http://izvestia.ru/news/598109
3 декабря 2015, 16:32
| Политика |
Об историософском подтексте послания президента РФ Федеральному собранию
Послание президента России, прозвучавшее в Георгиевском зале Кремлевского дворца, имело много аспектов и касалось многих сторон жизни государства — международной политики, экономического развития и социальных вопросов. Обо всём этом должны говорить специалисты — мы же попытаемся понять, что следует считать связующим звеном, лейтмотивом или основой архитектоники нынешнего послания, какой единый сюжет объединяет все темы этого документа. Если мы не схватим, не почувствуем этот мотив, весь текст выступления распадется на серию частностей, сцепляемых только остротой переживаемого момента, которая, кстати, никуда не исчезла со времени произнесения прошлогоднего послания.
Думаю, что лейтмотив сегодняшней 58-минутной речи президента — это обращение к памяти, может быть, самого великого века истории России — века девятнадцатого, века Пушкина, Толстого, Чайковского, Лобачевского, Скобелева и Нахимова. Века, в котором Россия достигла максимума за всю свою историю геополитического влияния, когда русская армия вошла в Париж, когда наша страна достигла величайших высот в культуре и науке, когда она защитила западных славян от турецкого геноцида и почти в то же самое время освободилась сама от крепостного рабства, когда она ввела в своих судах институт присяжных и когда создала внесословные институты местного самоуправления в виде земских учреждений, чем сразу значительно улучшила медицинское обеспечение в регионах центральной России.
История петербургской России по большому счету — это и есть тот самый «железный» XIX век с его прологом в XVIII столетии и кровавым эпилогом в следующем XX. Напомню, что первая часть послания завершается цитатой историка Николая Карамзина: «Не говорю, чтобы любовь к отечеству долженствовала ослеплять нас и уверять, что мы всех и во всем лучше. Но русские должны, по крайней мере, знать цену свою» и завершается пассажем из социально-экономического трактата величайшего русского химика Дмитрия Менделеева: «Разрозненных, нас сразу уничтожат, наша сила в единстве, воинстве, благодушной семейственности, умножающей прирост народа, да в естественном росте нашего внутреннего богатства и миролюбия».
Карамзин, «последний летописец», фактически родоначальник русской изящной прозы и первый классик отечественного консерватизма, создатель самого слова «просвещение» и фактически первый русский просветитель XIX столетия, еще наполовину стоит в XVIII веке — в классическом столетии просвещения. Менделеев — видимо, первый русский ученый, произведший настоящую революцию в мировой науке, он скончался в 1907 году и потому частично принадлежит прошедшему веку — веку русской революции и русского космического чуда. Карамзин — духовный отец и литературный наставник Александра Пушкина, первого поэта Золотого века русской литературы. Менделеев — тесть первого поэта Серебряного века Александра Блока и некоторое время властитель его дум. Между именами Карамзина и Менделеева располагается грандиозная эпоха, отмеченная упорным стремлением русских к мировому и, во всяком случае, общеевропейскому призванию, к гражданской и экономической свободе, к культурному возрождению.
Всего этого частично удалось достичь. Россия отвоевала у турок независимость греков, а затем фактически спасла болгар и сербов от полного физического уничтожения, заплатив за их свободу тысячами жизней своих солдат, погибших на балканских высотах. Ей не удалось дипломатически закрепить военную победу, силы западной коалиции были слишком велики, а рисковать второй Крымской войной монархия не могла. Однако дело православного освобождения на континенте было фактически завершено, и если бы не внутренние склоки освобожденных славян между собою, на руинах османизма смогла бы возникнуть восточно-христианская цивилизация, особый православный мир, альтернативный западному.
Россия не стала демократией в XIX веке, но свобода судов — голубая мечта наших либералов — была в общем обеспечена в стране, равно как — со значительно большими оговорками — и независимость местного самоуправления. Менделеев дожил и до созыва первого российского парламента — законодательной Государственной думы. Наконец, само имя Менделеева свидетельствует о том, что усилия Ломоносова и его сподвижников были не напрасны и российская земля смогла рожать «собственных Невтонов». Впрочем, тогда и с «Платонами», то есть философами, дело в России обстояло еще совсем не так плохо.
Что же остановило Россию? Что не позволило ей закрепить достигнутое? Удержаться на высоте своей великой мировой роли освободительницы Европы от османизма, очень быстро потерять все завоеванные свободы, а в конце XX века еще и уничтожить собственными руками весь свой научный, равно как и хозяйственный потенциал? Что низвело нас с прежней, сегодня уже почти недосягаемой высоты? Почему мы очень быстро покатились вниз и, возможно, только в последние 10 лет начинаем очень медленно подниматься из того кювета, куда нас забросила история?
Думаю, по существу, ответу на этот вопрос и было посвящено послание. Ответ содержится в уже приводимой нами цитате Менделеева. Россию погубило отсутствие единства, а именно национальная, сословная, классовая разобщенность. Война сословий и классов друг с другом, война интеллигенции с короной, война бюрократии со всеми проявлениями хозяйственной и общественной инициативы, неготовность терпеть временные стеснения в свободе и желание мстить за любую обиду. Всё то, что мы в избытке имеем и сегодня. Не хочется приводить всем и без того известный перечень тех «болей, бед и обид», за которыми для очень многих обиженных лоялистов обязательно следует присоединение к «антикрымскому» меньшинству.
Впереди у России тяжелый год. Год, который будет отмечен очень непростой избирательной кампанией, почти неизбежными экономическими трудностями и, что немаловажно, подготовкой к 100-летию великой революции. Если в 2014 году все в мире только и поминали события вековой давности, можно не сомневаться, что по мере движения к концу 2016-го ассоциации с годом великой революции будут у всех на устах. В ком только не попытаются увидеть Распутина, в каком только социальном волнении не соберутся выискивать истоки февральского коллапса. Всё это мы обязательно увидим, тем более что, как и дал понять президент, думская кампания не будет легкой — сторонникам нынешнего, вызывающего много вопросов социально-экономического курса предстоит наверняка столкнуться с оппонентами, и еще неизвестно, смогут ли они победить в открытой конкуренции.
Поэтому, подчеркивает президент со ссылкой на Менделеева, так важно сегодня сохранить национальное единство. Для того чтобы в очередной раз не потерять русское будущее, чтобы иметь возможность вернуться в великий век. Тот век, который, если бы он не кончился катастрофой, должен был сделать Россию тем, чем сегодня является Америка — крупнейшей державой христианского мира, родиной самых передовых научных и технических инноваций, бастионом и флагманом гражданского равноправия. Сияющим Градом на холме. Островом свободы на великой евразийской равнине.
Тогда у нас не получилось. Дух терпения и труда был побежден духом «предательства и каверз». Существует ли у России шанс повторить «великий век»? Если оглянемся вокруг, то убедимся, что наши проблемы по существу всё те же — дураки и дороги, к ним еще добавились электросети, да и противники те же — вот «англичанка гадит», а вот «весь в дымке европейских чар, глядится вкрадчиво и странно женоподобный янычар». Но есть ведь и другая опасность — опасность крепить единство за счет развития, во имя внутреннего сплочения отменить все споры и дискуссии. Эти рецепты тоже попробовали применить в XIX веке, в период великих контрреформ, и это не привело ни к чему хорошему.
Великий век не нашел ответа на вопрос, как, допустив разнообразие, сохранить единство. Но, будем надеяться, что если наше ничем великим еще не отмеченное столетие решит эту проблему, мы еще сможем забраться на плечи гигантам. Но в 2016-м нам так или иначе придется эту проблему решать, или история решит ее за нас.