исполнять приказания, не мы в ответе; а по-человеческому некрасиво.

– Да в чем дело-то?

– Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми-девятилетнего возраста. Во флот, что ли, набирают – не знаю. Сначала было их велели гнать в Пермь, да вышла перемена, гоним в Казань. Я их принял верст за сто; офицер, что сдавал, говорил: «Беда, да и только, треть осталась на дороге» (и офицер показал пальцем в землю). Половина не дойдет до назначения, –
прибавил он.

– Повальные болезни, что ли? – спросил я, потрясенный до внутренности.

– Нет, не то чтоб повальные, а так, мрут, как мухи; жиденок, знаете, эдакой чахлый, тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари – опять чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства; ну, покашляет, покашляет, да и в Могилев. И скажите, сделайте милость, что это им далось, что можно с ребятишками делать?

Я молчал.

– Вы когда выступаете?

– Да пора бы давно, дождь был уже больно силен. Эй ты, служба, велика мелюзгу собрать!

Привели малюток и построили в правильный фронт; это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал, – бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати лет еще кой-как держались, но малютки восьми, десяти лет… Ни одна черная кисть не вызовет такого ужаса на холст.

Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они в неловких, толстых солдатских шинелях с стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо ровнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без уходу, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу.

И притом заметьте, что их вел добряк офицер, которому явно было жаль детей. Ну, а если б попался военно-политический эконом?

Я взял офицера за руку и, сказав: «Поберегите их», бросился в коляску; мне хотелось рыдать, я чувствовал, что не удержусь…

Какие чудовищные преступления безвестно схоронены в архивах злодейского, безнравственного царствования Николая! Мы к ним привыкли, они делались обыденно, делались как ни в чем не бывало, никем не замеченные, потерянные за страшной далью, беззвучно заморенные в немых канцелярских омутах или задержанные полицайской цензурой.

Разве мы не видали своими глазами семьи голодных псковских мужиков, переселяемых насильственно в Тобольскую губернию и кочевавших без корма и ночлегов по Тверской площади в Москве до тех пор, пока князь Д. В. Голицын на свои деньги велел их призреть?

А. И. Герцен. Былое и думы. ч. 2.