http://slon.ru/russia/kashin_vybory-988444.xhtml
Алексей Навальный с супругой Юлией. Фото: ИТАР-ТАСС / Валерий Шарифулин
Когда Алексей Навальный станет президентом России, он, я полагаю, обязательно произнесет речь, в которой (конечно, не дословно совпадая со сталинским оригиналом – таких фокусов у нас не понимают, но смысл будет тот же), в которой поблагодарит русский народ за его ясный ум, стойкий характер и терпение. Он должен будет сказать, что в истории того движения, о рождении которого он заявил вечером 9 сентября на Болотной, было много трудных минут, и любой другой народ сто раз бы уже послал к черту такую оппозицию, но русские проявили невероятное терпение, за которое он, президент Навальный, говорит народу свое большое президентское спасибо.
Я не настаиваю на том, что конкретно этот прогноз о благодарности за терпение обязательно сбудется, но сомнений в президентском будущем Навального у меня за эти двое суток не появилось. Говорят, что история повторяется трижды – в виде трагедии, в виде фарса и для тупых, и вот как раз для тупых на одной и той же Болотной площади, чтобы даже декорации никого не сбивали с толку, с интервалом в какие-то часы были произнесены две речи. Одну речь произносил перепуганный партаппаратчик, для которого прошедшие выборы стали главным стрессом в жизни. Он входил в эту кампанию успешным и надежным путинским администратором, наместником, а выходит начинающим и не сказать чтобы крайне успешным политиком. Юный Воробьев, которому досталось Подмосковье, может теперь смотреть на Собянина свысока – он, в отличие от Собянина, не болтается на том единственном сомнительном проценте, который теперь, может быть, навсегда определяет политический вес Сергея Собянина. Когда эти выборы начинались, мейнстримные политологи говорили, что все затеяно ради придания Собянину дополнительной легитимности – сейчас стоит признать, что если и был какой-то замысел по поводу Собянина, то как раз прямо противоположный. Нагрузить его такой нелегитимностью, чтобы он больше и пошевелиться не мог. Собственно, в этом неподвижном состоянии Собянин и выступал на Болотной – давайте посмотрим теперь, на сколько дней он исчезнет после этой речи из публичного поля (люди такого типа, как известно, всегда после сильного стресса куда-то на несколько дней исчезают).
Что касается второй речи – отдавая себе отчет в том, что меня, Олега Кашина, принято считать лояльным Алексею Навальному автором, я не стану писать по ее поводу каких-либо восторженных слов или таких слов, которые могут со стороны показаться восторженными. Я просто предлагаю сравнить то, что мы видели и слышали вечером в понедельник, и то, что мы видели и слышали накануне, и ответить на простой, как в детском журнале в рубрике загадочных картинок, вопрос – на какой из картинок мы видим прошлое, а на какой будущее? Даже с поправкой на мою лояльность Навальному ответ представляется мне очевидным, извините.
Это будущее, которое пока базируется на неприличном, сильно не дотягивающем даже до одного миллиона («каждый третий» о проголосовавших москвичах – это только звучит внушительно) количестве избирателей, и, кажется, больше ни на чем, представляется мне неизбежным по совсем не героическим причинам, основную часть которых мы могли наблюдать на протяжении всей предвыборной кампании. Признаков максимального кремлевского благоприятствования по отношению к Навальному в эти месяцы было слишком много, чтобы считать их чередой случайных совпадений. Большим федеральным политиком, каким он теперь, безусловно, является, Алексея Навального сделала федеральная власть, приложившая для этого слишком много явных – а ведь мы еще неявных не видели – усилий. Задавать вслух вопрос «Если не Путин, то кто» больше никто никогда не решится, потому что ответ на него теперь есть, есть готовая, «под ключ» альтернатива Путину, которая, как сам Путин в 1999 году, то ли уже стала, то ли вот-вот станет безальтернативной.
В этом смысле непопадание в мэры вообще ничего не значит. Вряд ли кто-нибудь стал бы всерьез счастливее, если бы за подготовку к зиме и прочее ЖКХ в Москве стал бы вдруг отвечать Навальный. Второй тур, в общем, тоже сделал бы весь сюжет более плоским – ну да, проиграл в напряженной борьбе, печально. Положение почти победителя, согнанного с дистанции из-за того единственного сомнительного собянинского процента – при ближайшем рассмотрении оказывается самым выигрышным для Навального итогом этих выборов. Так надежнее, чем стать в лучшем случае новым Гавриилом Поповым.
Будущее, которое в понедельник на Болотной намекало на перевернутые автомобили и говорило, что знает, что надо делать, – это будущее наступит совсем не в результате революционного творчества масс. Это будущее станет итогом продолжающейся странной кремлевской игры, самым драматичным эпизодом которой, но все же только эпизодом, стали московские выборы. Оставаясь лояльным Навальному автором, я не вижу в этой игре никаких поводов для большого пессимизма, но прекрасно понимаю, что когда президент Навальный поблагодарит нас за наше терпение, верить ему уже будет нельзя. И я почему-то все равно очень жду того дня, когда верить Навальному станет нельзя, потому что президентам вообще нельзя верить.