[Сергей Алексашенко]

https://openrussia.org/post/view/10151/

В новом «Маленьком эпизоде большого экономического пазла» Сергей Алексашенко вспоминает плохо забытые предания о росте экономики за счет наращивания ВПК, пытается разгадать логику Банка России в оценке платежей по внешнему долгу и объясняет, почему население не верит денежным властям
Приказано долго жить
Вступление Казахстана в ВТО, похоже, ставит крест на существовании Евразийского экономического союза (ЕАЭС) — по крайней мере, в содержательной части. ЕАЭС начинался как Таможенный союз, и отсутствие таможенных границ между его участниками, пожалуй, было самым сильным элементом объединения. Естественно, отсутствие таможенных границ внутри ЕАЭС требовало унификации импортных таможенных пошлин. И, вот, как оказалось, вступление Казахстана в ВТО было согласовано с заметно более низким уровнем таможенных пошлин, чем у России (которые и явились основой для Единого таможенного тарифа ЕАЭС).

Теперь, чтобы и рыбку съесть, то есть и Казахстану в ВТО вступить, и ЕАЭС остаться существовать, союзу пришлось согласиться на применение Казахстаном пониженных пошлин, что, в свою очередь, потребует если не создавать таможни на границе с Казахстаном, то выстраивать какие-то механизмы контроля над ввозом импортных товаров из третьих стран через территорию Казахстана.

Честно говоря, мне совсем не понятно стремление российских властей удерживать завышенные ставки импортных пошлин — нельзя же поверить, что они существуют для того, чтобы сделать импортозамещение выгодным, правда?
Кому на Руси жить хорошо?
Росстат выпустил неожиданно хорошие данные о промышленном производстве в сентябре — все эксперты подтверждают существенный рост по отношению к августу (0,4%-0,6% со снятой сезонностью), что привело к снижению темпов падения за девять месяцев по сравнению с ситуацией месячной давности.

Выросли все три сегмента промышленности — добыча, обработка и, назову это так, «коммунальные услуги» производства и распределения электроэнергии, газа и воды (кто придумает лучшее сокращение, поделитесь!). Но если привычный рост добычи (на 0,8% к прошлому году) никого не удивляет — сырьевая модель экономики не дает сбоев, — а рост «коммунальных услуг» можно списать на рост добычи газа (как-никак зима на носу, хранилища заполнять надо), то на росте обработки нужно остановиться.

Смотрите. 22,5% (за 2013 год; данные за 2014-й Росстат еще не опубликовал) веса в обработке занимает производство кокса (99,7% к августу) и нефтепереработка (89,9%) — можно считать, что процента полтора обработка, в целом, потеряла только за счет этого. Еще 15% в обработке занимает металлургия: чугун (103,1%), сталь (96,8%), прокат (98,4%), трубы (96,6%), прутки медные (83%), свинец (110%), сплавы магния (89,1%) — хм... Давайте скажем, что металлургия не росла. Еще 9,5% обработки занимает химия — чтобы не утомлять мелочами, скажу, что из 13 позиций, которые дал Росстат, рост к августу показали лишь три; поэтому не уверен, что в целом в химии был рост.

Все это я так подробно рассказываю с одной простой целью — нет, я не хочу подвергать сомнению рост обрабатывающей промышленности в августе. Возможно, он даже был таким сильным, как говорят эксперты (0,9% со снятой сезонностью; 11,3% годовых), но готов побиться об заклад, что главным фактором здесь стал рост производства вооружений.

Нужен ли российской экономике такой рост? Президент Путин считает, что да. Что ВПК является драйвером роста. Что разрабатываемые там технологии обогащают гражданский сектор. Насколько вы согласны с этим утверждением, решайте сами. А я хорошо помню, сколько денег тратилось на ВПК в СССР и какие замечательные технологии там существовали. Только вот никаких их следов в гражданской промышленности я обнаружить не смог. Да и СССР исчез, не выдержав тяжести гонки вооружений.
Загадки от Банка России
Банк России опубликовал свою оценку предстоящих платежей по внешнему долгу по состоянию на 1 июля в поквартальной разбивке на ближайшие два года. В этом документе сразу же бросается в глаза огромная разница между оценкой предстоящих платежей в уже прошедшем, третьем квартале и оценкой фактических платежей в погашение внешнего долга в оперативной оценке платежного баланса за третий квартал, данной всего неделю назад, — $36,8 млрд против $16,1 млрд.

