http://expert.ru/expert/2011/39/zakat-evropyi/
Компания Quacquarelli Symonds опубликовала в сентябре очередной всемирный рейтинг университетов QS World University Ranking, мало лестный для отечественной высшей школы. МГУ занял в нем 112-е место. СПбГУ — 251-е, других русских университетов в списке из 300 позиций не оказалось вовсе.
Конечно, и без иностранных рейтингов можно было бы заметить, что проблемы отечественной высшей школы богато накапливались еще во времена СССР, а в прошедшее после СССР двадцатилетие они не слишком решались, но все больше усугублялись. Исходящая из того же МГУ внутренняя информация никак не может служить источником энтузиазма, деятельность министра А. А. Фурсенко и ректора В. А. Садовничего встречает мало одобрения в профессиональной среде — и что же тут обижаться на 112-е место. Впору радоваться, что не 512-е.
Опять же, когда пару лет назад недовольный такими рейтингами В. А. Садовничий заговорил о необходимости самостоятельного и более объективного рейтингования, его не бранил и не срамил только ленивый. Все указывали, что можно нарисовать себе самые превосходные оценки, но что проку от них. В международной образовательной конкуренции от методов В. Е. Чурова мало пользы.
Оно вроде бы и так, хотя заметим, что разговоры о выстраивании самостоятельных рангов — причем в самых разных областях — ведет не один В. А. Садовничий. Вспомним хоть вождей Европы, выражавших сомнение насчет международных рейтинговых агентств и тоже намеревавшихся создать нечто свое. Возможно, дело не столько в желании нарисовать себе красиво (хотя порой и не без него), сколько в том, что, когда царь-рейтинг делается всемогущ и беспощаден, это вызывает желание по крайней мере проверить, является он истиной в последней инстанции или возможны некоторые вопросы.
В случае QS-ранга они более чем возможны, поскольку не самое почетное место досталось отнюдь не только российской высшей школе. Положим, что в нашем случае виноват Фурсенко, а с ним жидочекисты, тысячелетнее рабство, а также Ленин и Сталин, устроившие генетическую катастрофу. Положим, что часть названных причин приложима и к нашим бывшим социалистическим братьям, у которых на всю бывшую соцсистему и на весь бывший СССР есть один только Карлов университет в Праге на 276-м месте. Для нас еще один повод покаяться.
Но сказанные причины уж никак не применимы для объяснения места, занимаемого континентальной Европой в той ее части, которая никогда не знала коммунизма. Испания впервые появляется в рейтинге лишь на 176-м месте (Барселонский университет), Италия — на 183-м (старейший в Европе Болонский), Австрия — лишь на 155-м (Венский университет). Иерусалимский университет со 120-м местом и Технион с 220-м могут служить наглядным опровержением сионистской пропаганды о якобы выдающихся успехах израильской высшей школы. А Израиль хоть и не Европейский континент, но вроде бы должен быть на той линии. Причем и более мощные европейские державы мало чем могут похвастаться. От Германии самый лучший результат показывает Гейдельберг с 53-м местом, все прочие ниже. От Франции лидируют элитарные кузницы и здравницы Эколь нормаль (33-е) и Эколь политекник (36-е), прочие же французские университеты где-то в непочтенной третьей сотне.
Это можно было бы списать на сверхъестественную мощь американской державы. Действительно, как знаменитые вроде Гарварда, так и не столь знаменитые вроде Университета Южной Каролины in corpore* кроют Старую Европу как бык овцу. Причем это наблюдается не только в сводном ранге высших, но и в подразделах по областям наук. Европейские физические и технические факультеты впервые являются лишь на 22-м месте, социальные — лишь на 47-м, гуманитарные — лишь в четвертом десятке.
Но такой вывод был бы не совсем точен, ибо континентальную Европу вместе с США на почетных местах теснят также Великобритания, Канада, Австралия с Новой Зеландией, Ирландия, а также континентальные страны с англизированным образованием, такие как Нидерланды. В глобальном мире с первенствующим английским языком англоязычное высшее образование дает при расчете рангов неоспоримую фору. Ладью вперед, если не ферзя. Что — надо отдать им должное — отметили и сами составители ранга.
В этом есть определенная логика. При единственной сверхдержаве и единственной мировой валюте логично иметь единственный язык науки и высшей школы. Тем более что прецеденты имеются. В Европе где-нибудь восемь веков назад высшая школа с преподаванием не на латыни не то что не попала бы в почетные места ранга, но просто не была бы допущена к ранжированию. Использование латинского языка — и только его — было sine qua non** университетского знания. На вульгарном наречии может говорить обучающийся зубодранию ученик цирюльника, но доктор медицины обязан изъясняться на серебряной латыни.
Это даже можно считать иллюстрацией к гегелевскому отрицанию отрицания (хотя изобретено оно было в рамках немецкого национального университета и на немецком языке). Средневековая universitas диалектически переходит в систему национальной высшей школы с преподаванием на национальном языке, а та, в свою очередь, столь же диалектически переходит в систему глобальной высшей школы с преподаванием на американском языке. Не вписавшиеся проходят по разряду цирюльников и прочих людей низкого звания.
Некоторое различие между этапами диалектической спирали в том, что латынь в течение длительного времени была достаточным и даже оптимальным инструментом для изучения хоть тривиума, хоть квадривиума, хоть права, медицины и богословия. В какой мере можно считать американский язык столь же оптимальным инструментом для всех штудий современной высшей школы и как такая практика сообразуется с образовательными потребностями конкретных народов и государств — вопрос не столь однозначный.
Будем следить за дальнейшим развитием диалектической спирали.
*В совокупности, все вместе (лат.).
**Непременное условие (лат.).