[Хронос]

http://www.hrono.ru/biograf/bio_s/sokrat.php

IGDA/A. Dagli Orti
СОКРАТ

Сократ (ок. 470—399 до н. э.) — древнегреческий философ. Один из родоначальников диалектики как метода отыскания истины путем постановки наводящих вопросов. Признавал существование всеобщих нравственных понятий, одного познания которых достаточно для правильного поведения человека. Сократический метод заключается в том, что собеседника через иронию, отрицательную часть совместного исследования, необходимо привести к обнаружению противоречий в своих утверждениях, а затем методом майевтики, положительной части исследования, отыскать истину через индукцию (нахождение общего в частных добродетелях путем их анализа и сравнения) и определение (установление родов и видов и их соотношений). Это метод последовательно и систематически задаваемых вопросов, имеющих своей целью углубление или получение новых знаний посредством обмена информацией, контроля и самоконтроля усвоения темы.

Коджаспирова Г. М., Коджаспиров А. Ю. Педагогический словарь: Для студ. высш. и сред. пед. учеб. заведений. — М.: Издательский центр «Академия», 2001, с. 138.

Сократ (ок. 469—399 до н. э.) — древнегреческий философ, учение которого знаменует поворот от материалистического натурализма к идеализму. Жил и учил в Афинах, где его слушали многочисленные ученики: Платон, Антисфен, Аристипп, Евклид из Мегары. Об учении Сократ, который ничего не писал, можно судить лишь на основании свидетельств Платона и Аристотеля. Строение мира, физическая природа вещей непознаваемы; знать мы можем только себя самих. Это понимание предмета познания Сократ выразил формулой: «Познай самого себя». Высшая задача знания не теоретическая, а практическая — искусство жить. Знание, по Сократа, есть мысль, понятие об общем. Раскрываются понятия через определения, а обобщаются через индукцию. Сам Сократ дал образцы определения и обобщения этических понятий (например, доблести, справедливости). Определению понятия предшествует беседа, в ходе которой собеседник рядом последовательных вопросов изобличается в противоречиях. Раскрытием противоречий устраняется мнимое знание, а беспокойство, в которое при этом ввергается ум, побуждает мысль к поискам подлинной истины. Свои приемы исследования Сократ сравнивал с «искусством повивальной бабки»; его метод вопросов, предполагающих критическое отношение к догматическим утверждениям, получил название сократовской «иронии». Этика Сократ рационалистична: по Сократу, дурные поступки порождаются только незнанием и никто не бывает злым по доброй воле.

Философский словарь. Под ред. И.Т. Фролова. М., 1991, с. 417.

Сократ (…) (470/469-399 до н. э.) — древнегреческий философ. Родился в Афинах, сын ваятеля; сам ничего не писал, проповедовал на улицах и площадях, ставя своей целью борьбу с софистами и воспитание молодежи. Сократ был одним из родоначальников философской диалектики в смысле нахождения истины при помощи бесед, т. е. постановки определенных вопросов и методического нахождения ответов на них. Наиболее развернуто его взгляды изложены у Платона, его ученика, вследствие чего бывает трудно отделить сократовские мысли от платоновских. Главным предметом философствования Сократ был человек, основное отличие которого от всего мира — это душа. Сократ понимает душу интеллектуал истеки, в первую очередь душа — это разум, но также это и нравственные нормы, следование добродетелям. Поэтому, будучи сутью человека, душа больше, чем тело, нуждается в попечении. Девизом философии Сократа стало «Познай самого себя» — надпись над входом в храм Аполлона в Дельфах. Сократический метод со всем арсеналом своих приемов (ирония, майевтика, индукция) имел своей целью, сверхзадачей заставить человека заглянуть в себя. При этом Сократ не навязывал готового знания собеседнику, а пытался вместе с ним построить его. Себя он уподоблял повивальной бабке, присутствующей при рождении истины. Майевтика — это повивальное искусство. Ирония помогала собеседнику увидеть, что его спесь, самомнение основаны на кажущемся знании, частичном, ложном. Другим девизом Сократа было: «Я знаю, что я ничего не знаю». Ирония расчищает душу. С помощью индукции, которую, по Аристотелю, Сократ начинает применять первым, он строит нечто общее — понятие, что объединяет изменчивые вещи в один род. Он искал устойчивые нравственные нормы, на которые мог опереться человек для совершенствования своей души. Добродетель — это способ бытийствования, делающий человека тем, чем должен быть. Сократ в области этики интеллектуалистичен: если человек знает, что есть благо, разве ему захочется плохого. Порочность идет от незнания. Поэтому Сократ и ставит вопросы о благе, мужестве, мудрости, справедливости. В вопросе о смерти или бессмертии души Сократ придерживается взглядов орфиков. Душа бессмертна, тело — могила души, умирает тело — начинает жить душа. Сократ был философом жизни в подлинном смысле: он жил и умер так, как учил.