Оценка Банком России предстоящих платежей в погашение внешнего долга и фактические платежи по данным платежного баланса ($ млрд)
Примечание: поскольку Банк России не дает разбивки платежей за пределами двух лет, в графике предполагается, что долг с погашением за пределами этого срока имеет пятилетний срок до погашения и погашается равномерно.

Источник: Банк России
Этот разрыв выглядит тем удивительнее, что оценка платежей третьего квартала была увеличена лишь недавно — предыдущие три оценки показывали суммы на $7-11 млрд меньше. Впрочем, оценка Банком России совокупного внешнего долга страны говорит о его снижении в третьем квартале на $34 млрд.

К сожалению, Банк России не дает комментариев к своим оценкам, поэтому нам остается только гадать: то ли Банк России где-то просчитался, то ли эта разница и есть те самые погашения «дружеского» внешнего долга перед акционерами, то ли российские заемщики ухитрились реструктурировать значительную часть своего долга.

Помимо сказанного, следует обратить внимание на два момента. Первое: в любом случае очевидно, что пик платежей по внешнему долгу остался позади, и в этой части давление западных финансовых санкций будет ослабевать. Второе — заметно снизилась оценка предстоящих в текущем, четвертом квартале платежей в погашение долга, что снижает риски резкого ослабления рубля в конце года.
Население не хочет верить денежным властям
Опубликованный Банком России обзор инфляционных ожиданий населения в сентябре зафиксировал две весьма тревожные, но взаимосвязанные тенденции. Во-первых, инфляционные ожидания населения продолжают повышаться; во-вторых, доверие населения к денежным властям продолжает падать.

Оценки инфляционных ожиданий статистическими методами
Источник: Банк России
Реакция Банка России и на то, и на другое выглядит более чем странной. В своем комментарии к обзору он невозмутимо рассказывает и о росте инфляционных ожиданий, и о росте оценок фактической инфляции, успокаивая (видимо, себя самого) тем, что «качественные оценки ожидаемой инфляции стабилизировались», а «доля респондентов, которые ожидают ускорения цен<...> практически не изменилась».

Собственно говоря, после прочтения таких комментариев отношение населения к политике денежных властей не должно удивлять: за последние полгода почти в два раза (с 12% до 21%) увеличилась доля опрошенных, считающих, что российское руководство ничего не делает, чтобы остановить рост курса доллара; а еще 44% респондентов считают, что власти делают мало. К сожалению, организаторы опроса не задали аналогичного вопроса в отношении роста цен, но я уверен, что ответы на него были бы для Банка России не лучше.

Как вы думаете, российские власти сейчас делают достаточно или недостаточно для того, чтобы остановить рост курса доллара? Или они вообще ничего для этого не делают?
Источник: Банк России
И это можно понять — номинальные доходы в семьях перестали расти
Еще один график из обзора инфляционных ожиданий населения требует обратить на себя внимание — оценка респондентами подушевого дохода в своих семьях и построенный на этой основе график изменения медианного дохода (уровень дохода, делящий опрошенных пополам: у половины душевой доход выше этой отметки, у половины — ниже).

На приведенном ниже графике хорошо видно, что уверенно восходящий тренд этого показателя, который отчетливо наблюдался с конца 2009 года до середины 2014-го, сегодня окончательно сломан. А если к этому добавить то, что сам показатель дается в номинальном выражении без поправки на инфляцию, то становится хорошо понятно, насколько тяжелым оказался этот кризис для россиян.

Медианное значение среднедушевого располагаемого дохода
Источник: Банк России