Непосредственное воздействие также невозможно по отношению к заработной плате, как и по отношению к остальным рыночным ценам. Оно неизбежно должно было бы вести к реакции, которая снова восстановила бы естественное соотношение. Это относится как к правительственным таксам заработной платы, так и к политике заработной платы профессионально организованных рабочих. Это знала уже и старая школа, хотя она и обосновывала это несостоятельными теориями.
Мы не касаемся здесь вопроса об общем значении организации рабочих с точки зрения народного хозяйства, политики, права, морали и всей народной жизни. перед нами теперь стоит один вопрос: могут ли союзы рабочих повышать естественный уровень заработной платы или нет? На этот вопрос следует ответить утвердительно раньше всего для тех случаев, когда профессиональным союзам удается оказывать воздействие на условия рынка труда. О том, чтобы они могли влиять на спрос труда, обыкновенно не может быть и речи. Чаще союзам удается влиять в желательном для них направлении на предложение труда. Если это касается только отдельных категорий рабочих, то речь может идти только о преимуществах, которые получают рабочие одной отрасли производства за счет всех остальных рабочих. Искусственно сокращенному предложению в одной или нескольких отраслях производства, противопоставляется усиленное предложение труда во всех остальных отраслях производства; повышаясь в одних отраслях производства, заработная плата должна неизбежно понижаться во всех остальных. Этим нисколько не исчерпываются последствия такой монополии рабочих в отдельных отраслях производства; действие ее распространяется еще дальше. Она нарушает оптимальное комбинационное соотношение факторов производства и этим уменьшает ценность всего производственного продукта. Это второе следствие, в силу своей изолированности, ясно выступает тогда, когда ограничение предложения труда охватывает все отрасли производства. При этом возможны два случая: сокращение прироста рабочих вследствие уменьшения народонаселения (ограничение рождаемости) или сокращение предложения труда при неизменном числе рабочих. Во втором случае сокращение предложения труда может быть достигнуто или путем сокращения рабочего времени по отношению к нормам, установленным максимально оптимальным соотношением, - причем это сокращение рабочего времени устанавливается либо законодательными мерами (максимальный рабочий день), либо профессиональной самопомощью самих рабочих, или же путем ослабления интенсивности труда (пассивное сопротивление, политика "Ca canny").
Если же факторы образования заработной платы оставляются неизменными, то не может быть достигнуто и длительного отклонения уровня заработной платы от его естественной высоты. Это относится почти ко всем профессиональным объединениям рабочих. Профессиональные союзы не могут добиться всеобщего и длительного повышения уровня заработной платы, потому что они не меняют и не могут менять условий широкого рабочего рынка.
Этому противоречит как будто бы история последних десятилетий. Мы видим как организованные рабочие шествуют от одного успеха к другому: заработная плата поднимается все выше и выше. Часть этого повышения цен является без сомнения следствие обусловленного увеличением денежного предложения (добыча золота, увеличение средств обращения [fiduciary media]) падения внутренней объективной меновой ценности денег. Другая часть опять-таки должна быть сведена к повышению производительности человеческого труда: часть дохода с этой повышенной производительности достается на долю рабочих соответственно их соучастию в процессе производства. Этого могли бы добиться рабочие и без коалиций и борьбы за заработную плату. Но ограничивается ли этим все, чего добивались профессиональные союзы?