Философский словарь / авт.-сост. С. Я. Подопригора, А. С. Подопригора. — Изд. 2-е, стер. — Ростов н/Д : Феникс, 2013, с 401-402.

СОКРАТ (ок. 470-399 гг. до н.э.) — древнегреческий философ, учитель Платона. По словам Вл. Соловьева — величайший софист и величайший противник софистов; рассматривается как родоначальник антропологически ориентированной философии. С. не оставил работ, так как ничего не писал. В основном с его идеями можно познакомиться по работам его великого ученика — Платона. С., его жизнь и смерть стали символом философии.

В центре учения С. — человек. С. увидел опасность растворения человека в хаотичной, «безосновной» субъективности софистов, которая превращала человека в нечто случайное, единичное, необязательное даже для него самого. Человек подчиняется некоему внутреннему закону. Этот закон отличается от законов природы, он возвышает человека над его собственной ограниченностью, заставляет мыслить: сам Бог «обязал человека жить, занимаясь философией». Философия — вот истинный путь к Богу. Философия — это своего рода умирание, но умирание для земной жизни, это подготовка к высвобождению бессмертной души из ее телесной оболочки. Дух в концепции С. обретает самостоятельное существование. С. не боялся смерти, поскольку человек не есть простой элемент природы. Человеческое бытие не дано человеку изначально. Он может только сказать: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Человек может самостоятельно прийти к пониманию своей причастности единому идеальному началу, общему всем людям.

В отличие от софистов, С. не демонстрировал свое превосходство над окружающими; он стремился научить их распознавать под маской всезнания невежество. Главной задачей своей жизни он считал обучение человека мышлению, умению находить в себе глубинное духовное начало. По его собственным словам, он был приставлен к афинскому народу как овод к коню, чтобы тот не забывал думать о своей душе.

Метод, который С. избрал для решения этой непростой задачи, — ирония, освобождающая человека от самоуверенности, от некритического принятия чужого мнения. Вначале С. как бы моделирует исходную оппозицию: признается в собственном незнании и дает возможность собеседнику утвердиться в своем убеждении. Затем с помощью хитроумных вопросов подводит собеседника к диаметрально противоположному представлению, чтобы тот увидел духовное превосходство С. и собственное невежество. Цель иронии — не разрушение нравственных устоев; напротив, в результате иронического отношения ко всему внешнему, к предвзятым мнениям человек вырабатывает общее представление о том духовном начале, которое лежит в каждом человеке. Путь самостоятельного открытия истины человеком С. называл майевтикой (буквально — повивальным искусством). Майевтика — это «роды души, а не тела», это путь рождения истины, на который встает сам человек с помощью учителя.

Познание в учении С. изначально этически окрашено. Человек знающий — это человек, получивший в свои руки орудие господства над своими страстями, над животным началом в себе. Разум и нравственность в своей основе тождественны, считает С., только вместе они могут составить счастье человека. Счастье и есть осознанная добродетель. Философия должна стать учением о том, как человеку жить, философия вырабатывает общее понятие о вещах, обнаруживает единую основу существующего, которая для человеческого разума оказывается благом — высшей целью. Единая основа человеческой жизни не существует в отрыве от духовных усилий самого человека, это не равнодушное природное начало. Только когда Единое станет целью человека, будет представлено в форме понятия, оно составит его счастье.

Такое сближение знания и нравственности вызвало много возражений мыслителей последующих эпох. Однако этический рационализм С., непонятный современному человеку, был весьма уместен в эпоху разрушения патриархальных общинных связей, традиционной религии. Человек еще не окрепшей социальности не без помощи софистов остался в одиночестве, стал пленником своих страстей, стал бояться самого себя.

