[Виктория Работнова, Борис Вишневский]

НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА, 10 ФЕВРАЛЯ 2000 года № ()

К сожалению, демократия-это не выбор лучших, а себе подобных

СТОРОННИКИ называли его символом демократии, образцом интеллегентности, искренне считали его великим юристом и спасителем города от путчистов в августе 1991-го, внимали каждому его слову и клеймили тех, кто хоть в чем-то осмеливался перечить их кумиру. Противники. напротив, считали, что авторитарные замашки и открытое презрение к представительной власти не дают ему никакого права называться демократом, нетерпимость к чужому мнению не имеет ничего общего с интеллегентностью, хронические нарушения закона плохо совместимы с образом крупного юриста, а город от путчистов спасали совсем другие люди. Равнодушных почти не осталось-все опросы общественного мнения неизменно показывали, что его либо искренне обожали, либо столь же искренне ненавидели.
К сожалению для него, первых с годами становилось все меньше, а вторых все больше, причем это число успешно умножалось им самим. В конце концов он потерял свой высокий пост, уступив бывшему заместителю даже в жанре теледебатов, где считал себя вне конкуренции. А затем оказался в центре скандала, в результате которого на полтора года отправился в вынужденную эмиграцию.
И все же его звезда светила долго: целых семь лет, с весны 1989 года до лета 1996 года, он был среди тех, кто принимал важнейшие для страны решения. Что же он может гордиться: немногим удалось продержаться на политическом Олимпе столь долго. Он был народным депутатом СССР-и одним из тех, кто призывал не голосовать за сохранение Союза и приветствовал освобождение республик. Он был избранным на волне энтузиазма председателем первого демократического Ленсовета-и стал в конце концов его могильщиком. Он был первым мэром Санкт-Петербурга-но так и не сумел стать первым губернатором северной столицы.
То, что он стал одним из символов перестроечных лет, потрясших мир и кардинально изменивших нашу жизнь,-бесспорно. Но столь бесспорно и то, что время таких политиков как Анатолий Собчак безвозвратно ушло. И вряд ли кому-то из них удастся второй раз войти в ту же реку.
Его политический дебют состоялся 24 февраля 1989 года, когда в легендарном клубе «Перестройка», откуда вышли почти все будущие политические лидеры Петербурга, на встрече с кандидатами в народные депутаты СССР он произнес хрестоматийное «хочу доказать, что скромный, никем не поддерживаемый профессор университета может на равных конкурировать со слесарем-судосборщиком». Выборы он выиграл достаточно легко-конкурент во втором туре, начальник участка с судостроительного завода, мало что мог противопоставить ему во время теледебатов.
С первых же дней Первого сьезда профессор из Ленинграда в знаменитом клетчатом пиджаке, умевший в отличие от косноязычных партийных бонз и набранных в депутаты по обкомовской разнарядке посланцев рабочего класса и колхозного крестьянства четко и грамотно сформулировать свою мысль, облечь ее в безупречную юридическую форму, дать мгновенный и язвительный отпор оппоненту, благодаря телевидению в одночасье превратился в народного героя.
Очарование Собчаком продлится долго. Его отказ (вместе с другим ленинградским профессором Анатолием Денисовым) от места в Верховном Совете в пользу делегатов от Карабаха будут вспоминать снова и снова, его фразы («якут товарищ Власов и адыгеец товарищ Воротников») станут крылатами, его голос телезрители и радиослушатели будут отличать с первых же слов. Именно Собчак заставит оконфузиться ряд кандидатов в союзные министры, именно он одним из первых поставил вопрос об отмене 6-й статьи Конституции, именно он возглавит комиссию сьезда по расследованию событий в Тбилиси в апреле 1989 года. Наряду с Юрием Афанасьевым и Тельманом Гдляном, Гавриилом Поповым и Галиной Старовойтовой, Сергеем Станкевичем и Николаем Травкиным он станет одним из самых известных политиков страны. Выше встанут лишь такие фигуры, как Андрей Сахаров, Михаил Горбачев и Борис Ельцин. Бориса Николаевича, впрочем, Анатолий Александрович тогда не очень-то жаловал. Уж больно значительная разница была между профессором-интеллектуалом из Ленинграда и недавним первым секретарем Московского ГК КПСС.
И все же со временем звезда Анатолия Собчака стала светить в зале союзного сьезда не так ярко. За его эффектным словом, как начало выясняться, редко таилось какое-нибудь дело, а менторский тон и привычка высмеривать, не щадя ничьего самолюбия, не только врагов, но и соратников постепенно начали отталкивать от него коллег по МДГ. А затем случилась история, которая выставила Анатолия Собчака совсем уж в невыгодном свете.