Многие уверены в том, что рабочие объединенными силами добились гораздо большего, чем то. что досталось бы им и без объединения. Во всех социально-политических объединениях можно встретить указания на то, что профессиональные союзы значительно повысили уровень заработной платы; в этом факте усматривают индуктивное доказательство против выводов всех тех теорий, которые указывают на невозможность такого повышения заработной платы. Доказательность этого факта кажется до такой степени убедительной, что никто не дает себе даже труда конструировать такую теорию заработной платы, из которой он с необходимостью вытекал бы. Вообще, невольно становишься в тупик перед вопросом, какова же в действительности теория заработной платы исторической школы немецкой политической экономии. Один из выдающихся ее представителей говорит нам, правда, что, в виду необозримых трудностей, эта школа отказалась от теории заработной платы в смысле системы общеобязательных законов007. Но что-нибудь должно же было представляться взору этих авторов, когда они говорили о заработной плате и о политике заработной платы. Мы думаем, что не ошибемся, если предположим, что перед нами мелькала наивная теория эксплуатации. Эта теория заработной платы является в наше время самой излюбленной. Она может указать на знаменитой литературное прошлое, на марксистскую теорию прибавочной стоимости, - результат честного, хотя и бесплодного стремления гениального ума. но не Маркс создал теорию эксплуатации. Она и до него носилась в воздухе, и он только взял на себя задачу научно охватить и обосновать ее, что казалось далеко не невозможным при тогдашнем состоянии политической экономии. Но еще задолго до Маркса теория эта была популярна. Что Маркс принял ее и что социал-демократическая агитация с фанатизмом вынесла ее в свет, могло во сто крат увеличить присущую ей привлекательность. Но ее сила и популярность коренится не в марксистской теории ценности, и потому она могла без ущерба для себя пережить падение этой теории.
"Капитал" читали многие, но лишь немногие его поняли. Даже среди вождей социал-демократии найдется небольшая кучка людей, понимающая марксистскую теорию ценности. Основное социал-демократическое понимание теории ценности представляет собой наивную теорию эксплуатации, более близкую к теории чартизма, чем к объективизму теории ценности в диалектической системе Карла Маркса. Эта популярная теория эксплуатации, которую - варьируя одно выражение Маркса, - можно было бы назвать также и вульгарным социализмом008,правда никогда не была изложена в научно-содержательной, зрелой и законченной форме. Тем не менее следует признать ее теперь, по крайней мере для Германии, общим мнением (communis opinio). Ибо за исключением узкого круга друзей теоретической политической экономии, она почти неоспоримо господствует повсюду. На ней покоится все то, что говорится о сущности заработной платы в учебниках и на кафедре, в парламенте и прессе, в церкви и в народных собраниях. Она оказывает воздействие на законодательство, она является путеводной нитью профессиональных союзов. Даже предприниматели не смогли остаться совершенно свободными от ее влияния009.
В популярной теории эксплуатации общество представляется расколотым на два враждебных противоположных класса. На одной стороне стоят рабочие, трудом которых создаются все ценности, и к которым по справедливости должен был бы поступать и весь продукт труда. на другой стороне стоят все те, которые получают доход без труда; они живут с того, что удерживают с рабочих. определение заработной платы есть результат борьбы между предпринимателями и рабочими; чем сильнее успех рабочих в этой борьбе, тем выше поднимается заработная плата и, стало быть, и доля рабочих в общественном продукте. Профессионально сплочение укрепляет силы рабочих и облегчает им достижение успеха.
За исключение этой наивной теории эксплуатации, несостоятельность которой, конечно, не требует дальнейших доказательств, в социалистической литературе немногое найдется, что хотя бы с видимостью основания могло бы служить опорою учению о повышающем заработную плату действии рабочих союзов. Что, тем не менее, все те писатели, которые не исходят из законченной политико-экономической теории ценности и цен, - на основании одного только несомненного факта, что денежная заработная плата повысилась за последние десятилетия, - безо всяких колебаний признают за коалициями способность повышать реальную заработную плату, - уже не вызывает больше удивления.
С одной стороны, следовательно, научная теория заработной платы не дает нам никакой точки опоры, из которой можно было бы строить выводы о повышающем заработную плату действии профессиональных организаций рабочих; с другой стороны, перед нами несомненный факт, что организация рабочих увеличивает на счет других классов долю участия рабочего класса в общественном процессе распределения. Можно ли допустить, что все те миллионы рабочих, которые видят в организации свое спасение, что все те тысячи предпринимателей, которые борются против них, ошибаются в оценке действий рабочих организаций?