Известно, что С. обвинялся в непочитании отеческих богов и в развращении юношества. Считая вынесенный смертный приговор несправедливым, С. тем не менее подчинился ему и выпил яд. По его мнению, человек также должен подчиняться разумной организации общественной жизни — закону. Разум, постоянно указывающий человеку на незыблемую основу его жизни, предостерегающий человека, напоминающий ему о долге, стал основным представителем социума в жизненном мире древнего грека.

Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010, с. 344-345.

Сократ (около 470-399 до н.э.) - античный мыслитель, первый (по рождению) афинский философ. Полагая, что "письмена мертвы", отдавал предпочтение устному рассуждению в ходе диалогов на площадях и в палестрах. В силу отсутствия текстового авторского наследия философское учение С. реконструируется на основе вторичных источников, в первую очередь - сократических диалогов раннего Платона, сократической апологии Ксенофонта, сведений из Диогена Лаэртского и Аристотеля. В историко-философской традиции фигура С. занимает особое место: если хронологически он является современником Демокрита, то семантически его учение открывает новую страницу в развитии древнегреческой философии. С. подводит черту под прежним (отныне - "досократическим"; термин "досократики" введен в Новое время: англ. Presocratics, нем. Vorsokratiker, франц. Presocratiques) периодом философствования, эпистемологически характеризовавшимся наивным реализмом (натурфилософские картины мироустройства от Фалеса до атомистов). Поставленный С. вопрос о том, каким образом может строиться человеческое знание о мире, выступает важнейшим импульсом переосмысления самого предмета философского знания, фактически первым шагом в становлении и развитии рефлексивного потенциала философии. Если постижение мира досократиками осуществлялось практически в рамках стандартной субъект-объектной процедуры ("мир как объект", - неслучайно античная традиция именует натурфилософов "физиками"), то именно с С. начинается оформление философии как рефлексивной теоретической дисциплины, основным предметом рассмотрения которой выступает сама система субъект-объектных отношений (пусть пока и не во всем комплексе своих аспектов, но в гносеологическом - бесспорно). Такая интерпретация предмета философии задает новые направления в разворачивании проблемных полей философского знания: традиционная для натурфилософии онтолого-метафизическая проблематика дополняется гносеологической. (А поскольку процесс формирования знания рассматривается С. весьма конкретно, т.е. на примере знания о том, что есть добродетель, справедливость или сам человек, постольку это в перспективе открывает семантические горизонты таких проблемных полей философии, как этика и антропология.)

В целом, воспользовавшись дильтеевской терминологией, можно сказать, что как "наука о духе" философия началась именно с С. В области интерпретации гносеологической проблематики С. занимает отчетливо выраженную позицию рационализма и интеллектуализма. В этом отношении он, с одной стороны, основывается на софистских способах рассуждения, полагая, что наиболее адекватным инструментом философского поиска является живой диалог; с другой же стороны, С. выступает с резкой критикой софистики и, в первую очередь, ее релятивистских установок. Софистическая "гибкость" понятий и демонстрация софистами на ее основе семантического "тождества" противоположных суждений являются, по мнению С., безрезультатным процессом. С его точки зрения, это лишь начальный этап позитивного постижения истины ("сущности вещей"). Метод С. базируется на имплицитной презумпции объективного существования интерсубъективного истинного знания, - вопрос лишь в том, как его достичь. Признание диалогичности, т.е. процессуальности, философствования - это только полдела: процесс философствования должен быть еще и результативным, а результатом его выступает истинное знание. Важным шагом на пути к нему является, по мнению С., осознание его отсутствия, понимание собственного незнания. Согласно легенде, Дельфийской пифией было высказано мнение о том, что С. превзошел всех своею мудростью. Философ, убежденный в том, что истина пока от него скрыта, был немало удивлен и, дабы утвердиться в своем убеждении, решил поговорить с теми, кого он считал умнее себя. К его еще большему изумлению, в ходе этих разговоров обнаружилось, что его собеседники столь же далеки от постижения истины, хоть и полны интеллектуального самодовольства. С. приписывают слова: "Я по крайней мере знаю, что ничего не знаю, а они не знают даже этого".