Весной 1990 года в окружении Михаила Горбачева возникла идея введения в Союзе президентского поста. 3-й Сьезд народных депутатов СССР с ней достаточно легко согласился, но возникла бурная дискуссия по двум ключевым вопросам. Первый: как избирать президента-всенародно или для начала все-таки на сьезде? И второй: можно ли быть одновременно президентом СССР и генеральным секретарем ЦК КПСС? Большинство членов МДГ считали, что президента надо избирать всенародным голосованием, а совмещать две высшие должности в стране нельзя. Оппозицию этому мнению составили не только секретари обкомов. Именно Анатолий Собчак оказался едва ли не главным защитником идеи выборов президента СССР прямо на сьезде. Пустив в ход все свои способности, он убедил зал в юридической безупречности весьма сомнительной операции по немедленному избранию президента. Аргументы же его (которые Собчак описал в своей книге «Хождение во власть») были, мягко говоря, странны: дескать, прямые выборы приведут чуть ли не к гражданской войне. Собчак яростно отстаивал и сохрание за Горбачевым поста генерального секретаря-хотя год спустя признал, что «генсек победил президента».
После того как Горбачев стал президентом, освободился пост председателя Верховного Совета СССР. Собчак попытался поучаствовать в соискании и потерпел унизительное поражение. Видимо, тогда ему стало ясно, что карьеру в союзных структурах уже не сделать. И тут удивительно вовремя подвернулась подходящая возможность дома.
Шли первые демократические выборы представительных органов районного, городского и республиканских уровней. В Москве и Ленинграде большинство в городских Советах получили представители демократов, но если в Моссовете лидеры были известны заранее-Гавриил Попов и Сергей Станкевич, то в Ленсовете развернулась борьба за пост председателя между двумя популярными политиками-Мариной Салье и Петром Филипповым, ни один из которых, однако, не имел на своей стороне решающего большинства. В конце концов решили прибегнуть к испытанному российскому способу-найти «варяга средних лет».
Анатолий Собчак согласился баллотироваться по одному из свободных округов, чтобы получить мандат городского депутата и возглавить Ленсовет. 13 мая 1990 года Собчак был избран депутатом, а через десять дней-подавляющим большинством голосов-председателем Ленсовета.
Первое замечание за нарушение регламента Анатолию Александровичу было сделано через пять минут после его избрания. А ближе к осени депутаты, пригласившие его в Ленсовет, уже называли это своей крупнейшей «кадровой ошибкой». Впрочем, исправить ее они уже не могли: авторитет Собчака в городе был непререкаем. Депутаты очень быстро стали «врагами», ставящими палки в колеса и мешающими принимать жизненно важные решения. Апофеозом противоборства между горсоветом и его руководителем стал сюжет в чрезвычайно популярной программе Александра Невзорова «600 секунд»: вокруг интеллегентно-грустного, уставшего Собчака, рассуждающего о проблемах северной столицы, мечутся крысы… Но в чем была причина развернувшегося противостояния?
Обладать всеми талантами сразу не дано никому. Можно быть блестящим оратором, глубоким аналитиком, знатоком законов-и при таком никудыным руководителем. Талант руководителя специфичен, и в первую очередь он предполагает умение работать в коллективе. Умение же это, в свою очередь, предполагает априорное уважение к чужому мнению, даже и не совпадающему с собственным. И, естественно,-к носителям этого мнения. К великому сожалению, таланта работать с людьми Бог Анатолию Собчаку не послал.
Едва ли не главная черта его характера-и это многократно подтверждалось на практике-стремление иметь вокруг себя не соратников, а поданных. Каждая попытка несогласия со своей позицией воспринималось Собчаком чуть ли не как заговор или личное оскорбление. Причина любой неудачи-козни противников; все оппоненты-либо завистники, либо тайные или явные враги. Ничего, что точку зрения оппонента не удается опровергнуть в открытой дискуссии и по существу,-зато можно высмеять его в прессе или по телевидению, обсуждая корыстные причины, по которым он эту точку зрения не имеет. Между прочим, типично ленинская манера ведения споров с противниками-вместо аргументов опорочить, унизить и полить грязью тех, кто позволяет себе «свое суждение иметь».
Аналогия между Собчаком и основателем КПСС достаточна глубока. То же презрение к моральным нормам, когда они становятся помехой на пути к цели, то же умение с бесподобной легкостью отстаивать сегодня прямо противоположное вчерашнему (но выгодное из тактических соображений) мнение, то же неукротимое стремление к власти. Вот только Владимира Ильича окружала команда единомышленников (пусть и грызущихся между собой), а Анатолий Александрович по натуре своей-волк-одиночка и к своему окружению относился с глубоким презрением.
Ну а пренебрежение законодательством для достижения желанных целей-типичная черта советского «юридического образования», которое всегда направлялось на служение не закону, а партии и правительству. В этом отношении Собчак-действительно образец советского юриста, для которого целесообразность (как он ее понимает) неизмеримов выше законности. Подумаешь, какой-то, с его точки зрения дурацкий закон мешает поступить «как надо»!. Значит, надо обойти закон! Что Анатолий Собчак и делал неоднократно-особенно после того, как из главы представительной власти стал главой власти исполнительной. В один день с Борисом Ельциным, избранным российским президентом, и Гавриилом Поповым, избранным мэром Москвы, Собчак 12 июня 1991 года был избран мэром Ленинграда (7 сентября город снова стал Санкт-Петербургом).
