[Ирина Петровская]

ОБЩАЯ ГАЗЕТА 7-13 июня 2001 ГОДА №23 (409)

В рабочем варианте название документального сериала «Откройте, милиция!», который уже не первый месяц демонстрирует Российский канал, звучало именно так: «Настоящие менты». По этическим соображениям (слово «менты» у большинства телезрителей прочно ассоциируется с игровым сериалом «Улицы разбитых фонарей») авторы от рабочего варианта отказались. А в нем-то вся суть.
Образ милиционера существует в двух, так сказать, ипостасях: в обыденном сознании и в художественной версии. Обыденное сознание, сформированное не без участия СМИ, воспринимает «мента» не иначе как рвача, хапугу и садиста. В художественной же версии образ милиционера, напротив, героизируется: Глеб Жеглов и Володя Шарапов, «Знатоки», Николай Кондратьев из «Рожденная революцией», дядя Степа-и коня на скаку остановят, и в горящую избу войдут, и матерых бандитов к ответу призовут. Поразительно, что обыденное сознание и героизированная версия практически не пересекаются. В жизни большинство граждан «ментов» ненавидит и боится, в кино-обожает.
В документальном сериале «Откройте, милиция!» они, то есть сотрудники отдела внутренних дел «Аэропорт»,-именно что настоящие. Такие, как в жизни. Они не хотят да и не могут казаться лучше, чем есть на самом деле. Наверняка встречаются среди них и мерзавцы, но, скорее всего, их не больше, чем в любой иной профессии. Во всяком случае, перед камерой (телекамерой), которая уже круглосуточно дежурит в ОВД «Аэропорт», они не ломают комедию или драму, а живут. Поначалу были несколько зажаты, теперь привыкли. Видно, что практически не замечают. Разве что чуть больше, чем прежде, следят за своей речью. Вообще же постоянное общение с весьма специфическим контингентом накладывает на многих «ментов» неизбежный отпечаток-когда они не в милицейской форме, с ходу не различишь, кто опер, а кто «браток». Работа есть работа.
Рутинная, грязная, отвратительная. Совсем не такая, как в кино. Основной контингент-отморозки, по пьяни убивающие собутыльников, наркоманы и наркоторговцы, содержатели притонов и проститутки.
Вот группа захвата ОВД «Аэропорт» врывается в квартиру наркомана и наркоторговца. Неизбежные в этой ситуации крики «лежать! руки за спину! молчать!» В дверях одной из комнат застыла пожилая женщина с измученным беспристрастным лицом-мать наркомана. Достается и ей. «Вы знаете, что здесь происходит,-орет один из оперов,-и вы покрываете преступника». Женщина молчит и, кажется, даже рада, что ежедневный семейный кошмар закончится хотя бы и таким вот образом-арестом сына-наркомана. Сыну приказывают собираться, и тут происходит невероятное: тот самый молодой опер, который только что орал на женщину… просит у нее прощения: за то, что орал, за то, что в пылу задержания размахивал у нее перед носом пистолетом. «Это моя профессия,-говорит,-мой крест».
Вот другой «мент» разбирается с квартирной кражей, приключившейся у молодых супругов. Насмерть перепуганные самой возможностью кражи, полунищие супруги, у которых и красть-то нечего-так, документы да с трудом скопленные на новый телевизор сбережения,-только и делают, что перепрятывают с места на место пакетик с деньгами и документами. То в помойное ведро, то в сливной бачок, то в плиту. А тут вернулись с дачи, а в тайнике пусто. Милиционеры сами проверили заветные места-и впрямь пусто. Однако ж и следы взлома отсутствуют. Пропажа отыскалась через несколько дней-отчего-то на балконе. И красавец опер лично приехал успокоить супругов: мол, не надо так нервничать, но и расслабляться рано. Времена-то какие? Отчего люди стали больше красть? Оттого, что стали жить хуже.
Милиционеры вообще часто поминают советское время. Тогда алкашей отправляли в вытрезвители, а если не помогало-в ЛТП: на лечение и перевоспитание. Сумасшедшими занимались психдиспансеры, проституции и бездомных детей не было как явления, а за мат в общественном месте давали пятнадцать суток. Теперь бедные «менты» и психотерапевты, и воспитатели, и учителя жизни в одном лице.
Встречаются личности и вовсе уникальные. Участковый Александр Аникеев однажды по долгу службы зашел в помещение, где репетировала группа «Крематорий», слово за слово-попросил поиграть на синтезаторе. Музыканты стухли, но отказать милиционеру не посмели. И тут, по их словам, он выдал такой джазовый аккорд! Теперь иногда участковый захаживает к ребятам-вместе поиграть. Даже песню сочинил, которую авторы сериала планируют сделать одной из музыкальных тем фильма.
Разумеется, не все так благостно в сериале. Столько мата и столько грязи, сколько ежедневно выливается на головы сотрудников милиции, невозможно вообразить.
Тут неизбежен вопрос об этике. Герои сериала-живые люди. Оступившиеся, опустившиеся, часто гадкие и грязные, но живые. И люди. Можно ли снимать и показывать их на всю страну, когда они не в состоянии осознать, что их снимают, или когда в состоянии, но в зависимой от людей форме: рыпнешься-хуже будет. Здесь, по словам продюсера Светланы Резвушкиной, каждый случай рассматривается отдельно. Бывает, что попавшие в «ментовку» категорически не разрешают себя снимать, и тогда камера показывает их со спины или закрывает лица черным квадратиком. Бывают, что люди ведут себя столь безобразно, что телевизионщики переступают через этические нормы (серия «Тихая ночь», где пьяный поддонок так куражится, что выводит из себя даже двух милиционеров: получивший ногой в коленную чашечку молоденький милиционер морщится от боли, а его товарищи, не стесняясь телекамеры, дают дебоширу тумаков и связывают-если кто и осмелится их за это осудить, так точно нея).
Еще одна проблема этического свойства-ненормативная лексика, которой изобилует речь «героев» сериала. И это, увы, неизбежная составляющая той самой суровой правды жизни, ради которой и создается документальное кино. Жесткое, натуралистичное, позволяющее понять и почувствовать время, в котором мы все живем.
Настоящие менты. Подлинная жизнь. Реальное кино.