Но это, по-видимому, неразрешимое противоречие легко может быть разрешено с помощью нашей вышеизложенной теории. Верно то, что никаким усилиям профессиональных организаций не может удаться длительно поднимать заработную плату над ее естественным уровнем. Все, чего они в лучшем случае могут достигнуть, это то, что заработная плата временно поднимается над естественным уровнем; но они не могут препятствовать конечному приспособлению действительной высоты заработной платы к ее естественному уровню. Это приспособление выражается не в том, что номинальная заработная плата остается неизмененной; но повышение цен на товары приводит к тому, что ее реальное значение начинает меняться и меняться до тех пор, пока оно снова не совпадет с той реальной заработной платой, которая при данных условиях является естественной. Ибо работодатели могут согласиться на превышающее естественный уровень увеличение заработной платы лишь тогда, когда они сами могут надеяться, что им удастся сохранить естественный предпринимательский доход путем переложения повышения заработной платы на цены продуктов. А то, что побуждает потребителей платить эту повышенную плату, ясно из всего сказанного выше.
Успех профессиональной организации заключается, следовательно, в тех преимуществах, которые выпадают на долю рабочих в переходное время, в течение которого, путем повышения товарных цен, совершается процесс приспособления повышенной денежной заработной платы к уровню естественной заработной платы. Профессиональные союзы только тогда смогут закрепить преимущества, которые они доставляют рабочим, если они будут непрерывно повышать денежную плату над ее естественным уровнем. Но этим они все снова будут создавать тенденцию к понижению внутренней объективной меновой ценности денег.
В статическом народном хозяйстве для такого действия профессиональных союзов не могло бы быть места. Там закон заработной платы должен бы был господствовать во всей своей строгости. Только в динамическом процессе народного хозяйства может проявляться то, о чем мы сейчас говорили. Динамически профессиональные союзы и еще некоторых других преимуществ, например, путем сокращения числа безработных в переходное время010.
Недостаток сырья как причина вздорожания
Особенною причиной всеобщего вздорожания считают часто вздорожание издержек производства. С субъективной теорией ценности такое утверждение несовместимо. Современная школа доказывает же, что цены благ высшего порядка зависят от цен благ первого порядка. Указанное объяснение должно быть, следовательно, с самого начала отклонено. Оно, впрочем, и не разрешает проблемы, а только переносит ее в другое место. На место вопроса о причине вздорожания предметов потребления она ставит вопрос о причинах вздорожания факторов производства.
Этому пониманию родственно и то учение, которое предполагает, что предложение благ сократилось, и что в силу этого должна была начаться тенденция к повышению товарных цен. Снабжение хозяйства предметами потребления всегда в конечном счете сводится к находящимся в природе благам высшего порядка. Всякая человеческая производительная деятельность сводится к тому, чтобы создать такую комбинацию первоначальных благ природы, при которой материальные блага с естественной необходимостью получили бы определенную желательную для нас форму. Имеющиеся в природе силы и вещества образуют единственный фонд, которым мы можем располагать. Успехи производительной техники дают нам, правда, возможность все больше увеличивать их количество привлечением благ все более высоких порядков и прокладыванием все более длинных и технически все более производительных производственных путей. Тем не менее всегда еще допустимо предположение, что технический прогресс отстает от потребления имеющегося запаса благ. Время от времени со стороны геологов и инженеров раздаются предсказания, что мы все больше приближаемся к тому моменту, когда полное истощение материальных богатств земного шара приведет к тяжелым бедствиям для нас и для наших потомков. Насколько справедливы эти утверждения, политическая экономия не может судить. Но предположим, что она вполне соответствует фактам. Очевидно, что и в этом случае всеобщее вздорожание товаров могло бы наступить только тогда, если бы из всех хозяйственных благ одни только деньги не были подвержены этому истощению. В то время как для всех остальных хозяйственных благ соотношение между запасом и потреблением передвинулось бы в неблагоприятную для запаса сторону, для денег все это было бы иначе. Ибо если бы и для денег наступило бы такое же изменение, тогда, правда, ухудшилось бы снабжение отдельных хозяйств деньгами, но не могло бы произойти изменение менового соотношения между деньгами и остальными материальными благами. Если бы при этом все-таки произошло бы изменение отношения, существующего между деньгами и остальными хозяйственными благами, то его следовало бы причислить к тем изменениям, значение которых излагает количественная теория: отношение между денежным предложением и спросом на деньги изменилось бы в другом смысле, чем соотношение между товарным предложением и спросом на товары, или осталось не изменившимся, тогда как последнее изменилось. Предположение об истощении благ не дало бы нам, следовательно, новых познаний для теории и новых указаний для политики.