Очищение сознания от излишней самоуверенности есть как бы нулевой цикл познавательной процедуры. Однако софистическое обнаружение противоречий в высказываниях собеседника, констатация несостоятельности всех предложенных мнений необходимы, но не достаточны для философского познания. Познавательный процесс должен разрешиться оформлением позитивного знания. Сын повивальной бабки, С. называет свой метод майевтикой - искусством помочь родиться знанию. Таким образом, софистический негативный релятивизм и единственно возможный на его основе вывод - знаменитое сократовское "я знаю, что я ничего не знаю" - есть лишь промежуточный продукт познавательной процедуры. В итоге своем она должна объективироваться в формулировку общего определения, приближающего человека к постижению сущности вещей. Вопрос о соотношении таковых общих определений с определяемыми вещами выводит С. к постановке центральной для него философской проблемы: проблемы соотношения родовых сущностей с частными явлениями. Разумеется, данная проблема не сформулирована С. эксплицитно, более того - даже для дескриптивной ее фиксации у него еще нет адекватных категориальных средств; тем не менее, мыслителем затронуты практически все важнейшие ракурсы ее интерпретации. Прежде всего, С. пытается усмотреть универсальные основания за феноменологической вариативностью: общий Закон за многообразием различных местных законов, единую Истину за многообразием индивидуальных мнений, Нравственность как таковую за пестротой нравов и т.д. И, наконец, в максимальной напряженности этой интенции усмотреть общее, единое, универсальное основание бытия за его эмпирической калейдоскопичностью.

Интерпретация С. этого основания не имеет ничего общего с его натурфилософским толкованием в качестве субстанциальной стихии или иного телесно-вещественного начала (сын скульптора порывает с традицией пластического видения Космоса). В понимании С. универсальное основание мироздания выступает как его всеобщая объективная родовая сущность, которая может быть рационально-логически выражена в определенных закономерностях происходящего. С. ищет имя для этой объективной закономерности: например, рассуждая об основах общественной жизни, он апеллирует к универсальному "неписаному праву", говоря об индивидуальной человеческой жизни - к предопределению судьбы и т.п. Однако, как правило, он использует для ее обозначения понятие Бога. Использование категории Бога в обрисованном контексте может быть оценено как поворотный пункт ее культурной истории. Прежде всего, это задало интеллектуальный вектор перехода от монолатрии к монотеизму, а, стало быть, положило начало традиции теизма, предполагающего оформление позитивной рациональной теологии. С другой стороны, фактическая деперсонификация Бога в сократической философии задает в европейской культуре тенденцию спекулятивно-рационалистического варианта развития теологии, приводящего в рамках схоластической программы к едва ли не логицистским эпистемам. Не менее важную роль играет в философии С. - наряду с понятием Бога - и понятие даймона (демона), которым философ обозначает индивидуальный рассудок, единично-конкретный здравый смысл. И сколь важно для С. соотношение Бога как универсальной основы миропорядка с эмпирически фиксируемыми гранями мироздания, столь же значимо и соотношение Бога как всеобщего разума с индивидуальным разумом - даймоном. И, наконец, С. фиксирует еще один срез проблемы: соотношение единичного здравого смысла (даймона) с его ограниченным индивидуально-опытным содержанием и общих понятий (определений). Именно этот аспект проблемы выдвигается С. на передний план: и как наиболее важный, и как вызывающий наибольшие затруднения. Дело в том, что, по свидетельству Аристотеля, С. был далек от наивной мысли предшествующих (а если иметь в виду сторонников реализма в средневековом споре об универсалиях, - то и последующих) философов, полагавших будто бы общие понятия (определения) существуют в качестве объектов наряду с телесными предметами. По оценке Гегеля, С. был убежден, что сознание черпает из самого себя, т.е. что дефиниции и общие понятия рождаются в индивидуальном сознании (в "умном месте"). Но столь же очевидно для С. и то обстоятельство, что посредством ссылок на обобщение единичных фактов (сколь угодно многочисленных) невозможно объяснить возникновение общего понятия. Формулировка определения предполагает радикальный качественный сдвиг, прорыв индивидуального сознания к постижению всеобщей родовой сущности, что индуктивным путем принципиально недостижимо. Можно констатировать, что в сократовской философии впервые в рациональной форме была зафиксирована одна из центральных философских проблем, которая остается в фокусе актуальности вплоть до 20 в., порождая различные свои аранжировки в диапазоне от трансцендентального обоснования феномена интерсубъективности до трактовки в качестве ее гаранта соотнесенности субъективных интерпретаций с универсальными конструктами повседневности.