После этого противостояние с депутами превратилось в «войну властей», точку в которой поставил подписанный в декабре 1993 указ Ельцина №2252 о роспуске петербургского городского Совета. Собчак одержал победу-впрочем, до поражения оставалось два с половиной года.
Тот факт, что противоборство Анатолия Собчака и «советских» депутатов не может быть сведено к перетягиванию полномочий между ветвями власти, поскольку началось до того, как власти были разделены, часто ускользает от внимания политологов. Между тем этот факт имеет первостепенное значение и заставляет искать другие обьяснения тому конфликту, который не один год держал в напряжении весь город. Можно, конечно, предположить, что в 1990 году избиратели «северной столицы» сгоряча выбрали четыреста идиотов, оказавшихся способными лишь на один умный поступок-избрание хорошего председателя. Но это вряд ли. Столь же несостоятельна и версия о «консерватизме» и «прокоммунистичекской направленности» Совета, не случайно ее не решались использовать даже самые яростные его оппоненты. Значит, остается лишь одно обьяснение, самое простое и самое неприятное для Анатолия Александровича: депутаты видели его не только на телеэкране и знали значительно лучше, нежели рядовые избиратели.
Иизбиратели не сомневались в демократизме Собчака, а те, кто часто бывал в Мариинском дворце, хорошо знали о его нетерпимости к чужому мнению. Избиратели верили, что он юрист высочайшей квалификации, свято чтящий закон, а для тех, кто читал подписанные им документы, это было, мягко скажем, неочевидно.
Как можно расценить такую, например, историю? В один прекрасный день руководитель Государственный инспекции по охране памятников узнает, что … уже неделю как уволен. Распоряжение подписано председателем Ленсовета Анатолием Собчаком, однако стоящая на нем дата неопровержимо свидетельствует, что к этому моменту Анатолий Александрович уже был избран мэром и председательские полномочия с себя сложил. Скандал тогда удалось замять; впрочем, даже если бы дело дошло до суда, ничего бы не изменилось, просто к длинной цепочке изданных Собчаком распоряжений, которые суд признавал незаконными, добавилось бы еще одно звено. Подобные «несущественности» не могли сокрушить красивую легенду, а после августа 1991 года Анатолий Собчак и вовсе стал героем, заслонившим город от путчистов.
О том, как это было на самом деле, знали немногие. Телерепортеры засняли Собчака, приехавшего из Москвы на чрезвычайное заседание Совета, Собчака, дающего пресс-конференцию, Собчака, выступающего на митинге, но они не видели, как в ту сумасшедшую ночь, когда к зданию Верховного Совета России двинулись танки, он заперся в своем кабинете, отказавшись обсуждать дальнейшие действия, а затем легко дал себя убедить в том, что его долг-позаботиться о собственной безопасности. Вооруженные омоновцы вывели его через запасной ход к машине и увезли в бункер Кировского завода.
Депутаты, сутками не выходившие из Мариинского, и ленинградцы, собравшиеся на площади перед дворцом, были убеждены, что демократии грозит опасность, и готовились встать на ее защиту. Двумя месяцами позже Анатолий Собчак заявит на пресс-конференции, что город на самом деле спасали чиновники, а народные избранники трусливо прятались по углам.
Впрочем, послеавгустовское обострение отношений между мэром и депутатами связано вовсе не с дележкой победы, а с отношением к КПСС. Легендарный антикоммунизм Анатолия Собчака на поверку оказался именно что легендарным. В 1980 году Собчак были избран делегатом ХХVIII КПСС и после того, как демократическая платформа потерпела на этом сьезде поражение, подал заявление о выходе из партии. Однако никакой конфронтации в этом не было: свое решение Анатолий Александрович мотивировал тем, что, став председателем коллегиального органа (Ленсовета), хочет избежать обвинений в предвзятости и поэтому не может оставться членом какой-либо политической партии.
Сразу после поражения ГКЧП президиум Ленсовета поставил вопрос об опечатывания Смольного, где находлся обком партии. Собчак решение президиума выполнять отказался-«взятие» Смольного, которое все-таки состоялось, было вполне стихийным. После этого «колыбель революции» взяли еще раз-на сей раз мэрия. Вместе с «колыбелью» взяли и большую часть сотрудников обкома, разумеется, не в плен, а на работу. Депутаты попытались возражать-тогда и появилась версия об их трусости. А два года спустя бывший заместитель управляющего делами обкома КПСС, у которого в августе 1991-го изымали документы, получил возможность сквитаться с Советом: в 1993-м он, он уже в ранге заместителя управляющего делами мэрии, опечатывал Мариинский дворец.