Можно, однако, с успехом рассматривать продолжающееся истощение находящихся в распоряжении человека богатств, как причину вздорожания некоторых категорий товаров. Повышение цен на меха и икру является в этом отношении, хотя и не самым типичным, но зато самым ярким примером.
Распознавание причин вздорожания и меры борьбы с ним
Современное общественное мнение видит во вздорожании один из самых тревожных симптомов нашего времени. Борьба против вздорожания с такою же решительностью провозглашается правительствами и политическими партиями, с какою в эпоху между 1887 и приблизительно 1895 годами велась борьба против падения цен на товары.
Кто хочет бороться с каким-нибудь злом, тот должен сначала его изучить. Нельзя устранять вздорожание жизни, пока не понимаешь его сущности и причин.
То, против чего в первую очередь направляются нападки массы потребителей, это особенное вздорожание отдельных предметов, прежде всего средств существования. Покровительственная политика, которую уже в течение многих лет преследуют все государства, кроме Англии, привела особенному вздорожанию определенных групп товаров в каждой стране. Здесь борьба против вздорожания совпадает с борьбой против высоких покровительственных пошлин011.
О всеобщем вздорожании жизни упоминается лишь между прочим. На нее обыкновенно указывают те производители, которые пользуются покровительственной пошлиной, указывают для того, чтобы отвлечь внимание потребителей от осязательных и легко устранимых причин частичного вздорожания. Говорят об "интернациональном характере" вздорожания, чтобы запутывать причины, лежащие в национальной политике; указывают на "всеобщность" вздорожания, чтобы отвести глаза от того факта, что рядом со всеобщим вздорожанием может быть доказано также и специальное вздорожание целого ряда продуктов. Во всем этом нет честного желания разобраться в проблеме всеобщего вздорожания и выяснить себе его значение и позицию, которую должна занять по отношению к нему экономическая политика. Всеобщий вопль о вздорожании, в котором в настоящее время сливается почти все, что ни вступает на общественную арену, вовсе не является поэтому еще доказательством непопулярности всеобщего обесценения денег. Ибо те, которые ратуют против вздорожания, далеко еще не выяснили себе сущности этого вопроса, и еще меньше выяснили себе ее те, которые принимают их положения.
Известно, что движение в пользу "дешевых денег" в последней четверти XIX столетия имело в Европе и Америке больше приверженцев, чем противников. Что тем не менее не дошло до осуществления соответствующих проектов, особенно проекта интернациональной двойной валюты, может быть приписано тому обстоятельству, что в передовых странах маленькая, но сильная и руководимая талантливыми вождями партия "здоровых денег" одержала победу над партией "дешевых денег". Кто знает, не провалилась бы все-таки идея золотой валюты, если бы борьба продолжалась еще несколько лет. Но интересы сторонников повышения товарных цен обратились на другие средства; они стали сторонниками покровительственных пошлин, потому что они нашли в покровительственных пошлинах удобное средство для осуществления своих целей. К тому же всеобщее понижение объективной внутренней меновой "ценности денег", которое началось со второй половины 90-х годов, и которое продолжается до сих пор, сделало для них биметаллизм излишним.
Если теперь, когда достигнута цель, которую ставила себе хозяйственная политика большинства стран в эпоху между 1873 и 1895 годами, начинает проявляться сильная реакция, то ее следует приписать широким социальным движениям, которые совершались за это время. интересы производителей, которые еще недавно были решающими в политике, оттесняются отчасти интересами потребителей на задний план. Если раньше популярным лозунгом были "хорошие цены", то теперь популярным лозунгом стали "дешевые цены". Не подлежит сомнению, что притягательная сила такого пароля еще больше будет продолжать расти в ближайшие годы. Тем не менее, следует считать спорным, сохранит ли свою силу этот пароль навсегда, и удастся ли ему подкопаться под вкоренившееся убеждение, что высокие цены обозначают процветание сельского хозяйства.
Если мы вдумаемся в социальные последствия названного изменения, - а именно интересующего нас здесь понижения внутренней объективной меновой ценности денег, - то увидим, что значение его будет различно, смотря по тому, какая его вызвала причина.