Достаточно упомянуть гуссерлианскую проблему связи абстрактных научных категорий с жизненным миром или проблему формирования общезначимых идеальных типов на фоне индивидуальных миров опыта в понимающей социологии и у Шюца. Важнейшей характеристикой учения С. является то, что, будучи глубоко укорененным в культурной традиции античной классики, оно в полной мере наследует свойственный этой культуре семантико-аксиологический идеал калокагатии, т.е. единства истины, добра и красоты. Это наглядно проявляется в том, что даймон понимается С. не только как индивидуальный рассудок, но и как совесть: когнитивная и этическая проекции сознания оказались слитыми в нерасчлененный континуум. В силу этого центральный тезис сократовской этики ("ничего сверх меры") акцентирует, прежде всего, проблему познания меры. Нравственный, "лучший" - тот, кто знает, что именно есть добродетель, ибо, по С., знающей благо поступает в соответствии с этим знанием. В этом смысле добродетель оказывается фактически тождественной мудрости, а наличие зла объясняется С. как рассогласование благих целей с неадекватными средствами их реализации. Впоследствии аристотелевская критика этической концепции С. отмечала очевидную спекулятивность данной теоретической конструкции: коль скоро добродетель есть знание, значит, она может быть приложима к мыслящей стороне души и, напротив, не может иметь касательства к стороне не мыслящей (характер и страсти). Как отмечал Аристотель, если знание приложимо, т.е. знающий медицину является лекарем, то и знающий добродетель автоматически должен быть добродетелен. А поскольку это соотношение далеко не столь однозначно, постольку добродетель не является знанием, а знание о добродетели бесполезно. Этико-антропологические воззрения С. дополняются воззрениями социально-политическими, причем в этой сфере обнаруживается практически изоморфный объяснительный гештальт. Так, по мысли С., государство выступает инструментом и гарантом воплощения в жизнь общего понятия о Справедливости. Своего рода политологический аристократизм С. проявляется в том, что, как и в сфере морали, в сфере политики "лучшим" является тот, кто знает, что есть Справедливость, и с этой точки зрения мнение одного мудреца несоизмеримо важнее непросвещенного мнения многочисленней толпы. (Раба С. определял именно как того, кто не знает, а потому не может распознать справедливого, добродетельного и прекрасного.)

Оценивая в данном контексте демократическую политическую систему, С. отмечал, что массовая выборная процедура античного полиса отнюдь не гарантирует формирования того, что позже Платон опишет как государство, управляемое мудрецами. В этой связи в политических воззрениях С. была столь развита критическая составляющая. Социально-политические взгляды С. сыграли не последнюю роль в том, что в возрасте 70 лет он был приговорен к смертной казни по обвинению в том, что он "не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и развращает юношество". Отказавшись от организованного учениками побега, С. принял в тюрьме яд цикуты. Справедливости ради следует отметить, что главный из трех обвинителей С. трагический поэт Мелет, принесший суду клятву в виновности С., был впоследствии осужден за эту клятву на смерть, и Афинами Лисиппу была заказана бронзовая скульптура С. Значение С. в истории мысли трудно переоценить. Его философское учение оказало неизгладимое влияние не только на развитие античной философии, но и на развитие европейской культурной традиции в целом. Им впервые были использованы логические обоснования теоретических положений (в отличие от досократической традиции констатирования аксиоматических постулатов), введены в философский оборот формулировки определений многих общих понятий, осуществлено вовлечение в предметное поле философии гносеологической и этико-антропологической проблематики. Достоянием истории философии является не только философское учение С., но и его образ жизни, явивший собой пример бескорыстного служения поиску истины.

М.А. Можейко

Новейший философский словарь. Сост. Грицанов А.А. Минск, 1998.