Всеобщее падение покупательной силы денег всегда ведет за собою изменение в распределении имущества и доходов, все равно, из какой бы причины оно не вытекало. Но в каждом отдельном случае извлекают из него выгоды одни классы, а другим классам оно наносит вред. Если внутренняя объективная меновая ценность денег падает вследствие того, что соотношение между потребностью в деньгах и денежным запасом претерпело изменение вследствие чрезмерного увеличения циркулирующей суммы денег, то больше всего выигрывают от этого те слои населения, с которым раньше всего приливает новый поток денег, а больше всего теряют те, к которым он приливает позже всех. В этом случае, - все равно, произошло ли увеличение количества денег (в широком смысле) путем увеличения производства денег или путем усиленного выпуска средств обращения [fiduciary media], - в общем и целом окажутся в выигрыше предприниматели по отношению к служащим и рабочим. Понятно, что при таких обстоятельствах служащие и рабочие в общем легко могут быть перетянуты на сторону противников уменьшения ценности денег.
Но изменения в отношении между количеством денег и потребностью в деньгах, являются не единственной и, может быть, не важнейшей причиной вздорожания. Нам удалось доказать, что вследствие технических особенностей организации опосредствованного деньгами обмена, приводятся в действие силы, которые должны вести к постоянному понижению внутренней объективной меновой ценности денег. Здесь в выигрыше оказываются те, кто умеет опережать других повышением цен на товары и труд, предъявляемые к продаже. И в таком положении оказываются не только одни предприниматели. Рядом с наилучше организованными картелями выступают наилучше организованные рабочие союзы. Крупные картели так называемой тяжелой индустрии и профессиональные союзы легко организуемых слоев служащих и рабочих являются использователями вздорожания, поскольку оно обусловливается этими причинами. В проигрыше же окажутся трудно организуемые классы, которые тогда лишь могут повысить цены на приносимые ими на рынок товары и труд, когда товары и труд их потребления давно уже успели повыситься в цене; вред, который они испытывают в промежуточное время, не может быть парализован при таком подхрамывании.
Только интересы заимодавцев и вообще всех тех, которые имеют предъявить денежные требования по обязательственным договорам, будут в обоих случаях одинаково нарушены в пользу должников (обязавшихся). Если же, помимо этого, социальное действие вздорожания различно в зависимости от того, какая его вызвала причина, то и хозяйственная политика не может в обоих случаях одинаково к нему относиться. В первом случае число тех, которые извлекают из вздорожания пользу, сравнительно невелико, оно не охватывает широких слоев населения, которые живут с заработной платы, и нужды и интересы которых имеют в современной политике решающее значение. Этим классам следовало бы предпочитать такую денежную систему, при котором отношение между количеством денег и потребность в деньгах оставалось бы неподвижным, и которая не создавала бы условий для изменения внутренней объективной меновой ценности денег. Так как этот идеал недостижим, то с точки зрения лиц, живущих с заработной платы, а также многочисленных предпринимателей, одинаково заинтересованных в этом пункте (и, разумеется, также с точки зрения заимодавцев) следовало бы во всяком случае, осудить все те меры, которые направлены к тому, чтобы путем искусственного расширения циркуляции средств обращения [fiduciary media], понизить процент на капитал. Ибо, как мы говорили уже, путем нового выпуска непокрытых банкнот и расширения чекового обращения никогда не может быть достигнуто понижение дисконта; конечным же результатом такой меры будет только повышение цен на товары.
Совершенно иначе надо отнестись к тем изменениям внутренней объективной меновой ценности денег, которые вытекают из только что описанных технических особенностей образования цен на рынках опосредствованного деньгами обмена. Они приносят пользу не только наилучше организованным кругам предпринимателей, но и наилучше организованным слоям рабочих, - именно всем тем, которые вздорожанием товаров и труда приносимых ими на рынок, опережают повышение цен на товары и труд, которые они сами закупают на рынке. Поскольку вздорожание жизни исходит из этой причины, оно едва ли может быть устранено. Единственным мыслимым средством борьбы были бы казенные таксы; но они находились бы в неразрешимом противоречии с принципом индивидуалистической организации хозяйства.