Сократ (ок. 470/469–399 до н.э.), афинский философ, удостоившийся поистине вечного памятника – диалогов Платона, в которых Сократ выведен главным действующим лицом. Родителями Сократа были скульптор (или каменотес) Софрониск и Фенарета. Отец, вероятно, был довольно зажиточным гражданином (судя по тому, что Сократ воевал как гоплит, т.е. тяжеловооруженный воин), однако сам Сократ нисколько не заботился о своем имуществе и к концу жизни чрезвычайно обеднел. Свое учение Сократ излагал только в устной форме. Наши сведения о нем происходят из нескольких источников, среди которых изображение и упоминания Сократа в комедиях Аристофана – прижизненные и пародийные, а портреты Сократа у Платона и Ксенофонта – посмертные и хвалебные, однако они мало соответствуют друг другу. Сообщения Аристотеля, по-видимому, опираются на Платона. Свой вклад в легенды о Сократе внесли и многие другие дружественно или враждебно настроенные авторы.
Жизнь. Сократу было 37 лет, когда началась Пелопоннесская война. В круг людей, с которыми он водил знакомство до войны, входили интеллектуалы из круга Перикла – музыкант Дамон, ученый Архелай, софист Протагор и блистательная Аспасия. Имеются сведения о его знакомстве с философом Анаксагором (о чувстве неудовлетворенности, оставшемся у него от чтения Анаксагора, Сократ рассказывает в платоновском Федоне). У Зенона Элейского Сократ учился диалектике, а позднее посещал лекции софиста Продика и участвовал в диспутах с Горгием, Фрасимахом и Антифонтом. На войне Сократ отличился в сражениях при Потидее (432 до н.э.), Делии (424 до н.э.), а также при Амфиполе (422 до н.э.). Важнейшим этапом в становлении Сократа как мыслителя явилось провозглашение его «мудрейшим из людей» Дельфийским оракулом (об этом повествует Платон в Апологии Сократа). Размышляя об этих словах и сопоставляя их с собственным убеждением в том, что он «знает только то, что ничего не знает», Сократ пришел к выводу, что это убеждение и делает его мудрейшим, поскольку другие люди не знают даже этого. Познание меры собственного (и других людей) незнания, к чему побуждают человека и значащиеся при входе в дельфийский храм Аполлона слова «Познай самого себя», стало общим принципом сократовских исследований. К 423 до н.э. он сделался достаточно заметной фигурой для того, чтобы навлечь на себя сатирические выпады сразу двух афинских комедиографов – Аристофана и Амейпсия. Сократ сторонился политики, насколько это было возможно, хотя к числу его друзей принадлежали Ферамен, Хармид, Критий и Алкивиад. Первые трое были вождями Тридцати тиранов, свергнувших афинскую демократию, в то время как Алкивиада его политический оппортунизм довел до измены родному городу. Имеются свидетельства, что эти связи повредили Сократу на суде. В 406 Сократ пытался воспрепятствовать истерическому и противозаконному приговору стратегам, привлеченным к суду после выигранной афинским флотом битвы у Аргинусских островов, а в 404 пренебрег исходившим от Тридцати тиранов повелением схватить Леонта с Саламина, внесенного ими в проскрипционные списки.

Уже в пожилом возрасте Сократ вступил в брак с Ксантиппой, родившей ему троих детей (возможно, это был его второй брак). Бедность Сократа, его неприхотливость и необычная внешность вошли в поговорку. В 399 его привлекли к суду по обвинению в «нечестии» и «развращении молодежи» и признали виновным незначительным большинством голосов. Когда Сократ не пожелал признать свою вину и не стал просить о замене смерти изгнанием, за смертный приговор было подано уже больше голосов. В течение месяца Сократ находился в тюрьме, после чего ему во исполнение приговора поднесли чашу с цикутой. Платоновские сочинения Апология Сократа, Критон и Федон, где рассказывается о суде над Сократом, его пребывании в тюрьме и казни, увековечили непреклонное мужество Сократа, его непоколебимую верность своим принципам.

Учение. Пытаясь представить себе Сократа как учителя, мы неизменно получаем противоречивую фигуру. Смертный приговор Сократу обычно относят на счет вырождения демократии, однако восстановленный в Афинах в 403 режим был вполне человечным и умеренным и основывался на принципах политической амнистии, которые неукоснительно соблюдались. В данном случае все указывает на то, что конкретным и наиболее серьезным было обвинение в «развращении молодежи», но что именно стоит за этими словами, можно только гадать. В диалоге Критон обсуждается проблема защиты Сократа от обвинения в «подрыве законов» – возможно, это указание на то, что его влияние на молодежь воспринималось как покушение на самые основы общества.