Что борьба против продолжающегося вздорожания всех товаров и всякого труда имеет мало шансов на успех; что под рукой имеется лишь немного средств для того, чтобы несколько замедлить этот процесс, а во всем остальном приходится лишь пассивно выжидать, не наступит ли снова когда-нибудь такое время - как между 1873 и 1895 годами - когда упадок производства золота и перевес статических тенденций над динамическими приведут к падению денежных цен в народном хозяйстве, - все это многим может показаться заслуживающим сожаления. Было бы, однако, сильным преувеличением считать это, как думают многие, тяжелым злом.
Серьезная опасность для будущности индивидуалистической организации менового аппарата лежит, как я показал уже в другом месте012, в развитии средств обращения [fiduciary media]; если законодательство не примет заблаговременно мер против этого, то дело скоро может дойти до беспредельной инфляции, разрушающее действие которой не нуждается в дальнейших доказательствах. Но если даже не считаться с этой непосредственно еще не угрожающей опасностью, то сама сущность циркуляции средств обращения [fiduciary media] все еще дает нам достаточно поводов для опасений. Мы уже указывали на то, что желательно было бы положить конец искусственному расширению циркуляции средств обращения [fiduciary media]; это не только замедлило бы процесс обесценения денег, но и оказалось бы лучшим средством против хозяйственных кризисов. Но, помимо этого, нет оснований усматривать в непрекращающемся вздорожании тревожный симптом. Только совершенно несведущие люди могли придти к заключению, что оно является симптомом ухудшения нашего снабжения благами, которое ведет к непрерывному обнищанию масс. В действительности же, потери, которые оно влечет с собой для одних, и преимущества, с которыми оно связано для других, носят преходящий характер. То обстоятельство, что вздорожание продолжает возрастать, может, правда, всегда снова вызывать эти явления, но они всякий раз возникают сначала, и их действие нисколько не усиливается от того, что вздорожание жизни и последствия вздорожания жизни были уже раньше.
Поскольку вздорожание имеет своей причиной увеличение производства золота, следует принимать его как едва ли устранимое зло. При этом все еще остается надежда, что в усилившемся развитии производства золота наступит когда-нибудь перерыв. Поскольку же вздорожание является последствием неизбежно вытекающей на рынке косвенного обмена техники образования цен, в ней следует видеть признак живого движения всех производственных и потребительных отношений. Только те, которые предпочитают спокойствие кладбища бушующему водовороту жизни, могут сожалеть о том, что чисто статическое состояние народного хозяйства является только рассудочным вспомогательным средством теории, но что действительность всегда означает динамику, изменение и развитие.
001 См. мою "Теорию денег и средств обращения" Мюнхен и Лейпциг, 1912, с. 133-170
002 Ibidem, s. 144.
003 Ibidem, s. 213
004 Ibidem, s. 462
005 Шпанн. Теория изменения цены, как основа для объяснения вздорожания жизни. Вена 1913. С. 3-5
006 См. мою "Теорию денег и средств обращения" с. 151 и др. указанные там страницы.
007 См. Бернард. Заработная плата и система заработной платы. // Handworterbuch der Staatwissenschaften (издание III) Т. VI. С. 513
008 Выражение это я нашел у Фогельштейна: "Закон доходности в промышленности" (Архив социальных наук и социальной политики - Archiv f. Sozialwissenschaft u. Sozialpolitik. T. XXXIV, с. 775
009 См. Бем-Баверк. Несколько спорных вопросов теории капитала. Вена 1900. С. 110
010 В статическом состоянии нет безработных
011 См.: Hobson. Gold, Prices and Wages. London, 1913. P. 94
012 См. Теорию денег и средств обращения. Ibidem, s. 472 и след.
Людвиг фон Мизес
["Die allgemeine Teuerung im Lichte der theoretischen Nationaloekonomie" Archiv fuer Sozialwissenschaft. 1913. Heft III (37). S. 557-77.
// Новые идеи в экономике. Вып. 4. Вздорожание жизни. 1914. С. 1-35. Пер. с нем. С. Марголина.]
|