С гомеровских времен юноша, вышедший из школьного возраста, получал «высшее образование» благодаря общению со старшими: выслушивая устные наставления и подражая поведению своих наставников, он приобретал качества взрослого гражданина (греч. «аретэ», что означает «доблесть» или «добродетель»). Точно так же среди политической элиты передавались из поколение в поколение приемы осуществления государственной власти. Однако теперь все эти функции были отобраны у семейного круга и переданы иной инстанции (получившей форму учреждения, созданного специально для этой цели уже после смерти Сократа), прототипом которой сделалась Академия Платона. Во главе этого процесса стояла как раз та группа интеллектуалов, в которую входил Сократ, это они принесли в Афины из Ионии и западной Греции концепцию «профессионального» образования. Сократ, которому пришлось действовать в Афинах, должен был нести особенно тяжелое бремя. В 423 сразу два комедиографа, Амейпсий (Конн, комедия не сохранилась) и Аристофан (Облака), заклеймили его как руководителя новомодной школы, в программе которой стоят уроки юношеского бунта и сыновнего непослушания. К 399 такое представление о Сократе выкристаллизовалось в обвинение в «развращении молодежи». В диалогах учеников Сократа неизменно рассматривается вопрос: могут ли отцы и старшие передать молодежи добродетель, или этому надо учиться специально?

Углубившись в анализе культурного кризиса эпохи еще на один шаг, мы приблизимся к объяснению силы сократовской диалектики. Непонятно, почему она так зачаровывала греков на протяжении двух поколений (при том, что в ней склонны были видеть орудие разрушения), если не пытаться отыскать ключ в происходившей во времена Сократа смене способа человеческого общения. Афины пребывали на завершающей стадии перехода от устной речи к письменному слову. Это, в свою очередь, влияло на лексику и форсировало изменения в формах человеческого сознания. Такие перемены можно определить, вообще говоря, как переход от поэзии к прозе, от образа к абстракции, от интуитивных навыков к рациональным операциям. Абстрактная идея представлялась каким-то новым, восхитительным открытием, и провозвестником ее был Сократ. В тех же Облаках Аристофана он осмеян как абстрактный мыслитель (phrontistes), отыскивающий «мысли» (phrontides) и возглавляющий «мыслильню» (phrontisterion), а также как священнослужитель понятий, которые парят в небесах, словно облака. «Мысли» должны были вызывать смех уже потому, что это были мысли. Кроме того, Сократ у Аристофана изъясняется новой «речью», говорит на абстрактном жаргоне, где идеи обретают форму. Поглощенность идеями, которую высмеивает Аристофан, у учеников Сократа изображается как поиск определений для таких отвлеченных понятий, как «благое» и «справедливое», а также как процесс становления точного языка, который позволил бы выразиться понятийному познанию в противоположность конкретному опыту. Основоположение сократовского метода, как его дал Аристотель, сводится к парадоксу «Добродетель есть знание», или, более точно: «Человеческая добродетель есть состояние ума».

Сократ настаивал на систематическом умственном образовании молодежи, но отказывался брать деньги за свои услуги, не желая быть причисленным к профессиональным учителям мудрости, софистам (такое клеймо пытались поставить на нем его обвинители). Лучше любого из современников Сократ осознавал основное направление, в котором двигалась эпоха, и обозначил его в виде двух положений: 1) степень абстракции, к которой стремится мысль, должна быть абсолютной и совершенной, сведенной средствами диалектики к «идее как таковой»; 2) в человеке кроется мыслящая сила, способная к осуществлению этой задачи. Эта сила – псюхэ. С чего начинается познание? Псюхэ чувствует притяжение («эрос») к другой псюхэ и «совокупляется» с ней посредством «логоса» (слова), порождая последовательность мыслей, которые очищаются затем методами диалектики. Учение Сократа, выраженное в терминах любовной символики, воплощалось в личности самого Сократа, и, быть может, именно это обеспечило ему неувядаемую славу.

Использованы материалы энциклопедии "Мир вокруг нас".
Далее читайте:

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Рассоха И.Н. Апология софистов. Релятивизм как онтологическая система. Харьков. 2007. Раздел III. Софистика как вершина развития древнегреческой философии. Глава 3.3. Софист Сократ.
Литература:

Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты, Сократ, Платон. М., 1969

Нерсесянц В.С. Сократ. М., 1984

Платон. Собрание сочинений, тт. 1–4. М., 1990–1994

Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб, 1993

Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1993